Текст книги "Костры на башнях"

Автор книги: Поль Сидиропуло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

Глава шестая

Пенящаяся вода горной реки у Зеркального водопада потеряла свою прозрачность, окропившись кровью убитых немцев, намеревающихся пройти бродом. Штурмовали колонну с разных сторон двумя стрелковыми батальонами. Рота Тариэла Хачури, рассредоточенная в районе Волчьей теснины, небольшой отрезок которой горцы называли «Пронеси, господи», выставила прочный заслон.

…Бой возобновился с немецкой точностью ровно в три часа утра. Фашисты обрушили на советских бойцов нескончаемый минометный обстрел, намереваясь, по-видимому, на этот раз прорвать наконец их оборону, развернуть стесненные, зажатые в ущелье части и пройти в горное село. Сдерживать их натиск становилось все трудней и трудней: немцы разбились на несколько групп, и каждая пробивалась самостоятельно. Фашисты, кажется, обнаружили в ходе предыдущих боев слабые места в расположении роты Хачури и устремились туда.

– Смотрите, – обратил внимание товарищей Махар Зангиев, – ползут, как тараканы.

Сквозь дымчатую вуаль проглядывались взбирающиеся по каменным порогам немцы. Никто из бойцов не предполагал, что в этом месте егеря смогут вскарабкаться наверх.

– Что же получается? Оставили этим гадам лазейку? – сам себе, пожалуй, адресовал суровый вопрос Тариэл.

– Так ведь там никак вроде бы не пройти, – оправдывался Карпов, будто это он допустил оплошность, на его полном лице выступили румяные пятна. – Выходит, проглядели? – Он явно не хотел в это поверить и удивленно взирал на бойцов, находящихся вблизи него.

– Далеко альпийским стрелкам не уйти, – отозвался Асхат Аргуданов. – Пусть не думают, что они знают лучше нас наши тропы. У нас свои секреты.

И Махар охотно поддержал:

– Клянусь! Правильно говорит Аргуданов.

– Нужно срочно перекрыть им путь. – Хачури, прежде чем обратиться к Асхату, чуть помедлил, как бы прикинув: можно ли будет перехватить немцев, как утверждает командир отделения. – Ты добирался, если не ошибаюсь, с отарой и сюда. Ну-ка, подскажи, где фашистов можно перехватить?

Асхат смущенно запылал: слова командира роты прозвучали дороже иной похвалы. Совета просит сам Тариэл Хачури, грозный страж Терека.

– Пока фрицы пошевелят мозгами, как и куда им выбираться дальше, – ответил Аргуданов, – можно и нам кое-что сообразить. Неподалеку отсюда, ну, как идти к Ларисе, есть такое место – ни Гитлеру, ни Геббельсу ни за что недокумекать, где оно. Тот утес я никогда в жизни не забуду…

– Ну-ну, – поторапливал Хачури.

– Так вот у этого утеса, – оживился Асхат, – я столкнулся как-то с медведем. Увидел – испугался. Как будто скала на меня надвинулась. Куда бежать? Все перекрыто. Смотрю – совсем близко пещера. Я туда. Медведь за мной… – В этом месте он замолчал, понял неожиданно, что не ко времени рассказывать во всех подробностях о том, что случилось с ним когда-то. – Но это оказалась не пещера, – решил сократить повествование Аргуданов. – Это был проход. Только низко-низко нависали над ним скалы. Но медведь за мной не пошел. И я был уже наверху.

– Укажешь дорогу, поведешь взвод, – распорядился Тариэл.

– И двух отделений хватит, товарищ старший лейтенант, – посоветовал Асхат.

– Ишь какой лихой, – нахмурился Карпов.

– Когда много людей, только во вред, – настаивал Асхат. – И заметить нас могут, и развернуться будет нелегко. Проход узкий, а площадка – с пятачок.

– Хорошо, – подвел итог Хачури. – Пусть будут два отделения. Главное, не дать фашистам уйти.

– И я пойду, – предложил Карпов.

Глубокая теснина, по которой цепочкой тянулись бойцы за Асхатом, была завалена огромными камнями, и они затрудняли путь. Не всегда удавалось быстро обойти каменные глыбы, на иную приходилось взбираться, друг другу подсобляя. По-медвежьи плотный Асхат одолевал препятствия с обезьяньей ловкостью. Между ним и идущим следом Карповым, не привыкшим к трудным горным тропам, расстояние увеличивалось, и вскоре отряд весь отстал – никто не решался обгонять политрука. Асхат время от времени оборачивался, молча осуждая неповоротливого Карпова, но торопить его воздерживался.

«Но ведь так тоже долго не может продолжаться!» Аргуданов остановился у развилки теснины и выпалил сердито:

– Мы так можем упустить егерей!

Лицо приближающегося политрука было красным, припухшим, пот стекал по нему крупными каплями. Он часто и шумно дышал. Асхат пожалел, что упрекнул Карпова – и сноровки такой, как у других, нет, и лет немало.

Аргуданов угрюмо свел черные брови над переносицей. Эх! Сейчас бы политрука в больницу уложить, под строгий присмотр хороших врачей, а он с больным сердцем вынужден воевать, совершать трудные переходы…

– Вот что, товарищ политрук, – уважительно обратился к нему Аргуданов, – теперь мы разделимся. Мы пойдем дальше, а вы с одним отделением сворачивайте возле той скалы. Там, наверху, выберете надежную позицию. И ждите. Не спешите стрелять, не давайте себя до поры обнаружить. Мы откроем огонь, а вы ждите.

– Не понял! – удивился Махар. И поддел: – Будем ждать, когда немцы с вами разделаются?

– Ты если не сунешь свой нос, не успокоишься, – набычился Аргуданов. – Я дело предлагаю. Если есть другое предложение, пожалуйста.

– Погоди, Зангиев. – Махар опять хотел было возразить, но Карпов остановил его. – Продолжай, Асхат. Одобряю твои действия, – признался он чистосердечно.

– Немцы не должны докумекать, что окружены, – заметил Асхат, теперь он не сердился, говорил понятнее. – А если и вы откроете огонь сразу же за нами, ничего не получится. Фрицы посмотрят, что мимо нас им не пройти, направятся к вам. Вот тогда-то и подкинете им огонька. Так забегают, замечутся!

– Ты уверен, что будет так, а не иначе? – придирчиво допытывался Махар.

– Если проболтаем еще с полчасика, немцев и след простынет, – сказал Асхат.

– Да, да, не будем мешкать, товарищи, – поддержал командира отделения Карпов; он уже дышал ровнее и мог продолжить путь.

Политрук увел свою группу.

На возвышении позицию выбрали удачно, ущелье, в котором должны были появиться егеря, просматривалось далеко, до крутого обрыва. Кругом было тихо. Ослепительным огнем зажгло солнце неприступный каменный кряж, тянувшийся справа от притаившихся в засаде ополченцев. Осветилось и дно ущелья.

– Толковый, однако, парень Асхат Аргуданов, – признался довольный политрук. – Немного шумливый хлопец. Да. Но себе на уме. Гляди-ка, чабан, а точно хорошо обученный командир.

– Война научит всему, – отозвался Махар.

– Это ты верно сказал. Мы мирные люди, как поется в песне, но наш бронепоезд, как говорится!.. – подчеркнул Карпов и вместо дальнейших слов многозначительно приподнял кулак. – В обиду себя не дадим. Кто бы какой ни был национальности – мигом сплотились, как пальцы, сжатые в кулак. Фашисты рассчитывали рассорить кавказские народы, настроить против русских… Не вышло. Да, – поменял он тон, продолжил без пафоса, словно понял, что здесь, среди суровой красоты гор, нужно говорить тихо и просто. – Вот я, например, сугубо гражданский. Был рабочим. Работал и учился. Семилетка за плечами. Потом курсы. Занимался партийной работой, кадрами.

– И меня на работу принимали, – припомнил Махар. – Помню, как вы рассматривали, – усмехнулся он. – То меня, то мои права. Как будто документы поддельные.

– Совсем ты мне тогда подростком показался, – вроде бы оправдывался Карпов. – Да. Покончим с немцами – новой жизнью заживем. Примем тебя в партию. И Асхата, конечно. Хлопцы вы славные. Жить вам и творить добрые дела.

Политрук перехватил восторженно-удивленный взгляд Махара.

– Не веришь?

– Не доросли мы до партии. Что вы, Константин Степанович!

– Вот тут ты не прав, Махар. Что значит – не доросли, – оживился Карпов и тесно ему стало за камнями. – Если на гражданке нужны годы, чтобы проверить человека, понять его, то тут, братец мой, достаточно и нескольких дней. Или даже часов. Война, Зангиев, высвечивает человека, как лучи рентгена. По большому счету идет, сынок, испытание. Кто кого. Жизнь или смерть.

Неожиданно загремели выстрелы, протяжно завыли мины; где-то очень близко шел бой.

Притихшие бойцы, залегшие тут и там в засаде, смотрели в потревоженную даль с напряженным ожиданием. Отголоски боя разносились по ущелью, и казалось, вот-вот и у них покажутся егеря.

– Сидим, ждем… Что-то мне не нравится такая тактика, – недовольно бурчал Махар. – И в прошлый раз Асхат повел себя довольно странно, складывалось впечатление, что он один решил воевать с фашистами. Говорил, фрицы побегут в нашу сторону. Где они? «Смотрите не проглядите!»

– На войне терпение – наиважнейшее дело, – успокаивающим тоном заметил политрук, как бы размышляя вслух.

Махар прислушивался повнимательнее, чтобы не упустить ни малейшего шороха. Отрывистые автоматные очереди напоминали ему об Асхате – это он так приноровился стрелять. «Уметь надо! Чего даром пускать пули на ветер», – похвастался Асхат, когда Махар удивленно поинтересовался, как это кабардинец приноровился стрелять короткими очередями.

– Может быть, – снова заговорил Махар, – двинем с тыла? Что фрицев ждать? Бить их нужно. Гнать поскорее.

– Терпение, джигит.

Выстрелы прекратились, как и начались – неожиданно. И снова кругом стихло. Но тревога охватила бойцов еще больше: немцев в ущелье, как о том говорил Аргуданов, не было видно.

– Ну вот, говорил, – посыпались упреки Махара. – Нужно было и нам сразу же ударить с тыла.

– Нет, нет, тут что-то другое… Что-то сорвалось. – Карпов всматривался усталыми поблекшими глазами в неподвижно возвышающиеся скалы, надеясь, что кто-то все-таки покажется. Но никого не было. – Что же там случилось?

На дне распадка показался Аргуданов, а за ним и другие бойцы. Шли друг за другом на небольшом расстоянии. Асхат и не думал оправдываться.

– Упустили гадов! – вскрикнул он с отчаянной досадой и посмотрел на Зангиева так, будто тот был виной тому. – Не успели перекрыть немцам путь. Чуть-чуть бы раньше… Так не пойдет. – Он размазал на потном лице грязь.

– Чего же тогда?! Скорее за ними! – сердито взывал Махар. – Будем преследовать, пока не уничтожим.

– Как и куда направляться, ты подумал? – Асхат махнул рукой, поняв, что на такой вопрос Махар не ответит.

– По-твоему, лучше сидеть и ждать? Хватит, дождались, немцы унесли ноги, – упрекнул Зангиев.

– Чудак, – снисходительно промолвил Асхат. – Что толку бежать за фрицами сломя голову? Нужна тактика.

– Пока будем думать и гадать, немцы пройдут в Ларису, – не уступал Махар.

– Не пройдут, – сказал Асхат уверенно. – Не так просто им это сделать. Догоним. Если не здесь, то наверняка в другом месте. Давай уточним. – Аргуданов снова что-то замышлял. – Послушай, – он вовсе перестал горячиться, обратился доверительно, – ты часто приезжал сюда с Виктором Алексеевичем. Вспомни, может, обратил внимание. Там есть еще хвойная поляна. А сбоку протекает река. Она справа огибает утес. Не помнишь?

Зангиев напряг память.

– Э-э! Был я в тех местах раз или два. Да и то давно. Ты меня про дороги спроси. Про те, где машины пройти могут. А лужайки, козьи тропы… Это больше по твоей части.

– А я тебе про что толкую? – Асхат тут же принял деловой вид. – Дорога проходит рядом, как ты не можешь понять. Эх! Сюда бы сейчас хоть на минуту капитана Соколова…

– Постой, постой… – Критика, кажется, подействовала на Махара благотворно. – Хвойную поляну я вспомнил. Мы там однажды шашлыки жарили…

– А напротив утес, двуглавый такой, как Эльбрус. Ну, с седловиной, – напоминал Асхат и опять махнул рукой, решив, что Махар ничего больше не вспомнит. – Ну ты и странный. Поляну помнит, шашлыки не забыл. А все нужное забыл. И этот тип еще добивается руки моей сестры, Аргуданова не по твоим зубам. Не видать ее тебе как собственных ушей. Дошло?

– Посмотрим! – возмутился Махар.

– Послушайте, прекращайте перепалку. Объясни толком план действий, – вмешался в разговор Карпов; припухшее лицо его было красным, и дышал он отрывисто, будто не хватало воздуха, – высота давала о себе знать.

– Догнать фрицев можно, товарищ политрук. Но не хочется опять попадать в дурацкое положение.

– Ну и говори, чтобы и другие могли тебя понять.

– Вот дорога. Здесь мы, немцы впереди. – Асхат опустил на землю автомат, дулом повернул в сторону вершин, схватил камень, положил его слева, а второй расположил выше.

– Ты – как Чапаев с картошкой, – кольнул Махар.

– Погоди, Зангиев, – отмахнулся Карпов и присел на корточки.

Аргуданов тем временем продолжал увлеченно рассуждать:

– У немцев один путь. Им во что бы то ни стало нужно выйти к дороге. – Он подвинул верхний камень ближе к дулу автомата. – И войти в село. Но мы можем перекрыть им дорогу у хвойной поляны. При условии…

– Если река проходит слева от утеса, – догадался Махар.

– В реке сейчас воды не будет, – пояснил Асхат. – Она мелеет в эту пору. Пройти будет легко. Может, рискнем?

– Что же остается, – согласился Карпов. – У нас нет выбора. Веди, Аргуданов.

– Плохо, что нет карты, – сказал Асхат с сожалением и шагнул первым. – Для военных целей нужна карта. Без нее что можешь сделать!

За последние трое суток бойцы устали чертовски, выбились из сил. И сегодня никто еще не присел: бой начался ночью, а уже день, и все еще не имели отдыха и еды, да неизвестно, когда всему этому придет конец. О передышке никто не думал, сознавая, что прежде нужно перехватить немцев.

Несмотря на то что утес с седловиной, о котором шел разговор, огибала река, вернее, сухое русло ее, слева, именно с той стороны, которая, по разумению Асхата, устраивала бойцов, все-таки обогнать егерей, перекрыть им путь полностью не удалось – фашистов, казалось, вел опытный проводник, умело ориентирующийся в горной местности.

«Неужели немец, этот самый Карл Карстен, наобещал одно, а на деле ведет неприятеля к цели?» – осенила Асхата тревожная мысль. Верилось и не верилось ему, что среди фашистов отыскался хороший человек. Возможно ли такое? Так хотелось обмануться в своих сомнениях.

– Быстрей! Не отставать! – командовал Асхат, и его плотная фигура ловко перемещалась по скалам.

– Вон егеря! – первым обнаружил их Махар.

– Приготовиться к бою! Огонь!

Выстрелы гулко прозвучали в ущелье.

Неожиданно окрестные теснины огласились продолжительным зловещим гулом. Он нарастал, словно что-то грозно грохочущее двигалось в сторону бойцов.

Асхат Аргуданов навострил уши.

– Обвал! – поначалу определил он, но сам же усомнился: – Что-то тут не так. Неужели жители села обрушили на них камни? – Осенила его догадка.

– Молодец старик Мишо – это его работа! – одобрил Махар. – Теперь фашистам идти больше некуда.

– Рано радуешься. – Асхат не разделял восторга Зангиева и не скрывал этого. – Жарко будет всем. Хлынут на нас лавиной. А так бы мы их постепенно…

– Ну знаешь… – горячился Махар. – Тебе не угодишь!

– Хватит! – прервал его Асхат. – Займем поскорее засаду. Сейчас фрицы появятся.

Прерванный было ненадолго бой возобновился с новой силой. Егеря норовили прорваться сквозь засаду небольшими группами. Но тщетно, ущелье охранялось тщательно.

И тут случилось непредвиденное: со стороны непроходимых, казалось бы, скалистых грив появилась группа егерей. Как они преодолели их?

Карпов и Зангиев устремились им наперерез, чтобы не дать спуститься вниз.

– Товарищ политрук! Осторожно! – Махар обратил внимание Карпова на егеря, высунувшегося из-за скалы. Но Карпов не успел скрыться. Немец открыл огонь из автомата. Политрук схватился за замшелый угол каменного выступа, и его грузное тело стало сползать по гладкой поверхности валуна.

– Константин Степанович! – бросился к нему Зангиев.

Карпов лежал неподвижно, на груди выступила кровь. Махар вскрикнул:

– Ну, гады! Мерзавцы! Твари! Держитесь! – Он дал очередь в сторону гребня.

За скалой мелькнула тень. Махар прицелился и, как только егерь попытался переметнуться от одного выступа к другому, выстрелил. Егерь лег на скалу, будто спрятался за нею, потом не удержался, скатился по каменным порогам вниз.

– Зангиев, уходи. Их вон сколько…

Махар обернулся; веки Карпова дрогнули.

– Константин Степанович! – обрадовался Зангиев. – Товарищ политрук. Я думал, что вас убило.

– Оставаться здесь опасно, – говорил политрук глухим незнакомым голосом. – Иди к Асхату, сынок. Держись к нему поближе…

– А вас здесь оставить? – удивился Махар.

Карпов молчал – опять, должно быть, потерял сознание.

Махар осмотрелся, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, но лишь сейчас заметил, что нет в живых тех двух бойцов, которые поспешили им на помощь. Оставить Карпова здесь, чтобы истек кровью? Нет! Махар взвалил политрука на спину и стал спускаться по скалам вниз.

Опять загремели выстрелы. И будто каленым железом прошило левую руку Махара выше локтя, его качнуло, он едва удержался на ногах с тяжелой ношей на спине. Боль охватила руку, и она перестала его слушаться, повисла плетью Качаясь из стороны в сторону, Махар тем не менее продолжал путь. Кружилась голова, к горлу подступала нестерпимая тошнота. Только бы не упасть! Ему казалось, что вот-вот свалится, его заносило, из-под ног уплывала узкая тропа, временами ничего не видел. Он останавливался, чтобы собраться с силами, подбадривал себя, затем снова шел. Он не знал, несет живого или мертвого политрука? Остановиться, проверить? Но как? Если снимет ношу, то ни за что уже не сможет взвалить на спину вновь. Да и самому, пожалуй, не подняться потом на ноги.

Иной раз Зангиев даже не ведал, идет ли вообще, либо стоит на одном месте, прислонив ношу к скале. Что же это с ним? Неужели теряет временами сознание?! «Ну, Махар! Горец ты или тряпка! Возьми себя в руки, джигит. Держись, ну!»

Кто знает, сколько прошло времени – под конец Махар передвигался в каком-то беспамятстве…

Когда он пришел в себя, его окружали бойцы, рука была плотно перевязана. Осмотрелся настороженно.

– Где политрук?

– Жив, – ответили ему.

– Это хорошо, – вздохнул Махар облегченно.

– Не помнишь, как со спины твоей снимали?

– Ну, джигит, даешь!

– Как же ты шел?

Зангиева окружили бойцы из третьей роты. Батальон пополнился солдатами в последние дни, но с некоторыми Махар уже был знаком. Он узнал широкоплечего чернобрового ингуша из Грозного Зелимхана Измаилова, с которым познакомил его еще до похода Федор Феофанос, родственник Соколова. Зелимхан, сухощавый, легкий и быстрый в движениях, был стеснителен и молчалив, любил слушать больше других, внимательно смотрел на всех строгими карими глазами.

Махар поискал глазами.

– Как Асхат? Наших оставалось совсем немного…

– Не волнуйся, брат, бой окончен. – Голос у Измаилова был мягким, и говорил он неторопливо, словно подчеркивал каждое слово. – Скажу откровенно, не пришлось бы тебе задавать нам вопросы, если бы комбат не послал вам на помощь роту. Как вы только сдерживали фашистов?

– А где Асхат? – добивался упрямо Махар своего: ему вдруг показалось, что ребята от него что-то скрывают.

– Не волнуйся. – Басок принадлежал Федору Феофаносу. – Он отправился в село за ослами…

Асхат вернулся к вечеру с двумя ослами и двуколками. Вслед за одной шел упитанный бычок, привязанный к повозке. Отправлять тяжелораненых решили сразу, не оставлять до утра. Тариэл Хачури возложил на Аргуданова их отправку – Асхат знал хорошо местность, – дал ему троих помощников.

– А с бычком что делать? – спросил Асхат.

– Веди в санчасть, – распорядился ротный.

Погрузили на двуколки раненых. Махар от эвакуации стал отказываться.

– Заживет как на собаке, – заверял он.

– Послушай, – толкнул его плечом по-дружески Асхат, – может, ты не хочешь, чтобы я тебя сопровождал?

Шутка показалась неуместной.

– Хватит. Я серьезно, а ты со своими подначками. – Махар отвернулся от Аргуданова.

– Смотрите на него! Ты знаешь, что такое гангрена?

– При чем тут гангрена?

– Ты знаешь, как она начинается? – стращал Асхат.

– Опять ты за свое. Сколько можно?

– Ну, смотри. Потом сам пожалеешь. Мне не нужен зять калека!

– От тебя только и слышу угрозы. Вези. – Махар как ни пытался хорохориться, да что толку – сам понимал, что с такой рукой он не боец.

Зангиев долго смотрел в сторону дружно махавших на прощание бойцов, пока они не скрылись из виду. Зашло за скалы солнце, сразу потемнело вокруг. Массивные гривы гор надвигались неприступной стеной, сливались в непроглядную массу стоящие в стороне пушистые ели. С тоскливой монотонностью поскрипывали колеса. За телегой семенил бычок.

– Спустился я в село, – рассказывал Асхат. – Гляжу и глазам своим не верю. И кого, ты думаешь, я повстречал? Нет, тебе ни за что не догадаться. Идут две девчонки. Одна из них – ну это ты понял… Конечно же, Заира. А другая – Чабахан. Представляешь? И ведут за собой вот этого бычка.

– Да брось ты! – не поверил Махар, решил, что Аргуданов в очередной раз разыгрывает его.

– Я тебе говорю! Натерпелись страху, пока в село пригнали. – Асхат кивнул в сторону бычка. – Ради нас, представляешь, рисковали?! Каково?!

Махар теперь поверил, что Асхат говорил правду, и, посматривая на него, не сдержался:

– Счастливый. Мне бы хоть одним глазом на нее посмотреть…

– Почему же одним? – Аргуданов стал давиться со смеха, что-то, очевидно, замышляя. – Хочешь и глаза лишиться? Не, не пойдет так. Уж если хочешь на Заиру смотреть, так обоими глазами. О твоем ранении я ей ничего не сказал, учти.

– Считаешь, я уже не смогу вернуться в отряд?

– Вот чудак. Не хотел расстраивать!

– Ты серьезно? – Махар так и не приспособился угадывать, когда Аргуданов говорит серьезно, а когда шутит.

– Мы еще с тобой повоюем, чудак. Пока не прогоним всех фашистов с нашей земли, – Он опустил ему на плече руку. – Главное, чтобы ты лечился. И без всяких штучек, смотри. Мне нужен крепкий зять. – И опять расплылся в улыбке. – Настоящий джигит, понял?