355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Рассел Уитфилд » Гладиатрикс » Текст книги (страница 7)
Гладиатрикс
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 23:20

Текст книги "Гладиатрикс"


Автор книги: Рассел Уитфилд



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц)

XII

Бальб велел рабу разбудить его утром следующего дня, еще перед рассветом, и заварить горячего мятного питья. Только это обычно и помогало ланисте более или менее достойно встречать наступающий день. Увы, даже бодрящий напиток не мог скрасить подъема в такую богопротивную рань. Бальб медленно потягивал горячую ароматную жидкость, машинально перебирая пальцами золотые кудри спящего Эроса.

Разбуженный прикосновением, юноша пошевелился и открыл заспанные глаза.

– Тебе в самом деле надо ехать туда? – пробормотал он сонно.

– Дела, дела. – Бальб вздохнул и ласково пояснил: – Мне требуется побывать в Галикарнасе, а ты, как я знаю, терпеть не можешь лошадей. Не горюй, я ненадолго.

– Смотри не застревай там.

Рука Эроса скользнула под хлопчатой простыней, погладила ляжку ланисты и неторопливо поползла к ее внутренней стороне.

– Помни о том, чего будешь лишен.

Бальб ощутил, как его плоть отзывается на прикосновение, и хихикнул.

– У меня там назначены встречи, – сказал он и отодвинул напиток. – Мне нужно немедленно…

– А мне кажется, тебе немедленно нужно кое-что другое. – И Эрос нырнул под простыню с головой.

Бальб вздохнул, улыбнулся и отдался восхитительному теплу мягких губ Эроса. Дела подождут. Времени у него было еще полно.

* * *

Дорога до Галикарнаса заняла у Бальба и его телохранителей полных полтора дня. К концу этого срока ланиста успел-таки порядком устать от верховой езды. Но он не роптал. Дорога со всеми ее тяготами даже нравилась Бальбу. Он находил, что периодические вылазки за пределы гладиаторской школы с ее безопасностью и удобством должным образом разгоняли кровь и приятно бодрили его.

К тому же Бальбу был по душе этот город. Пока его охрана ставила лошадей в стойла, он с любовью вспоминал свои первые шаги в Галикарнасе, где ему было суждено стать столь знаменитым. Он получил небольшое наследство и сумел по-умному вложить его, став совладельцем маленькой, но неплохо работавшей гладиаторской школы во внутреннем городе. Однажды ступив на этот путь, он уже не оглядывался и ни о чем не жалел.

«Надо будет сделать приношение на алтарь моей доброй покровительницы Фортуны!» – сказал он себе.

Право же, отчего лишний раз не почтить ту богиню, которая все эти годы так милостиво приглядывала за ним во всех делах.

Пристроив лошадей, Бальб со спутниками отправились в недорогую и приличную таверну на окраине города. Дела вершить всегда лучше на сытый желудок. А дел было много. Оплата счетов, закупка припасов и еще разные мелочи, исчислявшиеся дюжинами. Конечно, Бальб мог бы раздать поручения своим людям, но он предпочитал делать сам все, что только мог. Ланиста привык гордиться своей проницательностью и деловой хваткой. Он не уставал поминать добрым словом покровительницу Фортуну, но отчетливо понимал, что залогом его успеха все-таки оставались упорная работа и привычка самолично вникать во все детали.

Дела заняли несколько часов. Лишь после полудня Бальб смог вздохнуть с облегчением и решил доставить себе удовольствие, посетив одну из публичных бань Галикарнаса, отличавшихся отменным качеством. Он шел по улицам, запруженным народом, и наслаждался разноязыкой суетой большого шумного города. Многие люди, равные ему по положению в обществе, предпочли бы передвигаться по городу в паланкине, но только не Бальб! Он не для того выбрался сюда, чтобы отгораживаться от галикарнасского многоголосия занавесками и стенами переносной деревянной коробки. Не говоря уже о том, что его, успешного ланисту, на улицах время от времени узнавали и приветствовали. Этого он тоже лишаться ни в коем случае не хотел…

Как обычно, народу в банях хватало, но не сказать чтобы слишком. Бальбу нравилось пользоваться дополнительными изысками, которые, по его мнению, вполне стоили затраченных денег. Иногда ему приходилось быть экономным, но порой можно было и позволить себе некоторые излишества.

«Что толку в богатстве, если оно не приносит тебе удовольствия?» – подумал он, нежась в восхитительно теплой воде.

