Текст книги "Запятнанный Кубок (ЛП)"

Автор книги: Роберт Беннетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА 14

| | |

ПОСЛЕ ТОПИРАК Я допросил еще четырех людей. Все они были измучены, опечалены и ранены – один мужчина получил сотрясение мозга, одна женщина лишилась ступни, у другой были забинтованы голова и лицо, – и никто не хотел со мной разговаривать. И все же я оставался с ними, расхаживая среди бинтов и ванн; и по мере того, как я нюхал свой пузырек с запахом пепла и извлекал слова из их измученных мозгов, начала вырисовываться определенная картина.

Принцепс Донелек Сандик вернулся в город Талагрей за восемь ночей до прорыва, чтобы проведать раненого товарища – в ту же ночь, когда вернулась Джилки, шестого числа месяца кьюз.

Капитан Атос Корис отправился в Талагрей, чтобы договориться о поставке материалов – тоже шестого кьюза.

В ту же ночь сигнум Суо Акмуо и принцепс Кисе Сира вернулись в город по причинам, которые, как они утверждали, были высшими имперскими секретами. На самом деле, задав еще несколько вопросов, я выяснил, что это был не первый визит Сиры: она также вернулась в Талагрей в тот же день, что и Джилки – двумя месяцами ранее, седьмого эгина.

Постепенно все встало на свои места.

Единственным исключением был человек, с которым меня послали побеседовать о принцепсе Атхе Лапфир. Я зашел в его палату и обнаружил, что ванна пуста и суха, а единственным признаком его пребывания является соломенная шляпа в углу. Когда я спросил об этом медиккеру, она ответила просто:

– Умер прошлой ночью. Мы можем сделать только то, что можем.

Позже я стоял в коридорах крыла для медиккеров, размышляя об этом. Пятеро из погибших инженеров побывали в городе за восемь ночей до прорыва, и все по неясным или загадочным причинам.

И все их доводы, как мне показалось, больше походили на чушь собачью. Джилки не работала над каким-то секретным проектом для стен, потому что Калиста упомянула бы об этом, если бы это было так. Я начал подозревать, что если я разберусь с этим, то не найду ни груза материалов, за которым Корис отправился договариваться, ни раненого товарища Сандика в городе. Они все уехали куда-то в Талагрей и солгали об этом своим друзьям и возлюбленным.

Однако только принцепс Сира и сигнум Джилки вернулись в Талагрей седьмого эгина, двумя месяцами ранее.

Возможно, это была обычная встреча – и, как ни странно, секретная. Достаточно секретная, чтобы все могли лгать о ней. И, возможно, кто-то пришел на эту секретную встречу инженеров и принес с собой смерть.

КОГДА Я, НАКОНЕЦ, встретился с капитаном Мильджином, он и вполовину не был так воодушевлен или взволнован, как я.

– Клянусь Святилищем, это ужасная работа, – сказал он, тяжело дыша, когда подошел ко мне. – Эти бедные ублюдки…Мне пришлось разговаривать с одним человеком, у которого не хватало обеих ног! Ублюдок беспокоился, что медиккеры не смогут отрастить новые нужного размера...

– Это довольно прискорбно, сэр, – сказал я.

– Это громкое слово для обозначения дерьмового состояния. – Он скривился, когда один из санитаров вкатил каталку с мужчиной, чье лицо было скрыто льняными бинтами. – Честно говоря, нужно быть бессердечным ублюдком, чтобы должным образом опрашивать таких людей.

Я предпочел воздержаться от комментариев.

– Я ни хрена не нашел, – сказал он, вытащил пергамент и, прищурившись, посмотрел на него. – Единственное, что я отметил – капитан Килем Терез последние пару дней беспокоился, что за ним следят. Какой-то чертов креклер, ко всему прочему.

– Креклер следил за ним? – удивился я.

– Ага. – Он фыркнул. – Это, должно быть, чушь собачья. Креклеры, они такие, ростом в десять спанов. Не могу представить никого хуже, кто бы крался и выслеживал людей. Говорит, у креклера тоже были желтые волосы. Чертовски странно. Я полагаю, у парня, с которым я разговаривал, был ушиб мозга. Что ты нашел, парень?

Я рассказал ему о том, что нашел, и его глаза расширились от изумления.

– Ты все это от них узнал? – спросил Мильджин. – В самом деле? Должно быть, ты умеешь обращаться с больными гораздо лучше, чем я, мальчик.

– Не могу сказать, сэр. Но это пятеро из десяти умерших возвращались в город – все на восьмую ночь перед смертью. Что вы об этом думаете?

– Ну. – Он фыркнул и взъерошил усы костяшками пальцев. – Это почти имеет смысл.

– Почти?

– Да. – Он сверился со своими записями и нахмурился, листая испачканные кляксами пергаменты. – Но у меня есть один из десяти погибших, который уже несколько недель не возвращался в Талагрей. Нарушает твою картину, а?

Я почувствовал, как мое сердце ухнуло сквозь ребра прямо в ботинки:

– Кто, сэр?

– Сигнум Джинк Ловех, – сказал он. Он сморщил нос, читая. – Это то, что сказал ее, а... черт, я думаю, ее любовник, сигнум Сиргдела Вартас из Легиона, которого я опрашивал. Он сказал, что ее не было рядом с Талагреем почти месяц. И если она вообще не ездила в Талагрей, то это не то место, где произошло отравление, так?

– А как насчет даты другой встречи? – сказал я. – Седьмого эгина?

Мильджин сверился со своими записями.

– Нет, тогда ее тоже не было в Талагрее.

– И где она была? Здесь, на базе?

– Нет... Вартас сказал, что наша погибшая сигнум Ловех отправилась в какое-то путешествие к стенам вместе с самим коммандером Бласом. Это все, что он мог мне сказать.

У меня по коже пробежал холодок.

– Подождите. Когда? Какого именно эгина? – спросил я.

Он снова сверился со своими записями. «Седьмого и восьмого числа этого месяца», – сказал он.

Я обдумал это. Затем я медленно достал флакон с запахом щелока и понюхал его.

Мои глаза затрепетали, и все подробности убийства в Даретане заполнили мой разум, как будто мой череп снова превратился в пузырь с водой, полный прыгающих рыбок.

– Он просто... он просто добровольно сказал это вам, сэр? – спросил я.

– Да... почему? Что с этим не так, парень?

– Я... я думаю, что этот сигнум Вартас солгал вам, сэр, – сказал я. – Нет, я точно знаю, что он солгал.

Мильджин остался стоять с каменным лицом.

– Неужели?

– Да. Но я пока не уверен, почему. Я хотел бы это выяснить. Все в порядке, сэр?

Его челюсть на мгновение задвигалась. Затем он сжал правую руку в кулак, и костяшки его массивной ладони хрустнули одновременно.

– Это, – сказал он, – было бы просто чудесно.

В ОТЛИЧИИ ОТ всех остальных, которых я допрашивал, сигнум Вартас уже вышел из целебной ванны и лежал на койке, а рядом с ним на столике дымился поднос с чаем и стояла пепельница с тонкими трубками из побег-соломы. На нем был шелковый халат, который выглядел совершенно новым, и, хотя его травмы были отнюдь не легкими – на плечо и шею ему нанесли хаал-пасту, вероятно, от порезов, полученных во время падения, – он, казалось, поправлялся гораздо быстрее, чем все остальные здесь. В его комнате даже было окно. Ни у кого из остальных его не было.

Когда мы с Мильджином вошли, он приподнял бровь – холодный, властный взгляд – и отложил трубку.

– Что еще? – спросил он. – Я думал, что ответил на все ваши вопросы, капитан.

Я сел перед ним, не потрудившись поклониться или отдать честь.

– У меня есть еще несколько, сигнум Вартас.

Он посмотрел на меня свысока. Это был высокий, худощавый ратрасец с высоким лбом и глубоко посаженными глазами, которые смотрели на тебя так, словно ты был домашней прислугой, которой он еще не до конца доверял. «А вы кто?» – спросил он.

– Сигнум Кол из Юдекса. Просто сравниваю даты.

– Я назвал капитану Мильджину все даты, которые мне известны.

– Я просто хотел кое-что проверить. Не могли бы вы рассказать мне еще раз о передвижениях сигнум Ловех в дни, предшествовавшие ее смерти?

– Я могу подтвердить все, что я сказал капитану Мильджину, – сказал он, слегка ощетинившись. – Или вы сомневаетесь в его словах и в моих?

– Вы сказали капитану, что Ловех никогда не была в Талагрее, – сказал я.

– Да. По меньшей мере несколько недель до ее смерти.

– Вы можете вспомнить, когда она была там в последний раз?

– Нет. На самом деле, могли пройти месяцы. Почему?

– Но вы были близки с сигнумом Ловех, верно?

Его холодный взгляд скользнул по моему лицу. Он снова взял свою трубку из побег-соломы и затянулся.

– У вас дрожат глаза... – тихо сказал он. – Вы сублим, как и я. Вы знаете, что отношения сложны для таких, как мы.

– Вы не ответили на мой вопрос, – сказал я.

– Отлично. Да, я был ее интимным другом.

– Значит, вы должны были бы знать, если бы она вернулась в Талагрей.

– Да, и она этого не сделала! – сказал он. Из его ноздрей вырывались струйки дыма. – Какой в этом смысл?

– И единственный другой раз, о котором вы упомянули, был один случай, когда она встречалась с коммандером Бласом.

– Да!

– И куда они пошли?

– Осматривать стены! Я уверен, что Мильджин сказал вам об этом!

Мильджин, однако, ничего не ответил Вартасу, уставившись на него своим бесстрастным темным взглядом.

– Какого числа это было? – спросил я.

– Седьмого и восьмого, – сказал Вартас. – Месяца эгин. Чуть больше двух месяцев назад.

Я наблюдал за ним. Его холодные маленькие глазки смотрели в мои, но я заметил в них слабый блеск, дрожь в зрачках.

– Это неправда, – сказал я. – И вы это знаете.

– Что, черт возьми, вы имеете в виду? – спросил он.

Я почувствовал, как у меня затрепетали глаза, и на меня нахлынули воспоминания: я спешу в сады дома Хазе в Даретане и читаю вслух отчеты Бласа о его осмотрах, запоминая даты. Одна строчка, в частности, всплыла у меня в голове: пров. мосты Пайтасиз на севере кантона Тала – с 6-го по 8-е числа эгина – все проходят.

– Потому что, – сказал я, – коммандера Бласа тогда вообще не было на стенах.

Вартас застыл на месте. «Что?» – спросил он.

– Коммандер Тактаса Блас был на севере кантона, осматривал мосты, с шестого по восьмое эгина. Я видел его дневник. Так что это очень неправильно, Вартас.

Его взгляд оставался спокойным. Он медленно заменил трубку и затянулся.

– Значит, я ошибся. Она была с Бласом в какие-то другие дни.

– В какие?

– Четырнадцатого и пятнадцатого эгина. Просто небольшая ошибка.

Я покачал головой.

– И это неправильно.

– Черт возьми, так оно и есть!

– Нет. Блас тогда был в кантоне Даретана. С тринадцатого по пятнадцатое число месяца эгин. Это я тоже знаю. Мне известны все его передвижения за последние три месяца.

Вартас моргнул. Уголек его трубки из побег-тростника плясал, а рука дрожала. Мильджин медленно поднялся и подошел ко мне сзади.

– У нас есть два варианта, – сказал я. – Либо вы понятия не имеете, где была сигнум Ловех в течение этих дней, либо вы солгали капитану, и она действительно отправилась в Талагрей за восемь дней до прорыва. Но вы не хотели, чтобы Мильджин знал об этом, и, когда он не спросил, вы промолчали. Но я предполагаю, что вы занервничали. Вы хотели обеспечить ей алиби на другой раз, когда она посещала Талагрей, в ночь на седьмое эгина – была на той же встрече, на которой присутствовали два других погибших инженера. На всякий случай. Но здесь вы допустили ошибку. Выбрали не того человека, который мог бы быть с ней. Не повезло. Вы могли бы просто промолчать, и мы бы никогда не узнали. Но теперь мы знаем.

– Знаете что? – неохотно сказал Вартас.

– Что вы знаете, почему она поехала в Талагрей, – сказал я. – Никто из остальных не знал, поэтому никто из них не пытался солгать. Но вы солгали.

