Текст книги "Запятнанный Кубок (ЛП)"

Автор книги: Роберт Беннетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА 31

| | |

– РАССКАЗАТЬ ХАЗА? – СПРОСИЛА Калиста. Ее ухоженные брови полезли на лоб. – О расследовании? Конечно, я этого не делала.

Ана откинулась на спинку стула в зале арбитража, ее голова с завязанными глазами была наклонена под углом, когда утреннее солнце проникло в комнату. Я стоял у нее за спиной, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица.

– Почему нет? – вежливо спросила Ана. – Почему бы и нет?

Калиста глухо рассмеялась, прижимая ко рту свою новую глиняную трубку. И снова она напомнила мне маленькую пухлую голубку-куртизанку, которая, возможно, пыталась пригладить перышки после испуга.

– Ну, не то чтобы я была близкой подругой Файязи или что-то в этом роде, – сказала Калиста. – Не то чтобы мы пили чай и сплетничали о том, у кого из легионеров самые красивые бедра. – Ее улыбка померкла. – Конечно, я не ожидала, что они заговорят со мной во время... Ну, в общем. Всего, что произошло.

Я взглянул на Ану, но она никак не отреагировала. Слух об убийстве Кайги Хаза быстро распространился по городу. Неудивительно, что Калиста узнала об этом.

– Но вы же упомянули об этом кому-то, – сказала Ана с огромным сочувствием в голосе. – Возможно, на приеме был кто-то еще, с кем вы хотели связаться... просто чтобы убедиться, что с ними все в порядке.

Веки Калисты дрогнули.

– Что ж, – неохотно произнесла она. – Я беспокоилась о коммандере Хованесе. Из апотов.

Ана терпеливо ждала. Я стоял позади нее, заложив руки за спину, слушал и наблюдал.

– Он был моим... компаньоном в тот вечер, – призналась Калиста. – И он мой друг. Я хотела сообщить ему, что... что мы обнаружили потенциальную угрозу его здоровью.

– И он, – спросила Ана, – знаком с Хаза?

– Я была его гостьей, – сказала Калиста. – Он был единственным приглашенным на этот прием. Так что, да. Я бы так сказала. По крайней мере, больше, чем я.

Ана кивнула, явно довольная тем, что определила источник, который сообщил Хаза обо всех наших открытиях.

– Понимаю. Итак! Почему бы вам не описать прием, Калиста? – спросила Ана. – Ваши передвижения, кого вы видели и когда вы их увидели.

Калиста начала говорить. Я слушала, вдыхая аромат мяты из флакона, запечатлевая каждое слово.

По ее словам, она прибыла в полдень, охранники обыскали ее у ворот, и она увидела в поместье множество контрольных растений. Поскольку оказалось, что она безоружна и ничем не заражена, ей и коммандеру Хованесу было разрешено войти на территорию, пройти по извилистой дорожке между белыми деревьями и воротами с птичьими насестами и приблизиться к группе.

– И все же называть это приемом, – с улыбкой сказала Калиста, – все равно что называть войну ссорой! – По ее словам, это не было веселой встречей за вином и мидиями: это было похоже на высокую императорскую церемонию, почти небесное сочетание искусства, еды, музыки и компании, как в древние времена.

У парадных ступенек расположились волынщики, их музыка была негромкой и знойной. На дверных проемах развевались знамена и ленты. В каждом очаге мерцал зеленый и серебряный огонь.

– А еще была еда, – вздохнула она. – И вино. И воздух… В некоторых комнатах стояли горшки с настроение-цветами. Даже если на мгновение задержаться в парах этих растений, само ощущение времени меняется… Если бы ханум все еще ходили по этим землям, они ожидали бы, что их встретят подобным образом.

– Очень мило, – сухо сказала Ана. – Но люди, Калиста. Вы видели там много людей?

– О, конечно!

Она назвала нам имена людей, с которыми встречалась. Большая часть ее показаний состояла из сплетен, которые она слышала; череда полузабытых, полупьяных разговоров, которые были наполовину заглушены волынщиками. Она видела Нусис и Ухада лишь мельком.

– Ухад, будучи невыносимо высокомерным, – сказала Калиста, – пробыл там всего мгновение. Достаточно долго, чтобы быть вежливым, но не дольше. Нусис присутствовала вместе с некоторыми из апотов. Насколько я помню, несколько молодых, изрядно подвыпивших мужчин пытались с ней поболтать – к тому времени было уже довольно поздно, – но она их всех отогнала, заявив, что у нее роман с другим. – Довольно жестокая ухмылка. – Впервые слышу об этом.

– Вы не видели кого-нибудь, кто не принадлежал бы этому кругу? Может быть, высокую строгую женщину со светло-желтыми волосами? – спросила Ана.

– Вы имеете в виду Джолгалган? Нет, я не видела никого, похожего на нее.

– И никого, кто выглядел бы, скажем, слегка грязным? – спросила Ана. – Никого, у кого на рукаве было бы немного земли?

– Грязным? – эхом отозвалась Калиста. – Я... Нет насколько я помню, нет.

– Произошло что-нибудь примечательное? – спросила Ана, теряя терпение.

– Перед уходом я действительно слышала какой-то шум. В холле на втором этаже был пожар. Маленький. Какая-то искра вылетела из камина и упала на ковер. Я этого не видела, но я проходила мимо и не заметила ничего неправильного. Однако в воздухе чувствовался какой-то запах.

– Опишите его, пожалуйста.

– О, ну… я не уверена. – Она сморщила нос. – Пахло козьей мочой, если хотите знать мое мнение. Сильно пахло. Мне это показалось странным. Хотя... – Нервная улыбка. – Хотя, конечно, я не из тех, кто часто имеет дело с козами.

– Я бы никогда не осмелилась предположить это, – усмехнулась Ана. – Вы видели кого-нибудь около этого камина раньше?

– Нет. Как я уже сказала, я этого не видела.

– И вы не заметили, чтобы кто-нибудь необычный входил на прием из сада?

Калиста спокойно посмотрела на Ану и моргнула.

– Боюсь, – сказала она, – к тому моменту я перебрала с парами и вином, чтобы быть, э-э, надежной.

– Вы хотите сказать, что были настолько пьяны, что наложили бы в штаны, – сказала Ана, – и даже не заметили бы этого?

– Ну, – сказала шокированная Калиста, – я… я бы никогда не сказала, что...

– Теперь вы знаете о смерти Кайги, да? – требовательно сказала Ана.

Калиста остановилась и нервно кивнула.

– И вы, вероятно, знаете о причине смерти.

– Яблонетрава. Снова. Да.

– Вам известно о какой-либо связи между Кайги Хаза и коммандером Бласом?

– Я знаю, что они были дружны, – сказала Калиста. – Но Бласа знали многие люди.

– Многие люди, да, да, да, – сказала Ана. – Но вы не знаете о каких-либо особых отношениях между ними?

– Нет. Я, конечно, не посвящена в такие подробности.

Ана медленно кивнула.

– А вам известно о какой-либо связи между коммандером Бласом, Кайги Хаза и кантоном Ойпат?

Последовало долгое молчание.

– Помимо... – медленно произнесла Калиста. – Помимо того, что все трое, очевидно, погибли от одной и той же инфекции?

– Да. Есть ли еще что-нибудь, что могло бы связать этих троих?

– Нет. Но почему это связь должна быть? Насколько мне известно, Блас никогда не служил в Ойпате.

Ана кивнула, и ее улыбка слегка погасла.

– Понятно… Спасибо, иммунис Калиста. Я полагаю, это все, что нам от вас нужно.

СЛЕДУЮЩИМ ПОЯВИЛСЯ ИММУНИС Ухад, медленно вошедший своей походкой аиста, его синее пальто Юдекса развевалось вокруг него. Он выглядел измученным и подавленным, как обычно, словно кусок пергамента, истонченный настолько, что сквозь него можно было разглядеть облачное солнце. Он сел в кресло, сцепил пальцы, вздохнул и сказал:

– Итак... Кайги Хаза мертв.

– Верно! – сказала Ана.

– На самом деле, – мрачно сказал он, – этот человек мертв уже более двух недель.

– Похоже на то.

Повисло напряженное молчание.

– Знаете, Ана, они собираются напасть на вас, – сказал Ухад.

– Прошу прощения? – спросила она.

– Я слишком долго проработал здесь расследователем Юдекса, чтобы думать иначе. Хаза найдут способ напасть на вас. Вы можете подумать, что это их ключевая идея – прийти и объявить об этом скрытом убийстве, начав с переговоров, но у них наверняка будут другие планы.

