Текст книги "Генералы Великой войны. Западный фронт 1914-1918"

Автор книги: Робин Нилланс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 58 страниц)

Следует учитывать и то, что в дни перед сражением на Сомме, и в особенности в неделю огневой подготовки атаки, у многих была уверенность, и не в последнюю очередь у генерала Роулинсона, что будут разнесены в клочья и укрепления немецкой обороны, и солдаты, находящиеся в них. А если это так, то значит, английское наступление ждет действительно «легкая победа». С другой стороны, если (и снова эти роковые «если»!) огневая подготовка не справится с поставленной задачей, наступление превратится в бойню.

В силу того, что следовало хотя бы допускать возможность неудачи, то принятое решение в пользу тактики «наступления развернутым строем» нуждается в особом рассмотрении. На состоявшемся 15 июля совещании командующих армиями Хейг, который был кавалеристом, высказался критически в отношении тактики развернутого строя и предположил, что было бы лучше воспользоваться тактикой коротких перебежек небольшими группами. Однако его командующие армиями единогласно отклонили это предложение, заявив, «что следует избегать боевых действий отдельными подразделениями, за исключением тех, что проводятся в целях разведки. Подобная тактика приводит к тому, что в первую очередь и совершенно бесцельно погибают самые храбрые и самые лучшие солдаты. Противник получает возможность сосредоточить весь свой огонь на отдельном подразделении, и поэтому будет лучше, если выступление в атаку будет одновременным».

Писателям следует избегать соблазна «поиграть в генералы», однако нельзя допускать, чтобы подобные заявления оставались без рассмотрения, и не только потому, что они неверные, но еще и потому, что уже тогда было известно то, что они неверные. Более того, они бросают вызов всему предвоенному опыту боевой подготовки армии. Спорны и положения данного заявления. Ну, например, не смогут солдаты противника «сосредоточить весь свой огонь на отдельном подразделении», то есть на «группе, делающей перебежку», если группа, которая в тот момент обеспечивает огневое прикрытие, не дает им поднять голову над окопами. Заявление командующих армиями подразумевает наличие нескольких групп героев, которые без всякой поддержки и без всякой надежды на победу, где ползком, где броском, прокладывают свой путь через нейтральную полосу до тех пор, пока не останутся висеть на немецких проволочных заграждениях. Это – совершенно искаженные представления о том, какой может быть хорошо организованная атака, если она проводится на соответствующей местности и при грамотном применении тактики коротких перебежек. Нейтральная полоса полей боев при Сомме будет усеяна воронками от разрывов снарядов, в особенности после недели огневой подготовки. И в любом случае местность здесь всхолмленная, с наличием большого количества мертвых зон – участков, где близлежащие возвышенности защищают от стрельбы прямой наводкой и препятствуют наблюдению за войсками. Это обстоятельство не осталось незамеченным ни командирами дивизий, ни рядовыми солдатами, которым предстояло идти в атаку по нейтральной полосе. Существует масса примеров, когда командиры подразделений на передовой пренебрегали положениями роулинсоновских «Замечаний по тактике».

Главное в тактике выдвижения короткими перебежками в том виде, в каком она применялась армией Великобритании до начала Первой мировой войны, заключается в том, что атакующие должны использовать складки местности и создаваемое огневое прикрытие, чтобы без лишних потерь проложить себе дорогу к позициям противника, и вблизи от них найти такое место, с которого с определенной долей успеха можно будет совершить рывок к передовой линии траншей. Успеху этой тактики в значительной мере способствует наличие «огневых отделений» с одним или даже двумя ручными пулеметами. Однако, как они это показали в боях при Монсе, а также в других сражениях, британские стрелки 1914–1918 годов только огнем своих винтовок могли обеспечить высокую плотность поражения при высокой плотности огня. Солдаты выдвигаются к своим рубежам перехода в атаку различными построениями: в колоннах, небольшими группами по два-три человека или каждый по отдельности. И только выйдя на рубеж перехода в атаку, они перестраиваются в боевой порядок развернутого строя, и это делается для того, чтобы каждый солдат мог стрелять из своего оружия, не опасаясь попасть в кого-то из своих, и чтобы удар на последней стадии атаки оказался губительным для противника. Если бы те 100 000 бойцов (а это количество солдат, посланных 1 июля 1916 года в первые наступательные бои сражения при Сомме), шли к немецким позициям короткими перебежками; если бы на открытых участках местности их движение прикрывал бы огонь со стороны своих траншей, а также «огневые отделения» взводов и рот, участвующих в наступлении вместе с ними, и не в последнюю очередь огонь пулеметчиков, вооруженных ручными пулеметами Льюиса, которые, с тех пор как станковые пулеметы Виккерса были выведены из состава батальонов и сведены в отдельные пулеметные роты огневой поддержки в составе бригад, стали непременной составляющей огневого планирования каждого батальона, тогда результаты боя в тот роковой день могли быть совершенно иными.

Позднее генерал Роулинсон пришел к заключению, что во время сражения при Сомме всего какие-то три минутыотделяли успех от неудачи, это именно то время, в течение которого нужно было пересечь нейтральную полосу до того, как немцы успеют вернуться в траншеи к своим огневым точкам. Подобный график выглядит довольно жестким. Но если он верен, тогда три минуты прицельного огня атакующей пехоты, да еще с близкого расстояния, по обороняющимся немцам, которые еще только выходили из укрытий, могли бы дать иной результат. В «Официальной истории» говорится, что наставление Роулинсона опускает любые упоминания о необходимости использования ружейно-пулеметного огня для обеспечения огневого прикрытия, важной составляющей боевой подготовки в предвоенный период, добавляя при этом, что «возможно, все это было само собой разумеющимся». Однако все было не так. Если для атаки используется предписываемая наставлением тактика развернутого строя, значит, становится невозможным применение предвоенной, хорошо зарекомендовавшей себя тактики коротких перебежек и огневого прикрытия. Там просто не существует условий для движения при огневом сопровождении, и эти две тактические разновидности наступательных действий несовместимы друг с другом.

Среди аргументов, выдвинутых в пользу наступления развернутым строем, был и такой довод: солдаты из дивизий Новой армии не обучены тактике коротких перебежек в сочетании с огневым прикрытием, и стало быть, они все равно не смогли бы эффективно использовать ее. В лучшем случае подобное заявление выглядит сомнительным по двум причинам. Наиболее очевидный вопрос: если они не были обучены, то по какой причине? Большая часть личного состава этих пехотных соединений имела в своем распоряжении более полутора лет, а за такое время совсем нетрудно освоить тактику наступательных действий короткими перебежками и с огневым прикрытием. Достаточно и нескольких недель, чтобы обучиться ей, а месяцы тренировок сделают эту тактику второй натурой даже самого тупого солдата. Утверждалось также, что атака развернутым строем производит такое угнетающее действие на противника, что даже и в случае значительных потерь для захвата позиций противника достаточно будет и того небольшого количества солдат, которые смогут дойти до них. Большинство батальонов проводили атаки, построившись в четыре шеренги, в каждой шеренге по одной роте. Такое построение было принято из тех соображений, что первые две шеренги могут быть уничтожены огнем противника, третья шеренга может понести тяжелые потери, но четвертая шеренга выполнит поставленную боевую задачу, и благодаря этому окупятся понесенные потери.

Это – то, что называется «линейная тактика», и ее рискованно применять по двум причинам. Во-первых, она бесполезна, когда позиции обороняющихся не пострадали от огневой подготовки и когда оборону держит противник, который не намерен сдаваться и который в избытке вооружен автоматическим оружием. Во-вторых, подобная тактика строится на предположении, что система обороны противника в целом – ее укрепления, сами защитники и их оружие – должны быть уничтожены в течение многодневного артиллерийского обстрела. Это, однако, – только предположение, но никак не доказанный факт. После 1914 года появилась масса доказательств и даже еще больше конкретных фактов, убеждающих, что подобное предположение опасно или даже смертельно опасно. При наличии достаточного количества боеприпасов один грамотно установленный пулемет и достаточно храбрый пулеметчик без особого труда могут скосить любой развернутый строй, и он может продолжать это занятие часами, уничтожая одну волну атакующих за другой.

Из пулемета стреляют совсем не так, как это показывают в кино – длинными очередями прямо в нейтральную полосу. В идеальном случае стрельба ведется короткими, продолжительностью в четыре секунды, очередями и с позиций, расположенных уступом вперед к линии фронта. Другими словами, огонь с таких позиций ведется не прямо в цепь наступающих, а как бы вдоль, под возможно более острым углом к ней. Такая стрельба позволяет наиболее эффективно использовать характерный для этого оружия «эллипс рассеяния» – вытянутую и похожую на огурец сердцевину рассеяния, на которую приходится большая часть всех попаданий. Если количество подобных пулеметных гнезд таково, что они позволяют вести перекрестный огонь, а у немцев на Сомме было более 1000 пулеметов, пройти через нейтральную полосу становится невозможным. Пулемет – это машина, и, как всякая машина, он не знает усталости, а горы трупов его не сводят с ума. И на Западном фронте каждый станковый пулемет с водяным охлаждением имел скорострельность 600 выстрелов в минуту, и каждый из них мог стрелять безостановочно в течение многих часов.

И еще несколько слов о дымовой завесе. Дымовая завеса ставилась во время сражения при Лоосе, и даже в том кровавом побоище многим батальонам она помогла пройти нейтральную полосу при меньших потерях. Трудно попасть в человека, который тебе не виден, и очевидно, что, Даже когда такое оружие, как пулемет, установлено на треножном станке, стрельба вслепую в стену белесой мглы будет гораздо менее эффективной, чем прицельный огонь. Роулинсон опасался, что его солдаты, попав в густой туман дымовой завесы, могут отклониться от направления атаки; он знал, что дымовая завеса будет затруднять работу передовых артиллерийских наблюдательных постов (ПАНП), и, несмотря на это, он не отдал приказа, запрещающего ее применение. Точно так же он не настаивал и на постановке дымовых завес. Роулинсон поступил иначе и предоставил решать этот вопрос командующим корпусов и дивизий. Одни из них ставили дымовые завесы, другие нет, но есть основания считать, что те части, которые воспользовались ими, в особенности две дивизии 3-й армии, которые вели наступление в направлении на Гоммеркур – 46-я (Северно-Мидлендская) и 56-я (1-я Лондонская), – смогли перейти в атаку с относительно малыми потерями. Правда, позже обе дивизии были разбиты огнем немецкой артиллерии и контратакой немецкой пехоты.

Несмотря на все это, не следует думать, что офицеров и солдат штурмовых батальонов гнали в бой, как овец на убой. Во многих случаях они принимали меры, с тем чтобы довести до минимума свои потери и сократить время нахождения в простреливаемом пространстве. В ряде мест на нейтральной полосе были отрыты траншеи, которые служили передовым исходным рубежом атаки. Некоторые батальоны высылали вперед отдельных стрелков и целые огневые команды, и командиры многих батальонов требовали от своих солдат, чтобы те занимались поиском брешей в системе проволочных заграждений противника, чтобы они искали пути обхода любых немецких укреплений и способы избежать фронтальной атаки на хорошо защищенные позиции. Другие наступающие оставили совершенно без внимания то наставление, которое предписывало наступать развернутым строем и размеренным шагом, и старались в едином броске достичь позиций противника, что, в общем-то, было вполне естественно. Третьи подразделения вели выдвижение отделениями или вовсе малыми группами, стараясь «просочиться по каплям» к передовой противника. Представление о том, что британская пехота шла в атаку на Сомме развернутым строем и не торопясь, – это еще один из мифов Первой мировой войны.

Какими бы малыми ни выглядели все эти меры, но вполне вероятно, что благодаря им наступательные бои 1 июля 1916 года не обернулись еще большей катастрофой, чем та, что имела место. Однако ничто не может изменить тот факт, что главной причиной катастрофы оказалась неспособность английской артиллерии уничтожить немецкие проволочные заграждения, разрушить системы траншей и посеять панику в рядах немецких солдат. Когда английская пехота выстроилась в цепь и двинулась через нейтральную полосу, очень многие из солдат пошли навстречу своей гибели.

Можно очень долго находить изъяны в плане наступления на Сомме, и этому занятию посвящено много страниц «Официальной истории». Однако том, в котором описываются подготовка к сражению и боевые действия первого дня сражения при Сомме, был опубликован в 1932 году, и в силу этого в нем присутствует не поддающееся оценке количество запоздалых мнений о том, каким следовало быть правильному решению. И тем не менее изучение «Официальной истории» позволяет убедиться, что несмотря на то, что при его составлении рассматривалось большое количество вариантов, в окончательном плане боевых действий слишком многое было отдано на волю случая и слишком непосильная задача была поставлена перед пехотой; что были отвергнуты или даже совсем не обсуждались такие очевидные варианты наступательных действий, как ночная атака или атака в предрассветные часы; или же, как это имело место с постановкой дымовых завес, выбор решения был оставлен за нижестоящим командиром. Все тем более любопытно, что Роулинсон не особенно доверял предложенному Хейгом общему плану наступления, согласно которому предполагалось захватить две линии немецкой обороны если не одним рывком, то хотя бы в течение боев одного дня, и вместе с тем он отвергал, не встречая при этом возражений, некоторые из вполне разумных предложений Хейга по тактике предстоящего сражения.

Ко всем этим подробностям можно еще добавить старые проблемы 1915 года, многие из которых еще не нашли своего решения. Армия получила много пушек, но ей по-прежнему не хватало гаубиц крупного калибра, а выбор, сделанный Роулинсоном в пользу нанесения одновременного удара по всей линии фронта, не позволял нанести сокрушающий артиллерийский удар на каком-то отдельном его участке. Войсковая связь по-прежнему была кошмарной; покинув свои траншеи на передовой, ударные штурмовые батальоны могли рассчитывать на связь, осуществляемую только с помощью связных или голубиной почты. Однако это не означает, что все мирились с подобным положением вещей, просто средства, способные решить одну из основных проблем – обеспечение надежной связи с передовыми подразделениями, – тогда еще не существовало.

Подальше от линии фронта саперы, пионеры, [43]43
  Пионеры – это пехотные части, дополнительной задачей которых являются рытье траншей, прокладка дорог, укрепление оборонительных сооружений, установка проволочных заграждений и прочие подобные работы. К каждой пехотной дивизии из трех бригад, по четыре батальона в каждой, прикреплен также батальон пионеров, из-за чего в целом в ее составе числится тринадцать батальонов. Однако в первую и в главную очередь пионеры являются пехотой, задача которой есть нанесение поражения противнику в общевойсковом бою.


[Закрыть]а также пехота, «отведенная на отдых», занимались рабским трудом, выкапывая мили узких траншей глубиной примерно 180 м, с тем чтобы защитить телефонные провода, однако снаряды противника все равно рвали их. Проводились попытки решить эту проблему или подкрепить телефонную связь какими-то иными способами связи, однако, когда пехота уходила вперед от своих траншей на передовой, оказывалась предоставленной сама себе. Для сбора данных о ее действиях в патрульный полет посылались группы самолетов Авиационного корпуса. В каждой группе было два аэроплана, один из которых имел радиостанцию для связи с землей, а другой сбрасывал вымпелы с донесениями непосредственно в Ставку Главного командования или в командные пункты корпусов. Однако и этот способ связи оказался недостаточно эффективным. Кроме того, Авиационный корпус посылал самолеты для корректировки огня артиллерии, и эти машины тоже были вооружены радиостанциями, но такая связь тоже не всегда была надежной. Здесь нужно отметить, что, по мере того как воюющие стороны вводили в бой новые и более совершенные самолеты, в ходе войны господство в воздухе на Западном фронте принадлежало то одной, то другой воюющей стороне; однако в июле 1916 года авиационное превосходство было на стороне англичан.

Когда шли эти приготовления к наступлению, армии Великобритании и, конечно же, всем людям этой страны был нанесен неожиданный удар. Пятого июня погиб военный министр Великобритании, фельдмаршал лорд Китченер. Направляясь с миссией в Россию, он находился на борту корабля Военно-морского флота Великобритании «Гемпшир», когда тот наскочил на мину и затонул у Оркнейских островов. Китченер был иконой, на которую молилась вся страна, и эта утрата оплакивалась не только военнослужащими регулярной армии, но даже в большей степени теми молодыми солдатами Новой армии, или солдатами Армии Китченера, как они предпочитали называть себя, которые откликнулись на его призыв в 1914 году.

Однако высшие эшелоны военного командования и политического руководства, хотя и оплакивали гибель Китченера на публике, но переживали они по этому поводу в меньшей степени. Дело в том, что к 1916 году Китченер стал заходящим светилом на небосклоне британской политики. Ему принесли вред его нежелание работать в контакте с законодателями и ничем не скрываемое презрение к политическим деятелям; кроме того, в некоторой степени он был признан виновным в неудаче экспедиции в Дарданеллы, и вина за неудачи 1915 года тоже приписывалась ему. Общественность и армия оплакивали гибель величайшего солдата Великобритании, однако его пост в кабинете министров был быстро занят Дэвидом Ллойд Джорджем, а шок, вызванный его гибелью, вскоре был забыт, заслоненный гигантскими потерями на Сомме.

Первый выстрел сражения при Сомме, которое шло четыре с половиной месяца, прозвучал 24 июня, за шесть дней до 30 июня – первоначально назначенной даты общевойскового наступления. Это было начало огневой подготовки, и первые два дня обстрела пошли исключительно на то, чтобы уничтожить проволочные заграждения и пристрелять орудия по конкретным целям и ориентирам. Хотя некоторые из батарей получили задание нанести также удар по траншеям и ходам сообщения, тем не менее обстрел с целью уничтожения проволочных заграждений продолжался еще три дня. Огневая подготовка велась из всех видов артиллерийского оружия, начиная от трехдюймовых траншейных минометов и до крупнокалиберных гаубиц, и с применением всех способов огневого поражения – от контрбатарейной борьбы до ударов по укреплениям, проволочным заграждениям и по траншеям. Время от времени батареи прекращали огонь, поскольку нужно было доставить боеприпасы, провести чистку и обслуживание орудий или хотя бы выждать, пока они остынут, нужно было дать время расчету, чтобы отдохнуть и поесть. Однако после таких пауз стрельба возобновлялась, и так продолжалось день за днем в течение семи дней. Дело в том, что 30 июня пошел сильный дождь, и это задержало наступление пехоты на двадцать четыре часа. Поэтому огневая подготовка продолжалась до утра 1 июля. Так как в течение всей недели обстрела погода была ненастной, с низкими облаками, с туманами и с дождями, видимость на поле боя была плохой, и это серьезно нарушало наведение пушек на цели и уменьшало вероятность попадания. Большой объем работы по корректировке огня и по наблюдению за целями выполнялся пилотами Авиационного корпуса, и рапорты, поданные ими, подводят к заключению, что несмотря на плохую видимость, огонь артиллерии сделал свое дело в отношении немецких проволочных заграждений. Однако разведгруппы, отправленные в ночь из английских траншей, возвратились с гораздо менее утешительными сведениями. Но, как это часто бывает, на донесения командиров разведгрупп, когда они выходят на уровень дивизии или корпуса, попросту не обращают внимания. В одном из случаев в ответ на такое донесение было сказано, что те, кто составляет подобные печальные документы о неснятых проволочных заграждениях, «просто напуганы». Даже если не считать того, что она совершенно несправедлива, подобная насмешка, оставляет без внимания тот факт, что коль скоро немецкие проволочные заграждения остались неразрушенными накануне дня наступления, у солдат были все основания бояться. На самом же деле некоторые из подобных донесений все-таки доходили до высшего командования, поскольку орудиям с калибром 18 фунтов было приказано сосредоточить весь свой огонь на проволочных заграждениях.

27 июня Хейг перешел в свою передовую штаб-квартиру, расположенную в Букэсне, в 19 км к северо-востоку от Альбера. Проводились последние приготовления к атаке, они включали в себя развертывание в цепь предбоевых порядков ударных подразделений пехоты, испытание и проверку линий коммуникации и последний инструктаж личного состава подразделений, которым предстояло идти в бой. Люди были хорошо подготовлены к бою, и каждый солдат знал, в чем будет заключаться его задача, когда он вместе со своей ротой поднимется в атаку. Затем начались затяжные дожди, и 28 июня было принято решение перенести атаку на сутки позже, назначив ее на 7 часов 30 минут утра 1 июля.

Разведывательные группы, которые в ночь с 28 на 29 июня были посланы в нейтральную полосу для разведки боем, доложили, что в немецких траншеях сосредоточено много солдат и что обороняющиеся не позволят застать себя врасплох. Правда, одной разведгруппе большой численности, которая действовала на правом фланге у деревни Марикур, удалось прорваться к немецким траншеям и продержаться в них в течение часа, прежде чем вернуться назад. Немецкое верховное командование знало о готовящемся наступлении. Эту информацию оно получило частично путем прослушивания телефонных переговоров в британской армии, а частично благодаря тому, что один из членов кабинета министров Великобритании в своей получившей большую огласку речи обратился к рабочим заводов с просьбой не устраивать выходных дней до начала июля, «и факта не найдешь красноречивее». Однако немецкое командование пришло к выводу о готовящемся наступлении главным образом благодаря тому, что длительный артиллерийский обстрел сводил на нет действие фактора внезапности, а также еще потому, что с высот над деревней Типваль немцы имели прекрасную возможность вести наблюдение за позициями английских войск. И тем не менее, согласно показаниям перебежчиков и военнопленных, информация о готовящемся британском наступлении не доходила до фронтовой полосы, поскольку всегда существовала возможность, что такая артиллерийская подготовка – не более чем ложный маневр с целью отвлечь внимание противника и не позволить ему подготовиться к сильному удару, наносимому на каком-то ином участке фронта. Так пролетали секунды и минуты и проходили часы. Наконец до начала наступления остался только один час, и пушки британской артиллерии обрушили неистовый заключительный шквал огня на линии немецкой обороны. В 7 часов 20 минут и в 7 часов 28 минут утра 1 июля были взорваны три большие подземные мины – по одной справа и слева от деревни Буассель и еще одна под редутом «Боярышник». Последняя была взорвана с запозданием, чтобы посеять панику среди обороняющихся, у которых было достаточно времени, чтобы занять позиции у бойниц на бруствере и подготовиться к отражению атаки, относительно которой теперь ни у кого не возникало сомнения. На многих участках фронта британская пехота к этому времени уже вышла из траншей, и цепи солдат, стараясь по возможности ближе подобраться к немецким проволочным заграждениям, залегли на нейтральной полосе и стали ждать, когда огневой вал будет перенесен на рубежи в глубине обороны и прозвучат свистки командиров, зовущие в атаку.

Наконец настал час «Ч» – 7 часов 30 минут утра. Пронзительно зазвучали свистки офицеров, и в артиллерийском обстреле на короткое время возникла пауза, так как расчетам требовалось время навести свои пушки на новые цели. В течение этой паузы на всем протяжении 20 км линии фронта 120 000 солдат Великобритании поднялись с земли или выбрались из траншей, а затем прошли через проходы в собственных проволочных заграждениях и стали двигаться к массе перепутанной и ржавой колючей проволоки и к белеющим полоскам известняка, за которыми находились немецкие траншеи. Примерно минутой позже в игру против наступающих вступили пулеметы, винтовки и пушки противника.