Он снова поднес к губам свою трубку из побег-тростника. Теперь она явно подпрыгивала.

– Я не понимаю, – тихо сказал он, – о чем, черт возьми, ты говоришь...

Тут Мильджин начал действовать.

Я не наблюдал за ним, поэтому не был готов к этому. Но тут раздалось короткое кланг-кланг, как будто кто-то отпирал замок, и в следующее мгновение меч оказался у него в руке, вращаясь так легко, словно это была соломинка, а затем он вонзил его в койку прямо между ног Вартаса по самую рукоять, всего в паре маленьких спанов от паха мужчины.

Вартас закричал, трубка выпала из его зубов. Он попытался встать, но Мильджин уперся кулаком ему в грудину и толкнул обратно.

– Ты солгал мне, сигнум? – взревел Мильджин. – Ты, блядь, солгал мне?

Я уставился на меч, который был всего в нескольких шагах от моего лица. Я заметил, что лезвие было не из блестящей стали, а из бледной, болезненной и беловато-зеленой.

Вопли Вартаса перешли в визг, и он начал хлопать себя по подолу халата. Тонкая струйка ароматного дыма мягко поднималась от его одежды над бедром. Я сунул руку под халат мужчины, нащупал трубку из тростника, которая соскользнула ему на бедро, вытащил ее и сунул в его чайную чашку, где она с шипением погасла.

ВСЕ ЕЩЕ ДРОЖА, Вартас выложил нам все начистоту. Я понюхал свой флакон с запахом пепла и стал слушать.

– Я... я не знаю, о чем в точности они говорили, – сказал он, пыхая трубкой. – Я не знаю, почему Джинк поехала в Талагрей. Но я знал, что это как-то связано с ее карьерой. С ее перспективами.

Мильджин стоял надо мной, пыхтя, как разъяренный кабан. Я попытался сосредоточиться на словах Вартаса.

– Откуда вы это знаете? – спросил я.

– Потому что после того, как она начала ездить, у нее все пошло как по маслу, – сказал он. – Сливочные проекты. Более быстрое продвижение по службе. Бо́льшая зарплата. На самом деле, гораздо бо́льшая зарплата за работу под руководством коммандера Бласа.

Каждый мускул в моем теле напрягся.

– Коммандер Блас? Она работала с ним?

Он кивнул.

– Что она для него делала?

– Инженерные штучки, я полагаю. Схемы, мосты и тому подобное. Я просто знал, что она ездила в Талагрей каждые несколько месяцев, и деньги поступали. И мне сказали не задавать вопросов и держать рот на замке. Что я и делал. Правда, она меня ни разу не поблагодарила.

Я обратил внимание на его изысканную одежду, чайный поднос, аромат его трубки. Внезапно его жизненное положение показалось мне не таким уж замечательным.

– Сколько раз она ездила в город на эти встречи? – спросил я.

– Не знаю. Десять раз. А может, и больше.

Это было примечательно. Сигнум Ловех, похоже, была гораздо более частым посетителем, чем все остальные погибшие инженеры, о которых я спрашивал.

– Я просил, чтобы меня посвятили в этот секрет, – обиженно сказал Вартас. – Я тоже хотел пойти. Но она сказала, что это запрещено. Сказала, что меня должны выбрать. Я не знаю, по какому принципу они выбирали. Я имею в виду, когда я посмотрел на остальных членов ее маленькой банды, я не мог понять, что в них такого особенного.

Мы с Мильджином переглянулись, это пробудило наш интерес.

– Банды? – спросил я. – Что это за банда?

– Не знаю, была ли это банда, – пробормотал Вартас. – Просто... просто приятели, наверное. Друзья. Но все они, казалось, несли на себе какое-то благословение свыше.

– Имена, – выплюнул Мильджин. – Назови нам их имена, черт бы тебя побрал.

– Будь все проклято, – пробормотал он. – Я пространственник, а не запечатлитель! Я не держу это дерьмо у себя за глазами! – Он немного поворчал. – Джинк дружила с тремя из них. Могло быть и больше, но с этими тремя она была неразлучна. – О потрогал пальцем то место на боку, где трубка обожгла его, как ему показалось. – Вандуо. Думаю, это была одна из них.

Я кивнул. Принцепс Алаус Вандуо – это была одна из погибших.

– А следующей... кажется, ее звали Лапа? Лапир?

– Лапфир? – предположил я.

– Я думаю, что так оно и было. Возможно, да. Вот и все.

Значит, принцепс Атха Лапфир. Еще одна из десяти погибших.

– И последней... – Вартас на мгновение нахмурился. – Последней была… Джолгалган. Верно. Это была она.

Я непонимающе уставился на него. Затем я посмотрел на Мильджина, который в ответ непонимающе уставился на меня. Это имя было совершенно новым.

– А... кто? – спросил я.

– Джолгалган, – повторил Вартас. Он кивнул. – Это была она. Капитан Киз Джолгалган. Я помню, потому что она была апотом, и никто другой.

Мои глаза затрепетали, когда я стал перебирать имена, которые услышал за прошедший день. И все же капитан Киз Джолгалган, как я знал, определенно не была одним из десяти погибших инженеров.

– Вы... вы уверены? – спросил я. – Вы уверены, что эта женщина была в одной группе с Ловех и остальными инженерами?

– Да, – сказал он. К нему вернулась гордость, и он задрал нос. – Я же говорил вам, что помню, и почему. Попробуйте послушать.

Мои мысли метались, пока я обдумывал эту информацию. Я поймал взгляд Мильджина и увидел острый, горящий взгляд на его лице, и понял, что он думает о том же, что и я.

У нас есть выживший. Одиннадцатый член группы. Кто-то, кто побывал на одной из этих таинственных встреч – и, возможно, выжил.

– Тогда опиши ее, – сказал Мильджин. – Как выглядела эта девчонка?

– Высокая женщина, – сказал Вартас. – Широкоплечая. Очень строгая, очень серьезная. У нее такое лицо, будто она все время сосет лимонную косточку.

– К какой расе она принадлежала? – спросил Мильджин. – Тала? Ратрас? Курмини?

– Вы знаете… я не могу точно сказать, – признался Вартас. – У нее было имя курмини, но она не выглядела курмини. Она была слишком высокой, а ее волосы были бледно-желтыми и туго завитыми. Я никогда не видел курмини с такими волосами.

– Чем именно она занималась в апотах? – спросил Мильджин.

– Не знаю. Я никогда не разговаривал с ней лично. Меня не приглашали на вечеринки, – с горечью сказал он.

Мы продолжили расспрашивать его об этой Джолгалган, но он мало что смог нам рассказать. В конце концов я сдался и попробовал зайти с другой стороны. «Приносила ли сигнум Ловех что-нибудь с этих встреч?» – спросил я.

– Нет, – ответил Вартас.

– Она приносила что-нибудь на эти встречи? – спросил я. – Документы? Деньги?

– Нет, но... – Он нахмурился, вспоминая. – Но иногда она... она брала что-нибудь из своей комнаты во время этих визитов. Похоже, это была маленькая монетка. Однажды я поймал ее, когда она клала ее в карман. Я спросил, что это такое, и она сказала, что не может мне сказать. Так что я...

– Значит, вы решили, что это часть этих встреч, – сказал я.

Он кивнул.

– Но это все, что я знал. Я просто знал о встречах, о деньгах, о монете – и не задавал вопросов. Когда вы пришли и спросили о ней, я... я забеспокоился, что это какая-то коррупция. Я подумал, что она имеет право покоиться в мире с чистым именем, и подумал, что коммандер Блас, возможно, мог бы помочь с ее прикрытием...

Я посмотрел ему в глаза и не увидел в лжи. Очевидно, этот человек не знал.

– Коммандер Блас мертв, – сказал я.

– Он... он что? – потрясенно переспросил Вартас.

– Блас мертв, – сказал я. – Вместе со всеми другими инженерами, которые ходили на эти маленькие секретные встречи. Вероятно, из-за этих секретных встреч. Так что, если вы знаете что-то еще, вам нужно рассказать нам сейчас.

– Я больше ничего не знаю! – сказал Вартас.

– Ты уверен, мальчик? – спросил Мильджин.

– Я обещаю, что не знаю! – Затем на его лице появилось выражение ужаса. – Почему вы двое спрашиваете об этом? Это как-то связано с проломом?

Последовало долгое молчание. Мильджин взял одну из незажженных трубок Вартаса и понюхал ее.

– Сигнум, ты не вылезешь из этой постели, – сказал он. – Оставь себе свои гребаные деньги. И держи рот на замке. В противном случае я вернусь сюда, а это? – Он указал на глубокий разрез на кровати, между ног Вартаса. – Я сделаю то же самое снова, но на шесть малых спанов выше. А потом еще раз на шесть, и еще на шесть. Я выражаюсь ясно?

На лбу Вартаса выступили капельки пота.

– Как горная вода, сэр.

– Хорошо. – Он сунул трубку из побег-соломы в карман и похлопал меня по плечу. – Давай убираться отсюда к чертовой матери.

МЫ С МИЛЬДЖИНОМ стояли в холле крыла медиккеров и молча размышляли, пока вокруг нас роились санитары.

– Итак, – сказал он.

– Итак, сэр, – сказал я.

– У нас есть таинственные встречи инженеров, которые обсуждали... что-то. Пока не знаю, что именно. Но во всем этом был замешан коммандер Блас.

– Точно, сэр.

– И теперь у нас есть апот, которая может быть причастна к этому, – сказал он. – Вот только ее имени нет в списке погибших.

– Да, сэр.

– Надо схватить ее как можно быстрее, – сказал он. – И прижать, заставив рассказать нам, что, черт возьми, происходило на этих долбаных собраниях. Я скажу ребятам из Легиона, чтобы они начали ее искать. Но, возможно, она тоже мертва. Проткнута деревом посреди какого-то гребаного поля, а мы ее до сих пор не нашли. – Он вздохнул и потер затылок. – Тем временем, по Даретане бродят ассасины в черных одеждах.

– Да, сэр.

– Это наряду с тем, что люди выращивают деревья изнутри самих себя, и со всем, что к этому приводит.

– Да, сэр.

Он фыркнул и сплюнул на пол.

– Гребаный ад. Что за бардак. – Затем он прикусил губу, размышляя. – Знаешь, если бы у меня была какая-нибудь волшебная монета, которая позволяла бы мне посещать тайные встречи, ну...

– ...вы бы не взяли его с собой на морские стены, сэр? – предположил я.

– Черт меня побери, конечно, не взял бы. Я бы спрятал ее в надежном месте.

– Согласен, сэр.

Мы стояли в задумчивом молчании. Затем двое санитаров вкатили деревянную тележку, одно колесо которой дико скрипело. Тележка везла большой стеклянный резервуар, похожий на аквариум, но, когда она проезжала перед нами, мы увидели, что в нем нет обычных рыб. Массивная, покрытая рябью пурпурная морская звезда цеплялась за дно резервуара, а из ее спины росла человеческая кисть.

Пальцы кисти очень медленно сгибались и разгибались, когда она проезжала перед нами, словно наслаждаясь течением воды. В этом было что-то женственное. В ногтях и костяшках пальцев было что-то нежное.

Мы молча наблюдали, как резервуар проезжал мимо, одно колесо протестующе скрипело.

– Похоже, для Топирак подыскали замену, – сказал Мильджин.

Я прочистил горло. «Похоже на то, сэр», – хрипло произнес я.

Мильджин подождал, прежде чем заговорить снова, пока скрип не растаял вдали. Затем он хмыкнул.

– Давай проверим, нет ли в жилище Ловех этой гребаной монеты, – сказал он, – пока кто-нибудь не подкатил к нам морскую звезду с торчащим из спины членом, а я не потерял сознание, не разбил себе голову и не оказался в одной из этих чертовых ванн.

МЫ НАШЛИ ЖИЛИЩЕ Ловех в западной части здания. Это была небольшая комната с односпальной кроватью, сундуком, шкафом для одежды, книжной полкой – но, если присмотреться, повсюду можно было увидеть признаки богатства. Простыни были тонкими и шелковыми. На подоконнике стояла банка с мыльным порошком, пенистым и ароматным. Шкаф был до отказа набит одеждой, которую не выдавали местные иялеты.

Я прошелся по полу, осматривая комнату.

– Такая мелкая монета, – сказал я, – действительно может быть где угодно...

Затем в руке Мильджина появился меч с зеленым лезвием, и он принялся за работу.

Его меч пронзал кровать, одежду, стены комнаты, прогрызал фретвайн, деревянные доски, кромсая все, что попадалось на глаза.

– Сэр? – встревоженно спросил я. – Что вы делаете?

– Ищу, – проворчал он. Его меч вскрыл замок сундука, и он вывалил из него одежду. – Что же еще?

– Мы не можем уничтожать собственность других офицеров, сэр, – сказал я. – Только не без уважительной причины, когда...

– Она мертва! – рявкнул он. – И эти чертовы стены были разрушены! И ты, кажется, не жаловался, когда я чуть не всадил свой клинок в яйца Вартаса! Клянусь Жнецом, ребенок, подними голову от твоих книг и начинай жить в настоящем мире!

Затем Мильджин остановился и наклонился над дырой, которую он вырезал в полу. Взмахом меча он превратил дыру в квадрат шириной примерно в три спана. Затем он присел над ним на корточки, просунул руку в отверстие и вытащил бронзовую коробочку.

– Вот так, – сказал он. – Вот так, вот так, вот так... – Он изучил ее. – Ни замка, ни прививочной ловушки...

– Прививочной ловушки? – спросил я.

– В трещине растет грибок или что-то в этом роде, поэтому, когда ее неправильно открывают, выделяется токсин... – Он постучал по ней. – Но нет. Это просто коробка. И что в ней...

Он открыл ее одним движением. Внутри была подстилка из мха, а на ней – очень странное приспособление.

Это была маленькая круглая бронзовая пластинка с замысловатой гравировкой, в которую были вмонтированы пять крошечных стеклянных флаконов, в каждом из которых содержались жидкости самых разных цветов. Мильджин нахмурился, потом понюхал его и проворчал:

– Ну, чтоб меня трахнули.

– Что это, сэр?

– Реагент-ключ.

У меня защипало в глазах. Я вспомнил, как принцепс Отириос в Даретане доставал маленький стеклянный флакон, наполненный черной жидкостью, и говорил: Вам нужно быть внимательным, сэр. Эти ворота немного устарели. Иногда они могут быть капризными.

– Для ворот из виноградных лоз или чего-то в этом роде? – спросил я.

– Да... но я никогда раньше не видел ничего подобного. Пять разных реагентов? Для чего бы ни предназначался этот портал или тропа, это, должно быть, одно из самых безопасных мест на земле. – Он встал, скорчив гримасу. – Давай проверим другую комнату.

Мы отправились в жилище сигнум Джилки, возлюбленной Топирак. И снова мерцание зеленого меча. Еще одна бронзовая шкатулка – на этот раз спрятанная в стене – и внутри еще один реагент-ключ, такой же, как у Ловех.

– Еще один, – пробормотал Мильджин. – Еще один. – Он покосился на запад через плечо, словно мог видеть стены Талагрея прямо за собой. – Что, черт возьми, – медленно произнес он, – происходило в моем городе?

Я ждал, наблюдая, как он хмурится. Затем он сжал руку в кулак, костяшки пальцев снова хрустнули, и прорычал:

– Ты оставляешь себе один, а я оставляю себе другой. Понятно? Тогда давай убираться отсюда.

Он ушел, а я остался, размышляя о показаниях Топирак. Я прошелся по гардеробу Джилки, принюхиваясь к ее одежде, гадая, смогу ли уловить тот странный аромат, который описывала Топирак.

Затем я уловил что-то, очень слабое, но присутствующее на маленьком шарфике: аромат листьев апельсина и каких-то специй.

Мои глаза затрепетали, когда я сопоставил запах с воспоминаниями. Внезапно я снова оказалась в Даретане, склонившись над изуродованным трупом Тактасы Бласа, подвешенным на дереве. Я держал в руках горшочек с маслом, нюхая его – и уловил аромат специй, листьев апельсина, вина и, возможно, ладана.

Он. Шарф Джилки пах точно так же, как горшочек с маслом Бласа. Точно так же.

Затем голос Мильджина у меня за плечом:

– Кол... Ты нюхаешь одежду той мертвой женщины?

Я уронил шарф.

– Иду, сэр.