Текст книги "Гладиатрикс"
Автор книги: Рассел Уитфилд
Жанр:
Исторические приключения
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц)
XVI
– Так-так-так… – пропыхтела Сорина.
Они с Эйрианвен подтягивались на перекладине, раз за разом доставая ее подбородками.
– Что? – отозвалась британка, пытаясь сдуть мокрую от пота прядь волос, липнувшую ко рту.
– Наша спартаночка проснулась! – Сорина разжала руки, спрыгнула наземь и принялась разминать запястья и пальцы. – Посмотри-ка на новичков!
– Ну вот, ты меня со счета сбила, – пожаловалась Эйрианвен и тоже закончила упражнение.
Она спрыгнула с перекладины и посмотрела туда, куда указывала амазонка. Даже среди движущегося скопища тел Гладиатрикс Секунда легко выделила черноволосую Лисандру. Та стояла в паре с какой-то германкой из новеньких, двигалась очень уверенно, экономно и, как тотчас подметила Эйрианвен, опасно быстро.
– Да она с ней просто играет, – пробормотала британка.
– Ага, – кивнула Сорина. – Именно так.
Тут Лисандра свалила соперницу безжалостным ударом в живот.
Сорина невольно вздрогнула и скривилась.
– Ты видела? Она дерется по-римски. Почти не рубит мечом, только знай себе колет!
Эйрианвен пожала плечами.
– Для этого нужен навык. А вот силы требуется меньше. У меня бы так не получилось. Биться мечом – это искусство, а не…
Она запуталась в поисках подходящего слова и оглянулась на Сорину, пытаясь помочь себе жестами.
– Наука? – по-латыни подсказала амазонка.
– Вот-вот, – улыбнулась Эйрианвен. – Эта спартанка хороша со всех сторон, но истинного духа битвы ей, по-моему, не понять никогда. Что взять с этих греков и римлян!..
– Передышку устроили, девочки? – прервал их разговор Катувольк.
– Мы просто любуемся этой жемчужинкой Бальба, – ответила Сорина и кивнула в ту сторону, где бывшая жрица Афины уже собралась разделать под орех другую германку.
– Вы про Лисандру? – Катувольк как-то слишком быстро обернулся и вытянул шею, чтобы разглядеть спартанку на запруженной учебной площадке.
Он вновь повернулся к Сорине и Эйрианвен.
Лукавые взгляды обеих женщин заставили его густо покраснеть, и галл буркнул:
– Да, хорошо, что она опять на ногах.
– Какой ты у нас заботливый, – хмыкнула Эйрианвен. – Катувольк, тебя глаза выдают!
Молодой наставник прокашлялся.
– Жаль было бы потерять хорошего бойца из-за ранения в голову. Я видал, как это бывает.
Эйрианвен насмешливо сощурилась.
– Давайте-ка за работу. Хватит болтать! – Могучий галл понял, что надо спасаться, и рассердился. – Скоро будут игры! Лучше сейчас как следует попотеть, чем потом истекать кровью! Ну-ка, мечи в руки – и вперед!
Сорина послушно отправилась вооружиться, Эйрианвен же смерила Катуволька сердитым взглядом. Ее что-то обозлило, но она и сама не могла понять, что же именно.
– Держись-ка лучше от нее подальше! – рявкнула она наконец и пошла следом за подругой.
В оружейной Сорина уже примеряла увесистые доспехи секутора. Чтобы составить ей подходящую пару, Эйрианвен выбрала трезубец и сеть. Эти два стиля сталкивались на арене чаще всего.
– Ну и что ты по этому поводу думаешь? – спросила Сорина, пока британка помогала ей облачаться в броню.
Эйрианвен фыркнула.
– Да он же в открытую сохнет по Лисандре, – сказала она. – Только слепой не заметит.
Сорина ответила, как плюнула:
– Мужчины! Что с них взять! Все они только своим острием и думают!
– А мне вот кажется, что тут все гораздо глубже, – пробормотала Эйрианвен.
– Весьма сомнительно, – хмыкнула Сорина. – Все мужики – скоты. Всем им нужно только одно. Они по стенам и потолку бегать будут, но как только добьются своего – снова превращаются в равнодушных свиней. Кроме того…
Она подвигала руками и напрягла мышцы, проверяя, ладно ли сидят кожаные доспехи, завязанные на ней Эйрианвен.
– Кроме того, вздумай он перейти к делу, ланиста ему яйца отрежет и на завтрак их съест. Таковы правила, и Катувольк прекрасно их знает.
– Ты, Сорина, кажется, никогда не находила времени для мужчин, – сказала Эйрианвен.
Британка подбоченилась и любовалась своей работой.
– Еще чего! – ответила амазонка. – Я была предводительницей клана Коня. Мы принимали на свое ложе мужчин только ради того, чтобы пополнить численность племени. На что они нам после того, как сделали свое дело? Я бы, к примеру, совсем не хотела, чтобы кто-то из них день-деньской валялся в моей палатке, почесываясь и испуская ветры.
Эйрианвен принесла деревянный трезубец и взвесила его на руке.
– Мужчины годятся еще кое на что, кроме почесывания и порчи воздуха, – рассмеялась она.
Напускная суровость Сорины помогла ей задавить собственный приступ ярости, и британка сама это понимала.
– Да, конечно. – Тон Сорины оставался очень серьезным, но глаза искрились смехом. – Они полагают, что оба их любимых занятия очень забавны для окружающих, и ждут за это похвал.
Эйрианвен только головой мотнула.
– Ладно, пошли! – сказала она, усмехнулась и махнула трезубцем. – Поглядим, сумеешь ли ты совладать с этими вот остриями!
Дружеская подначка заставила Сорину улыбнуться. Она взяла тяжелый щит, женщины вышли из оружейной и прекратили шуточную перепалку. Битва – это далеко не игра. Даже их дружба существовала лишь за пределами площадки.
Вот амазонка вскинула меч, показывая, что готова, и Эйрианвен сделала первый выпад трезубцем.
* * *
Под конец дня Тит и другие наставники собрали новичков вокруг себя. Когда все сошлись, Лисандра перехватила пристальный взгляд Катуволька и поспешно отвела глаза, вспомнив подковырки своих соотечественниц-эллинок.
Наставники стояли возле столика, за которым сидел Эрос, любовник Бальба. Юноша держал в руках стиль – палочку для письма.
Хильдрет опустилась наземь рядом с Лисандрой.
– Привет, – сказала она. – Как ты?
Традиционная шутка заставила спартанку неуверенно улыбнуться. Она не знала, как на это следовало отвечать после того памятного боя.
– У меня все хорошо, Хильдрет, – сказала она наконец. – А ты как?
– У меня тоже все хорошо. Моя латынь – хорошо. Как твоя голова?
– Пока еще на плечах, – пробормотала Лисандра.
– Что? – громко переспросила Хильдрет.
– Моя голова – хорошо! Спасибо!
– Это здорово. – Германка улыбнулась.
Ее улыбка показалась Лисандре чуть более снисходительной, чем ей хотелось бы, а Хильдрет еще и добавила:
– Ты говенно дралась.
Лисандра скривилась. Хильдрет, конечно, нахваталась в гладиаторской школе самых грубых латинских слов. Сама она, впрочем, не собиралась опускаться до такой степени.
– Ты права, – сказала спартанка. – Именно так я и дралась.
– Разотри и забудь! – Германка дружески ущипнула ее за руку, но щипок вышел неслабый. – У каждого случаются говенные дни!
Лисандра кивнула, отвернулась и украдкой закатила глаза. Она не нуждалась в напоминаниях подобного рода.
– А ну-ка тихо! – рявкнул Тит. – Всем молчать!
Разговоры немедленно прекратились. Лисандра невольно подумала, что повиновение приказам понемногу становилось второй натурой девушек.
– Пенелопа!.. – услышала Лисандра шепот Фибы, устроившейся за ее спиной. – Вон он, твой желанный! Посмотри только, до чего хорош! Зрелости у него не отнимешь.
Послышалось хихиканье. Пенелопа ответила ругательством, хуже которого могло быть лишь богохульство.
– Ваше обучение близится к концу, – резко сказал Тит. – Ланиста подрядил нашу школу сражаться на грядущих играх в Галикарнасе! – Он помедлил, обводя женщин строгим взглядом. – Вы будете участвовать в поединках. Вас выставят против другой школы. Это значит, что между собой драться вам не придется.
Хильдрет толкнула локтем Лисандру. Судя по выражению лица, она плохо поняла сказанное.
– Мы будем драться в настоящем бою, – шепотом объяснила Лисандра. – На арене.
Хильдрет расплылась в торжествующей улыбке.
– Многие из вас привезены сюда из варварских земель. Ваши имена невозможно произнести, – продолжал Тит. – Зрителям такое не нравится. Миром правит Рим. Это значит, что у вас должны быть имена, понятные его людям, такие, чтобы их было удобно выкрикивать. Пусть каждая из вас выберет себе что-нибудь подходящее. Кто не сумеет, ту мы назовем сами.
Женщины принялись возбужденно переговариваться, вскакивать.
– Но для начала нам надо еще кое-что сделать!
Тит протянул руку в сторону жилищ ветеранов. По этой команде к толпе новичков двинулась процессия старших воительниц, возглавляемая самим Луцием Бальбом. Каждая гладиатрикс несла в руке факел. Оранжевые огоньки ярко горели в сгустившихся сумерках. К небу плыли завитки маслянисто-черного дыма.
Бальб вышел вперед и остановился перед новенькими, сбившимися в кучку. Лисандра поймала себя на том, что выворачивает шею, силясь разглядеть среди старших воительниц Эйрианвен, и смутилась. Британка была там. Их глаза встретились. Лисандра почувствовала, что залилась краской, но она успела уловить во взгляде Гладиатрикс Секунды нечто вроде ответного тепла.
– Новички!
Голос Бальба заставил Лисандру обернуться. Ланиста был облачен в ослепительно белую тогу из великолепной материи.
– Вы усердно трудились и неплохо продвинулись! Вы были обыкновенными женщинами, когда вошли в эти ворота. Теперь же наше обучение и пролитый вами пот сделали вас чем-то гораздо бо́льшим! Вы стали такими, какими не дано стать даже иным мужчинам! Вы – сильные! Вы – быстрые! Вы умеете убивать в бою! Скажу вам даже больше. Во всей империи, от туманной Британии до песков знойной Аравии, нет воительниц опаснее тех, которые занимались здесь! Прежде чем здесь оказаться, иные из вас уже носили мечи. Пусть они заглянут к себе в сердце и честно ответят, полезным ли было обучение? А что скажут те из вас, которые знали только женскую работу? Хотели бы вы вернуться к прежней жизни?
Ланиста сделал паузу, давая новичкам время поразмыслить над услышанным. Общее волнение захватило и Лисандру. Да, Бальб очень хорошо знал, как привлечь и удержать внимание толпы.
– Сейчас вы станете частью особого сестринства, – продолжал хозяин школы. – Ваше союз будет скреплен кровью. Эти узы прочнее стальных! Но для вступления в него требуется страшная клятва. Держать ее придется всю жизнь! Женщины луда, готовы ли вы произнести эти слова и исполнить их?
Новички в едином порыве вскинули руки и ответили ему дружным криком согласия. От Лисандры не укрылось, что и Хильдрет более или менее понимала смысл происходившего.
– Повторяйте же за мной! – разносился над ними голос Бальба. – Клянусь богами моего народа, что буду сражаться с честью! Если мне придет черед умирать, то я приму смерть мужественно и достойно, как и жила! Клянусь соблюдать законы нашего луда. Пусть за неповиновение меня наказывают кнутом, жгут огнем и убьют сталью!
Отзвучало последнее слово, и наступила тяжелая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием факелов.
– Женщины! – снова прервал молчание ланиста. – Вы теперь – гладиатрикс!
Тут ветераны разразились приветственными криками, и новые воительницы дружно их поддержали.
Луций Бальб кивнул им, повернулся и зашагал прочь. За ним двинулись старшие бойцы.
Девушки шумели, Лисандра же молча нахмурилась. Она размышляла о клятве. Спартанка была уверена в том, что очень многие воспитанницы школы ни за что не стали бы ее произносить, если бы их не вынуждали к этому обстоятельства. Чуть позже, когда начала выстраиваться очередь за боевыми псевдонимами, Лисандра невольно припомнила разговоры Данаи и других эллинок. Да, похоже, иные из них уже считали это место своим и принадлежали ему душой, примерно как сама она – храму Афины.
Ну а сама клятва была и вправду страшной, как верно выразился Бальб. Рабыни поклялись делать то, что в них и так усиленно вколачивали. Они уже привыкли к повиновению. Наказания, упомянутые в клятве, некоторые уже опробовали на себе.
Лисандра огляделась и отметила, что женщины будто сделались выше ростом. Они как бы распрямились, держались гордо, уверенно. Бывшая жрица еще раз поразилась тому, насколько умно была построена система обучения в гладиаторской школе. Если бы подобная клятва была произнесена в самом начале, то многих попросту придавило бы страхом. Зато теперь, вооруженные новыми способностями и умениями, женщины восприняли ее просто как очередной вызов. Более того, для многих она станет жизненным кодексом, источником духовной силы, прибежищем чести.
Лисандра улыбнулась. Очень возможно, что в этом сообществе она была единственной, у кого хватало ума осознавать подобные вещи.
Спартанка стояла в очереди к столику. Она уже подобрала себе имя и вполуха слушала яростный спор Фибы, Данаи и Пенелопы. Эта троица никак не могла поделить имя Гераклия, по величайшему из героев Эллады. Время шло, очередь постепенно таяла. Хильдрет стояла непосредственно перед Лисандрой, и та расслышала, как Эрос записал ее Горацией – по древнему герою, оборонявшему Рим от захватчиков-этрусков. Лисандра усмотрела в этом немалую иронию. Имя защитника Рима было дано женщине, дравшейся против него и взятой в плен на самых дальних границах империи!
– Следующая? – Эрос поднял на нее глаза.
– Леонидия, – без промедления ответила Лисандра.
Она решила, что назваться по имени величайшего царя Спарты будет честью, возвышающей дух… Вот только деваться от взгляда Катуволька, стоявшего недалеко от нее вместе с другими наставниками, было решительно некуда. Он чуть улыбнулся, и Лисандра вспыхнула.
– Нельзя, – подал голос Палка. – Леонидия уже есть. Она из ветеранов, бьется в качестве секутора.
– Да? – Лисандра не могла скрыть жестокого разочарования. – Ну тогда, может, Спартака…
Тит откинул голову и оглушительно захохотал.
– То-то зрители кинутся болеть за женщину, имя которой напомнит им о вожде гладиаторского восстания!.. Публика у нас нежная, чувствительная. Как бы обид не случилось!
– Но я же действительно из Спарты, – попробовала спорить Лисандра. – Это имя ничем не хуже других.
– Я тут до завтра сидеть не могу, – вздохнул Эрос, поднимая глаза на Центуриона.
Тит посмотрел Лисандре прямо в глаза и вдруг улыбнулся так тепло, что Лисандра попросту онемела.
– Есть на тебе какой-то отблеск величия, – проговорил Тит и принял решение: – Будешь Ахиллией. Это как раз по тебе!
– Ахиллия… – повторила Лисандра, примеривая на себя имя, как новый хитон.
Что ж, это звучало неплохо, – женская форма от имени Ахилл, которое носил величайший герой Троянской войны.
– Ахиллия, – еще раз проговорила она.
– Ну и славно. – Тит мотнул головой. – Следующая!
Лисандра пошла прочь. Она чувствовала себя как-то по-новому, словно в ней что-то переменилось. Потом до нее дошло. Клятва, помноженная на обретение нового имени, под которым она станет сражаться, означала полное и окончательное отъединение от прежней жизни. Речь шла не просто об удовлетворении запросов толпы, кричащей с трибун. Клятва была орудием, меняющим души тех, кто ее давал.
Жить и упражняться в школе по-прежнему будет Лисандра. Но в день поединка на песок арены выйдет уже Ахиллия.
XVII
Женщины уезжали из луда. Они уже собрались около зарешеченных повозок. Лисандра обратила внимание на то, что большинство среди этих двух десятков составляли новички. Все понятно. Бальб желал подвергнуть свои новые приобретения решающему испытанию и, конечно же, надеялся, что слабые и недостойные отсеются как можно скорей.
Женщин делили на небольшие группы согласно их положению в школе и племенной принадлежности. Лисандра оказалась в одной из самых задних повозок, вместе с другими эллинками. Она уселась на солому и заметила Эйрианвен, направлявшуюся к головной повозке.
Неожиданно прекрасная силурийка повернула и подошла к эллинкам.
– Удачи вам, – сказала она.
Эйрианвен обращалась вроде бы ко всем сразу, но смотрела только на Лисандру. Та улыбнулась в ответ. Ее сердце бешено заколотилось, бывшую жрицу окатила беспощадная волна вины. Она сразу вспомнила свои дикие и непотребные мечтания, связанные с Эйрианвен. Британка смотрела на нее еще очень долго, целое мгновение. Потом оно кончилось, и она исчезла, затерялась в толпе воительниц.
– А вы с ней, оказывается, подруги, – заметила Даная, когда Лисандра заново устроилась в своем уголке.
– Да мы с ней говорили-то всего раз или два, – осторожно заметила Лисандра. – Для дикарки она достаточно приветлива и любезна.
– И необыкновенно опасна, – напустив на себя умудренный и проницательный вид, сказала Даная. – Она великолепно дерется.
Лисандра улыбнулась углом рта и сказала:
– Мы все тут опасные бойцы, Даная.
Вскоре после этого повозка дернулась, закачалась, и караван тронулся в путь. Некоторое время девушки молчали, что весьма радовало Лисандру. Она попросила разрешения взять с собой свитки и получила его. Кожаное ведерко ехало с нею в Галикарнас. Ну и хорошо. Пока повозки будут мучительно медленно ползти в сторону города, ей не придется снова таращиться на пустынный, выжженный солнцем карийский пейзаж. Лучше уж почитать Гая Мария, пока другие женщины будут предаваться пустой болтовне.
К тому времени, когда солнце добралось до зенита, у попутчиц иссяк запас сплетен, и Фиба спросила ее:
– Ты что там читаешь?
Лисандра нахмурилась.
Она терпеть не могла, когда ее отрывали от занятий, но прикусила язык, с которого готова была сорваться изрядная резкость, и ответила Фибе коротко:
– Учебник тактического искусства.
Фиба наморщила носик.
– У-у, скука какая! На что это тебе?
Лисандра со вздохом опустила свиток на колени.
– В храме нас учили не только воинским искусствам, но и тактике. Гай Марий был гениальным полководцем, поэтому его работы просто захватывают.
Даная недоверчиво посмотрела на нее, и Лисандра сказала:
– Тут у меня еще Гомер есть. Почитай, если хочешь.
– Да я не особенно хорошо умею читать, – сказала Даная. – Знаешь, в детстве я училась грамоте, но потом муж заставил меня прекратить все это. Он сказал, что чтение – занятие для гетер.
– Что за чушь, – фыркнула Лисандра. – С чего он взял, будто только куртизанкам надлежит уметь читать?
– А я тоже читать не умею, – вставила Фиба.
Другие женщины стали одна за другой кивать в ответ на эту реплику.
– Что ж, если вы никогда не читали, то письменное слово вам не особенно интересно. – И Лисандра снова обратилась к своему свитку.
Вообще-то, она не отказалась бы улучшить образованность своих товарок по гладиаторской школе, но сейчас ей больше хотелось просто почитать для собственного удовольствия. В повозке воцарилась тишина, которую нарушало только поскрипывание деревянных колес.
Через некоторое время Лисандра подняла глаза, увидела, что все попутчицы по-прежнему смотрят на нее, и вздохнула.
– Хотите, чтобы я вам почитала?
Женщины закивали.
– Эта книга подробно рассматривает устроение и тактику римского войска от десятка до целого легиона…
У девушек начали вытягиваться лица, и Лисандра утешила их:
– Но вы, полагаю, куда охотнее послушали бы «Илиаду».
Все дружно закивали. Лисандра свернула Гая Мария до лучших времен, откинулась к стенке повозки и закрыла глаза. Она знала текст наизусть.
– «Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына…» – принялась она декламировать нараспев.
Весь остаток поездки Лисандра читала женщинам великую поэму, надеясь про себя, что, быть может, привьет им таким образом начатки интереса к литературе. Для нее самой это было необременительно. Она с большим удовольствием напевала классические стихи. В храме Афины знали толк в декламации, и Лисандре было известно, что ценители находили ее голос отменным. Выпевая строку за строкой, она мысленно возносила благодарность богине, наделившей ее столь многочисленными талантами.
Гомер действительно помог женщинам скоротать время в дороге. Но дни сменяли друг друга, и Лисандра подметила, что чем ближе делался город, тем молчаливее становились ее болтушки-попутчицы. В повозке все чаще повисала напряженная, тягостная тишина.
Наконец поезд Луция Бальба остановился примерно в двух милях от Галикарнаса, и охранники стали разбивать лагерь. Выглядело это странновато, потому что солнце висело еще высоко в небе.
Лисандра высмотрела знакомого стражника-македонца.
Он тоже помедлил, подошел к ее повозке, улыбнулся и спросил:
– Ты хоть представляешь себе, какой переполох начинается в городе, когда туда приезжают гладиаторы?
– Естественно, нет, – ответила она и одарила его самым надменным взглядом, какой могла изобразить.
Еще не хватало ей о чем-то расспрашивать подобное ничтожество!
– Ну…
Македонец нагнулся, сорвал былинку и принялся ее жевать. С точки зрения Лисандры, образ неотесанной деревенщины обрел завершенность. Что взять с македонца! Все они были сплошной деревенщиной.
А стражник после глубокого раздумья пояснил:
– Ну, там все с ума сходят.
– Какое живое и красочное описание, – съязвила Лисандра.
Однако скудоумный македонец даже не понял насмешки и пояснил:
– Я хочу сказать, что город действительно встает на уши. Как будто сам император пожаловал. На улицах заторы, ни пройти ни проехать, все друг дружке на головы лезут, заглядывают в повозки. Полдня долой, пока с места сдвинуться удается. Ты новенькая, ни разу еще не видела, на что это похоже. Народ просто с ума сходит по гладиаторам. Особенно по женщинам, – добавил он поспешно. – Так что въезжать будем ночью.
– Ясно, – сказала Лисандра.
Да уж, если дело обстояло именно так, то избытка ненужного внимания лучше было избежать. Невменяемая толпа, беспорядки – что может быть хуже!
– Мы покроем повозки полотном, – сказал македонец. – На всякий случай.
– Весьма дальновидно!
– Ну, пока тогда, Лисандра.
Стражник снова улыбнулся, и она с неудовольствием заметила, что у него еще и переднего зуба во рту недоставало. Он неторопливо ушел прочь, продолжая жевать травинку.
Лисандра поведала своим соседкам о том, почему повозки остановились. Чтобы убить время, она до самых сумерек рассказывала им миф про знаменитого охотника Ориона. Потом женщины начали расстилать одеяла, надеясь немного поспать. Когда караван двинется дальше, станет уже не до отдыха.
– Спасибо тебе, Лисандра, за все эти истории, – сказала ей Фиба.
– Чепуха, – отозвалась она, и ей самой показалось, что прозвучало это несколько спесиво.
– Мы их слушали и хоть чуток отвлекались. Нам же страшно. Ведь нас везут на арену, а там что угодно может произойти.
– Спартанцы ничего не боятся. – Формула, затверженная с детства, невольно прыгнула Лисандре на язык.
Фиба насмешливо фыркнула.
– Да ладно чушь пороть, – сказала она. – Знаешь, Лисандра, все равно никто не верит этому бесстрастию, которое ты на себя напускаешь. Ты на самом деле такая же, как все остальные. Мы боимся, и ты не исключение.
Тут Лисандра приподнялась и села. Она приняла решение. Нет, эти женщины не были такими же, как она. Что бы они там ни думали, им нужен был предводитель. Эти особы понятия не имели, до какой степени им повезло, что с ними была она.
Лисандра в который раз прочувствовала правоту Телемаха. Да, в том, что она здесь оказалась, определенно присутствовал промысел богини.
– Сядьте-ка в кружок, – сказала она.
Эллинки повиновались и расселись кругом нее, поджав ноги. Где-то снаружи негромко переговаривались охранники, потрескивали дрова в кострах, издалека доносился печальный напев флейты. Лисандре невольно подумалось, что примерно таким мог быть вечер накануне битвы при Фермопилах, когда царь Леонид собрал кругом себя своих храбрецов и вдохновлял их на подвиг.
– Послушайте меня. Страх есть не чувство, а мысль. Он существует лишь здесь… – Она коснулась пальцами головы. – Забудьте о страхе. От него костенеют мышцы и немеют все жилы. Если он овладеет вами, то вы напрочь забудете все, чему вас успели научить в луде. Вам всем известно, что раньше я была жрицей и с детства училась сражаться.
Она сделала паузу и обвела взглядом испуганные лица, смутно видимые в потемках.
– И вот что я вам скажу. Я видела, как вы упражнялись. В нашем храме Афины ни одна из вас не осрамилась бы!
На самом деле это была чудовищная неправда, но Лисандра сочла ее необходимой для благого дела. Она не ошиблась. Ее слова тотчас возымели действие.
Спартанка прямо-таки почувствовала, как начало спадать напряжение, царившее в повозке, и продолжила:
– Весь мой опыт свидетельствует о том, что Палка, Катувольк и Нестасен – да, даже Нестасен! – натаскали вас превосходно. Да, учение было тяжким, изнурительным, порою жестоким. Но без этого нельзя обойтись! Без крепкого битья из обычного человека не выкуешь великолепного воина. Воинские повадки уже вошли в вашу природу. Запомните, что все военное дело – от боя один на один до столкновения многочисленных армий – не есть искусство. Это наука. В ней имеются свои аксиомы, теоремы и практическое приложение. В итоге тот, кто лучше владеет тактикой, выигрывает у более сильного. Хорошо усвоенные уроки позволят вам сохранить свои жизни, врагов же отправить в Гадес.
– Лисандра, ты в самом деле так думаешь? – прошептала рыбачка Пенелопа.
– Я не думаю. Я это знаю, – негромко проговорила Лисандра и снова обвела глазами женщин.
– И все равно это арена, Лисандра, – хмуро отозвалась Даная. – Мы там будем драться с людьми, которых совершенно не знаем. Нас могут убить.
– Могут, – согласилась Лисандра. – Но лишь тогда, когда настанет предначертанный час и ничего нельзя будет изменить. Нас убьют уж точно не оттого, что мы ослабеем от страха, – добавила она с презрением. – Мы падем, если боги решат нас забрать. Только тогда мы и погибнем в их честь! Но я не верю, что такое случится с нами. Наши враги падут, как пшеничные колосья под серпом!
Она помолчала, давая слушательницам время подумать, впитать значение ее слов, а потом распорядилась:
– Теперь ложитесь-ка спать и поменьше задумывайтесь о том, что может или не может случиться. Вверьте себя богине!
Она сказала так, первой покинула круг, забралась в свой Уголок и закуталась в одеяло. Мало-помалу эллинки расползлись по постелям, кажется, в немалой степени ободренные ее речью. Погружаясь в сон, Лисандра позволила себе чуть улыбнуться. Если до сих пор у них и были сомнения в том, кто верховодил в этой повозке, то теперь все было решено. Будь что будет. Лисандра знала, что отныне они будут смотреть на нее как на предводительницу, а за ними последуют и другие.
Так тому и надлежит быть.
* * *
Поезд Бальба тихо въехал в городские ворота и пополз узкими, извилистыми улочками Галикарнаса. Ночной воздух был ощутимо прохладен, и многих женщин, разбуженных начавшимся движением, пробирала дрожь. Время, а вернее, безвременье между закатом и рассветом тянулось поистине нескончаемо, но караван в конце концов добрался до цирка, и всех гладиатрикс с почти военной точностью препроводили из повозок в помещения, нарочно выстроенные вокруг арены и даже под ней. Каморки оказались неожиданно просторными и, как с удивлением обнаружили женщины, даже удобными. Никакого сравнения с тесными закутками, в которых они спали у себя в школе. После изнурительного путешествия почти всех неудержимо клонило в сон. Лишь несколько спутниц Лисандры взялись было болтать, но она строго цыкнула на них, напомнив, что назавтра всем предстоит ответственный день.
Утром, причем заметно позже обычного, девушек разбудили Палка и Нестасен, вывели всех в просторный двор, где велели снимать грязные туники и обливаться водой. Утреннее солнце уже грело вовсю, так что холодная вода приятно бодрила и придавала сил.
– Это вам не баня, – посмеивался Нестасен. – Нам просто нужно, чтобы вы получше выглядели на смотре.
– На каком смотре?.. – Лисандра покосилась на Данаю, та недоуменно пожала плечами.
– Вам туда идти еще не сейчас, – продолжал Нестасен. – Люди, ясное дело, больше хотят посмотреть на гладиаторов-мужчин. Вы, бабье, пойдете лишь после них.
От Лисандры не укрылось, как Сорина при этих словах плюнула наземь. Нубиец же двинулся вдоль шеренги.
Он совал каждой гладиатрикс в руки по узелку с чистой одеждой и говорил при этом:
– Один размер на всех. Мы вам купили даже сандалии, чтобы вы случайно не накололи свои нежные ножки…
Лисандре досталась туника зеленоватого цвета. Она подняла ее перед собой, с неудовольствием разглядывая обновку.
– А красной не найдется? – спросила девушка.
Нестасен резко остановился и повернулся к ней.
– Это еще с какой стати? – поинтересовался он.
Темные глаза гиганта нехорошо поблескивали.
– Спартанцам пристало носить красное, Нестасен.
Наставник, казалось, задумался над ее словами.
– В самом деле? – Он дернул подбородком и велел Лисандре бросить зеленую тунику обратно ему в руки.
– Гребаные спартанцы, – выругался он и пошел дальше вдоль строя, оставив ее стоять как была, нагишом.
Переодевание заняло какое-то время, но наконец, с помощью парфянина Палки, всем женщинам, не считая Лисандры, была роздана новая одежда. Эллинка вовсе не стыдилась наготы, однако с ней обошлись подобным образом явно ради того, чтобы унизить, и она ощущала это со всей остротой.
– Видите? – громко сказал Нестасен, развинченной походкой двигаясь мимо нее. – Нашей спартаночке не по ноздре пришлась туника, которую я ей подобрал. Скверно!.. – Он остановился и одарил ее паскудной улыбочкой. – Ладно, никто не скажет, что я действовал беспричинно.
Эти слова вызвали смешки у тех гладиатрикс, что стояли вне поля его зрения. Все в школе знали о вражде наставника и бывшей жрицы.
– Так вот, наша спартаночка пойдет по улицам обнаженной, – заявил темнокожий гигант, шагнул вперед и оказался совсем рядом с Лисандрой. – Если только ты не дашь мне повода передумать, – прошептал он, и его широченная ладонь оказалась у нее на бедре.
Лисандра отшатнулась. Широкие ноздри нубийца раздулись, ладонь скользнула выше.
– Не смей, – холодно сказала она.
– А я думал, тебе понравится, – проворчал Нестасен, играя с опрятными волосками у нее на лобке.
Это было уже слишком. Лисандра потеряла терпение, резко рванулась вперед и лбом ударила нубийца в лицо. Его носовая кость хрустнула, и этот звук показался спартанке совершенно упоительным. Нестасен взревел от боли, шатнулся назад и схватился за лицо. Между его пальцами обильно хлынула кровь. При виде отпора, учиненного Лисандрой, женщины дружно разразились воплями восторга.
– Да я тебя убью!.. – прошипел Нестасен и поднял посох.
Лисандра вышла из строя. Она прислушивалась к себе и понимала, что несказанно рада этому противостоянию. Нестасен завизжал и ударил. Его посох со свистом рассек пустой воздух, потом еще и еще. Лисандра легко уворачивалась от его беспорядочных взмахов, а потом подгадала момент и впечатала ступню в подреберье наставника, ослепленного бешенством. Однако удар не остановил нубийца. Он снес Лисандру с ног, прижал к земле и передавил посохом горло.
– Убью! – вопил он, и на его губах пузырилась пена.
Лисандра не могла пошевелиться. Нестасен очень умело отнял у нее такую возможность. Она пыталась крутануть бедрами и сбросить его, но вес черного гиганта был слишком велик. В ушах у нее застучала кровь, перед глазами замелькали белые огоньки…