Текст книги "Пропавшие (ЛП)"
Автор книги: Патришия Гибни
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц)
Лотти открыла дверь машины и услышала, как из дома раздавалась музыка в стиле рэп. Почему она позволяла своим детям слушать такую дрянь? Потому что иначе они слушали бы это в другом месте, попытайся она им мешать. В любом случае, она не могла проверять все сотни песен на их айподах, телефонах и в интернете. Живи и дай другим жить.
– Я дома, – крикнула она.
Ответа не последовало.
На кухне царил беспорядок после готовки подростками. Пустые Pot Noodles, грязные вилки на столе и открытая полупустая бутылка «Кока-Колы». Более чем вероятно, что это остатки их завтрака – а точнее, ланча. За дверью валялись ботинки, туфли и кроссовки. На столе лежали нераспечатанные рождественские открытки и еще несколько, открытых ею, размякли от конденсата на кухонном подоконнике. Елка была в гостиной, вне поля зрения. Лотти не хотела ставить елку. Шон настоял, и теперь ему предстояло разобрать потрёпанную мишуру и украшения. Жестоко.
Лотти была рада, что вскоре все искусственные украшения отправятся на чердак. Она ненавидела, – точнее, презирала, – Рождество с тех пор, как умер Адам. Более трех лет назад. Рождество – семейный праздник, но сейчас ее семья была разрушена.
Но все же у нее сохранились и хорошие воспоминания о Рождестве. Они с Адамом пытались собрать игрушечную кухню в три часа утра после того, как уничтожили бутылку «Бэйлиса». Или как ждала его со смены из военной казармы рождественским утром, когда он пробирался тихонько, пока дети спали, а она отмечала в списке пункты, дабы убедиться, что ничего не забыто на чердаке матери. Однажды они забыли там заводную игрушку, и Адаму пришлось наспех вернуться и разбудить ее мать в два часа утра. Он называл Лотти трусихой. Лотти улыбнулась воспоминаниям. Адам не боялся ее матери. Лотти тоже, но у ее матери было достаточно аргументов для спора и без того, чтобы давать ей повод. По крайней мере, так она говорила Адаму. Порой ей казалось, что он любил ее мать больше, чем она сама. Его родители умерли в один год, друг за другом, когда ему было восемнадцать, поэтому, возможно, он ценил все, что Роуз делала для Лотти и детей. Но Лотти знала, что за действиями Роуз скрывалось глубокое, давнее чувство вины, и как бы она ни старалась, ей было никогда не избавиться от него. Каждое взаимодействие с матерью после смерти Адама заканчивалось разногласием. Грубые слова, старые обвинения и хлопающие двери. Из-за их последней ссоры Лотти не видела мать несколько месяцев, хотя знала, что мать звонила, чтобы увидеть детей, когда Лотти не было рядом.
Она старалась как могла ради детей, как бы трудно это ни было. Во многих делах это было отнюдь не сложно. Когда Адам умер, умерла и часть ее. Клише или нет, но это было правдой. Если бы не их дети… что ж, у нее их было трое. Жизнь продолжается. В жизни Лотти были и другие утраты, с которыми ей пришлось справляться – загадка смерти отца и последующая сага, кружившая вокруг ее брата. Она всю жизнь играла виноватую, но ее горе по Адаму затмило тлеющие воспоминания о чем-либо еще. Пока что.
Шон проковылял на кухню, подбрасывая на ходу мяч клюшкой для хоккея[1]1
hurley stick – клюшка для ирландского хоккея на траве
[Закрыть]. Мальчик любил хоккей – один из самых энергичных видов национального спорта, хотя Лотти и беспокоилась о том, не опасен ли он для ее сына. В возрасте тринадцати лет он был почти таким же высоким, как Адам. Его непослушные прямые волосы закрывали длинные ресницы. Лотти любила сына так сильно, что порой ей хотелось от этого плакать. После ухода Адама она должна была защищать его, защищать их всех, и тяжесть этой ответственности была порой неподъемной ношей.
– Что на ужин, мам? – спросил Шон, забивая мяч.
– Господи, Шон, я едва вошла. Семь часов вечера. Хоть раз в жизни мог кто-то из вас приготовить ужин? – Ее любовь быстро сменилась раздражением.
– Я делал уроки.
– А вот и нет. Ты даже не открыл свой рюкзак, не то что книгу.
– Но у нас еще каникулы, – сказал ее угрюмый сын.
На минуту Лотти забыла об этом. Всю неделю они не ходили в школу и не будут еще несколько длинных дней. «Чем они занимались весь день?» Нет, пожалуй, она не хотела знать.
На кухню вошла ничего не подозревающая Хлоя.
– Привет, мать. Что на ужин?
Хлоя всегда звала ее «мать». Адам звал ее «мать» в присутствии других детей. Лотти полагала, что таким образом дочь пыталась сохранить в памяти отца живым.
Шон вбежал по лестнице, колотя палкой для керлинга по каждой ступени. Рэп возобновился, в этот раз громче.
Хлоя была одета в брюки и топ на тонких лямках, едва прикрывающий ее выпирающую («Наконец!» – по словам Хлои) грудь. Неужели она не осознавала, что за окном – ниже нуля? Ее длинные, окрашенные спрей-краской, светлые волосы были собраны на макушке резинкой, украшенной бабочкой. А ярко-голубые глаза были точной копией глаз отца. Глаза, в которые когда-то влюбилась Лотти, продолжали жить, увековеченные в ее любимой дочери. «Средний ребенок», – кидала ей Хлоя, когда чувствовала, что тем двоим доставалось больше внимания.
– Тебе шестнадцать лет, Хлоя. В школе ты проходишь домоводство. Тебе никогда не приходило в голову самой накрыть какой-то ужин?
– Нет, с чего бы? Придя домой, ты бы сказала, что я все сделала не так.
Очко в ее пользу.
– Где Кэти?
– Гуляет. Как обычно. – Хлоя открыла шкаф в поисках чего-нибудь съедобного.
Лотти направилась к холодильнику. Вина нет. Черт. Она больше не пила. «По крайней мере, не так, как раньше», – напомнила она себе. В такие времена, как сейчас, ей больше всего не хватало алкоголя. Он помогал ей преодолеть стресс, накопленный за день. Мало того, Лотти больше не курила. Ну, может быть, иногда за бокалом выпивки. Господи, она сплошное противоречие. Нужно было взять несколько таблеток «Ксанакса» из аптечки Сьюзен Салливан. Но она бы никогда так не сделала. По крайней мере, Лотти так считала. Она хранила небольшой запас в прикроватном сейфе, и в офисе на дне тумбочки на случай непредвиденной ситуации клейкой лентой была приклеена таблетка. «Просто на всякий случай», – говорила она себе. И этот тайник быстро истощался.
– Поставь чайник, милая, у меня был чертовски плохой день, – сказала Лотти.
Хрустя печеньем, Хлоя включила плиту. Чайник зашипел – пустой.
– Бога ради! – взмолилась Лотти.
Хлоя ушла, закрыв за собой дверь.
Налив воды в чайник, Лотти включила электрический обогреватель и села на свой стул, наклонив его как можно ниже. Укутавшись в свою куртку, она закрыла глаза, глубоким дыханием успокаивая суетящиеся мысли.
Глава 9– Джеймс Браун мертв.
– Что? – сказала Лотти в трубку.
Сидя с электрическим обогревателем у ног, Лотти бросила взгляд на часы – восемь тридцать. Она спала уже больше часа, ее разбудил телефон.
– Джеймс Браун мертв, – сказал Бойд. – Тебе лучше вернуться в участок. Корриган чуть ли не джигу танцует. «Скай Ньюз» уже в пути.
– Меня хлебом не корми, дай только в старой доброй потасовке поучаствовать, – сказала Лотти.
– Тебя нужно подвезти, – сказал Бойд. ― Снег идет не переставая последние несколько часов.
– Я прогуляюсь. Это меня взбодрит.
Лотти повесила трубку и принялась было искать куртку, но, обнаружив, что та все еще на ней, крикнула наверх:
– Хлоя, Шон, мне нужно вернуться на работу.
Ответа нет.
– Вам придется самим приготовить себе ужин.
В ответ ей последовало хором:
– Ну мам!
– Оставь денег, мы закажем еду, – прокричала Хлоя.
Что Лотти и сделала. «Неудачница».
Побагровевший суперинтендант Корриган ходил взад-вперед по коридору, наклоняясь под стремянками и чертыхаясь – его обычное стрессовое состояние. Он обернулся, когда Лотти подошла к нему.
– Где вы были? Вы должны были находиться здесь, – сказал он.
– Сэр, я закрыла двенадцатичасовую смену. И была дома, – сказала Лотти.
Корриган повернулся кругом и направился в свой офис. Бойд и Линч, одетые в полицейскую форму, стояли в ожидании. Кирби видно не было.
– На что вы двое уставились? – спросила Лотти. В груди поднималась волна ярости, но она подавила ее.
– С час назад поступил звонок, – сказала Мария Линч, собрав волосы на макушке в пучок и натянув на голову вязаную шапку. – Джеймс Браун был найден повешенным на дереве возле своего дома. В отчете полицейские предполагают, что это самоубийство.
– Ну да, как же, самоубийство, – ответила Лотти. – В тот же день, когда погибла его коллега? Боже всемогущий, когда мы последний раз имели дело с убийством, не говоря уже о двух?
Человек с отличной памятью, Бойд, сказал:
– Три года назад, когда Джимми Койн убил Тимми Койна в семейной перепалке. Ты посадила его.
– Это был риторический вопрос, – сказала Лотти. – Где Ларри Кирби?
Она огляделась вокруг. Штаб расследования кишел людьми. Обычно пустые стены теперь были обвешаны картами города, ящики были завалены отчетами, детективы активно разговаривали по телефону.
Застегивая куртку, Бойд сказал:
– Не сомневаюсь, Кирби развлекается в пабе со своей подружкой актрисой.
– Ты что, завидуешь, Бойд? – спросила Лотти?
Линч сказала:
– Пойду заведу машину, она наверняка уже замерзла. – Она явно хотела сбежать от участия в этом разговоре.
– Хреново выглядишь, – сказал Бойд.
Лотти ответила:
– Я тоже тебя люблю. Пойдем.
В шести километрах от Рагмуллина лесная дорога освещалась яркими голубыми огнями двух полицейских машин. Дороги были практически непроходимы, а снегопад, казалось, с Рождества лишь усиливался; тяжелые хлопья, опускаясь на землю, замерзали.
Машина скорой помощи и пожарная, на чьи колеса были надеты зимние цепи, перегородили и без того узкую улочку, ведущую к коттеджу Брауна. «Пожарная машина?» – Лотти покачала головой. Линч же пожала плечами.
Бойд вышел из автомобиля, и остальную часть пути они прошли пешком вдоль следов, оставленных другими машинами. Ноги проваливались в снег по колено, пока они пробирались к дому.
Изможденный, бледного вида мужчина сидел в полицейской машине с двумя офицерами за пределами внутреннего ограждения места происшествия. Лотти была довольна принятыми мерами предосторожности, ведь предполагаемое самоубийство могло оказаться чем-то другим.
– Дерек Харт, – сказал офицер Джиллиан О’Донохью, указывая на сидящего в машине мужчину. – Он обнаружил погибшего. Он очень подавлен.
– Поговори с ним, Линч. Выясни точно, кто он и почему оказался здесь. Если выяснится, что это не самоубийство, то он будет нашим подозреваемым номер один, – сказала Лотти.
– На земле рядом с автомобилем погибшего лежит портфель, – сообщила О’Донохью.
– Пусть криминалисты осмотрят его, когда прибудут, затем отвезите в участок. – Лотти с Бойдом направились в сад.
Прожектор вырисовывал мрачные тени вокруг дерева. На мгновение Лотти отвела взгляд, чтобы изучить парамедика, стоявшего у заваленной снегом машины.
– Вы не спустили его на землю? – спросила Лотти.
– Нет. Я понял, что он мертв, а мужчина, обнаруживший тело, твердил, что жертва знал женщину, убитую в церкви, так что, я подумал, лучше позвонить вам, ребята. Так, на всякий случай.
– Полагаю, вы смотрите «Си-эс-ай»[2]2
CSI, i.e. Crime Scene Investigation, [si-ɛs-aɪ], ― «Си-эс-ай», американский телесериал о работе сотрудников криминалистической лаборатории.
[Закрыть]? – спросила Лотти. Мужчина покраснел. – Вам не обязательно отвечать на этот вопрос, – добавила она.
– Я вызвал команду пожарных, чтобы они установили прожектор. Кругом стояла кромешная тьма.
– Почему именно пожарных?
– Без понятия, – ответил парамедик. – Можно закурить?
– Нет, – ответили Лотти и Бойд одновременно.
Отвернувшись от парамедика, Лотти посмотрела на подвешенное тело Джеймса Брауна, освещенное временным светом.
– У меня сложилось впечатление, что сегодня при встрече Браун был не до конца честен со мной. Если бы я надавила на него, возможно, мне удалось бы узнать у него что-то, что спасло бы ему жизнь.
– Может, это он убил Салливан, а затем, полный раскаяния, повесился? – предположил Бойд.
– Он убил Салливан? Взгляни на него. Худой, рост метр с кепкой. Он бы и простуду не пережил.
– А в припадке ярости? – продолжал Бойд.
Лотти сверкнула в его сторону взглядом:
– Порой ты мелешь такую ерунду.
Тело Брауна слегка покачивалось на ветру, голова свисала на бок, в сторону Лотти, а широко открытые глаза смотрели в никуда. Лотти отвернулась от тела и провалилась в снег.
– В чем дело? – спросил Бойд. – Ты будто увидела призрак.
– Может, и правда увидела, – ответила Лотти.
Она остановилась, оглядывая место преступления. Лежащий на боку и слегка провалившийся под снег стул; портфель на земле рядом с машиной, за которой стояла другая машина. Затем Лотти увидела ключ в замке входной двери. Офицер О’Донохью записывала все, что говорил парамедик; на месте преступления побывали уже все. Лотти сомневалась, что криминалистам удастся обнаружить что-то полезное.
– Предсмертная записка? – спросила Лотти.
О’Донохью пожала плечами:
– Я все кругом обыскала по прибытии, но не обнаружила ничего снаружи. Если и была записка, то где-нибудь под снегом, уже промокшая. Боже, никогда в жизни не видела столько снега.
– А этот Харт заходил в дом? – спросила Лотти, указывая на ключ в двери.
– Нет, насколько мне известно, – ответила О’Донохью.
К Лотти подошла Линч:
– Харт говорит, он друг Брауна и заехал повидаться после того, как узнал о смерти Сьюзен Салливан.
– Как он узнал о Сьюзен?
– Браун позвонил ему. Когда он приехал, то сразу увидел тело и вызвал скорую помощь. Он был здесь, когда приехала первая полицейская машина, не сводил глаз с Брауна. К дому не подходил. По крайней мере, он так утверждает. – Линч смахнула снежные хлопья, размывающие чернила в ее блокноте. – Очевидно, он в ужасном состоянии. Мне вызвать машину, чтобы его отвезли домой, или вы предпочитаете допросить его сегодня?
– Я слишком устала, чтобы формулировать правильные вопросы. Пусть приезжает на допрос утром, – сказала Лотти. Краем глаза она приметила блок аварийной сигнализации на стене у двери. – Спроси его, знает ли он код сигнализации.
– Хотите, чтобы я утром тоже позвонил? – спросил парамедик с улыбкой до ушей.
– Офицер О’Донохью записала ваши показания, – сказала Лотти. – Спасибо вам за помощь.
– О, чуть не забыл, – выпалил парамедик. – Я нашел это в снегу у двери.
Лотти смотрела на его руку в перчатке, сжимающую зеленый фонарик.
– Вы подняли его?
– Ну конечно, – ответил он, смотря на нее широко раскрытыми глазами. – Ох, простите. Наверное, надо было оставить это там?
– Наверное, надо было. – Лотти опустила фонарик в пакет для улик и запечатала его. – Он был включен или выключен?
– Я его выключил. Чтобы сохранить батарейку.
Лотти готова была его прибить, но отвернулась, едва сдерживая гнев.
– Болван, – пробубнил Бойд, когда парамедик удалился.
– Бойд, если не сегодня, завтра кто-то, кроме меня, услышит тебя, и тогда останешься с разбитым носом. Приведи сюда криминалистов.
Зазвонил ее телефон. Корриган.
– Босс хочет видеть нас через пятнадцать минут, – сказала Лотти. – Он что, не видел, какая на улице погода?
По возвращении в город Бойд остановился у полицейского участка, чтобы прикурить сигарету. Снегопад слегка утих, табачный дым отчетливо виднелся на морозном ночном воздухе. Лотти хотелось затянуться хоть разок, но это будет перебор. Она никогда не останавливалась на малом. Зависимое расстройство личности – так любила называть это ее мать. «Спасибо, мама».
Зайдя в приемную, Лотти проверила телефон. Ни новых сообщений, ни пропущенных звонков. Она позвонила домой. Ответила Хлоя:
– Привет, мать. Ты скоро?
– Еще нет, – сказала Лотти. – У меня встреча с суперинтендантом. Не знаю, сколько она продлится. – Лотти подавила накатывающее чувство вины. Что она могла поделать? Ей нужно было работать, а это порой включало в себя и сверхурочные часы.
– Не переживай. Мы приглядим за домом, – сказала Хлоя.
– Кэти уже дома? – Лотти переживала за старшую дочь.
– Кажется, она у себя в комнате.
– Проверь, чтобы убедиться.
– Сделаю.
– И скажи Шону, чтобы выключил свою игровую приставку.
– Конечно. Поговорим позже. – Хлоя повесила трубку.
К ее приезду домой они уже будут спать, вполне способные сами о себе позаботиться. У них все будет хорошо. А вот на свой счет Лотти не была так уверена.
Смахивая на ходу снег с плеч, Бойд присоединился к ней.
– Пойдем, – сказал он. – Суперинтендант ждет, а мы уже опоздали.
– А вы не особо спешили.
Корриган ходил взад и вперед по своему кабинету, словно солдат на службе.
– Это самоубийство или что? – Он не стал дожидаться ответа. – Неважно, пока будем считать это самоубийством. Хватит и одного убийства на сегодня. Что бы это ни было, мы докопаемся до правды. Я не хочу, чтобы эти ребята из Дублина обошли нас, так что лучше действуйте сообща. Организуйте поквартирный обход всех соседей, опросите каждого, нужно поставить людей на телефоны, составить пресс-релизы, организовать встречи с журналистами.
«Ты будто в своей стихии», – подумала Лотти.
– Я не считаю, что Джеймс Браун покончил с собой, – вставила Лотти.
Корриган хмыкнул:
– И как же вы пришли к такому заключению?
– Думаю… слишком все сходится, понимаете?
– Нет, не понимаю, – ответил Корриган. – Просветите меня.
Лотти прикусила губу. Как могла она объяснить внутреннее чутье? Корриган был помешан на своей карьере и беспрекословном следовании правилам. Его любимой мантрой в отношении расследований было «Либо по-моему, либо никак иначе». У Лотти же были другие методы… собственные. В любом случае, он не стал дожидаться ее ответа.
– Инспектор Паркер, ваше мнение несущественно. Взгляните на улики, на обстоятельства. Он свисал с треклятого дерева посреди треклятого пригорода в треклятую снежную бурю. В Совете явно происходит что-то подозрительное, я чувствую это. Возможно, это он убил Сьюзен Салливан по каким-то рабочим мотивам, его начала грызть совесть, поэтому… он забросил веревку на дерево и покончил с собой. А теперь давайте составим план действий.
Лотти прикусила язык, и они втроем принялись определять основные задачи команды. Она была слишком измотана, чтобы спорить с Корриганом.
Выложившись на все сто, они завершили планирование, и тогда Корриган повторил:
– Я не хочу, чтобы Дублин прислал сюда своих лучших ребят. Мы сами можем справиться. Я хочу, чтобы дело об убийстве Сьюзен Салливан было раскрыто, пронто[3]3
Pronto ([ˈprɒntəʊ], итальянское заимствование) – как можно скорее, быстро.
[Закрыть].
– Но, сэр, – вмешался Бойд, – если выяснится, что у нас два убийства, разве нам не понадобится помощь извне?
– Сержант Бойд! Я всё сказал. Конец дискуссии. На данный момент у нас есть подозрение на убийство и подозрение на самоубийство.
Корриган посмотрел на них с вызовом, но никто не посмел спорить. Лотти встретила его взгляд, надела куртку.
– Поспите пару часов. В шесть утра всем быть в участке, – строго сказал Корриган.
Они вышли из кабинета суперинтенданта и направились вдоль коридора.
– Какого черта? – сказал Бойд, резко остановившись.
Лотти, обернувшись, увидела, что он напоролся на стремянку и заполучил порез на лбу. Она рассмеялась.
Испуская проклятия, Бойд вышел на улицу.
– Это не смешно.
– Я знаю, – ответила Лотти, но не смогла перестать смеяться.
Глава 10Лотти мысленно рассмеялась, открывая входную дверь. В углу на крыльце лежала связка с клюшками Шона, а рождественский венок валялся в снегу, снесенный с двери ветром. Деревянная табличка на стене рядом со звонком гласила «Пенни Лейн». Адам освятил дом. Каждая из четырех комнат была названа в честь участников группы «Биттлз». В то время это казалось милым, но сейчас наводило тоску.
Лотти жила в одном из тридцати двухквартирных домов в центре жилого поселка, построенного в форме подковы и находившегося в достаточной близости от стадиона для забегов собак породы грейхаунд, откуда по вечерам каждый вторник и четверг были слышны крики ликования. Но Лотти ни разу не отважилась спуститься на пару сотен метров вниз по дороге. Адам водил туда детей несколько раз, но они не были в восторге от тощих собак и их толстых владельцев. Сегодня кругом было тихо. Никаких собачьих забегов, пока земля не придет в норму. «Вот и хорошо», – подумала Лотти; ей нужны были покой и тишина.
Лотти встретила тишина —Шон слушал рэп в своем виртуальном мире. Лотти повесила куртку. После восемнадцати часов работы тело ломило от усталости, но голова мыслила ясно.
На кухонном столе ее дожидалась тарелка с двумя кусками пиццы и записка от Хлои: «Мы правда тебя любим».
Лотти закинула пиццу в микроволновку и налила себе стакан воды. Она любила своих детей, но обычно не было времени сказать им об этом. Она так редко видела Кэти. Ее девятнадцатилетняя дочь каждый день рано утром уезжала в Дублин на учебу, но даже в праздники она не проводила время дома. Отец любил Кэти неимоверно сильно, и после смерти отца она стала угрюмой и хмурой. Лотти не знала, как вести себя с ней.
Разделавшись с едва разогретой едой, Лотти поднялась наверх в свою спальню «Джона Леннона». Хлоя и Шон уже спали. Она закрыла двери их спален и заглянула в комнату Кэти. Никого. Надо поговорить с этой девочкой. Завтра. Возможно.
Кэти Паркер лежала в объятиях своего парня.
Его волосы щекотали ей нос, и она испустила смешок, стараясь не чихнуть. Казалось, он и не заметил, делая глубокую затяжку сигареты с марихуаной, зажатой меж его длинных, тонких пальцев. Заполнив свои легкие дымом, он передал косяк. Кэти не следовало брать его, но ей отчаянно хотелось впечатлить Джейсона. В девятнадцать лет следует иметь больше опыта. Ее мать была бы в бешенстве, если бы увидела ее. «Да пошла ты, мам. Вечно читаешь мораль о вреде алкоголя и наркотиков. Тебе самой следует практиковать то, что проповедуешь».
Кэти поднесла самокрутку к губам, и, вдохнув кислый аромат, сделала глубокую затяжку. Она ожидала легкого головокружения, но такого острого ощущения она никогда не испытывала.
– Это так круто, – сказала она.
– Полегче. – Джейсон приподнялся на локтях. – Не хочу, чтобы тебя стошнило прямо тут.
Кэти вгляделась в потолок и увидела нарисованные на нем звезды. Она подумала, что они нарисованы, в противном случае это были бы галлюцинации.
– У тебя на потолке звезды нарисованы?
– Да. Воспоминания о днях, когда читал «Гарри Поттера».
– Люблю «Гарри Поттера», – сказала Кэти. – Все эти магические штучки. Порой я мечтала иметь способность перемещать себя в другие миры. По крайней мере, после смерти отца.
Джейсон рассмеялся. Кэти посмотрела на него искоса: он был роскошным – в модных джинсах и толстовке от «Аберкромби». Ей повезло. Сегодня, когда он пригласил ее к себе, она чуть не померла. Весь ее дом мог поместиться в его гостиной. Кэти была рада, что его родителей не было дома, потому что не знала, как вести себя при встрече с ними – поклониться или преклонить колени. Что касается его комнаты, она была фантастической, размером с ее комнату, комнату Шона и Хлои вместе взятых.
Первый год в колледже был скукотищей, зато Джейсон выбрал ее из множества других. Наркотики одурманили Кэти рассудок.
– Отдай мне, ты, ненасытная девчонка, – сказал он.
Она протянула ему косяк, и, хотя ее голова лежала на его крепкой руке, она чувствовала мягкость подушки. Кэти закрыла глаза. Она определенно отключалась.
О, да, если бы мать ее видела, то устроила бы первоклассное представление.
– Мне лучше поехать домой, уже за полночь, – сказала она, пытаясь привстать.
– Ты что, Золушка, или что? – рассмеялся Джейсон. – Я превращусь в тыкву, если не отвезу тебя домой?
– Будь серьезен. – Кэти присела, нащупывая вокруг свою куртку.
– Ладно, зануда, так уж и быть, отвезу тебя домой, – сказал он.
Кэти поцеловала его в губы. Теперь у нее появились крылья.
Шон Паркер наблюдал из окна своей спальни, как его сестра обнималась со своим парнем, стоя на заснеженной подъездной дорожке. Он видел, как они целовались под уличным фонарем, и видел улыбку Кэти. Когда он последний раз видел свою угрюмую сестру такой счастливой?
Шон не мог вспомнить.
Лотти опустилась на кровать. Она протянула руку и нащупала книгу издательства «Аргос», лежавшую тяжелым грузом на одеяле – ее трюк, чтобы содержать сторону кровати Адама в порядке. Как-то она использовала для этого телефонную книгу, но книга «Аргос» оказалась лучше.
Лотти лежала, не в состоянии уснуть и думая о Сьюзен Салливан и Джеймсе Брауне, пытаясь разобраться, чем таким опасным они занимались, что могло привести к их неизбежной смерти.
Услышав, как в двери повернулся ключ Кэти, Лотти тут же заснула.
