Текст книги "Король решает не всё (СИ)"

Автор книги: Остин Марс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

Глава 5

Будильник зазвонил в одиннадцать, но она ещё долго не вставала. Лежала, пустым взглядом глядя в потолок и перебирая в пальцах скользкий шелк его пояса. Рассматривала узор ткани, кленовые листья, вытканные матовым черным на блестящем черном, представляла, как такая же ткань обнимает плечи господина её обожаемого министра…

«Что со мной творится? Что с ним творится? Что с этим гребаным миром, что с моим гребаным телефоном, сколько можно звонить?!»

Вероника нервно схватила телефон и дрожащими руками выключила будильник. Одиннадцать ноль восемь.

«Итак, новый день. Здравствуй, день. Что мы сегодня будем с тобой делать, какие планы?»

За окном пели птицы и скрипели колеса экипажей, стучали каблуки.

В голове была гудящая от напряжения тишина и громогласный шорох скользящих по его шее ногтей. Этот звук занял всё её сознание, электрической волной хлестнул по коже, подняв в атаку полчища шипастых мурашек.

«Господи, а я так надеялась, что за ночь это пройдёт…»

Она понимала, что нужно встать и занять себя чем-нибудь, но не чувствовала в себе сил оторвать голову от подушки, тело ощущалось тонкой безвольной оболочкой, до краёв наполненной вялой обреченностью, каждое движение давалось с трудом.

«Вставай. Возьми себя в руки, лентяйка, просто возьми и встань.»

Было такое ощущение, что мозг отдает команды, а до мышц они не доходят, как будто из механизма выпала шестеренка и двигатель вертится вхолостую.

«Тряпка. Размазня. Встала, поела и пошла чертить. Быстро.»

За окном шумел город, в голове крутился, как заевшая пластинка, усиленный до нереальности шорох ногтей по щетине.

«Госпожа, мать вашу, Вероника, оторвите задницу от кровати и переместите в кресло, страдать можно и за работой.»

Она почти видела, как встает и идет, но в реальности все так же лежала и смотрела в потолок, ненавидя себя за это.

«Надо просто делать всё по очереди. Сначала встать. Потом одеться.

Начнем. Вставай. Вставай.»

Ей хотелось себя ударить. Влепить самой себе с разворота, как Тошка тому бедняге на видео, смачно, так, чтоб все мысли вылетели куда-то в судейский стол.

«Вставай. Твою мать, вставай!»

Потолок медленно кружился перед глазами.

В гостиной раздались шаги, заставив её дернуться и сесть на кровати, лихорадочно пытаясь размотать десятки раз обернутый вокруг ладони пояс. Скользкий шелк внезапно стал шершавым и вцепился в руку, как живой, Вера почти видела, как кто-нибудь, Эйнис, например, вламывается в спальню и ехидно вопрошает: «А что это ты тут делаешь? А чей это пояс? Откуда он у тебя?»

В коридоре заскрипели половицы, Вера наконец содрала с руки пояс и сунула под одеяло, вскочила с кровати и молниеносно застелила её, набросила покрывало, схватила со стула штаны и впрыгнула в них, обулась, пригладила волосы, посмотрелась в маленькое зеркало возле двери.

«Морда как морда, прямо не верится. Даже как будто выспалась и отдохнула, ха.»

Она решительно толкнула дверь и вышла из спальни, заглянула в кухню, откуда доносились шорохи и скрипы, увидела Эйнис и вздохнула с облегчением. Блондинка обернулась и криво улыбнулась:

– Утречко, соня.

– Обед уже, – усмехнулась Вероника, прикрывая рукой зевок, кивнула на пакеты на столе: – Это что?

– Это я купила тебе продукты, – скорчила рожицу Эйнис, – с тех пор, как Барт слился, это моя обязанность. А это тебе ночнушка, – она достала из пакета большой сверток и бросила Вере, ехидно пропев: – Ты же у нас сама себе не можешь купить, ходишь, бедняжка, как бомж, полуголая.

– Спасибо, это так мило, – с сарказмом пропела Вера, наиграно хлопая ресничками и прижимая ладонь к груди, как будто это её тронуло до глубины души, – ты меня просто спасла.

– Ну что ты, – ещё более ядовито изобразила кривой поклон блондинка, – мне было приятно, носи с удовольствием.

Вера фыркнула и положила сверток на стол, не став даже заглядывать внутрь, зато с интересом окинула взглядом пакеты с едой на столах. Увидела какой-то подозрительно большой сверток неправильной формы и расковыряла бумагу, заглянула и поморщилась:

– Это что за чудище?

– Это деликатес, между прочим, – фыркнула Эйнис, – называется степной дракон, его мясо очень ценится гурманами.

– Да? – Вера недоверчиво разглядывала треугольную морду здоровенной ящерицы с кожаным капюшоном и длинными зубами, потыкала пальчиком твердую сухую чешую и с интересом посмотрела на Эйнис: – Дай угадаю, он ядовитый?

– Да, – радостно кивнула Эйнис, продолжая выкладывать на стол свертки, – ядовитые железы в голове, голову отрежешь, остальное все можно есть.

– Ну спасибо, хоть предупредила, – вздохнула Вероника, махнула рукой и опять завернула ящерицу, стала складывать пакеты в холодильник. Эйнис вытряхнула опустевшие сумки и аккуратно сложила, сунула в карман.

– Тебе ещё что-нибудь нужно?

– Нет, спасибо, – изобразила ненатуральную благодарность Вера, – я завтра сама пойду на рынок, так что…

– Не факт, – криво усмехнулась блондинка, доставая мешок с мусором, – Шен не готовил группу к твоему выходу наружу, так что это ещё под большим вопросом.

– Посмотрим, – недовольно нахмурилась Вера, не глядя на Эйнис.

– Ладно, если тебе ничего не нужно, я тогда пойду, – она потопталась на месте и не ушла, Вера обернулась, подозрительно приподнимая брови:

– Что? – Эйнис отвела глаза, Вероника криво улыбнулась: – Я не понимаю, что ты от меня хочешь. У тебя большие планы, пожелать тебе удачи?

Эйнис фыркнула, задирая нос и кривя презрительную физиономию:

– Я не верю в эту фигню.

– Я тоже, – махнула рукой Вера, – но как-то… мне несложно, людям приятно, так почему бы и нет?

Блондинка рассмеялась и покачала головой:

– Пойду я, пока, – Вера пожала плечами и помахала рукой её спине. Эйнис ушла, иронично посмеиваясь до самого портала.

Вероника продолжила раскладывать продукты по полкам, чувствуя, как искусственная бодрость опять её покидает, руки слабеют, движения замедляются. Она закончила, равнодушно взяла ближайший из бутербродов, оставшихся от вчерашнего чаепития, и пошла чертить.

* * *

День был таким бесконечно-долгим, что ей казалось, он никогда не кончится. Вероника закончила чертежи швейной машины, переписала ещё десяток листов мировой истории, приготовила целую башню бутербродов, в надежде на то, что завтра все-таки выберется на рынок и увидится там с Бартом.

«Если увижу маленькую заразу, наплюю на приличия и все-таки спрошу у него прямо, что творится с его обожаемым папиком. Даже если он не знает, пусть пофантазирует, может, вместе мы до чего-нибудь додумаемся.»

Закончив с бутербродами, она увидела на столе сверток с ночнушкой и решила посмотреть, что Эйнис ей принесла. Из бумажного пакета выпало что-то белое и такое огромное, что Вера решила отнести это в спальню и разложить на кровати, чтобы рассмотреть. В расправленном виде ночнушка заняла почти всю двуспальную кровать, широкие кружевные рукава и такая же вставка на груди, на Верин взгляд, очень откровенная, придавали ей слегка бордельный вид. Но больше всего её удивил разрез спереди по центру, почти до пояса. Вероника так и этак порассматривала странное приобретение, примерила, походила. Ткань оказалась очень мягкой, не шелк, конечно, но спать можно, её смущал только разрез и прозрачное кружево на груди.

«Ну и ладно, подумаешь, проблема. Я все исправлю.»

Она откопала свой сундук с нитками, включила умиротворяющую музыку и устроилась в кресле, аккуратно распарывая рубашку посередине. Из портала вышла высокая темная фигура, Вера замерла. Замеченный боковым зрением силуэт заставил сердце зайтись грохотом, но повернувшись к гостю, она улыбнулась с облегчением:

– Привет, Двейн.

– Госпожа, – он поклонился и подошёл ближе, окинул любопытным взглядом ворох белых кружев, укрывший всё кресло, и вежливо улыбнулся: – Чем вы занимаетесь?

– Делаю себе халатик, – пожала плечами Вера, – садись, рассказывай.

Он слегка виновато помялся, потом все-таки присел на краешек кресла напротив и неуютно отвел глаза, как будто не знал, как начать, Вероника перестала щелкать ножницами и заинтересованно подняла глаза:

– Что-то случилось? – Двейн замялся ещё сильнее, на секунду поднял глаза и тихо сказал:

– Господин говорил, вы планировали завтра пойти на рынок…

– И? – приподняла брови Вера, парень поджал губы:

– Завтра точно не получится. И послезавтра, скорее всего, тоже.

– Почему? – Вера чуть улыбнулась, опять принимаясь резать нитки.

«Да, мне прямо интересно, как господин министр это обоснует.»

– По особому распоряжению господина Шена вы не можете выходить из дома без группы охраны, которой командую либо я, либо он. И один из нас обязательно должен дежурить на базе. Сегодня и завтра дежурю я, а господин… тоже не может.

Вера почувствовала напряжение в его голосе и подняла глаза, пытаясь поймать его взгляд, но парень смотрел в пол и изображал изваяние, не понимающее намеков.

– Двейн? – полушепотом прорычала Вера, он опустил голову ниже, у неё опять больно заколотилось сердце, – что с ним?

– С господином всё… – он бросил недовольный взгляд на стол, где стояли «часы истины», раздраженно сжал губы и беззвучно чертыхнулся.

– Говори, – тихо потребовала Вера, – если будет возникать, скажешь ему, что сам виноват, что притащил сюда гору «часов». Ну?

– Он ранен, – обреченно выдохнул Двейн, сутулясь ещё сильнее, на секунду поднял взгляд на Веру и добавил: – Несерьёзно.

«Дзынь.»

Вера посмотрела на серый шарик в часах и приложила большое усилие, чтобы разжать пальцы и отложить ножницы. Двейн вздохнул:

– Ну, не смертельно… там… – он пожал плечами, бурча еще тише: – Ожоги небольшие…

«Дзынь.»

– …легкое сотрясение…

«Дзынь.»

– …синяки-царапины, ерунда.

«Дзынь.»

Парень злобно сжал челюсти и резко выдохнул, потер лицо, беззвучно ругаясь в ладони, выпрямился и обреченно посмотрел на Веру:

– Он сильно разозлится, если я честно расскажу вам все подробности.

– А то я без подробностей не пойму, что там все не радужно, – саркастично прошептала Вероника, опять берясь за ножницы и кромсая шов. – Когда он успел?

– Ночью, – пожал плечами Двейн, Вера вопросительно глянула на него и он добавил: – После того, как пришел от вас.

– Да? – Вера подняла брови ещё выше, – он сказал тебе, что был здесь?

– Я видел, как он выходил.

– А, – Вероника медленно кивнула, парень помолчал и продолжил, неохотно, как будто просто чтобы заполнить паузу:

– Он сказал, вы обсуждали варианты по второму Призванному. И сказал, что что-то тут забыл, сказал спросить вас, вы знаете. – Двейн вопросительно посмотрел на неё, Вера криво усмехнулась, опуская глаза и злобно щелкая ножницами:

– Если он что-то забыл, пусть приходит и ищет, отсюда ничего никуда не денется.

– Я передам, – слегка удивленно кивнул Двейн, поерзал на краешке кресла, то ли усаживаясь удобнее, то ли не зная, как попрощаться. Вера подняла на него вопросительный взгляд, он осторожно понизил голос и очень неуверенно спросил:

– Вам что-нибудь нужно?

– Нет, спасибо, у меня всё есть, – грустно вздохнула Вера, опять опуская голову.

– Ну, может, вы хотите… что-то спросить, не знаю… узнать? – Он начал краснеть, Вера наконец поняла, в чем дело, и грустно усмехнулась:

– Двейн, дружище… что мне у тебя спросить такого, на что ты честно ответишь? Как он себя чувствует – ясное дело, очень хреново. Когда он придет – опять же, ясное дело, не раньше, чем сможет сменить тебя на дежурстве, то есть не сегодня и не завтра. Хочет ли он меня видеть – ясное дело, не хочет, когда плохо, никого не хочешь видеть. Что ещё? Если тебе есть, что рассказать, давай рассказывай, будем считать, что я тебя об этом спросила.

Двейн откровенно напрягся, по нему было видно, что к деликатным разговорам он не привык, ему это дается очень сложно.

– Ну… вы совсем недавно накормили весь лазарет из-за каприза Барта…

– Ясно, – улыбнулась Вера, – что ему приготовить?

«Двейн ничего не знает, черт, это может вылиться в очень неловкую ситуацию…»

– Господин ничего не просил, – тут же вскинулся парень, – он вообще против того, чтобы кто-либо пользовался вашей добротой и использовал вас как кухарку.

– Кто-либо, кроме него, – иронично прошептала Вера. Двейн прыснул, но тут же виновато прикусил губу и изобразил серьёзность, со значением понизил голос:

– Он будет недоволен, если узнает, что я вас просил.

Вера усмехнулась и понимающе кивнула:

– Хорошо, меня никто не просил, я силой заставила тебя передать посылку, от которой ты отбивался, но я победила. – Он благодарно улыбнулся, она вздохнула: – Так что именно я тебе силой впихнула? Борщ, салатик, мясо по-французски?

– О, боюсь, что нет, – печально поморщился парень, – у него половина лица не действует и челюсть зафиксирована, он даже говорить не может, так что максимум пюре, а лучше вообще бульон.

У неё резко закружилась голова от одной мысли о том, какие травмы надо получить для такого результата, как это было больно… Двейн вскочил и наклонился к ней, взял за плечо, встревожено заглядывая в лицо:

– Госпожа? Вы в порядке?

Она хотела кивнуть, но получился какой-то слабый нервный тик, перед глазами всё плыло, голова раскалывалась. Она попыталась сморгнуть пелену и услышала, как ресницы с хлюпаньем разбросали по белым кружевам капельки, быстро вытерла глаза, но Двейн заметил и зло хлопнул себя по лбу:

– Зачем я это сказал… Все совсем не так плохо, как выглядит, поверьте, с ним бывало и похуже.

«Как выглядит? Как бывало хуже? Господи, ну почему…»

Она прерывисто вдохнула и крепко зажмурилась, слёзы посыпались градом, Двейн схватился за голову:

– Черт! Всё нормально…

«Дзынь.»

– …опасность уже миновала, док контролирует его состояние, всё необходимое уже сделано, осталось только восстановление. Оно пошло бы быстрее, если бы господин позволил доку ввести себя в сон, но он не позволил. И лежит теперь в полном сознании, но без возможности встать с постели, потому что шея тоже травмирована. Успел задолбать весь лазарет, потому что спать не хочет, а работать ему док запрещает из-за сотрясения. Так он решил заняться всякими несерьёзными делами, которые раньше откладывал из-за несрочности, например, навести порядок в архиве, – Двейн с саркастичным всетерпением развел руками, – дистанционно, понятное дело. Вызвал работников архива и объясняется с ними жестами, жутко злится, что они не понимают, и требует переводчика. – Вера начала истерически смеяться сквозь слезы, Двейн обреченно кивнул, – это только начало. У него в планах ещё воспитательная беседа с поваром по поводу качества еды, разъяснительные беседы с Артуром по поводу вчерашней драки и с бухгалтером, которая принимала на эту драку ставки. – Вера согнулась, утыкаясь лицом в мятые кружева и вздрагивая от смеха и слез сразу. Двейн вздохнул и добавил: – А когда он узнает, что я тут вам наболтал, то возьмется и за меня.

– Так не говори ему, – шмыгнула носом Вера, вытирая лицо ночнушкой, выпрямилась и попыталась привести себя в порядок.

– Я не могу, – парень поморщился, – я обязан говорить ему правду и ничего не скрывать, это входит в вассальную клятву.

– Ух, как все серьёзно, – впечатлённо хмыкнула Вера, – ну скажи тогда, что рассказал мне о его причудах и я смеялась до слёз.

– Я разберусь, – вяло отмахнулся парень, – но мне в любом случае попадет за то, что я вам рассказал о его ранах, он специально напомнил, чтобы я молчал об этом.

– Вали все на меня, – криво усмехнулась Вера, – потому что я волшебным образом вызываю повышенную болтливость. Это, между прочим, цитата из господина министра, так что у него не будет аргументов.

– Я попробую, – чуть улыбнулся Двейн, – когда зайти за бульоном?

– Через пару часиков, – Вера задумалась и посмотрела на телефон, всё это время тихо играющий классику на столе. – Слушай, а можешь передать ему кое-что?

– Конечно, – кивнул Двейн, – что?

– Сейчас, минутку. – Она осторожно выползла из-под горы кружев, села за стол и взяла чистый лист, стала быстро набрасывать схематичные рисунки. Бросила короткий взгляд на заинтригованного Двейна и спросила: – Он один в палате?

– Нет, конечно, – фыркнул парень, – лазарет переполнен, с ним ещё три человека, – понизил голос и иронично пробурчал: – Лежат, бедняги, пытаются делать вид, что спят.

– Зачем? – чуть улыбнулась Вера, Двейн вздохнул:

– Чтобы не переводить посетителям его корявые жесты, у него ещё и с руками… проблемы.

Вера нахмурилась, закончила рисунок и пошла в спальню, откопала в сумке наушники и вернулась в гостиную. Взяла телефон, выключила музыку, быстро просмотрела галерею и махнула рукой – он уже видел всё, что можно и нельзя, так что какая разница. Опять села за стол и дорисовала к своей схематичной инструкции к телефону ещё картинку с наушниками и функциями кнопок. Сложила лист пополам, положила его на зарядный короб, сверху положила телефон и свернутые наушники. Последним сняла с шеи мыслеслов и улыбнулась всё больше округляющему глаза Двейну:

– Всё.

– Вы хотите отдать господину мыслеслов? – Она беззаботно кивнула, он поднял брови: – Зачем?

– Чтобы его понимали, – усмехнулась Вера, подбросила кулон на ладони и пожала плечами: – Эта штука даже свист переводит, с корявыми жестами уж точно должна справиться.

– А вы?

– А я обойдусь, – отмахнулась Вероника, – за пару дней ничего не случится, Барт ко мне не ходит, Эйнис мне все равно ничего хорошего не скажет, а с тобой мы и жестами объяснимся. Как станет ненужен, принесешь обратно, – она в последний раз сжала в руке кулон и положила рядом с наушниками, сделала приглашающий жест.

Двейн поднялся, впечатленно качнул головой и поклонился. Аккуратно взял со стола коробку двумя руками, даже не прикасаясь к остальным вещам, ещё раз склонил голову и ушел через портал. Вера грустно улыбнулась ему вслед и пошла готовить лучший в мире бульон.

* * *

Спустя полтора часа бульон был готов, Вера спрятала кастрюлю в холодильник и опять вернулась к своей ночнушке. Распорола центральный шов, отрезала развратные кружева, потом подумала и убрала треть объема необъятно широкого подола, а из отрезанных кусков выкроила пояс и воротник. Когда пришёл Двейн, она тихо напевала под нос, обрабатывая края и мечтая о блаженных временах, когда ей построят швейную машину и этот полутораметровый шов можно будет прострочить за две минуты.

– Госпожа, – Двейн поклонился и с радостной улыбкой протянул ей мыслеслов, Вера нахмурилась и тихо вздохнула:

– Отказался?

– Наоборот, – ещё шире улыбнулся парень, – сказал, что это гениально, и ругался, что сам до этого не додумался.

Вера улыбнулась:

– А чего тогда обратно принёс?

– Это не единственный мыслеслов в мире, – улыбнулся Двейн, сел в кресло напротив и качнул амулет на цепочке, – оказывается, у господина Шена тоже есть где-то свой, он распорядился, чтобы ему принесли, а этот сказал вернуть вам и передать его бесконечную благодарность. – Вера улыбнулась шире и опять уткнулась в шитье, парень иронично вздохнул: – А ещё вам просили передать благодарность парни из его палаты, его секретарь и доктор. – Вера пораженно подняла брови, Двейн развел руками: – Вы спасли от бурной деятельности господина Шена, на самом деле, весь лазарет, если не весь отдел. Что вы ему такое дали? Ну, та черная штука? – Двейн понизил голос и со смесью любопытства и недоумения сказал: – Вы бы видели его глаза, когда я ему это всё принёс. Он сразу вцепился в эту штуку, сунул в уши провода и с тех пор все время смеётся, – Вера округлила глаза и Двейн развел руками, с трудом пытаясь задавить смешок, – а учитывая, что у него рот не открывается, это выглядит довольно… э, жутковато, если честно.

Вера попыталась это представить и прикусила губу, мысленно убеждая себя, что господину министру там вовсе даже и не весело, потом поймала взгляд Двейна и они оба сдавленно рассмеялись.

– Ну так что это? – опять спросил парень, Вера вздохнула:

– Многофункциональное средство связи, – Двейн нахмурился, она махнула рукой, – это показывать надо, а не рассказывать, можешь взять, поиграться, скажешь ему, что я разрешила.

– Шутите? – фыркнул Двейн, – я не рискну отбирать у него эту штуку, он опасен даже в том состоянии, в котором находится сейчас. К тому же, получив её, он стал удивительно приятным пациентом – лежит себе спокойно и тихо смеётся временами, никаких больше требований подать ему половину разведуправления немедленно, никаких попыток высказать всему отделу, что он думает об их профессиональных и личных качествах, по-моему, он даже про драку забыл, Артур прихромал к нему, помялся возле кровати и ушёл, господин не обратил на него внимания.

Вера довольно улыбалась и неспеша шила свой халат, Двейн пожал плечами:

– Ладно, я понял. Покажете мне тогда попозже, когда господин выпишется?

– Хорошо, – кивнула Вера, Двейн помялся, стрельнул глазами на рамку портала и наклонился ближе к Вере, понижая голос:

– А можно личный вопрос?

«Чёрт, это всегда плохо кончается…»

– Давай, – насторожено кивнула она.

– Правда, что в своем мире вы были жрицей?

– Что? Нет, конечно! – Она фыркнула, вздыхая с облегчением, Двейн смутился:

– По отделу ходят слухи… разные, – он пожал плечами, – там же никто не знает, что вы Призванная. Но кто-то подслушал, как господин Шен говорил доку, что сходит к вам перед работой, чтобы вы пожелали ему удачи. – Вера подняла брови, Двейн неуверенно дернул щекой: – Может, и переврали что-то, но что он говорил об удаче, бойцы слышали не раз. В первый раз, сразу после вашего переезда на эту квартиру, был бой в городе, брали притон один, – он несерьёзно отмахнулся, – ничего особенного, рутина. Но после боя стали собирать оружие и кто-то заметил, что все метательные звезды господина Шена попали в цель, абсолютно все. Конечно, это можно объяснить мастерством, – в его голосе появилось уважение, Вера улыбнулась, – но после этих слухов кто-то как бы в шутку спросил, где он взял столько удачи, а господин довольно резко ответил, что это не их дело. Слухи от этого только разгорелись.

Он приглашающе замолчал, как будто давая ей возможность высказаться, Вера смущенно опустила глаза и пожала плечами:

– И что, все стали считать меня жрицей?

– Тогда ещё нет. – Он вернулся в свое кресло и переплел пальцы, внимательно глядя на Веронику, – все стали замечать, что он часто у вас бывает. И параллельно стали замечать, что его постоянно сопровождает необъяснимое везение. – Вера насмешливо качнула головой, Двейн пожал плечами: – В магической науке есть закон, утверждающий, что удачу наколдовать нельзя. Зато жрецы в каждом храме продают всякие амулеты, для студентов, для солдат, – он махнул рукой, – но маги и ученые плюются на них, постоянно проводят тесты и измерения, доказывая, что они неэффективны. – Он помолчал, глубоко вдохнул и посмотрел на Веру, шепотом добавил: – А вы – эффективны.

Вера тихо рассмеялась, качая головой:

– Двейн, это ерунда. Это просто психология людей, которым легче живется, если они могут объяснить себе чей-то успех мистическим везением. Если они думают, что кто-то хорошо стреляет, потому что много тренировался, то приходится признать, что они тоже могли бы так стрелять, если бы были чуток трудолюбивее. А если есть возможность сказать: «Ну конечно он попал, он ведь заговоренный! Нам так не жить, нам за мистикой не угнаться», то это как бы снимает ответственность, лентяям так проще, самооценка не страдает.

– Ладно, – кривовато улыбнулся Двейн, – пускай. Я тоже считаю, что он и до вас делал подобные вещи, он чемпион мира по троеборью, в конце концов. Но как вы объясните всё следующее. – Он улыбнулся с легким ехидством, потер ладони. – Вы с легкостью вытаскиваете из транса очень сильных магов. К вам приезжает одна из главных шаманок империи. Потом… перед тем, как вы пригласили на обед господина, Эйнис и Барта, была одна операция по переброске важного заложника. Господин Шен в этом не участвовал, но пришел проверить группу сразу после того, как ушел от вас. И как только он появился на дороге, заложника попытались убить. Как раз в тот момент, когда господин проезжал рядом с каретой, буквально под ноги его коню свалился мертвый убийца. Мастер-тень, элитный боевой маг с отравленной иглой, он ждал в укрытии на дереве. Знаете, от чего он умер? Чихнул и укололся своей иглой, умер мгновенно. То есть господин вышел от вас, телепортировался на точку, взял коня, догнал конвой, сказал всем: «Как дела?» и ему под ноги упал убийца. Господин посмотрел на него, сказал: «Мельчают», развернул коня и вернулся на точку, телепортировался на базу и пошел спать. Это заняло меньше пяти минут.

Вера тихо рассмеялась и пожала плечами:

– Совпадение, случается.

– Ладно, – медленно кивнул парень, – продолжим. На следующий день проводился ритуал «Зов Сердца», который почувствовали все шаманки, все жрецы и вы. Есть свидетели.

– Может, это из-за того, что я в этом ритуале работала «якорем»?

– Ладно, – усмехнулся Двейн, – допустим. Идем дальше. Когда господин приказал, чтобы Артур принёс ему экипировку сюда, был один интересный момент. Мы защищали дом, где якобы прячут вас, нападающие решили на этот раз не попытаться проникнуть и забрать вас, а просто убить, была применена особая магическая бомба, противопехотная, дает взрывную волну и несколько тысяч осколков. – Вера посерьезнела, Двейн криво усмехнулся. – Артур растянул щит на всю группу, но ему нехватило силы, чтобы остановить осколки, только замедлить. В результате истыканы в решето пятеро, ещё семеро частично целые и только господин Шен не поймал ни один осколок, хотя стоял к эпицентру ближе всех. Его прикрыла сорвавшаяся с креплений колона, которая на него упала, при этом треснув пополам. То есть, теоретически, он мог пострадать от взрыва, от осколков, от самой колоны – она была здоровенная. Но из всех возможных повреждений ему достался синяк от удара половиной колоны. И всё.

– Повезло, – напряженно улыбнулась Вера, Двейн кивнул и понизил голос:

– Повезло. И последнее. Сегодня ночью, когда его телепортировали в лазарет, доктор его спросил, – он криво улыбнулся, – док любит шутить, когда шьёт. Он спросил: «В чем дело, амулет удачи зарядить забыл? Вроде же только из храма», а господин ответил: «Удача – вещь непостоянная, сегодня есть, завтра нет». – Вера с болью сжала губы и опустила глаза, сделала корявый стежок и тут же принялась его распускать. Двейн тихо спросил: – Что у вас случилось ночью?

– Я не думаю, – осторожно проговорила Вера, – что господин министр будет рад узнать, что я тебе ответила на этот вопрос.

– Ему не обязательно об этом знать, – слегка раздраженно понизил голос парень, – здесь нет прослушки.

– Я не была бы в этом так уверена, – еще осторожнее шепнула Вера, Двейн поднял брови, выпрямился, окидывая комнату взглядом, Вероника косо усмехнулась: – Двейн, я не понимаю, почему тебя это вдруг заинтересовало? Ну ладно Эйнис, у неё ревность в заднице играет, а тебе зачем знать, о чем мы тут ночами говорим?

– Я не пытаюсь узнать подробности ваших личных отношений, – тут же сделал почтительную каменную мину Двейн, – я просто… хочу попросить вас быть внимательнее и осторожнее со своей силой, чем бы она ни являлась.

– В смысле? – ещё больше озадачилась Вера.

– Когда господин выходил от вас, он выглядел несколько… – Двейн замялся, – мне показалось, что вы с ним поссорились. И он внезапно поменял планы на эту ночь, приказал мне оставаться на базе, а сам повел группу работать. И через час его принесли с разорванным горлом.

Вера напряженно сглотнула и тихо спросила:

– Я здесь причем?

– Когда он выходил от вас, у него были царапины на шее, – Двейн смущенно ссутулился и глядя в пол, ещё тише добавил: – И ранили его в то же самое место.

– Царапины? – подняла брови Вероника, напряженно сжала в руках ткань, потом нахмурилась, медленно холодея: – Где, ты говорил, у него раны?

– Левое плечо, шея слева и левая сторона лица. И пальцы на правой руке.

Она с болью закрыла глаза, прижала ладонь ко рту, чувствуя, как внутри колотится и печет невероятная догадка.

«Господи, да что же это… Не может быть.»

– Госпожа Вероника, что случилось?

– Это не я, – дрожащим голосом прошептала она, подняла глаза на встревоженного Двейна и качнула головой, – я бы ни за что ни стала, что бы тут ни случилось… Черт, да нет у меня никакой силы! Я не шаманка, в моем мире вообще нет ничего такого, я не знаю, как это могло… Черт…

Она почувствовала, как по щекам потекли горячие дорожки, закрыла лицо руками, услышала как рядом смущенно прочистил горло Двейн:

– Простите, я не хотел вас расстраивать. Но даже если в вашем мире у вас не было силы, она могла появиться в этом. У вас есть архит? – Она качнула головой. – Это минерал, накапливающий магическую энергию. Он залегает в горах западнее Оденса, эту часть хребта называют Синегорьем, из-за цвета породы, здесь очень богатые залежи. И в природном виде архит в таких количествах влияет на людей, усиливая способности магов и пробуждая силу шаманок. Поэтому здесь очень много храмов и святых мест.

Вера вытерла слезы и подняла глаза:

– И что, ты думаешь, у меня появилась какая-то сила?

– Я допускаю такую возможность, – осторожно сказал парень, – я не маг, мне сложно судить, но на это многое указывает.

– Меня смотрели маги, – тихо сказала Вероника, – и Барт, и доктор сказали, что у меня нет никакой силы.

– Вам нужно показаться жрецам, а не магам. Когда шаманка приезжала к вам во второй раз, она сказала господину… черт! – Двейн хлопнул себя по уху и зажмурился, сжимая зубы, как от боли. Вера округлила глаза:

– Что случилось? И какой второй раз?

– Да так, – прошипел парень, прижимая ладонь к уху, натянуто улыбнулся и прошептал: – Вы были правы, здесь есть прослушка. Черт. – Встал и осторожно поклонился, стискивая зубы и жмурясь от боли: – Госпожа.

Медленно выпрямился и пошёл к порталу, у самой стены обернулся и иронично шепнул:

– Вы действительно вызываете повышенную болтливость. И раз уж это правда, тогда, может, пожелаете мне удачно пережить поход в лазарет? Ай! – Он опять зажмурился от боли, рыкнул в потолок: – Ухожу, ухожу, всё! Черт…

Ещё раз поклонился и вышел. Вера со смешанными чувствами посмотрела на потолок и прошептала:

– Удачи, Двейн. Добрый вечер, господин министр.

Тихо рассмеялась и продолжила шить.

* * *

Она проснулась сама, посмотрела на время – половина девятого, будильник должен был зазвонить в десять. Отложив телефон, Вероника потянулась и нащупала гладкую ткань пояса господина министра, вытащила из-под одеяла, стала пропускать между пальцами скользкий шелк, любуясь переливами света и ни о чем не думая. Ей так казалось. На самом деле, мысли на поверхности были пустые и прозрачные, зато в мрачной глубине то и дело выныривали из памяти и мелькали бликами смутные переживания и страхи. Особенно страхи.