Текст книги "Запятнанный Кубок (ЛП)"

Автор книги: Роберт Беннетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА 36

| | |

КОГДА Я ВЗБЕЖАЛ по ступенькам, башня апотов гудела от офицеров. Легионеры расчистили мне дорогу, приказав посторонним расступиться, и вскоре я снова оказался в кабинете Нусис, стены которого были заставлены емкостями, банками и горшочками, толпы червей извивались за множеством стеклянных перегородок, хотя теперь все было погружено в полумрак и тишину, а в воздухе пахло медным запахом крови.

– Входи, Дин, – раздался голос Аны из далекой темноты. – Мне нужно, чтобы ты посмотрел вместо меня.

Я взял фонарь у легионера и подошел ближе. Я увидел, что Ана сидела перед столом Нусис с завязанными глазами и опущенной головой. Напротив нее сидела Нусис.

Нусис наклонилась вперед, положив голову на стол и раскинув руки по бокам, как будто работала и решила немного вздремнуть. У основания шеи растекалась лужица крови, гладкая, темная и похожая на зеркало. Капля за каплей стекала с края стола – медленное кап-кап.

Я не мог видеть ее лица. Я был рад этому.

– Нет, – пробормотал я. – Нет, это...это не может быть она, так?

– Дин, – сказала Ана. – Сосредоточься. Основание черепа. Пожалуйста, посмотри.

Дрожа, я зашел за угол стола. У Нусис были густые волосы, и пришлось потрудиться, чтобы их поднять их; но там, за ухом, была маленькая темно-лиловая дырочка, из которой медленно сочилась кровь.

– Твич Хаза? – спросил я. – Он… он это сделал?

– Рана выглядит так же, как и остальные? – резко спросила Ана. – Это не имитация? Потому что, если это так… Тогда да. Я полагаю, что это работа твича. У нее есть еще какие-нибудь повреждения?

– Нет, мэм. Насколько я могу судить, ничего такого нет. Но… чем Нусис мешала твичу?

Ана склонила голову набок:

– Ты можешь подтвердить, что ее сейф все еще заперт?

Я подтвердил, что он заперт, дверь плотно закрыта.

– Да, мэм.

– На сейфе есть кровь?

Я изучил его при свете лампы:

– Нет, мэм.

– Хм. Есть какой-нибудь запах?

Я наклонился поближе и принюхался:

– Есть, мэм. Алкоголь, я думаю. Только намек на него.

– Хорошо. Мы уточним подробности, когда прибудут следопыты...

– Следопыты?

Затем в дверь кабинета вошли трое апотов, двигаясь точно и уверенно. Я сразу узнал их: принцепс Китлан и двое следопытов из команды по борьбе с инфекцией, с которыми мы выезжали.

Трое апотов посмотрели на труп пустыми, суровыми глазами, затем поклонились Ане. «Вы звали нас, мэм?» – спросила Китлан.

– Да, – сказала Ана. – Это, очевидно, сцена смерти, принцепс, и нам нужны ваши таланты. Я хотела спросить, не могли бы вы уловить какие-нибудь дополнительные запахи в этом месте и, возможно, открыть дверцу сейфа Нусис. Я полагаю, у вас в распоряжении есть довольно продвинутые средства коррозии металла...

– Да, мэм, – ответила Китлан. – В основном для уничтожения инфекции. Но мы будем рады исполнить вашу просьбу. – Она помахала своему следопыту, который подошел к дверце сейфа и снял со спины рюкзак.

Присев перед сейфом, он понюхал его дверцу.

– Пахнет алкоголем, мэм. Из зерна, я думаю. Вероятно, из собственных запасов иммунис. Но... еще пахнет кровью.

– Кровью? – спросила Ана.

– Да, мэм. – Он кивнул на Нусис. – Ее кровью.

– Вы уверены?

– Да. Осталось достаточно, чтобы я мог определить соответствие. Тот же запах. Я предполагаю, что сейф был залит кровью, а затем протерт спиртом.

Ана сложила пальцы домиком.

– Понятно… Можно ли с уверенностью сказать, что убийца что-то сделал с сейфом или прикасался к нему после убийства Нусис? Окровавленными руками? Скорее всего, он не убил ее заранее, поскольку, ну, Нусис не могла бы открыть свой сейф, если бы она была мертва...

Следопыт пожал плечами:

– Похоже на то, мэм.

– Понимаю. Тогда, пожалуйста, уберите дверь.

Китлан и следопыт осторожно нанесли капли какого-то дымящегося черного реагента на петли сейфа. Они проделали это в несколько приемов, дергая дверцу после каждого применения, пока, наконец, не раздался стон, и дверца не упала.

– Итак, Дин, – сказала Ана. – Смотри. Вспоминай. Что-нибудь из сейфа было украдено? Что-нибудь пропало?

Я присел на корточки, чтобы посмотреть, мои глаза затрепетали, когда я вспомнил, как в последний раз заглядывал внутрь этого сейфа. Я увидел коробки с прививками, стопку бумаг, которые видел раньше; а там, в углу, реагент-ключ, который я принес ей – флакон, вставленный в маленький бронзовый диск. Все было на месте – или, по крайней мере, так казалось.

– Ключ, Дин, – сказала Ана. – Ключ здесь?

Я посмотрел на реагент-ключ, затем жестом велел следопыту поднести мей-фонарь поближе.

– Ну? – спросила Ана.

– Там есть... какой-то ключ, мэм, – медленно произнес я.

– Но?

Я присмотрелся к нему повнимательнее:

– Но... это не тот ключ, который я взял в тайном доме Аристан.

Воцарилось ошеломленное молчание.

– Что? – спросила Ана.

Я повернулся к следопыту:

– Как вы думаете, могу я его забрать?

Следопыт наклонился вперед и обнюхал сейф.

– Я не улавливаю запах каких-либо прививок... Хотя запах крови и алкоголя здесь гораздо сильнее.

– Вы имеете в виду, что убийца очистил сейф изнутри? – спросила Ана.

– Похоже на то, мэм. Но это должно быть безопасно для просмотра.

Я поднял реагент-ключ, поднес его к фонарю, изучил и покачал головой:

– Я уверен, мэм. Это не тот ключ. Бронзовый диск обесцвечен в неправильных местах. И на нем не хватает нескольких вмятин. Всего их было четыре, одна большая и три маленьких. И вес неправильный.

– Вы все это помните? – удивленно спросил следопыт.

Китлан фыркнула:

– Парень – запечатлитель. Вот для чего он здесь.

– Ты уверен во всем этом, Дин? – спросила Ана.

У меня защекотало в глазах, когда я вспомнил об этом.

– Я уверен, мэм. Этот ключ похож, но он определенно отличается.

– Тогда мы можем выяснить, что это за новый ключ? – спросила она.

Следопыт взял у меня ключ и понюхал его:

– Ну, это... реагент-ключ, мэм. Я чувствую это по запаху. Я уже чувствовал их запах раньше. Не знаю, что это за ключ и какой портал он открывает, но… я заметил, что от него очень, очень сильно пахнет кровью, хотя его и почистили.

– Но вы уверены, что это реагент-ключ? – спросила Ана. – Обычный ключ? В нем нет ничего особенного?

– Ничего такого, что я бы мог бы сказать. Реагент-ключ, довольно обычный.

Ана долго молчала.

– Что происходит, мэм? – спросил я. – Зачем убивать Нусис?

Она тихо сказала:

– Отведи меня обратно в башню Юдекса, Дин. Сейчас. Быстро.

МЫ ВМЕСТЕ ПЕРЕСЕКЛИ город, над нами сияла бледная болезненная луна, в городе было совсем темно, если не считать фонаря легионера, сопровождавшего нас в нескольких спанах впереди.

– Как вы думаете, что там произошло, мэм? – спросил я.

– Зло, – прошептала Ана, – и коварство. Я думаю, твич пришел сюда, чтобы украсть реагент-ключ, который ты нашел в тайном доме Аристан. Однако их ждал сюрприз... после убийства Нусис они обнаружили, что ключ уже украден, а тот ключ, который остался – поддельный. Тот, который ты только что взял в руки.

– Что? – ошеломленно спросил я. – Вы думаете, что...

– Говори тише! – прошипела она. – Теперь ясно, что здесь много шпионов среди офицеров иялетов! Я пока не могу выдавать наши секреты.

– Вы... вы действительно так думаете, мэм? – прошептал я. – Что где-то поблизости... вор?

– Да. Кто-то, должно быть, узнал, что хранилось в сейфе Нусис, пробрался внутрь, открыл сейф и забрал его, оставив на его месте другой ключ. А потом появился этот твич, заставил Нусис открыть ее сейф, а затем убил ее... Но когда он забрал свое сокровище, то понял, что это неправильный ключ. Что кто-то их опередил. Тогда твич понял, что оказался в затруднительном положении – у него отняли добычу, и теперь он боится, что мы можем понять истинную природу того, что он искал. Поэтому он тщательно закрыл дверь и протер ее спиртом, удаляя остатки крови, надеясь, что мы не сможем догадаться, из-за чего стоило убивать и грабить бедную Нусис.

Я пытался обдумать это, но в голове у меня все перепуталось.

– Почему вы так уверены, что сам твич не оставил поддельный ключ?

– Потому что после убийства Нусис он позаботился о том, чтобы вычистить сейф как снаружи, так и внутри. Твичи действуют методично и осторожно – обычно они не совершают ошибок, которые требуют очистки. Итак... зачем кому-то так осторожно манипулировать сейфом и очищать его после грабежа? Зачем создавать этот беспорядок для себя? Самый простой ответ заключается в том, что он не получил то, что искал, и хотел скрыть, что он вообще когда-либо этого добивался.

– Но... зачем Хаза так рисковать из-за реагент-ключа, мэм? И зачем, в первую очередь, кому-то понадобилось утруждать себя его кражей?

– Ну, мы предполагали, что ключ, который ты изначально нашел, является обычным реагент-ключом, – сказала она. – Но теперь я убеждена, что это не так! Я думаю, что это что-то совсем другое… Сама Нусис была озадачена этим. Мы попросили ее определить, что это за ключ, но ни один из ее тестов не смог ничего сказать, потому что, видишь ли, это вовсе не ключ.

– Тогда что это? – спросил я.

– Пропавший третий, о котором ты подслушал разговор Файязи Хаза! – сказала Ана. – Что-то ужасно важное. Сердце всего греха, который навис над этим кантоном, а возможно, и над всей Империей. А теперь, быстро отведи меня к Ваште. Потому что я знаю, что мы должны сделать.

– И что это?

– Сказать ей, что кто-то собирается убить Файязи Хаза, – просто сказала Ана.

– УГРОЗА ЖИЗНИ ФАЙЯСИ Хаза? – в ужасе спросила Вашта. – Снова? Правда?

– Боюсь, что так, мэм, – сказала Ана. – Есть третий ассасин, и сегодня ночью он нанес новый удар. Я убеждена, что они желает ей зла.

Вашта расхаживала по атриуму башни Юдекса с потрясенным лицом, ее черная форма Легиона тихо позвякивала, когда все геральды сталкивались друг с другом.

– И... и это тот, кто убил бедную Нусис?

– Я все еще не уверена в этом, мэм, – сказала Ана. – Но, думаю, я смогу его опознать. Для этого мне нужно посоветоваться с мадам Хаза и ее запечатлителем, поскольку он, вероятно, запечатлел много воспоминаний, которые могут пригодиться нам в наших поисках. Можем ли мы вызвать их сюда, в башню Юдекса, завтра утром? Чем быстрее мы будем действовать, тем больше шансов, что сможем обеспечить ее безопасность.

– Я... я, конечно, могу, – сказала Вашта. – Но, Долабра, сейчас не время для этого… Приближается левиафан. По мере его приближения кантон, скорее всего, погрузится в хаос.

– И это было бы лучшее время для нападения ассасина. Мы должны решить это быстро. И, если она согласится прийти, я бы рекомендовала обеспечить мадам Хаза максимальную защиту. Любой легионер, которого вы можете выделить, должен присутствовать, мэм, вместе с капитаном Мильджином.

– Конечно. Но больше вы ничего не можете мне сказать? Я имею в виду, кто этот убийца? И какова природа угрозы в адрес Файязи Хаза?

– Я не могу сказать вам ничего определенного, мэм. Но я верю, что показания ее запечатлителя могут пролить на это свет. А теперь, с вашего позволения, мэм, мы с Дином должны подготовиться к нашему завтрашнему опросу.

Она кивнула:

– Конечно. Конечно...

Я повел Ану вверх по лестнице, вся башня скрипела под нами на ночном ветру.

– Просто хотел сказать, мэм, – сказал я, – что, э-э, я вообще понятия не имею, что происходит.

– Мы готовим ловушку, Дин, – сказала Ана. – Вашта как-то сказала: только одно могло бы заставить Файязи подпрыгнуть – если бы мы сказали, что ее жизни угрожает другая опасность. – Она усмехнулась. – И это то, что я только что ей сказала.

– Вы солгали ей, мэм?

– О, я так и сделала, – сказала Ана. – Но не об этом. Жизни Файязи угрожает опасность, но не та, которую кто-либо ожидает.

– Тогда… о чем вы ей солгали?

– Ну, для начала, я знаю, кто был третьим отравителем, Дин. И теперь я знаю, как погибли те десять инженеров. И я также знаю, что такое реагент-ключ на самом деле – и где он сейчас. Я действительно чувствую себя немного неловко из-за того, что солгала Ваште обо всем этом, но… в этом кантоне так много коррупции, что, боюсь, одно ее неверное слово может разрушить мою ловушку.

Мы подошли к ее двери. Я открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но она подняла палец.

– Нет времени объяснять, Дин, – сказала она. – Я должна подготовить свои комнаты к завтрашнему дню, потому что боюсь, что все это может пойти наперекосяк. Но послушай, мальчик... – Она крепко сжала мою руку. – Я войду в эту дверь, и после этого ты никогда больше не должен ее открывать, понял? Только после того, как я скажу, что это безопасно. Это ясно?

– Я... я не понимаю, мэм, – сказал я, теперь уже совершенно сбитый с толку. – Почему?

– Ты понимаешь, что не должен открывать эту дверь, пока я тебе не скажу, дитя? – прошипела она. – Да? Тогда делай, как я говорю! Я бы сказала тебе почему, но уверена, что ты просто попытаешься остановить меня, а это поставит под угрозу многие жизни.

– Я ваш запечатлитель, – возмутился я. – Разве мне не следует знать о ваших планах?

– Ты прав, ты мой запечатлитель. Ты здесь для того, чтобы смотреть и видеть. Так что завтра первым делом приходи в атриум и будь готов смотреть и видеть! И захвати свой меч. Потому что, если мои предположения подтвердятся, мы разоблачим убийцу – и даже больше. Или нам всем перережут глотки. – Она снова усмехнулась. – А теперь спи, мальчик, если сможешь. – Затем она захлопнула дверь.

ГЛАВА 37

| | |

УЖЕ СВЕТАЛО, КОГДА я услышал первые шаги у входа в башню. Я поднял взгляд с того места, где стоял перед залом судебных заседаний, держа руку на рукояти меча, и расслабился, когда увидел, как ко мне приближается капитан Мильджин, его длинные ножны болтались у него на боку.

Он кивнул мне. Затем его взгляд скользнул вниз, к моим пальцам, которые все еще сжимали рукоять моего оружия.

– Ты нервничаешь, Кол… Что все это значит? Получил сообщение от Вашты, что должен быть здесь. Я думал, что это будет о бедной Нусис, но... что-то о покушении на жизнь Файязи Хаза?

– Или о том, которое произойдет, сэр, – уточнил я. – Ана, казалось, была в этом уверена. Сама Файязи Хаза скоро будет здесь, чтобы ответить на вопросы Аны.

Он посмотрел на лестницу башни:

– Но Аны еще нет.

– Все еще в своих комнатах. Прежде чем вы спросите, нет, боюсь, она не рассказала мне о своих планах, сэр. Я понятия не имею, во что она играет.

Он фыркнул.

– Возможно, сегодня она, наконец, расскажет нам, что кипит у нее в голове. – Он обернулся, когда в атриум вошли шесть легионеров, и покачал головой. – Это просто должно было случиться именно тогда, когда левиафан оказался в опасной близости. Будем надеяться, что мы все это переживем.

Мы вошли в зал судебных заседаний, легионеры заняли позиции у дверей и окон. Мы ждали в тишине, а затем послышался грохот колес кареты. В комнату вошла коммандер-префекто Вашта, за ней Файязи Хаза, снова облаченная в свои серебристые одежды и изящную вуаль, в сопровождении своих запечатлителя и аксиома. Файязи выглядела почти такой же потрясенной, как и тогда, когда я увидел, как она смотрит на меня сверху вниз, пока карета увозила меня прочь. Выражение лиц ее сублимов, как всегда, было совершенно непроницаемым.

– Где Долабра? – спросила меня Вашта. – Она еще не пришла? Я думала, она будет ждать!

Я открыл рот, чтобы заговорить, но тут услышал, как в башне хлопнула дверь, а затем послышались тихие, осторожные шаги. Я поклонился, извинился и вышел, чтобы увидеть, как Ана медленно, осторожно спускается по лестнице, как всегда, с завязанными глазами, держась одной рукой за стену.

– Они все здесь, Дин? – тихо спросила она, подходя ко мне. – Вашта, Файязи и двое ее сублимов?

– Они здесь, мэм.

– И как они выглядят?

– Немного взволнованны, мэм.

Ухмылка.

– Хорошо. Давай заставим их волноваться еще больше.

Она взяла меня за руку. Я взглянул на винтовую лестницу, гадая, что она оставила в своей комнате и почему мне нельзя туда заходить. Затем я повел ее в зал судебных заседаний.

Легионеры закрыли за нами дверь и заперли ее на замок. Я огляделся, оценивая их позиции: два солдата по обе стороны от Файязи, по одному у каждого из двух окон в этой комнате и двое по обе стороны от двери. Сама Файязи села за стол прокурора, слева от нее была ее аксиом, справа – запечатлитель. Вашта заняла свое обычное место за высоким столом, а Мильджин, положив руку на меч, развалился на скамье позади Файязи. Я подвел Ану к первому ряду скамей напротив Файязи, которая, прищурившись, наблюдала, как она садится.

– Итак, – сказал Файязи. – Мы здесь, как вы и просили, Долабра… Вы утверждаете, что моей жизни снова угрожает опасность?

– Да, я пришла к такому выводу, мэм, – сказала Ана. – И я благодарю вас за то, что вы пришли это обсудить.

– Я думала, что Джолгалган мертва, – сказала Файязи. – И ее креклер. Эта новость передавалась из уст в уста.

– Так и есть. Но, боюсь, заговор против вас выходит за рамки этого. Иммунис апотекалей была убита в своем кабинете прошлой ночью. Угрозы продолжаются.

– Иммунис Долабра, – объяснила Вашта Файязи, – желает только лично побеседовать с вами и вашими сотрудниками, чтобы попытаться выявить угрозу. Это чисто предупредительная мера.

– Однако прежде, чем я задам какие-либо вопросы, – сказала Ана, – я хотела бы еще раз изложить все, что нам известно об обстоятельствах на данный момент – о ходах Джолгалган, вашего отца, Кайги Хаза, и даже коммандера Бласа, поскольку за последние несколько дней я узнала много нового. Только после того, как будет установлен характер этих преступлений, вам станет ясна угроза, мадам. Это приемлемо?

Файязи посмотрела на своих сотрудников. Оба кивнули.

– Это приемлемо, – сказала Файязи.

Ана усмехнулась:

– Отлично. Давайте начнем.

– Я НЕ БУДУ беспокоить никого из вас обзором смерти коммандера Бласа, – сказала Ана. – Я решила это несколько недель назад, и теперь мы знаем, что убийцей была капитан Киз Джолгалган из апотов, ныне покойная. Вместо этого я перейду ко дню приема в залах Хаза, поскольку это волнует нас больше всего. Есть ли у нас какие-то протесты?

Файязи снова обратилась к своим подчиненным. Они пожали плечами. «Мы не видим здесь никаких проблем», – сказала Файязи.

– Очень хорошо! – Ана встала, сцепив руки за спиной. – В это время Джолгалган уже находилась на территории усадьбы Хаза. Креклер Дителус уже поднял решетчатые ворота, позволив ей проскользнуть внутрь и спрятаться в небольшом углублении, расположенном в нескольких дюжинах спанов от заднего патио дома. У нее был яд – яблонетрава – и она собиралась его использовать. Когда она, наконец, услышала звуки приема, она встала, выскользнула из дыры, переоделась и присоединилась к толпе, и никто ничего не заметил. – Она подняла палец. – Но здесь мы подходим к первой необычной вещи в Джолгалган – она уже была хорошо знакома с территорией, с домом, с комнатами и коридорами. Потому что она бывала здесь раньше. Много раз, на самом деле.

– Джолгалган? – фыркнула Файязи. – В нашем доме? Я думаю, что это в высшей степени маловероятно...

– Боюсь, что это не так, – сказала Ана. – Я уверена, что вы совершенно не знали обо всем этом, мадам Хаза, но ваш отец практиковал очень распространенный и отнюдь не исключительный институт патронажа – подбор и поощрение ключевых офицеров в иялетах. – Файязи открыла рот, чтобы возразить, но Ана прогремела: – Это, конечно, не противозаконно. Законов, запрещающих это, нет. И, как я уже сказала, это очень распространено, особенно здесь, в Талагрее. Что ж, я полагаю, что даже коммандер-префекто время от времени удостаивалась внимания знати...

– Я слышала уговоры, – холодно ответила Вашта, – но довольно давно.

– Конечно, – ответила Ана, кланяясь. – Кайги Хаза в этом отношении был похож на многих джентри. У него был небольшой круг офицеров, с которыми он встречался, которых поощрял и которым иногда делал подарки – и Джолгалган тоже была одним из таких офицеров. Ибо как еще она могла узнать о его ванной? Как еще она могла так легко ориентироваться в коридорах для прислуги и знать, какой дверью воспользоваться? Ответ таков: Кайги Хаза приводил ее туда раньше, вероятно, много раз – как друга. – Ленивый взмах руки, подтверждающий ее точку зрения. – Теперь, когда Джолгалган была в усадьбе, она использовала свои знания и измененное зрение, чтобы пробраться по темным коридорам без света и подняться на крышу. И там она нанесла смертельный удар, бросив яблонетраву в котел над парилкой. В этот момент ее цель была достигнута. Джолгалган присоединилась к приему и ушла вместе с толпой. Кайги Хаза после приема отправился попариться, а затем, к сожалению, ему суждено было умереть еще до наступления утра.

– Но! – сказала Ана. – На этом история не заканчивается. У Кайги Хаза в тот вечер были другие дела – второй прием, поменьше. Частное мероприятие, которое он намеревался провести для офицеров, которым оказывал покровительство, – тот же круг офицеров, в который когда-то входила Джолгалган. – Она продекламировала вслух: – Это были… принцепс Атха Лапфир, сигнум Мисик Джилки, принцепс Кесте Писак, капитан Атос Корис, капитан Килем Терез, принцепс Донелек Сандик, принцепс Кисе Сира, принцепс Алаус Вандуо, сигнум Суо Акмуо, сигнум Джинк Ловех. Десять погибших инженеров. Позже все они пришли в залы Хаза, чтобы... отведать кулинарные изыски этого дома. А залы Хаза, конечно же, предлагают несравненные блюда...

Файязи застыла на месте. Ее фиалковые глаза метнулись ко мне, затем снова к Ане. Я видел, что она хотела возразить еще что-то, но воздержалась из страха перед тем, что Ана может сказать дальше; она, конечно же, не хотела раскрывать перед Ваштой своих собственных, весьма незаконных куртизанок.

– Это увлекательная история, – наконец сказал Файязи. – Но вы не упомянули ничего предосудительного или опасного. Например, вы не дали никаких указаний на то, как были отравлены десять инженеров, если они вообще были в моем доме, и как все это может угрожать мне.

– Я рада, что вы спросили, – сказала Ана, улыбаясь. – Этот вопрос ставил меня в тупик. Но потом я поняла… Мы уже знали, что отравление инженеров отличалось от смертей Кайги Хаза и коммандера Бласа. Они умерли гораздо позже, в разное время, и их соцветия появились из разных частей тела. Это говорит о том, что они были отравлены по-разному. – Она повернула ко мне лицо с завязанными глазами. – Дин, конечно, видел ответ. Он просто не понял.

Все посмотрели на меня. Я просто нахмурился, потому что понятия не имел, что она имела в виду.

– Мадам Хаза, – сказала Ана. – Я правильно помню, что у вашего отца был украшенный драгоценными камнями кувшин, из которого он любил пить вино?

– Да, – неохотно призналась Файязи. – На самом деле у него их было несколько.

– Понимаю. И часто ему нравилось пить вино, – тихо спросила Ана, – пока он принимал ванну?

Молния пробежала по моим костям, и в памяти всплыло воспоминание: там, в ванне старика, каменный выступ, а вдоль него множество выцветших красных колец от множества прошлых кубков с вином.

– Он... он пил... – сказала Файязи.

– Так я и думала, – сказала Ана. – В ту самую ночь, принимая ванну, Кайги Хаза наслаждался вином из своего любимого кувшина, в то время как воздух был полон пара и спор яблонетравы. Кувшин, из которого он пил, был выставлен на всеобщее обозрение и теперь был испорчен. И этот же кувшин позже использовался на тайной встрече любимых инженеров Кайги Хаза, чтобы наливать вино всем молодым людям, которые пришли побаловать себя. А потом они выпили. Они пили, не подозревая, что то, что вытекало из такого сосуда, теперь несло с собой саму смерть – неизбежную, мучительную и кошмарную.

НАД ЗАЛОМ СУДЕБНЫХ заседаний повисла ужасающая тишина.

– Это правда? – спросила Вашта, пораженная. – Вы действительно думаете, что из-за этого началась такая трагедия?

– Я почти полностью уверена, – сказала Ана. – Это объясняет, почему инфекции потребовалось так много времени, чтобы – как это называется? – расцвести. Ведь инженеры, вероятно, употребляли меньше спор, чем сам Кайги Хаза, и те, кто пил больше вина, умирали быстрее. Но ни один из них не впитывал споры и не вдыхал их, как это сделал старший Хаза. Я также подозреваю, что споры больше преуспевают в легких, чем в желудке. Но, в конце концов, им это удалось. И все десять погибли.

Файязи посмотрела на своих сублимов, которые молча уставились на нее в ответ. Молчание длилось и длилось, и Ана позволяла ему нарастать, ожидая подходящего момента, чтобы его нарушить.

– И, если бы все сложилось слегка по-другому, – сказала она, – совсем слегка по-другому, у нас на руках были бы просто десять погибших инженеров, и ничего больше. Трагедия, конечно, но не катастрофа. Однако двое из этих инженеров просто случайно устанавливали неподходящую опору в стенах в неподходящее время... и, таким образом, пролом и бесчисленные жертвы. – Она какое-то время молчала. – Это действительно прискорбно, не так ли, мадам Хаза?

– Что именно? – спросила Файязи.

– Очень прискорбно, что вы заперли свое имение, – сказала Ана, – сожгли труп своего отца и не предупредили апотов о заражении. Потому что, если бы вы это сделали, что ж... возможно, последние недели прошли бы по-другому.

В этот момент температура в комнате начала меняться.

Я видел это по лицу Вашты; по тому, как медленно, но верно она осознавала, что эта знатная женщина, какой бы могущественной она ни была, участвовала в заговоре, который непосредственно привел к пролому; и я видел это по позе Файязи Хазы: по тому, как напряглась ее спина, когда она поняла, что сенешаль кантона теперь начинала верить, что ее собственные действия стали причиной обрушения морских стен и привели к тяжелому положению Империи.

– Я... – запинаясь, пробормотала Файязи. – Я думала, это беседа… Я думала, что были угрозы моей жизни, разве не так?

– Я подхожу к этому, – сказала Ана. – Но, чтобы это объяснить, я должна сначала рассказать о самом необычном способе убийства, который использовала Джолгалган и который, я уверена, озадачил всех нас. Зачем вообще понадобилась яблонетрава? Зачем использовать ту же инфекцию, которая когда-то убила ее кантон, ее дом? В конце концов, яблонетрава – сложная, капризная инфекция, и, очевидно, смертельно опасная. Это казалось символичным выбором. Почти как личная месть. В этом не было никакого смысла – до тех пор, пока мы не обсудили историю Ойпата с покойной иммунис Нусис, которая лично служила там во время гибели кантона.

– Нусис рассказала нам очень любопытную историю, – продолжала Ана. – Она рассказала нам о том, как иялет апотекалей успешно создал эффективный препарат против яблонетравы – другими словами, лекарство, – но они не смогли запустить его в производство. Потому что, когда они попытались реализовать свой план, слишком многие кантоны подали слишком много юридических жалоб на выращивание слишком большого количества новых реагентов – и к тому времени, когда эти жалобы были отклонены, инфекция распространилась слишком далеко, и судьба Ойпата была решена. И... Нусис упомянула, что было четыре кантона, которые изо всех сил мешали реализации плана по спасению Ойпата. Это кантоны Джулдиз, Бекинис, Габирга и Митраль.

Вашта заморгала, теряясь в зарослях:

– Долабра… что это значит?

– Я и сама спросила себя об этом, – сказала Ана. – Особенно когда мой помощник собрал доказательства того, что Рона Аристан, секретарша Бласа, за последние девять лет много путешествовала по этим четырем кантонам и при этом имела при себе целое состояние. Потом я снова спросила себя об этом, когда Дин осмотрел птичник Хаза и обнаружил, что в период между убийством командира Бласа и своей собственной смертью Кайги Хаза отправил письмо-ястребов в четыре места назначения – в кантоны Джулдиз, Бекинис, Габирга и Митраль.

Серебряная вуаль Файязи теперь колыхалась очень быстро. Она, должно быть, учащенно дышала.

– Я размышляла о значении всего этого, – сказала Ана. – Что может все это связывать? Деньги, а также Кайги Хаза и коммандера Бласа, которые были убиты ойпати таким же образом, как и Ойпат, с этими четырьмя кантонами, которые так сильно придирались, что Ойпат погиб? – Она сделала паузу. – Но потом я задумалась… Что, если все это происходило раньше?

– Происходило раньше? – спросила Вашта. – Что вы имеете в виду?

– Ну, в конце концов, Кайги Хаза был очень старым человеком, когда умер. Где-то около ста тридцати, если я правильно помню, – сказала Ана. – Что, если в свое время он провел несколько – как бы это сказать – выпускных курсов бенефициаров во время своего пребывания здесь, в Талагрее, точно так же, как для десяти погибших инженеров? Несколько поколений офицеров иялета, которые пользовались его покровительством и были расселены по всей Империи, чтобы при необходимости давать советы, информацию или оказывать услуги?

– Что, если, – продолжила Ана, – сам коммандер Тактаса Блас когда-то был одним из таких офицеров? Что, если он и горстка его соотечественников были членами одной из маленьких хитроумных клик Кайги, как Джолгалган? И что, если некоторые члены его группы в конечном итоге заняли важные посты в Империи? Возможно, в кантонах Джулдиз, Бекинис, Габирга и Митраль? – Она хищно улыбнулась. – И... что, если одиннадцать лет назад Кайги Хаза попросил Бласа и его коллег об очень, очень большом одолжении?

Запечатлитель Файязи вскочил на ноги.

– Это нелепая ложь! – прорычал он. – Мы пришли сюда после того, как нам сообщили об угрозах, а не для того, чтобы... чтобы нас вымазали такой ядовитой краской! Коммандер-префекто, лично я должен сказать вам, что я не...

Затем Вашта произнесла одно-единственное слово – холодное, жесткое и злое, как удар ледяного клинка:

– Нет.

Ошеломленный, запечатлитель уставился на нее, затем перевел взгляд на Файязи:

– Мадам, я... Это клевета...

Файязи, казалось, опомнилась и наклонилась вперед.

– Прошу прощения, коммандер-префекто? – сказала она оскорбленно. – Что вы сказали моему персоналу?

– Нет, – сказала Вашта. – Я сказала нет, мадам Хаза. Я слушаю. И я еще не закончила слушать. Итак, мы все сядем и не будем перебивать.

Запечатлитель на мгновение заколебался, затем посмотрел на аксиом, которая наблюдала за Аной своими холодными, как иглы, глазами.

– Мы из клана Хаза, – сказала аксиом. – И никто не позволит, чтобы с нами так разговаривали.

Вашта наклонилась вперед со скамьи.

– А я – сенешаль Талагрея, – сказала она. – Я держу в своих руках сердце Империи, частью которой является ваш клан. И если вы хотите когда-нибудь воссоединиться со своим кланом, вам всем следует вести себя тихо.

Я увидел, как Файязи открыла рот под вуалью, желая что-то сказать. Затем она закрыла его, поджала губы и жестом приказала своему запечатлителю сесть.

Вашта повернула свое разъяренное лицо к Ане и сказала: