355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Рассел Уитфилд » Гладиатрикс » Текст книги (страница 1)
Гладиатрикс
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 23:20

Текст книги "Гладиатрикс"


Автор книги: Рассел Уитфилд



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 32 страниц)

Рассел Уитфилд
Гладиатрикс

Посвящается моей маме, которой мне так не хватает…


I

Тот самый первый раз Лисандра не забудет до конца своих дней.

Она в одиночестве шла по темному проходу к амфитеатру, залитому ярким солнцем, и чем ближе подходила, тем яснее доносился сверху этот звук. Ритмичный медленный ропот поначалу улавливался лишь самым краешком сознания. Далекий, едва слышный, он постепенно завораживал, точно песня сирен, просачивался сквозь каменную толщу, отдаваясь во всем ее теле, в самых костях.

Лисандра изо всех сил удерживала в повиновении клокочущий водоворот чувств. Страх бился в жилах девушки. Он был так силен, что в какой-то момент она даже споткнулась, но тотчас рванулась вперед, жаждая ответить на чудовищный вызов. Эта краткая вспышка сожгла ужас воительницы. Лисандра сделала еще шаг и ступила из полутьмы в резкий свет арены.

Рев толпы обрушился точно живая волна, и девушка даже пошатнулась под его бешеным напором. Ряды, запруженные вопящей толпой, поплыли у нее перед глазами. Амфитеатр напоминал пасть прожорливого божества, питающегося ничтожными смертными. Мириады искаженных лиц, рты, распахнутые в крике… Рев, полный страстного вожделения, предвкушения…

Недавно разглаженный песок арены источал явственное зловоние. Ноздри Лисандры наполнились запахом крови и дерьма животных. Сегодня здесь потрудились венаторы – охотники на диких зверей, перебившие на потеху зрителям несколько сотен хищников. Желудок Лисандры поднялся к горлу. Ей хотелось как можно быстрее бежать из этого овеществленного Тартара.

Отчаянным усилием воли она подавила этот позыв.

Невменяемый рев трибун между тем достиг апогея. Сузившиеся зрачки Лисандры уловили движение по ту сторону арены. Из противоположного туннеля показалась еще одна женщина, ее противница.

Лисандра едва заметила раба, служителя арены. Он подошел к ней и сунул в ладони, мокрые от пота, два коротких меча. Все ее внимание было поглощено соперницей. Она даже успела сообразить, что их подбирали не иначе как по телесным различиям. Сама Лисандра была рослой и стройной, противница же – невысокой, крепко сбитой, с толстыми руками и ногами. Подобное телосложение, на взгляд спартанки, было грубым и пошлым. Взять хоть эти излишне полные груди, настоящее вымя, готовое разорвать белую ткань туники и вывалиться на свободу! Типично галльскую внешность довершала копна соломенно-светлых волос, разительно отличавшихся от вороных локонов самой Лисандры.

Общего у двух женщин было мало – оружие в руках, да еще понимание того, что через считанные минуты в живых останется только одна из них.

Уроженка Галлии повернулась туда, где сидели вельможи, и вскинула правую руку. Лисандра, еще толком не привыкшая к этикету арены, повторила ее жест. Движение вышло уверенным, спартанка недаром провела почти всю жизнь в храме, где строго соблюдались ритуалы. Впрочем, это было уже не важно. Богато одетый римлянин – судя по всему, это был Секст Юлий Фронтин, управитель и прокуратор Малой Азии, – даже не потрудился ответить. Все его внимание было посвящено смуглой прелестнице рабского звания, сидевшей подле него.

Лисандра повернулась к противнице. Несколько нескончаемых мгновений две женщины стояли лицом к лицу. В сине-зеленых глазах галлийки Лисандра как в зеркале увидела отражение собственных переживаний и на миг ощутила острую жалость к ней и к себе. Они не были природными врагинями, тем не менее спартанка знала, что не имеет права на мягкосердечие. Ее взгляд посуровел. Она была твердо намерена выжить. Галлийка коротко кивнула. Должно быть, она сделала для себя такие же выводы.

Обе подняли оружие и еще несколько ударов сердца не двигались с места. Потом галлийка бросилась в яростную атаку. Железо прозвенело о железо, неожиданно красиво запев. Это Лисандра отразила наскок. Кельтская воительница выругалась и завизжала. Она вкладывала все силы в удары, воспламененные яростью. В ее нападении не было строя и смысла – лишь сплошной рубящий вихрь, бушующий во всю мощь. Галлийка действовала точно лавина, которая несется вперед и сметает все, что попадается ей на пути.

Лисандра знала, что она должна превратиться в туман. Только тогда ей удалось бы устоять перед этим напором. Вся ее жизнь была занята подготовкой к бою. Это была всего лишь ритуальная выучка, совсем не подходящая для настоящего сражения. Но стоило ей оказаться между жизнью и смертью – и крепко вколоченная наука проявилась, заставила привычное тело отозваться, не дожидаясь осознанной мысли.

Ей казалось, что соперница двигалась в толще воды. Как только галлийка начинала очередную атаку, меч Лисандры был тут как тут, отводя разящий удар.

«Не пытайся переть силой на силу!» – напоминала себе спартанка, плетя кружева и не давая втянуть себя в бессмысленную рубку.

Такое поведение только раззадоривало противницу. Галлийка удвоила усилия. Она поднимала ногами тучи пыли, теснила Лисандру через всю арену и бешено кромсала мечом… пустой воздух.

Разочарованные зрители мяукали и мычали, требуя от поединщиц более зрелищных действий.

Светлые волосы галлийки слиплись и потемнели от пота, белая туника пошла грязно-серыми разводами. Лисандра уклонилась от очередного наскока и заметила в движениях противницы явственную усталость. Руки и плечи галлийки зримо отяжелели. Она хватала ртом воздух, теряла силы, поэтому позволила себе чуть передохнуть. Червячок сомнения в победе уже подтачивал ее воинский дух.

Все же она храбро занесла оба меча, и по венам Лисандры вдруг промчался огонь.

«Сейчас! – в один голос кричали все ее чувства. – Сейчас!»

Она ударила в ответ.

Ее мечи стремительно мелькнули, размазываясь в воздухе. Воительница перешла от глухой защиты к безжалостному нападению. Соперница лихорадочно отбивалась, пятилась под неожиданным натиском спартанки.

Лисандра усилила напор. Теперь галлийка едва успевала останавливать ее атаки. Лисандра ощутила отчаяние противницы и еще наддала темп, наконец-то ввязавшись в последний отчаянный обмен ударами. Один клинок пришелся в другой, их стук отдался в руке. На этом силы галлийки иссякли окончательно, и Лисандра проломила ее оборону.

Когда под ее мечом распалась живая плоть, она почувствовала не сожаление, а лишь огненный, невозможно-яркий восторг. Галлийка ахнула, поперхнулась. Кровь хлынула изо рта и из раны в груди. Лисандра выдернула клинок и, продолжая движение, с силой крутанулась на месте. Новый удар пришелся покачнувшейся галлийке прямо в шею. Начисто отсеченная голова взлетела к небу. Рот и глаза так и остались широко распахнутыми в гримасе боли и изумления. Обезглавленное тело держалось на ногах еще несколько мгновений, похожих на вечность. Потом оно с торжественной медлительностью стало заваливаться навзничь и наконец рухнуло врастяжку. Из рассеченных шейных сосудов в песок щедро полилась кровь, растекаясь багряной лужей.

Тут Лисандра болезненным толчком вернулась к реальности. На нее безудержным водопадом вновь обрушился нестройный рев толпы, а в зрачках отражалась странная и жуткая картина – у ног победительницы еще подергивалось тело соперницы, а через арену к ней шел рослый человек в одежде Харона, перевозчика мертвых. Неспешно, даже несколько церемонно, Харон подобрал срубленную голову галлийки, потом зацепил изогнутым посохом бездыханное тело, повернулся и тем же размеренным шагом побрел прочь, утаскивая за собой мертвую.

Лисандра сперва попятилась, затем повернулась и ушла обратно в туннель. Ее мысли неслись кувырком. Сумасшедший восторг, величайшее облегчение – и чувство вины.

II

Лисандра безнадежно смотрела сквозь решетку тюремной повозки. Мимо с удручающей медлительностью проползал иссушенный карийский пейзаж. Его монотонность нарушали разве что колючий куст, пыльный холм или случайный странник, державший путь к городу.

Вот уже несколько часов повозка покачивалась на ухабах, оставляя позади Галикарнас, распластавшийся под солнцем. Лисандра едва успела обозреть его улицы, пока они добирались до окраины, но город показался ей громадным. Если же сравнивать его с родной Спартой, то он был еще и безвкусным. Это было как раз объяснимо. Чего еще ждать от малоазийских эллинов, способных разве что раболепно копировать римлян! Ни с кем здесь, правда, Лисандра сама знакома не была и знала это только понаслышке, но ведь дыма без огня не бывает.

Считая ее саму, пленников в клетке было семеро, но эта повозка была не единственной в поезде Бальба. Спартанка предполагала, что ее поместили вместе с последними приобретениями ланисты, то есть хозяина гладиаторской школы. Увы, все они происходили из каких-то варварских племен и совсем не понимали не только родного для Лисандры эллинского, но и латыни. Это обстоятельство, впрочем, отнюдь не мешало им оживленно болтать на своих невразумительных наречиях, от звука которых у Лисандры скоро начали ныть зубы.

После победного поединка спартанку бесцеремонно заперли в маленький закуток – дожидаться, пока окончится сегодняшнее представление. Справедливости ради надо сказать, что ее покормили и показали лекарю, чтобы убедиться в том, что она не получила ран. Слуги ланисты выяснили, что ее здоровье пребывало в полном порядке, опять засадили Лисандру под замок и, кажется, не вспоминали о ней до того самого момента, когда каравану Бальба настала пора трогаться в путь.

Ее извлекли из закутка и потащили к зарешеченной повозке. Лисандра пыталась о чем-то спрашивать, но ей лишь сообщили, что теперь она – собственность Луция Бальба, после чего велели заткнуться. Попытка игнорировать этот приказ окончилась здоровенной затрещиной.

Лисандра была с детства выучена терпеть физическую боль, но затрещина живо напомнила ей о ее нынешнем положении.

«Рабыня!..»

Каждый раз, когда это слово непрошеным всплывало в сознании, Лисандру начинало нешуточным образом мутить.

Ко всему прочему, она была не просто рабыней, а невольницей, предназначенной для арены. Ниже падать было уже просто некуда, в глазах общества она стала чем-то вроде животного. Выносить эту мысль было почти невозможно. Лисандра пыталась утешаться. Она мечтала о том, как владелец рабов выяснит, кто она на самом деле такая, и жуткая, унизительная ситуация будет немедленно разрешена.

Ее невеселые размышления прервал легкий хлопок по плечу. Лисандра повернула голову. Рыжеволосая дикарка протягивала ей кусок хлеба. Рука, державшая его, оказалась до того грязной, что первым побуждением спартанки было ее оттолкнуть. Однако рыжая девушка улыбалась с таким искренним сочувствием, что Лисандра овладела собой и приняла кусок, надеясь на то, что ее ответная улыбка не будет воспринята как злобная гримаса. Рыженькая ласково, точно сестру, потрепала ее по плечу и вернулась к товаркам. Лисандра снова уставилась наружу, отчасти согретая участием девушки.

Путешествие длилось несколько дней. К некоторому удивлению спартанки, кормили их довольно-таки регулярно. Еще поразительнее было то, что пища оказалась превыше всяких похвал. Такой вкусной ячневой каши с мясом Лисандра никогда в жизни точно не ела. В целом было похоже на то, что хозяева желали сберечь своих рабынь в добром здравии. Это весьма противоречило тому, что Лисандра слышала о жизни невольниц. Путешествие оказывалось пусть и неприятным, но, по крайней мере, весьма сносным, разумеется, если забыть про вшей, кишевших повсюду.

Через несколько дней Лисандра даже начала общаться со своими подругами по несчастью. Посредством энергичной пантомимы, которая со стороны, вероятно, могла показаться даже комичной, она выяснила, что рыжую девушку звали Хильдрет. Как и все остальные спутницы, она была из германского племени хаттов. Название этого народа, снискавшего себе славу по всей империи, было для Лисандры не пустым звуком. Даром ли вот уже несколько лет хаттские воины яростно бились с римскими легионами за рекой Рин!

Хильдрет же никогда не слышала об Элладе. Даже когда Лисандра назвала свою родину на римский лад Грецией, она лишь недоуменно передернула плечами и мотнула головой. На этом Лисандра оставила попытки что-то ей втолковать, сочтя объяснения бесполезными. Географические тонкости в любом случае пребывали за пределами их уровня взаимопонимания. Вместо этого Лисандра сосредоточилась на том, чтобы обучить Хильдрет хотя бы элементарной латыни. Тут ей пришлось убедиться в том, что россказни о врожденной туповатости варваров оказались не совсем беспочвенными. Что ж! Главным для Лисандры было как-то убить время, а вовсе не достичь результатов.

Тем не менее вскоре из тюремной повозки стали раздаваться возгласы на ужасающей, но все-таки вполне понятной латыни: «Небо, дерево, камень». Потом настал черед коротких фраз вроде «Я-не-говорю-на-латыни-а-ты-говоришь-по-германски?»

Поначалу девушки развлекались от души, но через некоторое время шумное веселье молодых дикарок привлекло внимание стражников Бальба, и пленницам было велено вести себя поскромнее. Приказы сопровождались недвусмысленными угрозами и размахиванием дубинками – вероятно, ради доходчивости.

Как бы то ни было, надежда Лисандры с пользой скоротать время вполне оправдалась. Она даже слегка удивилась, когда заметила вдалеке длинную городскую стену. Судя по всему, именно к ней и двигались повозки.

Пока караван неторопливо подбирался к стенам крепости, рабы, сидящие за решетками, примолкли в ожидании. Когда расстояние сократилось, Лисандра даже сравнила постройку с миниатюрной Троей. Ее стены выглядели весьма внушительно. Распахнулись тяжелые ворота, окованные железом, и повозки стали вкатываться под арку, увенчанную надписью: «Женская гладиаторская школа Луция Бальба».

Лисандра потянулась вперед, обхватив руками железные прутья решетки. Внутренность школы, по-латыни именуемой лудом, живо напомнила ей пчелиный улей – такая же суета и гул голосов. Спартанка увидела множество женщин, занятых воинскими упражнениями разного рода. Стук деревянного оружия мешался с выкриками наставников и возгласами учениц, полными то раздражения, то восторга. В целом обстановка показалась Лисандре знакомой и, невзирая на обстоятельства, некоторым образом утешительной.

Дверцы передвижной клетки со скрежетом распахнулись. Стражники жестами и приказами, выкрикиваемыми на варварском гортанном наречии, позвали рабынь наружу. Лисандра кожей ощутила ужас, охвативший ее спутниц.

– Всем снять одежду и бросить ее вот сюда, – повторил стражник, теперь уже на латыни.

Лисандра только пожала плечами. В ее родной Спарте все упражнения выполнялись совсем без одежды, а красивое развитое тело было предметом гордости. Лисандра подчинилась приказу, радуясь избавлению от невозможно грязной туники.

Ее спутницы неохотно последовали примеру спартанки, и та немедленно поняла причину их смущения. Среди германцев явно не принято было гордиться своим телом. Обнаженные дикарки и в самом деле являли собой довольно странное зрелище. Лисандра сама была белокожей, но по сравнению с ней северянки выглядели едва ли не синюшными. Слишком белые торсы отягощали пухлые висячие груди. Лобковые волосы у этих женщин оказались такими пышными и притом разноцветными, что Лисандра вынуждена была прикусить губу, чтобы не расхохотаться. В том, что подмышки у германок были заросшими, как у мужчин, она успела убедиться еще по дороге сюда, но кто мог ждать, что эти женщины окажутся до такой степени волосатыми?..

– Ты! Ты говоришь на латыни. – Голос стражника прервал ход ее мыслей.

Лисандра перестала про себя потешаться над нескладными германками и повернулась к нему. Стражник оказался невысоким, крепко сбитым и… тоже каким-то недоделанным. Не вполне варвар, но вроде того, возможно, македонец.

Лисандра выпрямилась и сказала:

– Да. И притом, кажется, лучше, чем ты.

Мужчина уставился на нее с туповатым недоумением. От таких слов у него даже челюсть слегка отвисла. Все остальные тоже притихли, ошеломленные слишком дерзким ответом. Несколько мгновений прошло в тягостной тишине, пока кто-то первым не расхохотался над озадаченным сотоварищем. В следующий миг хохотали уже все, только германки недоуменно оглядывались, не вполне понимая, что же произошло.

Македонец наконец мотнул головой.

– Отлупить бы тебя до синяков, да ладно уж, – сказал он, но трудно всерьез угрожать, только что отсмеявшись. – Давай-ка для начала вымоем и тебя, и твоих подопечных!

Он жестом приказал девушкам идти в нужную сторону.

Когда они двинулись в указанном направлении, стражник посмотрел в спину Лисандре и сделал вывод, что слишком проворный язык уже доводил гречанку до беды. Если смотреть спереди, то ее красота была безупречной. Но вот спину в разных направлениях рассекали бледные шрамы.

* * *

Новоприбывших провели вдоль площадки для упражнений, давая им привыкнуть к здешнему окружению. Оказалось, что самое первое, внешнее впечатление не обмануло спартанку. Изнутри луд был не столько тюрьмой, сколько целым городом в миниатюре. Вдоль одной стороны обширной площадки тянулись приземистые каменные домики. Лисандра про себя рассудила, что это были жилища рабов, и мрачно подумала, что раз так, то и ей самой тоже предстояло здесь жить.

Напротив стояли роскошные строения, способные украсить любую римскую виллу. Они были расположены на гораздо большем удалении от шума и пыли. Там виднелись статуи и фонтаны. Когда Лисандра проходила мимо изваяния Минервы, как римляне называли богиню Афину, она сотворила подобающий жест приветствия и почтения.

В дальнем конце луда надо всем господствовало здание бань. Сюда-то вели и Лисандру, и остальных пленниц.

Стражники ввели девушек внутрь и передали их нескольким рабыням, которыми предводительствовала суровая германка. Она велела называть себя Гретой. По счастью, кое-кто из ее подначальных владел эллинской речью. Музыка родного языка до некоторой степени отвлекла Лисандру от невеселых раздумий.

Первым долгом их загнали в боковую комнатку, где не было почти ничего, кроме нескольких ведерок с дурно пахнувшей жидкостью. Грета велела рабыням втирать вонючий раствор в волосы. Из ведерок смутно попахивало нефтью, и Лисандра пришла к выводу, что, невзирая на смрад, вещество призвано было избавить ее от вшей, порядком-таки надоевших за последние дни.

Надо ли говорить, что даже эта гадостная отрава, используемая в качестве мыла, была предпочтительней бритья наголо!

Когда все головы были промыты теплой водой, Грета повела девушек в главное помещение бань. Вот когда губы Лисандры сами собой расползлись в улыбке чисто телесного удовольствия! Здесь обнаружился просторный и – к ее немалому удивлению – благоуханный бассейн. С поверхности воды поднимались струйки пара, так что воздух насыщала горячая влага.

Лисандру не потребовалось подгонять. Она сама шагнула к желанной воде. Хильдрет и остальные пленницы, наоборот, шарахнулись прочь. Между ними и Гретой началась шумная перепалка.

Грета сама была невольницей, но, судя по всему, умудрилась добиться в замкнутом мирке луда какой-никакой власти. Перечить ей здесь не смела ни одна живая душа. Однако и Хильдрет, похоже, уперлась насмерть и собралась стоять до конца.

Лисандра повернулась к одной из подручных Греты, той, что говорила по-эллински, и вопросительно подняла бровь.

– Что там у них происходит?

Девочка-рабыня была совсем юной, лет на шесть моложе девятнадцатилетней спартанки, маленькая и хрупкая в кости. Худенькую веснушчатую рожицу освещали большие карие глаза, а кругом вихрились непослушные темные кудри.

Девочка пожала узенькими плечами.

– В точности не скажу, но, по-моему, вот что… – Она прислушалась. – Варварки боятся купания. – Девочка отважилась чуть заметно улыбнуться. – Они полагают, что сейчас же простудятся и умрут!

– Невежественные дикарки, – надменно усмехнулась Лисандра и, не говоря более ни слова, нырнула в бассейн.

Что верно, то верно. За время совместного путешествия она почти начала видеть в них людей, но… варвары, они варвары и есть. Этакие дети-переростки, глуповатые, пугливые и суеверные. Не лучшие спутники, но выбирать ей не приходилось. Будь ее воля, они вообще не удостоились бы внимания, не говоря уж о том, чтобы тратить на них время!

Однако прикосновение к телу горячих водяных струй оказалось таким наслаждением, что очень скоро Лисандра вообще начисто забыла о Хильдрет и остальных своих спутницах. После стольких дней, проведенных в грязной клетке, к ней наконец-то пришла чистота. Что могло с этим сравниться?! Лисандра плавала, вертелась и чувствовала, как по всему ее телу раскрываются поры, как чудесная вода смывает корку пота и пыли.

Она проплыла изрядное расстояние под водой, поднялась на поверхность, и ее медленно отнесло к стенке бассейна. Здесь Лисандра выставила из воды лишь голову и плечи и с насмешкой наблюдала за тем, как германки проигрывали свою битву за право остаться немытыми. Одна за другой они спускались в парящую воду – и каждая в свою очередь вскрикивала, обнаруживая ее «неестественную» теплоту. Но горячая душистая влага почти сразу оказывала свое действие, размягчала напряженные мышцы и очищала кожу. Скоро германки уже перекликались, восторженно обменивались впечатлениями. Грета сверху высыпала в бассейн целый мешок губок, и девушки немедленно расхватали их. Похоже, залежи грязи на телах дикарок были многолетними. По бассейну поплыла мутная пена.

Лисандра старалась держаться от них как можно дальше, но как следует поблаженствовать в воде ей не дали.

Грета многоопытным глазом проследила за своими соплеменницами и хлопнула в ладоши, приказывая всем покинуть бассейн.

К спартанке приблизилась маленькая рабыня, с которой они разговаривали перед купанием.

– Ты должна пойти со мной, – сказала она.

Остальных невольниц уже уводили другие подчиненные Греты. Лисандра подчинилась, не прекословя. После омовения она чувствовала себя лучше, чем в течение многих недель, и не была расположена спорить.

Юная провожатая увела ее в боковую комнатку, где стояла скамья, застеленная полотенцем.

– Меня зовут Вария, – представилась девочка.

– Лисандра.

Вария указала ей на скамью и предложила лечь на нее лицом вниз.

– Ты просто расслабься, – проговорила она, щедро размазывая по плечам и спине Лисандры душистое масло.

Маленькие руки споро взялись за работу. Пальцы, убиравшие из мышц последнее напряжение, оказались не только умелыми, но и неожиданно сильными.

Очень скоро Лисандра только что не мурлыкала от удовольствия, наслаждаясь массажем. Подобное обращение немало удивляло ее, и она не преминула сказать об этом юной рабыне. Долю «живого имущества» спартанка представляла себе вовсе не такой.

– Тяготы не заставят себя ждать, – ответила Вария, разминая волшебными пальцами ноги Лисандры. – Здесь высокие требования, и тебе придется им соответствовать. Все здешние девушки-гладиаторы очень хорошо тренированы.

– Угу, – вбирая ноздрями аромат воска, отозвалась Лисандра.

– Так что одними купаниями и массажем ты не отделаешься, – продолжала Вария. – К тому же некоторые наставники бывают очень жестокими. Я вижу, у тебя и прежде был жестокий хозяин.

Маленькая рабыня провела пальцем по одному из шрамов, видневшихся на спине спартанки.

Из соседней каморки донесся резкий звук, как будто разорвалась ткань, и сразу же – крик боли. Лисандра тут же забыла, что собиралась ответить, вскинулась и вопросительно глянула через плечо.

– Это накладывают воск, – пояснила девочка. – Его действие продолжительней, чем у бритья, но варваркам первый раз всегда очень больно.

Лисандра молча с ней согласилась. Сама она была неплохо выучена терпеть боль, но наложение воска!.. Как хорошо, что ей не требовалась эта тяжкая процедура. Она как-никак была цивилизованной женщиной. Взмах-другой бронзовой бритвой – и все!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю