Текст книги "Король решает не всё (СИ)"

Автор книги: Остин Марс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

Вера пораженно молчала, сильнее стискивая пальцы и слушая, как они с мастером Валентом обсуждают мясорубки.

– И из какого источника этот «вампир» тянул энергию тогда? – наконец решилась она.

– Механик заряжал артефакты, скорее всего, просыпал на стойку или пол немного архитового песка, вот из него «вампир» и тянул. Но его не хватило надолго.

Вероника кивнула, глядя на камешек, который голосом мастера Валента сочувственно уговаривал: «…если этот «один», который их вам принес, настолько вам не верит, ни стыда, ни совести не имеет, да к тому же имеет доступ к артефактам такого уровня…».

Они оба сидели молча, слушая и так старательно не глядя друг на друга, как будто между ними стена стояла. Вера на записи смеялась и обсуждала с механиком степлеры, когда камень опять щелкнул и запись перескочила на болтовню аптекарши, но буквально через пару секунд щелкнуло ещё раз и раздался встревоженный мужской голос: «Госпожа, все в порядке? Вы плохо себя чувствуете?». Министр тронул камень, останавливая воспроизведение, хмуро спросил:

– Кто это был?

– Просто парень, – ядовито улыбнулась Вера, – тогда я думала, что один из моего конвоя. Нет?

– Нет, – тихо рыкнул министр, – он не наш. Но он сильный маг, куда сильнее мастера Валента, потому что «вампир» смог потянуть из него энергии. – Он опять хлопнул по камню, короткий диалог закончился и после очередного щелчка была тишина, внезапно грохнувшая выстрелом и звоном стекла.

Вера вздрогнула, но быстро взяла себя в руки, стала прислушиваться, узнавая чуть слышные шорохи и скрипы тех страшных минут. Опять выстрелы, грохот, скрип и её дыхание, шелест бумаги, тихий истерический смех. Шум воды, хлопанье дверцы холодильника, нервно-веселый, злой крик: «Господин министр, ау! Тут злые дяди хотели похитить вашу еду, но я её отстояла! Э-эй! Мальчики в костюмчиках, уже можно выходить, тут больше не опасно! Честно, я всё проверила!».

Вере стало стыдно за эту глупую выходку, она опустила голову ниже, министр выключил звук и медленно глубоко вдохнул, с силой переплел пальцы, похрустел суставами и шепотом выдавил:

– Как вы попали в квартиру?

– Через окно спальни, там фрамуга была открыта, – тихо сказала Вера, рассматривая свои руки.

– Почему она была открыта?

– Я всегда сплю с открытым окном.

– Не мерзнете? – неожиданно мягко спросил он, Вера даже подняла глаза, но его лицо было непроницаемым, он всё так же рассматривал свои сцепленные пальцы, она пожала плечами:

– Не мерзну, у меня теплая перина и одеяло.

Он на секунду улыбнулся и опять напряженно нахмурился, по-другому переплел пальцы и выдохнул:

– Я даже не знаю, кого мне больше хочется убить, вас или себя.

Вера невесело усмехнулась и пожала плечами:

– Уже известно, что они искали?

Министр медленно прерывисто вдохнул, выпрямился, закрыл глаза, как будто пытаясь успокоиться, но сдался и злым шепотом рыкнул:

– О чем вы думали, когда туда лезли?!

Вера вспыхнула от злости и тоже выровнялась, в упор посмотрела ему в глаза и прошипела севшим от ярости и обиды голосом:

– О том, что я опять одна. – Он опустил глаза. – О том, что мальчиков в комбинезончиках ни на одной крыше не видно, зато в моей квартире лазит неизвестно кто. О том, что когда я вас видела в последний раз, Двейн со скорбной миной сообщал вам, что у вас проблемы, и быстро вы с ними не разберетесь, и что я понятия не имею, чем это для вас кончилось. О том, как вы разозлились, когда думали, что я отдала чертежи танка вашему двойнику…

– Поверьте мне, – зло перебил её министр, – если бы вы сорвались с карниза, чертежи меня волновали бы в последнюю очередь!

– А что я должна была делать?! – взвилась Вера. – Я прихожу домой и вижу раскуроченный замок, слышу как громят мебель, а на гребаную стекляшку никто не реагирует! Я сидела на карнизе и всё крыши рассматривала, в надежде, что мне откуда-нибудь помашут Двейн с Артуром, а вот фигушки, разбирайся, Верочка, сама!

– Вам вообще не надо было туда лезть!

– На улице надо было стоять, да? Ждать, пока они всё обыщут и на выход двинутся. Или ловить новые стрелы, тоже вариант.

– Хватит, мы оба прекрасно знаем, что вы могли тихо выйти и пойти к «Черному Коту», но вам захотелось погеройствовать.

– Мне не хотелось отдавать свои чертежи…

– К черту чертежи! – рыкнул министр, с трудом удерживаясь от хлопка по столу, Вера и так дернулась от его крика, как от удара. Он медленно выдохнул и взялся за край стола, тихо прошипел: – Запомните, пожалуйста, на будущее. Никакие чертежи и вообще ничто в мире не важнее вашей жизни и безопасности. Случившееся, несомненно, мой прокол и… – он запнулся, глядя как Вера вытянула перед собой руку, поворачивая в пальцах воображаемый шарик, полюбовалась, подышала на него, протерла о рукав и, оттянув воротник, опустила за пазуху. Ехидно улыбнулась задохнувшемуся от возмущения министру и издевательски-поощрительно кивнула:

– Ну-ну?

Он закрыл глаза, медленно вдыхая и стискивая зубы, потом наконец прямо посмотрел Вере в глаза, ледяным шепотом обещая:

– Если ещё раз вы посмеете так глупо рисковать своей жизнью, я посажу вас на цепь и закрою в одной из соседних камер, я вам клянусь. Гореть мне за это в аду, но я это сделаю. Вы до сих пор думаете, что мой мир вам снится, и ведете себя как неразумное дитя, но я с вами нянчиться не собираюсь. Или вы соблюдаете правила, или я буду обращаться с вами, как с психически больным человеком, которого положено содержать в спецучреждении, под круглосуточным надзором специалистов.

– Да я и так круглосуточно под замком и под надзором, – безжизненно выдохнула Вера, отворачиваясь, – нихрена это не помогло.

Министр отвернулся и устало оперся о стол, зло сказал:

– Король категорически против вашего переселения из этой проклятой квартиры. Изменить его решение может только совет министров, большинством голосов, но я не могу провести этот совет до осеннего бала. Я усилю вашу охрану и добавлю ещё щитов на окна и двери, на рынок за вас будет ходить Лика. Потерпите ещё чуть-чуть, осталось не так много времени.

– Хорошо, – равнодушно отмахнулась Вера, устало опираясь о стол и опуская голову, в абсолютной тишине стало отчетливо слышно их дыхание, это нагоняло жуть. – Так что они такое искали, что даже стол пилили?

– Ваш телефон, – с досадой ответил министр, хлопнув себя по карману. – У главаря был даже приблизительный рисунок, – он выпрямился и нервным движением вытащил из внутреннего кармана сложенный листок, бросил на стол: – Посмотрите, вдруг узнаете.

Вероника развернула лист, увидела карандашный набросок очень средненького моноблока-смарта, положила на стол и махнула рукой:

– Сейчас у всех такие, это ничего не значит.

Он пожал плечами и вернул лист в карман, опять повисла гнетущая тишина, Вера ощутила знакомое фантомное тепло со стороны господина министра, от него горело плечо, так жарко и приятно, что хотелось наклониться и коснуться, хотя бы локтем дотронуться до его руки, как бы случайно, неловко потеряв равновесие…

«Господи, Вера, какая же ты дура.»

«Дзынь.»

– Это вам или мне? – с невеселой иронией спросила она, он уверенно кивнул:

– Мне.

– Жаль, – криво усмехнулась Вера, он заинтересованно поднял бровь, она смущенно отмахнулась и стала без нужды поправлять одежду.

«Дзынь.»

Министр зло засопел и откинулся на спинку стула, Вера удивленно посмотрела на него.

«Дзынь.»

– О чем вы себе так упорно врете? – криво усмехнулась она, он махнул рукой и не ответил.

«Дзынь.»

Вероника фыркнула и покачала головой, тихо предложила:

– Чай?

– Да ладно? – он иронично поднял брови, посмотрел на часы и опять поднял глаза на Веру: – Вы согласны прямо сейчас угощать меня чаем?

– А что? – она с недоумением посмотрела на свои часы, пожала плечами: – Семь вечера для вас неприемлемо? Вы привыкли либо в полночь, либо на рассвете?

Он усмехнулся и покачал головой, оперся о стол, стал медленно переплетать пальцы, потом со странной улыбкой повернулся к Вере и сказал:

– Знаете, я много раз слушал запись вашего разговора с моим двойником, меня приводил в недоумение один момент. Когда вы высказывались ему по поводу моего… хм, поведения, а он в ответ попросил чая. И вы просто взяли и согласились. – Он пожал плечами, любопытно изучая её лицо, она отвела глаза. – Там была пауза, я всё голову ломал, что там было. И потом, когда я допрашивал его, я спросил, что он сделал, чтобы вы так быстро сменили гнев на милость. Он сказал – ничего. Я не поверил.

Вероника прикусила губу, задавливая глупую улыбку, отвела глаза.

«Он улыбнулся. Очень тепло, так, как вы обычно не улыбаетесь.

Но я вам этого ни за что не скажу.»

– Что? – вкрадчиво шепнул министр, – ну скажите, мне интересно.

– Я просто не видела смысла выговаривать человеку за то, в чем он не виноват, – пожала плечами Вера. – Наверное, к тому моменту я уже интуитивно поняла, что он подделка, и не стала тратить время зря. А высказываться стенам в надежде, что вы услышите запись, как-то глупо.

Он саркастично фыркнул и съязвил:

– А говорить стенам «поцелуй меня» – нормально! – Вера округлила глаза, министр замер, как будто сам только что понял, что сказал, резко отвернулся, потер лицо ладонью и тихо буркнул: – Забудьте.

Вероника подняла ладони и с нервным смешком шепнула:

– Забыла.

Он на секунду зажмурился, тряхнул головой и опять изобразил беззаботную улыбку:

– Нет, а серьёзно, мне интересно. Это какая-то традиция вашего мира, что нельзя отказывать людям в чае?

– Нет, – с усилием рассмеялась Вероника, – есть традиция, что нельзя отказывать в воде, это да. Менталитет народа такой, можно постучаться в любой дом и попросить воды, хоть ведро – вынесут. Даже если попросит страшный грязный бомж, отказать в воде – грех. В еде, в деньгах – можно, в воде – нельзя. А чай… – она задумалась, приподняла плечи, развела руками и улыбнулась: – Не знаю, это просто повод посидеть на кухне. Чай же пьют не ради чая.

– Ради персиков? – изобразил задумчивость он, Вера прыснула и отмахнулась:

– Ясно всё с вами.

Он перестал улыбаться и сказал:

– Это, наверное, тоже одно из пожеланий Тонга, умение легко прощать. – Он задумчиво смерил её взглядом, опять неприятно напоминающим рассматривание неведомой зверушки, качнул головой: – Как так можно? Меня удивляло ваше отношение к Барту, но я списал это на его магическое обаяние и ваш материнский инстинкт, но Артура, Двейна и меня таким образом не спишешь. Вы вполне искренне злитесь, но забываете невероятно быстро.

– Я ничего не забываю, – качнула головой Вера, – у меня память как у слона. Я просто не люблю эти, знаете, долгие хождения мимо с постной миной, когда люди друг на друга обижаются и дуются, хотят, чтобы вокруг них побегали-попрыгали, выпрашивая прощение. Мне кажется, это унизительно, причем для обоих. Если вы прекрасно знаете, что случившееся – не причина расстаться навсегда, то рано или поздно вы друг друга простите, так зачем тянуть? Цену себе набивать? – Она раздраженно дернула щекой и отмахнулась, министр тихо сказал:

– Мой прадед говорил, что люди, которые долго и безропотно терпят, всегда очень неожиданно уходят.

– Добрый император Ву? – чуть улыбнулась Вера, министр пораженно замер, резко опустил глаза, сразу же поднял и она увидела в его глазах что-то похожее на страх, как будто он готов немедленно бежать или защищаться. Она смущенно улыбнулась и шепотом спросила: – Что? Запретная тема? Мне казалось, мы об этом уже говорили.

Страх в его глазах сменился недоумением, он недоверчиво нахмурился:

– Для вас это нормально?

– Что?

Министр продолжал смотреть на неё в ожидании подвоха, Вера пожала плечами, всё ещё ничего не понимая, он отвел глаза:

– Всё-таки мы живем в очень разных мирах.

– Мы живем в одном мире, – с легкой насмешкой процитировала Вероника, постучала ногтем по столу: – Вот в этом, нравится мне это или нет. И раз уж вы организовали себе монополию на общение с такой непонятливой мной, то объяснять мне тонкости придется именно вам.

Он отвел глаза, медленно выдохнул и иронично предложил:

– Чай?

Она улыбнулась и прищурила один глаз:

– А может, ужин? Ваша запеканка пережила все покушения в целости.

Министр шкодно прикусил губу и с интонацией «докажите мне, что я неправ» осторожно сказал:

– Я не думаю, что имею право пользоваться вашим гостеприимством. Вы выставили Артура из кухни за гораздо более незначительный прокол.

Вера прыснула и с наигранной суровостью подняла брови:

– Не надо сравнивать. Артур долго и упорно нарывался, его даже пришлось познакомить с воспитательной клешнёй. И вообще, что за пораженческие настроения? Господин министр возомнил себя плохим мальчиком и решил сам себя отстранить от иномирской кухни? Не надо брать на себя лишнее, я уже говорила, на моей кухне командую я. Если у вас жажда себя наказать, делайте это без моего участия. А лучше вообще не делайте – я не хочу, чтобы моей безопасностью занимался голодный бездомный человек с комплексом вины.

На последней фразе он окончательно перестал сдерживаться и рассмеялся, закрыл лицо руками и сквозь смех простонал:

– Боги, как я жалок…

«Дзынь.»

– Ну хоть раз эта штука сказала что-то хорошее, – фыркнул он, стал собирать со стола бумаги, вернул на место камешек, потом передумал и взял с собой, бросил в карман. Встал, посмотрел на Веру и с недоверчивым восхищением качнул головой: – Я Тонгу памятник поставлю. За наглость. Золотой.

– Только не золотой, – поморщилась Вера, вызвав у министра Шена новый приступ нервного смеха.

– Пойдёмте, – он встал, забрал с собой бумаги, Вера забросила на плечо сумку и тоже поднялась, министр посмотрел на её ноги и перестал улыбаться: – Вы в этом шли по улице?

Вера опустила глаза и смущенно пошевелила пальцами ног, вздохнула:

– На полке почему-то больше ничего не было, – несерьезно прыснула и развела руками: – Грабители унесли мои туфли?

– Нет, – невесело буркнул министр, отводя взгляд, – это я унес ваши туфли. – Секунду посмотрел на удивленную Веру и махнул рукой, кивнул на выход и первым пошел к двери. Вероника тоже вышла, подождала, пока он закроет дверь на замок, и тихо спросила, идя за ним по коридору:

– А зачем вам мои туфли?

– Чтобы заказать вам теплую обувь, – неохотно и грубовато от смущения ответил министр, не глядя на Веру. – Потому что с вашими запросами вы себе на рынке сапоги не найдете, вся зимняя обувь более-менее нормального качества украшается мехом.

«Ого…»

Вероника аж дышать медленнее стала, с восторгом ощущая затапливающее изнутри тепло, о ней уже очень-очень давно никто так не заботился, это было неимоверно приятно.

– Спасибо, – выдохнула она слабым от смущения и удовольствия голосом, он промолчал.

Они в тишине прошли по коридорам и лестнице, Вера обратила внимание, что все встреченные дежурные как-то подозрительно ей улыбаются и даже вроде как чуть-чуть кланяются, не вставая с места. Отойдя от очередного стола, она шепотом спросила у министра:

– Почему они на меня так смотрят?

– Вы знаменитость, – иронично фыркнул он, – по крайней мере, внутри моего отдела. Иностранный агент, в одиночку убивший старого Тонга, уже одним этим вызывает уважение, но вы ещё и женщина, – он недовольно поморщился и неохотно, ядовито фыркнул: – Красивая женщина. А слухи, что я у вас ночую, подогревают общественный интерес ещё сильнее. Особенно учитывая тот факт, что мне подобные интрижки не свойственны. Хотя, ввиду последних событий, скоро весь отдел начнет думать, что я просто хожу к вам поесть. – Вера прыснула и тихо рассмеялась, он улыбнулся: – После того, как вы стали всех подряд кормить, ваша популярность вообще взлетела до небес. Идея послать к вам Булата, чую, выйдет мне боком. Он начнет требовать вас снова и снова, а потом, когда научится готовить, его сманит к себе какой-нибудь аристократ, и мне придется искать нового повара.

Они дошли до последнего коридора перед порталом, из двери докторского кабинета выглянул Барт, возмущенно нахмурил брови и упер кулаки в бока:

– А почему вы не идете на ужин?

– Мы идем, – неодобрительно приподнял брови министр, – только не в столовую. – Маг пораженно открыл рот, но министр посмотрел на часы и сказал: – И тебе стоит поторопиться.

– Я хотел поесть с Верой, – надулся маг, – вы и так не даете нам общаться!

– Ты уже забыл, почему всё так сложилось? – холодно поинтересовался министр, Барт поник, собачьим взглядом посмотрел на Веронику, вздохнул и Вера приглашающе раскинула руки, шепотом предлагая:

– Обнимашки?

Министр прыснул и отвернулся, Барт с готовностью уткнулся лбом в Верино плечо, обнял её за талию и пробурчал:

– Я найду способ с тобой видеться, я не знаю, как я это сделаю, но я это сделаю. И Артуру я за тебя ещё так вломлю, как ему и не снилось, мне рассказали, что он тебя доставал, и про «медаль» рассказали, и про то, что он вякал про твое происхождение. Он, конечно, сильнее и старше, но я – гений, а он – нет, я придумаю способ. Вот. – Вероника смущенно жмурилась и молча гладила мага по спине, он тяжко вздохнул и поцеловал её в щеку, напоказ шмыгнул носом и отстранился, помахал рукой Вере, поклонился министру и побежал по коридору в сторону столовой.

Вероника проводила его обожающим взглядом, поймала взгляд министра Шена, насмешливый и недоумевающий, он поморщился и пошел к порталу. Молча кивнул дежурному, который тоже улыбался Вере как знакомой, вынуждая улыбаться в ответ, предложил руку и с Вероники слетела большая часть хорошего настроения.

Она посмотрела на темную стену портала, взялась за руку министра, потом взялась крепче, двумя руками. Молча кивнула ему и они шагнули в портал. Картинка ж/д вокзала и белого капота мелькнула и смазалась темной гранитной плитой, с края которой у Веры соскользнули пальцы и она полетела вниз, глядя в светлое бескрайнее небо, но упала не на асфальт, а в густую красную жижу, которая вымазала всё лицо, попала в глаза, а когда она их протерла, то в темной ванной открылась дырявая дверь и третий грабитель прицелился точно ей в лицо. Яркая оранжевая вспышка грохнула и разбила темноту осколками лобового стекла, которые впились в кожу стаей острых жал и выбросили сознание в темное ничто, полное боли…

Она очнулась в кресле, на подлокотнике сидел министр и напряженно смотрел на часы. Вера попыталась улыбнуться и прошептала:

– Вам настолько не нравится меня бить?

Он вздрогнул и посмотрел на неё, в его глазах было столько боли, что ей мигом стало стыдно, она опустила глаза. Он медленно глубоко вдохнул и нервно откатил рукав, тихо, зло сказал:

– Похоже, теория про количество перемещений в сутки провалилась. Ваше самочувствие зависит не от телепортаций, а от того, как прошел ваш день. И в тот раз мы неправильно провели причинно-следственные связи – вам было плохо от третьей, потому что было плохо во время первых двух. И если уж составлять формулу, то две телепортации по ощущениям примерно равны вашим сегодняшним приключениям. Похоже, я их недооценивал, хотя Барт и говорил, что телепортироваться для вас действительно тяжело. Я постараюсь в дальнейшем избавить вас от этого.

Вера сочувственно посмотрела на хмурого и раздосадованного министра, он помолчал, потом с болью зажмурился и добавил:

– И тогда, когда вы спали на груди у Барта, это было не из-за перемещений, а из-за того, что… – он нахмурился ещё сильнее, Вера неосознанно подняла руку, накрывая его ладонь на подлокотнике, но едва коснулась его кончиками пальцев, как он резко отдернул руку и встал. Вера пораженно округлила глаза, тут же опустила их и сжалась в кресле, пытаясь понять, почему он себя так ведет. Он, похоже, заметил, потому что с нервным вздохом сел обратно и устало сказал:

– Госпожа Вероника, я же просил. Я понимаю, что вы из другого мира и там всё иначе, но сейчас вы здесь, так что будьте любезны вести себя соответственно.

Вера с недоумением подняла брови, но глаз не подняла, продолжая смущенно рассматривать собственную дерзкую руку, теребящую юбку.

«Как я на это решилась? Стресс, что ли…»

Министр помолчал, ещё тише сказал:

– В моем мире не принято вести себя так, как ведет себя Барт. Он ребенок, так что ему это простительно, но вы – взрослая женщина.

Вера криво улыбнулась, но промолчала.

«Да конечно, взрослая. Я всего на два года старше Эйнис. А Эйнис на вас вешалась и Лика вешалась. Я чем хуже?»

Вера медленно перевела взгляд на его руку, внутри всё яснее формировалась неприятная догадка, она тихо сказала:

– Если завтра я увижу на этом месте парочку новых шрамов, у меня появится к вам ещё один очень неудобный вопрос.

– Это неправда. – Раздраженно сказал министр, поднимаясь с подлокотника и пряча руки в карманы. Вера криво усмехнулась и подняла ладони, с сарказмом фыркая:

– Да как хотите. Буду вести себя как приличная взрослая женщина, и плевать, по какой причине. – Она поднялась из кресла, поправила юбку и не глядя на министра Шена, чуть спокойнее сказала: – Ставьте чай, я в ванную.

– Там ванну ещё не заменили.

Вера похолодела:

– В смысле?

– Ванна прострелена в двух местах, в ней нельзя купаться, – сказал министр. У Вероники стали потихоньку подкашиваться ноги, министр встревоженно посмотрел на неё: – Что такое?

– Я думала, она чугунная, – тихо выдохнула Вера, на ощупь опускаясь обратно в кресло.

– Она керамическая, у нас не льют ванны из чугуна, это слишком дорого. – Он нахмурился и опять сел на подлокотник, заглядывая ей в лицо: – Что случилось?

– Я хотела в ней спрятаться, – шепотом сказала Вера, зажмурилась и тряхнула головой, потерла лицо, – ладно, не важно. Я просто умоюсь и виноградный сок с ног смою. Я быстро.

Она встала и, не поднимая головы, быстро прошла в ванную, он ничего не сказал. В коридоре уже было чисто, стекло заменили, кровь со стен смыли, в одном месте не хватало куска штукатурки, двери вообще были новые. В ванной тоже убрали, только дыры в плитке с кривыми отбитыми краями выдавали, что тут была стрельба. Одна дыра была над ванной, буквально в тридцати сантиметрах от того места, где тогда висела между стенами Вера, вторая над унитазом, ещё две насквозь пробили ванну и, похоже, застряли в стене. Сами пули уже вытащили, но кривые дыры выглядели жутко, к тому же, давали возможность оценить толщину стенки, а она не впечатляла.

«Если бы я там лежала, эти две дыры были бы во мне.»

У неё опять закружилась голова. Взяв себя в руки, Вера закрыла дверь ванной и пошла в спальню, чтобы взять какие-нибудь вещи. Но в спальне было пусто – ни одежды, ни постельного, ничего. Она вышла и опять пошла в ванную, кое-как отмыла с ног фиолетовые пятна сока, вымыла босоножки, умылась, сняла штаны и попыталась застирать уже основательно засохшие пятна крови. Выходило плохо. За спиной раздался стук, дверь приоткрылась и господин министр сказал:

– У вас всё порядке?

– Чем можно отстирать засохшие мозги и кровь? – с печальным сарказмом вздохнула Вера, министр подошел ближе и заглянул ей через плечо, тихо фыркнул и ответил:

– Ничем, бросайте. Ваши вещи сейчас в стирке, их скоро принесут, сможете переодеться. Пойдемте, чай закипел.

– Ладно. – Она отжала штаны и бросила на край ванны, вымыла руки, поймала странный взгляд министра Шена и криво улыбнулась: – Что?

– Где вы были, когда последний из грабителей стрелял в дверь? – Вера нервно прыснула и не ответила, он осмотрел стены: – Мы проводили магическую экспертизу, но она показала что-то странное.

– Вот здесь, – развела руками Вера, – между этой и этой стеной.

– Покажете? – чуть улыбнулся он, она устало вздохнула и подняла голову, рассматривая стены.

«Свалюсь. Точно свалюсь, у меня ноги стоят с трудом, куда там по стенам лазить.»

Перед глупым мысленным взором пронеслись радужные картинки, как она картинно падает на руки господину министру, Вера прикусила губу и медленно качнула головой:

– Не покажу. – Закончила вытирать руки и повесила полотенце на место, – идемте пить чай.

Он пожал плечами и пошел на кухню. Вера достала чашки, выбрала чай наугад, залила заварник. Открыла холодильник и возмущенно засопела – еда стояла не так, как раньше.

– Я приказал проверить все продукты на яд и прочие неприятности, – опередил её вопрос министр.

– Они на себе проверяли, что ли? – фыркнула Вера, министр непонимающе нахмурился и она опять открыла холодильник, достала и предъявила ему противень с изрядно уменьшившейся запеканкой: – Треть печати «проверили».

– М-да, – иронично усмехнулся министр, – вы смогли уберечь мою еду от вооруженных грабителей, но не смогли от моих сотрудников.

– То есть, я виновата? – возмущенно округлила глаза Вера.

– Ну не я же, – наигранно развел руками министр, Вероника пораженно ахнула, он тихо рассмеялся и достал из кармана лист и карандаш: – Будем воспитывать сотрудников.

– А как вы узнаете, кто это сделал? – она поставила еду греться, стала доставать тарелки, он махнул рукой, не отрываясь от записей:

– А зачем узнавать? Я накажу всех, а они уже между собой разберутся. – Дописал, спрятал лист и вдруг улыбнулся, доставая из того же кармана камешек: – Хотя… можно и узнать.

Вера поставила на стол несколько блюдец с закусками, с интересом посмотрела на камешек, министр шкодно улыбнулся и тронул его пальцем, из камешка раздался цокот шпилек по ступенькам, потом щелчок и мужской голос: «Занято!».

Вероника прыснула и рассмеялась, оперлась о тумбу у плиты, следя за сковородкой и глядя на министра, смущенно рассматривающего камешек.

– Маскировать вход туалетом – гениальная идея, – хихикнула Вера.

– Раньше работало, – пробурчал министр, пытаясь не улыбаться.

Из камешка раздался усталый голос Веры: «Да что ж в этом мире за люди такие, ни единая сволочь с первого раза не понимает человеческого языка…», министр медленно поднял на Веру глаза и криво улыбнулся, прикосновением глуша камешек:

– Если честно, я до сих пор не понимаю вашей привычки всем давать второй шанс. Причем тогда, когда без гадалки ясно, что человек им не воспользуется. Что это, зачем? Артуру, Эйнис. Неужели вы верите, что стоит вам сказать: «У тебя последний шанс заткнуться», как они проникнутся и покорно замолчат?

Вера пожала плечами и уменьшила огонь на плите, чтобы потянуть время. Ещё раз пожала плечами и тихо сказала:

– Может, со временем они привыкнут и поймут? У меня так в школе было, я всегда предупреждала людей, когда они подходят к черте.

– И они сразу слушались? – с сарказмом фыркнул он.

– Нет, не сразу. Но года через полтора-два научились.

– А что вы делали эти полтора-два года, пока они не научились? – ещё саркастичнее усмехнулся он, Вера отвела взгляд, тихо сказала:

– Дралась. – Подняла глаза, улыбнулась, глядя на поражённого министра, хихикнула и смущенно кивнула: – Да, я много дралась в школе. Спортивные успехи у меня были не очень, зато я отлично била людей стульями и вообще всем, что можно оторвать от пола.

– Интересный у вас мир… – нервно усмехнулся министр. – Девочки играют в воинов, метают ножи и дерутся в школе стульями.

– Нет, я не била девочек, – быстро поправилась Вера, – только мальчиков.

Министр вытаращился ещё сильнее.

– У вас мальчики и девочки учатся вместе? – Вера кивнула, он качнул головой, смерил Веру взглядом и пораженно выдохнул, заставив её тихо рассмеяться. Она накрыла на стол, села рядом:

– Приятного.

– Спасибо. – Он взял вилку, задумчиво повертел в руках и опять включил запись. Они молча прослушали диалог с дежурным, потом Вера пониже опустила голову, готовясь и заранее смущаясь, но всё равно дернулась от своего голоса, произносящего: «Руку убери оттуда». Министр тихо фыркнул, иронично прошептал: – Какая поразительная забота.

– Ну а что делать, если вы сами не можете о себе позаботиться, Эйнис звать? – смущенно фыркнула Вера.

– Там нет никакой раны, – насмешливо сказал министр.

Вероника выпрямилась, подозрительно посмотрела на то место, где раньше стояли «часы истины», оглянулась на стол в гостиной, куда сама их переставила. Вздохнула и опять повернулась к министру:

– Если здесь нет часов, это ещё не значит, что мне можно врать.

– С чего вы взяли, что я вру?

– Ладно, – Вера положила вилку, встала и сходила за часами, которые до сих пор лежали в сумке, поставила на стол и издевательски улыбнулась министру: – А теперь на «бис», пожалуйста, давайте. «Там нет раны», ну?

– Там нет раны, – раздельно повторил министр.

– И она не болит, – ехидно потребовала Вера. Министр раздраженно дернул щекой и отвернулся. Нервно припечатал вилку к столу и расстегнул пиджак, расстегнул рубашку, поднял безрукавку и показал Вере совершенно чистую кожу на боку:

– Всё, инцидент исчерпан?

– Не-а, – качнула головой Вероника, внимательно изучила предъявленный бок и опять с издевкой посмотрела министру в глаза: – Вы не сказали. Давайте, это же так просто. «У меня ничего не болит».

Он раздраженно поморщился и стал застегиваться, укоризненно посмотрел на Веру и пробурчал:

– Что вы от меня хотите?

– Чтобы вы мне не врали.

– Не получится, – он взял вилку и опять уткнулся в тарелку, Вера тоже взяла свою и тихо выдохнула:

– Очень жаль.

Опять стало тихо, министр нервным движением тронул камешек, они молча прослушали свой разговор, министр хмурился, слушая свой голос, довольно грубо спрашивающий: «Какого черта вы творите?», на секунду поднял взгляд на Веру, ей показалось, что он готов начать извиняться, но он передумал.

«Видимо, вспомнил, как я сюда залезла.»

Она криво усмехнулась и опустила глаза.

Из камешка раздался заискивающий голос Лики: «Простите за ту сценку, я просто тренировалась». Вера согнулась над тарелкой, потом глубоко вдохнула, прикусила губу, набралась смелости и подняла глаза как раз к словам «…господин говорил, вы очень пластичная, грациозная, женственная и утонченная». Министр смотрел в тарелку, потирая пальцами лоб, бросил на Веру короткий взгляд исподлобья и, с трудом задавливая улыбку, буркнул:

– Я взял не тот камень. Черт.

Вероника хихикнула, ковыряясь в тарелке, и промолчала, из камня раздался голос Булата: «Шен наварился процентов на шестьсот», министр остановил воспроизведение и с довольным видом сказал:

– Кстати, о споре. Я действительно выиграл почти восемь сотен золота, хотя готов был проиграть сотню. Думаю, я вам теперь крупно должен.

Вера фыркнула, вытянула руку, показывая ещё один воображаемый шарик, порассматривала, пожала плечами и спрятала под воротник. Министр насмешливо фыркнул, она оттянула ворот и заглянула, поднимая бровь, притворно вздохнула:

– Они там скоро помещаться перестанут. – Министр подавился смешком и опустил глаза, заливаясь краской, Вера подняла брови ещё выше: – Что?

Он показал жестом, что абсолютно ничего, глубоко вдохнул, беря себя в руки, и попытался сделать невозмутимое лицо: