Текст книги "Запятнанный Кубок (ЛП)"

Автор книги: Роберт Беннетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА 19

| | |

БЫЛ УЖЕ ПОЗДНИЙ вечер, когда я мчался по атриуму башни Юдекса, шурша в кармане пергаментами Джолгалган. Я чувствовал, что являю собой необычное зрелище, но затем я увидел, что капитан Мильджин делает то же самое, пересекая атриум, хотя он скорее выходил, чем входил.

Он резко остановился, когда проносился мимо меня.

– Кол! – выдохнул он. – Где тебя черти...

Я увидел его раскрасневшееся лицо и безумные глаза. Я сразу понял, что он нашел Аристан.

Я постарался, чтобы мой голос звучал ровно, и спросил:

– Что происходит, сэр?

– Мы только что обнаружили безумную кучу дерьма, просто самую безумную, но... – Мильджин снова поглядел на дверь. – Но у меня есть дела, которыми я должен заняться. Пойди и спроси твою иммунис. Она может тебя просветить! – Затем он бросился прочь, двигаясь на удивление быстро для мужчины его возраста.

Я посмотрел ему вслед, спрашивая себя, принес ли результаты маленький эксперимент Аны.

Я во второй раз за день взбежал по лестнице, голова моя была переполнена мыслями. И все же, подойдя к двери Аны, я остановился.

Изнутри доносились голоса: ее, затем мужской. Негромкие, не взволнованные – по крайней мере, пока.

Я постучал. Обычное пение:

– Войдите!

Я открыл дверь. Молодой капитан Кефей Строви, одетый в черную форму Легиона, сидел на стуле посреди комнаты, скрестив ноги – непринужденная поза, словно он чувствовал себя здесь как дома. Он оглянулся через плечо, и его глаза слегка расширились, когда он увидел меня.

Я резко остановился, увидев его. Мне потребовалось время, чтобы вспомнить, что он должен был помочь Ане найти информацию обо всех производителях папоротниковой бумаги в Талагрее.

Я огляделся в поисках Аны, но не смог ее найти. Затем в ноздри ударил всепоглощающий запах рыбы, и я услышал ее голос:

– Дин! Как раз вовремя. Строви только что принес мне все заказы на папоротниковую бумагу, которые я просила.

Я посмотрел вниз. Ана лежала на полу на спине у ног Строви, наполовину скрытая грудой пергаментов, с повязкой на глазах, как обычно. Слева от нее стоял поднос с остатками рыбы, соленой и посыпанной зеленью; мякоть была такая розовая, что явно не прожаривалась.

– Почему вы... – сказал я.

– На полу? – продолжила она. – Отсюда я лучше ощущаю движение этой башни, Дин, потому что спиной читаю ветер и погоду. – Она усмехнулась. – Это чудесно. Тебе стоит как-нибудь попробовать.

Строви наблюдал за мной с полуулыбкой на лице, забавляясь безумием всего этого. Он и близко не был таким взъерошенным, как в ту ночь, когда они с Ваштой прискакали в Даретану: теперь он был чисто выбрит, копна его вьющихся темных волос была элегантно зачесана назад, черный плащ выглажен, а сапоги начищены. Благодаря своим размерам и энергичности он, казалось, занимал всю комнату, даже развалившись на стуле, с Аной на полу рядом с собой.

На коленях у него стояла керамическая чашка, а на столике рядом – чайник с чаем. Я снял свою соломенную конусообразную шляпу, поклонился ему и вошел. Затем заглянул в заварочный чайник – он был наполовину пуст – и коснулся его стенки пальцем. Он был прохладным на ощупь.

– Он только что принес вам эти заказы, мэм? – спросил я. – Судя по всему, он здесь уже некоторое время. Вы его допрашивали, не так ли.

– Это, э-э... – Строви прочистил горло. – Прошел час или около того, мэм. Возможно, два. Или, э-э, три.

Ана безразлично махнула рукой:

– Возможно. Мне нечасто удается поговорить с офицером талагрейского Легиона.

– Пока он здесь с его согласия, – сказал я. – И вы ведете себя вежливо, мэм.

