Текст книги "Король решает всё (СИ)"

Автор книги: Остин Марс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

Спустя пять минут примеров и толстых намёков, что этому миру эта зараза нахрен не нужна, министр удовлетворился и стал листать дальше. Вера объясняла уже без наводящих вопросов, просто всё подряд.

– Карусель. Крутится, на ней дети катаются. Здание. – Он поднял на неё подозрительный взгляд, Вера уже раздражённо выдохнула: – Что?

– Здание? Вот такое? Зачем так строить, это же неудобно?

– Это… ну, фишка такая. Из определённой точки кажется, что оно двухмерное.

– Я понял, спасибо, – иронично фыркнул министр, – я не понимаю, зачем это сделано.

– Ради оригинальности, – обречённо вздохнула она.

– Ради оригинальности, – терпеливо сказал он, – добавляют скульптуры, колоны и другие украшения, но не уродуют форму жилых помещений.

– В моём мире ради оригинальности уродуют что угодно, – вздохнула она, махнула рукой, – ладно, давайте дальше. Только учтите, что там фоток тысячи три, вы их все за ночь не пересмотрите.

– Я никуда не спешу, – отмахнулся он, перелистывая изображение. – А это что?

– Здание театра. – Он перелистнул ещё и на фоне здания возникла радостная физиономия с выпученными глазами и высунутым на полметра языком, Вера сжала губы, чтобы не рассмеяться и сказала: – Моя сестра.

– Похожа, – невозмутимо кивнул министр. На следующем фото физиономии стало две и Вера улыбнулась:

– Её друг, мы втроём гулять ходили.

Он стал листать быстрее, весёлые физиономии и тела в странных позах замелькали чаще, Вероника тихо радовалась, что она не любитель селфи и что её самой на фотках почти нет. Однообразные фоны сменились пейзажем под малиновым небом, который удержал внимание министра несколько дольше, Вера ностальгически вздохнула:

– Вид с балкона в квартире моей сестры.

– Её дом стоит на холме? – спросил министр, Вера фыркнула:

– Нет. Просто это четырнадцатый этаж.

– Какой? – он оторвался от телефона и посмотрел на Веру, она улыбнулась и пожала плечами:

– У нас так строят. Самое высокое здание в мире метров восемьсот в высоту. У меня фотка есть… наверное, если я её не удалила. – Она протянула руку за телефоном и стала искать, откопала и показала: – Вот, называется «Бурдж Халифа», сто пятьдесят этажей, с копейками.

По его лицу молнией мелькнула улыбка и погасла, он взял телефон, заинтересованно приблизил изображение, перелистнул дальше, Вера сказала:

– Это вид с его верхних этажей, оттуда облака далеко внизу.

– Вы там были? – впечатлённо спросил он, Вера улыбнулась:

– Нет, не была. Хотя собиралась, – она перестала улыбаться и сказала гораздо тише, – в конце этого лета. Это курортный город, там море… фонтаны, исторические места, все дела. Там красиво.

Он тоже нахмурился и она поспешила изобразить беззаботную улыбку, но судя по его насмешливой гримасе, она его не обманула.

– А кто делал фото, если вы там не были?

– Понятия не имею, оно из интернета. – Его взгляд стал заинтересованным и Вера обречённо прикусила губу.

На объяснение сути понятия, истории возникновения и принципиальной схемы работы системы социальных сетей, чатов, торрентов, поисковиков и википедии ушло несколько часов, в конце концов Вера поняла, что сама не особенно разбирается в вопросе, но министр к этому времени удовлетворился и стал листать дальше. В этой папке было всего два десятка фоток красивых исторических мест, дойдя до конца, он протянул телефон Вере:

– Ещё.

Она вымученно улыбнулась, пытаясь понять, любит или ненавидит она это его «ещё».

– Что вам показать? Вы ещё не устали от фотографий?

– Если вы устали, покажите что-то другое, – сжалился он. Она открыла рабочий стол и стала тыкать все приложения подряд.

– Это почтовый ящик для интернета, там письма. Это прогноз погоды.

– Телефон предсказывает погоду?

– Нет, он берёт информацию из интернета, – усмехнулась Вера. – Нет интернета – нет прогноза. И почты нет, и новостей нет… есть игрушка. Логическая. – Она открыла и показала цветную сетку, – перемещаете квадратики, цифры суммируются, надо набрать как можно больше. – Она махнула рукой и закрыла, открыла следующее, – программа для чтения книг.

– Там внутри книги? – приподнял брови министр, Вера улыбнулась:

– О, да. Там библиотека, штук… не знаю даже, несколько тысяч книг.

– Это решает некоторые проблемы, – чуть улыбнулся министр, – вам теперь есть, что читать?

– Да ну, – фыркнула она, – я большую часть того, что там есть, уже читала. Но вообще это хорошо, конечно.

– Большую часть, – недоверчиво переспросил он, – нескольких тысяч? – она пожала плечами, не понимая, в чём вопрос.

– Ну да. Они же художественные, они легко читаются.

На его лице недоверие боролось с восхищением, но недоверие побеждало. Вера криво улыбнулась:

– Сложно общаться без часиков, ага?

Он возмущенно фыркнул и отвернулся, глубоко вдохнул, как будто хотел что-то сказать, но передумал, махнул рукой и буркнул:

– Давайте дальше.

– Дальше… это музыка. Это видео. Программа для музыкантов. Программа для бега, записывает маршрут. – Она устало пожала плечами, – всё, я не знаю, что вам ещё показать.

– А что вы имели ввиду, когда говорили о полезном?

– Здесь мои курсачи и диплом, – Вера похлопала телефоном по колену, – там есть подробный расчёт и чертежи очень мощного электродвигателя. И кое-какого ещё электрооборудования, включая грузовые машины.

Он уважительно приподнял брови, кивнул и после паузы предложил:

– Мы можем вернуться к этому позже, если вы устали. Можем выпить чая и полистать ваш журнал, мы в прошлый раз… хм, на довольно интересном месте прервались.

В его прохладном тоне всё же скользнула улыбка, Вера фыркнула и отдала ему телефон, встала за журналом. Достала его из ящика стола и пролистала, упёрто не замечая ехидной улыбки господина министра. Достала рисунок и сложила в несколько раз, сунула в карман брюк.

– Что там? – не выдержал министр.

– Не сможете спокойно спать, пока не узнаете? – иронично пропела Вера.

Его улыбка стала раздражённой, но быстро повеселела, он сложил руки на груди и сделал незаинтересованное лицо:

– Давайте торговаться. Что вы за него хотите?

– Хм, – Вера приподняла брови и мурлыкнула, – а что вы можете?

– В столице – практически всё, – немного высокомерно ответил он, – в пределах Карна – всё, но не сразу, может понадобиться время. На остальном континенте – конкретно не скажу, надо смотреть по ситуации, но тоже многое. Итак?

Вера озадаченно опустила глаза, переплетая пальцы, пожала плечами:

– Я не знаю. Вроде и выбор большой, а выбирать не из чего. Я слишком мало знаю о вашем мире. Из моего мира мне очень не хватало музыки, но теперь она у меня будет, а всё остальное…

Она опять пожала плечами и задумалась, он предложил:

– Ну тогда расскажите, что вы любите, может, здесь найдутся аналоги. Наш мир не такой примитивный, как вы думаете, здесь должно найтись что-то, что вас заинтересует. Рынок – не предел, если знать, где искать, можно найти весьма занимательные вещи. – Он интригующе понизил голос, – а я умею искать, у меня работа такая. Лучшие наряды, украшения, предметы искусства, что захотите.

Вера печально усмехнулась и качнула головой:

– Я не тряпочница и не коллекционер, я вообще равнодушна к вещам, если честно.

– Что же вы цените? – с недоверием приподнял бровь он, она вздохнула:

– Эмоции. Впечатления, какие-то новые знания, поездки в красивые места, интересных людей…

«…которых я больше не увижу. У меня их было полно, я их столько лет собирала вокруг, таких клёвых, отличных людей. Образованных умников и восхитительных творческих психов, способных столько рассказать, раскачать фантазию, взбудоражить воображение. Где они все? Что я буду без них делать?»

В голове замелькали лица, улыбки, ситуации. Голоса, такие отчётливые в памяти, что невозможно было поверить, что их больше не услышишь. Вот они были и вот их нет, уехали, исчезли, всё.

– Вера, – тихо позвал министр, она медленно подняла глаза, всё ещё пребывая в вязком плену тяжелой памяти, но чувствуя какую-то неправильность, а когда их глаза встретились, наконец поняла – он обратился к ней по имени.

Она распахнула глаза в шоке, он резко опустил голову, как будто сам только что понял, что сказал, крепко зажмурился и удивлённо выдохнул:

– Простите, я…

Вера подняла ладони:

– Всё в порядке. Я просто задумалась, ничего. Чай. – Она схватила журнал и быстро вышла из комнаты, на ходу вытирая непролившиеся слёзы, пока министр оставался за спиной. Бросила журнал на стол, пошла к плите, включила чайник, стала копаться в холодильнике в лихорадочных попытках чем-нибудь занять руки. Министр неспеша вошёл, сел на своё любимое место у стены лицом к двери, стал копаться в телефоне. Вера резала фрукты, выставляла на стол остатки обеда, в какой-то момент посмотрела в окно и увидела непроглядную темень.

«Сколько времени? Попросить, что ли, у него часы?

Хотя, у меня же теперь есть телефон, надо только настроить правильно.»

Закипел чайник, Вера посмотрела на чашки и решила, что хочет не чай, а есть, потому как после обеда в кухню не заходила. Она обернулась:

– А может, вместо чая нормально поужинаем? Я есть хочу.

– Не откажусь, – усмехнулся министр, – учитывая, что вместо ужина я самонадеянно пошёл в библиотеку к Барту за бутербродами.

– А почему самонадеянно?

– Потому что он их уже съел, – с сарказмом фыркнул он, – проглот малолетний. Я думал, у него после моей лекции аппетит до завтра пропадёт, ан нет, молодой здоровый организм переварил эту информацию потрясающе быстро.

– Что вы ему рассказали? – с лёгким смущением спросила Вера, – он сказал, у него теперь никогда не будет девушки.

Министр фыркнул и смерил Веру медленным насмешливым взглядом:

– Вам пересказать? Хотя подозреваю, что вряд ли вы почерпнёте там для себя что-то новое, но если вы готовы обменять свой рисунок на мой рассказ, то почему нет.

– А с чего вы взяли, – прищурилась Вера, – что там рисунок?

Он коротко улыбнулся, но промолчал. Вера нахмурилась, стала выставлять на стол кастрюли с остатками обеда, внутри зрела какая-то догадка, она всё думала, подсознание перелопачивало горы информационного мусора, который сознание отсеивало как белый шум, в поисках подсказки.

«С чего он взял про рисунок? А ведь это не первый раз, когда он знает слишком много. Что ещё было такого?»

В голове скрипели шестерёнки, сопоставляя мелкие ошибки, оговорки…

«Тот вечер, когда он учил меня писать цифры. Мы говорили о моём Призыве и он… как же он сказал? Мне это ещё тогда показалось странным. «Как правильно выразился его величество, Тонг никем не бывал доволен».

Откуда он знал? Король мне это сказал наедине. Я тогда решила, что они, может быть, обсуждали это между собой. Но сейчас уже понятно, что они совсем не так близки, чтобы обсуждать такие вещи. И это постоянное ощущение слежки, как будто…»

– О мой бог… – шепотом простонала Вера, хватаясь за голову, министр иронично улыбнулся:

– Я вас внимательно слушаю.

– Вы меня круглосуточно внимательно слушаете! – обречённо хлопнула себя по лбу Вера, закрыла лицо руками, память находила всё новые и новые подтверждения.

«Когда я предложила Эйнис соврать министру о том, что я её раскусила, она так иронично отказалась… Она знала, что в квартире камеры. И Барт тогда всё оглядывался, прятался и шёпотом говорил, на ушко, он тоже знал. Чёрт…»

– Госпожа Вероника, что случилось? – ещё ироничнее поинтересовался министр.

Она застонала, опуская голову ещё ниже, потёрла лицо ладонями и выровнялась, обвиняюще заявляя:

– Вы всё слышали!

– Ну, положим, не всё, – с довольной ухмылкой протянул он, на миг оторвавшись от экрана телефона и бросая на Веру насмешливый взгляд, – но песню про меня и слонов слышал.

Вера обречённо шмыгнула носом и опять закрыла лицо руками, сквозь ладони бурча:

– Так нечестно.

– Это моя работа, – довольным до безобразия голосом ответил министр, потом не сдержал смешок и добавил, – иногда она преподносит сюрпризы.

Она зажмурилась под ладонями и издала обречённый всхлип:

– Там везде были камеры, да?

– Я не знаю, что такое камеры, – с улыбкой вздохнул министр. – Там стоят подслушивающие артефакты. И не везде, к сожалению.

– На кухне нету, да? Так я и знала, – обиженно вздохнула Вера, выпрямляясь, он кивнул:

– Да, прослушивается гостиная, библиотека и спальня. В кухню никто не додумался ставить прослушку, потому что это квартира для благородных господ, а они туда не заходят. Обычно. Вы оказались неожиданным исключением.

– Чёрт, – с досадой выдохнула Вера. – Именно поэтому все становятся такими откровенными и честными, как только попадают на кухню. Я должна была раньше догадаться.

– Я думал, вы давно поняли, – подозрительно прищурился он, усмехнулся, – все эти «спокойной ночи, мои охранники, слонов вам»…

– Чёрт! – Вера опять хлопнула себя по лбу и уткнулась в ладони, вздрагивая от истерической смеси смеха и рыданий, ей было стыдно и с каждой секундой становилось всё стыднее. Она припомнила каждый раз, когда называла его за спиной свежемороженым министром, министром заполярья…

«А когда мы валялись с Эйнис на кровати, я сказала, что он офигенен.

А королю сказала, что министр красавчик. А с Бартом вообще…»

Она резко выпрямилась и округлила глаза, шепотом спрашивая:

– А в этой квартире тоже стоит прослушка?

– В этой нет, – качнул головой он, – хотя нужно поставить, у нас просто времени не было. А что, вы и тут пели?

«Слава богу, какое счастье.»

Она попыталась прожечь его обвиняющим взглядом, но министр попался огнеупорный, он тихо рассмеялся и указал взглядом на её карман:

– Давайте вернёмся к настоящему времени и обсудим вашу цену за мой портрет. Я, конечно, изъял запись вашей песни из архива, но себе копию сделал, и иногда… – он глубоко вдохнул, мечтательно поднимая глаза к воображаемому горизонту, – в особенно Тяжёлые Дни… – Вера опять зарыдала и уткнулась в ладони, он тихо засмеялся, с трудом пытаясь удержать голос мечтательным, – я закрываюсь в кабинете, включаю звукоизоляцию… Потому что в первый раз я так смеялся, что ко мне доктор пришёл узнать, в чём дело и не нужна ли мне помощь. – Он всё-таки рассмеялся, но быстро вернул себе серьёзный вид. – Короче, я хочу иметь вторую часть этого шедевра. Ваша цена?

– Почему я его не съела… – прохныкала Вера в ладони, министр развёл руками:

– Вы же сами сказали, Тонгу это не помогло.

Она беззвучно выругалась в ладони, вспоминая свой корявый рисунок и теперь уже стыдясь его стилистики и качества, потому что понимала, что этот гад чешуйчатый всё равно своего добьётся.

Сделав глубокий вдох, потом ещё один для страховки, Вера выпрямилась и полезла в карман, достала сложенный листок и воззрилась на него, как на врага народа. Министр плавным движением отложил телефон и подался к ней, мягко и неотвратимо, как поднимающаяся для атаки кобра. Вера ещё раз посмотрела на листок, шмыгнула носом, мотнула головой, отказываясь от попытки его всё-таки съесть, обречённо выдохнула и положила на стол, придавив ладонью.

– Не ждите от этой мазни слишком многого, – тихо сказала она, – я не художник, это уровень трёхлетнего ребёнка.

– Без разницы, – качнул головой он, – меня интересует по большей части историческая ценность.

Он не отрывал жадного взгляда от листка, Вера обречённо шмыгнула носом напоследок и убрала руку.

– Вы не назвали цену, – уже беря рисунок, напомнил министр, Вера безнадёжно махнула рукой:

– Дарю. С условием, что вы этот бред никому не покажете и не расскажете, откуда он взялся.

– Идёт, – он схватил рисунок и развернул, с восторженным предвкушением, которого Вера боялась из-за угрозы неминуемого разочарования. Но разочарования не последовало – наоборот, по его лицу казалось, что он видит именно то, что так хотел увидеть. Оторвав взгляд от листка, он посмотрел на убитую обречённостью Веру и с придыханием прошептал: – Какие цвета, какая экспрессия!

Вера опять уткнулась в ладони, ей хотелось рыдать, но было смешно и рыдать не получалось.

– А это кто? Я в песне такого персонажа не помню.

Она выпрямилась и потянулась посмотреть, он указывал на грудастую тётку с косой, Вера прикусила губу. Министр ткнул пальцем в дылду на маленьком слоне:

– Это Эйнис, я узнал. Это король. Это, судя по всему, я. Хотя я не понимаю, почему у слонов, охраняющих короля, глаза цыньянистее, чем у меня… Ну да ладно, вы художник, вам виднее. Это кто?

– Это Печаль. – Сквозь тяжкий всхлип выдавила Вера, – это министр спит с чернильницей у плеча и не ведает, что на новом слоне уже едет к нему Печаль. Это она, едет.

– А, – приподнял брови он, – ясно. Печаль, значит. – Он медленно смерил взглядом Веру, потом нарисованную Печаль, опять Веру. Она подавила желание показать ему язык, но он и так понял, усмехнулся и сложил листок, спрятал в карман, удовлетворённо пригладил пиджак в том месте. – Теперь буду слушать песню с картинкой.

– Никому, – угрожающе прицелилась в него пальцем Вера, он пафосно кивнул:

– Что сказано на кухне, останется на кухне. – Она улыбнулась, он взял вилку, – давайте есть, а то остынет. Приятного. – Она кивнула и тоже взяла вилку, он как бы между прочим спросил: – А о чём вы говорили на кухне с королём?

Вера подняла на него недоверчивый взгляд:

– Вас грызёт, что вы слышали не весь разговор? – Он пожал плечами и кивнул, она выдохнула и укоризненно качнула головой: – Мы говорили о расах наших миров, потом он рассказал об экономике Карна. Всё. – Министр бросил на неё недоверчивый взгляд, Вера закатила глаза и ядовито пропела: – Не переживайте, о своём любимом министре он начал болтать только у камина, а там вы всё сами слышали.

Он недовольно дёрнул щекой, но промолчал. Молчание становилось всё тяжелее, Вера поглядывала на министра с опаской, он хмурился, а потом внезапно выпрямился и очень холодно сказал:

– У короля есть один врождённый талант. Он может врать перед "часами истины" и они молчат.

– Так можно? – подняла брови Вера, он кивнул:

– Этому можно научиться, но он не учился, у него это врождённая особенность психики. Так получается из-за того, что он сам верит в ту ложь, которую говорит. Знаете, есть такие люди, для которых самообман – это стиль жизни, они оправдывают любое своё действие каким-то внешним влиянием, а не собственным несовершенством. Так старательно оправдывают, что начинают сами в это верить. Таков наш король Георг Шестнадцатый, мастер видеть весь мир со своей колокольни. И эта колокольня сильно в стороне от всех остальных, к тому же, умеет в любой момент перемещаться так, как это выгодно его величеству.

– Я заметила, – осторожно сказала Вера, – что он в некоторых вопросах слишком категоричен.

– Он в некоторых вопросах нагло врёт, – рыкнул министр, медленно выдохнул и опустил глаза. Помолчал, потом напряженно и очень тихо сказал: – Не просите меня это обосновать, просто запомните на будущее. Если вы хотите хоть в чём-то самостоятельно контролировать свою жизнь, не верьте королю. Ни единому его слову. Он врёт как дышит, настолько естественно, что сам себе верит. Пойдёте у него на поводу – пожалеете.

– Я запомню, – осторожно сказала Вера, опасливо глядя на министра, он казался ей спящим вулканом, нерушимым снаружи и бурлящим внутри. Она понизила голос до шёпота и мягко попросила: – Давайте сменим тему, в таком настроении еда плохо усваивается. Хотите, я вам сказку расскажу?

Он фыркнул, посмотрел на неё и кивнул:

– Вперёд.

– Жили-были дед с бабой и посадили они репку. Это овощ такой. Выросла репка большая-пребольшая, надо было её выдергивать. Дед попробовал выдернуть и не смог. Позвал бабку, они попробовали вдвоём и тоже не смогли. Бабка предложила позвать внучку, собаку, кошку и всех вообще, а дед махнул рукой, достал из гаража лебёдку и вытащил сам. Конец. – Министр усмехнулся и Вера развела руками: – Ну вообще-то, в сказке было не так, там бабка позвала всех, кого хотела, они взялись и выдернули. Там в конце мораль, что если все объединятся ради великой цели, то смогут преодолеть трудности. Но мой папа рассказывал все сказки по-своему, он инженер и дремучий реалист, в его случае мораль звучала как «меньше слушай женщину, больше думай головой».

Министр рассмеялся и уважительно кивнул:

– Ещё.

– Ладно, – она улыбнулась, выскребая тарелку, отставила и опять изобразила сказителя: – Пошёл рыбак к синему морю, закинул невод – вытащил траву. Закинул ещё раз – вытащил фигню какую-то. Закинул в третий раз – вытащил золотую рыбку. Она ему человеческим голосом сказала: «Загадывай желание и отпусти, я всё выполню». Он говорит: «Да ну тебя, рыба говорящая» и в ведро её, принёс домой, пожарил и съел. Потому что если с тобой заговорила рыба, то либо вчера ты пил что-то не то, либо она врёт. Потому что, если бы у неё была сила творить чудеса, фиг бы она попалась в сеть. Оригинал рассказывать?

– Опустим, я и так понял, – поднял ладонь министр. – А мясо ещё осталось?

– Да, конечно. – Она взяла у него тарелку, – ваша очередь.

– Хм, – он почесал подбородок с задумчивой ухмылочкой, – я знаю целую коллекцию сказок, но они все неприличные.

– О боже, ни в коем случае, – изобразила манерное обмахивание веером Вероника, – я же покраснею и грохнусь в обморок.

– Как хотите, я предупредил. – Он насмешливо изобразил оратора и начал: – Жила в лесу девочка с мамой, они обе любили носить красные шапки, поэтому их так и называли, Маленькая Красная Шапка и Большая. И однажды Большая послала Маленькую к бабушке на другую сторону леса, отнести корзинку пирожков, и сказала по дороге ни с кем не разговаривать. Маленькая пошла и встретила Волка. Волк предложил ей… прогуляться, но она отказалась, они поговорили, она ему рассказала, куда идёт и зачем. Он попрощался и пошёл другой дорогой, обогнал её и пришёл к её бабушке, прикинулся Маленькой Шапкой и забрался к бабке в постель… ну там прогулялся с бабкой по постели и съел её. Надел бабкину одежду и дождался Маленькую Шапку, пригласил её к себе в постель и тоже… прогулялся с ней туда-обратно. Ей понравилось, она пошла домой и рассказала всё маме. А мама в молодости с Волком тоже не раз… прогуливалась и знала, кто он такой, поэтому испугалась и побежала к дровосекам. Прогулялась со всеми дровосеками и взамен попросила их прогулять волка разочек, в назидание. Они нашли Волка и все вместе его прогуляли, волк сбежал. А потом Большая Шапка опять гуляла с дровосеками в благодарность, а Маленькая Шапка от горя стала гулять со всеми подряд. – Он развёл руками и глубокомысленно, как мораль, добавил: – Поэтому в Карне женщины лёгкого поведения носят красные головные уборы. – Посмотрел на хлопающую глазами Веру, пытающуюся склеить шаблон, и фыркнул: – Эту сказку привёз из своего мира Бешеный Тэдди, у него их много было. – Он замолчал, посмотрел на ошарашенную Веру и опустил голову, тихо выдыхая: – Чёрт, никогда не думал, что буду это женщине рассказывать. Зачем вы меня на это спровоцировали?

– Ваш Бешеный Тэдди – гад циничный и неприличный, – тихо выдохнула она. – Это сказка из моего мира, она детская. И что, благодаря ему теперь тут все проститутки – Красные Шапочки? – Министр кивнул и Вера глубоко вдохнула, потирая висок, качнула головой: – Что ещё он переврал?

– Есть ещё про принца, который любил красивых женщин и отказался прогуляться с некрасивой, за это она его прокляла и он стал огромным страшным чудовищем. И чтобы расколдоваться, ему нужно было прогуляться с какой-нибудь смелой женщиной, которая не побоится его внешности и впечатляющих размеров. Он встретил Маленькую Шапку, прогулял её так, как Волку и не снилось, а потом расколдовался и она от него ушла, потому что когда он стал обратно человеком, ей с ним гулять стало неинтересно.

Вера поражённо ахнула и зло прошипела:

– Гад он, ваш Тэдди. Это моя любимая сказка, она должна была его просто полюбить, а потом они жили долго и счастливо. Всё, хватит сказок, ешьте молча.

Он рассмеялся и взял вилку, кивнул:

– Да, сказки вашего папы как-то добрее.

– О, вы сказки моей мамы не слышали, – хохотнула Вера. – У мамы сказки не заканчиваются, а продолжаются нескончаемым сериалом, как у Шахерезады. Там Волк и Шапочка не просто знакомятся, валят бабушку и всё, там они два дня бабушку спасают, потом влюбляются, развивают свои отношения, проходят с приключениями через конфетно-букетный период, свадьбу, медовый месяц и постройку дома по соседству с бабушкой. Волк ищет работу лесорубом, Шапка учится готовить, они вместе переживают приезд мамы, потом едут на море, потом делают ремонт в избушке, садят огород, выращивают детей-оборотней. – Она рассмеялась и потёрла лицо, – о, про детей там был триллер, как они наводили шорох в деревне, их ловила полиция, Шапка их отмазывала от тюрьмы… Короче, это предел. Про трёх поросят ещё круче, мама же на стройке работает, так что она со знанием дела подошла. Там были жуликоватые поставщики, ленивые строители, орущие прорабы, страховка от форс-мажора…

Министр смеялся, отложив вилку, Вера сжалилась и замолчала.

– Я помню эту сказку у Тэдди, там было… проще, – он выпрямился, взял вилку и опять придвинул тарелку: – У вас весёлая семья.

– Кроме сестры, – кивнула Вера, – у неё суровые сказки, там в конце все умирают. О чём бы ни была сказка, по барабану, в конце все герои сдохнут. Брат не любит, когда она рассказывает, если она вдруг идёт к нему, потирая руки и сверля его взглядом исподлобья, бормочет замогильным голосом: «Жили-были в далёком царстве…», малой закрывает уши и убегает, вопя: «Мама, она опять рассказывает!».

– А у вас? – заинтересовался министр, Вера задумалась и пожала плечами:

– У меня что-то среднее между мамиными и папиными, но всегда в один эпизод, я не люблю продолжения. – Она посерьёзнела и добавила: – Да я ему почти не рассказывала сказки, когда он был маленький, я усиленно училась, а когда подрос – уехала в другой город. Приезжала редко и мы в основном играли в войнушки, из сказок он уже вырос.

– Сколько ему?

– Восемь.

Повисла тишина, Вера молча смотрела, как он ест, раздумывая о том, какие сказки рассказывали когда-то маленькому господину министру. Он заметил её взгляд и с улыбкой приподнял брови:

– Что?

«Он так расстроился в тот вечер, когда я спросила его об отчестве…»

Она улыбнулась и качнула головой:

– Ничего.

Он усмехнулся, посмотрел на неё с проницательным прищуром и сказал:

– Я ошибался, вы очень удобный Призванный. Пусть в вашем мире странные понятия о приличиях, но у вас они есть и это радует. Спасибо. – Он протянул ей пустую тарелку и она так и не поняла, за что было спасибо, за еду или за отсутствие вопросов. Улыбнулась и ничего не сказала. Поставила чай, вернулась за стол, из любопытства заглянула в экран телефона, где господин министр что-то лениво клацал. На экране была логическая игрушка с цифрами и её рекорд был уже побит.

Вера ахнула и вытаращила глаза, министр иронично приподнял брови с выражением «что вас так удивило? Я каждый день это делаю», она слабо махнула рукой и села на своё место, чувствуя себя раздавленной и уничтоженной.

«Как только уйдёт, буду играть, пока не побью.»

Министр усмехнулся и кивнул на журнал:

– Меняемся? – она непонимающе нахмурилась, он устало улыбнулся, – я не могу взять вашу вещь, пока вы мне её не дадите.

– А, – кивнула она, – я забыла. Давайте я вам почитаю, выбирайте статью.

Он тут же отложил телефон и взял журнал, быстро пролистал, нашёл статью про винтовки и протянул Вере, она взяла, устроилась поудобнее и начала читать. Первый же абзац потребовал краткого экскурса в историю Первой мировой, потом пришлось рассказать и про Вторую, Вера взяла телефон, открыла программу-навигатор и стала показывать на карте пути наступления с подробными комментариями из так недавно дописанного курсача. Министру так понравилась программа, что он забыл о винтовках и полчаса сосредоточенно рассматривал планету на экране, расспрашивая о странах и континентах.

Вера с удовольствием рассказывала всё, что помнила из курса географии материков и океанов, истории и экономики, постепенно понимая, какая же классная у неё была планета.

«Была. Хватит об этом.»

Закончив с чаем, они перебрались в гостиную и всё-таки дочитали статью, под конец у Веры окончательно сел голос, она припомнила свой первый день преподавания – ощущения были те же. Когда она решительно закрыла журнал и осторожно сделала глоток воды, министр заметил и немного виновато улыбнулся:

– Похоже, я вас загнал. Если честно, не ожидал такого количества информации, – он с лёгким шоком посмотрел на её телефон, на этот раз куда уважительнее, потом на Веру: – Откуда вы всё это знаете?

Она медленно пожала плечами, отводя глаза:

– Я же рассказывала вам про интернет. В моём мире практически любая информация общедоступна, а я поглощаю информацию запоями. Сажусь проверить, как правильно ставится ударение в каком-нибудь сложном слове, а встаю из-за компа через три часа, прочитав этимологию этого слова, исторические предпосылки возникновения такого понятия, политическую ситуацию в той стране и историю этой страны до наших времён. По пути нахожу в этих статьях ещё с десяток непонятных слов и начинаю искать информацию уже о них, это может продолжаться ночь напролёт. И ещё я собираю забавные реальные истории из прошлого, как люди на спор делали странные вещи, строили невероятные сооружения… всякие истории, – она напряженно улыбнулась, голос стал невесёлым, – о войне. В моём мире последняя серьёзная война была семьдесят лет назад, очевидцев почти не осталось. Но есть много книг, исследований, некоторые художественные вполне претендуют на историческую достоверность, у меня есть с собой. – Она кивнула на телефон, сказала ещё грустнее: – У меня есть целая подборка статей о героизме в бою, как живые люди, самые обычные, делают невероятные вещи… С расстояния в много лет это кажется так круто и совсем не страшно, как сказка. Просто один победил, другой проиграл, так щадяще-чистенько, никаких трупов, грязи и крови.

Она замолчала, рассматривая свои руки и думая о Тонге.

«Его кровь была у меня везде. Это было так ярко, а я уже так смутно это помню, а думала, что никогда не забуду. Великолепное свойство человеческой памяти – забывать.»

Вера почувствовала липнущее к коже напряжение, подняла глаза и встретила взгляд министра Шена.

– Вы в безопасности, – твёрдо сказал он. – Этого больше не будет.

Она молча кивнула и изобразила улыбку, он с лёгкой насмешкой дёрнул щекой, не обманутый её вежливостью, вздохнул и попытался улыбнулся:

– Расскажете? – Она подняла брови, он указал на телефон, – истории о героизме.

– Завтра, – кивнула она, потирая горло, он качнул головой:

– Завтра я так долго не засижусь, вы же хотели на рынок, надо будет всё организовать.

Вера посмотрела в окно, там была непроглядная темень. Луна успела переползти так высоко, что её было не видно, только серебристые блики и тени от деревьев выдавали, что она где-то есть.