Текст книги "Генералы Великой войны. Западный фронт 1914-1918"

Автор книги: Робин Нилланс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 58 страниц)

«Во многих случаях взгляды генералов были ошибочными. Когда-то боевые действия сомкнутым строем, которые проводятся в открытом поле и в которых солдаты с примкнутыми штыками атакуют солдат, вооруженных гладкоствольными ружьями, оказывались достаточно эффективными, потому что дистанция эффективного поражения была очень небольшой. При достаточном преимуществе в численности цепь наступающих может прийти в непосредственное соприкосновение с противником, если только солдаты смогут проявить выдержку и не дрогнуть на последней сотне ярдов атаки. Затем появилась винтовка, и существующее положение вещей изменилось. Винтовка в сочетании с окопом привели к тому, что старая традиция ведения боя стала такой же мертвой, как армии Ганнибала. Суровая правда заключается в том, что к 1864 году обученные войска, которые вооружены винтовками, занимают позицию в окопах полного профиля и имеют соответствующую артиллерийскую поддержку, не могут быть рассеяны ни одной фронтальной атакой, какой бы она ни была»

A Stillness at Appomatox, New American Library, 1955

Данное наблюдение, более чем справедливое применительно к сражениям 1861–1865 годов, оказалось не менее справедливым применительно к сражениям во Франции пятьдесят лет спустя. Тем не менее большинство генералов – французских, немецких, а также и британских – до самого 1918 года по-прежнему посылали своих солдат в атаку на укрытого в траншеях или невидимого противника через открытую и простреливаемую местность. И это тогда, когда поражающая мощь военной техники, нашедшая самое яркое отражение в скорострельности автоматического оружия, в точности огня артиллерии и в увеличении дальности действительного огня в результате изобретения в конце XIX столетия бездымного пороха, десятикратно возросла по сравнению с техникой времен Гражданской войны. Уроки Геттисберга, Энтьитэма и множества других сражений «Войны между штатами» не были усвоены, и множество солдат погибло по этой причине, и не только английских у Лооса и на Сомме, но и французских в Шампани в Шеми-де-Дам, а также немецких солдат, что пали в полусотне сражений по всему Западному фронту. Военная техника убивала воюющих сотнями тысяч, и она будет продолжать свое дело до тех пор, пока новый виток развития военной техники не даст способ вернуться к ведению боевых действий на открытом пространстве. Никто не спорит, если бы применялась разумно построенная тактика боевых действий, можно было бы спасти громадное количество жизней, и процесс разработки такой тактики тоже не стоял на месте. К 1918 году стала видна эффективность наступления «всеми силами» – во взаимодействии танков, артиллерии, пехоты и поддержки с воздуха, однако потери все равно имели место. Потери обусловлены самой сущностью войны, а не только средствами, которыми она ведется. Это убедительно демонстрируют потери, понесенные во время Второй мировой войны в наступательных боях 1945 года в Северо-Западной Европе и в России в течение 1941–1944 годов. Вот один пример. В июне и июле 1944 года потери 3-й пехотной дивизии, которая воевала во Франции, составили примерно 6000 человек; в сражении при Аррасе в апреле 1917 года 3-я пехотная дивизия потеряла 5400 человек. По этому поводу генерал Томпсон отметил: «Это очень важное соображение, которое не принимают в расчет обвинители генералов Первой мировой войны: в 1944–1945 годах потери в Северо-Западной Европе достигли уровня потерь Первой мировой войны, однако никому не приходит в голову обвинять Монти, [15]15
  Прозвище британского фельдмаршала Монтгомери. – Прим. пер.


[Закрыть]Демпси, О’Коннора, Ритчи, Бакнэлла, Хоррокса или любого, кто командовал дивизиями в 1944–1945 году, в жестокости и бездушии. Если вы воюете с немецкой армией, будь то образца 1914–1918 или же 1939–1945 годов, вы неизбежно понесете потери. И иногда очень тяжелые» (генерал-майор Джулиэн Томпсон, письмо к автору, 1998).

Эта глава содержит описание армий и анализ некоторых из проблем, которые мешали работе генералов с самого дня начала войны и вплоть до дня ее окончания. Военачальники, командовавшие на Западном фронте, столкнулись с вооруженным конфликтом такого масштаба, представить который они никогда не могли, и что касается командования БЭС, то оно на первых порах стало строить свою работу на основании совершенно несоответствующих предпосылок. При столкновении с противником на поле боя эти предвоенные недоработки корректировались ценою крови и жизни солдат, но можно ли всерьез утверждать, что это – вина одних толькогенералов? Вина за недостаточную готовность к войне должна быть возложена и на правительство Великобритании, а поскольку Великобритания – демократическая страна, то часть вины должна быть также возложена и на электорат. Короче говоря, если искать виноватых, то их можно найти более чем достаточно.

С течением времени положение стало улучшаться; армии, в особенности английская и французская, научились уничтожать большее количество живой силы противника с минимальными потерями для себя. Хотя с гуманистических позиций подобные признания вряд ли кого-либо обрадуют, но это – то, что должны делать хорошо подготовленные армии. Что касается того, насколько улучшилось положение дел британского командования и находящихся под его началом солдат, то это – одна из тем настоящей книги. Однако, прежде чем перейти к дальнейшему повествованию, следует помнить вот еще о чем.

Воевать непросто, и всякое сражение – это безгранично сложное и многоплановое действие. С первого же выстрела, а зачастую и задолго до него дела пойдут не так, как планировалось. Многочисленные военно-исторические описания представляют дело так, как будто бы планы командира высекаются на камне, и если они не выполняются, то это всецело вина командира и повод для того, чтобы обрушить на его голову весь гнев и негодование. Те, кто воевал, знают, что не только что-то может пойти не так, как планировалось, на поле боя неизбежно появление дополнительных трудностей. Солдаты могут испугаться, и это вполне в порядке вещей; может нарушиться связь; противник будет действовать не так, как ожидалось. Война – дело непростое.

Чтобы понять это, вовсе не обязательно командовать армиями. Каждый, кто побывал на полевых занятиях по школьному курсу допризывной подготовки, в течение получаса начинает понимать, что путаница и неудачи в военном деле встречаются чаще, чем где-либо еще. Биться в сражениях – это не есть обычная деятельность, присущая человеку, и когда люди пугаются или теряют контроль над собой, все пойдет наперекос. Многим историкам, а также обществу в целом следует понять это, поскольку большинство воспоминаний людей, которым довелось побывать в самом пекле боя, рассказывают об одном и том же, независимо от войны, о которой идет речь.

«Джентльмены, – сказал в июне 1944 года бригадный генерал Джеймс Хилл, обращаясь к солдатам 3-й парашютной бригады накануне Дня вторжения, – если воцарится хаос, не дайте себе испугаться, потому что так оно, несомненно, и будет».

«Хотите, чтобы я описал типичную боевую операцию? – спросил бригадный генерал Питер Янг, награжденный орденом „За отличную службу“, Военным крестом и двумя пряжками на орденской ленте. – Ну что же, представьте себе: полная темнота, половина парней страдает от морской болезни, и на море волнение. Посадка на плашкоуты займет вдвое больше времени, чем ожидалось, после чего половина плашкоутов вообще исчезнет куда-то. В конце концов окажется, что шкипер пристал к берегу совсем не там, где нужно, и пока мы выясняем, на каком участке побережья мы находимся, нас обстреляют артиллеристы нашего же флота… и это будет не самый плохой день».

Вспоминает майор Филипп Ним, который во время сражения за Дарвин и Гуз Грин (война 1982 года за Фолклендские острова) командовал ротой А 2-го батальона парашютного полка:

«Согласно плану предусматривалось проведение атаки в шесть этапов, но поскольку из этого ничего не вышло, мы не стали тратить на него время. Все пошло наперекосяк, как только мы, сбившись со следа, оказались на минном поле, и если то, что случилось после этого, можно характеризовать как беспорядок, ну что же, сражение – это один сплошной беспорядок.

Они (аргентинцы) открыли по нам огонь с правого фланга, и мы бросились в атаку на эту позицию, не имея никакого представления о силе обороняющегося противника. Тяжелые пулеметы били по нам с фланга, и действия наши были довольно хаотическими. Мы не знали, где находится рота Б, один из наших взводов был прижат к земле, а другой исчез в темноте, атакуя какие-то позиции противника. В конце концов нам удалось захватить ту позицию, потеряв двух человек убитыми и еще двух ранеными, однако будет справедливо сказать, что спустя час после нашего выдвижения с рубежа перехода в атаку везде царил хаос».

