Текст книги "Генералы Великой войны. Западный фронт 1914-1918"

Автор книги: Робин Нилланс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 58 страниц)

Френч и Вильсон подали Ллойд Джорджу официальные меморандумы на тему дальнейшего ведения войны, их копии были посланы Хейгу для рассмотрения. Он не нашел, что они заслуживают внимания. Френч полагал, что британская и французская армии должны находиться в обороне, пока американцы не сконцентрируют свои силы, а Вильсон выдвигал идею создания «межсоюзнического совета», который бы руководил ведением войны… «предположительно с ним в качестве главы британского представительства», как горько и точно отметил в дневнике Хейг 31 октября. Он всегда опасался весьма часто обсуждаемой идеи о «совмещенном командовании», резонно подозревая, что это была уловка Френча, чтобы взять командование в свои руки. Идея, однако, была далеко не бессмысленной и продолжала волновать умы.

Очевидно, что схема объединенного командования с одним главнокомандующим имела в обстановке Западного фронта свои преимущества, но в конце 1917 года Хейг так не думал. Его взгляд на этот вопрос был основан на горьком (и достаточно тесном) опыте работы с французами в течение последних двух лет и может быть понят в этом контексте, хотя очень похоже на то, что он отвергал саму идею в принципе. Хейг никогда не предлагал себя в качестве «генералиссимуса», командующего французской, британской (и, возможно, американской) армиями, хотя он вполне мог это сделать в середине 1917 года, когда войска Франции находились в катастрофическом положении.

Хейг не хотел иноземного генерала над своей головой и допускал, что любой французский генерал также этого не хочет. В этом он был абсолютно прав, но идея французов заключалась в том, что именно французский генералдолжен взять на себя общее командование – они на самом деле не считали эту идею неосуществимой. Петэн прибыл в ставку Хейга 1 ноября и показал фельдмаршалу меморандум, который он написал французскому премьер-министру Полю Пенлеве. Меморандум гласил, что британская и французская армии теперь равны по мощи и располагают компетентным командованием. Учитывая, что он и Хейг должны отныне совещаться и координировать свои действия, в первую очередь поддерживая друг друга во время атак, объединенное командование не давало никаких дополнительных преимуществ.

Взгляды Петэна спорны, но его меморандум, что неудивительно, предвосхитил скрытый замысел Ллойд Джорджа. Как предполагал последний, смысл создания какого-либо объединенного командования заключался не только в координации борьбы с Тройственным союзом, но и в том, чтобы избавиться от Хейга и Робертсона или, на худой конец, подчинить их действия внешнему контролю.

Обсуждение вопроса продолжилось в Париже 4 ноября, на встрече Хейга, Ллойд Джорджа и Сматса. Ллойд Джордж начал с утверждения необходимости «межсоюзнического Высшего военного совета», а затем спросил мнение Хейга. Последний ответил, что идея регулярно всплывала с августа 1914 года и каждый раз отвергалась как невыполнимая; для полноты он добавил, что, по его мнению, она невыполнима и сейчас. Ллойд Джордж не согласился с этим заявлением, сказав, что два правительства на самом деле уже решили сформировать подобный совет, на что Хейг буднично ответил, что в таком случае и разговаривать не о чем.

Было бы честнее, если бы Ллойд Джордж просто проинформировал Хейга об этом решении вместо того, чтобы преподносить его в намеренно унизительном тоне, но честность никогда не была отличительной чертой премьер-министра. Кроме того, были новости и похуже. Высший военный совет должен был состоять из двух членов Военного кабинета плюс по генералу от командования каждой из союзнических армий. Представителем Франции должен был стать Фош или его заместитель, полковник Вейган, который был креатурой Фоша, а британским генералом должен был стать сэр Генри Вильсон. От США был выдвинут генерал Таскер Говард Блисс, начальник штаба Першинга, офицер, который до того времени по большей части занимался тем, что бил по загребущим рукам генерала Фоша, которые тянулись к четырем американским дивизиям, проходившим учения во Франции. Заседавшему в Версале Высшему военному совету для виду вменялась задача стратегического планирования, но на самом деле это был шаг по пути создания объединенного союзного командования.

Итак, встреча в Париже началась в безрадостной атмосфере, и обстановка только ухудшалась. Когда дошло до обсуждения ситуации в Италии, где союзники не так давно потерпели поражение под Капоретто, Хейг настоятельно предложил не посылать туда больше ни людей, ни оружия; Ллойд Джордж ответил, что сам решит, как поступить, когда обстановка прояснится. Потом он начал жаловаться на то, что «военщина» – Хейг и его сторонники – наносит ему удары в спину и распространяет лживые слухи в прессе; это голословное утверждение Хейг с негодованием отверг. Не успела встреча закончиться, как неделей позже Ллойд Джордж опять перешел в наступление, произнеся в Париже речь, в которой он открыто критиковал армейское командование. Эта речь, впрочем, сослужила ему плохую службу, вызвав негативные отклики в прессе и публичное отречение от него сэра Эдварда Карсона, губернатора Ольстера, главы Адмиралтейства и члена Военного комитета.

Четыре дня спустя, 16 ноября, пало французское правительство и было сформировано новое с Жоржем Клемансо в качестве премьер-министра и министра обороны. Клемансо, известный как «Тигр», должен был активизировать операции на фронтах и вдохнуть во французскую армию новые силы. 20 ноября, когда обозначилась видимость успеха британского наступления на Камбре, вторая задача перестала казаться невыполнимой, однако 30 ноября, когда наступление провалилось, Ллойд Джордж опять бросился в атаку.

«Вчера в совете была длинная дискуссия [пишет Робертсон Хейгу 6 декабря], и Ллойд Джордж уверенно шел по тропе войны… Его главный аргумент заключается в том, что вы в течение долгого времени утверждали, что у германцев очень низок моральный дух и что стоит их атаковать, хотя около 30 [германских] дивизий должны подойти из России; некоторые уже подходят, но вы упорно стоите на своем. Он говорит, что события у Камбре произошли из-за ошибок в оценке их [немцев] численности и боеготовности. Это, конечно, его способ закрыть вопрос о пополнениях [то есть направляемых во Францию]. В своем письменном обращении к Кабинету мы четко заявили, что мы проиграем войну, если армии не усилят и не будут поддерживать их в надлежащем состоянии до прихода американцев».

Теперь бой велся между Ллойд Джорджем с одной стороны и Робертсоном и Хейгом – с другой; между Генеральным штабом и главнокомандующим во Франции летали записки и письма. Хейг считал, что если он и вправду потерял доверие премьер-министра, то он должен быть отстранен. Если же дело не в этом, то придирки должны прекратиться, и ему должна быть оказана поддержка и даны необходимые подкрепления. Если бы Хейг предложил уйти в отставку, то Ллойд Джордж согласился бы с готовностью, но его отстранение даже не обсуждалось.

Даже после Пасшендэля и Камбре Хейга поддерживали армия, французы, король, большая часть Кабинета и общество. По правде говоря, Хейг был незаменим. Даже пресса активно его поддерживала, хотя и публиковала комментарии Ллойд Джорджа к потерям у Пасшендэля и Камбре в течение последних недель. В самом деле, если бы он ушел, кто бы мог его заменить? Репутация сэра Яна Гамильтона, когда-то одного из самых блестящих генералов британской армии, была уничтожена провалом в Дарданеллах, а катастрофа у Галлиполи привела к его отстранению от командования. Алленби, хотя он и продвигался вперед в Палестине, всего восемь месяцев назад был далеко не столь успешен на Западном фронте. Вильсон был непопулярен, ему не доверяли, а другие армейские командиры – Бинг, Плюмер и Горн – все как один поддерживали Хейга и разделяли его взгляды. Кандидатура Роулинсона, который, возможно, оказался бы на высоте, даже не рассматривалась.

Некоторые историки утверждали, что командиры австралийского (Монаш) и канадского (генерал Карри) корпусов были способны принять общее командование над британскими армиями во Франции. Если бы это произошло, то означало бы для обоих двойное продвижение по службе: от командиров корпусом к командующим армией, а потом и к званию главнокомандующего. Однако эта забавная версия не имеет фактического подтверждения и скорее всего основывается на некоторых записях из мемуаров Ллойд Джорджа. Был еще, конечно, приближенный к правительству генерал сэр Генри Вильсон, но мысль о непостоянном и склонном к интригам Вильсоне в качестве главнокомандующего казалась во Франции – по крайней мере тем, чей голос имел значение, – нелепой.

Ллойд Джордж точно так же относился к пребыванию на посту главнокомандующего Хейга. Но если он не мог отставить его, то мог хотя бы контролировать, избавляясь от его сторонников, людей вроде Робертсона, Киггела и Чартериса. Так, Военный кабинет решил, что информация, которую он получал от Робертсона и Хейга, была неверна, но вина за это была возложена не на них, а на бригадного генерала Чартериса. Чартерис, спору нет, не был гордостью разведки: 27 ноября, например, за три дня до германской контратаки у Камбре, он заявил Хейгу, что «германский фронт здесь очень непрочен, за исключением участка у Бурлона», из чего последний сделал вывод, отраженный в его дневнике, что ситуация была «крайне благоприятной». Таким образом Чартерис стал первым, кто покинул штаб Хейга 14 декабря. Следующим стал генерал-квартирмейстер Хейга, генерал-лейтенант Р. К. Максвелл, который, по-видимому, также лишился доверия Военного кабинета – его сместили 16 декабря. Потом наступил новый год, принеся с собой известия о том, что германские дивизии одна за другой покидают Россию и отправляются на Западный фронт, а также очередной запрос от французского командования о расширении британского сектора. Оба известия взволновали Хейга, но самая большая опасность таилась в Лондоне, где Ллойд Джордж собирался пойти в наступление на начальника Генерального штаба, генерала сэра Уильяма Робертсона.

В первый день нового года министр обороны лорд Дерби сообщил Хейгу, что Ллойд Джордж намеревается избавиться от Робертсона и заменить его Генри Вильсоном. Дерби заверял, что собирается отклонить это предложение, но добавлял, что сам он, со своей стороны, считает целесообразным, чтобы свой пост покинул генерал Киггел, начальник штаба главнокомандующего, поскольку тот «утомлен». Так как у Киггела действительно было плохо со здоровьем, Хейг неохотно, но согласился на его отставку, и генерал оставил свой пост 12 января. Это был третий из людей фельдмаршала, что лишились своих мест в течение четырех недель. Ллойд Джорджу потребовалось еще ровно четыре недели, чтобы избавиться от «Вилли» Робертсона.

После назначения генерала Вильсона в Высший военный совет в Версаль Ллойд Джордж обнаружил себя в окружении двух военных советников и понял, что ему гораздо больше нравятся советы Вильсона из Версаля, нежели Робертсона, его официального советчика, из Лондона. 26 января Вильсон посоветовал Ллойд Джорджу перевести войска на Западном фронте в оборону, между тем как основной удар должен быть нанесен Алленби в Палестине. Робертсон пригрозил отставкой в случае принятия этого решения. Тогда 31 января Хейг посетил совещание Высшего военного совета в Версале, на котором Ллойд Джордж представил цифры, которые доказывали, вопреки информации фельдмаршала, что британские армии во Франции и так располагают более чем достаточными силами для любой операции.

Это было просто-напросто неправдой. После Камбре Хейг оценивал свои потери в 75 000 человек, и без пополнений они могли возрасти до почти 250 000 человек в течение следующих 12 месяцев. Кроме того, если германцы атаковали бы весной, что выглядело весьма правдоподобно, то потери могли достигнуть четверти миллиона еще до конца сезона. В конце ноября Хейг заявил Военному министерству, что, если подкрепления не будут присланы, ему придется расформировать около 15 дивизий, чтобы пополнить ряды оставшихся соединений. В ответ на это ему было предложено воздержаться от этого шага, пока не будут подсчитаны резервы в Великобритании.

К 10 января, после присоединения части французского сектора, британская группировка во Франции в целом насчитывала 57 пехотных дивизий, из которых 47 были британскими, 5 австралийскими, 4 канадскими и одна из Новой Зеландии. Также было 5 кавалерийских дивизий, но огневая мощь каждой оценивалась не выше, чем мощь одной пехотной бригады. Военный кабинет решил, однако, что каждая дивизия теперь должна состоять из трех бригад вместо четырех и что во Францию не будет послано дополнительных подкреплений, за исключением тех, что необходимы для поддержания группировки на имеющемся уровне.

Министерство национальной службы, которое управляло всеми людскими контингентами живой силой Великобритании, подсчитало, что у него будет не больше 100 000 человек для британской группировки во Франции в течение всего 1918 года, чего едва хватало для возмещения урона от потерь и заболеваний. Министерство, по-видимому, не принимало во внимание возможность перебросить во Францию часть из тех 192 000 человек, что подлежали отправке на Ближний Восток, Средний Восток и на Балканы. Это решение об отказе в пополнениях сыграет роковую роль в судьбе армий, готовившихся к предугаданному весеннему наступлению немцев во Франции. Пока Германия копила за линией Гинденбурга силы, более чем адекватные силы Британии были заперты на островах.

По итогам заседания Высшего военного совета, состоявшегося 31 января, Хейгу было приказано держать оборону на Западном фронте по меньшей мере до весны. Ллойд Джордж настаивал на активизации наступления в Палестине, хотя Робертсон и был против, к большому раздражению премьер-министра. Потом дискуссия сдвинулась в сторону важнейшей проблемы резервов. Ллойд Джордж предложил создать «межсоюзнический резерв» на основе английской и французской армий и поставить во главе его Фоша. Хейг подозревал, что это еще один шаг в сторону назначения «генералиссимуса». Поскольку идея была одобрена политиками, он задал непростой вопрос о том, к кому нужно будет обращаться по вопросам своих собственных резервов: к своему Генеральному штабу в Лондоне или к французскому генералу. Это был хороший вопрос. Главнокомандующий должен иметь доступ к резервам, более того, единственный способ заставить предложенную систему работать – это передать человеку, заведующему резервами, верховное командование войсками союзников во Франции.

Несмотря на протесты Хейга, был учрежден Комитет по делам резервов с Фошем в качестве председателя. Хейгу заявили, что приказы относительно резервов будут издаваться его членами, назначенными Высшим военным советом. Точно неизвестно, но решение это, по-видимому, предложил Генри Вильсон, военный представитель Британии. Таким образом он, вероятно, надеялся уладить вопрос о резервах для Хейга. Совет также решил, проигнорировав несогласие фельдмаршала, в очередной раз увеличить британский сектор фронта, хотя сроки были оставлены на усмотрение Хейга и Петэна.

Начиная с этого момента, вопрос о пребывании Робертсона на посту начальника Имперского Генерального штаба можно было считать решенным. 9 февраля Хейга вызвали в Лондон, где лорд Дерби заявил ему, что Робертсон будет заменен, нравится это Хейгу или нет. Планировалось, что новый начальник Имперского Генштаба останется высшим военным советником правительства, в то время как военный представитель в Версале будет дублировать его функции. Последний – в то время это был Вильсон – будет отдавать Хейгу приказы в отношении межсоюзнического резерва. Хейг уже сталкивался на этой почве с Вильсоном и сказал Дерби, что Вильсон и Фош ведут себя так, будто они уже «генералиссимусы», командующие всеми войсками союзников во Франции.

Впрочем, некоторые из принятых решений потеряли свою силу после состоявшейся вскоре встречи Хейга с Ллойд Джорджем. Хейг указал премьер-министру на то, что Высший военный совет оказался наделен чрезвычайно большими полномочиями и что военный представитель теперь может принимать решения, которые обычно находятся в ведении правительства. Также он подчеркнул, что только британский Военный совет или британские же старшие командующие могут давать ему указания. Ллойд Джордж ответил на это, что он всегда хотел иметь более тесный контакт с Хейгом, но считал, что если тот будет связываться с ним напрямую, то может возникнуть впечатление, будто он делает это за спиной у Робертсона. Тогда фельдмаршал сказал, что разумнее позволить Робертсону и Фошу работать над проблемой резервов вместе, на что Ллойд Джордж ответил, что он пришел к такому же выводу и в результате решил послать Робертсона в Версаль в качестве Высшего военного представителя, а Вильсона отозвать обратно в Лондон и назначить начальником Имперского Генерального штаба.

Возможно, что на тот момент Ллойд Джордж находился в состоянии духа, близком к доброжелательности, поскольку затем он заявил, что это была бы неплохая идея, если бы Хейг стал главнокомандующим всеми британскими войсками на всехвоенных театрах. Более циничным объяснением может стать версия о том, что Ллойд Джордж просто пытался «продвинуть Хейга вверх». Вне зависимости от резонов Ллойд Джорджа, Хейг отклонил предложение на том основании, что в свете такого количества перестановок в структуре командования не стоит еще сильнее менять британское командование во Франции.

Как это можно было легко предсказать, Робертсон отказался от поста в Версале, поскольку считал, что реальное влияние останется с Вильсоном в Лондоне. Так как у Робертсона не было способностей последнего к «озорству» – так сам Вильсон называл свою безжалостность при продвижении по карьерной лестнице и свои кулуарные маневры, – то, возможно, он был прав. Через два дня Хейг узнал, что Робертсону предложили или ехать в Версаль, или остаться во главе Генштаба, но он решил уйти в отставку, поскольку, по его мнению, начальник Генерального штаба и должен был стать британским представителем в Версале. Таким образом, 16 февраля 1918 года генерал сэр Генри Вильсон был назначен начальником Имперского Генерального штаба, тогда как его близкий друг, генерал сэр Генри Роулинсон, стал британским военным представителем в Версале.

Как уже отмечалось ранее, когда у генерала случается передышка, он не может найти себе лучшего занятия, чем предполагать, что делает в этот момент враг или что бы делал он сам на его месте.

В первые месяцы 1918 года фельдмаршал обдумывал самые разные варианты развития событий, но после исчезновения русской военной поддержки в октябре 1917 года и известий о том, что в результате этого многие германские дивизии были переброшены на Западный фронт, ему и большинству его военных коллег стало ясно, что германцы предпримут масштабное наступление во Франции ранней весной 1918, как только подсохнет земля, чтобы попытаться выиграть войну перед тем, как в нее ввяжутся американцы. Самыми важными вопросами для Хейга были, где и когда ударят немцы и какими и с какими силами ему придется сражаться. На заседании Военного кабинета 7 января его попросили высказать свои взгляды относительно того, что предпримет враг в новом году. Из-за печально известной невнятности маршала его туманный ответ, что германцы получили свое под Пасшендэлем и Камбре и что теперь они вымотаны, оставил у Военного кабинета впечатление, что германцы не собираются атаковать вообще.

Хейг, однако, был значительно более внятен, когда излагал свои мысли на бумаге. На следующий день он послал в Военный кабинет ноту, которая начиналась со слов: «Критический период для Альянса – это следующие несколько месяцев. В течение этого времени Тройственный союз может предпринять решительное усилие, чтобы разрешить ситуацию на Западном фронте… обеспечение должно быть достаточным, чтобы встретить такую ситуацию и возместить потери, которые, несомненно, понесут войска в противостоянии мощной и хорошо организованной атаке». Ллойд Джордж был не одинок в своем удивлении, почему Хейг вдруг кардинально поменял точку зрения в течение всего двадцати четырех часов.

И именно по милости Ллойд Джорджа войска, которые должны были встретить наступление, не располагали необходимыми силами. Основополагающая характеристика пехотной дивизии – это ее огневая мощь, количество солдат, которых она может выставить. К январю 1918 года силы Хейга на передовой были в среднем на 25 процентов – армия лишилась примерно 75 000 человек – меньше изначальных. Единственным исключением в этой ужасной ситуации были АНЗАК и канадские дивизии: их правительства поддерживали их в нужном состоянии. Поэтому каждая из дивизий доминионов по-прежнему состояла из четырех бригад. Британское правительство тоже могло иметь укомплектованную армию, пошли оно часть солдат-резервистов во Францию.

Согласно данным Военного министерства, отраженным в «Официальной истории», на 1 января 1918 года в Объединенном королевстве было 30 000 офицеров и около 600 000 солдат, полностью натренированных и готовых к отправке на любой из военных театров. Даже 10 процентов от этого количества смогли бы кардинально изменить ситуацию на Западном фронте, не только будучи в состоянии сдержать германскую атаку в марте, но и возводя оборонительные сооружения еще до ее начала. Вместо этого передовые британские дивизии во Франции и Бельгии, состоявшие ранее из четырех бригад, были сокращены до трех и продолжали подвергаться другой бессмысленной реорганизации, что съедало время и эффективность. Людям в этих дивизиях были необходимы отдых и тренировка для отработки оборонительных действий, но на это не было времени.

Участок фронта в районе Сен-Кантена, перешедший к англичанам от французов, находился в плохом состоянии и требовал приложения огромного количества усилий для того, чтобы там можно было хоть как-то обороняться. Нужно было сделать слишком многое, но было слишком мало саперов и рабочих, чтобы этим заниматься. В результате пехотные батальоны, которые должны были отдыхать или тренироваться, были вынуждены работать в жестких условиях зимы: копать траншеи, обносить позиции колючей проволокой или переносить груды амуниции. Это еще сильнее измотало их и снизило их эффективность. Однако способа помочь им не было… и вина за это лежит непосредственно на Ллойд Джордже и генерале Вильсоне.

Эти двое не были дураками. Если бы Ллойд Джорджа не преследовали навязчивый страх перед очередным наступлением Хейга и его личная неприязнь к последнему, он бы понял, что необходимость ударить до того, как в военные действия вступят американцы, вынуждалагерманцев атаковать; между тем коллапс России говорил о том, что наступление будет масштабным и исключительно мощным. Вильсон, со своей стороны, был интриганом, но в то же время он был солдатом и британским офицером. Его функция заключалась в том, чтобы давать Ллойд Джорджу разумные советы, но, опять же, он был настолько занят отстаиванием интересов Франции в целом и генерала Фоша в частности, что не смог разглядеть растущую угрозу со стороны германских армий, которые собирали силы за линией Гинденбурга и нацеливали их на британский сектор фронта.

Понимая, что Ллойд Джордж не собирается посылать достойное подкрепление во Францию, Хейг первым делом стал удерживать всех тех солдат, которые у него уже были, сопротивляясь любым попыткам перевести свои дивизии в межсоюзнический резерв. В конце февраля, за семь недель до начала весеннего наступления германцев, резервы штаба всех армий Хейга состояли всего из восьми дивизий. Было ясно, что он не может пожертвовать хотя бы одной из них в свете надвигающейся атаки. Это, однако, вызвало очередной скандал 5 марта, за две недели до атаки германцев, когда он проинформировал Высший военный совет в Версале, что у него на данный момент нет лишних дивизий для межсоюзнического резерва.

Высший военный совет незадолго до этого приказал своим военным представителям «доводить указания до армий разных стран», и первым указанием было высвобождение соединений для создания Генерального резерва из тридцати дивизий. Члены Исполнительного комитета Фош и Роулинсон заявили своим правительствам, что Хейг отказался передать свои дивизии в межсоюзнический резерв, добавив, что, следовательно, функции комитета не могут быть выполнены, а они, таким образом, должны подать в отставку. Они не добавили, однако, что Петэн также отказался предоставить хоть одну из французских дивизий.

14 марта, всего за неделю до атаки германцев, Хейг был вызван на Даунинг-стрит, где на него обрушилась обличительная речь Ллойд Джорджа. Сначала премьер-министр пытался вытянуть из главнокомандующего признание, что вероятность атаки германцев невелика, потом заявил, что Хейг якобы утверждал, что атака будет незначительной и сконцентрируется на малом участке фронта, – это утверждение Хейг категорически отверг. Тогда последовал вопрос, атаковал бы он сам, окажись он на месте Людендорфа, на что Хейг ответил, что невозможно предсказать действия противника, но надо быть полностью готовыми к атаке по фронту миль в 50. В любом случае, завершил Хейг свою речь, есть нужда в значительных резервах, и, таким образом, срочно нужны дополнительные подкрепления из Великобритании.

Тогда Ллойд Джордж перешел к теме межсоюзнического резерва, упрекнув Хейга в том, что все командиры согласились выделить солдат и только он отказался. Это была неправда, но Хейг не стал спорить и сказал лишь, что вопрос резервов относится к разряду сугубо военных, поэтому решение должно оставаться за ним, с чем Ллойд Джордж неожиданно согласился, совершив очередной разворот на 180 градусов. В свете надвигающейся мощной атаки уже поздно переводить войска в резерв, заявил он вопреки собственным утверждениям на предыдущей встрече. И подчеркнув еще раз ради сохранения лица необходимость и важность Генерального резерва, согласился повременить с его созданием до того момента, когда на театр военных действий прибудет достаточное количество американских войск, чтобы уход с фронта британских и французских дивизий прошел безболезненно.

В этом вопросе Хейг был абсолютно прав, а Ллойд Джордж, несомненно, неправ: и в том, что настаивал на создании Генерального резерва, и в том, что отказывал Хейгу в пополнениях. Все обернулось столкновением двух характеров, и в этой ситуации Ллойд Джордж не получил почти никакой поддержки даже со стороны членов его собственного Кабинета министров. Уинстон Черчилль, глава Министерства военного снабжения с июля 1917 года, человек, который неоднократно выступал с протестом против бессмысленных наступлений на Западном фронте, побуждал премьер-министра выслать свежие подкрепления, но Ллойд Джордж упрямо стоял на своем. Его не сломила даже пресса. Когда полковник Репингтон, в то время военный обозреватель «Монинг пост», написал статью с критикой в адрес Ллойд Джорджа и Высшего военного совета в Версале, использовав информацию, которую он мог получить только от сотрудников Министерства обороны, Ллойд Джордж привлек его к суду за разглашение государственной тайны.

Репингтон и главный редактор «Монинг пост» в указанный срок явились в суд, где были приговорены к штрафу в 100 фунтов и отпущены, но действия премьер-министра говорят о том, что он находился в сильном напряжении. Позже он написал, что, вменив Репингтону иск и добившись отставки Робертсона, он вырвал клыки «военной хунте, которая стремилась свергнуть гражданское правительство и заменить его военной диктатурой». Эта абсурдная запись была опубликована в его «Военных мемуарах» только несколько лет спустя, но она отражает его состояние в феврале 1918 года, особенно его настрой по отношению к фельдмаршалу Хейгу.

Ллойд Джордж не разбирался в военных вопросах, чем и объясняется до известной степени его поведение. Трудности, с которыми генералы сталкивались на поле боя, нельзя было разрешить с помощью компромиссов и секретных переговоров, к которым привыкли политики. В военном деле можно поступать правильно и неправильно, и те, кто поступал неправильно, платили за это высокую цену… так же, как и их солдаты. Спокойная уверенность Хейга, его манера всем своим видом показывать, что он лучше знает, где правда, конечно, приводили в ярость, но Ллойд Джордж, на чьей совести уже была ошибка в отношении Нивеля – на эту тему Хейг хранил полное, но красноречивое молчание, – в очередной раз оказался неправ в вопросе отправки солдат на фронт. Большая часть вины за катастрофу, которая началась 21 марта 1918 года, лежит на Дэвиде Ллойд Джордже, который не смог смириться с тем, что для обороны солдаты нужны генералам не меньше, чем для атаки.

О надвигающемся наступлении германцев знали все. Старший сын кайзера Вильгельм, кронпринц Германии и Пруссии и командующий армии на Западном фронте, уверял берлинских газетчиков, что он будет «завтракать в Кале 20 марта», а затем и в Париже тремя неделями спустя. Достаточной информацией о скором наступлении располагала и разведка, данные которой были открыты для Ллойд Джорджа так же, как и для Хейга. 2 марта, когда до встречи двух высокопоставленных персон на Даунинг-стрит оставалось еще больше недели, новый глава разведки Хейга, бригадный генерал Кокс, высказал свои аргументы в пользу того, что армии противника готовятся выступить против 3-й и 5-й армий, и даже Вильсон, выбранный Ллойд Джорджем советником и назначенный главой Имперского Генштаба, верил в то, что германцы будут атаковать. Вся имевшаяся информация указывала на то, что наступление будет направлено против британцев, и Хейг уже торопил подчиненных ему командиров с подготовкой своих позиций к скорой полномасштабной атаке перед тем, как отбыть на Даунинг-стрит. Единственным нерешенным вопросом было направление удара, но Хейг и большинство его генералов считали, что удар придется по их войскам, а не по французским.

Гинденбург и Людендорф обследовали весь Западный фронт перед тем, как остановиться на стратегии двойной атаки с британцами в качестве главной цели. К тому моменту в результате присоединения французского участка сектор фронта, контролируемый Хейгом, имел своей южной границей реку Уаза, и это в очередной раз рассредоточило силы фельдмаршала: теперь британская армия контролировала 197 км фронта, от Ипрского выступало южного берега реки Уазы. План германцев состоял в том, чтобы начать наступательную операцию под кодовым названием «Михель», предусматривающую прорыв фронта между реками Скарп и Уаза с основным ударом на участке, где ранее проходили бои у Соммы, в направлении Амьена. В продолжение атаки, когда скромные силы Хейга должны были сконцентрироваться на ее сдерживании, предполагалось развернуть следующее наступление под кодовым названием «Георг» уже в направлении Фландрии. В день начала наступления германское командование намеревалось сосредоточить на Западном фронте не меньше 194 дивизий. 71 из них должна была обрушиться на 26 дивизий Великобритании и доминионов (частей 3-й и 5-й армий), которые располагались в участке прорыва.