Текст книги "Король решает всё (СИ)"

Автор книги: Остин Марс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

Глава 5

Проснулась она от того, что выспалась. Солнце заливало комнату, за окном цокали копыта и щебетали птицы. Вероника встала, сходила в ванную, перекусила и решила всё-таки испытать швейный набор, раз делать всё равно нечего. В увесистом сундуке были ножницы, набор иголок, разных ниток и тканей, куча мотков ленты и всяких застёжек. Для разминки Вера решила перешить бельё, а то комплект с котиками медленно высыхал, да и ушатывать его ежедневными стирками было жалко.

Она ушла в спальню, закрылась и, превозмогая дикий хохот, примерила чудовищные кружевные панталоны от пояса до колен. Обрезала их сверху и снизу до нормальных низких шортиков и с облегчением сняла, вытащила из верхней части шнурок, заменяющий резинку, и забрала с собой в библиотеку, остатки кружев спрятав в сундук.

В библиотеке был хороший свет, она развернула стул к окну и принялась шить, тихо напевая под нос. Получалось хорошо, только медленно, солнце поднялось выше, белая ткань стала слепить глаза и Вера отложила это бесконечное занятие, решив пойти перекусить.

Как только на сковороде зашипело масло, в гостиной раздались шаги и довольный голос Барта:

– Госпожа Вероника?

– Я на кухне, иди сюда, – она повернулась к двери и кивнула: – Привет, ты как?

– В порядке, – улыбнулся Барт.

– А министр? – она попыталась спросить это скучающим равнодушным тоном, но парень, похоже, не поверил, отвеёл глаза, медленно приподнял плечи и развёл руками:

– На работу вышел.

– Ни секунды в этом не сомневалась, – саркастично фыркнула Вера, – но это не ответ на мой вопрос.

– Хм, – Барт помялся, сунул руки в карманы, покачался с пятки на носок и пожал плечами, – я не думаю, что имею право отвечать конкретнее. Прости.

– Как хочешь, – поморщилась Вера. – Ты голодный?

– Ещё бы, – усмехнулся парень, – у меня перерыв между учёбой и работой, обычно я в это время хожу в столовую. – Он сделал хитрые глазки и заинтересованно заглянул в сковородку, на которую Вера выкладывала курятину в кляре и сухариках. Она заметила и улыбнулась:

– Через пятнадцать минут будет готово. Сколько у тебя времени?

– Час, – довольно заулыбался Барт, приплясывая всем телом, придвинул табуретку к стене, уселся и устроился с комфортом. – Пока не вернётся Эйнис, покупать тебе продукты буду я. Что тебе купить?

– Надо подумать, – Вера помолчала, переворачивая мясо. – Я хочу борща, но не знаю, есть ли у вас все овощи.

– Диктуй! – Барт с готовностью достал блокнот и прицелился в него карандашом, выслушал список и тщательно записал, кивнул и спрятал. – А что ты ещё любишь?

– С чего такое внимание? – шутливо улыбнулась Вера, на секунду оборачиваясь. – Признавайся сразу, нужно что-то?

– До меня дошли слухи, – он сделал Очень Важное Лицо, – о некоторых событиях, имевших место быть на этой самой кухне, – Барт пару раз приподнял брови, – если ты понимаешь, о чём я.

– Кое-кто слишком много работает, – напоказ нахмурилась Вера, начала расставлять тарелки и шутливо шлёпнула Барта полотенцем, – и любит напускать туман на пустом месте.

– Так уж и на пустом, – показал язык Барт. – У тебя господин Шен ужинал, а потом и король. И ещё в спецкорпусе прошёл слух, что ты в бреду во время лихорадки готовила. Это правда?

– Эйнис разболтала? – Барт пожал плечами, она криво улыбнулась и кивнула: – Да, я готовила. И Эйнис слопала двойную порцию.

– А то, что она ела, осталось? – заинтересовался Барт, Вера кивнула на холодильник:

– Да, чуть-чуть. Хочешь – доедай, только сам доставай, у меня тут отходить нельзя.

– Можно, правда? – засиял Барт, Вера тихо рассмеялась:

– Можно, можно… вроде элитный спецкорпус, а нихрена не кормят.

– Да кормят, – вздохнул Барт, заныривая в холодильник и шурша там, – и даже неплохо кормят. Просто кормёжка кормёжке рознь. Господин Шен хоть на всяких банкетах королевских бывает, а мы вообще из общаги вылазим только на задания… Ой, а это что?

– Бери, что тебе хочется, – отмахнулась Вера, – я всё равно это всё никогда не съем. Я готовлю по привычке на семью, а есть тут некому.

– И вот это можно?

– Ешь, ради бога, только не лопни, пожалуйста, а то твой драгоценный министр мне этого не простит.

– Это будет смерть моей мечты, – пафосно простонал Барт, – объесться и лопнуть!

– Ага, только у меня потом смерть будет не самая красивая, – криво улыбнулась Вера, – что-нибудь изобретательно-цыньянское.

– Не-а, – ответил Барт с набитым ртом, – господин Шен хорошо к тебе относится.

Вера чуть улыбнулась, бросила ироничный взгляд за спину:

– Да ладно, не сказала бы.

– О, ты просто плохо его знаешь.

За спиной раздался стук ложки по кастрюле, Вера обернулась:

– Барт, ну что ты творишь… ты же не животное. Тарелки для кого придуманы?

– Для людей, не умеющих ценить кастрюли! – довольно ответил Барт, выдохнул и откинулся спиной на стенку. – Фух, я не знаю, как это называется, но очень вкусно.

– Салат это называется, – улыбнулась Вера. – Всё, ты наелся, или мясо будешь ещё?

– Конечно, буду! – выпрямился парень, тут же осторожно вернулся в прежнее положение и выдохнул уже тише, – я всё буду. Я молодой, растущий организм. – Вера тихо рассмеялась, он поднял указательный палец и весомо добавил: – А ещё я – маг. Маги тратят больше энергии, нам надо хорошо кушать.

– Да на здоровье. – Она выключила плиту и поставила на стол тарелку с мясом и блюдце с хлебом, придвинула Барту соусницу и сделала приглашающий жест: – Угощайся.

– Ух ты… – он мигом выпрямился и взял кусочек, захрустел и зажмурился, с набитым ртом простонав: – Древние боги, Вера… где ты была всю мою никчёмную жизнь?!

– Ой, прямо, – она смеялась и смущалась, но не скрывала, что ей приятно. – У тебя физиономия, как у моего парня, когда я его с мамой знакомила. Он так расхваливал её еду, что есть не успевал.

– Не, – с улыбкой покачал головой Барт, – можешь не подозревать меня в неподобающем, у меня к тебе исключительно корыстный гастрономический интерес.

– Что ж так? – иронично подняла брови Вера, – старовата?

– Нет, – обиженно нахмурился Барт, – не в том дело. – Взял ещё кусок и оглянулся на дверь, понизил голос и наклонился к Вере, супер-секретным тоном бормоча: – Мне кажется, ты нравишься господину Шену. – Девушка недоверчиво наморщила лоб, он двинул бровями: – Мне так кажется. Он не давал никаких поводов так думать, но я маг, у нас развита интуиция. – Барт улыбнулся на одну сторону, видя насмешливый взгляд Вероники, на секунду поджал губы: – Не веришь – не надо. Но даже при мизерной вероятности я ни за что не рискну переходить ему дорогу. Так что можешь сразу записывать меня в верные, преданные, – он выпрямился и взял второй кусок в свободную руку, шутливо округлил глаза, – и очень прожорливые братья!

Вера тихо рассмеялась и погрозила ему пальцем:

– У меня уже есть один брат, он может начать ревновать. Он говорил, что только он может меня защищать, а ему восемь лет и он – Росомаха, поверь, там есть, чего испугаться.

– В смысле – росомаха? – Вера схватилась за голову, уже ругая свой длинный язык, но потом всё-таки собралась с силами и подробно и обстоятельно объяснила, что такое комикс, что такое мультик, как он превращается в фильм, и почему в героев играют дети.

Пока грелся чайник, она откопала на дне сумки старый мобильник и нашла там фотки, показала Барту, как они с братом играли в мутантов, делали костюмы и оружие, перечислила вещи, которые они в процессе сломали, и реакцию собаки и соседей на воинственные кличи боевых мутантов.

Барт смеялся так, что слёзы выступали, потом рассказал, как сам развлекался в детстве со своими братьями, потом спохватился, что час уже давно прошёл, схватился за голову и с воплем «господин Шен меня убьёт!» испарился.

Вероника убрала со стола и вернулась к своему шитью. Через время закончила и взялась за иероглифы, они быстро надоели и она пошла резать второй комплект белья.

Когда начало садиться солнце, она уже во всю кромсала рубашку, мысли, поначалу плававшие где-то далеко, уже вертелись только вокруг господина министра.

«Он говорил, что переезд откладывается, уже ночь скоро, а я до сих пор на сумках, жду непонятно чего.»

Устала шить, сходила за журналом и устроилась на диванчике в библиотеке, укрывшись своей любимой скатертью. Долго читать не стала, помня о том, что журнал не бесконечен и надо экономить, опять взяла рубашку и иголку. Время шло, на улице зажглись фонари, её уже конкретно клонило в сон.

«Где запропал грёбаный министр?»

Внутри стало нарастать напряжение, она пыталась успокоиться, высмеивая сама себя и пытаясь убедить свою тревогу, что у министра полным-полно более важных дел, чем болтовня с какой-то Призванной.

«Или он просто плохо себя чувствует после вчерашнего.»

Она задумалась о словах Барта, насмешливо покачала головой – бред, не нужно обладать экстрасенсорными способностями, чтобы видеть, когда ты кому-то нравишься. Министр относился к ней с научным интересом и лёгким недоумением, иногда она его раздражала, иногда необоснованно бесила одним своим видом. Но нравиться – точно нет.

«А мне бы хотелось?»

Вера чуть улыбнулась, на миг представив, что господин министр вдруг ею заинтересовался, стало чуточку не по себе от этой мысли, как будто кто-то мог подслушать и высмеять её фантазии.

«Нет, мы слишком разные и ничего хорошего из этого не выйдет.»

Тяжко вздохнув, она вернулась к шитью, тихо запела и так увлеклась, что дёрнулась от неожиданности, когда из стены бесшумно вышла фигура в чёрном. Министр увидел её и поклонился:

– Госпожа Вероника.

– Добрый вечер, – она кивнула, откладывая недошитую рубашку и поднимаясь. Смерила его внимательным взглядом, особенно задержавшись на правой руке, он заметил, но не подал вида.

– Хорошо, что вы ещё не спите. Барт признался, что приходил к вам в обед и настолько весело провёл время, что не сделал того, зачем пришёл. – Вера заинтригованно приподняла брови и министр подбросил в руке небольшой мешочек, – награда за голову Тонга. Пойдёмте к столу.

Она пошла за ним, министр положил на стол звякнувший мешок и достал из рукава свёрнутые бумаги, разгладил на столе:

– Здесь нужна ваша подпись.

Вера взяла кисточку и медленно нарисовала именную закорючку, министр внимательно наблюдал за процессом, потом спросил:

– Так пишется ваше имя?

– Нет, это сильно сокращённый и приукрашенный вариант. Полное имя длинное, им не подписываются. – Она положила кисть, министр развязал мешочек и взял в руку горсть монет:

– Это карнские золотые. В каждом золотом десять серебряных, в каждом серебряном – десять медяков.

– Угу. И что на это можно купить?

– Много чего, это большая сумма. – Министр высыпал монеты обратно в кошелёк, как-то нехорошо улыбнулся, – император-солнце не поскупился, расплачиваясь за свою безопасность. – Опять взял горсть монет и поставил три в столбик: – Скромное платье и туфли, достойные благородной дамы, – рядом поставил ещё столбик из пяти монет: – Комплект украшений, – рядом ещё столбик, гораздо выше: – Обученная лошадь с родословной. – Собрал монеты и высыпал обратно в мешок, приподнял его, заставив монетки мелодично звякнуть, – за половину этой суммы можно купить дом в черте города, а вторую половину положить в банк и на проценты этот дом содержать.

– Дешёвая у вас недвижимость, – хмыкнула Вера, министр удивлённо поднял брови:

– В столице самая дорогая недвижимость на континенте, дороже только элитные дачи на южном побережье. Если уехать на пару дней пути на север, на эти деньги можно купить небольшую деревню.

Вера вздохнула и подняла глаза на министра:

– Ну, меня же пока никто не выгоняет, правильно?

– Конечно, нет, – нахмурился он, – я сказал это просто для сравнения.

– Переезд опять переносится? – чуть улыбнулась она, министр отвёл глаза и дёрнул плечом:

– Возникли непредвиденные проблемы с той квартирой, которую для вас готовили. Всё уже исправили, завтра можно будет переезжать. Я дам вам Барта и отряд охраны, прогуляетесь по городу, сходите на рынок, откроете себе счёт в банке, – он немного помолчал и как будто с сомнением добавил: – Купите платье на бал.

– А что делают на балу? – заинтересованно спросила Вера, министр замолчал, как будто для него бал был чем-то вроде огорода, на котором работают, приподнял плечи и ответил:

– Развлекаются. Смотрят представления, общаются, танцуют, едят, пьют. Особенно пьют, – на его лице мелькнула тень неодобрения, но быстро пропала, – король выделит вам сопровождающего, он всё объяснит и научит.

– Ясно. – Она поняла, что разговаривать как-то больше не о чем, министр рассматривал её рисунки, валяющиеся на столе в беспорядке, Вера осторожно предложила: – Покажете ещё иероглифы?

– А вы уже запомнили цифры? – недоверчиво приподнял бровь министр, она кивнула с видом «ну естественно, а как иначе?», он усмехнулся: – Проверим?

– Давайте, – она пожала плечами и села за стол, приготовившись писать. Он снисходительно улыбнулся и стал рядом, заглядывая в её лист.

– Восемьсот девяносто три. – Вера написала, медленно, но без раздумий над каждым знаком, министр хмыкнул и с лёгким ехидством сказал: – Тысяча семь.

«Думали, я не выучу дальше сотен? Ха.»

Она опять чётко нарисовала каждый символ и с ожиданием обмакнула кисть. Министр заинтересованно приподнял бровь:

– Миллион.

Вера попыталась сдержать улыбку, но когда вывела последнюю чёрточку, всё-таки на секунду сверкнула зубами. Министр усмехнулся, поднял ладони и уважительно кивнул:

– Несите букварь.

Вероника, довольная как слон, вскочила и попрыгала за книгой, бухнула её на стол и с ожиданием взяла карандаш и чистый лист. Заметила, что министр опять оставил правую руку расслаблено лежать на колене, а карандаш взял в левую, стал водить по столбикам и объяснять значение порядка слов в предложении. Его рукав чуть задрался и Вера увидела часы – судя по ним, сейчас была половина второго ночи.

«Почему он пришёл так поздно? И почему он в боевом комбинезоне?»

Министр диктовал ей значение картинок и она не стала его перебивать, но на будущее отметила себе спросить.

– Хватит, пожалуй. Выучите эти, добавим ещё.

– Спасибо, – она довольно захлопнула букварь и пошла относить на место, когда вернулась, он рассматривал её каракули и рисунки:

– Красивый почерк, – он проследил пальцем линию, в которую она превратила первую цифру дня рождения Виталика, и еле заметно улыбнулся, – вы могли бы оформлять витрины в Цыньяне.

– Профессия такая, дизайнер, – быстро приподняла плечи Вера.

– А как пишется ваше полное имя на вашем языке?

– Длинно, – улыбнулась Вера, взяла кисточку и новый лист и стала каллиграфически выводить, – сначала фамилия, Зорина. Потом имя, Вероника. – Она дописала, с трудом удержавшись от завершительной финтифлюшки, пожала плечами: – Вообще, этого достаточно, но в документах пишут ещё и отчество, Владимировна. А старых и уважаемых людей и в жизни называют по имени-отчеству. Когда я преподавала, меня тоже называли, – она скорчила рожицу, – мне не нравилось, это создаёт ощущение, что ты старик.

– Мудрёно, – приподнял брови министр, – но красиво, конечно.

– Хотите, ваше имя напишем? – Она обмакнула кисть и, не дожидаясь ответа, стала писать: – Фамилия, Кан – правильно?

– Да, – он с интересом наблюдал, как она, чуть не высовывая язык от усердия, выводит каждую букву.

– Имя – Шен.

– Шеннон, – поправил министр. Вероника подняла на него удивлённый взгляд, он неохотно объяснил: – Это… не местное имя, оно пишется слитно. Просто когда меня регистрировали, мать записала его двумя иероглифами, превратив одно слово в два, по традиции цыньянцев.

– В моём мире тоже есть такое имя, – удивлённо ответила Вера, стала писать, удовлетворённо кивнула и подняла глаза. – Отчество?

Министр замер и мигом растерял хорошее настроение.

Она поняла, что что-то не так, но не видела что, и не находила способа замять неудобный вопрос. Он молчал, Вера не выдержала и тихо спросила:

– В чём дело, я что-то не то сказала?

– Вы не понимаете? – тихо спросил он, медленно поднимая на неё взгляд, который у неё не было никакого желания выдерживать. Вера с абсолютнейшим недоумением приподняла плечи и министр неверяще прищурился: – Вы же слышали, как меня называли «ублюдком Кан», вы не знаете, что это значит?

– В моём мире это просто ругательство, – почти шёпотом ответила Вера, – причём устаревшее и почти вышедшее из употребления.

– И вы не спросили короля, что оно значит?

– Нет, зачем?

Он медленно вдохнул и невесело криво ухмыльнулся:

– Ублюдок, госпожа Вероника, это незаконнорожденный ребёнок.

– Но вы же знали своего отца, – медленно произнесла она, он приподнял бровь и сухо бросил:

– С чего вы взяли?

– Вы сказали, – мягко проговорила Вера, самым спокойным тоном, на который только была способна: – «Правильно отец говорил, кто не наказывает детей, для того дети становятся наказанием».

Министр застыл с таким видом, как будто его неожиданно и хитро обошли в игре, и он теперь сидит над изменившейся ситуацией на поле и не знает, как выкрутиться. Вера мягко улыбнулась и положила кисточку:

– Господин министр, если вы не хотите говорить на эту тему, то кто я такая, чтобы вас заставлять. Забудем об этом и пойдём пить чай. – Она тихонько положила лист на стопку исписанных бумаг в углу стола и пошла к дивану, сложила скатерть, аккуратно собрала недошитую рубашку и опять попыталась улыбнуться напряжённому министру: – А вы как вообще, может, кушать хотите? У нас с обеда чуть-чуть осталось. Барт, конечно, старался изо всех сил, дышал поверхностно и часто, откусывал маленькие кусочки, но всё равно не осилил, далеко ему до Эйнис.

Министр чуть-чуть улыбнулся, как будто оценивая попытку разрядить обстановку, склонил голову на бок и задумчиво произнёс:

– Поразительное великодушие с вашей стороны. С чего бы? Вас внезапно покинуло любопытство?

– Моё любопытство, – терпеливо ответила Вера, – касается исторических событий и окружающих вещей, но в душу людям не лезет, это некрасиво.

– А может, вы всё-таки спросили короля? – подозрительно прищурился министр, Вера фыркнула, уже начиная раздражаться:

– Я не спрашивала короля о вашей семье, зачем? Он бы конечно с радостью выложил, похоже, вы – его любимая тема, но там, откуда я родом, не принято об этом выспрашивать, это во-первых. А во-вторых, король соврёт – недорого возьмёт, если мне будет интересно, я лучше у вас спрошу.

Министр удивлённо поднял брови, потом почти улыбнулся, очень хищно и нехорошо:

– Как вы пришли к таким выводам?

– В его версии событий много нестыковок, – неохотно поморщилась Вероника. Министр заинтересованно подпёр подбородок ладонью:

– Например?

– Ой, да море… – она отмахнулась, потом задумалась, – ну, самая яркая – он сказал, что вы с ним друзья детства.

– И что вас смутило? – загадочно понизил голос министр, Вера криво улыбнулась и поморщилась:

– Вы вдвое старше него, ваше и его детство было в разное время.

Министр насмешливо дёрнул щекой и тихо, с ноткой издёвки сказал:

– Мне тридцать один.

Вера округлила глаза и тут же поняла, что это неприлично выглядит, попыталась справиться с лицом и спросила:

– А ему?

– А ему двадцать один, – всё ещё насмешливо сказал министр, Вера попыталась выкрутиться и буркнула:

– Я думала, он младше.

«Дзынь.»

Она опять дёрнулась и уставилась на перевернувшиеся часы, в голове созрела догадка и она поражённо приоткрыла рот:

– Это детектор лжи?! – Министр молчал, насмешливым взглядом изучая охреневшее лицо Веры. – Вы меня всё это время проверяли?

– Заметьте, – поднял указательный палец министр, – он реагирует на любое слово, сказанное в радиусе слышимости, вне зависимости от того, кто говорит. Так что я тоже вам ни разу не соврал.

– Да, – с сарказмом закатила глаза она, – вы мастерски недоговаривали!

– Вы странный человек. – Министр задумчиво смерил её взглядом, чуть усмехнулся, – мы уже столько времени работаем здесь и часы молчали, я успел забыть о них. Вы могли бы приписать себе благородное происхождение, добавить значимости образованием или опытом, приукрасить свои приключения в лагере старого Тонга, но вы ничего этого не сделали. Зато соврали о том, что плохо поёте. Почему?

«Потому что привыкла так говорить.

Потому что мой парень много лет пытается научиться петь и у него нихрена не получается, а я никогда не училась, и вот так вот запросто беру и пою. Я привыкла скрывать то, что умею петь, ради него.»

– Это такой сложный вопрос? – прищурился министр.

– Ну, – Вера покачала ладонью, – это личный вопрос. Я привыкла не петь и говорить всем, что не пою.

– Почему? – ещё больше заинтересовался министр, Вера замялась:

– Я никогда не училась вокалу и стесняюсь петь при людях.

«Дзынь.»

Министр усмехнулся, Вера поморщилась и угрюмо сложила руки на груди, хмуро буркнув:

– Вы мне, помнится, были должны вопрос. Так вот это – он, тема закрыта.

Он с досадой поджал губы, заставив Веру усмехнуться, хлопнул по столу ладонью:

– Так и знал, что мне это обещание боком выйдет.

– Ладно, один-один и забудем об этом, – улыбнулась Вера, подходя к столу, кивнула на часы: – Расскажите об этой штуке, как она работает?

– Это «часы истины», магический прибор. Работают на том же принципе, что и мыслеслов. – Министр взял часы в руку и крутанул на ладони, – их изобрёл мастер Аскольд, первый удачный Призванный. Шарики внутри трёх цветов – белый, серый, чёрный. Они указывают на степень вранья. Если после того, как «часы» перевернулись, вверху оказался белый шарик, значит человек совсем немного покривил душой, если серый – умышленно серьёзно соврал, если выпал чёрный – значит, человек сам прекрасно осознаёт, что безбожно врёт, называя грешное праведным, а чёрное белым. Но у этого прибора есть один недостаток – он субъективен. – Вера непонимающе нахмурилась, он поставил часы на стол и пояснил: – Работа «часов» основана на мыслях самого человека, то есть, на его личном понятии правды и лжи. Если человек уверен, что что-то так, а не иначе, это ещё совсем не значит, что это так и есть. К тому же, они не реагируют на вещи, в которых человек не уверен или сомневается. Например, – он взял из подставки несколько карандашей и рассыпал по столу, закрыл глаза и на ощупь взял один: – Красный. – Часы молчали, министр открыл глаза и Вера фыркнула – у него в руках был красный карандаш. Министр тоже усмехнулся: – Везение. Сейчас повторим. – Опять рассыпал карандаши и взял один. – Красный.

«Дзынь.»

– Звякнуло, потому что я помню, куда положил красный, и точно знаю, что это не он. – Министр, не открывая глаз, предположил ещё раз: – Синий.

Он открыл глаза и Вера уже откровенно рассмеялась – карандаш был синий.

– Сегодня ваш день, пора в казино.

Министр потёр бровь и фыркнул:

– Я опять сжульничал, я запомнил как они лежат и почти точно знал, какой взял. Мешайте вы, чтобы я не видел.

Он опять закрыл глаза, Вера смешала карандаши, улыбнулась:

– Удачи.

Министр выбрал первый попавшийся и предположил:

– Чёрный?

Вероника расхохоталась, он открыл глаза:

– Опять?

– Да. – Кивнула Вера, – не теряйте времени, вас ждут карты и кости.

– Подождут, – отмахнулся министр, собирая карандаши, – я не верю в удачу.

– Зря, – игриво улыбнулась Вера, – она вас сегодня любит.

– Она слишком непостоянна, чтобы на неё полагаться, – печально улыбнулся министр, поправил бумаги и изобразил задумчивость, – вы что-то говорили по поводу перекусить?

– Запросто, – кивнула Вера, – пойдёмте.

Они пошли на кухню, Вероника поставила на стол остатки мяса и соус, стала резать хлеб, министр заинтересованно потирал ладони:

– А я-то думал, куда Барт вместо обеда смылся… а он нашёл золотую жилу и решил пользоваться, пока дают. Вы с ним осторожнее, он на первый взгляд вроде бы милый и стеснительный, но поверьте, более наглого вымогателя мир не видел.

– Он меня честно предупредил, – кивнула Вера, – что он теперь мой самый верный, преданный и прожорливый брат. – Она веером разложила на блюдце хлеб и усмехнулась, – хотя до Эйнис ему по прожорливости далеко, а она мне в верности не клялась.

– Она говорила, вы ей пели, – как бы невзначай пробормотал министр, выбирая кусочек, Вера улыбнулась с видом «я всё поняла и не попадусь», министр в ответ на её взгляд пожал плечами: «я не настаиваю» и вгрызся в хрустящую корочку, жмурясь от удовольствия. – Отлично. Это всё, что Барт оставил? – Вера кивнула, министр вздохнул и облизал пальцы.

Вера довольно улыбнулась и взяла себе самый маленький кусочек чисто для поддержания компании, она была не голодна. Вспомнила, как готовила здесь для Эйнис, думая, что это Милка, и неожиданно разоткровенничалась:

– Моя Миланка любила, когда я пою, но знала, что я не пою при людях, потому что якобы стесняюсь того, что не умею петь. И она делала вид, что у неё нет музыкального слуха и она не может отличить фальшивое исполнение, а я делала вид, что верю, хотя знала, что слух у неё есть. – Она улыбнулась своим воспоминаниям, вздохнула, – такое дружеское фехтование пёрышками, взаимовыгодное и ни к чему не обязывающее. В результате я ей пела, а она в благодарность никому об этом не говорила.

– Вот это взаимопонимание, – приподнял брови министр, Вера развела руками с оттенком гордости, краем глаза заметила, что министр опять ест левой рукой, осторожно уложив правую на колено и стараясь лишний раз не шевелить плечом. Хотела спросить, как рука, но решила, что он опять не ответит, и спросила совсем другое:

– А почему вы в этом костюме, с корабля на бал?

– Нет, – от помотал головой, дожевал и добавил: – Эти костюмы не носят просто так, их после работы нужно сразу снимать и отдавать в стирку. Я его надел, чтобы не шуметь. – Он поднял глаза и чуть улыбнулся с недоумевающей физиономии Веры: – Слушайте внимательно. – Она задержала дыхание, министр приподнял левое плечо и с силой потёрся о него щекой. Совершенно бесшумно. – Эти комбинезоны обработаны магически, чтобы ткань не шелестела. Я просто не знал, спите вы или нет, если бы спали, я бы тихо ушёл и пришёл завтра.

Вера опустила глаза, ей стало неуютно от того, что пока она спала кто-то мог ходить по квартире. Министр как будто что-то понял по её взгляду, понизил голос и спросил:

– Почему вы спите на диване, вам неудобно в спальне?

– Да, – неуверенно ответила Вера, пряча глаза, он спросил:

– Почему?

Она пожала плечами и не ответила. Министр хитро прищурился и как бы невзначай добавил:

– Эйнис говорила, что вы обнимали её во сне.

– Вполне может быть, – с независимым видом пожала плечами Вера. – Я когда-то больше года жила с Миланкой, мы спали вдвоём на раскладном диване. Когда было холодно, залезали вместе под два одеяла и обнимались, так теплее.

– Это нормально? – натянуто улыбнулся министр, Вера пожала плечами:

– Вполне.

Он недоверчиво усмехнулся, Вера поморщилась и отступила:

– Ну ладно, так считают не все. Некоторые старые извращенцы думают, что если девушки спят под одним одеялом, то они лесбиянки. – Закатила глаза и фыркнула: – Эти старые извращенцы просто никогда не пытались уснуть при такой дубарине, когда на всякие приличия уже плевать и готов хоть собаку блохастую обнимать, не то что подружку. Тем более, что подружка тёплая, мягкая и приятно пахнет. – Вера сделала независимое лицо и кивнула: – Спать с подружкой клёво, честно.

Министр фыркнул и рассмеялся, низко опустив голову, волосы закрыли лицо, Вера попыталась удержать серьёзную физиономию, но у неё неполучилось.

– Рекомендуете? – с насмешливой серьёзностью нахмурился министр, выпрямившись, Вера медленно кивнула:

– Попробуйте, не пожалеете.

– Раз вы советуете, то обязательно, – ещё серьёзнее пообещал он, с усилием сдерживая смех, потянулся за новым кусочком и понял, что он последний, Вера улыбнулась:

– Доедайте.

– Спасибо, – он чуть смущённо опустил глаза, тихо сказал, – очень вкусно.

– Обращайтесь, – хихикнула Вера, – можете вместе с Бартом на обед приходить.

– У меня, в отличие от Барта, нет графика, – с сожалением вздохнул министр. – Я прихожу когда могу.

– Приходите когда хотите, – пожала плечами Вера, кивнула на холодильник, – эта штука творит чудеса, в моём мире такого нет.

– Да? А в чём у вас хранят продукты?

– В холодильнике. Такой электрический шкаф с низкой температурой.

– У вас там везде электричество? – министр с сожалением отодвинул пустую тарелку, Вера спрятала улыбку и кивнула:

– Да, везде. Если где-то на линии поломка и отключают электричество, мир погружается в каменный век. Чай будете? Мне король пять видов притащил.

– Давайте. – Министр опять чуть помрачнел, Вера решила связать это с королём и осторожно спросила:

– А на самом деле, как вы с ним познакомились?

– Не особенно приятно, – поморщился министр, – и вы правы, друзьями мы никогда не были. Может, ему хотелось так думать, но, – он с ядовитым сарказмом приподнял плечи, – кто он и кто я. С королём невозможно дружить, рано или поздно социальное неравенство всё расставит по местам.

Он помрачнел ещё сильнее и замолчал, Вера решила больше не нарываться, встала, поставила чайник, достала чашки, сметану и блюдо с сырниками из холодильника. Настроение министра опять резко поднялось, Вера тихо засмеялась и смущённо пожала плечами:

– Я думала, Барт на ужин придёт, он говорил, что любит сладкое. Ну, раз не пришёл – кто не успел, тот опоздал.

Министр изобразил наигранную печаль и взял сырник:

– Дожили, объедаю своих подчинённых… – вздохнул и сунул сырник в рот, Вера опять прикусила губу, чтобы не засмеяться. Села за стол и спросила:

– А Барта вы как заполучили? Он тоже гениальный преступник?

– Барт? – фыркнул министр, – нет. Он просто был одним из лучших учеников младшей школы магов, она бесплатная в столице и ещё двух крупных городах. Но он из бедной семьи и высшую школу себе позволить не мог, а таланта хватало с лихвой. Я узнал о нём случайно, навёл справки и сделал предложение, от которого он не смог отказаться. Ему было тринадцать лет и он был младшим ребёнком в семье, к тому же, зарабатывать на жизнь так, как вся семья, не мог чисто физически – он был слабый и болезненный. Они с радостью его отдали, – он поморщился, как будто не одобрял этого, махнул рукой, – но для него так вышло гораздо лучше. Сейчас он живёт в общежитии министерства, закончил высшую школу магов и учится в Школе Магии Спецкорпуса, это элитное заведение, после него можно найти хорошую работу где угодно, даже если ему придётся… уйти из отдела.

Он как-то так странно запнулся и помрачнел, что Вера подозрительно спросила:

– А почему «придётся»? Из-за чего обычно уходят из вашего отдела?

– По состоянию здоровья, – он отвёл глаза и неоднозначно дёрнул плечами, – из-за ранений, из-за риска и тяжёлого графика, из-за ограничений. Некоторые просто женятся, – он криво усмехнулся и она не поняла, шутит ли он.