Текст книги "Гладиатрикс"

Автор книги: Рассел Уитфилд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 32 страниц)

XLVI

Бальб велел доставить к себе в приемную шестерку самых здоровенных стражников луда и лично расставил их вдоль стен. Они стояли с равнодушными глазами, непроницаемыми квадратными рожами и держали наготове дубинки, чтобы не допустить каких-либо неожиданностей.

Вскоре в помещение вошел богатырь Катувольк. По обе стороны от него держались женщины. Бальб увидел, что галл счел необходимым заковать обеих в ручные и ножные кандалы, и содрогнулся. Легко было представить, чего стоило этим воительницам пережить подобное унижение.

«Прямо как дети малые! – неслышно вздохнул ланиста. – Разговаривать с ними придется соответствующим образом, потому что детки эти особые. Смертельно опасные».

Он заставил себя улыбнуться.

– Приветствую вас, красавицы, – проговорил ланиста, боясь оказать одной из них честь вперед другой.

Женщины ответили довольно-таки кровожадными взглядами, и он понял, что выбрал верную линию поведения. Бальб положил руки на стол и сплел пальцы.

– Я пригласил сюда сразу вас обеих, потому что у меня есть для вас общий подарок. Кое-что такое, чего вы обе страстно желаете. – Он поднял пергамент, лежащий на столе, и показал его им. – Это послание Секста Юлия Фронтина. Прочесть его вам?

Публику всегда следовало держать в напряжении, и Бальб, давний устроитель зрелищ, не изменил себе даже теперь.

– Прочти, – сказала Лисандра. – А то ведь эта дубина дикая грамоте не обучена.

Сорина зарычала и дернулась было к ней. Катувольк перехватил амазонку и пихнул ее в руки ближайших стражей. Лисандра презрительно хмыкнула вслед.

– Все полностью читать нет нужды.

Бальб вздохнул. Предосторожности Катуволька, увы, оказались вовсе не лишними.

– Как вам обеим известно, Фронтин устраивает игры для высокопоставленного сенатора, приехавшего из Рима. Это великое событие, равного которому наша провинция доселе не знала. – Он сделал паузу, добавляя значимости словам. – Так вот. Во-первых, женские бои впервые не будут проводиться как вспомогательные. Их не только приравняли к мужским, но и выдвинули на главное место. Во-вторых, вы обе не будете участвовать в рядовых поединках. Решено, что ваша схватка увенчает собой зрелище. Вам предстоит драться между собой насмерть при закрытии игр.

Сорина показала в улыбке разом все зубы.

– Погоди, Бальб, – сказала она. – Чтобы позабавить сенатора, следовало бы устроить бой равных. Эта девочка-тростиночка слишком быстро уступит моему клинку. Так случилось с ее любовницей, а потом и с подругой.

Лисандра вспыхнула, ее глаза сузились, но лишь на миг. Бальб мысленно возблагодарил богов за то, что бывшая жрица по-прежнему владела собой, как полагалось спартанке. Уж Сорина-то на ее месте сейчас точно рвалась бы к горлу оскорбительницы. Подумав так, он запоздало подивился той силе ненависти, что звучала в словах амазонки. Ведь она тоже некогда любила Эйрианвен, а теперь упомянула о ее смерти просто ради того, чтобы побольнее задеть Лисандру.

Какая же бездонная пропасть вражды разверзлась между ними!

– Так вот, послушайте меня, вы обе! – Бальб наставил палец сразу на обеих. – Итак, назначен день, когда вы друг до дружки дорветесь. Выйдете на арену и хоть режьте одна другую, хоть ешьте, но прежде даже не думайте! У каждой из вас есть последовательницы. Я требую, чтобы вы соблюдали сдержанность и призвали к тому же своих подруг. Если до или во время игр у нас произойдут какие-либо беспорядки – какие угодно, слышите! – то я буду считать виноватыми именно вас. Тогда я прикажу выколоть вам обеим глаза и продам в рудники. Не думайте, что это пустая угроза. Именно так я с вами и поступлю. Если на играх что-то пойдет не так, то мне и самому впору будет руки на себя наложить. Но прежде я с вами расправлюсь!

Кажется, его грозная речь заставила содрогнуться даже Лисандру. Бальб понял, что рассчитал верно. Гладиатрикс не запугаешь смертью, а вот увечьем, да еще таким…

Вслух он сказал:

– Надеюсь, мы с вами поняли друг друга.

Женщины промолчали. В воздухе витала вполне ощутимая ненависть. Бальб жестом велел им удалиться и решил напомнить Фалько, чтобы в своих разговорах с людьми тот всячески напирал на непримиримое соперничество между Ахиллией и Амазоной.

Скверно, что Фронтин заставил его выставить их на бой до смерти, однако Бальб был деловым человеком. Да, ему предстояло лишиться одной из двух своих лучших гладиатрикс, но кто сказал, что он должен был терять ее даром?

* * *

Лисандра и Сорина, разделенные стражей, молча дошли до учебных площадок.

Лишь там Сорина произнесла:

– Я убью тебя. Так и знай.

Льдисто-синие глаза обдали ее морозом, надменные губы презрительно скривились. Сорина чуть удивилась, не встретив во взгляде спартанки ни ярости, ни страха – вообще никаких чувств. Это был неподвижный взор мраморной статуи.

– Не думаю, – бросила она.

Катувольк снял с нее цепи, и Лисандра ушла, не проронив более ни слова. Сорина стояла и смотрела ей в спину. Спокойствие Лисандры показалось первой воительнице очень зловещим.

Она встряхнулась, отгоняя неприятное чувство. Лисандра не проявила радости по поводу грядущего поединка. Это значило, что у нее кишка оказалась тонка. Она боялась Сорины и скрывала свой страх, делая каменное лицо.

Катувольк освободил ее от оков, и амазонка проговорила со звериной улыбкой:

– Боги наконец-то мне улыбнулись.

– А мне вот кажется, что они над всеми нами смеются, – ответил галл.

Сорина фыркнула.

– Скоро она умрет. Я взрежу этот ходячий гнойник. Возможно, тогда к тебе вернется трезвость суждений. Между нами и такими, как она, не может быть никакой дружбы!

Молодой наставник передернул плечами.

– Может, все будет так, как ты говоришь. – И он двинулся прочь.

Амазонка вполне понимала, что галл говорил неискренне, но ей было все равно. От мысли о поединке у нее за спиной точно выросли крылья.

Она убьет Лисандру посередине арены.

* * *

Спартанка так ни разу и не оглянулась. Она была довольна тем, что сумела неплохо скрыть от Сорины свой восторг. Пусть амазонка побесится. Тем верней проиграет.

Сорина небось этого не поняла, но на самом деле поединок между ними уже начался. Пускай веселится. Все равно одолеет та из них, что будет лучше готова. Лисандра намеревалась одержать победу еще до того, как они со старухой выйдут на песок.

«Разум – главнейшее оружие. Варварам понять этого не дано. Быть может, это оттого, что они вообще вряд ли способны достигать высших уровней восприятия?..

Покамест я пообещаю себе только одно. Я не буду стремиться к быстрой победе. Никаких ударов в горло, никаких попыток скорее оборвать жизнь старой карги. Не-ет, надо будет потянуть время, заставить Сорину страдать так же, как страдали Даная, Эйрианвен и я сама.

Пусть она отправится к своим варварским богам истерзанная, сломленная, изорванная в кровавые клочья».

Лисандра нашла взглядом изваяние Афины, стоявшее по ту сторону учебной площадки, и воздела руки, придавая своим мыслям силу обета.

XLVII

Галикарнас жил предвкушением. Его улицы, и в обычное-то время всегда переполненные, теперь напоминали реки, готовые выплеснуться из берегов. Не осталось стены, на которой не висел бы пергамент, живописующий предстоявшие Траяновы игры. Ожидаемые события были чуть ли не единственным предметом застольных пересудов во всех городских кабаках. Азартные люди бились об заклад на страшные суммы, споря об исходе каждого поединка. Доверенные лица только поспевали принимать деньги. Кто-то должен был безумно обогатиться, кому-то предстояло неизбежное разорение. Ставки делали и завсегдатаи цирка, и едва ли не каждый горожанин, обладавший хоть какими-то средствами.

Гостиницы и постоялые дворы трещали по швам. Кругом карийской столицы вырос палаточный лагерь, который оказался едва ли не обширней самого города. Городская казна пухла как на дрожжах. Ремесленники трудились не покладая рук. Торговцы стекались в Галикарнас со всех сторон света. Повозки с рабами, передвижные кухни с поварами при них, произведения искусства, полчища шлюх с хозяевами и охраной… Чуть ли не все население провинции и сопредельных земель стеклось в Галикарнас, питая надежду урвать хоть крошку от пирога!

Фронтин и сам не без труда верил цифрам, которые показывал ему Диокл.

– Неслыханный доход, господин мой, – кивал невозмутимый письмоводитель. – Даже невзирая на твои траты ради игр будущего года, кубышка полна! Правду сказать, мы годами не видели такого достатка.

Фронтин довольно улыбнулся.

– Замечательно! Ты же помнишь, Диокл, какие сомнения терзали меня в отношении Траяна, но теперь я убедился в том, что его неожиданный приезд только выявил мои лучшие стороны.

– Несомненно, – кивнул бывший раб. – Посему, господин, я позволю себе напомнить, что пора готовиться к выходу. Вряд ли тебе стоит пропускать церемонию открытия игр, особенно после всего, что ты сделал для подготовки этого события.

– Верно подмечено! – Фронтин отставил недопитый кубок с вином. – Как думаешь, мне выйти в военном облачении или тогу надеть?

Вольноотпущенник отступил на шаг, скрестил на груди руки и задумчиво посмотрел на прокуратора.

– Я выбрал бы тогу, господин мой. День обещает быть жарким. Лучше любоваться зрелищем, а не печься в доспехах.

– Да, но если Траян наденет их? Не хочу, чтобы он решил, будто я отвык переносить трудности.

– Если этот сенатор их наденет, господин, значит, он всего лишь глупый мальчишка, который будет валяться в обмороке уже к полудню.

– Хотел бы я на это посмотреть, – проворчал Фронтин. – Мальчик и в самом деле немного честолюбив, но в целом он мне нравится.

– Ты глубоко видишь суть каждого человека, правитель. Так мне позвать рабов, чтобы они облачили тебя?

– Что?.. – спросил Фронтин и спохватился: – Ах да… тога. Распорядись, Диокл. – Он потянулся было за кубком, но вольноотпущенник проворно выхватил чашу почти у него из руки. – Эй! Мое вино!..

– Оно успело прокиснуть, господин, – не моргнув глазом, отозвался Диокл. – Я велю принести свежего. – И удалился с поклоном.

Оба понимали, что никакого вина больше не будет. «Ну и жадина ты, Диокл, – обиженно подумал Фронтин. – В собственном доме уже не допросишься выпить».

* * *

Проход гладиаторов вызвал среди горожан такое же исступление, как и мистерии в честь Диониса. Лисандра успела насмотреться на толпы, сходившие с ума от крови и похоти, но это было нечто особенное даже на ее многоопытный взгляд. Облаченная в алую тунику, она возглавляла процессию, вышагивая бок о бок с Сориной, а по сторонам улицы лезли друг другу на головы приезжие и жители Галикарнаса. Крик стоял такой, что звук обретал плоть и весомо обрушивался на шагающих гладиатрикс.

Все это заставляло Лисандру вспоминать тот свой самый первый раз на арене. Только тогда она была ошеломлена и даже немного робела, теперь же ярость и страсть, пропитавшие воздух, были ей желанны. Она слышала, как выкликали ее имя, и не могла сдержать едва заметной улыбки.

– Сегодня они взывают ко мне, – проговорила она углом рта. – Где твои былые обожатели, Сорина?

– Через четыре луны все они запоют по-другому, спартанка, – с дикарским оскалом отвечала амазонка. – Радуйся, как умеешь, своим последним денькам.

– Будет так, как угодно богам, – ровным голосом сказала Лисандра. – Но все-таки как похоже, что зрители от тебя устали.

– Думай что хочешь! – рявкнула дакийка, и Лисандра вполне удовлетворилась видом толстой жилы, выступившей у нее на лбу.

Отвечать Сорине она не стала, повернулась к толпе и приветственно махнула рукой, породив восторженный рев множества голосов.

* * *

Попав в жилые катакомбы под ареной, спартанка сразу почувствовала перемены.

Для начала ей была предложена отдельная комнатка, поодаль от других эллинок, и она согласилась ее занять. Похоже, и публика, и устроители, и сами подопечные Лисандры успели понять, какая бездна разделяла их и ее. Тому было множество причин, начиная с происхождения и воспитания. Потом появилось войско. Простым воинам следует оказывать уважение полководцу! Девушка собиралась брать пример с великого Александра, делить тяготы и испытания со своими людьми, но все же оставаться хоть на ступеньку, а выше.

Они по-прежнему не могли без нее обойтись. Фиба, к примеру, успела стать предводительницей хоть куда, но Лисандра слишком хорошо представляла себе ограниченность коринфянки. Да, та многому научилась у нее, но можно ли было равнять навыки этой девчонки и целую жизнь военного опыта, доставшуюся самой Лисандре?

– Ты ее обязательно победишь, – сказала ей Фиба на пиру, устроенном в первый же вечер.

– Обязательно, – кивнула Лисандра. – Нет, ты только посмотри на нее! – Она презрительно ткнула подбородком в ту сторону, где сидели варварки. – По обыкновению напивается, как свинья!

– А я вот думаю, не последовать ли ее примеру, – сказала Фиба, поглядывая на кувшин с вином. – Мне предстоит драться только через несколько дней.

Лисандра хотела было одернуть ее, ибо очень не одобряла пьянство, но резкая отповедь так и не сорвалась с ее языка. На нее смотрели подопечные, и Лисандра принудила себя улыбнуться.

– Верно, Фиба. Так порадуйся жизни вместе с подругами. – Она обвела взглядом стол. – Как старыми, так и новыми.

Перед ней было полно свежих лиц. Замена павшим.

– А сама ты разве не поднимешь с нами кубок, Лисандра? – подала голос одна из новых девушек, прелестная уроженка Аргоса по имени Елена. – Выпьем за полководца!

Лисандра сощурилась, припоминая, кем та была в войске. Ну конечно. Елена стояла в фаланге, и Фиба неплохо отзывалась о ней.

– Ну что ж, отчего не опрокинуть чашу-другую, – наконец проговорила Лисандра. – Пусть пьют все, кроме тех новичков, кому завтра сражаться! Им надо оставаться трезвыми и не терять бдительности! Передайте это остальным.

Елена тотчас вскочила и побежала от одного стола к другому, разнося эллинкам приказ Лисандры. Кто-то заворчал, кто-то скорчил рожу. Лисандра отметила, что в целом девушки выглядели немного пришибленными. Они долго и старательно готовились к поединкам, но мысль о том, что скоро им предстояло сражаться и умирать для потехи толпы, внушала эллинкам страх. Лисандра невольно вспомнила Данаю, какой та была в самом начале, и опечаленно опустила глаза.

– Что с тобой? – тихо спросила Фиба, от которой не укрылась перемена в ее настроении.

– Я подумала о Данае, – так же тихо отозвалась Лисандра. – Она была так похожа на них. – Спартанка кивнула на новеньких.

– Все мы были такими.

Фиба осушила кубок и поправилась:

– Большинство из нас, я хотела сказать.

Лисандра великодушно простила ей оговорку.

– А вот Елена, по-моему, не особенно переживает, – сказала она.

– Славная девчушка, – кивнула Фиба. – Молоток, как у нас говорят. Знает свое место в строю, выполняет все приказы быстро и четко. Тит отметил, что она одной из первых была готова для арены. Есть в ней эта жилка. Новенькие в большинстве своем уже неплохо подходят для боя в строю, но пока еще не особенно годятся сюда. – Фиба обвела рукой цирк.

– Вот именно, – кивнула Лисандра. – Есть разница в подготовке солдата и гладиатрикс. Немногие из нас способны и на то и на другое.

Фиба нахмурилась.

– Лисандра, ну не всем же дано быть вроде тебя.

– Не всем, – подтвердила спартанка. – Но я не только о себе говорю, Фиба. Ты по-настоящему здорово управляешься со своим отрядом и в поединках хорошо дерешься. Отменно даже!

Фиба чуть не подавилась вином.

– Ты правда так думаешь?..

– Да. Если бы дело обстояло иначе, то я не упражнялась бы вместе с тобой.

– Я… – Фиба не находила слов. – Спасибо, Лисандра.

Спартанка поднялась на ноги и поставила кубок.

– Веселитесь, – сказала она и пошла прочь. Полезно все же бывает вовремя похвалить человека. Это придает ему уверенности в собственных силах и лишний раз напоминает о ее роли предводителя.

Вот так, занятая приятными мыслями, она шла к своей комнатке.

Девушка еще не успела как следует запомнить ее местоположение в путанице коридоров. Несколько раз Лисандра сворачивала не туда и в конце концов заблудилась. Раздражаясь, она брела непонятно куда, пытаясь найти хоть какое-то знакомое место.

Когда ее ноздрей коснулась мерзкая вонь, Лисандра сообразила, что оказалась возле тюрьмы, где содержались преступники, приговоренные к смерти. Обреченных мятежников и воров держали в совершенно невозможных условиях. Они питались помоями и сидели среди собственного дерьма, дожидаясь неминуемой смерти.

«Поделом им! – сказала себе Лисандра, ибо это были сущие человеческие отбросы. – Законы пишутся для того, чтобы их исполняли».

Идя мимо, она невольно покосилась сквозь решетку внутрь одного вонючего закутка, и ее сердце мгновенно взлетело к самому горлу.

Там, скорчившись на голом полу, спал в углу Нестасен.

XLVIII

– Ты совершенно уверена, что это был он?..

Бальб пребывал в весьма дурном расположении духа. Никос, его помощник, поднял хозяина ни свет ни заря лишь оттого, что Лисандра, мол, требовала встречи с ним. Наспех одеваясь, ланиста раздраженно бормотал что-то о зарвавшихся бойцах, склонных забывать свое место. Может, следовало напомнить спартанке, кто здесь хозяин?..

Но стоило Лисандре поведать ему о сделанном накануне открытии, как с Бальба слетел весь сон.

– Ты уверена?

– Естественно! – отрезала она.

– Так!.. – Бальб стиснул пальцами переносицу. – Хорошо. Значит, он сидит среди приговоренных. Если хочешь, я устрою, чтобы его убили прямо сегодня. Полагаю, ты с удовольствием на это посмотришь.

Ледяной взгляд спартанки ввинтился ему в зрачки.

– Я хочу сама с ним покончить, – сказала она.

– Вполне понимаю, – проворчал Бальб. – Я позабочусь об этом. Полагаю, нам не откажут. Более того! – Тут он даже воодушевился. – Публике наверняка понравится. Связанный насильник, обретающий наказание от рук своей жертвы…

– Похоже, Бальб, ты не вполне понял меня. Я хочу не расправы над связанным. Я собираюсь драться с ним и убить.

Луций недоуменно вскинул глаза, но тотчас понял, что спартанка говорила абсолютно серьезно.

– Но это неслыханно, – проговорил он. – Ты очень хороший боец, но всего лишь женщина! Нестасен, как бы плохо ему ни пришлось, живьем тебя съест!

Спартанка подняла бровь.

– Полагаю, ты заблуждаешься. Я должна драться против него!

– Лисандра! – вздохнул Бальб. – От тебя теперь столько зависит! Ты хочешь, чтобы я позволил тебе драться с мужчиной? Ваш поединок с Сориной – гвоздь всего происходящего. Если тебя убьют…

Он в отчаянии развел руками.

– Но мне необходим этот бой!

Лисандра хлопнула ладонями по столу. Ланиста чуть не подпрыгнул от неожиданности, постепенно начиная сердиться. Что за поведение, в конце-то концов?..

Потом он вскинул глаза, увидел ее лицо, и его гнев мгновенно утих. Бледноватые щеки спартанки раскраснелись, но вовсе не от бессильного раздражения. По ним текли слезы.

– Тебе не понять, – проговорила она. – Унижение, боль, ярость… Я же заново переживаю все это каждую ночь, вижу тот закуток, где сидела в цепях! Они ворвались… эти мужчины… их тела… Бальб, тебе не уразуметь, что это за пытка.

– Лисандра!

Бальб полез было из-за стола, чтобы утешить девушку, но вовремя передумал и просто сказал:

– Понимаю, это было ужасно.

– Я непременно должна выйти против него, – повторила она. – Я больше не могу носить это внутри. Стоило мне увидеть его, и все всколыхнулось! Его лицо так и стоит у меня перед глазами. Эта туша вдавливает меня в пол. – Спартанка досадливо смахнула влагу со щек. – Я чувствую, как он снова рвет мое тело! Вонючий скот! – Она мотнула головой, силясь взять себя в руки. – Я должна заставить его почувствовать то, что чувствовала сама. Пусть страдает, как я страдала. Я должна его победить и освободиться от него наконец.

«Деньги! Подумай о деньгах!.. – мысленно увещевал себя Бальб. – Не давай голоса сердцу, помни о том, что перед тобой лишь дорогостоящее вложение. Кроме того, Лисандре нипочем не выстоять против Нестасена».

– Я хорошо понимаю, что ты чувствуешь, – сказал он вслух. – Но женщина еще никогда не выходила на арену против мужчины. Это просто неправильно!

– Несправедливо? Неправильно? – закричала она. – А насиловать меня в углу во все дырки, это правильно было?!

Бальба невольно покоробил такой подбор слов.

– Ни в коем случае, – сказал он. – Но давай представим, что я дал согласие и ты проиграла. Как тебе понравится умереть с мыслью о том, что твой насильник снова восторжествовал?

– Все равно, – ответила она. – Это мой выбор. Пожалуйста, Бальб!

«Пожалуйста». Луций чуть не свалился со стула. Она сказала «пожалуйста». Он только тут осознал, что ничего подобного от нее не слыхал. Прежде была лишь спартанская гордыня, сплошные требования, истерики и угрозы. Просьб он что-то не припоминал.

Ланиста даже чуть тряхнул головой, словно для того, чтобы взглянуть на нее свежим взглядом, не замутненным привычкой. Какая-такая еще Лисандра Спартанская?.. Перед ним была его собственность. Кусок мяса для удовлетворения аппетитов арены. Товар, который он выгодно продавал. Разве не так?

«Ох, староват я становлюсь, – сказал себе Бальб. – Душой болеть начинаю за каждую девку. Совсем размяк. Вот и в Лисандре этой не могу видеть просто рабыню, живую вещь. Что это со мной происходит? Сперва у Сорины на поводу пошел, потом – у прекрасной Эйрианвен, теперь эта вредная спартанка. Лет десять назад они с такими выходками у меня живенько на невольничий рынок угодили бы. Рука бы не дрогнула. А теперь?»

От себя-то правды не скроешь. Ему было больно видеть слезы этой гордячки. Чтобы Лисандра да вдруг плакала, а он, прожженный ланиста, об этом переживал?

Бальб прикрыл глаза. Кто мог предвидеть подобное?..

Нет, право, что за бессмыслица. И что с того, что она рисковала жизнью на арене, дабы принести ему прибыль. Это было в порядке вещей. Отправлять ее в лапы Нестасену на верную смерть Бальб нипочем не хотел.

– Этого никто еще ни разу не делал, – сказал он погодя. – Публика такого не примет.

– Еще как примет, – со всей убежденностью ответила Лисандра. – Бальб, они уже считают женские бои основным зрелищем. А чем хуже смешанный бой?

– Но так не делается, – возразил он. – Женщины и мужчины бьются раздельно. Так тому и следует быть.

– А ты о деньгах подумай, – внезапно проговорила она.

– О каких еще деньгах?.. – нахмурился Бальб.

«Нет уж, я не позволю спартанке вертеть собой, как это делала Сорина».

– Вообрази, какие будут делаться ставки, – сказала Лисандра. – Наверняка все против меня. Когда я побью Нестасена, у тебя в руках окажется целое состояние. Прикинь, как выгодно можно будет представить этот бой! «Жрица-воительница получает возможность совершить возмездие над похитителем ее чести!»

А ведь девчонка была права. Бальб ощутил, как поколебалась его недавняя уверенность.

– Ты хочешь, чтобы весь город обсуждал твое изнасилование? – спросил он. – Неужели отмщение стоит того?..

– Пусть твои устроители распишут его какими угодно красками. Мне все равно. – Лисандра выпрямилась, ее лицо снова стало непроницаемым и холодным. – Ты сам никогда не дрался на арене, Бальб, но среди зрителей сидел, стало быть, знаешь, какая похоть двигает эти игры. Это же правда, пусть низкая и некрасивая. Или ты думаешь, я не слышу, какие слова мне кричат из толпы? Боги!.. – Она воздела руки. – Мы же выходим драться полуголыми, а то и совсем нагишом! Для чего, спрашивается? Для проворства движений?.. – Спартанка растянула губы в жестокой ухмылке. – Или для того, чтобы кто-то мог заглядывать нам между ног, пока мы бьемся за свою жизнь? Они видят наши лица, когда мы гибнем или побеждаем, и заходятся в экстазе. Для них это словно соитие!

Вот тут она попала в самую точку. По своему обыкновению, воительница обрисовала дело самым раздражающим образом, но суть от этого не менялась. Богатеи, жаждавшие переспать с гладиатрикс, сулили Бальбу баснословные суммы, которые он неизменно отвергал, ибо не желал опуститься до уровня какого-нибудь поставщика шлюх. Он один-единственный раз уступил Фронтину, когда тот потребовал к себе Лисандру. Правда, оказалось, что у старика на уме была отнюдь не постель, но сам-то Луций тогда в первую голову подумал о стыдном.

Ланиста принял решение.

– Я дам согласие, Лисандра, – проговорил он и увидел, как ее отпустило страшное напряжение, а глаза загорелись сумасшедшим восторгом. – Но хочу, чтобы ты знала вот что. Лично я не буду делать на этот бой никаких ставок.

– Почему? – удивилась она.

– Потому что… – Бальбу не сразу удалось облечь в слова владевшее им чувство. – Потому что ты решила встать за правое дело. Я не позволю себе наживаться на твоем бесчестье. Да, было время, когда я сделал бы это не задумываясь, но теперь… Помни только, что я разорюсь, если ты проиграешь, – добавил он с улыбкой.

Лисандра вскинула подбородок.

– Луций Бальб, я не проиграю.

* * *

– Эта сучка готова как угодно собой торговать, лишь бы толпа ее не забыла! – возмущалась Сорина.

Весть о грядущем поединке Лисандры и Нестасена разлетелась по жилищам гладиатрикс со скоростью морового поветрия. Ни о чем ином в казематах под ареной попросту не говорили. Сорина, не в силах ничему помешать, металась по своему покою, точно бешеная тигрица.

– А как поступила бы ты на ее месте? Ну, будь у тебя такая возможность?

Верная Тевта, как обычно, пыталась взывать к голосу разума, но амазонка ничего не желала слушать.

– Для начала я нипочем не позволила бы себя изнасиловать! – выкрикнула она. – Девчонка сама напросилась! Я думаю, она безотчетно хотела его, вот и дразнила!

– Сорина!..

– А сейчас она просто хочет покруче мне насолить. Эта спартанка не даст мне убить себя, предпочитая погибнуть от рук мужчины – ах, что за честь! Толпа запомнит ее великую храбрость, а я не смогу отомстить ей и останусь ни с чем!..

Тевта поднялась и успокаивающе взяла ее за плечо.

– Но она может выиграть. Разве ты сама не убивала мужчин?

Сорина сбросила ее руку.

– Тогда было по-другому! Я убивала их в битве, в неразберихе. Но здесь ей не победить! – Она ткнула пальцем вверх, где располагалась арена. – Ты же видела его, Тевта! Ты помнишь, как невероятно он силен! Не-ет, спартанка намеренно лезет смерти в зубы, чтобы я с носом осталась.

Раздался осторожный стук, и дверь отворилась. На пороге, держа поднос со сладостями и вином, стояла Вария.

– Перекусите, пожалуйста, – сказала девочка.

– Вон! Вон отсюда! – Сорина, найдя выход своей ярости, сорвалась на визг.

– Но мне приказали…

Сорина замахнулась, Тевта успела вклиниться между ними и проворно выхватила поднос у Варии из рук.

– Ступай, – шепнула она.

Перепуганная Вария умчалась прочь со всех ног, а Тевта поставила поднос на столик.

– Нет нужды вымещать на ней зло. Лучше успокойся. Мы все равно ничего не можем поделать. – Она попробовала вино и облизала губы. – Бальб расщедрился. Выпей, Сорина!

Тевта приглашающе похлопала по скамье рядом с собой.

Сорина села. Ее еще трясло от так и не выплеснутого гнева. Она схватила кувшин и принялась пить прямо из горлышка. Алая жидкость потекла у нее по подбородку.

Подруга внимательно следила за тем, как она глотала вино.

– Так-то лучше, – сказала она, когда Сорина утерла рот. – Полегчало?

– Если бы не эта тварь, то Эйрианвен была бы жива. Ненавижу!..

Тевта вздохнула.

– Догадываюсь. Но не позволяй ненависти разрушить себя, Сорина. Как бы ни обернулось дело, Лисандра умрет. Ты увидишь ее бездыханное тело. Боги примут жертву, невзирая на способ ее заклания. – Она осторожно коснулась бедра Сорины. – Давай на время выкинем Лисандру из наших помыслов и сердец.

Амазонка откинулась на лежанке и распахнула ноги. Тевта опустилась на колени, ее язык начал нежную и восхитительную игру. Сорина запустила руку ей в волосы и вдруг грубо рванула к себе.

– Мне не нужна любовь!.. – прошипела она. – Дай мне облегчение!..

* * *

Вария бежала хитросплетениями коридоров, стараясь не натолкнуться на гладиатрикс, спешащих по своим делам. Она была счастлива, как никогда прежде. Девочка в самый первый раз попала на игры и вообще выбралась за пределы луда. Более того, ей позволили прислуживать Лисандре и остальным эллинкам.

Лисандра еще не вернулась к себе. Не было ее и у других женщин. Вария пустилась на поиски и обнаружила спартанку на разминочной площадке. Та сошлась в учебной схватке с Катувольком. Девочка знала, что вмешиваться было нельзя. Желая что-то сделать, она приготовила кувшин воды для своей госпожи и уселась ждать. Как сладостно в применении к Лисандре звучали эти слова – «моя госпожа»!

Спартанка нападала и защищалась, двигаясь со скоростью рассерженной змеи. Варию оторопь брала от зрелища подобной силы и быстроты. Никто не победит госпожу. Даже Нестасен. Катувольк отбивался длинной палкой, обрезанной по длине варварского меча, Лисандра действовала двумя деревянными клинками, готовясь к поединку в качестве димахайры.

– Он больше и сильней, – тяжело дыша, повторял Катувольк. – Побеждай за счет быстроты. Ты должна стать быстрей, чем когда-либо.

Лисандра молча кивнула. Взгляд, лишенный выражения, был устремлен на соперника. Катувольк рявкнул и метнулся вперед. Его меч со свистом размазался в воздухе, ища тело гибкой спартанки. Лисандра ушла в сторону и назад, но галл наседал. Свист меча прерывался коротким стуком дерева о дерево – Лисандра отбивала удары.

– Нет! – заорал на нее Катувольк. – Не так! Уклоняйся!

– Не смогу я от него без конца бегать! – огрызнулась Лисандра. – Рано или поздно у нас все равно дойдет до рукопашной!

Катувольк бросил палку.

– Только после того, когда ты его начисто измотаешь. Так, чтобы руки поднять не мог. Иначе он тебя вмиг заломает!

– Все уши прожужжал, – сказала Лисандра. – С самого утра только это и слышу!

– Да потому, что это святая правда! – взорвался наставник. – Если тебе понадобилось вляпаться в подобную глупость, так постарайся хоть выжить! Для этого ты должна держать дистанцию и понемногу разбирать его на кусочки!

– Глупость, говоришь? – Лисандра вскинула бровь. – По-твоему, искать отмщения глупо?

– Нет, я не о том, – пробормотал Катувольк.

Вот ведь девка! Ей мало что было известно об обычаях пограничных племен, но она и эту малость использовала, чтобы его уколоть.

– Месть – дело святое. Я о способе, который ты выбрала! Мы могли бы устроить…

– Нет, – перебила Лисандра. – Он должен умереть перед зрителями. От моей руки. Так, чтобы смерть стала для него унижением.

Катувольк безнадежно вздохнул и подобрал палку.

– Ладно, – сказал он. – Продолжим.

Лисандра зло улыбнулась и приняла боевую стойку.

* * *

Эти учебные бои заставляли спартанку отдавать все, на что она была способна. Катувольк оказался очень искусным и невероятно сильным бойцом. Стоило ей попытаться развить захваченное было преимущество, как он просто наваливался на нее корпусом и сносил с ног. Лисандра бесилась, негодовала, но в то же время понимала, насколько правильно поступал галл. Пока она не научится противостоять ему, о Нестасене можно не помышлять.