Текст книги "Генералы Великой войны. Западный фронт 1914-1918"

Автор книги: Робин Нилланс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 58 страниц)

Однако Китченер в своих приказах никогда не доходил до того, чтобы давать указания фельдмаршалу Френчу, как выполнять на практике положения своих приказов. В условиях войны, для того чтобы тесно взаимодействовать с союзником, не вовлекаясь при этом в боевые действия, чтобы чувствовать себя независимым в условиях, когда все ваши базы и линии коммуникации находятся в полной зависимости от вашего союзника, потребуется военачальник, куда более одаренный, чем Френч, и способный с умом исполнять подобные приказы. И тем не менее Френч принимал к руководству инструкции такого рода и, если не всегда, то по крайней мере в большинстве случаев старался следовать им, зачастую ценой существенного урона для своих войск. Понятны причины, вынуждавшие военного министра издавать такие приказы, ведь БЭС были слишком малы, чтобы действовать как самостоятельное воинское формирование. Однако когда дело доходило до разработки плана боевой операции, определения времени ее начала и длительности, а также участка проведения боевых действий, данные приказы оказались непосильной ношей как для Френча, так и для его предшественника Хейга. Эти важные составляющие плана действий в очень большой степени зависели от желаний и намерения французов, в отношении которых можно было не сомневаться, что в вопросах «взаимодействия и поддержки» они постараются выжать из БЭС все, что только возможно, если не более того. В этом, как оказалось, им помогал изменчивый характер командующего БЭС.

Подобно ряду других высших офицеров Великобритании фельдмаршал сэр Джон Френч был уроженцем Ольстера, сыном этой всегда готовой воевать области, которая, говоря словами историка Корелли Барнетта, «привела в британскую армию сословие, в наибольшей степени родственное прусским юнкерам». В 1914 году Френчу исполнилось шестьдесят два года. Свою военную карьеру он начал в военно-морском флоте Великобритании, но морская служба не пришлась ему по вкусу, и 1874 году Френч был уволен из состава военно-морских сил и переведен в 8-й гусарский полк, из которого он через несколько недель перешел в 19-й гусарский полк.

Френч был выходцем из небогатой семьи, и он с трудом мог поддерживать стиль жизни, подобающий офицеру фешенебельного кавалерийского полка. В конце концов Френч увяз в долгах, и скорее всего на последующем этапе своей службы, после того как он с большим ущербом для себя распорядился своими акциями Южно-Африканских золотых приисков, ему пришлось бы подать в отставку, но его выручил Дуглас Хейг, богатый офицер-однополчанин, который дал ему взаймы 2000 фунтов стерлингов (что в пересчете на современные деньги значительно больше 100 000 фунтов). У Френча было еще одно весьма дорогое увлечение – он очень любил женщин, был дважды женат и имел большое количество любовниц. В молодые годы Френч участвовал в скачках по пересеченной местности и играл в поло, однако он делал так, чтобы ни одно из этих спортивных увлечений не отвлекало его от овладения воинской профессией. У него развился интерес к военной истории, и Френч стал горячим поклонником Наполеона Бонапарта, приобретя среди прочих раритетов наполеоновский знак ордена Почетного легиона и столовую тарелку, которой пользовался император в своей ссылке на остров Святой Елены. По своему сложению Френч, по крайней мере в юности, был стройным молодым человеком невысокого роста, что в общем-то не так уж плохо для кавалерийского офицера, однако к 1914 году он располнел. На фотографиях того времени изображен полный мужчина с двойным подбородком, пышными седыми усами – образец самодовольного кавалерийского офицера.

Недостатки фельдмаршала Френча были обусловлены не его привычками и не жизненным опытом, а его характером. Вспыльчивый и склонный спорить, он был также человеком злопамятным. И тем не менее наиболее яркой чертой натуры Френча было его непостоянство. Он не только мог, но и на самом деле изменял свое решение в течение нескольких минут; он был всегда склонен обращать наибольшее внимание на мнение именно того человека, кто говорил с ним последним, в особенности если этим человеком был Вильсон или же горячо почитаемый Вильсоном союзник – сладкоголосый французский военачальник, генерал Фердинанд Фош. В разговоре со своими коллегами Френч временами доходил до сильного возбуждения, он даже был близок к истерике. Хейг однажды отметил, что говорить с Френчем – это «как откупорить бутылку с содовой водой – сплошные пузыри и пена без какой-либо способности думать трезво и приходить к разумному решению». Однако, поскольку Хейг был известен своей молчаливостью и поскольку в то время он сам норовил занять место Френча, данное замечание нельзя рассматривать как абсолютно непредубежденное. Но если это и так, непостоянство натуры Френча должно было время от времени проявлять себя и во Франции и служить суровым испытанием как для коллег френча, так и для его подчиненных.

Так же как и Китченер, Френч осваивал свою профессию на практике во время военных действий в Индии и Судане, а позже в англо-бурской войне. Он не участвовал в военной кампании 1882 года против полковника Араби в Египте, но в 1884–1885 годах, участвуя в посланной в верховья Нила экспедиции по спасению генерала Гордона, Френч находился в составе войск пустыни. Здесь он, будучи в тридцатидвухлетнем возрасте, впервые принимал непосредственное участие в сражении под Абу Клеа, где гусары 19-го полка составили часть каре английских войск и, сражаясь в спешенном строю, в отчаянной рукопашной схватке помогли отбить несколько массированных атак дервишей. В 1888 году Френч принял командование 19-м гусарским полком; с 1891 по 1893 год он служил в Индии, а после возвращения в Англию в 1895 году Френч, получив чин полковника, был назначен помощником генерал-адъютанта военного министерства.

В 1899 году началась англо-бурская война. В октябре того года о Френче заговорили после сражения при Эланслаагте. Кульминацией схватки стало преследование отступающих буров силами двух кавалерийских эскадронов – одного из 5-го уланского полка и другого из 5-го гвардейского драгунского полка, которые основательно поработали своими пиками и саблями. Большую часть той войны Френчу пришлось командовать кавалерией. После того как он избавился от участия в деблокировании осажденного Ледисмита, Френч повел свои части в вылазки на позиции буров вокруг Кольсбурга, и однажды буры в ряде кампаний, что привели к окончанию войны в мае 1902 года, оказались вынужденными перейти к тактике партизанской войны.

Френч оказался одним из тех немногих военачальников, которые возвратились из Южной Африки с еще более высокой репутацией в глазах общественного мнения, и его заслуги были отмечены присвоением ему звания генерал-лейтенанта, а также званий командора ордена Бани и командора орденов Святого Михаила и Святого Георгия. Ему также был предложен высокий и престижный пост главнокомандующего в Олдершоте. И вот в это самое время стали возникать первые сомнения в его пригодности к работе на высших командных постах. Френч был кавалерийским генералом, и он возвратился из Южной Африки с убеждением, что в современных боевых действиях кавалерия по-прежнему будет играть свою роль. Он не был одинок в этом вопросе, конные армии оставались важной составляющей армий многих государств, включая армию Германии и Красную Армию. Что же касается 1914 года, то тогда армии всех государств отправлялись на фронт, имея в своем составе крупные кавалерийские подразделения. Высшие офицеры того времени не могли представить себе военных действий без участия кавалерии; однако дальновидные высшие офицеры видели, что эпоха солдат, посаженных на лошадь и вооруженных пикой и саблей, уже подходит к концу.

И в военных действиях в Южной Африке кавалерия как таковая в широких масштабах вытеснялась «конной пехотой» – тем, что представляли собой войска буров: стрелками, которые в конном строю двигались к полю боя, но сражались в пеших порядках, вооруженные оружием пехотинцев. Френч прекрасно понимал, что конная пехота может быть очень полезной, но считал ее не более чем вспомогательными частями традиционных кавалерийских подразделений. По его мнению, кавалерия в большей степени должна быть вооружена саблей и пикой, нежели винтовкой, и ее задача – решать исход сражения традиционной кавалерийской атакой arme blanche(«с холодным оружием»). Он отстаивал эту свою точку зрения и в своем написанном в октябре 1902 года письме к лорду Робертсу, в котором он анализировал причины неудачи боевой операции против буров, которую проводил 17-й уланский полк, которым командовал его хороший друг, в ту пору подполковник Дуглас Хейг.

«Лично я считаю, что очень жаль, что в той операции кавалеристы 17-го не воспользовались саблями. У меня нет никаких сомнений, что тогда бы они перешли в атаку, и даже случись им потерять несколько человек, они все равно смогли бы отбросить противника, вместо того чтобы давать ему повод к наступлению… с тех пор как я прибыл в эту колонию, это не первый случай, когда кавалерия страдает от отсутствия оружия для атаки в конном строю».

Остается тайной, что могут сделать солдаты с саблями там, где не смогли добиться успеха солдаты с магазинными винтовками (за исключением, пожалуй, внезапной атаки лавой на не ожидающего ее или на деморализованного противника). Однако все время своей службы в качестве главнокомандующего в Олдершоте Френч так и остался убежденным сторонником arme blanche. Казалось, он не замечал происходившего в те времена стремительного развития военной техники и посвящал всего себя делу пропаганды и обучения таким методам боевых действий, которые, без всякого сомнения, были устаревшими. В этом отношении он показал себя человеком зашоренным и отставшим от времени; это только молодым офицерам дозволяется вздыхать по славным подвигам прошлого; предполагается, что офицеры высшего состава дальновидны и готовят своих солдат к грядущим войнам. Кроме того, Френч не разделял мнения своих начальников, выраженного в директиве, согласно которой при повышении преимущество отдается офицерам, окончившим штабной колледж. Френч не имел подготовки поданному курсу, и для него опыт его собственной службы и продвижения по служебной лестнице служили доказательством того, что и без штабной подготовки офицер может хорошо и грамотно справиться с высшим уровнем командования войсками.

Еще более значительными оказались споры по поводу боевой подготовки кавалерии. Сын фельдмаршала майор Джералд Френч в своей книге «Жизнь фельдмаршала сэра Джона Френча» ( «Life of Field Marshal Sir John French») упоминает эту полемику, которой были заняты высшие умы армии в годы перед Первой мировой войной:

«С тех пор как окончилась англо-бурская война, не прекращались бурные споры, касающиеся реформы в боевой подготовке кавалерийских войск. Одна сторона… утверждала, что огнестрельное оружие приобрело большее значение, чем холодное… и что в будущем огневая подготовка будет играть ведущую роль в общей подготовке солдата-кавалериста. Другая сторона оставалась верной сабле и пике и в бою полагалась на ошеломляющее действие внезапной кавалерийской атаки, соглашаясь при этом, что умение обращаться с винтовкой тоже не должно быть оставлено без внимания.

Мой отец был ярым поборником последней концепции… и упорно боролся против любых стремлений превратить кавалерию в конную пехоту».

Затем следуют страницы переписки Френча с его руководством в военном министерстве, которую он вел все годы своей службы в Олдершоте. Во всех письмах Френч, забыв болезненные уроки англо-бурской войны, восхвалял преимущества сабли и пики, а также кавалерийской атаки сомкнутым строем и не жалел сарказма для практики ведения боевых действий, в которой кавалеристы оставляют своих коней и, вооружившись винтовкой, ведут бой в пешем строю.

Подобное упрямство и нежелание считаться с очевидными фактами свидетельствуют о том, что Френч не был тем военачальником, на которого можно было возложить верховное командование в войне, которая, какие бы эпитеты ей ни присваивали, несомненно, не была похожей ни на одну из войн, которые пришлось вести Великобритании, начиная с Крымской или даже столетием раньше – с наполеоновских войн. Убежденности Френча в том, что традиционное назначение кавалерии должно оставаться неизменным, суждено было в первые же недели начавшейся кампании повлиять на его отношение к одному из командиров, подчиненных ему.

Теперь, когда все вышеприведенное сказано, можно до некоторой степени и посочувствовать фельдмаршалу Френчу. Он был направлен воевать в страну, о которой у него не было никаких представлений, действовать вместе с союзниками и против противника, которые имели в своем распоряжении армии, гораздо большие, чем любые соединения, которыми когда-либо приходилось командовать ему. У него также не было опыта управления и такими силами, как БЭС, какими бы малыми они ни казались в сравнении с французской и немецкой армиями. Его можно сравнить с администратором, который имеет опыт, достаточный для управления небольшим концерном, и которого судьба заставила управлять огромной международной компанией. И на самом деле, ни один офицер армии Великобритании не имел соответствующего опыта для действий в подобных условиях, но у тех, кто пришел на смену Френчу на уровне руководства армией и ее штабом, было время учиться и прокладывать дорогу к высшим постам. Что же касается Френча, то его просто очертя голову бросили на эту роль, и не стоит удивляться, что она оказалась ему не по силам.

Френч оставил службу в Олдершоте в 1907 году, когда его пост был передан генерал-лейтенанту сэру Орасу Смит-Дорриену, а сам он стал генерал-инспектором вооруженных сил Великобритании. В этой своей должности в 1910 году он посетил Канаду с целью инспекции ее войск. В 1911 году Френч стал генерал-адъютантом нового короля Георга V, который в том году сменил на троне своего отца короля Эдуарда VII. В этом же году Френч в качестве гостя кайзера Вильгельма II был приглашен посетить летние маневры германской армии, а в 1912 году, уже будучи генералом армии, он стал начальником имперского Генерального штаба – фактическим главою всей британской армии Великобритании [21]21
  Номинально Верховным главнокомандующим британской армии и, конечно же, всех ее служб и тогда, и сейчас являлся монарх. Сейчас начальник Имперского Генерального штаба стал бы называться «служебным начальником» (servise chef), поскольку, и опять же тогда как и сейчас, в своих действиях он подотчетен парламенту и военному министерству. – Прим. авт.


[Закрыть]и военным советником кабинета министров.

Казалось, Френчу самой судьбой уготовано получить все почести, какие только может даровать его профессия, и в 1913 году он получает чин фельдмаршала. А потом, в марте 1914 года, возникает Куррахский кризис, что приводит к краху профессиональной карьеры фельдмаршала.

Весной 1914 года Ирландия стала окончательно склоняться к гомрулю, то есть к самоуправлению в составе Британской империи, и к независимости от Англии, которой так долго добивалось большинство ее граждан-католиков. Однако тут существовала одна проблема. Возглавляемые сэром Эдвардом Карсоном протестанты из северной провинции Ольстер были полны решимости противодействовать введению гомруля, и, объединившись в организацию «Ольстерские добровольцы», они стали ввозить контрабандой винтовки и боеприпасы, чтобы в случае необходимости выступить с оружием против захвата власти католическим большинством на юге. Правительство Великобритании, в свою очередь, тоже было полно решимости провести через парламент закон о самоуправлении, и в марте 1914 года кавалер Креста Виктории бригадный генерал Губерт Гоф, который командовал 3-й кавалерийской бригадой, расквартированной в лагере Куррах около Дублина, получил телеграмму, предписывающую ему раздать своим солдатам винтовки и боевые патроны и быть готовым к маршу на Белфаст с целью остановить добровольцев Карсона и подавить любые очаги беспокойства, короче – сделать все, чтобы гомруль вступил в действие.

21 марта, на следующий день после получения телеграммы, на военном совете в Дублине было принято решение, согласно которому любой офицер родом из Ольстера, который не имеет желания принимать участие в этой попытке принудить протестантов к подчинению, может уйти в отпуск до тех пор, пока не окончится этот кризис. В то же время любой другой офицер, который намерен противодействовать проведению этой операции, должен поставить в известность свое руководство и подать прошение об отставке. Следствием подобного решения было то, что практически все офицеры 3-й кавалерийской бригады подали эти прошения. Внезапно правительству Великобритании стало более чем просто ясно, что армия не повернет оружия против протестантов и не поддержит никакую попытку запугать их. Офицеры были совершенно правы в этом своем решении. Солдаты должны выполнять все приказы, которые не противоречат закону. Однако приказ, требующий принудить своих сограждан к повиновению гражданам другой страны, – а согласно положениям данного закона о самоуправлении Ирландия фактически становилась таковой, – это не тот приказ, который они обязаны исполнять.

Последовали долгие прения, которые завершились тем, что правительство поручило военному министру полковнику Джону Сили, который был армейским офицером и одновременно членом парламента, уверить кавалеристов, что «в то время, как правительство сохраняет за собой абсолютное право использовать любые военные силы государства в любой точке королевства, включая и Ирландию, оно не намерено воспользоваться этим своим правом для подавления политической оппозиции политике или принципам Закона о местном самоуправлении».

Бригадный генерал Гоф, который сам был уроженцем Ольстера, отнесся к этим уверениям как к выдумке и написал пояснение, которое он приложил к этой декларации правительства и в котором он так излагал свое собственное видение проблемы: «Насколько я понимаю, изложенное в последнем параграфе означает, что войска, находящиеся под нашей командой, не будут призваны принуждать Ольстер подчиниться Гомрулю и что в этом мы можем уверить наших офицеров». Затем бригадный генерал показал написанное своему соотечественнику Френчу, который согласился с такой трактовкой вопроса и поставил на документе свою подпись вместе со словами: «Я понял документ так же. Дж. Ф., начальник имперского Генерального штаба», после чего данное мнение было утверждено полковником Сили. После этого офицеры-кавалеристы взяли назад свои заявления. Однако правительство отказалось признать и поправку Гофа, и согласие с ней, выраженное Френчем. После этого сэру Джону, его политическому руководителю Сили, а также генерал-адъютанту армии сэру Джону Иворту ничего не оставалось сделать, как подать в отставку, а Гоф стал вызывать резкую антипатию у некоторых вестминстерских политиков. Куррахский кризис очень обеспокоил французов и послужил поводом для большого ликования в Германии.

Куррахский кризис вызвал сильный всплеск общественного негодования. Более того, казалось, что тогда, в марте 1914 года, за пять месяцев до начала Первой мировой войны, карьере Френча положен конец. Но британские фельдмаршалы сохраняют свое звание пожизненно, и когда в конце июля на горизонте встала война, Френч был призван к исполнению своих обязанностей, и ему было сообщено, что в случае войны он будет назначен главнокомандующим Британскими экспедиционными силами.

Все это не заставило себя ждать. 14 августа 1914 года фельдмаршал сэр Джон Френч и его штаб погрузились на борт крейсера «Сентинел» военно-морского флота Великобритании, и в 17 часов 30 минут того же дня фельдмаршал прибыл в Булонь, где он встретится с величайшим из вызовов, брошенных ему когда-либо в течение всей долгой и выдающейся карьеры.

После того как была объявлена война Германии, правительству Великобритании потребовалось знать дела и намерения их французских союзников. Поэтому в ответ на запросы британской стороны Франция направила в Англию военную миссию, возглавляемую полковником Юге, офицером, который раньше был военным атташе при посольстве Франции в Лондоне. Юге был знаком с высшим военным руководством Великобритании, он хорошо говорил по-английски, но назвать его великим почитателем постановки военного дела в Великобритании было нельзя. Имя полковника Юге появляется во множестве мемуаров, посвященных событиям 1914–1915 годов, и не в последнюю очередь из-за того, что его приезд во Францию привел к большой перебранке между лордом Китченером и генерал-майором Генри Вильсоном, заместителем начальника штаба фельдмаршала Френча.

Если бы Генри Вильсон не был такой яркой личностью, его вполне достоверно можно было бы называть éminence grise [22]22
  Éminence grise – фр. «серое преосвященство, серый кардинал» – прозвище Франсуа Жозефа Леклерка дю Трамбле, (1577–1638) – советника кардинала Ришелье (которого называли «красное преосвященство»). – Прим. пер.


[Закрыть]– серым кардиналом Френча. Джон Террейн писал, что если большую ответственность и большой объем работ френч был готов возложить на своего начальника штаба, генерал-лейтенанта сэра А. Мюррея, то в части новых решений он гораздо больше полагался на Вильсона. И на самом деле, у последнего никогда не было недостатка в идеях, правда, у него еще была идея фикс, заключавшаяся в том, что все военные усилия Великобритании должны быть тесно переплетены, если не совсем подчинены, с военными усилиями Франции.

Генри Вильсон был типичным франкофилом и очень интересным человеком. Родившийся в 1864 году в Ирландии, он был потомком английской семьи, переселенной в Ирландию во времена короля Карла II с целью укрепления «протестантского доминирующего влияния». Будучи ребенком, Генри рос под постоянным присмотром сменявших друг друга гувернанток-француженок, и они привили ему любовь ко всему французскому и научили прекрасно владеть французским языком. Однако в других дисциплинах он преуспел в гораздо меньшей степени, и хотя Генри посещал две очень хорошие общедоступные школы в Мальборо и Веллингтоне и имел желание получить профессию военного, он не менее пяти раз проваливался на вступительных экзаменах и в Сандхэрсте, и в Вулвиче. [23]23
  В то время Королевский военный колледж в Сандхэрсте готовил офицеров для пехотных и кавалерийских частей, а Королевская военная академия в Вулвиче выпускала офицеров-артиллеристов, а также офицеров инженерных и других родов войск. – Прим. авт.


[Закрыть]В конце концов он поступил в армию «по черному ходу», получив офицерский патент в ирландской милиции (милиция тогда выполняла примерно ту же самую роль, что и Территориальные войска в более позднее время).

Так или иначе, в 1884 году Вильсон был назначен в стрелковую бригаду и послан в 1-й батальон в Индию, и здесь он принимал участие в военной кампании в Бирме в 1887 году. Здесь однажды на него напал дэкойт (вооруженный бандит), Вильсон был ранен, и его лицо навсегда осталось обезображенным шрамом… а нужно учесть, что он и так не был красавцем. Шутливая телеграмма, посланная коллегой-офицером по адресу: «Самому безобразному офицеру британской армии, казармы Виктории, Белфаст», нашла Вильсона без труда. Генри Вильсон обладал безграничным ирландским очарованием, он был полон жизни (что было видно из его любви ко всякого рода розыгрышам) и, поскольку он был хорошим солдатом, пользовался расположением как однополчан-офицеров, так и своих солдат. Однако сложности с продвижением по служебной лестнице у него возникали не от недостатка способностей, а из-за его характера. После первых трудностей, связанных с поступлением на службу, Вильсон последовательно поднимался по армейской служебной лестнице. В 1892 году он учился на штабном колледже, где вместе с ним занимались такие будущие генералы Первой мировой войны, как Роулинсон, Сноу и Гамильтон. Здесь Вильсон слушал курс военной истории и тактики, который преподавал офицер с отличной репутацией – майор Дж. Р. Гендерсон, и принимал участие в «штабных учениях» (ранней разновидности штабных тактических маневров, проводящихся без привлечения личного состава частей и подразделений), во время которых можно было проводить теоретическую проработку различных форм и тактики ведения боевых действий. Во время учебы на штабном факультете он также сделал первую из своих многочисленных поездок по местам сражений франко-прусс кой войны.

После окончания курса Вильсон вместе с Роулинсоном, который теперь стал его близким другом, совершил еще одно путешествие по местам сражений и после этого был направлен в Департамент разведки армии, а эта работа вновь привела его во Францию для согласования вопросов с французским командованием. В одной из такой поездок Вильсона сопровождал капитан а’Кор. Позднее он стал военным корреспондентом газеты «Таймс», подписывавшим свои сообщения псевдонимом «полковник Репингтон», а также еще одним из близких друзей Вильсона. Затем Вильсон был назначен бригадным майором во 2-ю пехотную бригаду, и в 1899 году он вместе с ней отправился на англо-бурскую войну.

В Южной Африке ему довелось много раз участвовать в боевых действиях. Он воевал при Колензо, на реке Моддер и Спайон-Коп, и его наблюдения за ходом боев и всей кампании в целом оказались и аккуратными, и содержательными. Очень скоро ему стало ясно, что генерал сэр Рэдверс Баллер, который командовал войсками, пока в 1900 году его не заменил на этом посту лорд Робертс, не справлялся с возложенной на него задачей, что, кстати, отмечал и сам Баллер. Но Вильсон при этом обратил внимание на то, что многие другие английские генералы в равной степени тоже уступали командирам буров. Вот запись в дневнике Вильсона, сделанная в 1900 году, во время неуклюжих, но многократных попыток Баллера деблокировать осажденный Ледисмит:

«Прошло ровно два месяца с тех пор, как мы пришли сюда, и в течение этого времени мы много и упорно сражались, несли тяжелые потери, много передвигались, но так и не подошли к Ледисмиту. И в этом нет вины наших войск. Все наши беды происходят по двум причинам. Во-первых, у нас только четверть необходимых нам войск, а во-вторых, у нас плохой генералитет. Не хочу сказать, что Наполеон мог бы пробиться, не имея достаточного количества войск, однако из-за плохого командования наши потери гораздо больше, чем они могли бы быть, и это – на совести нескольких генералов».

Начальник Вильсона, генерал-лейтенант высокочтимый сэр Невилл Литтлтон вспоминает, каким был Вильсон в то время:

«Высокое мнение, которое сложилось у меня о нем в Олдершоте, еще больше укрепилось у меня во время гораздо более трудных испытаний на полях сражений в Южной Африке. Я думаю, что в трудных условиях, преобладающих в Натале, наиболее замечательной чертой характера Вильсона была его неизменная бодрость духа. Ничто не могло привести его в угнетенное состояние, для каждого у него была наготове шутка, однако „паяцем“ его назвать было никак нельзя. Он ревностно относился к своим обязанностям и в лагере, и во время действий на местности… и по сути дела „зеленая палаточка на холме“, как тогда все называли мой штаб, была единственным веселым местом в этой мрачной обители Войны».

Наверное, в то время личная оценка, данная Литтлтоном, была верной, однако с течением лет преобладающей чертой в характере Вильсона стала страсть к интриге, или «озорство», как он сам называл это. Человек, который заслужил такие почести, продемонстрировал обладание таким здравым смыслом и такими полезными способностями, должен «продвигаться» и удостаиваться не только высоких чинов, но также и высоких постов. Однако Вильсона, хотя последний и стал в конце концов фельдмаршалом и главой имперского Генерального штаба, во время Первой мировой войны избегали назначать на высшие командные посты действующей армии. Благодаря своему пристрастию к интриганству Вильсон приобрел множество врагов, и даже его друзья относились к нему настороженно. Вильсон относился к такому типу людей, которых нужно постоянно держать чем-то занятыми, потому что если у него появлялось свободное время, он тут же использовал его, чтобы раздуть какую-нибудь сплетню или возмутить спокойствие. Однако в то время все шло хорошо. Вильсон стал военным секретарем при лорде Робертсе, который пришел на смену Баллеру в Африке, а в 1901 году, по возвращении в Англию, он был направлен в секретный отдел, зачислен в резерв на звание подполковника и стал офицером, назначенным на повышение.

После своего возвращения из Южной Африки Вильсон успешно продвигался по служебной лестнице, и звания следовали одно за другим. Он сыграл видную роль в перестройке армии, которая последовала за англо-бурской войной, и поддержал все изменения и реформы, последовательно проводимые военными министрами, включая создание Холдейном Генерального штаба. В период с 1907 по 1910 год Вильсон занимал должность начальника штабного колледжа, и тогда он еще раз съездил во Францию, где нанес визит вежливости своему коллеге генералу Фердинанду Фошу, который занимал такую же должность, как и он, во французской Высшей военной школе Генерального штаба.

Это была судьбоносная встреча. Справедливо будет сказать, что Вильсон просто влюбился в Фоша, оказался полностью очарован им, и это впечатление осталось у него на всю жизнь. Приглашенный на беседу после ланча, Вильсон во второй половине дня приехал снова, чтобы продолжить разговор. На следующий день он вновь навестил Фоша, а позже он заявил, что это были встречи родственных душ. «Мнение Фоша о возможном броске немецких войск через Бельгию полностью совпадает с моим, – записал он в своем дневнике, – и в этом отношении особую важность приобретает линия Верден – Намюр».

Первая встреча имела место в декабре 1909 года; в середине января 1910 года Вильсон вновь едет в Париж. В мае того же года Фош наносит визит Вильсону в Кемберли, а в июне последний вместе с Фошем отправляется на маневры личного состава Военной школы. С этого времени их отношения становятся более прочными, с частыми визитами той и другой стороны и с постоянной перепиской. Однако нет никакого сомнения, что в этих теплых и крепнущих день ото дня отношениях роль наставника принадлежала Фошу, а Вильсон оказался в роли его адепта. Находясь в военном министерстве, Вильсон говорил всем и вся, что «когда дело дойдет до серьезной войны, этот парень – Фош – должен будет командовать союзными армиями», а также делал все, что было в его силах, чтобы ввести Фоша в высшие военные и политические круги Великобритании и подчеркнуть несомненную компетентность Фоша в глазах его британских коллег.

Фердинанд Фош родился в 1851 году. В 1871 году, будучи студентом, он видел, как император Франции Наполеон III, потерпев поражение, проезжал через Мец. Однако сам Фош большую часть своей военной карьеры был не строевым офицером или командиром полка, а скорее военным теоретиком и мыслителем. Он являлся человеком прочных убеждений, который считал, что в любом сражении самую главную роль играют характер и воля военачальников, участвующих в нем, что победа достанется тому солдату, который не признает возможности поражения. Фош верил в «волю к победе». Если она есть, а в придачу к ней штыки и скорострельные пушки калибра 75 мм, тогда ничего невозможного нет. Он написал книгу по теории ведения боя – свои «Законы войны» ( «Principes de la guerre»), в которой подробно излагались его воззрения на характер военных действий. Содержащиеся там идеи оказали глубокое влияние на французскую военную мысль перед Первой мировой войной, в особенности после того как Фош нашел базу для их реализации, работая с 1894 по 1911 год в Высшей военной школе, сперва в качестве профессора стратегии, а позже (с 1907 по 1911 год) начальника.