Текст книги "Генералы Великой войны. Западный фронт 1914-1918"

Автор книги: Робин Нилланс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 58 страниц)

1-е сражение у Скарпа продолжалось еще три дня до 14 апреля, но более ничего достигнуто не было. Первый день прошел удачно, но, как очень часто и прежде, размеры отвоеванного пространства были обратно пропорциональны заплаченной за него цене. Хейг на несколько дней прекратил наступление, чтобы дать отдых войскам и изучить положение, намереваясь позднее продолжить наступление совместным движением 1-й и 3-й армий при поддержке 5-й армии, которая только что предприняла наступление на Буллькур.

Сражение под Буллькуром было операцией австралийцев, состоявшей из двух частей – официально 1-го и 2-го сражения под Буллькуром, в которых принял участие I корпус АНЗАК под командованием британского командира генерал-лейтенанта сэра Уильяма Бидвуда при поддержке британских дивизий. В первом сражении участвовали 2-я австралийская и 62-я британская дивизии; во втором – 2-я австралийская и 2-я британская дивизии, и поэтому, хотя оба сражения называют «австралийскими», ни одно из них не было исключительно австралийским делом. Бидвуд, таким образом, имел под своим командованием пять дивизий, из которых три принимали участие – одна из них дважды – в двух первых неудачных попытках овладеть Буллькуром.

Местечко это было всего лишь крошечной деревушкой, однако она стояла на стратегически важном участке фронта, находясь одновременно на левом фланге 5-й армии и выступающей опорой линии Гинденбурга в той точке – или петле, – где эта линия соединялась с севера с соединительной линией Дрокур – Куеан. В точке действительного соединения этих двух оборонительных линий стояла другая деревня, Рианкур, а в 1,5 км позади Буллькура располагалась Андекур. Все три деревни были превращены в крепость. I корпус АНЗАК Бидвуда находился на левом фланге 5-й армии Гофа, и планировавшаяся цель наступления на Буллькур, начатого в поддержку наступления 3-й армии на севере, состояла в том, чтобы пробить брешь в германской обороне и таким образом начать двойной охват, пустив 4-ю кавалерийскую дивизию от Буллькура на соединение с остальной частью Кавалерийского корпуса, наступающего через прорыв, проделанный 3-й армией выше Скарпа, в нескольких километрах на север.

Это наступление предполагалось начать одновременно с наступлением 3-й армии 9 апреля, однако к этому времени Гоф обнаружил, что его артиллерия еще не смяла в должной степени проволочные заграждения линии Гинденбурга и потребуется еще неделя обстрела, чтобы приготовиться к наступлению. Австралийские разведчики подтверждали, что немецкие проволочные заграждения под Буллькуром по большей части не повреждены и в некоторых местах имеют 30 м глубины, поэтому, когда 3-я армия двинулась в наступление под Скарпом, артиллерия 5-й армии продолжала обстреливать Буллькур. Когда пришли сообщения об успешном сражении 9 апреля у Вими и Скарпа, Гофу не терпелось вступить в бой. Во второй половине дня 9 апреля командир танкового батальона D подполковник Дж. Хардресс Ллойд явился к нему с предложением. Наступление I корпуса АНЗАК может быть сведено к неожиданной атаке всего лишь одной дивизии, 4-й австралийской, на фронте 1400 м, если оно будет поддержано всеми имеющимися танками.Всего было 12 машин модели Марк I, использовавшиеся под Флером, которые были собраны в танковую «роту» под командованием майора У. Уотсона. Эти танки, говорил Ллойд, должны двигаться впереди австралийской пехоты и сминать, прокатываясь по ним, проволочные заграждения немцев, затем они могут оказать существенную поддержку пехоте в немецкой системе окопов. Гоф ухватился за этот шанс вступить в бой, и с этого момента все пошло вкривь и вкось.

Наступать планировалось на заре в 4 часа 30 минут на следующий день, в результате оставалось лишь несколько часов для выработки плана ведения огня и рассылки приказов. Бидвуд теперь держался иного мнения насчет всего плана, но энтузиазм танкистов и нажим Гофа заставили его колебаться относительно отказа от него. Последний утверждал, что проволочные заграждения, препятствующие началу наступления в этом секторе, не составляют более проблемы, поскольку танки сокрушат их; он добавлял, что, поскольку наступление 3-й армии было успешным, самое время бросить в бой 5-ю армию. Каким-то образом планирование и рассылку приказов успели произвести в оставшееся время, командующий 4-й австралийской дивизией генерал-майор У. Холмс решил наступать двумя бригадами в первой линии и одной в резерве, наступление должно было быть поддержано 12 танками и артиллерией и пехотой 62-й британской дивизии V корпуса, который должен был выдвинуться на левом фланге австралийцев. К часу ночи 10 апреля австралийская пехота залегла на ничейной полосе на ровной, покрытой снегом земле всего лишь в 550 м от вражеских окопов, ожидая танков.

Ни одни танк не появился. Неистовый шквал телефонных звонков из штаба дивизии принес вал отговорок и извинений, но ни одного танка. Танки идут. Танки задержаны. Танки остановлены снежным бураном. Танки потерялись. Танкам потребуется для прибытия еще полтора часа. Тем временем поднималась заря, и при дневном свете 6000 австралийцев оказались бы лежащими на открытом пространстве под дулами немецких пулеметов.

Наконец, и как раз вовремя, наступление было отменено. Пехота отошла назад, к счастью, без потерь, однако настроение у нее упало; хуже того, 62-й дивизии, задача которой состояла в осуществлении вспомогательного наступления, не сообщили об изменении планов, и ее солдаты двинулись вперед. Отдельные части этой дивизии действительно вклинились в линию Гинденбурга, прежде чем осознали, что они в полном одиночестве, и были изрядно побиты пулеметами из Буллькура, прежде чем смогли отойти.

Командиры вновь встретились утром и решили возобновить атаку на следующий день тем же способом, но при гарантированнойподдержке танков. Слухи о том, что наступление 3-й армии развивается не так успешно, к этому времени уже широко распространились, однако атака 11 апреля могла бы быть полезной и поддержать удар 3-й армии на Монши-ле-Пре; Гоф сказал Бидвуду, что наступление АНЗАК, которое было днем ранее необходимо для развития успеха 3-й армии, сегодня необходимо для предотвращения ее разгрома. Соответственно, смысл наступления радикально изменился, однако Гоф настаивал, что они по-прежнему должны идти вперед, несмотря на то что Бидвуд указывал, что немцы теперь находятся в состоянии боевой готовности по всей линии Гинденбурга. В эту ночь австралийская пехота выдвинулась вновь и лежала в снегу, ожидая танков.

Ни один танк не пришел. По этому поводу идет полемика, однако австралийские и немецкие оценки сходятся в том, что, хотя танки и было слышно и они даже вели стрельбу и где-то плутали, они не сыграли практически никакой роли в реальном сражении. Однако донесения, поступавшие в штабы I корпуса АНЗАК и 3-й армии, утверждали, что танки вошли в Рианкур и Андекур, две деревни позади Буллькура и внутрь линии Гинденбурга. Как ни невероятны казались эти донесения (которые можно найти в архивах Танкового корпуса, включая дневник батальона D этого корпуса, архивах 3-й армии и верховного главнокомандующего) теперь – а должны были казаться и тогда, – им поверили.

Насколько можно восстановить реальное положение дела, оно было таково: из 12 танков 11 действительно выступили. Четыре, которые должны были отправиться на правый фланг, смогли добраться до исходной позиции впереди австралийской пехоты к 4 часам 30 минутам. Один из них, вместо того чтобы двинуться на немецкие проволочные заграждения, укатился в ночь, был обстрелян, повредил сцепление и отошел назад. Следующий танк свернул вправо, преодолел немецкие траншеи, однако в 500 м в стороне от сектора наступления австралийцев был подбит бронебойными пулями. Третий танк, двинувшийся за первым, был обстрелян и вернулся назад с поврежденным мотором. Три танка, атаковавшие в центре позиции, также были остановлены немецким огнем, у одного были повреждены гусеницы, у другого – топливный бак, у третьего – водительский отсек. Все четыре танка на левом фланге опоздали, и два были подбиты снарядами в пути. Третий вел эффективную стрельбу по немецким пулеметам и даже вошел в деревню, а затем он также сломался. Только два из двенадцати танков остались целы после боя.

План этого наступления на Буллькур полностьюзависел от танков. Это была идея Танкового корпуса, предложенная офицером Танкового корпуса, который дважды оказался неспособен выполнить обещания; за этот план ухватился Гоф, как за последнюю возможность принять участие в Аррасском сражении. Однако, несмотря на то что танки не проделали проходов для пехоты и во вторую ночь, на этот раз австралийцев не отвели назад. 4-я бригада 4-й австралийской дивизии двинулась вперед и вместе с 12-й бригадой проложила дорогу через проволочные заграждения, которые оказались повреждены в гораздо большей степени, чем ожидалось, и вошла в немецкие траншеи. К 6 часам 50 минутам обе бригады захватили часть линии Гинденбурга и посылали донесения, что при поддержке могут закрепиться там.

Но был уже белый день, и передвижение войск вперед через открытое пространство было невозможно. В качестве альтернативы необходима была артиллерийская поддержка в форме заградительного огневого вала в 180 м позади линии Гинденбурга, чтобы остановить немецкие подкрепления, подходившие для контратаки австралийцев, засевших во вражеских траншеях. Начальник артиллерии, однако, отказался оказать эту поддержку, ссылаясь на то, что танки, находящиеся теперь за линией Гинденбурга, произведут устрашающий эффект, а если он будет вести стрельбу, которой от него требуют, то попадет по собственным войскам. У командира 4-й австралийской бригады бригадного генерала Бриана состоялся горячий телефонный разговор с начальником артиллерии, и спор был передан на разрешение Бидвуда, однако артобстрела не последовало. Тем временем Гоф, уверенный, что в результате атаки линия Гинденбурга прорвана, приказал британской и индийской кавалерии двинуться в прорыв. В 9 часов 35 минут, по-прежнему убежденный, что наступление идет хорошо, Гоф приказал 4-й кавалерийской дивизии двинуться вперед, движение это было вскоре остановлено ураганным пулеметным огнем. Австралийская пехота 4-й и 12-й бригад, крепко зацепившаяся на немецких позициях, была предоставлена самой себе.

В 10 часов 30 минут Бидвуд попросил 62-ю дивизию атаковать левее 4-й австралийской дивизии, чтобы снять часть тяжести удара со своих солдат. Его просьба была основана на предположении, господствовавшем тогда в штабе корпуса АНЗАК, что Буллькур в руках австралийцев, что, как знало командование 62-й дивизии, было неверно. «Они отказались, – говорит австралийская „Официальная история“, – посылать свои беззащитные войска без танков среди бела дня на полуразрушенные проволочные заграждения, обороняемые противником, находящимся в полной боевой готовности, чтобы попытаться выполнить задачу, которую 4-я австралийская дивизия выполнила успешно лишь благодаря неожиданному наступлению на рассвете. Это было бы сумасшествием… и ужасное положение австралийской дивизии не было бы облегчено бессмысленным жертвоприношением британских солдат».

Австралийцы оставались в германских окопах, отбивая немецкие контратаки до полудня, и затем отступили, солдаты медленно переходили нейтральную полосу, неся раненых и оружие. Около 4000 человек вступили в дело под Буллькуром 11 апреля 1917 года; потери составили 2258 – убитыми, ранеными, пропавшими без вести и попавшими в плен в течение двенадцати часов; одна только 12-я бригада потеряла 909 человек. Немцы утверждали, что захватили в плен 27 офицеров и 1137 рядовых, потеряв всего 750 собственных солдат.

Первое сражение под Буллькуром было ужасно, это была настоящая бойня, образец всех сражений Первой мировой войны, какими их себе представляют и какими они, к счастью, редко бывали. Солдаты сделали все, чего от них можно было ожидать, и даже более, тогда как штабы и командиры слепо ошибались, отказываясь признать реальное положение вещей, предпочитая верить хорошим известиям и не желая слушать фронтовых командиров, требующих подмоги в безвыходных ситуациях. Танковые командиры, упрямый начальник артиллерии и генерал Гоф – все заслуживали отставки, хотя бы как оплакиваемый предшественник генерала Бинга «в назидание прочим», и даже Бидвуд заслуживает порицания.

Перед вторым сражением у Скрапа, которое продолжалось только два дня, 23–24 апреля, была двенадцатидневная пауза. Это сражение началось после странного случая, когда трое дивизионных командующих прислали сдержанные, но твердые «резолюции» с протестом против дальнейших атак, в результате которых войска оказываются под сосредоточенным продольным огнем с флангов. Вместо этого они предлагали укрепить Монши-ле-Пре с тем, чтобы позднее возобновить наступление выше Скрапа. Зная вспыльчивый характер Алленби, удивительно, что эти генералы сохранили свои должности, однако он принял их «предложения» так, как хотел их истолковать, и больше ничего не было сказано.

Кроме того, вопрос о любом движении к востоку от Арраса должен был решать фельдмаршал Хейг, который 15 апреля приказал Алленби остановить наступление и ждать, пока будут закончены приготовления для совместного широкомасштабного наступления по всему фронту. На следующий день, 16 апреля, в тот самый день, когда генерал Нивель начал наступление на Эну, Хейг созвал командующих 1-й, 3-й и 5-й армий на совещание в Сен-Поль для обсуждения планов возобновления наступления. В результате возник план, состоящий из трех частей, согласно которому каждая армия осуществляла продвижение на своем участке фронта: 1-я армия должна была наступать на восток, южнее Вими, и взять Оппи; 3-я армия должна была наступать выше Скарпа и вниз по дороге Аррас – Камбре; 5-я армия должна была возобновить наступление на Буллькур и взять Рианкур и Андекур, две укрепленные деревни позади линии Гинденбурга. Наступление должно было начаться 23 апреля.

По различным причинам 2-е сражение у Скрапа, как и первое, было главным образом операцией 3-й армии. Это было еще одно рассыпающееся на отдельные направления наступление, хотя и в меньшем масштабе, тем не менее отдельные его эпизоды были действительно очень тяжелыми боями. Германская артиллерия была теперь сильнее, а оборонявшаяся пехота – свежее, чем та, которая атаковала британцев. Были достигнуты, однако, некоторые успехи. На правом фланге VII корпус продвинулся еще на 1,5 км и взял 1600 пленных, но столкнулся с упорной обороной у Жемаппа и был контратакован с востока у Монши. Сражение выродилось в «солдатский бой», серию небольших стычек на уровне взвода и роты с использованием пулеметов, стрелкового оружия и гранат.

К северу от Скрапа XVII и XIII корпуса пробивали себе дорогу на Восток, сражаясь на улицах разрушенных деревень и неся тяжелые потери. Сражение приняло образ, отчетливую форму, сделавшись жестоким делом из постоянно повторяющихся атак и контратак, тем типом упорного столкновения, который, кажется, в наибольшей степени подходил к «бычьей» натуре Алленби. Были достигнуты некоторые успехи, но медленно и дорогой ценой, однако Алленби и Хейг, казалось, были уверены, что враг ослабевает и, стоит усилить нажим, сражение пойдет легче. Здесь вновь можно видеть главный изъян в командовании Хейга – нежелание признать, что наступление достигло всего, чего от него можно было ожидать, и его следует прекратить.

Алленби выполнял всякий приказ о наступлении и, как и его начальник, не видел причин останавливать наступление, пока не будут достигнуты какие-либо решительные результаты. Естественно, передовые части, еще более уставшие, не разделяли этих взглядов. Более того, немецкая оборона доставляла им постоянные проблемы, поскольку старая система Западного фронта – мощный фронт и открытый тыл – ушла в прошлое. Немецкая оборона теперь была глубокой, и атакующие британские части легко оказывались в окружении неподавленного сопротивления.

У немцев по-прежнему была глубокая оборона с фронта, местами более глубокая, чем когда-либо, но, кроме того, укрепления и бункеры были выстроены далеко позади линии фронта, были укреплены разрушенные деревни, а тыловые цели были пристреляны для сосредоточенного огня артиллерии. Когда британцы продвигались в эти позиции, сопротивление не ослабевало, а напротив, усиливалось, тогда как их возможности выдвигать артиллерию и поставлять боеприпасы в должном количестве через изрытую воронками территорию постепенно снижались. Немцы также увеличивали численность войск, и вскоре на линии фронта у них уже было девять дивизий против девяти британских дивизий, принимавших участие в наступлении под Оппи и Лакулотт. К концу апреля успехи 9 апреля были забыты. Сражение под Аррасом превратилось в мясорубку; потери ранеными, убитыми и пленными 5-й и 3-й армий достигали 100 000 человек, и хотя британские войска занимали территорию, захватили множество пушек и солдат противника, не было никакого свидетельства прорыва. Апрель кончался, сражение все еще продолжалось, и генералы готовились к следующей фазе – 3-му сражению под Скрапом, которое должно было начаться 3 мая.

Тем временем наступление генерала Нивеля на Шеми-де-Дам окончилось полной неудачей. Французы были отброшены и понесли ужасные потери. В первую неделю наступления потери французов достигли 96 000 человек, в том числе 15 539 убитыми. Вопреки своим обещаниям прекратить наступление, если оно не будет иметь успеха в течение 48 часов, Нивель продолжал утюжить немецкие оборонительные сооружения, однако даже постоянный артиллерийский обстрел и возобновляемые атаки пехоты не сломили вражеского сопротивления.

После трех лет безуспешных боев и почти 2 миллионов потерь боевой дух французской армии был сломлен. К маю 1917 года многие полки французской армии отказывались выполнять свой долг, войска сидели и блеяли как овцы, когда им приказывали выдвинуться на передовую. Те, кто поднимались, говорили, что будут удерживать свои позиции, но решительно отказывались участвовать больше в этих бессмысленных наступлениях. Каким-то чудом сведения об этих волнениях во французской армии, которые начались 29 апреля, не достигли немцев, но достигли британцев и вызвали большую тревогу командиров.

Трагедия при Шеми-де-Дам принесла только одно облегчение фельдмаршалу Хейгу. Она привела к отставке генерала Нивеля, и, по крайней мере на время, прекратились толки о подчинении британской армии французскому командованию. Генерал Филипп Петэн, вдохновлявший оборону Вердена и ставший теперь Верховным главнокомандующим, был солдатом совсем другого типа. Своей первой задачей он считал восстановление морального и боевого духа своих солдат, чего он достиг, прекратив все наступательные действия, увеличив рационы и предоставив больше отпусков.

Оказалось необходимым, однако, также расстрелять нескольких солдат, поскольку кроме пассивного отказа от наступления было множество случаев дезертирства и других военных преступлений; летом 1917 года во французской армии было вынесено 412 смертных приговоров за мятеж и дезертирство, и 59 человек были действительно расстреляны, кроме того, неизвестно, сколько еще были расстреляны на месте офицерами и сержантами. Однако Петэн видел, что приведение французской армии в прежний вид потребует времени и отдыха в большей степени, нежели казней храбрых солдат, от которых требовали слишком многого. В этот период он хотел бы, чтобы удары по немцам наносили англичане. Для этого фельдмаршал свернул сражение под Аррасом, как только его армии заняли подходящие оборонительные позиции, а затем обратил свои взоры на свой любимый театр – Фландрию.

Таким образом, это Аррасское сражение было завершено официально 24 мая. Австралийцы вновь атаковали под Буллькуром 3 мая, на этот раз в отличие от первого, плохо обдуманного и наспех подготовленного наступления операция тщательно планировалась. В этот раз атакующие прорвали линию Гинденбурга при поддержке артиллерии и, отказавшись от всякой помощи танков, отбивали немецкие контратаки и удерживали свои позиции. 2-е сражение под Буллькуром продолжалось две недели, до 17 мая, и было гораздо более крупным, чем первое. И вновь оно не было исключительно австралийским делом, поскольку в нем опять участвовала 62-я дивизия V корпуса, их совместное наступление на линию Гинденбурга должно было образовать прорыв около 3500 м. Сражение происходило на небольшом пространстве, и, когда оно завершилось, один из наблюдателей утверждал, что никогда не видел поля боя, так густо усеянного убитыми. Австралийцы взяли Рианкур, а британцы – Андекур, I корпус АНЗАК потерял убитыми, ранеными и пропавшими без вести 7482 человека, V корпус – 6821.

К моменту окончания сражения под Аррасом британская армия стояла на несколько километров дальше на восток, чем в пасхальное воскресенье, но помимо этого было достигнуто очень немногое. Сражение велось, чтобы облегчить наступление Нивеля, однако это наступление провалилось с огромными людскими потерями и упадком морального духа. Хребет Вими был взят, и немецкая армия откатилась, однако трудно усмотреть, какие общие преимущества были достигнуты в результате затраты стольких жизней и таких усилий.

Хейг сделал все что мог, чтобы поддержать Нивеля, и каковы бы ни были его собственные чувства, он действовал как лояльный подчиненный. Совсем иначе повел себя генерал Нивель, который 7 марта 1917 года послал письмо Ллойд Джорджу, требуя отставки Хейга. Это требование могло достигнуть цели, если бы не тот факт, что в отношении самого Нивеля начали возникать сомнения даже до того, как он начал наступление. Оно должно было начаться 1 апреля, но затем было отложено до 13 апреля и, наконец, до 16-го. Тем временем британцы сражались одни. Действия Хейга за все время командования Нивеля опровергают обвинения в том, что он был упрямый, неспособным к сотрудничеству командующий.

Бинг действовал хорошо и в награду был назначен командующим 3-й армией. Гоф, над которым должны были начать сгущаться тучи, сохранил свой командный пост, возможно, благодаря дружбе с Хейгом, поскольку под Буллькуром действовал далеко не впечатляюще, а ведь раньше уже была Сомма. Час Гофа еще не пришел, он оставался командующим армией, а новые испытания были не за горами.

Что касается генерала Алленби, то он 3 июня, через пять дней после окончания Аррасского сражения, был вызван в Лондон, где ему сообщили, что он должен принять командование в Палестине и теперь воевать против турок. Его преемником в 3-й армии был сэр Джулиан Бинг, который вынужден был покинуть любимый Канадский корпус. Алленби был огорчен этим известием, опасаясь, что его удаление из Франции было следствием его неудачного командования 3-й армией – что, вероятно, было правдой. Безусловно, очень немногие в этой армии прослезились при известии о его удалении, и Хейг не предпринял никаких усилий, чтобы удержать его. В случае с Алленби все вышло к лучшему. Он хорошо действовал в Палестине, взял Иерусалим и Дамаск, наголову разбил турок и составил себе славу великого военачальника; он никогда не заслужил бы такой репутации, если бы о нем судили только по Аррасскому сражению 1917 года.

На Западном фронте так и не появилось «великого полководца», однако из всех генералов, участвовавших в Аррасском сражении, только Гоф может рассматриваться как неудачник. Это сражение стоило трем армиям потери 158 660 человек, в том числе 29 505 убитыми. Прекращение наступления Нивеля в Эне 20 мая облегчило французам задачу удержания южного участка фронта, освободив британские дивизии для выполнения следующих операций. Фельдмаршал Хейг мог теперь переключить свое внимание туда, куда первоначально намеревался направить усилия в кампанию 1917 года, – на тучные поля Фландрии у Ипрского выступа. Его первый приказ концентрировать резервы в районе выступа был отдан в день окончания наступления Нивеля. Перемещение войск и снаряжения на север, однако, должно было занять несколько недель драгоценного времени.