– Я вежлива, как мировой судья, – сказала она. – Я ни разу не спросила этого молодого капитана о запахе его мочи.

Смущенная улыбка Строви погасла, как пламя свечи.

– Я только что встретил капитана Мильджина по пути сюда, мэм, – многозначительно сказал я. – Он упомянул о каком-то открытии, которое было сделано...

Она махнула рукой.

– И у меня есть небольшое обновление, которое я должна сообщить тебе. Мы обсудим его позже.

Я прищурился. Небольшое обновление? Считает ли она теперь, что наши коллеги вне подозрений?

– Строви рассказал мне, Дин, – томно произнесла Ана, – что Легион роется в старых книгах по истории в поисках того, как вытащить нас из этого чертового положения. Почти шестьдесят лет назад в Империи произошел ужасный прорыв, возникла огромная брешь и единственным способом ее заделать было дождаться приближения второго левиафана и уничтожить его прямо в месте прорыва, превратив его тушу в непреодолимое препятствие и заткнув дыру! Разве это не чудесно?

– Я полагаю, настолько чудесно, насколько может быть чудесна массивная туша, мэм, – сказал я.

– На этот раз они сделают это немного по-другому, – сказала она. Она запустила пальцы в рыбу, вытащила кусочек розовой мякоти и положила его в открытый рот. – Вместо того, чтобы использовать тысячи чертовых солдат, которые должны стрелять из сотен баллист, они собирают какую-то бомбарду, которая может – теоретически – уничтожить левиафана одним выстрелом. Убийца титанов.

– Кажется, Нусис что-то говорила мне об этом, – сказал я и посмотрел на Строви. – Очевидно, бомбарда требует многочисленные прививки?

– Для взрывчатого порошка, – объяснил Строви. – Это новый вариант. Он должен быть намного мощнее, чтобы сделать дыру в одном из зверей. Но как бы мне ни нравилось отвечать на все ваши, э-э, важные вопросы о бомбардах, мэм, это не то, что коммандер-префекто Вашта поручила мне здесь делать. Скорее, я должен помочь вам в расследовании, чем смогу.

– Очаровательно. – Все еще лежа на полу, Ана подцепила кусочек рыбьей мякоти и протянула мне. – Не хочешь попробовать тартун, Дин? Строви отказался, но рыба была поймана только сегодня.

Я посмотрел на волокнистый кусочек розового мяса, свисающий с ее пальцев.

– Боюсь, я вынужден воздержаться, мэм.

– Дело твое, – сказала Ана. Она отправила рыбу в рот. – Что еще сказала Нусис, Дин? Есть что-нибудь полезное об этой Джолгалган?

– Я бы сказал, очень полезное, мэм, – тихо произнес я. Я положил бумаги Джолгалган на колени Ане. Ана села и начала перебирать их, явно не обращая внимания на потеки рыбьего жира, которые она оставляла на пергаментах.

– Начинай говорить, дитя, – резко сказала Ана. – Сейчас же.

Я в точности пересказал свой разговор с Нусис. Чем больше я говорил, тем больше расширялись глаза капитана Строви, а Ана все быстрее перебирала пергаменты у себя на коленях.

Когда я закончил, на мгновение воцарилась тишина.

Потом капитан воскликнул:

– Ты достал ее! Ты нашел ее, да? Эта Джолгалган, несомненно, наш преступник! Какая потрясающая работа!

Я сдержанно кивнул ему. Я никогда раньше не получал такого комплимента от старшего офицера другого иялета, особенно Легиона, и не совсем понимал, как на это реагировать.

– Знаешь, – задумчиво произнесла Ана, – я склонна согласиться...

– Мне все еще трудно понять, почему, мэм, – сказал я. – Зачем убивать так много инженеров таким странным способом?

– Ну, именно инженеры и апоты должны были остановить вспышку яблонетравы в Ойпате, да? – спросила Ана. – И, не в обиду нашим отсутствующим коллегам, но они проделали не очень хорошую работу, поскольку весь гребаный кантон теперь мертв. Как и сказала Нусис, многие ойпати затаили злобу. Не нужно прилагать особых усилий, чтобы представить, на какие ужасы может быть способна взбешенная апот ойпати. Я не совсем уверена, чего может достичь убийством группы младших офицеров, но... она по-прежнему остается отличной подозреваемой, на самом деле. – Ана склонила голову набок. – Вопрос только в том… почему именно сейчас?

– Что вы имеете в виду, мэм? – спросил Строви.

– Она уже много лет работает апотом. Я спрашиваю себя… Что заставило ее действовать? И где она сейчас?

– Легион движется быстро, – сказал Строви. – Мы следим за всеми воротами и дорогами. Я уверен, что мы скоро ее найдем.

– Возможно, – сказала Ана. – Но если она действительно наша убийца, то она умна и умеет скрываться. Она использовала дёрнпасту, чтобы скрыть свои черты, и знает, как быстро передвигаться по стране. И мы понятия не имеем, где она сейчас. Но, похоже, мы действительно чего-то добились, мальчики! Возможно, у нас есть кто. Похоже, у нас есть и как – потому что, предположительно, Джолгалган пришла на одно из этих секретных собраний инженеров и отравила их всех. И благодаря твоей с Мильджином вчерашней работе, Дин, у нас также есть информация о том, когда – инженеры были отравлены за восемь дней до пролома, шестого кьюза, даты их последней встречи. Теперь нам нужно только узнать где. И Строви уже предоставил нам материалы, необходимые для решения этой проблемы! – Она повернула к нему лицо с завязанными глазами. – Эти заказы исходят от всех производителей папоротниковой бумаги в городе, верно, капитан?

– Да, мэм, – ответил Строви. – Всех, что мы смогли найти.

– И мы ищем крупные заказы. Все, которые были сделаны примерно за восемь дней до пролома, дня отравления. Или сразу после. – Она сжала губы, пережевывая особенно жесткий кусочек хряща, а затем сказала: – Я думаю, есть четыре варианта.

Строви выглядел удивленным:

– В-вы уже прочитали их все, мэм?

– Наш разговор был интересным, капитан, – сказала она. – Но не настолько, чтобы полностью завладеть моим вниманием... – Все еще с завязанными глазами, она схватила четыре разных листка, подползла на коленях, нащупала ноги Строви и положила листки ему на колени. Затем она наклонилась вперед, чтобы ощупать верхний лист пальцами, пока не указала на линию. – Вот эта мельница – Острока? Видите это? Заказ на четыре панели был сделан за девять дней до прорыва.

Строви выглядел явно встревоженным тем, что Ана так основательно вторглась в его личное пространство, ее голова склонилась над его коленями, когда она прижала указательный палец к бумагам над его пахом.

– А-а. Д-да, мэм, – сказал он. – Я вижу заказ.

– А потом вот это. – Она с силой ткнула пальцем в бумагу. Строви дернулся. – Ракмон. Шесть панелей из папоротниковой бумаги, заказанных за пять дней до пролома.

– Д-да, и—

– И потом это. – Еще один удар, на этот раз очень сильный. Строви слегка вскрикнул.

– Ана! – сказал я.

– Мм? – спросила она. – В чем дело, Дин?

– Я думаю, он вам верит. Да, капитан?

Строви энергично закивал:

– Д-да. Очень даже. Абсолютно верю, мэм.

– О, – мягко сказала она. Она соскользнула с его коленей и, зевая, принялась размахивать бумагами. – Как бы то ни было, первые три варианта соответствуют срокам, любезно предоставленных Дином. Но я не думаю, что какой-либо из них является лучшим кандидатом.

– Но... вы хотите сказать, мэм, – сказал Строви, все еще потрясенный, – что можете вспомнить все заказы на папоротниковую бумагу, которые я только что вам отдал? И вы можете просто вызвать любой из них в память, по своему усмотрению?

Ана усмехнулась:

– Я запоминаю и анализирую все интересное, капитан. И это поддерживало мой интерес. По крайней мере, до сих пор.

Я ухмыльнулся, потому что был знаком с этой фразой. Но я спросил себя, не была ли Ана на самом деле запечатлителем? Не было ли это ее дополнением? Может быть, она сейчас мысленно перебирает пальцами все слова, которые прочитала, лежа на том полу? И все же это казалось неправильным. Хотя такие запечатлители, как я, могли мгновенно запоминать огромное количество информации, мы не могли совершать безумные скачки интуиции, к которым, казалось, была так склонна Ана.

– Я скажу, что меня больше интересует то, чего нет в этих списках, – продолжила Ана, – чем то, что в них есть. Есть несколько магазинов, Строви, которые не ответили на ваши запросы. Несмотря на то, что вы прислали к их порогу каких-то чертовых легионеров. Включая этот магазин, – сказала она. Она ткнула пальцем, едва не проткнув один из пергаментов на полу. – Производитель папоротниковой бумаги Йонас Суберек. Этот человек не ответил на ваш вызов и был отмечен как отсутствующий.

Строви выглядел сбитым с толку.

– О… Меня не было при этом расследовании, мэм, так что мне придется поверить вам на слово. Но все, что мы можем сделать, это расспросить. Мы не можем заставить людей присутствовать и отвечать на...

– И все же! – воскликнула она. Она вырвала из стопки еще один пергамент и похлопала по нему тыльной стороной ладони. – Его соседом был другой производитель. Парень по имени Линц Кестип. Итак, Кестип послушно передал вам все свои последние заказы на папоротниковую бумагу... включая один заказ, который на самом деле поступил от его соседа, отсутствующего Суберека! Это передача продукта от Кестипа к Субереку, в некотором смысле. Шесть панелей папоротниковой бумаги! Это довольно много. Это четвертый заказ, о котором я упоминала. И это наш лучший кандидат.

Строви, озадаченный таким потоком имен, дат и цифр, обратился ко мне за помощью.

Я вздохнул и спросил:

– Мэм… Что все это значит?

– Главное, Дин, – размер заказ, – сказала она. – Кестип продал этому ныне пропавшему Субереку много папоротниковой бумаги, причем по высокой цене. Как будто Суберек получил очень, очень большой заказ, превышающий его собственные запасы, и торопился его выполнить. – Она повернулась ко мне, ухмыляясь. – И еще, есть дата. Поскольку эта транзакция произошла за семь дней до взлома.

У меня в голове закралось понимание. «На следующий день после того, как, по нашему мнению, десять инженеров были отравлены...» – сказал я.

– Да. По-видимому, Суберек получил очень крупный, безумный заказ на папоротниковую бумагу от какого-то таинственного человека сразу после того, как инженеры были отравлены. Этот заказ был настолько крупным, что ему пришлось купить несколько панелей у своего соседа, чтобы его выполнить! Это похоже на то, как садовник поспешил заменить дверь, обитую папоротниковой бумагой, сразу после того, как был отравлен коммандер Блас, но гораздо, гораздо масштабнее. И все же, почему... Суберек не открывает дверь, даже когда в нее стучится Легион.

Строви подался вперед, выглядя встревоженным.

– Вы думаете, что этот Суберек может быть в опасности, мэм? – спросил я.

– Я хотела бы, по крайней мере, выяснить его местонахождение, – сказала она. – И еще я хотела бы выяснить, куда был отправлен этот заказ. Поскольку это место, вероятно, либо то, куда эта Джолгалган принесла свой яд, либо где произошло само отравление. – Ее лицо с завязанными глазами повернулось к Строви. – Уже далеко за полдень. Мы потратили почти весь день, копаясь в бумагах. Я сообщу остальным членам следственной группы о том, что мы обнаружили, но комендантский час распространяется на всех жителей города, кроме персонала Легиона, верно?

– Это верно, мэм, – сказал он.

– Тогда я бы хотела спросить, не могли бы вы проводить молодого Дина на мельницу этого Суберека, чтобы проведать его. И, Дин, захвати также инженерный реагент-ключ на случай, если узнаешь, куда пошел этот заказ. – Она подняла палец. – Но прежде, чем ты уйдешь, можно тебя на пару слов?

Я ПОДОЖДАЛ, ПОКА закроется дверь, прежде чем спросить:

– Как прошел день, мэм?

– Безрезультатно, – вздохнула она. – Мильджин нашел труп, деньги и пропуск на стену. Он был возмущен и шокирован. Затем он принес это Ухаду, который был так же возмущен и шокирован. Ухад показал это Калисте, которая тоже была очень возмущена и шокирована. Затем Мильджин ушел, чтобы привести Нусис – я подозреваю, что ты проходил мимо него, когда он уходил, – и я ожидаю, что она тоже будет соответственно возмущена и шокирована. Я сегодня много скучно притворялась, Дин, но пока не заметила ни одной фальшивой нотки ни у кого из наших коллег. Все отреагировали должным образом.

– Значит, теперь вы им доверяете?

– О, нет. Я по-прежнему чувствую, что здесь что-то не так. Я просто не знаю, что именно. И все же... сегодня вечером будь начеку. Мы должны установить место смерти, и наверняка найдется кто-то, кто бы не хотел, чтобы мы этого делали. Строви кажется твердым парнем, но... держи руку поближе к мечу.

Я помолчал. «Мой меч, э-э... все еще сделан из дерева, мэм», – сказал я.

Она нахмурилась и склонила голову набок.

– О. Ну... в таком случае, парень, убедись, что твои ботинки как следует зашнурованы, чтобы ты мог бежать со всех ног.

ГЛАВА 20

| | |

МЫ СО СТРОВИ ВЫШЛИ из башни как раз в тот момент, когда перестали звонить колокола, объявляющие комендантский час. Улицы города были теперь тихими и пустыми, здания наполовину освещались луной, скрытой облаками. Не было видно ни огней, ни фонарей, за исключением того, что свисал с руки Строви, и тех, что несли патрульные легионеры.

Если бы рядом со мной не было Строви, меня бы задержали через двадцать шагов: каждый раз, когда легионер замечал нас, он поспешно приближался, затем останавливался при виде капитана, кланялся, отдавал честь и позволял нам идти дальше. Строви часто подбадривал их или хлопал по спине, прощаясь с ними. В темноте той ночи он казался намного старше и чувствовал себя более непринужденно, чем я. Мне приходилось напоминать себе, что мы почти ровесники.

– Дезертиры, – сказал он мне почти извиняющимся тоном, заворачивая за угол.

– Прошу прощения, сэр? – спросил я.

– Вот почему здесь так много патрулей. Ночью на улицах не всегда безопасно. Слишком много мятежников и дезертиров отступают от стен, пытаясь выбраться из кантона. Капитан Мильджин, возможно, вчера вел себя с вами немного странно, размахивая мечом, но он был прав, когда упомянул об этом. Днем они прячутся в домах, а передвигаются ночью.

Я безуспешно пытался подавить зевок.

– Я-я... Я понимаю, сэр. Я приму это к сведению.

Он сочувственно улыбнулся:

– Устали?

– Немного устал, сэр. Я не привык спать так высоко в башне. Особенно в той, которая раскачивается на ветру.

– Тогда давайте остановимся на какой-нибудь станции. Я бы и сам не отказался от быстронога.

Он повел меня к следующему углу, где прямо на улице была установлен огромный черный тент. Офицеры Легиона в самых разных доспехах толпились перед ним, отдыхая, перегруппировываясь или получая приказы. Хотя я был высоким, большинство из этих людей были выше, толще и сильнее меня, измененные парни, которые могли бы разрубить меня пополам, если бы попытались. Тем не менее, все они отдали честь Строви, когда капитан повел меня в заднюю часть зала, почтительно склонив головы и похлопав себя по ключицам.

В глубине стояла глиняная печь, в которой ярко горел и мерцал огонь. Трое подростков сидели на корточках неподалеку, поддерживая огонь и кипятя в котелках воду. Строви показал им два пальца, и они налили нам по две чашки чая, затем взяли глиняный бочонок и налили из него на здоровый палец алковина в каждую чашку.

Строви протянул мне чашку.

– Быстроног. Шалфей-чай и пряное алко. Теперь мы будем танцевать и гарцевать еще несколько часов, Кол. Подбородком к потолку.

Он осушил свою чашку, и я сделал то же самое. Напиток был горячим, едким и сладким, но не неприятным. Я мгновенно почувствовал, как тепло разливается по моим костям, а затем почувствовал странное бурление в глубине своего мозга, как будто он варился в кастрюле.

Строви ухмыльнулся, увидев выражение моего лица.

– Апоты сделали много удивительных изменений, но этот сорт клар-травы – мой любимый.

Мы расположились в тепле у огня, допивая остатки чая – «Последний глоток, – прокомментировал Строви, – можно было практически жевать», – пока капитан вежливо расспрашивал меня о том, как я проводил время в Юдексе, о Даретане и об Ане. Это было довольно странное чувство: я уже несколько месяцев ни с кем так непринужденно не разговаривал – и, конечно, не с Аной, – но уж точно не с кем-то вроде Строви, который, казалось, олицетворял собой весь расцвет имперской службы. Движения этого человека были легкими и грациозными, а лицо красивым и благородным, и смех никогда полностью не покидал его бледно-зеленых глаз.

– Приятно иметь немного цивилизации, так? – сказал он, когда мы закончили. – Не хватает только трубки.

– О. Минутку, сэр, – сказал я, сунул руку в карман и достал половинку трубки из побег-соломы, которую дал мне Мильджин.

Строви рассмеялся.

– Какое волшебство! Я уже подумываю спросить, что еще вы там прячете. – Он махнул одному из подростков, и они принесли раскаленный утюг с огня. Строви поднес его к кончику трубки и посасывал, пока кончик не стал горячим. Затем он глубоко затянулся и с наслаждением втянул дым, выпуская его через ноздри. – Я уже сто лет не пробовал такой вкусной травки. Где вы это взяли?

– У Мильджина, – ответил я. – Или, на самом деле, у сигнума Вартаса, который с радостью предложил свою трубку после того, как Мильджин, э-э, пригрозил кастрацией и потрошением.

Строви глухо рассмеялся:

– Значит, старик не изменился. Железный кулак в железной перчатке, такой же незаметный, как шесть ударов молотком.

– Можно и так сказать, сэр.

– Не нужно быть таким официальным, Кол. Я имею в виду, что в какой-то степени я следую за вами, так?

Я не знал, что на это ответить. Мысль о том, что такой опытный офицер следует за мной, сбивала с толку.

Он протянул мне трубку:

– Продолжайте. Она ваша, я не должен был ее брать.

Я взял у него трубку и глубоко затянулся, мои губы коснулись того же места, где только что были его. Я никогда раньше не курил – не мог себе позволить такую привычку, – но я обнаружил, что наслаждаюсь вкусом дыма, тем, как он, казалось, кружится у меня в животе, словно танцор.

– Это, – сказал я, – то, к чему я мог бы привыкнуть.

Он рассмеялся.

– Вы выглядите здесь как дома в своей конусообразной шляпе и с трубкой из побег-соломы!

– Я только выгляжу так, сэр. Это совсем не то место, где я ожидал быть. В прошлом месяце я зарабатывал себе на жизнь, расследуя мошенничество с платежами.

– Это не такая уж редкость. – Строви посмотрел на легионеров, которые входили и выходили в свете мерцающего костра. – Так много людей приезжают сюда разными путями, заключив сделки, подписав контракты или обменяв часть своей жизни на пачку талинтов. И все же, когда они здесь, стоят друг с другом, и они понимают, о чем мы не говорим… Вот тогда они видят.

– Видят что, сэр?

– Что такое Империя на самом деле, – ухмыльнулся он мне. – Что такое эти стены – некоторым участкам по четыреста лет. Они были построены в те времена, когда ханум еще ходили по этим землям в полной силе. Задуманные, созданные и обслуживаемые древними народами, некоторые из которых были гораздо более странными, чем все, что апоты могли бы придумать сейчас. И с тех пор, как были заложены первые камни, ни один левиафан больше никогда не проходил по Пути титана, никогда не проникал во внутренние уголки земли. И ни один никогда не приближался к Долине ханум. Из-за того, как мы страдаем, трудимся и служим. – Его улыбка стала мечтательной. – Империя – это люди рядом с вами и перед вами. Люди в ботинках, которые поднимаются на стену, занимая посты, которые создали древние. Мы точка опоры, на которой поворачивается остальная Империя. И мы все стали равными и общими в этой службе, а также в ее долгой истории. – Он замолчал. – Хотя, возможно, я излишне чувствителен.

– Я бы сказал, что Талагрею не помешало бы больше чувств, – честно признался я. – Особенно после всего, что мы выяснили, сэр.

– Ха! Но не стоит быть таким официальным. – Улыбка исчезла с его губ. – Я имею в виду, что вы называете свою иммунис по имени.

– Ана... она другая, сэр. Как вы, без сомнения, видели.

– Да, но. – Улыбка исчезла с его лица. – Вы не из моего иялета. Я тоже мог бы стать другим. Вы могли бы называть меня просто Кефей, если хотите.

На его лице появилось странно серьезное выражение, и он посмотрел мне в глаза. Несмотря на теплые слова, он вдруг показался мне ужасно одиноким, стоя там в свете костров, его кудри прилипли к вискам. Я напомнил себе, что нужно держать себя под контролем.

– Не обращайте внимания, – внезапно сказал он. – Возможно, я перегнул палку. Извинения. Нам стоит продолжить, да?

Я кивнул и последовал за ним в ночь.

К тому времени, как мы добрались до района, где жил Суберек, уже совсем стемнело. Как и предполагала Ана, мельница Суберека была одной из многих в этом промышленном районе города, который был набит высокими узкими деревянными сооружениями, построенными рядом с каналами, и все они использовали потоки воды для приведения в действие своих многочисленных колес и механизмов. Все мельницы были очень похожи друг на друга, с конюшнями и большими дверями в задней части для погрузки фургонов. Огромные колеса неподвижно висели, голубые и призрачные в свете звезд. Днем, должно быть, это было веселое зрелище, но сегодня вечером оно было странным и потусторонним.

Строви указал в темноту.

– Вон та, в конце. Это она.

Я внимательно осмотрел мельницу Суберека. Совершенно темная, внутри ни следа света. Стены из папоротниковой бумаги, чистые и толстые, обрамлены столбиками из каменного дерева. Крепкое сооружение, которое должно выдержать самые сильные землетрясения.

– Я постучу, – сказал Строви, когда мы приблизились, – но Легион уполномочил меня войти силой, если я не получу ответа. Так что, если мы не сможем войти, я взломаю дверь, чтобы убедиться, что этот парень все еще жив. В этом есть смысл?

– Да, сэр, – сказал я.

Сияющая улыбка.

– Это должно быть забавно. Я полагаю, что это будет первый раз, когда вы вламываетесь в дом.

Я предпочел не отвечать на этот вопрос.

Строви подошел к входной двери Суберека, высоко подняв фонарь в руке. Когда я последовал за ним, в поле зрения появилась конюшня мельницы. Тени за столбами ограды мерцали и подрагивали в свете фонаря, отчего казалось, что вся темнота вокруг перемещается. Возможно, из-за того, что у меня в крови был клар-чай, но мне это совсем не понравилось.

Строви поднял руку, чтобы постучать, когда я заглянул в конюшню. Но тут я кое-что заметил и перехватил его руку, прежде чем он успел ударить по двери костяшками пальцев.

– Что? – спросил он.

Я кивнул в сторону конюшни, ворота которой были слегка приоткрыты. Затем я указал на другие мельницы, ворота конюшен которых были плотно закрыты.

– Ворота оставлены открытыми, – прошептал я. – Это не кажется правильным.

Строви посмотрел на них, затем на меня. Он кивнул, вытащил меч, и мы вместе подошли к конюшням.

Маленький дворик внутри был совершенно заброшен, ни пони, ни мула, ни свиньи, которые могли бы тащить повозку. Несколько следов навоза, по большей части размокшего от дождей. Я потрогал сено, сложенное в углу, и обнаружил, что оно мягкое и покрыто плесенью. Понюхал и уловил запах плесени. Его привезли, по крайней мере, несколько дней назад.

Я жестом попросил Строви опустить фонарь, и, когда он это сделал, я увидел грязь у наших ног. Увидел множество следов, в основном ботинок, многие из которых были больше моих собственных, но никаких следов копыт, никаких животных. А дождь шел только сегодня и только что, о чем свидетельствовала вода на моей одежде.

Я снова посмотрел на мельницу, размышляя. Изучил окна, гадая, не замечу ли я какого-нибудь движения внутри.

Затем ветер переменился, усилился. Я уловил в воздухе аромат, слабый, но отчетливый. Когда ветер стих, он исчез, но я узнал его: запах гнили и разложения.

Я продолжал смотреть на дом. Я чувствовал, как кровь стучит у меня в ушах, как по спине стекают струйки пота, а деревянный меч, висящий у меня на боку, отяжелел и провис.

В свете фонаря лицо Строви казалось бледным. «Что-то не так», – прошептал он.

Это не было вопросом, но я кивнул. Затем я подкрался к боковой двери, опустился на колени, прижался носом к нижней щели и вдохнул.

Запах смерти был подавляющим – и очень знакомым, после дома Аристан. Мои глаза наполнились слезами, и я приложил все усилия, чтобы не закашляться.

Я отошел от двери и направился к углу конюшни.

Строви последовал за мной, высоко подняв фонарь. «Что это?» – прошептал он.

– Кто-то умер внутри, – тихо сказал я.

Его глаза расширились:

– Святилище… Вы уверены?

– Да, сэр. И в этой конюшне уже несколько дней не было ни одного животного. Однако здесь много отпечатков ботинок. Всего несколько часов назад прошел дождь. Так что они совсем свежие, но мертвое тело внутри – нет.

Строви повернулся к дому, склонив голову набок. Затем он поставил фонарь на землю и закрыл его трубу, погасив свет.

– Они все еще там, – прошептал он. – Так?

Я ничего не сказал.

– Я пойду и приведу патруль Легиона, – сказал он. – Они придут, и мы сможем их поймать.

Я посмотрел на фонарь у наших ног, размышляя. В моем животе начала зарождаться паника.

– Подождите. Откройте фонарь, – сказал я.

– Что? Будь все проклято, они увидят свет!

– Они уже должны были увидеть свет из окон дома. Они уже должны были увидеть, как мы подходим.

– И что?

– Значит, если свет внезапно погас, а они не видели, как он уходил, они будут волноваться и...

Затем открылась боковая дверь, и они вышли.

В ТЕМНОТЕ Я насчитал пятерых, крупных мужчин в легких доспехах, их пряжки и пуговицы поблескивали в тусклом свете – вместе с остриями их мечей, конечно.

Имперские длинные мечи. Яркие и сверкающие. Прекрасно сделанные орудия для быстрого и легкого убийства. Мужчины не издавали ни крика, ни предостережения. Они просто приближались, обнажив мечи.

Строви среагировал намного быстрее меня, быстро подняв оружие в защитную позицию. Напавший на него двинулся вперед, нанося мечом диагональный удар сверху вниз слева направо. Строви отразил удар своим клинком и встал в стойку, а я наблюдал за ним, ожидая, проживет ли доблестный капитан еще хоть секунду. Но тут на меня набросился второй нападавший, его меч был высоко поднят, и все, о чем я мог думать, было острие его клинка.

Я наблюдал за приближением меча, не в силах понять или поверить в происходящее, а затем мои глаза задрожали.

Все замедлилось.

Я прочитал мечи, ступни и положение плеч у всех, кто был рядом со мной. Углы запястий, коленей, бедер. Рукоятки, перекрестья и наклон лезвия меча. Я все это прочитал, все это запечатлел…

А потом меня стали двигать.

Это было единственное слово, которым можно было это описать: не я двигался, а скорее мои мышцы двигали мной, как будто плоть вокруг моего скелета бездумно толкала его.

Я отскочил назад, когда нападавший приблизился, помня о стене конюшни позади меня. Затем я вытащил свой деревянный клинок, поднял его обеими руками и отразил удар нападавшего, высоко подняв правый локоть.

Меч нападавшего должен был разрубить мое тренировочное оружие, но я наклонил его таким образом, что его меч прошел не насквозь, а скорее под углом к нему, как будто пытался срезать лезвие. Это означало, что его меч застрял в моем собственном, попав в ловушку в моем деревянном и свинцовом лезвии. Нападавший удивленно хмыкнул, очевидно, не ожидая такого.