Хаос царил, суматоха преобладала, но, как отметил генерал-майор Морис Тагуэлл, «подобно болям при родах, хаос и сумятица во время сражения являются естественным сопровождением событий». Это то, что и есть война, и избежать подобных явлений невозможно. Эти, приведенные здесь и подобные мостам, перекинутым от прошлых войн к войнам недавнего времени, краткие высказывания боевых офицеров-фронтовиков показывают, как выглядит война, даже такая, в которой используются самые современные средства связи. Очень часто возникает впечатление, что в своих возвышенных рассуждениях академисты-историки, которые, сидя в своих кабинетах, вдали от полей сражений и спустя много лет после окончания войны, размышляют о том, как следовало действовать генералам, упускают то обстоятельство, что командование сражением, любым сражением – конечно же, очень трудное дело. По мере того как мы продолжим читать о том, что происходило на Западном фронте, и попытаемся разобраться, почему те или иные дела шли хорошо или, наоборот, было бы неплохо не забывать сказанное этими бывалыми офицерами-фронтовиками. Война – дело трудное, ее неизбежно сопровождает хаос, и ни один человек, который знает о войне хоть что-нибудь, не станет ожидать, что она может стать какой-то иной. Теперь, когда определены основные положения, это повествование может отправиться вслед за БЭС во Францию.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ГЕНЕРАЛЫ ВСТУПАЮТ В БОЙ, АВГУСТ 1914

«Обязанности генерала в значительной степени будут зависеть от того, какие силы находятся в его подчинении».

Устав полевой службы, 1909, часть 1, глава VII

Четвертого августа 1914 года Великобритания объявила войну Германской империи и Австро-Венгрии и стала готовить свои силы для предстоящих боев. Некоторые шаги по подготовке к грядущей войне уже были сделаны. После смотра в Спитхеде, на котором король Великобритании лично проинспектировал боевые корабли, выстроившиеся в линию длиной в 40 миль (74 км), 1-й морской лорд адмирал принц Луис Баттенбергский [16]16
  Луис Баттенберг (1854–1921) с 1917 года – Луис Маунтбэттен, 1-ймаркиз Милфорд-Хэйвен. – Прим. пер.


[Закрыть]отдал приказ, запрещавший уходить от родных берегов флоту, который защищал побережье Великобритании. После этого Уинстон Черчилль, который только что был назначен на пост 1-го лорда Адмиралтейства, приказал Королевскому военно-морскому флоту встать на боевое дежурство и быть готовым отразить любое вторжение кораблей германского военно-морского флота в пролив Ла-Манш.

Вскоре армия тоже пришла в движение, хотя мало кто в Европе считал, что эта внезапная и неожиданная война продлится долго. Общественность Великобритании была убеждена, что «к Рождеству все закончится», а кайзер уверил свои уходящие на фронт легионы, что «еще до листопада они будут снова дома». В общем и целом война рассматривалась как короткая вспышка, вызванная той напряженностью, что накапливалась в континентальной Европе в течение последних нескольких лет, и после короткого периода боевых действий государства придут к какому-то компромиссу, и мир будет восстановлен снова.

В августе того года большинство молодых людей Европы больше всего боялись, что они опоздают и это великое приключение закончится без их участия. Этим радужным оценкам суждена была гораздо более короткая жизнь по сравнению с тем временем, которое фактически потребовалось, чтобы окончить эту войну, и лишь некоторые из политиков и высшего армейского командования полностью осознавали, что дорога, по которой пошли европейские государства, может иметь только полный боли конец. Однако в тот момент подобные мысли можно было приписать лишь одной стороне, тогда как английская и французская армии прилагали усилия к тому, чтобы вместе занять позиции на бельгийской границе.

Лондон с большой результативностью стал воплощать в жизнь мероприятия, предусмотренные мобилизационным планом, а 5 и 6 августа работа в этом направлении рассматривалась на двух заседаниях Военного совета с участием Кабинета министров, фельдмаршала лорда Китченера, фельдмаршала сэра Джона Френча, генерал-лейтенанта сэра Дугласа Хейга, генерал-майора Генри Вильсона и членов Генерального штаба. Целью этих встреч была выработка решения о дальнейших действиях, и здесь состоялось обсуждение ряда направлений, включая высказанное Френчем предложение направить БЭС не во Францию, а в Антверпен. На совещании была утверждена структура построения БЭС и подготовлен приказ, по которому БЭС были направлены на войну. Первоначально было решено направить во Францию весь состав экспедиционных сил – все шесть пехотных и одну кавалерийскую дивизию. Однако вновь назначенный военный министр Китченер вскоре отклонил это решение. По его мнению, некоторые части своей регулярной армии Великобритании следовало оставить для нужд обороны страны. Предложение сократить численность экспедиционных сил привело в ярость ярко выраженного франкофила генерала Генри Вильсона, но согласно окончательному решению во Францию были направлены только четыре пехотные и одна кавалерийская дивизии. Если потребуется, вслед за ними будут посланы дополнительные силы.

Эти первые четыре пехотные дивизии были объединены в два корпуса. Командование первым корпусом, состоявшим из 1-й и 2-й дивизий, будет поручено генералу Хейгу. Второй корпус, в составе которого будут 3-я и 5-я дивизии, возглавит генерал-лейтенант сэр Дж. Грирсон. Командиром кавалерийской дивизии станет генерал-майор Э. Алленби, а командование всеми силами возьмет на себя фельдмаршал сэр Джон Френч с генерал-лейтенантом А. Мюрреем в качестве начальника штаба, генерал-майором Вильсоном в качестве заместителя начальника штаба и генерал-майором сэром Уильямом Робертсоном в качестве генерал-квартирмейстера. Всего под командой Френча оказалось примерно 100 000 человек – довольно небольшие силы по сравнению с громадными армиями Франции и Германии, – но вполне боеспособные и вполне подготовленные, даже несмотря на то что примерно 60 процентов рядовых солдат были призваны из состава резервистов.

План переброски БЭС во Францию и их рассредоточения по линии Мобеж-Ле-Като-Ирсон на левом фланге французской армии и в непосредственной близости от бельгийской границы был разработан совместно штабами английской и французской армий еще в 1911 году, хотя этот план никогда не рассматривался, по крайней мере правительством Великобритании, как какая-то форма обязательства. Теперь же, однако, он мог быть приведен в действие, и по крайней мере хоть один офицер – Генри Вильсон – мог радоваться, огорчаясь при этом, что все семь полнокровных дивизий, предусмотренных ходом первоначального обсуждения, не будут одномоментно посланы во Францию… и не подчинены французскому командованию. Тем не менее даже такой урезанный контингент был отправлен на фронт не без некоторой полемики.

Герберт Асквит, премьер-министр тогдашнего правительства, уже потерял двух членов своего кабинета. Они, отказавшись выступить в пользу войны, предложили, чтобы Великобритания отказалась участвовать в этой континентальной ссоре, и вынуждены были подать в отставку, когда их предложение было отклонено. После того как весной 1914 года из-за Куррахского кризиса был вынужден подать в отставку полковник Джон Сили, [17]17
  В марте 1914 года Сили подал в отставку, поскольку он подозревался в тайном поощрении некоторых офицеров английской армии, которые отказывались вести войска на подавление обосновавшихся в Ольстере противников гомруля – программы самоуправления Ирландии в рамках Британской империи. – Прим. пер.


[Закрыть]Асквит возложил на себя и обязанности статс-секретаря по военным делам (военного министра). Однако 5 августа он вызвал в Лондон фельдмаршала графа Китченера Хартумского и предложил ему занять пост военного министра. В это время Китченер находился в Дувре, он возвращался к исполнению своих обязанностей британского резидента в Египте. Однако он сразу же вернулся в Лондон и 6 августа занял предложенный пост.

Поскольку пост военного министра – это пост, занимаемый политиками, а не военными, и поскольку Китченер находился на действительной службе и в британской армии был самым старшим офицером после кавалера креста Виктории фельдмаршала лорда Робертса, в силу этого выбор Асквита создавал ряд проблем. Китченер был человеком властным, который мало считался с мнением других, он был в большей степени солдатом, нежели гражданским администратором, улаживающим споры конфликтующих сторон. И при всем при этом вставала гигантская проблема и в части администрирования, и в части материально-технического обеспечения, и для ее решения требовалось тесное сотрудничество с политиками как Великобритании, так и Франции. Только в силу одного своего характера Китченер был мало пригоден для этой работы, однако он сразу же приступил к выполнению своих новых обязанностей и засучив рукава взялся за увеличение боевой мощи британской армии и за создание военной промышленности, отвечающей данной задаче.

По всеобщему мнению, Горацио Герберт Китченер, 1-й граф Китченер Хартумский [18]18
  Кроме того, Китченер носил титулы виконта Ваальского, Трансваальского и Аспальского, виконта Брумского и барона Дентона. – Прим. ред.


[Закрыть]или, как его часто называли, «К из X», [19]19
  По-английски «К of К» (Kitchener of Khartoum). – Прим. ред.


[Закрыть]являлся наиболее выдающимся солдатом Великобритании. Он окончил Королевскую военную академию в Вулвиче и получил патент офицера инженерных войск. В 1884 году, во время закончившейся неудачей экспедиции по освобождению генерала Гордона из рук обосновавшихся в Хартуме мятежников, Китченер был разведчиком в тылу войск Дервиша. [20]20
  Суданские религиозные и политические сепаратисты, возглавляемые мусульманским мистиком Мухаммадом Ахимадом аль-Махди. – Прим. пер.


[Закрыть]Его имя стало широко известным после военных кампаний 1898–1899 годов в Судане, где Китченер разгромил армии Дервиша в сражениях при Атабре и Омдурмане. Его служба в должности начальника штаба на последних этапах войны с бурами в Южной Африке была менее примечательной. Правда, это можно сказать о многих офицерах британской армии того времени, включая и лорда Робертса – предшественника Китченера на данном посту. Однако Китченер по крайней мере знал, какие шаги нужно сделать, чтобы сперва сдержать, а потом и одержать победу над отрядами бурских диверсантов, и в конце концов его действия привели войну в Южной Африке к успешному завершению.

После этой войны Китченер был направлен в Индию, где он вплоть до 1909 года занимал пост главнокомандующего британской армии в Индии. Большую часть этого времени он провел в полемике с вице-королем лордом Керзоном, споря о том, кто должен командовать армией, и победил в этом споре. После этого и до тех пор, пока он не был переведен в Египет на пост наместника Великобритании, Китченер возглавил реорганизацию этой армии, и эта задача включала создание в Кветте академии штаба британской армии в Индии. Когда началась Первая мировая война, Китченер, будучи в отпуске, находился в Англии, и правительство решило, что было бы ошибкой держать такого человека в Египте, когда гораздо более серьезные дела назревают на европейском континенте.

Герберт Китченер был человеком с непростым характером. Самой главной чертой этого характера было не знающее покоя честолюбие, и Китченер безжалостно сметал любого, кто стоял на его пути по лестнице к вершине военной иерархии. Он был также безусловным снобом и больше всего беспокоился только о том, чтобы безупречно выглядеть в глазах членов королевской фамилии, а также любого представителя аристократических кругов или военных институтов общества, который может оказаться полезным ему. На всех, кто занимал более низкую ступень или не мог служить его честолюбию, Китченер просто не обращал внимания. У него не было иных интересов помимо своего продвижения по службе, и он никогда не был женат. Китченер довольствовался достаточно своеобразной жизнью каирского общества и проводил много времени в компании молодых красивых офицеров, которым были дозволены такие вольности в обращении с «К из X», на которые никогда бы не осмелились другие офицеры, не наделенные его расположением до такой степени. Еще он коллекционировал фарфор и предметы искусства и был очень привязан к маленькому пуделю. Однако ничего из сказанного выше не подразумевает, что Китченер был гомосексуалистом. Просто в молодые годы он испытал сильное разочарование в любви и после полученного отказа решил всецело посвятить себя воинской службе. Подобная верность армейской карьере оказалась выгодной, поскольку жизненный путь Китченера был постоянно усыпан повышениями по службе и рядом великолепных назначений. Несмотря на определенные сомнения в части его способности к руководству войсками на поле боя, Китченер был грамотным офицером, одним из тех, кто уже с юных лет носил в ранце жезл фельдмаршала.

Личная храбрость Китченера не вызывала сомнений, и рубцы от ран, полученных в боях, служат тому подтверждением. Однако в присутствии противника его одолевали сомнения. В 1898 году, во время Суданской кампании, накануне битвы при Атабаре поведение Китченера вызвало оцепенение и в Каире, и на Даунинг-стрит. Тогда он получил от своих генералов взаимоисключающие советы и послал телеграммы в Каир лорду Кромеру, тогдашнему наместнику Великобритании в Египте, и кабинету министров в Лондоне, спрашивая, следует ли атаковать дервишей или же нет. Не в правилах английских генералов, командующих войсками, да еще в присутствии противника спрашивать советов по военным вопросам у своих политических хозяев, находящихся в тысячах миль от поля боя. В конце концов Китченер принял решение наступать, и сражение было должным образом выиграно. Однако его руководство пережило несколько неприятных моментов. И накануне сражения при Омдурмане он тоже проявлял осторожность, перед тем как начать массовое истребление дервишей, а потом демонстрировал подобную нерешительность в первые дни своего командования в Южной Африке. Хотя быть осторожным и не всегда бывает плохо для военачальника, не вызывает сомнения, что Китченер действовал более эффективно, находясь на некотором удалении от линии фронта.

Хотя укоренившееся в нем нежелание поручать любую задачу даже самым доверенным своим подчиненным и служило тормозом в его работе, уверенность Китченера в собственных силах возрастала с каждым новым его повышением. Организовав в Кветте Академию штаба британских войск в Индии, сам Китченер не имел штабной подготовки, и вопросы штабной работы его не интересовали. Говоря современным языком, он был «человек-оркестр», и, что более важно, он хотел, чтобы каждый танцевал под его музыку. Но с другой стороны, Китченер знал, как понравиться, и проявлял способность разрешать сложные и даже опасные политические ситуации.

В 1898 году, вскоре после победы под Омдурманом, Китченеру пришлось с небольшим отрядом отправиться вверх по течению Нила, имея целью преградить путь французской военной экспедиции, что вышла к реке у города Фашода и имела намерение заявить свои права на часть Южного Судана. Возможно, именно грамотное и тактичное решение деликатной проблемы, предложенное Китченером, предотвратило возникновение войны между Францией и Великобританией. И уж конечно, всякое менее умелое обращение с этой кризисной ситуацией послужило бы помехой на пути создания Антанты в 1904 году. Китченер всегда мог охватить всю картину в целом и обладал способностью почти на уровне интуиции судить о том, что следует делать и в какое конкретное время. Первые же решения, принятые им на посту военного министра, явились результатом рассуждения, которое было сбалансированным, в общих чертах правильным и которое хорошо послужит Великобритании в течение многих предстоящих месяцев и лет. Первым предложением Китченера, которое было принято правительством, было предложение оставить две дивизии регулярной армии в Британии, даже несмотря на то что это решение привело в ярость французов и их верного сторонника Генри Вильсона. Кроме того, Китченер был одним из немногих в Англии (вторым из них был Хейг), кто отдавал себе отчет в том, это эта война будет долгой и что Великобритании придется формировать, экипировать и обучать армии численностью в миллионы солдат и готовиться к сражениям, которые могут затянуться на годы. Он оказался прав как по первому, так и по второму пункту. Однако второе решение Китченера, сводившееся к тому, что внутренние Территориальные силы не могут служить основой для формирования этих громадных армий, было в лучшем случае спорным, если не ошибочным.

Существует мнение, что решение Китченера пренебречь развитием и подготовкой войск Территориальных сил и вместо этого остановить свой выбор на вновь формируемой армии обусловлено опытом знакомства с Национальной гвардией Франции, который он получил, когда служил добровольцем на франко-прусской войне 1870 года. То, что Территориальные силы Великобритании, в составе которых служили молодые и решительно настроенные солдаты, только находящиеся не на казарменном положении, решительным образом отличаются от увиденной им в 1870 году французской Национальной гвардии, ядром которой являлись состарившиеся, плохо вооруженные и уволенные с действительной службы военнослужащие, было совсем не тем мнением, которое был склонен разделять Китченер. Поскольку в Великобритании не существовало всеобщей воинской повинности и страна не была готова ввести ее накануне начинающейся войны, он вознамерился сформировать свою собственную добровольческую армию, рассчитывая на энтузиазм широких слоев общественности и полагаясь на тот огромный авторитет, которым он пользовался у тех вышедших в запас офицеров и унтер-офицеров регулярной армии, которым предстояло обучать вновь сформированные части.

Просто удивительно, что Китченер пользовался такой популярностью у простых солдат, поскольку он никогда не искал способа завоевать их расположение. Насколько известно, Китченер никогда не разговаривал с рядовыми солдатами, если только в этом не было необходимости, правда, при этом он всегда заботился о том, чтобы они не рисковали своими жизнями зря. Генерал сэр Ян Гамильтон, который командовал британскими войсками во время Галлиполийской катастрофы 1915 года и был другом и преданным соратником Китченера, утверждал: «Получить от него еще солдат – это все равно как вырвать кусок сала из пасти собаки».

Однако Гамильтон был исключением. Подавляющая часть офицерского корпуса не испытывала особых симпатий к Китченеру, и от него приходили в восторг далеко не все генералы и иные высшие офицеры британской армии. Для них он был «солдатом-колонизатором», ведь большая часть боевого опыта была почерпнута им во время службы в частях индийской и египетской колониальных армий Великобритании. Многие также завидовали его высокому званию и завоеванной им репутации, однако малый опыт службы в частях метрополии и недостаточное представление о жизни британского общества в целом оказались помехой в службе Китченера на новом назначении, и они вскоре привели его к конфликту с главнокомандующим БЭС, фельдмаршалом сэром Джоном Френчем.

Точно так же Китченер не смог добиться многого и в правительстве. Как и многие военные, он не доверял политикам и не любил их. Не имея привычки действовать как «член одной команды», Китченер не мог уяснить себе представления о коллективной ответственности кабинета министров в целом. Он считал, и совершенно справедливо, что кабинет может только говорить и говорить, лишь в редких случаях приходя к какому-то соглашению, и что это – роскошь, непозволительная во время войны. Еще он также считал, что через кабинет министров, как через сито, происходит утечка подробностей планов военных операций британской армии. Как общественный деятель он смог добиться наибольшего успеха в 1914–1915 годах, когда проводился набор в Новые армии – воинские подразделения, которые с гордостью именовали себя «Армией Китченера». Плакат, на котором присутствовали сам Китченер с указующим перстом, а также надпись «Ты нужен своей стране», до настоящего времени остается самым известным и наиболее эффективным в истории плакатом, призывающим вступить в армию.

Существуют самые различные мнения по поводу того, насколько мудрым было решение назначить Китченера на пост военного министра, и о том, как он исполнял свои обязанности. Однако если взвесить все «про» и «контра», окажется, что он был прав гораздо чаще, чем наоборот, и, за исключением его мнения по поводу Территориальных сил, Китченер был, что называется, «нужный человек на нужном месте» и в нужное время. В период с 1914 по 1916 год он хорошо послужил своей стране. Он обладал достаточными и опытом, и влиянием, чтобы убедить в своей правоте тех генералов, которые, подобно Френчу, не хотели тратить время на общение с политиками, с этими достойными презрения «фраками», но которым было трудно, если не вообще невозможно, пускаться в спор с человеком, который был не только их политическим хозяином, но и самым почитаемым военным страны.

Первейшей задачей Китченера как военного министра стала разработка приказов для главнокомандующего БЭС. В них находят отражение многие из тех трудностей, с которыми должен был столкнуться в полевых условиях фельдмаршал сэр Джон Френч, и подчеркивается тот факт, что по крайней мере до конца 1916 годаБЭС представляли собой сравнительно малочисленную группировку, которой, для того чтобы иметь возможность вообще вести боевые действия, нужно было действовать в контакте с армией Франции.

«Находящиеся под Вашим командованием силы (Франция уведомлена об этом) должны оказывать поддержку и взаимодействовать с французской армией… при отражении вторжения Германии на территорию Франции и Бельгии с последующим восстановлением нейтралитета последней…

Численность британских вооруженных сил и возможности по их пополнению весьма ограничены… и не может быть сомнения в том, что необходимо обращать особое внимание на то, чтобы сводить до минимума число потерь… и обязывая Вас приложить все силы для обеспечения выполнения планов и намерений нашего союзника… Вам одновременно предписывается серьезно обдумывать всякое участие Ваших частей в наступательных действиях с участием крупных французских соединений, при которых Ваши части могут оказаться незащищенными должным образом перед ответным огнем противника».

А в заключение напоминается: «Очень желательно, чтобы у Вас было четкое понимание, что во всех вопросах управления войсками Вы всецело независимы и что ни в коем случае и ни в каком смысле Вы не должны подпадать под команду ни одного из генералов союзных войск».