355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Рассел Уитфилд » Гладиатрикс » Текст книги (страница 12)
Гладиатрикс
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 23:20

Текст книги "Гладиатрикс"


Автор книги: Рассел Уитфилд



сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц)

XVIII

Через несколько часов Эйрианвен все же выскользнула за дверь, хотя Лисандра всячески упрашивала ее остаться. В сердце эллинки поселилось очень странное чувство, которому никогда прежде не находилось там места. Она испытывала прямо-таки физическую нужду в обществе силурийки. Однако Эйрианвен осталась тверда, и после очень ласкового прощания и поцелуев они расстались.

Лисандра осталась одна, откинулась на ложе и прикрыла локтем глаза. Память о только что пережитых ласках была еще жива и свежа в ее теле. Никогда прежде она не чувствовала такого желания – и такого одиночества! Она глухо подумала, что негоже было подобным образом уступать зову плоти.

«Между прочим, вот так и поймешь, отчего люди бывают готовы буквально на все ради соития!»

Лисандра вспомнила, как ласкала сама себя, сравнила с тем, что произошло между нею и Эйрианвен, и криво улыбнулась в темноте, поняв, что ничего общего тут и быть не могло.

Дверь каморки вдруг резко распахнулась. Лисандра вскинула голову. Она отчаянно надеялась на то, что это все-таки вернулась Эйрианвен, но была жутко разочарована – внутрь ввалились ее подопечные эллинки. Несмотря на призывы Лисандры к умеренности, они успели порядочно нагрузиться на пиру, хотя, по счастью, совсем уж беспамятной жертвой Диониса не пала ни одна.

– А я вам вот что скажу! – перешагивая порог, весело заявила Пенелопа. – Это было… ну, точно детская ручка яблоко держала!

– Ой, только не надо подробностей, – отмахнулась от нее Фиба, но заткнуть рот Пенелопе оказалось не так просто.

– Такой толстый! – восхищалась она. – А яйца! Как у быка! И мышцы, мышцы… Вот что такое настоящий мужик!

– Звали-то его как? – спросила Даная.

– Да что мне в его имени? – дернула плечиком Пенелопа и направилась к своему ложу. – Мне от него нужно было только одно, и я своего добилась! Он меня мигом до стонов довел, точно распоследнюю потаскуху.

Тут она оглянулась на Лисандру, приподнявшуюся на лежаке.

– Ой, прости! Мы тебя разбудили?

– Нет.

Лисандра выговорила это и обнаружила, что даже малопристойный рассказ Пенелопы не смог нарушить ее размягченного состояния.

– Я не спала. А ты, я вижу, заполучила то, что искала?

– Да еще как! – Пенелопа стащила тунику и юркнула под одеяло. – Точно тебе говорю, Лисандра, это не парень был, а сущий жеребец! Я бы все равно поделать ничего не могла! Я точно жеребенка рожала, если ты понимаешь, о чем я!

Лисандра улыбнулась, потягиваясь.

– Не вполне, – сказала она. – Но поверю на слово…

– Ты в таком хорошем настроении, что я аж удивляюсь, забираясь в постель, заметила Фиба. – Ты тут пила? – Она указала на сосуд, оставленный Эйрианвен.

Лисандра невольно покраснела. Ее доброе расположение духа не имело никакого отношения к радости пития.

– Почти нет, – сказала она вслух. – Всего, может, чашку, просто чтобы лучше спалось.

На том разговоры в комнате прекратились. Женщины завалились в постели, и сон сморил их.

Прежде чем Морфей сомкнул свои объятия, каждая успела подумать о завтрашних боях, и ни одной из них не было страшно.

* * *

На рассвете их разбудил Катувольк. Он, по обыкновению, был в отличном настроении, добродушно препирался и перешучивался с женщинами. Его взгляд то и дело отыскивал Лисандру и сразу теплел. Это вызвало у нее легкую улыбку.

Все вышли наружу – готовиться к играм.

Галл остановил ее в дверях.

– Хорошо выглядишь, – сказал он. – По-моему, ты готова драться.

– Точно, друг мой, – ответила она на ходу.

«Может, подобное обращение поможет слегка остудить его заботливый пыл? Должна же я показать ему место в ряду моих душевных привязанностей. Он мне лишь друг, и не более. В моем сердце безраздельно царствует Эйрианвен».