Ланиста даже прикрыл глаза, наслаждаясь влажным ароматом воздуха.

Чей-то голос нарушил его блаженное расслабление:

– Приветствую тебя, Луций Бальб.

Ланиста тотчас узнал этот голос и сразу открыл глаза.

– Септим Фалько! – улыбнулся он в ответ. – Привет и тебе.

Фалько был совсем молодым мужчиной. Он не достиг еще и тридцатилетия, но, как и сам Бальб, весьма рано добился успеха в жизни. Их связывали давние деловые отношения. Беззаботный с виду молодой человек пользовался в Галикарнасе немалой известностью.

– Ты здесь по делам? – спросил Фалько. – Или надумал развеяться?

– Всего понемногу, как обычно, – ответил Бальб. – Есть у тебя что-нибудь для меня?

– Конечно, Бальб, а как же иначе. Ты, наверное, рад будешь услышать, что Эсхил снова пытается войти в правительство, на сей раз в качестве эдила [3]3
  Эдил – должностное лицо в Риме и провинциях, занимающееся организацией народных зрелищ, городским благоустройством, надзором за общественными зданиями, полицейским надзором и регулированием продовольственного снабжения. ( Прим. ред.)


[Закрыть]
.

Бальб хмыкнул. Эсхил, толстый малоазийский грек, богач, не слишком отмеченный здравым смыслом, без конца пытался взобраться по политической лестнице. Это продолжалось уже столько лет, что Бальб даже не помнил, с чего все началось, да и вспоминать не трудился. Важно было лишь то, что непременной частью политического продвижения было устройство зрелищных игр, дабы заручиться голосами плебса. К большому несчастью для Эсхила, народ с большим удовольствием посещал игры, организованные им, но упорно отказывался считать его сколько-нибудь серьезным претендентом на мало-мальски значимый пост. Эсхил был страстным любителем женских поединков и постоянно устраивал их на своих играх. Бальб являлся его любимым поставщиком девушек-гладиаторов.

Если на сей раз Эсхилу повезет и он окажется в должности эдила, то будет не только надзирать за общественными работами, но и станет выделять средства на проведение всех игр в провинции.

– Добрые новости, – кивнул ланиста. – Добрые для нас всех.

– Так-то оно так, – прозвучало в ответ. – Вот только нынче этот толстяк решил расстегнуть кошелек и нанять для обеспечения женских боев другого ланисту. Он, понимаешь ли, решил как следует угодить плебсу, стравив на арене две разные школы.

– Что за чушь! – возмутился Бальб. – Мои воительницы, кажется, его ни разу еще не подводили.

– Конечно, конечно, – с готовностью закивал Фалько. – Он всего лишь хочет как следует заинтересовать толпу представлением, и вряд ли стоит его за это винить. Ты же сам знаешь, как быстро пресыщается зритель. Согласись, две группы женщин вдобавок к мужским боям, это получится уже четыре школы.

Бальб задумался над услышанным. С одной стороны, к нему проявили обидное неуважение, с другой – ну не отказываться же от участия в намечавшихся играх. Его гордость и не такое может стерпеть, лишь бы не иссяк денежный ручеек, бегущий в кошель.

– Я так понимаю, Луций, ты недавно приобрел немало новеньких, – продолжал Фалько.

Он, как всегда, знал все обо всех.

– Ну и как они? Хорошо ли продвигается обучение?

– Превыше всяких похвал, – ответил ланиста.

Некоторые девушки, приобретенные недавно, разочаровали его, но Бальб не собирался показывать виду. У него всегда все было великолепно.

– Ты ведь знаешь, что я неплохо умею выбирать товар. Последняя партия – вовсе не исключение.

– Да, я видел ту твою новенькую на последних играх Фронтина. – Фалько хищно, по-кошачьи, прищурился. – Ту… димахайру. Она весьма меня впечатлила.

– А-а, ты об этой. – Бальб улыбнулся, глядя на молодого собеседника. – Опасная штучка. Она, между прочим, из Греции.

Он помедлил и добавил, наслаждаясь эффектом:

– И не откуда-нибудь, а из Спарты.

– Вот это да!

У Фалько загорелись глаза. Как многие римляне, он был зачарован сказаниями о славном прошлом Спарты, в особенности о подвиге трехсот легендарных соратников царя Леонида. Вероятно, воображение уже рисовало ему, каким образом использовать происхождение молодой гладиатрикс, дабы произвести наилучшее – а стало быть, наиболее выгодное – впечатление на толпу.

Вслух же он сказал:

– На этом можно сыграть, чтобы привлечь к ней побольше интереса.

– Я тоже думал об этом, – кивнул Бальб, радуясь про себя, что Лисандра привлекла внимание Фалько.

Конечно же, он не собирался ни под каким видом рассказывать о последних неудачах спартанки.

– Пустим в ход все, что угодно, лишь бы люди пришли взглянуть на нее. Толпа иногда весьма неблагосклонно принимает новых бойцов.

– Это ты мне рассказываешь? – вздохнул Фалько и напустил на себя вид человека, поистине уставшего от этого мира. – Да, нелегкая это работа – держаться на шаг впереди, предвосхищая возможные пожелания толпы. Что ни игры, им непременно подавай что-нибудь новенькое.

– Фалько, мне пора, – сказал Бальб, сожалея, что не имеет возможности понежиться еще, а заодно и продолжить этот полезный разговор. – Дел по горло, право. Так ты держи ухо востро насчет этих игр, затеянных Эсхилом, договорились?

– Конечно, друг мой. Если он выложит деньги, то я устрою зрелище, которое этот город не скоро забудет. Может, Эсхил еще и в эдилы после этих игр попадет.

– Вот уж в этом позволь усомниться, – хохотнул Бальб и выбрался из бассейна.

Несмотря на то, что они с Фальком напропалую лгали друг дружке и не упускали возможности урвать один у другого толику прибыли, молодой устроитель игр искренне нравился Бальбу.

– Береги себя, Фалько! – И ланиста приложил палец ко лбу.

– Да ты же меня знаешь, Луций, – рассмеялся тот в ответ и бросился в воду. – Я только этим и занимаюсь.

* * *

Бальб покинул здание бань, имея перед собой определенную цель. При каждом посещении города он старался сочетать приятное с полезным. Обычные дела были завершены ранее. Теперь он направлялся в квартал, где жили греки. В Галикарнасе хватало малоазийских эллинов, однако пригород, куда двигался ланиста, был известен как место обитания выходцев из так называемой старой страны.

Бальб углублялся в этот квартал и не мог стереть улыбку с лица. Юношей он сподобился побывать в Афинах и теперь немедленно заметил, что перед ним был самый настоящий кусочек Греции. Куда-то пропали привычные римлянину тоги, их сменили хитоны. Вместо гладко выбритых подбородков он видел бороды греческого образца – умащенные маслом и завитые. Ну и конечно, на каждом углу происходил оживленный диспут. Где-то обсуждались философские воззрения, в других местах люди спорили о политике.

Бальб остановился возле уличного торговца, чтобы насладиться чашей вина. Тот в типично греческой манере попытался его обсчитать, но ланиста пресек его поползновения и отчитал наглеца на его родном языке, причем с безупречным выговором.

– А я думал, ты пришел на диковины поглазеть, – оправдывался виноторговец.

– Боюсь, ты ошибся, приятель, – весело ответил Бальб. – Скажи-ка мне лучше, нет ли где поблизости храма Афины?

– Афины?..

Торговец почесал ухо, пересчитал сдачу в ладони и ответил:

– Вы, римляне, по-моему, называете ее Минервой?.. Ну, у той есть храм в городе.

Ответ оказался не особенно любезным, но Бальб не обиделся. Нелюбовь греков к иноплеменникам была общеизвестна. Она даже обозначалась особым словом: «ксенофобия», то бишь боязнь чужаков.

– Я обещал одному греку…

Ланиста запнулся и поправился, зная, что эти люди предпочитали иное название:

– Да, своему другу эллину, что сделаю от его имени приношение, когда окажусь в городе, – соврал он не моргнув. – Мой друг очень просил совершить его именно в эллинском храме богини.

Виноторговец некоторое время молчал, меряя Бальба глазами.

– Ну что ж, – проговорил он наконец. – Храм у нас есть. Там, дальше по улице. Не очень большой, правда. Скорее просто маленькая святыня.

Он подробно объяснил Бальбу, как туда пройти. Ланиста отблагодарил его монеткой, которая исчезла со сверхъестественной быстротой.

* * *

Бальб отыскал святыню без большого труда. Здание оказалось совсем небольшим, но очень красивым, поскольку строили его архитекторы-греки. Бальб помедлил у входа, давая глазам привыкнуть к царившему внутри полумраку, потом вошел.

Под сводами храма курился дымок благовоний, отчего гостю казалось, будто солнечная улица осталась где-то в другом мире. По ту сторону помещения Бальб увидел алтарь, а за ним – высокую статую Афины, изваянной во всей красе, в воинских доспехах и шлеме. Сразу было видно, кому посвящен храм, и Бальб почтительно наклонил голову. Как и большинство римлян, ланиста был человеком здравомыслящим и по этой причине уважительно относился к чужеземным религиям.

– Чем тебе помочь, брат мой?

Бальб вскинул глаза и заметил мужчину, выходившего из-за статуи. Движения жреца дышали уверенной грацией, руки и грудь бугрились мышцами. Такое вот духовное лицо, больше похожее на атлета.

– Ты здесь верховный жрец? – приглушая голос, поинтересовался Бальб.

Ему всегда казалось неправильным говорить громко в местах поклонения и молитвы.

Жесткое лицо грека неожиданно озарилось улыбкой.

– Я здесь – единственный жрец, брат, значит, можно выразиться и так. Боюсь только, в Афинах могут здорово рассердиться, вздумай я присвоить себе столь высокий титул!

– Это верно! – Бальб ответил улыбкой на улыбку, радуясь дружелюбию жреца. – Где мы могли бы переговорить? Видишь ли, у меня есть кое-какие затруднения, которые, как мне кажется, ты мог бы для меня прояснить.

– Конечно. – Жрец пригласил Бальба следовать за собой.

Ланиста обошел статую богини и позади нее увидел несколько ступенек, спускавшихся к небольшой двери.

– Здесь у нас комнатка, предназначенная как раз для подобных бесед, – пояснил служитель Афины, отпирая дверь. – Ты же понимаешь, люди приходят к жрецу, если полагают, что никому другому не могут открыться.

Приемная храма оказалась невелика и очень удобна. Там стояли ложа для отдыха, а между ними – столик с фруктами и кувшином разбавленного вина.

– Меня зовут Телемах, – усаживаясь, сказал жрец.

Бальб тоже представился. В Галикарнасе он был человеком известным. Может, жрец и слышал о нем, но ничем этого не показал.

– Так чем же я могу помочь тебе, Луций Бальб? Желаешь ли ты посоветоваться с богиней? Попросить помощи свыше?..

Бальб налил себе и жрецу немного вина.

– Не совсем, – проговорил он. – Скажи мне, брат, слышал ли ты о храме Афины, что в Спарте?

Телемах внезапно расхохотался. Прозвучало это так неожиданно, что Бальб невольно плеснул вином себе прямо на тогу.

– Еще как слышал, – через мгновение ответил жрец. – Вот уж воистину странное место! Почему ты спрашиваешь о нем?

Бальб не был бы успешным деловым человеком, если бы не знал, где и когда бывает необходимо солгать. Скажем так, иногда следует метать кости честно, иногда же – не смухлюешь, не выиграешь. Так вот, ланиста нутром чувствовал, что Телемаха обманывать без толку. А уж лгать непосредственно в храме было бы сущим надругательством над всем, что свято.

Поэтому он сказал:

– Я владелец женской гладиаторской школы.

– Вот как. – Телемах, откинувшийся на ложе, приподнялся на локте. – Значит, ты – тот самый Луций Бальб! Что ж, я несколько раз видел твоих женщин. Занятное зрелище.

– Весьма польщен, – ответил ланиста.

Комплимент застал его врасплох, но делового человека не так просто сбить с толку.

– А я думал, что жречество относится к играм без особого одобрения.

Телемах обезоруживающе улыбнулся и сказал:

– Афина является не только богиней мудрости. В ее ведении также и война.

– Да. Конечно. – Бальб кивнул. – Так вот, к делу. Понимаешь, одна из моих новых подопечных – бывшая жрица Афины из того самого спартанского храма.

– В самом деле? – Телемах жестом предложил ему продолжать.

– Я просил бы тебя, Телемах, хоть немного поведать мне об этой секте, если это возможно. Чем они там дышат? Я к тому, что у моей спартанки есть все задатки, чтобы стать знаменитой гладиатрикс, но в последнее время девушка ходит точно в воду опущенная. Один из моих наставников предположил, что Лисандра – ее Лисандрой зовут – чувствует себя оставленной богами. Вот я и пришел к тебе за советом. Как мне помочь Лисандре в ее духовной нужде?

– Спартанцы – странный народ, ланиста, – проговорил жрец. – Пожалуй, ни в ком эта странность не проявляется ярче, чем в женщинах, входящих в то самое общество, членом которого была твоя Лисандра. Любой образованный жрец скажет тебе, что вся история Спарты держится на воинском стоицизме и в определенной степени овеяна славой. Однако несравненная доблесть на поле брани дается недешево. С глубокой древности и по сегодняшний день все спартанские юноши, начиная с семилетнего возраста, в обязательном порядке посещают школы, где, собственно, и учатся быть спартанцами. Каждая школа до некоторой степени напоминает твой луд – как атмосферой, так и целями. Конечно, с той разницей, что спартанцы обучают свою молодежь ради защиты страны, а не на потеху толпе, жаждущей зрелищ. Что касается их женщин, то и они всенепременно участвуют в атлетических состязаниях. Считается, что без этого им не зачать здоровых сыновей.

– В атлетических состязаниях? – Бальб машинально пытался оттереть со своей тоги пятно, оставленное вином. – Но это не объясняет, почему Лисандра так блестяще владеет оружием.

– Вот тут и проявляется своеобычность спартанского храма Афины, – кивнул Телемах. – Позволь тебе объяснить. Около трехсот лет назад воинственный Пирр, правивший Эпиром, вторгся в Лакедемон, в сердце которого расположена Спарта.

Бальб согласно кивнул. Все римляне знали, кто такой был Пирр. Он не раз побеждал едва оперившийся Рим, тогда еще город-государство. Но успехи до того дорого обходились его войску, что даже породили крылатое выражение «Пиррова победа».

– К тому времени Спарта успела миновать зенит своей славы и по сути была, как и теперь, всего лишь второстепенным эллинским полисом, – продолжал Телемах. – Пирр желал стать самым первым завоевателем, который с триумфом прошагал бы по ее улицам. Ты ведь помнишь, что Спарта ни разу не была завоевана. Александр предпочел оставить ее в покое, а вы, римляне, решили сделать зависимым государством. Но в те времена еще свежа была ее прежняя слава, и эпирец жаждал захватить этот город.

Бальб откровенно получал удовольствие. Он любил послушать добрый рассказ, ну а грек, как почти все его соотечественники, не упускал случая насладиться звуком собственного голоса.

Телемах отпил немного вина и продолжал:

– Спартанцы, как это у них водится, решили, что отобьются, хотя неравенство сил было попросту вопиющим. Они укрылись за городскими стенами и приготовились к осаде. Что ж, Пирр их не разочаровал. Он сразу бросил свое войско на приступ, надеясь с наскока задавить спартанцев числом. Казалось, подобная тактика готова была себя оправдать. Но в это время спартанская царевна – звали ее Архидамия – обратилась к женщинам города и вывела их на стены, чтобы сражаться вместе с мужчинами.

Бальб про себя возмутился. Римской женщине никто не позволил бы взять в руки меч и выйти сражаться. Война – для мужчин, и женщины не должны вмешиваться в мужские дела. Конечно, у него в луде были и римлянки, но можно ли сравнивать! Они были рабыни. Не римские гражданки.

Жрец улыбнулся. От него не укрылось выражение лица ланисты.

– Невзирая на подавляющее неравенство сил, спартанцы разгромили захватчиков и перебили великое множество их. Такие значительные победы происходят благодаря божественному вмешательству. Афина же является покровительницей не только города, названного ее именем, но также и Спарты. Ей спартанцы и приписали свой воинский успех. Тогда-то – в благодарность богине – и была основана новая секта. Очень, очень спартанская! Они выстроили в своем акрополе школу для жриц, заменив обычный храм на сущую крепость.

Бальб едва верил своим ушам.

– Это получается вроде луда для детей, да еще и девочек? – спросил он.

– Хуже, – сказал Телемах. – Твои подопечные – взрослые. А то, что спартанцы дают подобное воспитание детям, просто бесчеловечно. Я тебе описать не могу, что за жуткие приемы в ходу в их школах! Это, друг мой Бальб, уже выходит за рамки как благочестия, так и телесной закалки. Зимой дети ходят босиком по снегу, их беспощадно бьют за малейшую провинность, действительную или мнимую, и дают так мало еды, что они вынуждены воровать, просто чтобы не умереть с голоду. Скажу тебе даже больше! Подобное воровство напрямую одобряется. Спартанцы полагают, что оно развивает изобретательность ума. Но горе тому, кто будет пойман за руку! Это считается неудачей, и за нее люто карают.

Жрец сделал паузу, давая Бальбу время осознать услышанное.

Ланиста был попросту потрясен. Одно дело, если бы речь шла о древних временах и каком-нибудь варварском государстве, но Греция! Всеми признанный светоч цивилизации!..

– Все это время девочек неустанно обучают воинским наукам, – продолжал Телемах. – Долгие годы они изучают оружие, постигают тактику. Эта школа, таким образом, есть сущая кузница воительниц, несмотря даже на то, что все там очень старомодно и в высшей степени подчинено ритуалам. Да сам посуди! Спарта – единственное место в мире, где до сих пор можно видеть древние боевые порядки гоплитов, пусть даже и состоящие исключительно из женщин. Делается это все якобы для того, чтобы не оплошать, если однажды в будущем Афина снова призовет спартанок к оружию. Но я хочу сказать, что при храме девочки получают не только воинское, но также богословское и светское образование. Таким образом, друг мой, если ты внимательней присмотришься к своей Лисандре, то наверняка обнаружишь, что она великолепно образована.

Но Бальб спросил о своем:

– Если Лисандру с малолетства натаскивали обращаться с оружием, то почему же сейчас на нее просто больно смотреть?

– Вот-вот, – улыбнулся грек и легонько постучал себя пальцем по носу. – Мы как раз добрались до первопричины. Власть Спарты столетиями зиждилась на порабощении соседнего города – Мессены. Спартанцы обратили в рабство все его население. С точки зрения твоей спартанки, порабощение соседнего народа есть предмет исторической гордости. И вдруг она сама утрачивает свободу… – Жрец покачал головой. – По твоей милости Лисандра окунулась в ту самую грязь, которую всегда презирала. Ты отнял у нее все, что некогда составляло ее душу, и сейчас она растеряна точно ребенок. Эти жрицы, при всех своих несомненных талантах и навыках – как бы выразиться? – весьма узколобы. Это свойство присуще всем спартанцам, но им – в особенности. Мир для них устроен очень просто: здесь – белое, там – черное. Им нелегко найти золотую середину, компромисс, искать который привычны дети более культурных народов. Ты прав. Для нее все выглядит так, как если бы богиня отвратила от нее свой лик, предоставив ее самой постыдной и низкой судьбе, какую только спартанец способен вообразить. Ничего удивительного, если бедняжка попросту потеряла себя.

Возразить было нечего. Бальб чувствовал себя опустошенным. Это был вкус поражения.

– У нее есть все задатки для того, чтобы стать величайшей гладиатрикс моей школы, – проговорил он затем. – Ты, что же, хочешь сказать, что не существует способа убедить ее драться… – он коснулся рукой груди, – от всего сердца?

– Вовсе не так. – Телемах осушил свою чашу. – Напротив, я полагаю, что сумел бы найти способ ее убедить.

Он подлил себе еще вина и вздохнул.

– Но, увы, жреческий долг удерживает меня здесь, и уехать я не могу. Народ кругом живет не очень богатый. Люди делают приношения согласно обетам, но их еле-еле хватает на то, чтобы просто содержать храм.

– Я понимаю. – Бальб улыбнулся, ощутив себя в привычной стихии. – Конечно же, я понимаю. Послушай!.. Если бы ты все-таки решился на короткую поездку в мой луд и помог наставить бедную девочку на правильный путь, то я был бы премного благодарен как лично тебе, так и твоей богине. Конечно, земные блага – слишком убогая отплата за духовную работу, которую ты таким образом совершил бы, но все же осмелюсь полагать, что мое подношение удивило бы даже эти храмовые стены.

– Богиня любит щедрых, ланиста, – сказал Телемах. – Не слишком ли обременит тебя сумма, скажем, в двадцать тысяч динариев?

Луций Бальб внутренне содрогнулся, но тут же сказал себе, что, в конце-то концов, Лисандра досталась ему даром. Быть может, таким образом боги решили восстановить равновесие? Кроме того, девушка была редкой жемчужиной – молодая, прекрасно развитая и уже отлично обученная. Если бы он присмотрел ее на обычном рынке рабов, то за нее заломили бы гораздо более серьезную цену.

Бальб согласно кивнул.

– Двадцать тысяч. Договорились, друг Телемах.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю