Текст книги "Гевара по прозвищу Че"

Автор книги: Пако Тайбо II

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 61 страниц)

57. Сомнительные дневники

Среди добычи, захваченной у партизан после боя в ущелье Юро, помимо предметов, павших жертвами фетишизма офицеров и солдат, была груда записных книжек и дневников. Эти трофеи оказались необыкновенно привлекательными для военного командования. Особой ценностью обладали два пункта из их перечня: блокнот на спирали формата 5 1/2х7 дюймов в рыжеватой обложке с надписью “1967” и коричневый ежедневник, купленный во Франкфурте. Первый из них был дневником майора Гевары за ноябрь и декабрь 1966 года, причем на обороте каждого листа были записаны тексты посланий, которыми партизанская группа Че обменивалась с Гаваной. Второй был дневником за 1967 год, и последняя запись в нем датировалась 7 октября. В число трофеев также входили: записная книжка с адресами людей со всего мира, с которыми Че поддерживал контакты, два маленьких шифровальных блокнота и зеленая записная книжка, в которую он переписал стихи Пабло Неруды и Николаса Гильена. Капитан Гари Прадо сделал на одном из дневников, подобранных непосредственно в ущелье, пометку: “Найдено в рюкзаке”.

Существование этих двух дневников было впервые обнародовано генералом Альфредо Овандо, который показал их репортерам во время пресс-конференции, которую он проводил в гостинице “Санта-Тересита” в Ла-Пасе 10 октября 1967 года.

В первые же дни эти дневники прошли через множество рук: от Прадо, сделавшего пометку, где они найдены, к полковнику Сентено в Ла-Игуэре, далее к Феликсу Родригесу, который сфотографировал их, далее в военную разведку в Валье-Гранде и к Овандо, который пролистал их в своем кабинете в Центральном банке, потом к его адъютанту лейтенанту Олмосу, который, в свою очередь, вручил их командиру 8-й дивизии, а когда отправился забрать их назад, то обнаружил их в руках агента ЦРУ, известного под именем Гарсия. Во время полета обратно в Ла-Пас агента попросили вернуть их; капитан Памо там же, в самолете, сразу получил документы назад. После всего этого Овандо передал их в военную разведку, где их спрятали в сейф.

Фотокопия, сделанная агентом ЦРУ, прибыла в Вашингтон и ближайшие несколько дней. Уолт Ростоу в своей записке президенту Джонсону от 11 октября 1967 года ссылается на существование дневников; Ростоу говорит в ней, что с этого утра он на 99 процентов уверен в том, что Че Гевара мертв и что “они” должны оказаться в Вашингтоне в тот же день или назавтра.

Неделей позже две центральных фигуры в боливийской диктатуре разыграли блиц-спектакль из заявлений и маневров, связанных с дневниками майора Гевары. Он начался б октября с телеграммы итальянского информационного агентства АНСА, в которой боливийская военная хунта сообщила миру о своем намерении “продать дневники, чтобы возместить ущерб, причиненный партизанами”. 7 ноября генерал Овандо объявил, что дневники будут проданы тому лицу, которое предложит самую высокую цену. Президент Рене Баррьентос, только для того, чтобы сказать нечто другое, заявил, что они только что были проданы издательскому консорциуму в США.

В течение ноября боливийские генералы пытались осуществить продажу, разрываясь между предложениями от американской фирмы “Даблдэй” и французской “Магнум”, представлявшей издательство “Пари Матч”. Второе из предложений было на самом деле приманкой, заброшенной французскими журналистами для того, чтобы получить как можно больше информации. Цены, предлагавшиеся на этих торгах (“начали где-то с 20 000 долларов и дошли до 400 000”), кажутся чрезмерно высокими для 1967 года. 22 ноября вышел президентский декрет, согласно которому вооруженные силы получали исключительное право на владение документами Че.

Некоторые кубинские исследователи упорно утверждали, что затея с публикацией была предпринята не всерьез, а являлась просто-напросто попыткой подтвердить подлинность той искаженной версии дневников, которую готовило ЦРУ. Адис Купуль и Фройлан Гонсалес утверждают, что техники в боливийской резидентуре ЦРУ, находящейся в Ла-Пасе, не жалея сил, производили в тексте искажения, изъятия и исправления, чтобы создать новый вариант дневников, который можно было бы использовать в политических или военных акциях, направленных против Кубы. Вне всякого сомнения, Центральное разведывательное управление считало очень полезным иметь под рукой собственную версию записок Че, а то и несколько. Они позволили бы им разыграть целый ряд сценариев. Во-первых, противопоставить политические позиции Че и Фиделя, чтобы тем самым усилить существующую напряженность в отношениях Кубы с советским блоком. Во-вторых, бросить тень на образ Че, объявив его авантюристом деспотического склада или, наоборот, оторванным от реальности мечтателем, создав тем самым у различных латиноамериканских коммунистических партий недоверие к последователям Гевары. Однако для проведения операций такого уровня требовалось создать очень правдоподобную версию дневников, которая в максимальной степени соответствовала бы характеру Че и не имела бы бросающихся в глаза различий со всем тем, что им было написано до тех пор.

Независимо оттого, занималось ЦРУ фальсификацией днев ников или нет, боливийских военных связывали с американскими издательствами двое посредников, журналистов из США. Фидель Кастро отозвался о них как о “журналистах со связями в ЦРУ”, Это были корреспонденты “Нью-Йорк таймс” Эндрю Сент-Джордж – старый знакомый Че и Фиделя еще со времен Сьерры – и Хуан да Онис. У них имелись фотокопии дневников без права их публикации. Вскоре переговоры с американскими издателями прервались. Фирма “Даблдэй” пошла на попятный, мотивировав свое решение тем, что Алейда Марч могла бы оспорить у них право на публикацию.

А тем временем в конце января 1968 года события получили совершенно неожиданное развитие. В пресс-бюро агентства “Пренса Латина” в столице Чили Сантьяго вдруг появился тайн– ственный незнакомец и с видом фокусника, вытаскивающего из шляпы даже не кролика, а живого тигра, заявил:

“Я пришел от имени Антонио Аргедаса. Он хочет передать Кубе дневники Че”.

Эмиссар министра внутренних дел Боливии упорно утверждал, что его босс испытывал сильное раздражение из-за непрерывного вмешательства Соединенных Штатов Америки в жизнь его страны. Группа журналистов под руководством Эрнана Урибе собралась для того, чтобы оценить эту необычную ситуацию. Журналисты решили, что им совершенно нечего терять; они сообщили представителю Аргедаса о своем согласии с его предложением и послали шифрованный доклад кубинскому заместителю министра внутренних дел Манэлю Пиньейро, Вскоре боливиец возвратился в Сантьяго и привез микрофильм, спрятанный в катушке магнитной ленты с записями народной музыки. Однофамилец боливийского диктатора Марио Диас Баррьентос, по кличке Карлик, отправился в качестве курьера в Гавану через Мексику. Его сопровождали – о чем он не знал – агенты кубинского Министерства внутренних дел.

Фидель Кастро позднее рассказывал:

“Хотя у нас не имелось ни малейших сомнений относительно подлинности самого документа, все фотокопии были подвергнуты строжайшей экспертизе, чтобы не только установить его подлинность, но также и обнаружить любое, пусть малейшее, изменение, которое, возможно, было в него внесено. Информация была проверена по дневнику одного из уцелевших партизан”.

Задача расшифровки почерка была поручена Алейде Марч, которой помогали бывший секретарь Че Хосе Мануэль Манреса и трое спасшихся участников партизанской кампании в Боливии – кубинцев – Дариэль Аларкон, Леонардо Тамайо и Гарри Вильегас.

У кубинцев оставалось лишь одно сомнение, о котором Фидель не преминул сообщить в своем предисловии к книге:

“Поскольку в этом дневнике содержится множество упоминаний о кубинской революции и ее взаимоотношениях с партизанским движением, кое-кто попробует истолковать нашу публикацию как провокацию, которая может предоставить дополнительные аргументы врагам революции, империалистам янки и их союзникам, латиноамериканским олигархам, утвердить их в намерениях блокады, изоляции и актах агрессии против Кубы”.

Но такое толкование, конечно, следовало бы считать абсурдным, исходя из факта, что копии дневников и так уже находились в руках Баррьентоса и ЦРУ.

Работа по подготовке дневников к печати велась в строгом секрете. После нескольких месяцев расшифровки почерка и экспертизы подлинности рукопись книги была передана в издательство “Освальдо Санчес Пресс”. Это произошло в субботу, 22 июня 1968 года. Студенты технического училища помогали в выпуске тиража. В 11.45 утра в воскресенье 30 июня миллион экземпляров книги под названием “Diario del Che en Bolivia” (“Боливийский дневник Че”) был готов. На следующий день книга бесплатно поступила в книжные магазины Гаваны. Почти одновременно книга была выпущена издательствами “Пунто финал” в Чили, “Масперо” во Франции, “Руедо Иберико”, также во Франции, для распространения во франкистской Испании, “Сигло XXI” в Мексике, “Фельтринелли” в Италии, “Тринкот” в Западной Германии и журналом “Рампартс” в США. Как ни странно, в этом перечне нет ни одного издательства или журнала из Восточной Европы[23]23
  Автор допускает здесь неточность: русский перевод “Боливийских дневников” был опубликован в приложении к № 42 журнала “Новое время” от 18 октября 1968 г.


[Закрыть], что дает некоторое представление о степени напряженности отношений между фальшивым европейским социализмом и кубинской революцией и взаимной ненависти между восточноевропейскими бюрократами и Че. В переданном по телеграфу сообщении о предпринятом в Гаване издании чехословацкое агентство печати ЧТК даже высказало сомнение в подлинности дневников.

Книжные магазины Гаваны были переполнены, фотографии, сделанные в этот день, запечатлели невероятные массы народа.

Школьный учитель Исраэль Диас первым получил книгу в книжном магазине на углу проспекта Л и 27-й улицы; он занял очередь в четыре утра. Через несколько недель дневники Че уже читали миллионы людей во всем мире; дополнительные тиражи также будут исчислять сотнями тысяч.

Чехи были не единственными, кто высказывал сомнения по поводу кубинской версии дневников. Как ни странно, Эндрю Сент-Джордж тоже высказывался скептически, хотя он-то должен был знать, что опубликованные дневники были подлинными. Он настаивал на том, что подлинная версия будет напечатана в Соединенных Штатах издательством “Стейн энд Дэй” и что оригинал, который он.видел, содержал многочисленные критические высказывания по отношению к Фиделю Кастро.

Ответ кубинского президента не заставил себя ждать. 3 июля 1968 года он сделал следующее заявление по телевидению: “Никто в здравом уме не мог бы вообразить, что кто-нибудь опубликует фальшивую версию книги, которая к тому же находится еще в чьих-то руках, особенно если этот кто-то является врагом”.

В кубинском издании, однако, были известные недочеты: в нем были пропущены записи тринадцати дней, в которых могла содержаться если не какая-то подрывающая все основы информация, то, по крайней мере, ключи к тому, как должен заканчиваться текст, попавший к кубинцам. Спустя несколько дней после заявления Фиделя кто-то – может быть, дружественно настроенный националист, а может быть, кто-то из боливийских военных – передал дневники Че в газету “Пресенсиа”, выходящую в Ла-Пасе, и на радиостанцию “Нуэва Америка”. Эти органы 11 и 12 июля обнародовали полную версию дневников. Таким образом, если попытки как-то манипулировать их содержанием и предпринимались, то теперь они были исключены.

Утечка вызвала в Боливии скандал общенационального масштаба; последовало расследование. Чтобы очистить от подозрений вооруженные силы, генерал Овандо пригласил журналистов в свое служебное помещение и показал им дневники, лежавшие в сейфе в коробке из-под обуви. 19 июля Баррьентос объявил о начале нового расследования. В тот же день исчезли Антонио Аргедас и его брат. Вскоре они объявились в Чили, попросив там политического убежища.

Как выяснилось, Аргедас был, мягко говоря, очень странной личностью. Сорокалетний адвокат и бывший майор авиации, он был также в прошлом членом Коммунистической партии, членом левого крыла Националистического революционного движения, а к тому же и агентом ЦРУ. Этот человек, в политической жизни которого было столько взаимоисключающих трансформаций, не пользовался вообще никаким доверием. Его обвиняли в организации массовых репрессий против городских участников и союзников партизанской кампании Че, в ослеплении заключенных, в пытках и убийствах. Тем не менее, находясь в эмиграции, он заявлял о своем восхищении Фиделем Кастро и сказал, что хочет сохранить у себя, в своих руках, оружие, оставшееся от “его друга” Коко Передо. Можно ли верить этим заявлениям? Спустя несколько месяцев он так объяснил причины своих поступков: “Моя главная цель состоит в том, чтобы не дать возможности империализму Соединенных Штатов подделать или извратить дневник Че Гевары”. Еще через несколько дней Фидель Кастро подтвердил, что именно Аргедас был источником утечки и что он передал дневники безо всяких дополнительных условий.

На этом странная история Аргедаса не завершилась. Из Чили он перебрался в Лондон, где его допрашивали представители ЦРУ и Британской секретной службы, оттуда он переехал в Нью-Йорк, а потом в Лиму. В конце концов он возвратился в Ла-Пас, где предстал перед судом, но был освобожден под залог – скорее всего благодаря своей угрозе раскрыть общественности связи, существовавшие между ЦРУ и боливийским правительством; в доказательство он мог представить более 134 документов, которыми заблаговременно запасся. Вскоре после этого дом Аргедаса был взорван, сам он подвергся вооруженному покушению, после чего попросил политического убежища в мексиканском посольстве в Ла-Пасе.

Перенесемся в 1980 год. Скандал, связанный с дневниками, возобновился после того, как фирма “Сотби” объявила о предстоящей продаже с аукциона оригинала дневников Че. Предполагаемая их цена составляла 250 000 фунтов стерлингов. Как могли дневники попасть к “Сотби”?

Боливийское правительство провело расследование, и след быстро привел к одному из бывших диктаторов Луису Гарсии Месе, который продал дневники “бразильцу”, а тот в свою очередь или продал их “Сотби”, или же использовал британскую галерею как посредника. В июне 1984 года под угрозой ряда судебных исков со стороны боливийского правительства “Сотби” отменила продажу.^{42}

58. “Проклятие” Че

На протяжении первых пятнадцати лет после смерти произошел целый ряд удивительных совпадений, в результате которых большинство тех, кто имел хоть какое-то отношение к пленению, приказу об убийстве, самому убийству и исчезновению тела Че умерли неестественной смертью. С кем-то происходили странные несчастные случаи в вертолетах или автомобилях, кого-то казнили партизаны новых поколений, уничтожали представители то ли существовавших, то ли левых партизан или же правые партизаны наиболее неандертальского склада или избивали до смерти свои же собственные бывшие товарищи по оружию. Кого-то высылали из страны, кто-то тяжело заболевал, кто-то был застрелен. Неослабевающая волна насилия уничтожила одного за другим почти всех главных персонажей той истории. Несомненно, это связано с тем, что все причастные люди жили в беспокойное время и жили явно неправедно.

Но это также походило и на то, что призрак Че вернулся для того, чтобы посещать своих убийц и сводить с ними счеты. И тогда возникновение в результате этой непрестанной череды смертей легенды о “проклятии” не может вызвать удивления. Слухи, а скорее, народная мудрость, утверждают, что это он из потустороннего мира устроил эту массу несчастных случаев, нападении и болезней. Правда, существовало и другое, ничем не обоснованное мнение, согласно которому все эти смерти явились результатом акции мщения, проведенной в международном масштабе кубинскими секретными службами. Как ни странно, у тех, кто придерживается первой гипотезы, вторая версия не вызвала такого восхищения, как у кубинского писателя, с которым автору случилось иметь беседу. Он улыбнулся с осведомленным видом и намекнул довольным голосом: “Наши службы...”

Давайте рассмотрим факты.

Онорато Рохас получил достаточно широкую известность после опубликования фотографии, на которой запечатлен момент получения им из рук вице-президента Эрнана Силеса Суасо награды за предоставление информации о партизанах, благодаря которой оказалось возможно устроить на броде Эль-Иесо засаду, в которой погибла группа Тани и Хоакина. Фотография была весьма патетическая: Онорато, одетый в форму рейнджера, в слишком большом для него берете, с полуторагодовалой дочерью на руках.

14 июля 1969 года возрожденная Национально-освободительная армия казнила его двумя выстрелами в голову. В это время он жил на находившемся в нескольких милях от Санта-Круса ранчо площадью в двенадцать акров, которое ему подарил президент Рене Баррьентос.

Сам Баррьентос оказался вторым. Он погиб 29 апреля 1969 года, через полтора с небольшим года после того, как утвердил приказ о казни Че. Вертолет, в котором он находился, внезапно загорелся и рухнул на землю около города Арке. Причины этого несчастного случая так и не были выяснены. Ходили слухи, что в то время был близок к краху его бывший соратник генерал Альфредо Овандо, так как Баррьентос планировал дворцовый переворот, который должен был избавить его от внутренней и внешней оппозиции. Зато совершенно достоверно известно, что сам Овандо, попавший как преемник Баррьентоса на некоторое время в президентский дворец, был вскоре выселен из него в результате военного переворота, устроенного другим генералом, Рохелио Мирандой.

Хорхе Гальярдо, писатель, тесно связанный с высшими военными чинами, участвовавшими спустя несколько лет после гибели Че и его товарищей в прогрессивном перевороте Хуана Хосе Торреса, заметил как-то, что “через три года после гибели Че сложилось народное суеверие, согласно которому он заберет за собой в могилу всех, кто был причастен к его смерти”. Двое кубинских историков, совершивших путешествие по южной части Боливии, где действовали партизаны Че, отмечали:

“Среди боливийских военных и их родственников получило обращение “цепное” письмо[24]24
  Цепное письмо (аналог в русской традиции – святое письмо) – письмо (обыкн. религиозно-мистического содержания), рассылаемое по нескольким адресам с тем, чтобы получатель разослал его другим адресатам.


[Закрыть], связанное с этим суеверием. В нем говорилось, что смерть Баррьентоса явилась божественной карой и что всех виновных в убийстве Че ждет жестокая участь. Для спасения, говорилось в письме, они должны трижды прочесть “Отче наш” и трижды “Аве, Мария”. Письмо нужно было переписать девять раз и разослать девяти людям”.

То ли виновники недостаточно старательно переписывали и рассылали письмо, то ли последовавшие события произошли на самом деле случайно, но, так или иначе, вскоре после смерти Баррьентоса новая религия получила подкрепление в виде еще одного несчастья. 10 октября 1970 года, на следующий день после третьей годовщины смерти Че, лейтенант Уэрта, командовавший солдатами, взявшими Че в плен, погиб в результате автомобильной катастрофы.

Следующим звеном в этой цепи стало убийство подполковника Селича, одного из тех немногих достаточно высокопоставленных военных, которые разговаривали с Че в школе Ла-Игуэры; Селич пытался унизить пленного врага. Позднее, во время диктатуры Уго Бансера, он стал министром внутренних дел и был в начале семидесятых годов во время “серии допросов” избит до смерти агентами военной разведки, поймавшими его во время подготовки еще одного из множества тех переворотов, которые составляют боливийскую историю.

В апреле 1971 года полковник Роберто Кинтанилья, бывший в 1967 году руководителем разведки в Министерстве внутренних дел и присутствовавший при ампутации кистей рук, которого несколько лет спустя пытался убить Инти Передо, был казнен в Гамбурге Моникой Эарит, членом Национально-освободительной армии. Выдав себя за немецкую гражданку, желавшую получить визу, Моника вошла в боливийское консульство, попросила о встрече с полковником Кинтанильей, дважды выстрелила ему в грудь и спокойно ушла.

“Проклятие” Че не всегда несло смерть тем военным, которые принимали участие в антипартизанских действиях. Порой оно проявлялось и в других формах. Феликс Родригес, агент ЦРУ, опознавший, Че и сфотографировавший его дневник, вернувшись в Майами, начал страдать от астмы. Следует учесть, что в большинстве случаев астма проявляется с детских лет, а он прежде и понятия не имел, что это такое. “Когда я вернулся в Майами... со мной приключился приступ астмы. Я проделал всевозможные обследования на аллергию, и ни одна из проб не была положительной. Медики пришли к выводу, что у моей астмы или какие-то психологические причины, или же это проклятие Че, поскольку приступы случались у меня и при сухой, и при влажной погоде, в холод и в жару”.

Майор Хуан Айороа, командовавший рейнджерами, участвовавшими в последних стадиях кампании против Че, в его захвате и убийстве, в конце сентября 1972 года был выслан из страны правительством Бансера.

Генерал Хуан Хосе Торрес, бывший начальником Генерального штаба вооруженных сил во время действий Че в Боливии и поставивший вторую подпись на приказе о казни, спустя несколько лет сам пришел к власти в стране, но был свергнут в результате военного переворота. Он был убит в Буэнос-Айресе 12 февраля 1976 года тремя выстрелами в голову участником крайне правой группы “Трипл-А”.

Еще через два месяца пришел черед генерала Хоакина Сентено Анайи, который, будучи командиром 8-й дивизии, передал приказ о казни Че своим подчиненным. Он стал послом Боливии во Франции и в мае 1976 года в Париже был застрелен. Ответственность за его смерть взяла на себя организация, назвавшаяся Интернационалистской бригадой Че Гевары, о которой никто не слышал ни до, ни после этого события. Сентено был убит тремя выстрелами в упор из пистолета калибра 7,65 прямо перед дверью посольства. Ему предъявили публичное обвинение в том, что он предоставлял укрытие в Боливии старым нацистам, таким, как Клаус Барбье.

Гари Прадо Сальмон, армейский капитан, взявший Че в плен, получил тяжелое ранение в начале 1981 года в бою с фашистской группой, захватившей нефтяное месторождение в Санта-Крусе. У него были пробиты оба легких, а также поврежден позвоночник, в результате чего он остался парализованным. Что удивительно, его поразил случайный выстрел одного из его собственных людей, чье имя так и не удалось узнать.

Через двадцать лет после описанных ранее событий бывший министр внутренних дел Антонио Аргедас получил восемь лет тюрьмы в Боливии за похищение торговца; из предыдущей главы можно заметить, что это была далеко не первая из его неприятностей.

О судьбе главного сержанта Марио Терана известно очень немного. Правда, из отрывочных газетных сообщений следует, что он привык шляться пьяным по улицам Кочабамбы, что Че часто является ему в кошмарах и что, как и сержанту Бернардино Уанке, ему часто приходится прибегать к услугам психиатров.