Текст книги "Генералы Великой войны. Западный фронт 1914-1918"

Автор книги: Робин Нилланс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 58 страниц)

Хотя основной движущей силой в создании танков был Уинстон Черчилль, ни один человек не может сказать, что именно он изобрел танк. И с точки зрения значения этого слова изобретать было нечего, машина была скорее собрана, чем изобретена, потому что уже были известны основные элементы ее двигателя, бронирования и гусеничных траков. Одним из первых военных специалистов, выступивших с идеей танка, был подполковник инженерных войск Э. Свинтон (позднее генерал-майор сэр Эрнст Свинтон). В 1914 году его направили во Францию в качестве официального военного корреспондента, и там ему пришлось увидеть, как по мере формирования стабильных позиций на Западном фронте прекращали существование все способы маневренной войны. Тогда у него родилась идея разрушить складывающуюся тупиковую ситуацию путем применения в бою гусеничных бронированных машин, созданных на базе существующего сельскохозяйственного трактора типа «Холт Катерпиллар Трактор».

Своими соображениями по этому поводу Свинтон в первую очередь поделился со своим начальником, полковником Хэнки, дав ему тем самым пищу для размышлений, которые вылились в его меморандум, появившийся на Рождество 1914 года. И тем не менее, если кто-то и имел право утверждать, что он положил начало работе над машиной, которая получила название «танк», то это был Уинстон Черчилль, который в начале 1915 года являлся 1-м лордом Адмиралтейства. Черчилль обратил внимание на меморандум Хэнки, и с этого времени он держал под своим контролем разработку гусеничной бронированной машины, которая будет пересекать траншеи, сминать путаницу заграждений из колючей проволоки и воевать в тесном взаимодействии с пехотой.

В силу этого обстоятельства танк на первых этапах работы над проектом являлся разработкой военно-морского ведомства, и его называли «кораблем суши», а группа кораблестроителей, работавших над ним, получила название «Комитет сухопутных кораблей». Исходные корабли суши, заказанные Уинстоном Черчиллем в 1915 году, представляли собой бронированные машины длиной 40 футов (12,2 м) и шириной 13 футов (3,96 м) с толщиной брони на крыше 0,24 дюйма (6 мм) и бортовой броней толщиной 0,31 дюйм (8 мм). Они должны были брать на борт штурмовые группы численностью в пятьдесят солдат, вооруженных пулеметами Льюиса. Черчилль являлся одним из основных сторонников военной экспедиции в Дарданеллы, и когда после неудачи, постигшей эту экспедицию, он был вынужден подать в отставку с поста 1-го лорда Адмиралтейства, работы над проектом были прекращены. Однако идея проекта была подхвачена Дэвидом Ллойд Джорджем, в ту пору министром вооружения.

Свинтон продолжал пропагандировать свою идею. И в июне 1915 года он подготовил свой собственный меморандум, озаглавленный «Необходимость создания истребителей пулеметов». По его мнению, подобные машины должны были представлять собой «гусеничные тракторы с двигателями внутреннего сгорания, которые смогли бы передвигаться со скоростью до 4 миль в час (6,4 км/час), пересекать канавы шириной до 4 футов (1,22 м) и преодолевать пустоши, поросшие мелким кустарником. Они должны иметь бронирование, защищающее от немецких винтовочных пуль со стальным сердечником, и иметь вооружение в виде двух пулеметов „Максим“ и одной пушки калибром два фунта». Это был значительный шаг вперед по сравнению с бронетранспортером для перевозки солдат, который разрабатывался в предыдущем году. То, что предлагал Свинтон, являлось бронированной боевой машиной (ББМ).

В Военном министерстве были разработаны технические требования, и их направили в Комитет сухопутных кораблей, который и заказал первый образец машины, названной по имени ее проектировщика «Триттон», а позднее переименованной в «Крошку Вилли». Работы по его сооружению начались в августе 1915 года, и, несмотря на то что в проект постоянно вносились изменения, они шли быстрыми темпами, поскольку уже имелись в распоряжении основные элементы машины, а именно – гусеницы и двигатель – стопятисильный мотор Даймлера. Название типа боевой машины – «танк» – впервые было применено, чтобы обеспечить требования секретности при перевозке. Установленные на железнодорожные платформы и укутанные в брезент, эти машины имели на борту надпись «водяные танки», и постепенно слово «танк» стало общепринятым наименованием новой военной техники. Первый вариант изготовленной, если не сказать сильно перестроенной, этой машины, которая при рождении была окрещена «Большим Вилли», выползла на белый свет 8 сентября 1915 года.

Работы над первым образцом продолжались в течение осени 1915 и зимы 1916 годов, и 2 февраля 1916 года состоялись его официальные демонстрационные испытания в присутствии правительства и высшего командного состава армии. К тому времени «Большой Вилли»уже подрос. Общая длина машины составляла 31 фут 3 дюйма (9,531 м), высота – 8 футов (2,44 м), ширина – 13 футов 8 дюймов (4,168 м), а весила она при полной загрузке, с командой, с топливом и с боеприпасами, более 28 тонн. Команда состояла из 8 человек, а вооружение машины составляли либо пулеметы, либо морские орудия калибром 6 фунтов, установленные в бортовых спонсонах – полукруглых башнях по обе стороны танка, которые позволяли до некоторой степени поворачивать ствол пушки относительно как вертикальной, так и горизонтальной оси. Демонстрационные испытания прошли в Хертфордшире на полигоне Хэтфилд Парк. Здесь «Большой Вилли»успешно преодолел такие препятствия, как траншеи, но лучшая скорость, которую ему удалось развить, не превышала 2 миль в час (3,2 км/час).

Реакция на успешные испытания была неоднозначной. По мнению коммодора Сьютера армии следовало тут же заказать 3000 подобных чудовищ, однако лорд Китченер довольно сдержанно отнесся к данному предложению, и поэтому первоначально было заказано всего 40 таких машин, а позднее заказ был увеличен до 100 единиц. Размещение заказа на производстве состоялось 11 февраля 1916 года, менее чем за пять месяцев до начала сражения при Сомме. Сделать за это время предстояло очень многое: нужно было изготовить и испытать боевые машины, нужно было набрать и обучить солдат, которым придется воевать в них, а тем, кто нес ответственность за проект в целом, нужно было увязать и согласовать вопросы, касающиеся тактики применения нового оружия. И в первую очередь все это должно было протекать в обстановке глубочайшей секретности.

Подготовка и формирование бронетанковых войск, которые тогда находились в младенческом возрасте, были поручены полковнику Свинтону. Правда, при этом ему тут же дали понять, что он не может, и конечно же, не должен ожидать, что ему будет позволено командовать ими или вести их в бой. Как только он увидел, насколько полезным может быть танк на поле боя, армейское командование во Франции стало выступать за скорейшее и широкое применение этих машин в боевых условиях, а Свинтон пытался противостоять этому шагу. Им к тому же была составлена серия «Тактических инструкций», которые, как он надеялся, будут служить и как пособие по боевой подготовке, и как наставление в части того, как следует применять танки в бою.

Однако успех в создании нового оружия – это далеко не конец всего дела. Это оружие, в данном случае бронированная боевая машина, будет обладать определенным комплексом тактико-технических характеристик и достоинств, но в боевых условияхэффективность применения любого оружия как минимум наполовину будет зависеть от того, кто им управляет и в каких условиях оно применяется. В силу этого обстоятельства то, как используетсяоружие, также важно для его эффективного применения, как и тактико-технические данные, присущие ему. Принимая во внимание подобные обстоятельства, первые ревнители танка выступили с очень четко выраженными точками зрения на то, как, когда и где следует применять эту новую боевую машину.

Главное положение Свинтона заключалось в том, чтобы танки не были привязаны к пехоте. Это вызывает удивление, особенно если учесть, что эти машины создавались как оружие поддержки пехоты. В своих «Тактических инструкциях» он также настаивал на том, чтобы это новое оружие не вводилось в бой небольшими группами, а применялось массированно, в виде крупных соединений, как одна из составляющих крупной войсковой операции с участием пехоты, артиллерии и военно-воздушных сил, в которой можно будет использовать как фактор внезапности, обеспечиваемый танками, так и их скорость, необходимую для развития достигнутого успеха. Для обеспечения внезапности большую роль играло соблюдение требований секретности, но что касается скорости, то для первого танка, что пошел в бой, это была вещь невозможная. В условиях бездорожья сильно вооруженные бронированные машины оказались до крайности медленными а, преодолевая траншеи и воронки от снарядов, они были далеко не такими проворными, как надеялись энтузиасты. В этом нашли отражение возможности техники того времени; если говорить о двигателях и трансмиссиях, то в 1916 году первые не имели мощности, а те и другие – к тому же и надежности, необходимой для того, чтобы такая тяжелая машина могла передвигаться по бездорожью.

За месяцы, прошедшие после назначения Свинтона, были построены танки, и стал принимать реальные очертания организм будущего Танкового корпуса. Последний начал свою жизнь как «Подразделение бронированных машин Пулеметного корпуса», которое, в свою очередь, позднее получило не менее неуклюжее наименование «Пулеметный корпус. Служба тяжелых машин». В это новое формирование набирали или переводили людей, имеющих способности к технике; многие приходили сюда из ВС ВМС или из Пулеметного корпуса. В первый раз они вместе со своими танками участвовали в бою 15 сентября 1916 года в сражении у деревень Флер и Курселет.

Прежде чем приступить к подробному анализу этого сражения, нам следует вернуться к вопросу об условиях применения оружия, к фактору, который важен для всех видов оружия. Даже если техническое задание на разработку было составлено великолепно и созданное оружие в полной мере отвечает заложенным требованиям, все равно ни одно подобное изделие не продемонстрирует всех своих возможностей, если те, кто пользуется им, не имеют надлежащей подготовки, а те, кто командуют, не имеют каких-то представлений о боевых характеристиках данного вида оружия, а также о его применении в сочетании с другими видами вооружения. Сочетание этих факторов объединено в одном термине – «тактическое применение оружия». [49]49
  В отечественной военной литературе существует термин «применение оружия», то есть боевое использование военнослужащими состоящего на их вооружении оружия, санкционированное соответствующими уставами, наставлениями, инструкциями, а также приказами командиров. – Прим. пер.


[Закрыть]

С появлением на свет нового, даже революционного, оружия вопросы его тактическогоприменения становятся предметом ожесточенных споров. В случае танка такая полемика началась с попытки дать точное определение, к какому виду оружия относитсяэта машина. Следовало ли видеть в нем подвижное долговременное огневое сооружение, предназначенное для поддержки наступающей пехоты? Или, быть может, в случае массированного применения танков они фактически являлись закованной в броню кавалерией, способной с громом и молниями пронестись сквозь оборону противника и выйти на оперативный простор, воскрешая тем самым методы маневренной войны? В данном случае британские специалисты по действиям танка в бою (не следует удивляться, что их было немного в 1916 году) сошлись во мнении, что танк – это оружие поддержки пехоты, и этому решению суждено было иметь весьма далекие последствия.

Данная полемика носила далеко не академический характер. В зависимости от принятого решения будет меняться тактика применения, равно как будут изменяться и требования к новым моделям танков или к новым модификациям уже существующих машин бронетанковых сил во всем, что касается их скорости, толщины брони, вооружения, радиуса действия, численности команды и применяемых тактических построений. Военным специалистам по тактике применения танков, в свою очередь, придется размышлять над тем, еде и в какой роли могут быть успешно использованы танки, а также условия какой местности будут наиболее благоприятны для их применения. На первый взгляд очевидность ответов на два последних вопроса может показаться лежащей совершенно на поверхности. Однако во всех спорах о новом и революционном оружии главными были базовые вопросы о том, как следует развертывать танки, о том, следует ли их посылать группами в две или три машины для поддержки действий пехоты или же применять массированно, создавая бронированный клин, чтобы взломать фронт неприятеля, выйти на оперативный простор и вернуть маневренность на поле боя.

Решение экспертов, согласно которому танк считался «орудием поддержки пехоты», оказывало свое влияние на проекты английских танков до середины Второй мировой войны. Когда началась эта война, основным боевым танком Великобритании являлась «Матильда», которая имела мощную броневую защиту и слабое вооружение; максимальная скорость этого танка составляла около 8 миль в час (12,8 км/час). Такая скорость была, конечно, невысокой, но ее было вполне достаточно для того, чтобы сопровождать пехоту. Немцы, которые во время Первой мировой войны уделяли танкам очень мало внимания, встали на другую точку зрения и пришли к выводу, что танки фактически являются «бронированной кавалерией»; на первом этапе войны их танки ( Panzer) – быстрые машины с мощным вооружением – явились ударной силой стремительных немецких блицкригов во Франции и в России. А те танки, которые в 1916 году вступили в бой у деревень Флер и Курселет, имели слабое вооружение, недостаточную броневую защиту и не обладали должной надежностью. Экипажи английских танков Второй мировой войны, которые в 1941–1942 годах воевали в пустынях Северо-Западной Африки, нашли бы слишком хорошо знакомым этот перечень хронических недостатков.

Пока танки секретно доставлялись во Францию, пока их экипажи учились управлять своими машинами, бои на всех участках фронта на Сомме не прекращались. Пусть медленно и ценою больших потерь, но под ударами англичан линия фронта отходила на восток. К 14 сентября она начиналась от места стыка с французской армией у леса Люз немного западнее Комбле, а далее она шла вдоль северной опушки леса Девилль к дороге Альбер – Бапум. Сразу же за немецкой линией обороны и справа от этой дороги находилась деревня Мартинпюйш; еще одна деревня, Курселет, была расположена на левой стороне дороги и в 700 м от нее. Деревня Флер, оказавшаяся на удалении 1350 м в глубину немецкой обороны, была расположена севернее леса Девилль. Танки впервые участвовали в бою на расположенном между этими двумя деревнями открытом пространстве к востоку от Позьере.

Потребность в танках была рождена острой необходимостью – этой матерью всех инноваций. Безотлагательность проблемы не позволяла полностью проверить надежность этой машины до того, как она будет поставлена на вооружение. Танк принадлежал к тем видам боевой техники, экипажи которой учились управлять ею и вести бой с ее помощью не на учениях, а сразу на поле боя. Поэтому не приходится удивляться, что первые машины не имели достаточной надежности, или тому, что допускались ошибки при их использовании. Когда речь заходит о том, как использовались танки, генерала Хейга чаше всего критикуют за то, что он не посчитался с мнением экспертов, не воспользовался главным преимуществом танков, а именно – неожиданностью появления, и слишком поспешил послать их в бой, рассеяв мелкими группами среди батальонов наступающей пехоты и в не подходящих для этих машин условиях. Оба обвинения совершенно справедливы, но ответьте на следующий вопрос: если эти ошибки столь очевидны, то почему же тогда Хейг совершил их?

Ответ нужно искать в том положении, в котором оказались Хейг и его командующие армиями к середине сентября 1916 года. Сражение при Сомме длилось уже два с половиной месяца. За это время, хотя и большой ценой, но были достигнуты определенные успехи. Однако на многих участках фронта, например на линии фронта вдоль Анкра, противника не удалось оттеснить более чем на 50 м. Наступила осень, приближалась зима, потери были огромными, и было очень нужно сделать что-то такое, что компенсировало бы затраты, понесенные при этом наступлении. Так или иначе необходимо было прорвать линию немецкой обороны.

Теперь в его руках была эта новинка – танк, оружие, которое в силах осуществить прорыв, разрушить проволочные заграждения, которое не боится огня пулеметов и которое станет ударной силой атакующей пехоты. «Специалисты» в области танкового боя советовали Хейгу подождать, но они также говорили ему, что успешность применения их машин находится в огромной зависимости от состояния грунта, по которому они передвигаются… и, если Хейг будет ждать, последующие артиллерийские обстрелы и осенние дожди, несомненно, сделают грунт еще более плохим. «Специалисты» также говорили, что секретность операции, к которой они так стремились, вряд ли может быть сохранена в течение более длительного периода времени, так что, если танк вообще будет применяться в боях 1916 года, его нужно применять как можно быстрее. Поиски решения, которое в равной степени отвечало бы взаимоисключающим требованиям, – всегда непростое дело, но помимо всего упомянутого Хейгу приходилось помнить об еще одном обстоятельстве.

Каждый день, проведенный им в ожидании, каждый день, проведенный пехотой в атаках без поддержки танков, приводил к тому, что гибло все больше и больше солдат. Многие историки заявляли, что в сентябре 1916 года Хейг, послав танки в бой в сражении при Флер и Курселет, поступил неумно уже потому, что он слишком поторопился сделать это. Нетрудно догадаться, что они сказали бы или могли бы сказать сегодня, если бы Хейг в сражении у Флер – Курселет не пустил бы в ход это оружие, предназначенное для разрушения проволочных заграждений и прорыва через траншеи, и заставил пехоту идти на штурм без него.

Академические ученые и историки, специализирующиеся на истории бронетанковых войск, имеют возможность выбирать почву, чтобы выстраивать на ней цепочку своих рассуждений, они могут придавать особое значение тем доводам, которые выгодны для них, скрывая или игнорируя все то, что может ослабить их позицию. Генерал Хейг не имел права на подобную роскошь. Ему нужно было учитывать интересы всей армии, он был человеком, поставленным во главе, командиром с максимальной полнотой ответственности. Если он, видя, что при атаке на Флер новое оружие может принести пользу, отказался использовать его, это было бы пренебрежением служебными обязанностями. Кроме того, танк все еще был экспериментальныморужием. Рано или поздно, но ему предстояло пойти в бой, и тогда солдаты смогут оценить, насколько все теоретические предположения о боевых качествах танка соответствуют его реальным возможностям на поле боя.

Истина заключается в том, что в июле 1916 года не могло быть «специалистов по танкам». Это оружие еще не разу не применялось в бою, и все соображения в части его тактического применения, высказанные Свинтоном и его коллегами, а позже подполковником Дж. Фуллером с последователями (речь о нем пойдет несколько позже в этом повествовании), были чисто умозрительными построениями и ничем иным. Потому было вполне разумно испытать танк в бою и дать оценку его достоинствам и недостаткам, перед тем как размещать заказы на сотни таких боевых машин, проводить какие-то усовершенствования, отзывать с фронта тысячи солдат и формировать танковые экипажи, а также отвлекать и без того скудные производственные мощности на изготовление танков. Поскольку это было совершенно новое оружие, еще ни разу не проверенное в боевых условиях, так называемые специалисты знали о поведении танка в бою не более того, что было известно самому Хейгу.

Целью сражения при Флер и Курселет было пробиться сквозь немецкую линию обороны с помощью проводимого в несколько этапов наступления, главный удар которого приходился на позиции между деревнями Флер и Курселет. В силу того что наступление планировалось как многоэтапное, выполнение основной боевой задачи предусматривалось проводить в виде комплекса последовательных ближайших задач, отмеченных линиями на карте, получившими название, начиная с самой близкой: Зеленая, Коричневая, Синяя и Красная линии. Наиболее удаленная Красная линия проходила по рубежам Морваль и Гедекур, и в случае выхода на эти рубежи деревни Мартинпюйш и Флер оказывались полностью за передовой английских войск. Это означало бы продвижение вперед примерно на 4 км на фронте шириной 5,5 км. Учитывая результаты предыдущих наступлений на фронте у Соммы, подобную основную боевую задачу нужно считать претенциозной.

В этом наступлении должны были участвовать, слева – направо: III, XV и XIV корпуса 4-й армии, поддержанные на левом фланге Канадским корпусом из Резервной армии, который имел задачу захватить деревню Курселет. Поддержку на правом фланге должен был оказать французский XX корпус, боевой задачей которого было овладение деревней Комблэ. Резерв, который предназначался, чтобы развить всякий успех, достигнутый при прорыве, состоял из пяти кавалерийских дивизий. Начало атаки Роулинсон назначил на 6 часов 20 минут утра 15 сентября и подготовил хорошо проработанный план для самых различных соединений его армии.

Как уже говорилось, битва при Сомме на самом деле представляла собой цепь отдельных сражений, так что, когда началось сражение Флер – Курселет, английская армия уже усвоила большую часть из уроков, полученных ею в этих боях. Храбрость и находчивость батальонов, поступивших к нему из Новой армии, восхищали Роулинсона. Однако ему не менее хорошо было известно, что 1 июля эти солдаты продемонстрировали недостаточную боевую подготовку и отсутствие опыта. Попав в суровую школу на полях сражений, они быстро учились воевать. То же можно сказать о генералах.

К сентябрю 1916 года стала широко распространенной такая новаторская тактика боевых действий, как огневая поддержка с переносом огня по промежуточным рубежам, как стремительное развертывание на передовой артиллерии поддержки и резерва, постановка дымовых завес, контрбатарейный огонь, присутствие артиллерийских офицеров-корректировщиков огня в боевых порядках пехотных бригад и батальонов, а также тщательная зачистка траншей и укрытий противника после успешно проведенной атаки, то есть вся та практика, которая до 1 июля считалась радикальной, если не опасно радикальной. Специальная инструкция Роулинсона по 4-й армии, которая устанавливала право преимущественного использования дорог во время наступления, в приказном порядке предписывала широко применять эту новаторскую тактику ведения боевых действий.

К тому времени грязь Соммы уже приобрела широкую и печальную известность, а поскольку артиллерийские снаряды продолжали уродовать землю, дороги, проложенные через поле боя, хотя и простреливались артиллерией противника, но приобретали всевозрастающую важность для быстрой переброски войск и боеприпасов. Таких дорог было проложено немного, все они были узкими, и по этим причинам пришлось издать приказ, регламентирующий порядок их использования. После атаки приоритетное право на прохождение к линии фронта должно принадлежать пушкам, обеспечивающим поддержку наступающей пехоты. Второй по приоритетности являлась кавалерия, задача которой заключалась в том, чтобы воспользоваться любым прорывом и раздвинуть его фланги. После того как уйдет кавалерия, к передовой могут пойти легкие повозки с питанием и боеприпасами для пехоты. По дороге назад эти повозки должны будут увозить в тыл раненых. Пока проходят эти перевозки, саперы и пионеры будут заняты ремонтом дорог и настилов, они будут засыпать воронки от разрывов снарядов и делать все, что в их силах, чтобы темп наступления оставался высоким.

Для предстоящей атаки был установлен осуществимый на практике график времени прохождения приказов. Согласно этому графику время, потребное на прохождение приказа от корпуса до роты на передовой, должно составлять шесть часов. Графиком также подчеркивалось, что этот период необходим для того, чтобы приказы отдавались заблаговременно, так чтобы командиры батальонов и рот имели достаточно времени ознакомиться с местностью, составить план боя, отдать свои боевые приказы, а также чтобы дать солдатам отдохнуть и накормить их.

Настолько, насколько предварительная разработка операции и ее детальное планирование позволят обеспечить такое развитие событий, во время этого наступления никто не будет брошен в бой без предупреждения и без предварительной разведки местности.

Капитальной переработке подверглось также и обеспечение связи. Для этой цели была создана единая система, включавшая в себя пилотов-наблюдателей Летного корпуса (сражение при Флер и Курселет является первым примером того, как командующий войсками Великобритании говорит о превосходстве авиации в этом плане) и артиллерийских офицеров-корректировщиков в боевых порядках наступающих пехотных бригад. Для обеспечения связи предполагалось задействовать любые средства – от голубиной почты до радиосвязи, от телефонных линий до посыльных: пеших, конных, на велосипедах и мотоциклах. Все это использовалось для того, чтобы как можно скорее передать сообщение, и картина действительной обстановки на линии фронта яснее вырисовывалась в штабах дивизий и корпусов.

Артиллерийское обеспечение тоже было усилено. К началу наступления своих войск Роулинсон смог обеспечить соотношение одна крупнокалиберная пушка или гаубица на каждые 26 м траншей противника и одно полевое орудие на каждые 9 м данных траншей. Это примерно в два раза больше того, что было задействовано 1 июля на фронте, большем по ширине. Что еще более важно, артиллерия английской армии тоже становилась гораздо лучше подготовленной и более сплоченной силой, которая теперь была способна вести любой из требуемых видов огня, начиная от контрбатарейной борьбы до огневого вала с переносом огня по промежуточным рубежам. Теперь артиллеристы могли быстро переориентировать свои орудия, молниеносно пристреливать их по дальности полета снаряда и по новым целям, а также одним залпом обрушивать на врага такое количество металла, которое стало приводить немцев в испуг. В штабе каждого корпуса теперь имелся артиллерист из числа высшего офицерского состава – бригадный генерал Королевской артиллерии, который отвечал за орудия корпуса, и благодаря этому работе артиллеристов, всегда жизненно важной на Западном фронте, наконец было уделено достойное внимание на уровне корпуса и армии.

Отдельно рассматривался вопрос об обеспечении условий для работы танков. Чтобы их не задерживал огонь собственной артиллерии или вспаханная взрывами земля на их пути, при постановке огневых завес предусматривались широкие «коридоры», по которым могли двигаться эти машины. Однако такое в общем-то разумное решение привело к неоднозначным результатам. Так как многие танки не смогли доехать до исходных рубежей атаки, или были потеряны позже (увязли в канавах), или сломались, или оказались поврежденными огнем противника, то благодаря этим коридорам образовались участки немецкой обороны, не подвергшиеся артиллерийской атаке, а значит, и разрушению. Пулеметчики на этих участках получали возможность косить пехоту, наступающую на них справа и слева. Тогда же, когда по их позициям был открыт артиллерийский огонь на поражение, немецкие пулеметчики выползли из своих траншей и заняли позиции на нейтральной полосе. Хотя огневой вал с переносом огня по промежуточным рубежам уничтожил многие из таких пулеметных гнезд, танки могли бы стать идеальным оружием для окончательного подавления этих разбросанных огневых точек – конечно, при условии, что танки могли бы сдвинуться с места.

Стремительное повышение эффективности работы артиллерии и передовая тактика боя не всегда встречали то одобрение, которого они заслуживали. Дэвид Ллойд Джордж, который после гибели Китченера стал военным министром, в сентябре 1916 года посетил фронт на Сомме, и там он услышал жалобы по поводу боеприпасов, использовавшихся в начале сражения, и нехватки крупнокалиберной артиллерии. Вернувшись домой, он заявил: «Тяжелая артиллерия [50]50
  Королевская осадная артиллерия – один из трех видов артиллерийских полков армии Великобритании того времени. Она имела на вооружении крупнокалиберные пушки и гаубицы. Королевская полевая артиллерия обеспечивала огневую поддержку пехоты с помощью полевых пушек, а Королевская конная артиллерия, вооруженная пушками меньшего калибра, участвовала в боевых действиях вместе с кавалерией.


[Закрыть]во Франции не имеет никакой подготовки, ее артиллеристы не умеют стрелять и совершенно не готовы к тому, чтобы работать с тем великолепным оружием, которым я, будучи министром вооружений, обеспечил их». Подобное высказывание явилось первым признаком того, что Ллойд Джордж отнюдь не собирается стать человеком, с которым легко иметь дело, что он никоим образом не хочет признавать и тем более брать на себя вину за то, что, если «его» пушки и могли быть хорошими, то качество снарядов, которые поступают с заводов, производящих боеприпасы, оставляло желать много лучшего. Когда генерал-майор Ноэль Бэрч, командующий корпусом Королевской артиллерии при Ставке главнокомандующего и главный артиллерийский советник Хейга, спросил генерала Роулинсона, что тот думает по поводу заявления Ллойд Джорджа, последний, не колеблясь, ответил, что пока что он «совершенно доволен» работой батарей контрбатарейной борьбы, а также батарей крупнокалиберных гаубиц, выполняемой ими в ходе боя.

Все было подготовлено к предстоящему наступлению: и пехота, и артиллерия; тщательно проработана работа систем связи, а также служб материально-технического обеспечения и транспорта. Оставались только танки. Было решено, что, выступая в качестве «оружия поддержки пехоты» во время атаки на расположенную между Альбером и Бапумом деревню Флер, где танки в первый раз должны были участвовать в бою, они будут наступать вместе с пехотными ротами и действовать в паре. К 6 сентября во Францию прибыло 60 танков, однако в предстоящем бою могли участвовать только сорок восемь машин. Их распределили по ударным дивизиям, при этом шестнадцать танков поступило в XIV корпус, восемнадцать – в XV, восемь – в III корпус и шесть танков было передано канадцам. В конечном счете только тридцать шесть танков вышло на исходный рубеж, чтобы принять участие в сражении при деревнях Флер и Курселет.