Текст книги "Король решает не всё (СИ)"

Автор книги: Остин Марс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Он на секунду поднял глаза, поймал её взгляд и сразу же опустил. Вера оперлась о тумбу, разворачиваясь к министру, тихим холодным тоном сказала:

– Мои «милые шутки» были направлены на то, чтобы узнать, насколько он осведомлён. И когда он начал говорить странные вещи и ластиться ко мне, как неделю некормленый кот, я начала подозревать, что вы его не посылали. – Министр бросил на Веру возмущенный взгляд, но она продолжила: – А немного потянув время, я окончательно охренела от его поведения. И когда он начал меня облизывать, а мальчики в комбинезончиках так и не появились, я решила, что мне опять выкручиваться самой. А для этого мне нужно подыгрывать, чтобы не ломать ему сценарий. Потому что наедине с незнакомым, хорошо вооруженным мужчиной я беззащитна, и не спасет меня ни дверь, ни револьвер. А о вашей магии и ядах я вообще ничего не знаю, так что могу даже не заметить нападения, что вы мне совсем недавно очень наглядно продемонстрировали. Так что единственный выход – прикидываться паинькой, как и с Тонгом, авось не заметит. – Она поняла, что говорит уже совсем ледяным шепотом, глубоко вдохнула и чуть спокойнее сказала: – И я не полная дура, чтобы отдавать чертежи танка человеку, которого в первый раз вижу. Я отдала ему подробный чертеж узлов швейной машинки, без первого листа, так что там сразу не понятно. И я была бы не против получить их обратно, я угрохала на них кучу времени.

Министр ссутулился над столом, глядя на свои нервно переплетенные пальцы и излучая жуткую смесь злости и вины. Злости на предателя, на Веру и на весь мир, но больше всего – на себя. Вероника посмотрела на него пару секунд, потерла пекущие глаза тыльной стороной ладони и вернулась к чистке овощей. Овощи расплывались, руки дрожали, она напряженно слушала тишину и уже ловила себя на желании начать говорить хоть что-нибудь, когда министр тихо сказал:

– Вы правда думали, что я мог послать его сюда по своей воле? – Вера положила нож, но голову не подняла, министр неверяще выдохнул: – Серьёзно? Вы решили, что я могу послать к вам двойника вместо себя?

Она медленно вдохнула и, не поднимая головы, шепотом ответила:

– После нашего вчерашнего «прощания»… я уже не знаю, чего от вас ожидать. – Голос сел, она с ужасом поняла, что сейчас разревётся, всё навалилось сразу – визит двойника, жуткая операция у дока в кабинете, телепортация, воспоминание о коротком мгновении, когда она испугалась министра у двери спальни и сделала шаг назад, превратившийся в падение…

По щекам скользнули первые быстрые капли, за ними потекли ещё и ещё. Она отвернулась и медленно вышла из кухни, спину обжег его взгляд, потом она услышала его шаги и пошла быстрее, почти бегом добежала до ванной, закрыла дверь на замок, привалилась к ней спиной и зажала рот руками, чтобы он ничего не услышал. Быстрые шаги приблизились к двери, дерево передало глухой удар, как будто он впечатался в него грудью, приглушенный голос позвал:

– Вера… – Она зажмурилась, чувствуя как бешено разгоняется сердце от одного этого слова. В его голосе было море боли, такое темное и безбрежное, что ей становилось ещё страшнее. – Поверьте, я бы ни за что не прислал к вам своего двойника. И тем более, не позволил бы ему или кому угодно другому так себя с вами вести. Я заставлю его за это заплатить, а потом найду его заказчиков и они тоже заплатят. И я заставлю короля отменить ваш переезд в эту квартиру, даже если для этого мне придется подвесить его вниз головой.

Из её глаз по-прежнему катились слезы, она кусала пальцы и заставляла себя дышать ровнее. С той стороны двери зашуршала ткань, скрипнули половицы, тихий голос раздался гораздо ниже:

– Вера?

Она тоже осторожно сползла на пол, села, поджав под себя ноги и прижавшись щекой к двери, изо всех сил пытаясь почувствовать сквозь толстую доску его тепло.

– Вера, простите, я… настолько не хотел отвечать на ваш вопрос, что… Знаете, шаманки иногда говорят полный бред. Их послушать, так всё в мире предрешено и жизни всех людей распланированы до последнего вдоха. Как будто жить вообще незачем, как будто у человека нет выбора. Вы верите в судьбу? – Вероника попыталась найти в себе силы что-то сказать, но голос пропал окончательно. Министр помолчал и продолжил: – Я не верю в судьбу. Если боги уже все за всех решили, то жизнь теряет смысл. Мне кажется, им гораздо интереснее подбрасывать людям препятствия и делать ставки на то, как люди справятся. И жизнь нужно прожить так, чтобы их удивить. – Он помолчал, потом с неожиданной теплотой сказал: – И я думаю, вы их ещё не раз удивите.

Вера слабо улыбнулась и вытерла лицо ладонью, министр зашелестел с той стороны двери, позвал:

– Вера… что я могу для вас сделать?

«Просто обнимите меня и скажите, что всё хорошо и что я в безопасности. Я поверю. Я это много раз слышала и это много раз оказывалось неправдой, но я всё равно поверю.»

– Вера?

– Ничего не нужно, – с усилием выдохнула она, – идите на кухню, я скоро приду.

С той стороны двери донесся тихий горький смешок, потом шорох и медленные шаги в сторону кухни. Вероника поднялась с пола, умылась и расчесалась, посмотрела в зеркало. Отражение выглядело таким несчастным, что она была сама себе противна, но что-то изменить никак не получалось. Собравшись с силами, она открыла дверь и вышла, медленно пошла в кухню, не поднимая глаз и чувствуя себя из-за этого ещё ужаснее. Взяла нож и продолжила возиться с овощами. Со стороны министра Шена тянуло такой плотной, тяжелой смесью вины и чего-то непонятного, но крепкого и сильного, что Вере казалось, у неё сейчас плечо сводить начнет от этого излучения. Наконец он сказал:

– Бросайте, черт с ней, с едой. Пойдемте почитаем лучше.

– Не хочу, я уже начала. Почитайте вы мне. Там, на столе две книжки, выбирайте любую.

– Хорошо. – Он встал и ушел за книгой, качнувшийся от его движения воздух заставил её покрыться болезненными мурашками и крепко зажмурившись, обозвать себя дурой, которая страдает ерундой.

«Он сказал тебе, ничего не будет, это от нас не зависит. Черт.»

Она начинала жалеть, что так легко отказалась от ответа на свой вопрос.

Министр вернулся и стал читать ей книгу по истории, Вера слушала его голос, иногда одергивая своё глупое сознание, норовящее отключить смысловую составляющую и наслаждаться чистым звуком.

«Господи, как же я хочу, чтобы вы были счастливы…»

Перед глазами опять поплыло и она насильно заставила себя слушать, не отвлекаясь на глупости.

* * *

Через час она достала из духовки исходящую паром картофельную запеканку с рубленым мясом и овощами, внезапно поняв, что тоже проголодалась. Поставила на стол тарелки, увидела откровенно голодные глаза министра Шена и тихо рассмеялась, вручая ему вилку:

– Осторожно, горячее. Приятного.

– И вам, – вопреки всем предупреждениям, он вонзил вилку в свою порцию сразу же, сунул в рот, обжигаясь и жмурясь от удовольствия, прожевал и шепотом простонал:

– Божественно! Где вы были всю ту бесконечную неделю, пока Булат травил меня супчиками?

– Здесь, – с грустной улыбкой вздохнула Вера, – вы же знаете, я не могу отсюда выйти.

Он положил вилку и снял с шеи веревочку с кулоном в виде тонкой стеклянной трубки, положил на стол:

– Это вам, – увидел непонимающий взгляд Веры и пояснил: – Это магический ключ. С ним вы можете выйти из квартиры и войти обратно. Только будьте осторожны, он стеклянный. Если вам покажется, что вас пытаются вывести против вашей воли, можете его снять – тогда контур вас не пропустит. Или сломать, достаточно бросить на пол и раздавить каблуком, он лопнет. А это ключ от входной двери. – Он достал из кармана обычный металлический ключ и тоже положил на стол, неуверенно, как будто сомневался, верно ли поступает.

– Ясно, – Вера подняла брови, надевая кулон и пряча под рубашку, взяла ключ, тоже спрятала в карман, – спасибо.

– Не за что, – он чуть улыбнулся и опять взял вилку, – это самое малое, что я могу для вас сделать. А у вас уже три желания, думайте быстрее. – Он указал глазами на окно, с секретным видом шепнул: – Сегодня было солнечно, но скоро начнется сильный ветер, до бури. Он будет выстуживать город дня три-четыре, потом пойдут дожди, а через пару месяцев уже зима. Снега в Оденсе почти не бывает, но очень холодно и ветрено. Вам понадобится теплая одежда, пуховик или шуба. Я могу достать на севере такие меха, которые легальным путем сюда не привозят, – он интригующе приподнял брови, – как вам серебристая норка?

– Очень милый зверёк, – виновато вздохнула Вера, – я не ношу мех.

– В смысле? – Министр аж вилку положил и выпрямился, Вероника пожала плечами и ещё сильнее вжала голову в плечи:

– Это такое движение, вроде вегетарианства, против убийства животных ради меха.

– Именно для этого на них и охотятся, – терпеливо ответил министр, – ради меха, да.

– И это плохо, – тихо вздохнула она, – нельзя убивать пушистых милашек только за то, что они красивые.

– Они теплые, – министр взялся за виски, закрыл глаза и медленно сказал: – Из меха шьют шубы, чтобы надевать и не мерзнуть. В вашем мире по-другому?

– В моём мире достаточно синтетических материалов, которые с успехом заменяют мех по теплоизоляционным свойствам. У нас мех носят не ради тепла, а ради выпендрёжа. Это очень дорого.

– Но носят? – уточнил министр, – я видел в ваших фильмах женщин в мехах, значит, всё-таки носят?

– Не все, – осторожно сказала Вера.

– Конечно, не все, – фыркнул он, – потому что не все могут себе это позволить. Вы почему решили не носить?

– Не хочу надевать часть безобидного пушистого создания, которое убили ради шкуры, – почти шепотом ответила Вера, сжимаясь под его раздражённым, непонимающим взглядом. Министр глубоко вдохнул, потер лоб и медленно качнул головой:

– Тонг… мечтатель! Мало ему было просто женщины-воина, он захотел красивую и такую, которой не нужно повторять дважды, ещё чтобы готовила, вышивала, пела и при этом не была жадной на золото и мех. Я знал его много лет, но даже я не знал, что он такой скупердяй. – Он глубоко вдохнул, убито посмотрел на Веронику и развел руками: – И что теперь с вами делать?

«Если я скажу, вы покраснеете.»

– Не надо ничего со мной делать, кушайте, не берите дурного в голову, – успокаивающе улыбнулась Вера, – давайте волноваться последовательно.

Он угрюмо нахмурился и опять взял вилку, в очередной раз блаженно зажмурился, прожевал и сказал:

– Барт просил взамен последнего блинчика принести ему что-нибудь от вас.

– Отнесете что останется, – кивнула за спину Вера, министр нахмурился:

– Я думал, это всё мне.

– Вы же лопнете.

– Не лопну, я крепкий, – пробурчал он, Вероника тихо хихикнула и он тоже улыбнулся, но тут же опять прикинулся надутым: – И жадный. Никому не стоит влезать между мной и моей едой.

– Поставьте на запеканке печать, чтобы все знали, – иронично фыркнула она, он кивнул:

– И поставлю. – Полез во внутренний карман, покопался и сдулся: – Я оставил печать в кабинете. Всё, сожрут мою еду.

– Я этого не допущу, – сделала ответственную морду Вера, он кивнул:

– На вас одна надежда, – выскреб тарелку и протянул: – Ещё.

Вера взяла и пошла за добавкой, вернулась за стол, задумалась о печати, уже хотела спросить, но встретила его настороженный взгляд и промолчала, он усмехнулся:

– Это фамилия. – Вера опять подняла голову, удивленно посмотрела на министра, он неохотно пробормотал, копаясь вилкой в еде: – Тот иероглиф, которым вы пытали Двейна. Он действительно переводится как «юг», но если вы снимете мыслеслов, то будете слышать цыньянское слово «юг» как «кан». Самая южная провинция Империи называется Кан и её правитель носит наследуемый титул правителя Кан. До войны этот титул носил мой дед, тот самый правитель побережья, чья совесть оказалась покрепче и который сбежал со своей семьёй в столицу Империи, а потом вместе с императором Ву подписал договор о капитуляции и присоединении Четырёх Провинций к королевству Карн.

«То есть, господин министр – правнук императора Ву. Офигенно.

А король говорил, он низкого происхождения, да конечно.»

– А что значат остальные иероглифы, имя? – тихо спросила Вера, министр поднял на неё удивленный взгляд, чуть улыбнулся и качнул головой:

– Хватит на сегодня неудобных вопросов, вам не кажется?

«Почему перевод имени для вас – неудобный вопрос?»

– Ладно, – она подняла ладони, сдаваясь, опять взяла вилку, неспеша доела свою порцию как раз к тому моменту, как министр доел свою. Вероника полюбовалась его довольной сонной физиономией, улыбнулась:

– Чай? – Он кивнул, она собрала тарелки, отнесла, поставила чайник, достала чашки. Потянулась за банками и остановилась, повернулась к министру, склонила голову на бок: – А какой у вас любимый?

Он чуть смущенно улыбнулся и опустил глаза, Вера подозрительно прищурилась и он неохотно выдавил:

– Лан-Кинский черный. – Она всё ещё не понимала его напряжения, он вздохнул и ещё неохотнее, с иронией добавил: – Когда-то невообразимо давно, до вашего Призыва, я пил только черный, с четырьмя ложками сахара. Но сейчас я не могу его пить, потому что последние три недели пью зеленый, без сахара и с фруктами. И когда я попробовал опять добавить в чай сахар, то не смог его пить, потому что гадость. К тому же, если запивать сладким чаем фрукты, выходит ещё хуже.

Вероника пораженно закрыла глаза, укоризненно посмотрела на министра Шена, ковыряющего ногтем ладонь, и вздохнула:

– Сказать трудно было? – Он молча пожал плечами, не поднимая глаз, она злобно засопела и посмотрела на стоящие в ряд банки с чаем: – Так какой вам заваривать?

– Любой, – усмехнулся министр. – Я всю жизнь считал зелёный, белый и прочие цветные чаи безвкусной водичкой с травяным запахом, но на вашей кухне, по-видимому, всем открываются новые горизонты. Барт полюбил борщ, Двейн научился нагло набиваться на приглашение, а я, – он усмехнулся и развел руками, – похоже, буду искать себе новый любимый чай.

– Отличный план, – иронично фыркнула Вера, доставая банку, – вместе будем искать. Пойду в следующий раз на рынок и устрою рейд по восточным рядам… Кстати, когда вы меня в следующий раз отправите на рынок?

– Это нужно узнавать у Двейна, я завтра его пришлю, обсудите. – Он посмотрел на часы и тихо, как будто сам себе, буркнул: – И на этот раз Артур с вами не пойдёт. – Вера удивленно обернулась, министр дернул щекой с легким раздражением: – До меня дошли слухи, что он испортил вам настроение в прошлый раз. – Министр вопросительно замолчал, как будто приглашая её высказаться, но Вера сделала вид, что не поняла, и даже не оторвалась от нарезания фруктов, он продолжил: – Я конечно объяснил ему, в чем он был неправ, он понял, но я всё равно не хочу видеть его рядом с вами. Ставить щиты можно и на расстоянии, а для непосредственного сопровождения я выделю несколько опытных и незаметных ребят. Они будут поблизости, но как бы не с вами. Вы же помните дорогу? – Вера кивнула. – Вот и отлично. Если будете покупать что-то громоздкое, то просто назовёте имя и скажете, что покупку заберет слуга, так обычно и делают благородные женщины, для этого совсем не обязательно таскать с собой носильщика.

– Хорошо, – пожала плечами Вера, налила чай, отнесла на стол чашки и фруктовую нарезку, криво улыбнулась, глядя как министр берет себе персик и тихо посмеиваясь, запивает чаем.

– Так больше нигде не подают, – улыбнулся он, – фрукты считаются холодным десертом, их сервируют отдельным столом на фуршетах, запивают вином или водой. А к чаю подают печенье. Но я так привык, что на прошлой неделе, в гостях у одного товарища в Империи, взял себе персик из вазы, которая стояла на столе в качестве украшения. – Он отпил чая и улыбнулся, качнул головой, шепча: – Это ужасно неприлично, но мы с ним вроде как друзья и я позволил себе немного вольностей. Он был сильно удивлен, ещё когда я попросил зеленый и без сахара, но когда я стал заедать его персиком, он вообще был в шоке. Я сказал, что в некоторых далеких странах так делают, он изъявил желание тоже попробовать и сказал, что в этих далеких странах знают толк в извращениях. Так что можете считать, что вы ввели новую моду.

Вера печально улыбнулась и иронично вздохнула:

– Обалдеть. Меня запомнят, как кухонную извращенку.

– Не надо спешить, – чуть серьёзнее улыбнулся министр, – вы слишком рьяно взялись за свою технику, ещё вещи продать не успели и мир как следует узнать. Удачные Призванные далеко не сразу начинали творить великие деяния. Мастер Аскольд первые полгода безвылазно просидел во дворце, зарывшись в библиотеку, учил языки и общался со своей принцессой-«якорем». Потом изобрёл свой первый мыслеслов и начал учиться ещё активнее, но опять же – не выходя за стены дворца. К нему вереницей шли посетители, с утра до ночи, он писал книги и строил планы. И только спустя полтора года решился выйти в мир, но всё равно жил во дворце, аж пока его принцесса не повзрослела и не отпустила его в путешествие. Тэдди вообще первый месяц после Призыва непрерывно пьянствовал с королем, обмывая своё чудесное спасение.

Вера заинтересованно подняла брови и министр объяснил:

– Он сильно нагрешил против закона в своём мире, поэтому собрал все сбережения и попытался сбежать, но его поймали охотники за головами, и на момент Призыва уже окружили. Когда переместился, он долго не мог поверить, что это другой мир, ему казалось, что его перевезли в бессознательном состоянии в другую страну, отсталую и отрезанную от остального мира океаном. И когда король показывал ему карту и рассказывал об этом мире, Тэдди чесал затылок и говорил, что тут без пинты пива не разобраться. – Министр ностальгически улыбнулся и вздохнул: – Это он привез сюда и это выражение, и эту единицу измерения, и само пиво. А так как разбираться ему было все-таки нужно, то он пробовал использовать для этого местную выпивку, сравнивал, какая лучше стимулирует мыслительную деятельность, проводил опыты. Тестировал средства от похмелья и опять лез в бар ради науки.

Он помолчал, слегка смущенно добавил:

– А мастер Висар своей Призванной больше месяца врал, что она умерла и попала в рай. – Вера округлила глаза, министр рассмеялся и пожал плечами: – Да, когда она его раскусила, в лаборатории был небольшой пожар. Этот «пожар» здорово расцарапал мастеру физиономию и проредил бороду, по крайней мере, он так всем говорил. – Вера понимающе улыбнулась, министр потер подбородок и шутливо вздохнул: – Хорошо, что я не ношу бороду… а то вдруг вы узнаете, что я вам о чем-нибудь соврал? – Вероника изобразила укоризненное молчание, он улыбнулся: – Хотя, на этот счет можно быть спокойным – если я вызову ваше негодование, вы меня просто пристрелите.

– Не смешно, – тихо вздохнула она, ежась и складывая руки на груди. Министр примирительно поднял ладони:

– Ладно, я помню, вы не любите шутки про смерть. – Усмехнулся, отпил чая и чуть серьезнее посмотрел на Веру, тихо сказал: – Я тоже хотел бы всё сделать совсем не так, но ваш Призыв выпал на очень нервное время. Назревает война, в Карне и Цыньяне бардак в верхушках власти, а у слухов по поводу наших с вами отношений образовалась обратная сторона – мои личные враги нашли новую возможность досадить мне, через вас. – Вера приподняла брови, министр невесело усмехнулся и отвёл глаза: – Это все равно меньшее зло. Максимум, на что они решатся, это мелкие пакости и глупые слухи. Пока вы этого не замечаете, но после осеннего бала они развернутся во всю мощь, вы станете публичным человеком, так что готовьтесь заранее.

– Ясно, – мрачно вздохнула Вера, министр ободряюще улыбнулся:

– Вы справитесь. Я слышал, как вы успокоили Эйнис в похожей ситуации, у вас отлично получается. Есть опыт?

– Полно, – невесело фыркнула она, – люди, которые скучно живут, обожают перемывать кости тем, кто живет не скучно и имеет то, чего остальным хочется, но не получается.

– Знакомо, – сочувственно улыбнулся министр, хотел сказать что-то ещё, но в гостиной раздались быстрые шаги и они оба замолчали, вопросительно переглядываясь. Потом синхронно посмотрели на часы – половина четвертого.

В дверях появился напряженный и бледный Двейн, низко поклонился и тихим хрипловатым голосом выдавил:

– Господин. Вы нужны на базе, срочно.

– Срочно? – с негодованием переспросил министр, – ты ничего не путаешь? – Двейн виновато зажмурился и ещё ниже опустил голову, продолжая молча стоять, переломившись в напряженном поклоне. Министр удивленно и настороженно поднял брови, встал и кивнул Вере: – Я скоро буду.

– Вряд ли, – тихо сказал Двейн. Министр поднял брови ещё выше, развел руками и чуть поклонился:

– Госпожа Вероника, прошу прощения. Ложитесь спать, увидимся завтра.

– Удачи вам, – встревоженно кивнула Вера, поднимаясь. Проводила их обоих до портала, ещё раз пожелала удачи и вернулась на кухню.

Брошенный стол выглядел как что-то незавершенное, она убрала фрукты, отнесла свою пустую чашку в раковину, нарисовала ножом на запеканке увеличенный вариант печати министра Шена, полюбовалась и спрятала в холодильник. Взяла со стола его чашку, там оставалась ещё четверть.

«Говорят, кто допивает, тот узнает мысли первого отпившего.»

Вера шкодно улыбнулась, села и сделала осторожный глоток, прислушалась к ощущениям… ничего. Отхлебнула ещё. Допила. Мысли остались, как были – тревожные.

«Брешут.»

Махнула рукой и пошла мыть посуду, убрала в ванной и, ощутив внезапный приступ сонливости, решила ловить момент и побыстрее лечь.

«А когда в последний раз спал господин министр? И когда ему удастся поспать в следующий раз? Черт, если он окажется в моей постели, я устрою его поудобнее и спою колыбельную, а потом возьму револьвер и сяду под дверью охранять. Это будет ночь его мечты.»

Представлять спящего министра Шена было жутко приятно. Вера забрала с журнального столика револьвер, сунула в кобуру и, успокоенная, забралась в постель. Укуталась потеплее и уснула, с надеждой на цветные сны.

* * *