Между тем воительниц быстро и без особой суеты провели в подземные коридоры, выводившие на арену. Вокруг сновали рабы, безликие и безымянные.

Лисандра подошла к вратам жизни и выглянула на арену. Женщин-бойцов держали на второстепенных ролях. Они не принимали участия в церемонии открытия игр. Прошли разок через город – и довольно, хватит с них. Бойцы-мужчины как раз сейчас обходили арену под рукоплескания восторженной публики. За каждым гладиатором рабы несли его оружие и доспех, а также табличку с именем, боевым стилем и счетом побед. Когда кто-либо из них проходил перед ложей знати, расположенной над самым краем арены, могучий раб с рупором, усиливавшим голос, громко выкрикивал то, что было написано на табличке, ибо подавляющее большинство зрителей не умели ни читать, ни писать.

Конечно, за происходившим во все глаза следило многочисленное братство азартных игроков. Знатоки опытным взглядом выискивали признаки слабости или силы, оценивали походку бойцов и в последний раз прикидывали, на кого ставить.

Публика возбужденно загудела, когда было объявлено, что в амфитеатре присутствует сам Секст Юлий Фронтин, правитель всей Малой Азии. Он встал на ноги в главной ложе, принимая аплодисменты толпы. Лисандра оценила шумное приветствие зрителей и подумала, что правитель пользовался их любовью.

– Мясник, – достиг ее слуха голос Эйрианвен.

Лисандра обернулась, ее лицо озарила улыбка.

– Эйрианвен! – Имя любимой словно бы обласкало ей губы. – Я смотрю, ты не любишь Фронтина?

Эйрианвен незаметно протянула руку и коснулась талии спартанки.

– Не люблю – это мягко сказано, – проговорила она. – Это завоеватель, поработивший мой народ. Ненавижу гада!

Лисандра кивнула, не зная, что на это сказать. Гнев Эйрианвен был более чем понятен, но… как прикажете цивилизовать варваров, если не силой меча? Они ведь нипочем не захотят добровольно встать на путь просвещения. Ну да, это чревато войной, множеством смертей и несчастий, но в конечном итоге все служит их же величайшему благу!

Лисандра впервые подумала об этом без особой уверенности. То, что на пути к этому великому благу Эйрианвен угодила в рабство, было, конечно же, неправильно. Нехорошо. Верно, она родилась дикаркой, но до чего же была прекрасна!

– Ладно, ну его, – так и не придумав, что ответить, сказала она. – Сосредоточься на поединке! Ты должна уцелеть!

Эйрианвен одарила ее бесподобной улыбкой.

– Мой поединок состоится лишь через несколько дней. Все будет хорошо. Я – Британика!.. – назвала она свое гладиаторское имя. – Великая воительница, которую все боятся!

– Скоро у нее появится достойная соперница, – рассмеялась Лисандра. – Ахиллия Спартанская стяжает еще более громкую славу!

– И никто не будет знать, какая она мягонькая там, под доспехами, – сказала Эйрианвен и лукаво подмигнула ей. – Мне отлично известны все уязвимые места Ахиллии Спартанской!

Лисандре отчаянно захотелось немедленно поцеловать ее, но, увы, кругом было слишком много посторонних глаз. Она видела, что и Эйрианвен желала того же. Они медленно отступили одна от другой.

– Удачи тебе, – сказала Лисандра.

– И тебе того же. – Эйрианвен помедлила. – Ты победишь, спартанка!

С этими словами она повернулась и пошла прочь.

Лисандра следила за ней глазами, пока силурийка не затерялась в толпе. Потом она снова стала смотреть на арену, где работники как раз устанавливали сложные декорации, изображавшие лес.

* * *

– Стало быть, ты почесала, где чешется, – едко заметила Сорина.

Опытные гладиатрикс собрались в большом помещении. Они были слишком хорошо знакомы со всеми подготовительными работами на арене и давно утратили охоту на них смотреть.

Эйрианвен, завязывавшая сандалии, подняла голову и кивнула.

– Ну да, – сказала она. – Только этот зуд проходит не скоро.

– Тьфу! – плюнула амазонка. – Она ведь еще и гречанка, а греки еще хуже римлян. Я не потерплю, чтобы одна из нашей общины путалась с подобной тварью. Пользуйся ее телом, дочь друида, но дальше чтобы дело не заходило!

Эйрианвен поднялась. Ее синие глаза вспыхнули.

– Ты здесь, может, и старшая, Сорина, но я тебе не принадлежу!

– Не принадлежишь, – сказала Сорина. – Нами владеет Бальб, а он – тварь того же розлива, что и та, которую ты повадилась ублажать!

– Ты живешь ненавистью, которая иссушила тебя, – ответила Эйрианвен. – А я всюду ищу себе толику радости. И я ее нашла, когда появилась Лисандра.

– Так теперь она для тебя Лисандра, а не «эта спартанка»? Не «эта гречанка»? – Сорина с отвращением тряхнула головой. – Стыдись!

Эйрианвен очень захотелось хорошенько ей вмазать, но традиции союза, образованного старшими гладиатрикс, не позволяли поднимать руку на предводительницу. Слово Сорины было законом. Поэтому Эйрианвен лишь покачала головой, молча села и вновь занялась завязками сандалий.

– Надеюсь, ее скоро убьют, – сказала Сорина. – Может, тогда ты вспомнишь, кому на самом деле должна принадлежать твоя верность!

Она не добавила к этому ни слова и вышла из комнаты.

* * *

К Лисандре, смотревшей на арену через решетку ворот жизни, подошла Хильдрет.

– Привет! Как ты сегодня? – произнесла германка их ритуальное приветствие.

– У меня все хорошо, Хильдрет, – ответила та. – А у тебя как?

– И у меня все хорошо, – очень серьезно ответила Хильдрет.

Она тоже взглянула за решетку. Там разыгрывалась странноватая, но яркая, даже живописная сцена. Через бутафорский лес, устроенный на арене, верхом ехали женщины. Их было не менее дюжины.

– Это что? – спросила Хильдрет.

Лисандра ответила:

– Так казнят преступников. Женщины гоняются за ними по лесу, настигают и убивают. Вот ведь какой необычный поворот в играх!

– Почему?

– Обычно начинают с боя диких зверей, потом следуют казни. Похоже, нынешний эдитор решил поступить иначе. Как бы то ни было, Хильдрет, эти игры особые. Необычные! Нас ждет первое выступление!

– А они отличные наездницы, – подметила германка.

– Эти женщины родом из Фессалии, что к северу от Эллады, – пояснила Лисандра. – Тамошние жители славятся искусством верховой езды.

Хильдрет только крякнула, когда увидела, как одна фессалийка проткнула копьем какого-то невезучего парня и снискала дружные аплодисменты толпы.

– Ты готова биться? – спросила она, не отрывая глаз от арены.

– Конечно, – не без некоторого высокомерия отозвалась Лисандра.

Ей успела здорово надоесть самонадеянность Хильдрет, обретенная после того их давнего боя. Ну да, в тот раз она очень скверно дралась, но то, что былая соперница принялась вести себя так, будто в чем-то превосходила ее, было попросту возмутительно.

Лисандра отвернулась и стала следить за драмой, разыгрывавшейся в «лесу».

Несколько жертв погони объединились, сумели стащить с коня одну из наездниц и теперь вершили над ней жестокую месть. Один из них кромсал распростертое тело фессалийки ее же мечом. Та буквально выла, призывая на помощь, толпа отвечала ей презрительным улюлюканьем. Бедняга наконец получила последний удар, перерубивший ей шею, и крики замолкли. Беглецы ликовали, но их радость оказалась недолгой. Вооруженные всадницы, привлеченные воплями погибающей товарки, уже разворачивали коней и пускали их в галоп.

Лисандра испытала некоторое потрясение, когда увидела, что организаторы игр обошлись с этими мужчинами как с дикими животными. Ее поразило, что им не дали даже реального шанса сразиться. Их просто поубивали, и все. Как скот на бойне. Лисандра не знала и знать не хотела, каковы их прегрешения перед законом. Для нее было очевидно лишь то, что поступили с ними в высшей степени варварски. Она даже подумала, что Сорина, может быть, не так уж и заблуждалась в своей оценке римлян и всего римского.

– Только не вздумай опять драться говенно, – прервал ее размышления голос Хильдрет. – Тут все по-настоящему, – добавила германка и кивнула в сторону арены, где всадницы как раз добивали своих невезучих противников.

– На сей счет можешь не волноваться, – сухо ответила Лисандра, повернулась и ушла, оставив Хильдрет наблюдать за событиями на арене.

* * *

Когда Лисандра разыскала своих эллинок, те сидели молча, думая каждая о своем. Она хотела сказать им нечто ободряющее, но прикусила язык. Женщины сосредоточились. Они готовились к грядущему испытанию. Мешать им не стоило.

Оказавшись таким образом не у дел, Лисандра присела в уголок и опять задумалась об Эйрианвен, но тут же тряхнула головой, сердясь на себя. Ей ведь тоже стоило бы сосредоточиться на бое, который вскорости должен был начаться. Отвлекаться в подобный момент – как же это не по-спартански! Каковы бы ни были ее чувства к прекрасной британке, все посторонние мысли следовало безжалостно отставить, отогнать прочь. Лисандра вновь подумала о том, как же ей все-таки повезло. Как гласила поговорка, ходившая в ее городе, она была эллинкой по рождению и спартанкой по особенной милости богов. Жрица Афины знала, что лишь спартанцам было дано так управлять своими чувствами, как это умела она. Именно благодаря этому они и возвысились над всеми прочими эллинами.

Из полутьмы подземных переходов возник Палка, по безобразной физиономии которого блуждала улыбка. Он нес в руке ведерочко жидкого масла.

– Казни почти завершились, – сообщил он. – Скоро ваш черед.

Услышав это, женщины зашевелились, и Палка добавил:

– Так что начинайте-ка готовиться!

– Кто будет драться первой? – спросила Фиба.

В ее голосе звучала заметная хрипотца, и Лисандра заподозрила, не была ли она признаком страха.

– Как кто? Конечно, наша спартаночка, – ответил Палка, поставил ведерко, махнул рукой на прощание и ушел.

Лисандра с напряженной улыбкой стащила с себя тунику и бросила ее Данае. Потом она покачала головой, повертела шеей, разминая мышцы и заодно отбрасывая прочь все остатки ненужных мыслей и чувств. Залогом победы были готовность к бою, выучка и осознание своей силы. В бою должно думать тело, а не разум. Лисандра взялась за простые разогревающие упражнения, одновременно освобождая рассудок. Вскоре ее тело залоснилось от пота. В нем не было ни малейшего напряжения, а разум обрел желанную свободу и пустоту.

Она зачерпнула горстью немного масла, принесенного Палкой, и смазала им волосы, отводя вороные пряди назад ото лба. Будто повинуясь молчаливой команде, подошла Фиба и завязала ей волосы в хвост. Потом коринфянка тоже обмакнула ладонь в масло и начала втирать его в мускулистую спину Лисандры, покрытую шрамами. Даная зашла спереди, опустилась на колени и начала смазывать торс и ноги спартанки. Их слаженные действия чем-то напоминали ритуал перевоплощения. С каждым прикосновением рук Лисандра будто исчезала. Вместо нее все больше появлялась Ахиллия. Масло впитывалось в кожу девушки и становилось незримой броней, отъединявшей ее истинную личность от гладиатрикс Ахиллии, бьющейся на арене.

Наконец Фиба с Данаей отступили прочь и стали любоваться своей работой. Тело Лисандры лоснилось в факельном свете. Из одежды на ней была только набедренная повязка, и бледноватая кожа придавала спартанке сходство с мраморной статуей.

– Все, – сказала Даная. – Ты готова.

Лисандра в сопровождении Данаи и Фибы двинулась в сторону ворот жизни.

– Не трусь, – шепнула ей коринфянка на ходу. – Все будет хорошо!

– Не пори чушь, – пробормотала Лисандра. – Спартанцы не знают страха.

– Ну а я знаю, – ощетинилась Фиба. – Не пойму, почему ты так спокойна?!

Лисандра покосилась на нее, не поворачивая головы.

– Просто я знаю, что победа будет за мной.

Они остановились возле ворот и стали смотреть на толпу. Утро близилось к середине. Трибуны еще не заполнились до отказа, но зрителей было уже достаточно для того, чтобы производить оглушительный шум.

– А это вправду здорово возбуждает, – не обращая внимания на испепеляющий взгляд Фибы, сказала Даная.

Вот на песок, одышливо пыхтя, выкатился лысеющий толстячок и принялся размахивать руками, требуя тишины.

Потом он поднес ко рту раструб и закричал:

– Начинаем самый первый сегодняшний бой!

Толпа немедленно расшумелась, похоронив его голос, но спустя некоторое время публика опять успокоилась.

– Девушки-гладиаторы, призванные сегодня порадовать ваш взор, явились сюда из стран, населенных могучими воинственными племенами! Далеко на севере, за страной варваров-бриттов лежит холодная Каледония! Тамошние жители поклоняются злым богам и пожирают детей!

Зрители встретили это заявление осуждающим гулом и шипением. Судя по всему, эдитор уготовил противнице Лисандры роль записной злодейки.

– Великий правитель Фронтин! Совет и народ Галикарнаса! Я представляю вам Альбину из Каледонии!

При этих словах распахнулись ворота, противоположные тем, у которых стояла Лисандра, и на арену вышла сущая великанша. Ее кожа отливала белизной зимних снегов, сплошь разрисованной синим узором. Полосы, спирали, некие таинственные символы теснились по всему телу. Торс Альбины покрывал такой панцирь мышц, что ее груди были практически незаметны, а живот бугрился четкими выпуклыми квадратами. Голова женщины была обрита наголо, что придавало ей еще более зловещий вид. Да, каледонка являла собой поистине устрашающее зрелище. Могучая воительница стояла гордо и прямо, с презрением воспринимая насмешки и ругань толпы.

– Ну и что ты думаешь?.. – ошеломленно помолчав, спросила Даная.

– Думаю, мне пригодился бы меч побольше, – сказала Лисандра.

Готовность готовностью, но габариты противницы произвели невольное впечатление даже на нее.

Толстяк на арене снова поднес рупор ко рту:

– Соперничать с ней будет уроженка Спарты, великого города воинов! – Он сделал театральный жест. – Представляю вам Ахиллию!

Ворота жизни распахнулись. Воительница сделала шаг вперед, но это была уже не Лисандра. За черту шагнула Ахиллия и предстала перед толпой.

Взревели трубы. По примеру могучей каледонки Лисандра проследовала к центру арены. Кто-то из зрителей уже отпускал дурные шуточки по поводу ее наготы, но она пропустила грязные намеки мимо ушей. То, что женщин заставляли драться в одних набедренных повязках, было необходимой частью зрелища. Она очень хорошо это знала.

Она встала против Альбины. К ним подбежали рабы и вручили каждой по мечу и щиту. Каледонка посмотрела на Лисандру и ухмыльнулась, показав жуткий ряд зубов, подпиленных для сходства с клыками хищного зверя. Лисандра в ответ подняла бровь и презрительно скривила губы.

Потом они повернулись к правителю и салютовали ему. Фронтин ответил кивком, и женщины одновременно повернулись одна к другой. Каледонка пригнулась, принимая боевую стойку, Лисандра осталась стоять прямо. Она вытянула шею, покачала головой влево-вправо и дважды крутанула в руке меч. Зрители, понимавшие, что к чему, одобрительно засвистели. Только тогда Лисандра встала в защитную позицию.

– Я тебя убью, – проворчала Альбина.

Подточенные зубы искажали ее голос, изгоняли из него все человеческое.

– Победу дают не злые взгляды и поганая болтовня. Тут, конечно, тебе мало равных найдется, – сказала Лисандра. – Но скоро ты замолчишь. Я тебя, сучка дикая, на ленты порежу!

Лисандра осторожно двинулась к противнице. Ее лицо застыло как маска. На нем читалась лишь беспощадность.

Альбина не стала очертя голову бросаться вперед, как та первая, уже давняя противница Лисандры. Она явно была не новичком на арене и не реагировала на словесные оскорбления. Каледонка пока довольствовалась тем, что, как в зеркале, повторяла все движения подкрадывавшейся Лисандры, все время уходя с направления возможной атаки.

Так они кружились несколько долгих мгновений. Ни та ни другая не желала наносить первый удар. Лисандра слышала, как начали беспокоиться зрители. Они требовали действий.

«Ничего, потерпят, – сказала себе спартанка. – Небось не им приходится драться с этой живой горой, вооруженной мечом!»

И вдруг Альбина рванулась вперед – молча, без какого-либо предупреждения и со скоростью, которой в этой великанше заподозрить было нельзя! Ее короткий меч по-змеиному свистнул.

Рука Лисандры сама собой вскинула щит, останавливая удар.

Он оказался такой силы, что спартанке показалось, будто на нее рухнула каменная стена. Она скрипнула зубами, ударила в ответ, но и ее клинок лишь звякнул о щит каледонки.

– Слабачка! – зарычала Альбина и снова устремилась вперед сплошным вихрем.

Ее преимущество в ширине шага и длине рук постепенно съедало дистанцию между ними, позволяя ей подбираться все ближе к Лисандре. Могучая северянка наносила удар за ударом, однако спартанка отводила их пармулой. В конце концов Альбина нырнула под ответный удар, женщины столкнулись щитами и замерли.

У Лисандры едва не полопались все мышцы, когда каледонка налегла в полную силу, стремясь повалить противницу. Глаза Альбины от напряжения полезли из орбит, под белой кожей вздулись стальные бугры. Лисандра чуть пригнулась и попробовала ударить ее головой, но северная воительница была слишком опытна, чтобы попасться на эту уловку. Они вздернула подбородок, и голова Лисандры просто ткнулась ей в грудь. Перед носом спартанки возникла стена плоти, ее щека скользнула по твердому, смазанному маслом торсу противницы. Плечо девушки внезапно пронзила острая боль – это Альбина пустила в ход волчьи клыки. По спине и груди Лисандры струйками потекла кровь.

Мука была нестерпимая, но она странным образам придала Лисандре сил. Она смогла вырваться и не только отскочила прочь, но и оттолкнула от себя великаншу. Альбина как-то низко, гортанно захохотала. Ее заостренные зубы были окаймлены красным, с подбородка по-людоедски свисала густая слюна, окрашенная кровью Лисандры. Толпа завизжала от вида крови. А каледонка еще и выплюнула кусок плоти, который, оказывается, успела откусить.

Зрелище было тошнотворное, но Лисандра оставила его без внимания. Зря ли ее натаскивали сперва в храмовой школе, а потом в луде!

«Забудь о боли. Боль – Ничто. Твоя воля сильней всякой боли».

На ее лице не дрогнул ни один мускул. Она запретила себе гневаться и двинулась к ухмыляющейся противнице, храня на лице все ту же маску бесстрастия.

«Гнев – вернейший путь к поражению. Нельзя ему поддаваться. Я одержу победу благодаря изощренной тактике и воинскому умению».

Меч спартанки блеснул на солнце. Она принялась нападать. С лица каледонки постепенно пропала ухмылка, она поняла, что поединок еще далек от окончания.

Альбина принялась отбиваться, Лисандра же подманивала ее к себе, выжидая, выжидая и выжидая момента для безошибочного удара. Вот она чуть опустила свой щит, и северянка тут же воспользовалась открывшейся возможностью. Альбина шагнула вперед и замахнулась мечом с намерением одним ударом снести ей голову с плеч.

Ступня Лисандры выстрелила вперед и угодила между ног каледонки. Спартанка с удовлетворением почувствовала, что попала сопернице точно в лобковую кость. Та закричала от боли. Лисандра тотчас сделала выпад, нацелив меч сверху вниз. Альбина поспешно вскинула щит, перехватывая клинок, но самую малость не успела. Меч скользнул и вошел ей в руку чуть пониже плеча. В воздух взлетели ярко-красные капли. Альбина попыталась достать Лисандру в бок. Та прикрылась щитом, но чудовищная сила удара заставила ее потерять равновесие. Женщины разом рухнули на песок и покатились по нему.

Они царапались, пытались схватить одна другую, но намасленные тела высказывали из рук. Вертясь и лягаясь, Лисандра вдруг почувствовала, как пармула сорвалась у нее с руки. Отчаянным усилием спартанка оказалась-таки наверху и мгновенно перехватила меч так, как обычно держат кинжал. Она тотчас сковала правую руку Альбины своей левой, освободившейся от щита, и хотела тут же всадить клинок в грудь каледонке. Однако та распознала опасность и вскинула левую руку. Лисандра не успела ударить – жесткая кожа щита с потрясающей силой врезалась ей прямо в лицо.

Почти оглушенная спартанка все-таки сумела проворно откатиться прочь. Огромная дикарка поднялась на ноги. Ее широкая грудь тяжело вздымалась. Обе были сплошь в крови, в песке.

Каледонка бросилась вперед. Обмен свирепыми ударами начался заново. Меч Лисандры замелькал с быстротой молнии, отводя от хозяйки то меч, то разящий щит противницы.

Вся быстрота Лисандры не смогла уберечь ее от горизонтального удара. Острый кончик меча Альбины вычертил кровавую полосу поперек ее живота. Она зашипела от боли, но соперница не собиралась давать ей даже мгновение передышки. Альбина размахнулась щитом, сбоку достала Лисандру по голове и свалила с ног. В ушах спартанки гудела кровь, перед глазами кружились белые огоньки, весь мир угрожающе накренился.

Словно сквозь туман Лисандра увидела Альбину. Та не торопясь подходила к ней и уже занесла меч, чтобы добить.

«Нет! Я тебе не поддамся!»

Лисандра рванулась по песку и перекатилась навстречу Альбине. Та явно не ожидала подобного финта, прозевала начало движения, но все-таки успела бросить щит вниз, прикрывая живот.

Нет, она не угадала, куда был нацелен удар. Лисандра, не поднимаясь, сверху вниз всадила меч в подъем ее ступни. Лезвие рассекло кости, сухожилия и пригвоздило к песку отчаянно завизжавшую гладиатрикс. Слуха Лисандры достиг глухой звук – это полетело наземь оружие Альбины. Каледонка обеими руками пыталась вытащить сталь из своей ноги.

Лисандра кое-как поднялась на ноги, зажимая ладонью прокушенное плечо. Толпа на трибунах свистела, вопила и завывала. Альбина оставила меч и подняла палец, умоляя о миссио. Спартанка подняла клинок противницы и повернулась к ложе, где сидел управитель.

Зрители радостно шумели. Все они тыкали ладонями вниз, призывая к убийству. Эдитор с самого начала настроил их против каледонки, так что теперь толпа жаждала ее крови. Ну а то, что она здорово дралась, вроде как само собой разумелось.

Секст Юлий Фронтин, наверное, ценил их приязнь. Он не пожелал разочаровывать плебс и хмуро повернул вниз большой палец. Этот простой жест означал прекращение человеческой жизни.

Лисандра зашла за спину побежденной противнице. Никаких угрызений по этому поводу она не испытывала. Одержи победу варварка, так она небось прикончила бы Лисандру без особых раздумий.

Спартанка взяла двумя руками меч, отнятый у каледонки, с безжалостной силой ударила им сверху вниз и перерубила позвоночник и спинной мозг великанши. Она дважды повернула меч в ране. Кровь хлынула так, что сплошь залила набедренную повязку и живот победительницы. Потом бывшая жрица выдернула алый клинок. Точно срубленный дуб, Альбина завалилась вперед и ткнулась лицом в песок. Арена окрасилась кровью и нечистотами – предсмертные судороги вызвали невольное опорожнение внутренностей.

Еще миг Лисандра стояла и внутренне дивилась собственному поступку. Но толпа сходила с ума от восторга. Восхищенные крики окатывали ее хмельными целительными волнами. Она услышала свой собственный торжествующий вопль, вскинула руки к небу и взмахнула над головой окровавленным мечом, знаменуя победу. Ее взгляд обежал арену, ища статуи богов. Спартанка нашла, что искала, и багровый клинок простерся к Минерве, римской Афине. Да будет ведомо всем, в чью честь билась сегодня победительница!

Подобное благочестие, явленное непосредственно после бешеного, яростного и беспощадного боя, привело зрителей в настоящее исступление.

Лисандра шла к воротам жизни, а людская масса скандировала:

– А-хил-ли-я! А-хил-ли-я!..

Это была сладчайшая музыка, какую она когда-либо слышала.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю