Текст книги "Генералы Великой войны. Западный фронт 1914-1918"

Автор книги: Робин Нилланс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 58 страниц)

Главное наступление на Бурлонский лес и Бурлон велось силами 40-й дивизии. Атаке предшествовал артобстрел опушки леса, который перешел в перемещающийся огневой вал – 90 метров каждые 5 минут – по мере приближения атакующих. Овладение лесом было задачей 119-й бригады при поддержке 16 танков батальона G, однако они не смогли дозаправиться и не пришли к моменту начала атаки. В последнюю минуту сюда были перемещены четыре танка батальона D из группы в 13 машин, которая должна была помогать 121-й бригаде взять деревню Бурлонь.

Наступление 119-й бригады развивалось успешно. Атаку возглавляли 19-й Королевский Валлийский фузилерный и 12-й Южно-Валлийский пограничный полки, в течение часа они проделали половину пути через Бурлонский лес под прикрытием трех танков, которые устроили полный разгром пулеметных гнезд. Когда пехота остановилась, чтобы перестроиться, в середине леса они получили ободряющее подкрепление – к ним подошли 13 танков батальона G, которые должны были поддерживать их с самого начала. С их помощью валлийские батальоны продолжили наступление и к 12 часам 45 минутам взяли северную опушку леса. Однако южно-валлийские пограничники попали под пулеметный обстрел и не смогли овладеть западной частью леса, хотя одна из рот дошла до окраины деревни Бурлонь.

Деревню и западную оконечность Бурлонского гребня должна была атаковать 121-я бригада, возглавляли атаку 20-й Мидлсекский и 13-й Йоркширский полки («Зеленые Ховарда»), Атака не имела успеха. Танки проложили себе путь в деревню, перейдя через баррикады и разрушив садовые стены, однако пехота не могла последовать за ними из-за яростного сопротивления хорошо окопавшейся и замаскированной немецкой пехоты, которая небольшими группами совершала вылазки и устраивала засады на танки. Атака сорвалась также из-за неудачи наступления 36-й (Ольстерской) дивизии на левом фланге, мидлсекцы и ховардцы вынуждены были отойти от деревни и занять позиции южнее и западнее линии начала атаки. К западу от Северного канала 108-я бригада 36-й дивизии достигла больших успехов, Королевские Ирландские фузилеры и Королевские Ирландские стрелки заняли деревню Мевр. У этих батальонов не было танковой поддержки, но их поддерживали с воздуха, аэропланы атаковали вражеские позиции с бреющего полета.

К середине дня наступление IV корпуса развивалось вполне успешно, образовав глубокий клин во вражеской обороне, была взята значительная часть Бурлонского леса и около половины возвышенности. Однако деревни Бурлон, Фонтен и Мевр на правом и левом флангах наступления не были взяты… и в этот момент около 15 часов немцы предприняли контратаку.

Контратака началась после получасового артобстрела Бурлонского леса, за которым последовала атака нескольких германских гвардейских батальонов. Уэльские батальоны отбили эту атаку ружейным и пулеметным огнем и к сумеркам не только оттеснили противника, но и заняли вершину гребня. Когда войска 51-й (хайлендерской) дивизии появились справа от них, возникла возможность образовать сплошную оборонительную линию от вершины Бурлонской возвышенности до западных окраин деревни Фонтен.

К исходу дня решительных результатов получено не было. Центр действовал хорошо и овладел большей частью Бурлонского леса, но фланги почти не продвинулись. Если бы Бинг и Хейг решили развивать успех и продолжали на следующий день наступление в центре, результатом было бы только углубление клина, который немцы наверняка взяли бы в окружение фланговыми атаками из Фонтена и Мевра. Судьба сражения за Бурлон теперь решалась на флангах.

Были и другие трудности. Появились эскадрильи Ритхофена и выбили почти все британские машины, установив господство в воздухе на этом участке фронта. Танки были в деле уже несколько дней, и их необходимо было отвести в тыл, чтобы провести техническое обслуживание и дать отдых экипажам. Только 12 танков из нескольких сотен, атаковавших с 20-го по 24-е, были в строю. Шел сильный дождь, иногда сменявшийся снегом, и для продолжения наступления следовало изыскать резервы пехоты и артиллерии, по крайней мере чтобы компенсировать убыль танков.

Бинг изучил положение и принял решение. Гвардейская дивизия отправлялась на подмогу 51-й (хайлендерской) дивизии, а спешенные солдаты 1-й и 2-й кавалерийских дивизий поступали в распоряжение Бинга для наступления в центре на деревню Бурлон. Его должна была осуществлять 121-я бригада 40-й дивизии при поддержке 12 танков, время начала атаки было назначено на полдень 24 ноября. Утром 24-го наступление отложили до 15 часов, а затем командир IV корпуса генерал лейтенант Вулкомб отложил атаку до следующего дня – ему было необходимо время, чтобы собрать еще танков. Это распоряжение не дошло, однако, до 121-й бригады, и в 15 часов она пошла в атаку.

Результат получился жалкий. Танки двинулись вперед и, войдя в деревню Бурлон, подавили большинство пулеметных гнезд на окраине, однако хайлендерский легкий пехотный и Суффолкский полки не поспевали за ними. Часть пехоты подтянулась позднее, и часть хайлендерского полка вошла в деревню, однако остальная часть бригады отстала. Еще хуже дела шли в Бурлонском лесу, где немцы предприняли новую контратаку в 8 часов 45 минут утра и затем непрерывно атаковали весь день. Эти контратаки поддерживались мощным артиллерийским огнем, однако немцы понесли большие потери. Британцы смогли закрепиться, и к сумеркам большая часть леса и гряды холмов все еще находились в их руках, но никаких новых успехов не было.

Сражение постепенно оборачивалось в пользу немцев. Они привлекли больше дивизий и были сильнее, тогда как 3-я армия была измотана. Хейг и Бинг, однако, еще не осознавали этого. Вновь мы возвращаемся к одному из величайших заблуждений всех генералов Великой войны по обе стороны линии фронта – уверенности, что еще один нажим может превратить поражение в победу или восстановить равновесие. В данном случае решающим фактором оказалось наличие пяти британских кавалерийских дивизий, около 40 000 сабель, ожидающих в Фэне команды двинуть в прорыв. Первый день сражения под Камбре действительно подавал надежды на возможность прорыва конницы, и Хейг оставался в плену этой эйфории. В результате, посетив штаб Бинга в Альбере и обсудив положение, он приказал возобновить наступление под Бурлоном и велел генералу Каванагу принять на себя общее руководство операциями к северу от Бурлона, когда кавалерия двинется в прорыв. Возможно, этот стимул вдохновил Каванага и придал ему энергии, но прежде следовало овладеть бурлонской позицией.

Попытки сделать это продолжались 25 и 26 ноября, однако безуспешно. Даже удар, произведенный для выручки остатков хайлендеров, все еще удерживавших деревню Бурлон, был отбит. К утру 25-го хайлендеры, оставшись без боеприпасов, были принуждены сдаться; в живых к этому времени их оставалось восемьдесят человек. Причины этих повторяющихся неудач под деревней Бурлон были просты: недостаток танков для подавления пулеметов противника и постепенное усиление германского сопротивления. Применение танков делало успех под Камбре возможным; недостаток танков просто возвращал сражение к status quo ante, [63]63
  Положение, которое было раньше (лат.). – Прим. пер.


[Закрыть]к убийственной схватке на износ, и потери возрастали. 40-я дивизия за два дня боев под Бурлоном потеряла более 4000 человек, и остальные дивизии приблизительно столько же.