– Вам действительно нужно говорить мне, Ухад, – спросила Ана, – что из всех людей Хаза больше всего склонны к интригам?

– Справедливое замечание. Сейчас. Вы хотите... как вы сказали молодому Колу... полный таз рвоты? Я не привязывал свои впечатления к аромату, поэтому то, что я предлагаю, может показаться бессвязным.

– Что бы вы нам ни предложили, это будет прекрасно.

– Хорошо.

Он шмыгнул носом. Сел. Затем его лицо задрожало, и он начал говорить.

То, что вышло наружу, было бурным, ошеломляющим потоком слов и описаний, фрагментов предложений и очередей предложений – все это отражало простой опыт прохождения через ворота Хаза, подъем по тропинке и прием внутри. Некоторые из сказанных им вещей были настолько отрывистыми или такими резкими и скупыми, что трудно было уловить в них какой-либо смысл. Он быстро произносил что-то вроде: «Иммунис Эским, мужчина, невысокого роста, к западу от третьей слева колонны, цвета апота, рубашка не заправлена слева»; или «Вино чуть теплое, только что подогретое, шесть стручков специй плавают по краям, ложка позвякивает в кувшине», и приходилось прилагать немало усилий, чтобы понять, о чем он говорит.

Еще более поразительным было поведение Ухада, когда он говорил: он дрожал, сотрясался и корчился от нахлынувших воспоминаний. Пальцы подергивались, колени тряслись. Зрачки ужасно плясали в глазницах, их пляска была вызвана каким-то безумным движением мышц в черепе. Он казался человеком, на которого снизошло божественное откровение.

Я выслушал все, что он сказал, нюхая свой флакон и запечатлевая в памяти все имена, время и детали, но сосредоточиться было трудно. Я никогда раньше не видел, чтобы другой запечатлитель так подробно рассказывал. Я понял, что, должно быть, выгляжу так же во время всех своих отчетов перед Аной, и эта перспектива показалась мне ужасающей.

Мы были странной парой, как два насекомых какого-то странного вида, одно из которых насильственно оплодотворяет другое, – и все же он наполнял мой разум фактами, данными, информацией. И почти все это было неважно, по крайней мере, мне так казалось, просто имена, даты, время, люди: ничего из этого не казалось критически важным.

Он замолчал. Затем откинулся на спинку стула, тяжело дыша.

– Хорошо, – сказала Ана. – Очень тщательно. Спасибо, Ухад.

Он пробормотал благодарность.

– Судя по всему, – сказала Ана, – вы пробыли там недолго!

– Да, – пробормотал Ухад. Он откинул назад свои седеющие волосы. – Я уже не так молод, как когда-то. Я должен разумно проводить время. Общественные мероприятия заставляют меня усваивать огромное количество информации... – Его взгляд задержался на ее повязке на глазах. – ...и, несомненно, это то, чему вы можете посочувствовать, Ана. Я увидел несколько человек и ушел.

Затем она задала ему тот же вопрос, что и остальным: какая связь может быть между Бласом, Кайги Хаза и кантоном Ойпат?

– Что ж, – сказал Ухад. Он мрачно улыбнулся. – Двое из них были убиты. Но кантон Ойпат просто умер, верно? Уничтожен инфекцией. Больше я ничего не знаю.

Тогда Ана задала ему еще несколько вопросов – о Хаза, об их расписании мероприятий и приемов, об их отношениях с Юдексом, о Джолгалган, – но больше ничего не узнала. Она поблагодарила его и отпустила, а я проводил его до двери.

– Вы уже испытывали перемещения, сигнум? – спросил он меня.

– Прошу прощения, сэр? – сказал я.

– Перемещения, – сказал он. – Это психологическое расстройство. Вы можете заметить какой-то предмет или уловить какой-то запах – и внезапно вы оказываетесь перемещенным. Он напоминает вам о чем-то и пробуждает воспоминания, или же сам объект буквально говорит с вами в вашем сознании. Воспоминание описывает вам себя, как будто это человек, живущий в вашей голове. У вас уже было такое?

– Н-нет, сэр, – испуганно ответил я.