Хейг не хотел тяжелых потерь, и 25-го вечером он предупредил генерала Бинга, что до тех пор, пока генерал Вулкомб не продвинется с IV корпусом, он несет персональную ответственность за ход сражения под Бурлоном. Он также послал сообщение начальнику Генерального штаба генералу Робертсону, которое читается как попытка снять с себя ответственность:

«Я приказал генералу Бингу полностью занять Бурлонскую позицию и такие тактически важные пункты на флангах, которые необходимы для того, чтобы надежно ее удерживать. Взятые позиции должны удерживаться, а войска должны быть готовы развить любой локальный успех и последовать за любым отступлением противника. Ничего сверх этого предприниматься не должно. Для достижения указанных целей 2-я и 47-я (1-я и 2-я Лондонские) дивизии и кавалерия остаются в его распоряжении. Бурлонский гребень представляет большое значение, поскольку господствует над Камбре и подступами к городу, а также над территорией к северу по течению Сансе».

Эта записка могла предотвратить любые немедленные попытки Ллойд Джорджа и комитета Военного кабинета остановить наступление, однако если сколько-нибудь значительные результаты могли быть достигнуты, они должны были быть достигнуты быстро. Хейг поэтому требовал от Бинга взять Фонтен и Бурлон «не позднее 27-го», прежде чем установится линия фронта вдоль северного гребня Бурлонских высот, позади обеих деревень и Бурлонского леса. Для этого Бинг должен был наступать с 62-й и гвардейскими дивизиями и всеми имеющимися танками, а кавалерийский корпус ожидал в резерве возможности броситься расширять любой прорыв.

Понедельник 26 ноября был потрачен на артобстрел позиций противника. Бинг предлагал направить гвардейские дивизии на Фонтен, тогда как 62-я дивизия должна была атаковать деревню Бурлон и северную часть леса. Их должны были поддерживать тридцать два танка и три спешенных полка 2-й кавалерийской дивизии. Начало наступления было назначено на 6 часов 20 минут утра 27-го. Когда опустилась ночь, танковые экипажи и пехота готовились к новому наступлению на высоты.

Бинг и его командиры знали, что это нелегкая задача, но они не представляли себе, насколько она сложна. На противоположной стороне хребта генерал фон Мозер также готовил контрнаступление, но, в отличие от Бинга с его двумя дивизиями, он готовил главный удар. Теперь у него было семь дивизий на фронте под Бурлоном, объединенные в три группы, и все они усиленно пополнялись свежими людьми и тяжелыми орудиями. К ночи 26-го Мозер и кронпринц Рупрехт подсчитали, что их силы достаточны не только для отражения любой британской атаки, но и для локального наступления. Это должно было стать первым наступлением германской армии против британцев со времени 2-го сражения на Ипре более чем за два с половиной года, но оба генерала не сомневались в успехе. Прежде чем начать наступление, однако, немцам предстояло выдержать еще один день наступления противника под Бурлоном и Фонтеном.

Попытку вновь овладеть Фонтеном предпринимала гвардия, во главе которой шла 2-я гвардейская бригада. Она оказалась под сильным пулеметным огнем немедленно, как только двинулась вслед за огневым валом, однако к 7 часам 15 минутам гвардейские гренадеры были уже в деревне и добивали обороняющихся в погребах и блиндажах. Шотландские гвардейцы, наступавшие вдоль дороги на Кантен, должны были держаться на одном уровне с гренадерами, однако были сильно побиты пулеметным огнем и отстали. Колдстримские гвардейцы вошли в деревню ценой больших потерь, одновременно ирландские гвардейцы, атакуя с большим пылом, взяли северо-восточный край Бурлонского леса в результате штыковой атаки. Эти атаки были поддержаны восемью танками, которые были очень полезны в Бурлонском лесу, однако от них было мало проку на заваленных щебнем улицах деревни Фонтен, где немецкие пулеметчики были хорошо замаскированы и снабжены бронебойными патронами.

Гвардейские дивизии были элитными войсками, и к 8 часам 30 минутам батальоны под Фонтеном миновали деревню, хотя и не уничтожили все очаги обороны. Затем они столкнулись с немедленной контратакой девяти германских батальонов. Начался ужасный уличный бой, гвардия отбила атаки пехоты с фронта и с флангов, когда не уничтоженные немецкие солдаты открыли по ним стрельбу с тыла. Оставшиеся дома вскоре были подожжены, снаряды рвались в развалинах посреди этих сцепившихся и перемешавшихся с немцами рот, взводов и отделений гвардии. Они значительно уступали противнику в численности и к 10 часам получили приказ отходить, они медленно двинулись назад, унося раненых и столько немецких пленных, сколько могли найти. На британскую передовую вернулось менее 500 человек, поскольку 2-я гвардейская бригада потеряла под Фонтеном более 1000 человек.

Тем временем 62-я дивизия атаковала Бурлонский лес двумя бригадами в первой линии при поддержке 19 танков. Продвижение через лес шло успешно, и два батальона полка герцога Веллингтона (Западного Ридинга) вошли в деревню Бурлон и несколько продвинулись по ней при поддержке танков, пока не были остановлены огнем германских батарей, расположенных за деревней. Вспомогательная атака с юга двух батальонов Йоркширского полка, также проникших в деревню, но оказались под прямым огнем немецких полевых орудий, замаскированных в развалинах, а также хорошо укрытых пулеметных гнезд. 10 из 15 танков, вошедших в деревню, вскоре были подбиты, и после двух часов ближнего боя британцы отошли.

К середине дня наступление захлебнулось по всему фронту IV корпуса, и стало понятно, что старшие офицеры уверены, будто сражение под Камбре окончено. Прорыв на открытое оперативное пространство осуществить не удалось, и теперь единственным доступным резервом была кавалерия. Послать ее в наступление значило увеличить потери, и у Хейга, следовательно, не оставалось другого выбора, кроме как объявить сражение законченным, приказать солдатам окопаться там, где они находятся, тогда как прочная оборонительная линия должна быть сооружена вдоль Флескьерских высот, к которым они отойдут позднее. Это была позиция, господствующая над подступами к Камбре, и такая, которую Хейг и Бинг считали возможным легко оборонять. Это им вскоре пришлось проделать, поскольку 30 ноября 2-я германская армия двинулась на британские позиции со всеми силами, какие смогла собрать.

Решение начать контрнаступление в Камбре было принято днем 27 ноября на совещании в Ле Като, созванном кронпринцем Рупрехтом Баварским. На совещании присутствовали генерал фон дер Марвиц и командующие силами, составляющими Аррасскую, Кодрийскую и Бусиньонскую группы. На встрече присутствовал также генерал Людендорф; он не был в восторге от неудач 2-й армии в сражении при Камбре, а принц Рупрехт и Марвин пытались заверить его, что положение в ближайшее время изменится.

Их план контрнаступления предусматривал, что Кодрийская и Бусиньонская группы силами семи дивизий поведут наступление с юго-востока прямо через Флескьер и Арвинкурский лес на Мец. В то же время Аррасская группа тремя дивизиями будет наступать на юг от Бурлона и выйдет на одну линию с остальными группами под Флескьером. Это наступление в случае успеха не только вывело бы из строя значительное число британских дивизий на новом выступе у Камбре, оно помогло бы вернуть большую часть линии Гинденбурга.

На следующий день, 28 ноября, Аррасская группа начала обстрел позиций под Бурлоном газовыми и бризантными снарядами. Этот обстрел вызвал большие потери среди британских войск и прервал замену гвардейской дивизии в Фонтене 59-й дивизией и 62-й дивизиями в Бурлонском лесу, которую должна была сменить 47-я (1/2-я Лондонская) дивизия. С прибытием из Италии 2-й дивизии, одной из резервных дивизий Главного командования, это означало, что фронт IV корпуса держат свежие дивизии при поддержке большей части артиллерии 3-й армии. Однако южнее III корпус был не в столь выгодном положении. Все четыре его дивизии участвовали в наступлении 20-го – с этого времени непрерывно вели тяжелые бои – и все еще держали фронт. На южном фланге 3-й армии стояла 12-я (Восточная) дивизия, а справа от нее – 55-я (Западно-Ланкаширская) дивизия VII корпуса генерала Сноу.

Корпус Сноу не участвовал непосредственно в сражении, однако его командующий наблюдал усиливающуюся активность за линией фронта и был совершенно убежден, что немцы готовят сильное контрнаступление. Он не смог убедить в этом Бинга и Хейга даже после того, как 25-го послал им предостережение, что наступление, по всей видимости, произойдет 29-го или 30-го и будет скорее всего направлено на лощину Банто, лежащую на стыке позиций его собственных VII и III корпусов. Доклады о германских приготовлениях делались также воздушной разведкой и наблюдателями на господствующих высотах. Активность противника – пристрелка орудий, появление наблюдательных воздушных шаров, шум транспортов, движущихся по ночам, усиленная разведка – указывала на близость наступления.

Бинг и его штаб не обращали внимания. В соответствии с рапортами, приходящими от Чартериса в Генеральный штаб, германские войска так же истощены, как и британские, и после потерь под Пасшендэлем и Камбре не способны организовать никакого крупного наступления. В результате, как значится в «Официальной истории», «3-я армия не объявила тревоги, не приказала подтянуть резервы, не предприняла никаких шагов, чтобы войска из тыла могли быстро подойти».

К счастью, некоторые из командиров дивизий 3-й армии были более осторожны. Во второй половине дня 29-го командиры двух дивизий, стоящих у лощины Банто: генерал-майор Джедвайн, командовавший 55-й дивизией (VII корпус), и генерал-майор Скотт, 12-я дивизия (III корпус) – встретились в деревне Виллер-Гислен, где их сектора стыковались, для обсуждения мер обороны. В результате были установлены пулеметные посты, полевые пушки и постоянные патрули для прикрытия лощины Банто и быстрого оповещения о наступлении неприятеля. Два командующих дивизиями, кажется, хорошо понимали, что их ожидает, но не могли внушить этого мнения старшим начальникам. В 6 часов на следующее утро – 30 ноября – все переменилось.

Как и предсказывал генерал Джедвайн, немецкое наступление началось на его участке фронта с предрассветного артобстрела позиций дивизии, который постепенно распространился на фронт всего VII корпуса. Через час обстрела три дивизии Бусиньонской группы генерала фон Катена начали энергично наступать через ущелье Банто, используя штурмовые отряды и огнеметы. Эта атака поддерживалась аэропланом, который опускался вниз и на бреющем полете обстреливал британские окопы. В это же время артиллерия Аррасской и Кодрийской групп начала обстрел позиций II и IV корпусов.

Германская пехота смела позиции 55-й дивизии, и после некоторой задержки дивизия была совершенно разметана, противник вклинился в ее позиции вплоть до самого Виллер-Гислена позади лощины Банто, где, несмотря на большие потери, причиненные наступающим пулеметным огнем, обороняющиеся вынуждены были отойти, оставив противнику тяжелые орудия. К 8 часам весь VII корпус был в опасности флангового обхода слева, и в 9 часов генерал Сноу запросил помощи у штаба 3-й армии. Единственным доступным резервом была кавалерия, и, соответственно, 4-я и 5-я дивизии под командой генерала Каванага двинулись к Виллер-Фокон.

Сноу запросил также помощи гвардейских дивизий, недавно отведенных с фронта, но они уже были отправлены на помощь III корпусу, который также находился в трудном положении. Немцы перешли через лощину Банто и теперь атаковали фланг и тыл III корпуса, тогда как Кодрийская группа наносила удар ему во фронт. Решающее сражение сосредоточилось позади Виллер-Гислена вокруг леса Гош, расположенного южнее деревни по дороге на Перон, и Гузенкура, оказавшегося в руках немцев около 8 часов 30 минут.

Гузенкур находился значительно западнее британской передовой, и известие о его падении и очевидные последствия этого побудили наконец Бинга действовать. Он собрал резервы, произвел ревизию артиллерии и начал контролировать ход сражения. И как раз вовремя, поскольку фронт 3-й армии был прорван в нескольких местах. К счастью, сравнительно легко взяв Гузенкур, немцы заколебались и стали ожидать дальнейших распоряжений, прежде чем наступать далее на запад. Они также ожидали, что подтянутся на их правом фланге дивизии Кодрийской группы, которые атаковали во фронт к северу от лощины Банто, оттесняя 35-ю бригаду 12-й дивизии на запад к лесу Гош.

20-я дивизия подготовила оборонительный рубеж к северу от канала Шельдык и еще не окончила эту работу, когда германские войска появились у нее в тылу, прорвавшись через лощины. Войска 59-й бригады, державшие правый фланг, едва оправились от этой неожиданности, когда Кодрийская группа ударила им во фронт. Бригада сражалась на два фронта, однако германские войска подходили со всех направлений в большом числе, пытаясь ее уничтожить. В этом сражении, часто переходившем в рукопашную схватку, погибли целые роты, исчезли целые батальоны, и дивизия принуждена была отойти назад к склонам гряды Велш, потеряв почти половину своего состава убитыми, ранеными и пленными. Ей удалось найти оборонительную позицию перед Ла-Вакери и на этом рубеже задержать дальнейшее продвижение немцев.

В позднейших донесениях указывалось, что наступление немцев было нетрудно остановить в каждой конкретной точке; проблема заключалась в том, что немецкая пехота после этого появлялась в другом месте и окружала британские позиции. Наступающие немецкие войска использовали новоизобретенную и весьма эффективную тактику «инфильтрации», которая на практике означала, что в тех случаях, когда они встречали стойкое сопротивление, они просто обходили это место веером, находя проходы в других местах. Еще один удар, возможно, выбил бы 20-ю дивизию из Ла-Вакери, однако немцы вместо этого неожиданно повернули на север и атаковали 29-ю дивизию, державшую фронт вдоль канала Шельды и предпринимавшую безнадежные усилия удержать Масниер. Ей это удалось, тем самым был предотвращен разгром III корпуса и выход немцев в тыл IV корпуса, ведущего теперь тяжелые бои под Бурлоном.

Бурлон был атакован в 9 часов Аррасской группой генерала Мозера, наступлению предшествовал часовой артобстрел. Затем началось массированное наступление пехоты, но при условии, что 29-я дивизия защищала им тыл, три дивизии IV корпуса под Бурлоном могли зацепиться одновременно за Кантен и Бурлонский лес, хотя 47-я (1/2 Лондонская) дивизия была сбита с высот. В Мевре, восточнее Бурлонского леса, 56 дивизия, удерживавшая часть линии Гинденбурга, обнаружила неудобство этой позиции, поскольку немецкие штурмовые войска могли прокладывать гранатами себе путь в центр этой позиции по траншеям сообщения.

Немецкое контрнаступление поначалу развивалось очень успешно. Всего лишь через шесть часов они почти окружили британский клин от Авикура до Бурлона и на отдельных участках фронта продвинулись до трех миль. Особенно успешно шло наступление с юга, и только отчаянное сопротивление на севере помешало немцам полностью прорвать британский фронт. Для того чтобы отбить наступающих обороняющимся, срочно требовались подкрепления, контратака и… несколько танков.

Камбре началось как танковое сражение, однако к 30 ноября большинство бронированных машин были выведены из строя, а те, которые могли двигаться, были отведены с линии фронта для ремонта и обслуживания. Но даже при этом, когда звуки сильного боя на востоке достигли слуха танкового командования, майоры и подполковники, командовавшие танковыми ротами и бригадами, собрали оставшиеся машины, заправили и снарядили их и отправили на помощь пехоте, испытывавшей тяжелый натиск.

Поддержка пришла и из кавалерийского корпуса, гвардейской дивизии и 62-й дивизии. Гвардейцы отбили Гузенкур в 14 часов 30 минут, здесь к ним присоединились 23 танка, занявшие позиции вокруг деревни и позволившие создать сплошную оборону. Они все еще занимали эти позиции к ночи, когда Бинг прислал приказ о контрнаступлении на следующий день, целью которого было по крайней мере возвращение прежних позиций, которые британцы занимали 20 ноября к востоку от деревни и которые теперь были в руках немцев.

Со своей стороны, немцы собирались возобновить наступление в западном направлении на Авикур и Мец, чтобы завершить охват британского клина и находящихся на нем семи дивизий. Они не достигли того успеха, на который надеялись, но еще были надежды, и план на 1 декабря предполагал наступление шести дивизий Бусиньонской и Кодрийской групп по фронту от Бокама до Треколя и овладение Гузенкуром, Ла-Вакери и Виллер-Плоиш. Наступление было назначено на 9 часов 30 минут, но британцы начали контратаку на два часа раньше выдвижением 31 танка и ударом кавалерии и пехоты на лес Гош, южнее Гузенкура.

16 танков возглавили наступление гвардейцев на лес Гош, разбрасывая деревья и пни огнем по мере движения, 2-й гренадерский батальон шел сразу за танками, чтобы взять лес в штыковую. Сражение продолжалось все утро, кавалеристы подошли на помощь гвардейцам и ликвидировали последние немецкие пулеметы, к 11 часам 30 минутам лес был в руках британцев. Оставшиеся в строю танки затем двинулись к Виллер-Гислен, однако сильный пулеметный огонь помешал Лакнауской кавалерийской бригаде 4-й кавалерийской дивизии присоединиться к ним, и к ночи они отошли. На других участках фронта британская контратака была менее успешной, однако к концу дня линия фронта была отодвинута к востоку и опасность немецкого прорыва на Мец ликвидирована.

Немцы в этот день продолжили наступление, вновь взяв Масниер на канале Шельды и оттеснив британский фронт за дорогу Камбре – Бапум от линии Гинденбурга, но этим их успехи и ограничились. Как и британское наступление десятью днями ранее, немецкое контрнаступление захлебнулось, хотя сражение все еще продолжалось. Оно продолжалось еще шесть дней и наконец завершилось 7 декабря, когда снег и дождь сделали любые атаки с обеих сторон безрезультатными.

Приобретения под Камбре, как и на Сомме годом ранее, были приблизительно одинаковы. Британцы первыми взяли часть немецкой линии, а немцы отыгрались, захватив почти такой же участок британских позиций. Списки потерь также были почти одинаковы: британские потери были более 44 000, а немецкие по различным подсчетам – от 45 000 до 55 000 человек. Около 10 000 германских солдат были взяты в плен 20 ноября, и более 6000 британцев были взяты в плен во время немецкого наступления 30 ноября.

Наиболее важный урок, полученный под Камбре, касался использования танков. Танковый корпус от начала и до конца действовал великолепно, и хотя дорогой ценой, он доказал, что это средство выиграть войну на Западном фронте. Материальные и людские потери были велики: 1153 офицера и солдата танкового корпуса числились убитыми, ранеными и пропавшими без вести – 25 процентов от участвовавших в сражении. Из 474 танков, вступивших в сражение, менее трети были пригодны для дальнейшего использования, но эти потери были вскоре пополнены новыми танками Марк V, имевшими более прочную броню и более надежные двигатели.

Звучали, разумеется, и взаимные обвинения. Такие сражения, как сражение под Камбре, которые начинаются с крупными целями и с большими надеждами, а завершаются неудачами и значительными потерями, не могли пройти без комментариев, как другие сражения на Западном фронте. Ллойд Джордж рассматривал Камбре как еще один пример армейского головотяпства и как еще одно основание отделаться от фельдмаршала Хейга. 5 декабря Военный кабинет потребовал у Хейга объяснений, настаивая на полном и точном отчете о сражении.

Главный вопрос, которым интересовался Военный кабинет, заключался в том, почему генерал Бинг не объявил тревогу в своих войсках за день до нападения немцев, когда его командующие на передовой докладывали о немецких приготовлениях. Ответ Бинга был вполне резонный, а именно: поскольку командующие на передовой знали о готовящейся атаке противника, не было смысла сообщать им об этом, объявляя тревогу. Сообщать корпусным командирам нечто, что он только что от них узнал, было бы, разумеется, бесполезным занятием, а командиры на передовой отлично знали о готовящемся наступлении. Этот аргумент подкреплялся свидетельством журнала 3-й армии, в котором 29 ноября было записано, что «в этот день сделаны специальные приготовления для противодействия решительной контратаке противника».

В действительности генералы и сами хотели проанализировать, что было сделано неправильно. Проведя собственные расследования, они пришли к заключению, что виноваты во всем младшие офицеры и рядовые, офицеры плохо распоряжались, а у рядовых не было опыта, особенно в обращении с пулеметами. В письме Хейгу от 17 декабря Бинг упоминал поспешность, с которой отходили пулеметные расчеты, и то, что некоторые оборонительные позиции были оставлены раньше действительной необходимости, приписывая эти случаи бегства недостатку дисциплины и подготовки.

В этих упреках могла быть доля истины, однако главная вина лежала не на младших офицерах и солдатах. Если верить американскому генералу Джону Дж. Першингу (о котором подробнее ниже), войска, поступавшие в это время в британскую армию во Франции, проходили только девятинедельную подготовку и после девятидневной подготовки во Франции – одна смена в окопах – поступали на передовую в качестве вполне подготовленных солдат. Война сделалась в последние полтора года гораздо более технической – хотя не менее ужасной, – и такой период обучения был просто недостаточен.

Что касается более опытных солдат, большая часть из них принимали участие по крайней мере в одном крупном наступлении 1917 года, под Аррасом или Пасшендэлем; многие участвовали в обоих. В результате люди не вполне отдохнули или были не в лучшей форме, чтобы участвовать в новом сражении. Как бы ни основательны были резоны Бинга, его обвинение собственных войск в неудаче под Камбре оставляло неприятное впечатление, и его репутация сильно пострадала в результате этой попытки (как многие расценивали его объяснения тогда и сейчас расценивают) опорочить доброе имя своих солдат. И все же это обвинение против него не более основательно, чем его собственные обвинения в адрес солдат, которыми оно был вызвано. Бинг был очень предан своим солдатам и всегда столь же ревностно к ним относился. Он не верил в расследования и взаимные обвинения, и если бы его не спрашивали о причинах неудачи под Камбре, он, наверное, не сказал бы ничего такого. Когда его спросили, он откровенно высказал свое мнение и отказался от дальнейших комментариев или собственной защиты от неизбежно последовавших нападок, после того как он обвинил своих солдат.

Несмотря на неудачи, например, генералов Каванага и Харпера Бинг отказался предъявить им обвинения в своих ответах Военному кабинету. Хейг согласился с ним. Затем Военный кабинет попросил генерала Сматса объехать 3-ю армию и представить отчет о сражении. Сматс честно подтвердил отзыв Бинга, однако добавил, что некоторые бригадные и даже батальонные командиры могут быть частично повинны в неудаче, хотя и согласился, что многие войска и младшие командиры оказались не на высоте. Так дело тянулось до немецкого наступления в марте 1918 года, когда внимание ведущих политиков и командующих переключилось на иные, более настоятельные заботы.