– Будет, – мрачно сказал он. – Когда они начинаются, лучше всего вести аскетический образ жизни. Тогда как можно меньше вещей напоминают тебе о чем-либо. Жаль, что мне не рассказали об этом, когда я был в вашем возрасте.

Затем он повернулся и ушел. Я посмотрел ему вслед, сбитый с толку его комментариями. Я посмотрел на Ану, которая просто пожала плечами.

ПОСЛЕДНЕЙ ПОЯВИЛАСЬ ИММУНИС Нусис.

– Боюсь, – сказала она, усаживаясь, – что я не слишком продвинулась с реагент-ключом, который вы мне дали, Долабра. – Несмотря на смущенный взгляд, ее темно-красное апот-пальто было чистым и накрахмаленным, а на шее красовался яркий шарф медного оттенка – все такой же жизнерадостный маленький дрозд, несмотря на все недавние горести.

– В чем проблема? – спросила Ана.

– Ну, я применила к нему обычные феромонные проверки, – сказал Нусис. – Растения, которые должны завянуть или отреагировать, если их поместить рядом с ним. Это должно подсказать мне, для какого портала предназначен ключ, но пока что мне совсем не повезло. Это очень необычно. – Она кашлянула в ладонь. – Хотя, конечно, я не хотела начинать обсуждение с плохих новостей… С чего бы вы хотели, чтобы я начала?

Тогда Ана спросила Нусис, как обычно: не видела ли она кого-нибудь необычного на приеме, кого-нибудь грязного или странного, или кто-то слонялся без дела у камина?

– Нет, – ответила Нусис. – Нет, нет. Я ничего подобного не видела. Если бы видела, я бы вам уже сказала.

– Спасибо... Далее я хотела бы узнать о потенциальной прививке, – сказала Ана. – Вы в курсе, что на приеме был пожар?

– Да... я слышала об этом. Что-то насчет коврика?

– Верно. – Она махнула рукой на меня. – Дин увидел камин и заметил белые подпалины в углу топки. От них исходил странный аромат, да, Дин? Довольно резкий, как от писсуара?

Я прочистил горло:

– Точно сказано, мэм.

– И Калиста отметила, что запах был намного сильнее, – сказала Ана. – Она сказала, что после вспышки весь зал пропах козьей мочой – это ее слова. Я полагаю, что эта женщина на удивление хорошо знакома с козами. – Она усмехнулась. – Вам знаком этот феномен, иммунис?

Нусис выпрямилась, и к ней вернулось некоторое самообладание, как будто она была рада вернуться на знакомую территорию.

– Резкий запах писсуара… Похоже на черно-желтые грибы.

– И что же это такое? – спросил я.

– Они были растопкой, и их использовали апоты в кантоне Ратрас. Они накапливают легковоспламеняющиеся отложения в своих внутренних недрах. В конечном итоге от них отказались как от источника возгорания и растопки, поскольку их огонь был ненадежным. Некоторые из них вызывали взрывы и вспышки жара. И запах после этого, конечно, был совершенно нежелательным...

Ана буквально застыла на месте.

– Сколько времени требуется, чтобы они вспыхнули?

– О, недолго. Многие вспыхивали в ту же секунду, как дотрагивались до огня. Еще одна причина, по которой они были непопулярны в качестве средств для разжигания огня, – люди клали их в небольшое гнездо из горящих щепок, и в следующее мгновение вся их рука загоралась.

– Так что это было немедленно. Немедленная реакция.

– Более или менее, да.

Теперь Ана выглядела печальной, как будто Нусис только что сообщила ей ужасную новость. «Я понимаю», – тихо сказала она.

– Эта... эта информация вам не понравилась, иммунис? – спросила Нусис.

Ана долго молчала, прежде чем, наконец, сказать:

– Должна признаться, это было неожиданно.

– Понимаю. Но это все, что я знаю. Могу ли я еще как-то помочь?

– Да, на самом деле, – сказала Ана, снова оживляясь. – Я давно хотела поговорить с вами об Ойпате.

Нусис откинулась назад, удивленная.

– Ох. Ойпат? Я думаю, что говорила об этом с сигнумом Колом...

– Вы говорили. Но я хочу задать вам очень простой вопрос.

– Да?

– Почему кантон погиб, Нусис?

– Ой. Ну... кантон Ойпат погиб, – медленно произнесла она, – потому что яблонетрава распространилась слишком быстро, и апоты и инженеры не успели вмешаться. Но это, конечно, хорошо известно.

– Но слишком быстро для чего? – спросила Ана. – Что делала Империя, чтобы остановить это?

Нусис прочистила горло:

– Ну... вот. Я знаю обо всем этом только издалека, поскольку в то время была очень младшим офицером. Но мы, апоты, рассматривали эту инфекцию как болезнь и стремились создать лекарство от распространения яблонетравы, нейтрализуя ее способность размножаться в теле или почве. Нам пришлось разработать это лекарство в течение нескольких недель.

– Должно быть, это была абсурдная задача.

– Да, так оно и было. Честно говоря, сама идея была нелепой. Но потом – каким-то чудом – мы, похоже, добились успеха.

У Аны от удивления отвисла челюсть.

– Подождите. Добились успеха? Вы хотите сказать, что на самом деле создали лекарство от яблонетравы?

– Возможно, – неохотно согласилась Нусис. – Этот вопрос вызывает некоторые споры. Старшие апоты создали прививку, обладающий многообещающими возможностями по нейтрализации инфекции. Двадцать маленьких флаконов, готовых к тестированию и проверке. Нам просто нужно было получить одобрение, чтобы создать их много и начать внедрять в Ойпате.

– Тогда почему вы этого не сделали? – спросила Ана.

– Потому что, как я уже сказала, нам нужно было одобрение. Одобрение всех Советов по охране природы. Первое правило инженеров и апотов – за пределами Талагрея, конечно – не навредить. Если вы хотите вмешаться в дела Империи, вы должны сначала доказать, что ваши действия не нанесут ущерба чему-либо еще в Империи. Вот тут-то и вступают в дело Советы по охране природы, гарантирующие, что статус-кво никогда не будет под угрозой.

– И... что сделали Советы по охране природы в отношении Ойпата?

– Они действовали быстро. Или... они пытались это сделать. Но кантоны, которые должны были бы выращивать реагенты для лечения… Что ж, они высказали много опасений. Они протестовали против того, что создание этих новых реагентов может привести к экологическим проблемам со всеми остальными их реагентами и сельским хозяйством. Они потребовали проведения анализов и исследований, желая убедиться, что нет возможности смешивания или мутагенных эффектов.

– Понятно... – тихо сказала Ана. – Что произошло потом?

– Процесс просто занял слишком много времени. Яблонетрава достигла критической точки. Она поглотила слишком много земли. Граница была слишком длинной, чтобы его можно было должным образом нейтрализовать. Как опухоль, поражающая кости или ткани сердца, было слишком поздно. Итак, мы эвакуировали кантон, а затем... затем мы применили ожог пальмовым маслом.

– Обычно используется для уничтожения титанов, верно?

– Для уничтожения их останков, верно, – сказала Нусис. – Огонь достаточно сильный, чтобы уничтожить все органическое. Мы сожгли все в радиусе полумили от стен кантона Ойпат. Все деревья, поля, дома... все. И... затем мы запечатали его. Как гробницу. И оставили лежать. – Она сглотнула. – И на этом все. Империя была спасена. А плодородных полей и маленьких городков Ойпата больше нет.

Повисло неловкое молчание.

– Это могло случиться в любом случае, – призналась Нусис. – Спустя годы после Ойпата я лично возглавила команду, которая повторно протестировала двадцать маленьких флакончиков с лекарством, которые мы изготовили, – на случай, если яблонетрава когда-нибудь заразит другую часть Империи. За это время три флакона деградировали, в них не осталось почти ничего, кроме воды. Так что, возможно, лекарство в конечном итоге оказалось бы неэффективным. К сожалению, мы никогда этого не узнаем.

Ана склонила голову набок:

– Странно… Был ли коммандер Блас когда-нибудь вовлечен в Ойпат? Помогал ли он когда-нибудь сдерживать распространение инфекции там или, возможно, исследовал этот вопрос в Совете охраны природы?

– Блас? – спросила Нусис. Она казалась удивленной. – Нет. Нет, насколько я знаю, нет. Почему?

– Просто вопрос, – сказала Ана. Она устало улыбнулась. – И все же есть еще кое-что, что меня интересует… Вы упомянули, что в нескольких кантонах были высказаны любопытные протесты по поводу лекарства от яблонетравы.

– Да? – сказала Нусис.

– Не могли бы вы вспомнить, какие именно?

– О! Хм. Навскидку... – Нусис задумалась. – Я полагаю, это были кантоны Джулдиз, Бекинис, Габирга и Митраль.

Последовало долгое молчание.

– Вы уверены? – спросила Ана. – Вы уверены, что это были те четверо?

– Да, я полагаю, что так.

– Понятно, – тихо сказала Ана. – Тогда вы можете идти, иммунис Нусис. Пожалуйста, держите меня в курсе насчет реагент-ключа.

Я ПОДОЖДАЛ, ПОКА закроется дверь.

– Эти кантоны, – сказал я. – Опять те же четыре кантона.

– Да, – тихо сказала Ана.

– Те, куда секретарша Бласа ездила с деньгами. И те, куда Кайги Хаза посылал своих письмо-ястребов.

– Да.

– Но... что все это значит, мэм?

– Я еще не совсем уверена, Дин, – сказала Ана. Она мечтательно улыбнулась. – Но это очень интересно, так? Действительно, очень интересно.

ГЛАВА 32

| | |

КОГДА ПОЛДЕНЬ ПЕРЕШЕЛ в вечер, Ана, капитан Мильджин и я бездельничали во внутреннем дворе башни Юдекса, потягивая чай и слушая, как войска входят в город и выходят из него. Мильджин принес Ане список легионеров, измененных для усиления, и, пока она читала, я пересказывал ему опросы, один за другим.

Когда я закончил, он покачал головой.

– Бедный старина Ухад… Его следовало перевести отсюда много лет назад. Запечатлители не переносят слишком много дождливых сезонов. Они плохо стареют. Но я не могу найти в том, что ты мне рассказал, ничего такого, что помогло бы мне разобраться в происходящем.

– Да, все это очень запутанно, – тихо сказала Ана. Она откинулась на спинку стула и подняла лицо к затянутому облаками небу. – Я думаю, сейчас мы расследуем три разных преступления. – Она подняла палец. – Есть отравление – Блас, Кайги Хаза и десять инженеров. Для этого преступления у нас есть вероятный кандидат – Джолгалган, – и, хотя она, возможно, привлекла к своим работам больше сообщников, мы сейчас ближе всего к ее поимке.

– Мы? – удивленно спросил я.

Ее палец повернулся ко мне.

– Подожди! Подожди. Я еще не закончила. – Она подняла второй палец. – Есть еще Кайги Хаза. Он совершил какое-то гнусное деяние, что-то связанное с Бласом и Ойпатом. Но я пока не вижу ни формы, ни причины этого. У меня есть только подозрения и очень мало доказательств. Нам не помогает то, что эти события произошли более десяти лет назад.

– Мы же не думаем, что Хаза... ну... занесли инфекцию в Ойпат? – спросил я. – Что они отравили кантон, как могли бы отравить человека?

Мильджин покачал головой.

– Дерьмо с Ойпатом хорошо задокументировано. Идиот, который сварил яблонетраву для изготовления бумаги, был выгнан из иялета апотов и чуть не угодил в тюрьму. Хаза тут ни при чем.

– Да, – сказала Ана. – Но есть что-то. Что-то, что они хотят скрыть, и оно касается всех этих убийств. – Затем она вытянула третий бледный палец. – А еще есть мельник папоротниковой бумаги Суберек и секретарша Бласа Рона Аристан. У обоих дырки в голове, и все больше доказательств, которые связывают их с кланом Хаза. – Она опустила пальцы. – По иронии судьбы, в этих убийствах я больше всего уверена в мотиве и характере убийцы. Но, к сожалению, я думаю, что у нас меньше всего шансов поймать этого преступника.

Я переводил взгляд с Мильджина на Ану и обратно. Мильджин совсем не выглядел удивленным, и, хотя они оба выглядели обеспокоенными, они больше ничего не сказали.

– Вы что? – сказал я. – Вы знаете, кто убил Суберека и Аристан, мэм?

– В некоторой степени. Как и капитан Мильджин, я полагаю.

Я взглянул на Мильджина, у которого было мрачное выражение лица.

– И… кто это? – спросил я.

– Это сложный ответ, – вздохнула она. – И прежде, чем мы перейдем к нему, я хотела бы проверить одну теорию, которая у меня есть...

– О чем, мэм?

– О тебе, Дин. – Она повернулась к Мильджину. – Вы готовы, капитан?

Мильджин выглядел удивленным. Затем он вздохнул:

– Вы уверены в этом, мэм?

– На сто процентов, – сказала Ана. – Мне очень любопытно. Вы готовы, капитан?

– Ад меня побери. Конечно. Встань, мальчик, – сказал он и начал отстегивать ножны на боку. – И возьми мой меч. Он протянул мне клинок в ножнах.

Ана склонила голову набок:

– Я думала, вы собираетесь посмотреть, на что он способен в бою?

– Решил, что так будет безопаснее, мэм, – сказал Мильджин. – Меньше шансов, что мы случайно отрежем себе головы. Возьми это, парень.

Я посмотрел на ножны.

– Для... для чего, сэр?

– Для пробы. Посмотрим, насколько легко тебе будет запомнить, как доставать этот меч.

Я нерешительно взял у него ножны. Я был потрясен тем, насколько легкими они казались. Клинок внутри, должно быть, весил не больше перышка.

Он увидел выражение моего лица и ухмыльнулся.

– Сделан из кости титана, – сказал он. – Изготовить такой материал чертовски сложно. Он прочный, но легкий – это как-то связано с давлением воды или еще с какой-то хренью. И все же он держит лезвие острым дольше, чем самая лучшая сталь. – Он постучал по запирающему механизму. – Меч настолько ценен, что мне пришлось изготовить для него эти необычные ножны. Чтобы извлечь его из ножен, нужно несколько очень точных движений. Я запомнил дорогу, хотя это заняло у меня чертовски много времени, но… Давайте посмотрим. Ты возьмешься за ручку, закроешь глаза, и я покажу тебе движения. И мы увидим, что ты запомнил.

Он взял меня за руки и направлял их, медленно отпирая свой меч, делая пол-оборота, четверть оборота, восьмую часть оборота в ту и другую сторону. Я чувствовал, как при каждом повороте щелкают механизмы рукояти меча, как маленькие штифты входят и выходят. Это было чудовищно сложно. Я не мог понять, как Мильджину удалось это запомнить.

– Сейчас, – сказал он, вернул клинок на место и отступил назад. – Открой глаза, и посмотрим, сможешь ли ты вытащить его. Сейчас, Кол. Как можно быстрее.

– Но вы показали мне это только один раз, – сказал я.

– Ну и что? Попробуй.

Я нахмурился. Затем я взял рукоятку в правую руку, ножны – в левую; и тут мои глаза затрепетали, и словно кто-то выдохнул воздух через мышцы моей руки. Я повернул меч в одну сторону, затем в другую, а затем…

В мгновение ока передо мной оказался обнаженный клинок, бледно-зеленый, как бутоны молодой листвы на дереве. Я уставился на него, потрясенный собственным успехом.

– Хорошая работа, – сказал Мильджин, но вид у него был совсем не довольный. Он посмотрел на Ану. – Значит, у него есть.

– Похоже, у него есть, – сказала Ана.

– Я... у меня есть что? – спросил я. – О чем вы все говорите, пожалуйста?

– Мышечная память, – объяснил Мильджин. – Ты учишься двигаться и запоминаешь это, Кол, чтобы потом повторить. Безупречно, каждый раз.

Он произнес это с некоторым благоговением, но это прозвучало более или менее в соответствии со всеми остальными моими изменениями.

– Но... это потому, что я запечатлитель, сэр, – сказал я. – Да?

– Нет, черт возьми, – сказала Ана. – Большинство запечатлителей запечатлевают впечатления – образы, звуки и особенно запахи, – но не движения. Они могут воспроизвести речь и слова, но не могут заставить свое тело воспроизвести что-то сложное. Это гораздо тяжелее. Но если тебя однажды научить двигаться определенным образом, Дин, то, похоже, ты сможешь двигаться точно так же снова, снова и снова.

На мгновение Я был ошеломлен. «Этого... этого не может быть», – наконец сказал я.

– Да ну? – сказала Ана. – И как же ты научился вскрывать замки? Или дублировать текст на сази? И как ты уложил троих мужчин, почти не имея боевого опыта? Твои мышцы помнили. Они помнили движения, помнили твои тренировки с давних пор. Они увидели опасность и двигали тобой.

Мильджин забрал у меня свой меч и вложил его в ножны:

– И, хотя я не знаю, кто обучал тебя, мальчик, они, должно быть, поработали хорошо.

Я слушал это в тихом шоке. Воспоминания о бое у мельницы нахлынули на меня: как меня тащили, как мои глаза следили за движениями солдат, как мои руки и ноги действовали так, словно ими управлял кто-то другой. И в каком-то смысле я понял, что так оно и было: они подчинялись другому жесту Диниоса Кола, тому, который он использовал много месяцев назад, когда отрабатывал те же самые движения на тренировках.

– Никто никогда не проверял меня на это, – сказал я.

– Потому что это чертовски редкое явление, – сказала Ана. – Настолько редкое, что даже я никогда не встречала человека с таким даром.

– Но я встречал, – сказал Мильджин. Его взгляд стал отстраненным. – Когда-то я знал человека, который был одним из величайших дуэлянтов, которых я когда-либо видел. Он умел парировать удары, танцевать и драться, как никто другой. И, хотя руки у него были жилистые и сильные, он не был креклером, и все же почти никто не мог победить его. Я всегда поражался, как он научился своему ремеслу… Хотя время от времени я замечал, что, когда он сражался, его глаза, казалось, мерцали. Вибрация отдавалась в самом его черепе. Запечатлитель, с даром. Прямо как ты.

– Итак... почему мы хотели подтвердить мой дар? – спросил я. Я снова сел за стол. – Вы хотите, чтобы я стал таким же мастером клинка, как тот, мэм?

Ана повернулась к Мильджину.

– Возможно, не мастером, но тем, кто способен победить угрозы, с которыми мы сейчас сталкиваемся?

Мильджин уставился на нее:

– Что? Нет, во имя дьявола, нет. Даже с его способностями мы не справимся с этим за один день, мэм.

Ана нахмурилась:

– Нет? Почему нет?

– Ну что ж… Не хочу показаться дерзким, мэм, но вы не можете просто запоминать боевые действия, как будто это деревенская джига, – сказал Мильджин. – Этого парня чуть не убили у мельницы из-за того, что он наступил ногой не в ту грязь! Есть много вещей, которые вы должны усвоить, просто делая это. Изучая ландшафт, выражение глаз собеседника, тип его клинка. Это не просто движения, поэтому я сомневаюсь, что он сможет это запомнить. Если он будет тренироваться, то сможет быстро всему научиться – но на это все равно потребуется время.

– Черт возьми, Мильджин, – огрызнулась она. – Тогда что ты можешь дать мальчику за то время, что у нас есть, чтобы сохранить ему жизнь?

– Прошу прощения, – сказал я, – но... сохранить мне жизнь?

Они оба посмотрели на меня, потом отвели глаза. Воцарилось неловкое молчание.

– Почему вы так беспокоитесь обо мне, мэм? – сказал я. Я вспомнил, что мы обсуждали перед их маленьким тестом. – Это как-то связано с человеком, который убил Аристан и Суберека?

Снова воцарилось молчание. Ана махнула рукой в сторону Мильджина, как бы говоря —Ну, тогда продолжай.

Мильджин на мгновение уставился во двор. Затем он спросил:

– Ты когда-нибудь слышал о твиче, парень?

– О твиче? Нет, сэр.

– Хм. Так я и думал. Это измененное существо. Солдаты, получившие боевые суффозии. Или они раньше были. – Он заговорщицки наклонился вперед, скамья заскрипела под его весом. – Видишь ли, эти суффозии придают твичу сверхчеловеческую взрывную силу. Не просто силу, это совсем другое. Скорее, твич может двигаться быстрее, чем большинство людей, прыгая вперед, как богомол, срывающий мотылька с цветка.

– Что вы имеете в виду, говоря «раньше были», сэр? – спросил я.

– Ну, одно дело – иметь силу, – сказал Мильджин. Он похлопал себя по руке. – Ты можешь изменить мышцы и связки, чтобы поддерживать их достаточно хорошо. Но скорость… это истощает тебя. И вот что случилось с твичами. Чем больше они двигались, тем больше распадались их суставы и кости, а плоть расползалась, как ветхое пугало на ветру. Апоты делали им какие-то лечебные прививки, чтобы они могли держаться прямо, но и с этим тоже были какие-то проблемы...