Текст книги "Король решает не всё (СИ)"

Автор книги: Остин Марс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Вчера вечером она закончила шить около полуночи и заставила себя пойти спать, хотя спать не хотелось, пришлось долго ворочаться и пытаться не брать дурного в голову, в то время как это самое дурное ломилось сквозь все преграды и волновало. Ей хотелось увидеть министра Шена. Ей хотелось задать ему море неприятных вопросов, о втором визите шаманки, например, о котором он не посчитал нужным сообщить, или о том, что силу шаманки, оказывается, можно получить внезапно, потому что рядом с Оденсом находится Синегорье. Ей хотелось много чего ему сказать.

Но при этом, её пробирал озноб от мысли, что он придет, что ей придется смотреть ему в глаза и говорить с ним, что он обратится к ней на «вы» и будет делать вид, что ничего не было.

Вера выдернула из ладони его пояс и посмотрела на свою руку, сжала пальцы в кулак, разжала.

«Если я его поцарапала и через час он получил на этом самом месте рану… то что? Я же не хотела ничего плохого. Я же не хотела.»

Ей опять захотелось разреветься, как вчера.

«И господин министр это всё слышал, черт…»

Она вспомнила его голос тогда ночью, обреченный шепот, полный боли – «ничего больше не будет, это от нас не зависит».

«Почему? Он что-то знает?

Черт, конечно, он знает! Он море всего знает, но не спешит делиться своими знаниями со мной.»

В гостиной раздались шаги, Вера выключила будильник и встала. Неспеша выбрала свежую рубашку, оделась, расчесалась, слушая как визитер ходит по кухне и гостиной, судя по шагам, это опять была Эйнис. Когда вышла, Вероника убедилась, что угадала – блондинка стояла в своей любимой позе, одной рукой держась за дверцу открытого холодильника, а вторую уперев в бок, и пристально изучала полки с едой. Когда Вера вошла, Эйнис обернулась и выдала длинную ехидную фразу на каком-то странном языке с обилием шипящих и свистящих.

Вера тихо прыснула и вспомнила, что Двейн вчера принес ей мыслеслов, поговорил о господине министре, качая амулет на цепочке, потом сболтнул лишнего и смылся, унося цацку с собой. Она улыбнулась Эйнис и пропела:

– Доброе утро, – увидела, как округлились черные глаза блондинки и тихо рассмеялась, показала на свою шею и сделала пальчиками шаги, уходящие в сторону портала. Эйнис ахнула и спросила:

– Шен?

– Двейн, – качнула головой Вера. Блондинке, вроде бы, полегчало, она повздыхала, потом указала ладонью на холодильник и недовольно пробурчала что-то, Вера заинтересованно заглянула внутрь, пожала плечами и изобразила непонимающую улыбку. Эйнис зло скривилась и закатила глаза, показала руками что-то непонятное, Вера старательно хмурила брови, изображая тугую, её веселил этот процесс. Блондинка воздела руки к потолку, рыча что-то негодующее, Вера старалась не улыбаться, но Эйнис все равно увидела, что ей смешно, высказалась в пространство, нервно потопала ногами и убежала в портал. Вероника тихо рассмеялась и вздохнула:

– В этом определенно есть свои плюсы.

Открыла холодильник, взяла себе очередной кривоватый бутерброд и пошла за стол. Подумала, слышит ли её министр Шен… подумала, будет ли глупо пожелать ему доброго утра… решила, что разговаривать со стенами – это уже клиника, села за стол и открыла свои иероглифы.

Пролистала книгу по истории, удивилась, как мало страниц осталось, доела бутерброд, облизала пальцы, вытерла о штаны и опять взялась переписывать, решив сегодня обязательно добить до конца. Солнце поднималось, на улице становилось всё более шумно, Вероника бойко строчила иероглифы, тихо напевая под нос, а потом перевернула последнюю страницу и отложила кисть, с довольным видом складывая руки на груди.

«Кто бы мне теперь это все перевел, вот ещё вопрос.»

Перевернула страницу и стала рассматривать карту на форзаце, только теперь она изучала не только рельеф и границы, но и надписи – за время, проведенное за переписыванием, иероглифы стали восприниматься по-другому, она многие из них запомнила, потому что они часто встречались, у других запомнила какие-то повторяющиеся детали, отметила, какие обычно пишутся подряд, с каких начинаются столбики.

На карте часто встречались одинаковые иероглифы в названиях рек, все названия портов начинались с одного и того же символа, названия провинций тоже в начале имели один и тот же иероглиф, а второй всегда менялся. Рассматривая карту, она зацепилась взглядом за один из иероглифов, попыталась понять, почему он привлек её внимание, через время отбросила вариант, что уже видела этот символ в книге – она много символов видела в книге, причина не в этом.

«Что с ним не так? Где ещё я могла его видеть?»

Она взяла чистый лист и медленно перерисовала этот подозрительный иероглиф, откинулась на спинку кресла, рассматривая листок и пытаясь растолкать ленивую память.

«Я его точно уже видела. Где?»

Вариант с рынком она тоже отбросила. Хорошо покопавшись в памяти, Вера точно подсчитала, сколько вывесок на цыньянском видела на рынке – ровно одну, Барт сказал, что это начало восточных рядов и им там делать нечего, Вероника мазнула взглядом по уходящим вдаль пестрым палаткам и отвернулась.

Решив довести дело до конца, она взяла ещё один лист и попыталась вспомнить эту вывеску, убила с особой жестокостью полчаса, распсиховалась и вспотела, но вроде бы нарисовала все без ошибок – это ничего не дало, искомого символа там не было, даже близко похожего не было. Она опять стала копаться в памяти, надеясь отрыть из глубин все виденные в этом мире иероглифы, вспомнила надпись на цветочном горшке в доме Тонга, её тоже записала настолько подробно, насколько смогла вспомнить… и увидела его, тот самый иероглиф.

«Гребаный цветочный горшок, блин!!! Столько времени коту под хвост, лучше бы я чай попила под хорошую книжку…»

Из портала вышла темная фигура и склонилась в поклоне, Вера щелкнула пальцами:

– О, Двейн, ты мне нужен! Иди сюда.

– Доброе утро, – слегка озадаченно приподнял брови Двейн, подошел к столу, рассматривая гору бумаг. Вера неопределенно кивнула, отмахиваясь от церемоний, поманила его пальцем и повернула ему листок со злополучным иероглифом:

– Что тут написано?

– Юг, – ещё более озадаченно ответил Двейн.

– Угу, – она быстро написала перевод внизу и развернула Двейну следующий лист, – а здесь?

– Зелья и амулеты мастера Чен Ю Ми, – ещё более охреневшим тоном проговорил Двейн, – где вы это взяли?

– Да так, – отмахнулась Вероника, беря карандаш, – подробнее, каждый символ. Вот это что?

– Первый «смешивать», второй «здоровье», так как они написаны слитно, – видите, здесь перемычка? – то переводятся одним словом, «зелья». Дальше «магия» и «камень», вместе будет «амулет». – Вера кивала, следила за его пальцем и записывала. – Это частица уважительного обращения, она сама по себе не употребляется, только в сочетании. Следующая часть – само обращение, в данном случае «мастер», но в сочетании с другими частицами может значить и другое. Дальше один знак фамилии и два знака имени. Где вы это взяли?

– На рынке, – отмахнулась Вероника. – А это?

– А это вы где взяли? – вздохнул парень, пробежав взглядом длинный столбик и округляя глаза, Вера насмешливо скривила рожицу:

– Вот этот «юг» мне показался знакомым, я решила вспомнить, где его видела, пришлось откопать из памяти все когда-либо виденные иероглифы вашего мира.

– Ну так и где же вы это видели? – мягко, как опасного психа, спросил её Двейн, Вера криво улыбнулась:

– Это было написано на цветочном горшке с лысым бонсаем, который стоял на столике в кабинете Тонга, где он меня допрашивал. Из-под этого горшка господин министр скатерть выдернул, в которую меня завернул.

– Вы уверены? – севшим голосом переспросил Двейн, она фыркнула:

– Дружище, это было черте когда, я была перепуганная и злая, как я могу быть уверена?

– Но вы это написали, – тихо сказал он, беря со стола листок и внимательно изучая, поднял на Веру взгляд, очень удивленный, слегка недоверчивый и с долей уважения: – Кто учил вас писать?

– Господин Всезнайка, кто ж ещё? – фыркнула Вера. – Так что там написано?

– Это пожелание здоровья и долголетия, – тихо ответил Двейн. – У вас красивый почерк.

– Спасибо, – фыркнула Вера, – но юг там причем?

– Можно я это возьму? – спросил Двейн, складывая листок пополам с таким видом, как будто ответ «нет» невозможен.

– Двейн, – недовольно рыкнула Вера, – давай переводи нормально!

– Госпожа, – поклонился парень, она вскочила:

– Стоять!

Двейн выпрямился и юркнул в портал прежде, чем она выбралась из кресла. Вера раздраженно хлопнула ладонью по столу, усаживаясь обратно и злобно придвигая к себе листок с «югом», впилась взглядом в иероглиф и сжала виски, пытаясь отрешиться от своей злости и опять погрузиться в сосредоточенное состояние, ей казалось, что это ещё не всё, здесь ещё есть, над чем подумать. Иероглиф поплыл перед глазами, Вера опять взяла кисточку и стала рисовать его ещё раз, только теперь стилизованно, чуть более квадратно и с углами вместо изгибов.

Отодвинулась, посмотрела, кивнула сама себе и опять сложила руки на груди. Так ей нравилось больше, этот вариант был ближе.

«К чему ближе? Где я его видела?»

Опять закрыв глаза, она попыталась вспомнить, картинки в памяти мелькали невероятно быстро, неразличимо, иногда появлялись совершенно левые кадры, надерганные подсознанием неизвестно откуда, как будто наобум – Эйнис спотыкается, когда Вера посылает ей воздушный поцелуй; министр финансов жмет руку министру Шену; министр Шен что-то размашисто пишет карандашом прямо здесь, за вот этим столиком…

Вера крепко зажмурилась, чувствуя, что почти ухватила, ещё чуть-чуть…

«Что у них общего? Причем тут гребаный юг?»

Картинка в голове опять проступила с невероятной четкостью – Эйнис размашистым шагом выходит из кабинета, недовольная, злая, смущенная… спотыкается и делает резкий взмах рукой, чтобы удержать равновесие, листок в её руке издает бумажный хлопок и мелькает…

Вера резко распахнула глаза.

Взяла чистый лист, карандаш и стала быстро рисовать, пока картинка стояла перед глазами – синий прямоугольник, с заключенными внутри стилизованными иероглифами, один сверху, два внизу.

Печать министра Шена.

Дрожащими от возбуждения руками Вероника открыла книгу по истории и жадно уставилась на тот самый «юг», сравнила с рисунком и удовлетворенно улыбнулась – оно, да, именно. Большой иероглиф из печати господина министра – тот самый «юг», составляющий половину названия провинции Цыньянской империи.

«А вдруг это совпадение? Подумаешь, юг. Провинция действительно самая южная, граничащая с Маялу и морем…»

Слабые попытки логики обломать кайф провалились – Вера спинным мозгом чувствовала, что это не совпадение и что это очень важно.

«У меня появился к вам ещё один неудобный вопрос, господин мой обожаемый министр. Выздоравливайте скорее.»

Из портала вышла темная фигура и Вера быстро перевернула лист, выпрямилась и с кривой улыбочкой смерила взглядом Двейна. Парень согнулся в низком поклоне и не спешил выпрямляться, он был похож на собаку, устроившую погром и пришедшую на место преступления сдаваться.

– Ну? – наконец не выдержала Вера, – я тебя внимательно слушаю.

– Госпожа, – ещё ниже склонился Двейн, – это была очень важная информация, я должен был передать её срочно. Я прошу прощения за свое недостойное поведение, готов загладить вину любым способом.

– Обязательно, – иронично усмехнулась Вера, – садись, рассказывай, что там за шифровка государственной важности у Тонга на столе стояла?

– Я пока не могу ответить, с этой информацией работают, – парень выпрямился и подошел к столу, помялся, Вера кивнула ему на стул и он неохотно присел на край, потупил глаза и осмотрев бумаги на столе, тихо вздохнул: – У вас потрясающая память.

– Я в курсе, – фыркнула Вера, погладила пальцами листок, с этой стороны чистый, а с другой стороны – с печатью министра Шена.

«Сделаем вид, что это всё, что я вспомнила. Об остальном я спрошу господина министра, а не тебя, Двейн, а то ты у нас слишком шустро бегаешь.»

– Я вообще-то пришел сказать, что завтра могу отправить вас на рынок, – смущенно сказал Двейн, Вера недоверчиво улыбнулась:

– Господин министр очухался?

– Частично, – повел бровями Двейн, – доктор обещал завтра утром снять часть повязок и фиксаторов, он сможет говорить и ненадолго вставать, этого достаточно, чтобы я не был привязан к базе. Я смогу набрать группу из тех, кто более-менее в порядке, и повести вас на рынок на пару часов.

– Отлично, – улыбнулась Вера, откапывая из залежей чертежей сложенный листик с информацией по своим заказам. – А кто меня поведет, Барт?

– Нет, Барт отстранен, – качнул головой парень, – и даже просто увидеться с вами он вряд ли придет, он даже на обед в столовую не ходит, у него времени нет.

– Печаль-грусть, – вздохнула Вероника, разводя руками. – А кто?

– Артур, – недовольно ответил Двейн, – он, может быть, не лучший компаньон, но зато отличный специалист, с ним вы будете в безопасности.

– Пусть будет Артур, – махнула рукой Вера.

– Какие места вы хотите посетить? – он посмотрел на листок в её руках, Вера развернула и стала перечислять:

– Те же лавки механиков, что и в прошлый раз – мне надо забрать заказы. Потом лавку пряностей, там мне хозяин кое-что обещал. И ещё я хочу прогуляться по цыньянским рядам, просто так, из любопытства.

– Я бы вам не советовал, – осторожно сказал Двейн, Вера приподняла брови, ожидая продолжения, но он мялся и медлил, по его лицу было видно, что он мечтает, чтобы господин министр скорее выздоровел и вел такие беседы самостоятельно.

– Почему? – наконец не выдержала Вера.

– Потому что вы… – он зажмурился, опуская голову с неимоверной досадой, глубоко вдохнул и тихо сказал, – похожи на полукровку, там таких не любят.

– В смысле? – не поняла Вероника.

– Простите, – ещё сильнее смутился парень, – давайте вы спросите об этом господина, когда он поправится? Я не знаю… и могу сказать что-то не то.

– Так, подожди, – взялась за висок Вера, – если тебе не нравится слово «полукровка», то можешь расслабиться – во мне минимум четыре национальности, и там, откуда я родом, почти все такие, это норма. – Двейн поднял на неё удивленный взгляд, Вера улыбнулась, – и господин министр рассказывал мне про сложную ситуацию со смешанными браками на восточных границах, так что тут ты меня тоже не удивишь. Меня больше интересует вопрос, каким боком я к этому отношусь?

– Вы просто похожи, – неохотно ответил Двейн, – у вас очень черные волосы, в Карне таких не бывает. И черты лица, которые часто встречаются у цыньянских аристократов – форма подбородка, губ, носа, скул… но при этом – карнские глаза и белая кожа.

– И? – всё ещё непонимающе развела руками Вероника, – ну допустим, я полукровка. Так их же полно и без меня, они что, на рынок не ходят?

– Дело не в этом, – опять замялся парень. – Понимаете… в Империи благородные семьи блюдут чистоту крови тысячелетиями, там было много войн и революций, в результате которых менялись императоры, но правящие фамилии оставались те же. Аристократия – почти отдельная раса, там генеалогические цепочки записаны и просчитаны на десятки поколений во все стороны, из-за этого благородные даже внешне выглядят непохожими на простолюдинов, у них особая форма черепа, более узкое лицо, там… много отличий. Аристократ в толпе простолюдинов не затеряется. А вы похожи именно на аристократку. А полукровки-аристократы не одобряются куда сильнее, чем простолюдины, потому что они не просто полукровки, но и скорее всего, бастарды, а это вдвойне презирается. И в результате получается такая картина, – он нервно переплел пальцы, смущенно опустил глаза, – вы, выглядя так, как вы выглядите, и имея рядом охранника-мага, пойдете тратить большие суммы денег и говорить на чистейшем, очень богатом цыньянском языке. Все подумают, что вы – дочь цыньянского аристократа от белой женщины, которую он, вопреки традициям и морали, взял в дом, дал образование, да ещё и содержит, выдавая деньги на расходы. – Двейн медленно вдохнул полные легкие и поднял глаза на Веру, шепотом выдыхая: – Поверьте мне, на вас будут литься такие реки презрения, отвращения и скрытой зависти, что никакие чудеса восточных рядов этого не стоят.

Вера впечатленно приподняла брови, помолчала, потом спросила:

– А ты там был?

– Да, – немного удивленно кивнул парень, – а что?

Вера косо усмехнулась и склонила голову на бок:

– Зеркало дать?

Он быстро глянул на неё и сразу же опустил глаза, ощутимо напрягся, даже напружинился, как будто вот-вот сорвется с места. Вероника мягко улыбнулась и чуть насмешливо попросила:

– Только не надо, пожалуйста, кланяться и убегать, ладно? А то, я смотрю, это министерский ответ на любой неудобный вопрос, я тоже, наверное, начну так делать. А что? Удобно. В любой непонятной ситуации – кланяйся и уходи. Вот, например, представим картину, – она выпрямилась и потерла руки, делая хитренькие глазки, Двейн чуть расслабился и даже улыбнулся, Вера вдохновенно повела в воздухе пальцами: – Ночь, стеллажи с книгами, на полу кругом стоят свечи, в центре круга сидит господин министр с огромными махаоновыми крылышками. Представил? – Двейн кивнул, заинтригованно давя лыбу. Вера сделала важную физиономию: – И тут заходит кто-то. И говорит: «Господин министр, что вы делаете в библиотеке в три часа ночи в костюме бабочки?». – Двейн прижал кулак к губам, пытаясь задавить смех, Вера выпрямилась, изображая сурового министра. – Что делать? А всё просто, изобретать ничего не надо. Встал, выпрямился, посмотрел на спрашивающего как на идиота, молча поклонился и вышел. Всё. – Она развела руками: – И что? Стоишь как дебил, смотришь на удаляющиеся крылышки и думаешь, – она медленно приподняла плечи и развела руками: – Ну ладно.

Двейн тихо рассмеялся, закрывая лицо руками, Вера с довольным видом качалась на кресле, потом откинулась на спинку и стала вертеть в пальцах карандаш.

– Ладно, в моем мире не принято расспрашивать о семье, так что не хочешь – не говори. Мне просто кажется, что ты преувеличиваешь.

– Я не преувеличиваю, – качнул головой Двейн, опять исполняясь серьёзности, – я – другое дело… – он глубоко вдохнул, как будто собираясь разразиться аргументами, но замялся и выдохнул, опуская плечи. Поднял на Веру испытывающий взгляд и как-то совсем неофициально усмехнулся: – Как вы догадались?

– Ты же сам сказал, – пожала плечами Вероника. – Я видела много цыньянцев на рынке и в лагере Тонга, видела самого Тонга. Этого достаточно, чтобы заметить, что вы с господином министром высоковаты для цыньянцев, они все маленькие, даже солдаты, – она задумчиво посмотрела на карандаш в своей руке, опять подняла глаза и чуть улыбнулась Двейну, – и кожа у вас светлее. Но когда ты сказал про форму лица, я вспомнила Тонга и ещё парочку виденных на рынке богачей, сложила два и два… ну, ты понял. У тебя же есть зеркало.

Двейн ссутулился, глядя на Веру со смесью обреченности и веселья, покачал головой и вздохнул:

– То есть, я сам всё выболтал. Отлично. – Вероника весело пожала плечами, он понурился ещё сильнее, потом поднял голову и с сарказмом вопросил пространство: – Как господин Шен умудряется с вами работать?

– Сложно, – шутливо насупила брови Вера, – говорит, со мной вообще капец тяжело, я неудобный призванный и работать со мной – это кара небесная.

«Дзынь.»

– Позвякай мне ещё тут! – прикрикнула на часы Вера, указала на них пальцем и улыбнулась Двейну: – Это неточный прибор. Чтоб он понимал, железяка.

Парень прыснул и обреченно взялся за виски, медленно качая головой и глядя на Веру, как на странное животное, глупое, но милое.

– Что вам нужно в восточных рядах? – наконец устало выдохнул он, Вера развела руками, приподнимая плечи с глуповатой улыбкой:

– Да ничего. Я же сказала, просто походить, на вывески поглазеть, – хитро прищурилась и указала на лист с «югом», – может, найду ещё где-нибудь знакомые иероглифы. Ты, может, тоже его где-нибудь видел?

– Это слово «юг», оно часто используется, – приподнял плечи Двейн, Вера чуть улыбнулась, глядя в его абсолютно честные глаза, кивнула:

– Понятно. – Открыла книгу по истории и ткнула пальцем в карту: – Вот это как переводится?

– Это название провинции, – Двейн ощутимо напрягся, опять подобрался и покосился на портал, как будто мечтал оказаться к нему поближе, Вера сделала приглашающий жест:

– Дальше.

– Всё, – невинно ответил он. – Первый иероглиф значит «провинция», второй – «юг», потому что она самая южная.

– Ясно, – она опустила глаза, задумчиво погладила перевернутый чистой стороной вверх листок с министерской печатью. – Продолжим.

– Простите, мне пора, – стал подниматься Двейн. Вера напоказ округлила глаза:

– А заглаживать вину кто будет?

Двейн с досадой сжал губы и сел обратно. Посмотрел на Веру с таким обреченным видом, как будто она его без ножа режет:

– Что вам угодно получить в качестве извинения?

– Твоё бесценное время и знания, – она весомо подняла палец и опустила, указывая на книгу, – это надо перевести.

Двейн медленно закрыл глаза, Вера тихо рассмеялась и откинулась на спинку кресла, подняла глаза к потолку:

– Знаешь, что я вспомнила? Свой первый день в вашем мире. Эйнис тогда купила мне кучу уродливой одежды и заставила надеть проклятые тапочки. В процессе мы немного пообщались и когда Барт телепортировал меня на допрос к господину министру, первым, что я услышала, был голос Эйнис за дверью, она очень невежливо просила господина министра отпустить её хоть к черту на рога, лишь бы не работать с «этой припадочной сукой». – Двейн стал рассматривать свои пальцы, Вера кожей чувствовала, насколько он хочет просто встать и уйти. – Кстати про Эйнис, ты забыл отдать мне мыслеслов.

– Да, – радостно схватился за тему Двейн, – вот, я забыл. – Стащил с шеи амулет и протянул Вере, опустил глаза: – Мне правда нужно идти.

– Ну хоть одну страницу переведи, – вздохнула Вера, – остальное потом.

– Ладно, – обреченно кивнул Двейн, беря книгу, открыл на первой странице и потер лоб, тихо бурча: – Я конечно знал, что у господина сложная работа, но… пусть пошлют ему боги здоровья и сил.

Вероника тихо рассмеялась и взяла карандаш, готовясь записывать перевод.

* * *

Когда он ушёл, Вера ещё долго сидела над бумагами и подписывала знакомые иероглифы карандашиком везде, где находила. Двейн перевел ей не одну, а целых три страницы, что она считала своей большой победой. Но слово «юг» там хоть и встречалось, но переводилось только как юг, к огромному сожалению Вероники и тщательно скрываемой радости Двейна.

«Ну ничего, ничего, я докопаюсь.»

Когда стемнело, из портала вышла Эйнис со стопкой глаженого белья в руках, с вынужденной вежливостью кивнула Вере и изобразила мимикой что-то вроде «я тут по делу и скоро уйду, можешь не вставать». Вероника кивнула в ответ, Эйнис молча вышла в коридор, Вера позволила себе улыбнуться.

«Она думает, что у меня до сих пор нет мыслеслова, так забавно…

Стоп, а куда она пошла?»

Хлопнула дверь спальни и Веру прошиб холодный пот от мысли, что блондинка пошла менять ей постельное и прямо сейчас отвернет одеяло и увидит…

«Черт, черт, черт!!!»

– Эйнис! – Вера вскочила и бросилась за ней, зацепилась бедром за угол стола и зашипела, потирая будущий синяк, выскочила в коридор и увидела, как Эйнис выглядывает из приоткрытой двери спальни:

– Что?

– Что ты собралась делать? – Вера попыталась сказать это равнодушным тоном, но вышло явно плохо, Эйнис смерила её насмешливым взглядом и иронично приподняла брови:

– Я принесла тебе свежее бельё. Что-то не так?

– Спасибо, – улыбнулась Вера, входя в спальню, для этого пришлось чуть ли не протереться боком по косяку, потому что Эйнис с места не сдвинулась. Вероника окинула кровать быстрым взглядом и вздохнула с облегчением – покрывало было нетронуто. – Давай, я сама поменяю, – она протянула руки за постельным, которое Эйнис все ещё держала в руках.

– А я тогда старое сниму, – ехидно кивнула блондинка, отдавая стопку белья Вере.

– Не надо, я сама, – Вера натянуто улыбнулась, оттирая блондинку бедром от кровати, – спасибо, я справлюсь, иди, заберешь в следующий раз, ничего с ним не случится.

Эйнис сложила руки на груди и медленно смерила Веру таким прожженным, видавшим виды взглядом, что её хотелось ударить, тихо рассмеялась и издевательски-успокаивающе вздохнула:

– Не кипишуй, Верочка, я когда-то в борделе прачкой работала, ничего нового я не увижу. И я знаю, что Шен у тебя ночует, об этом весь отдел знает, вы что, реально думали это скрыть? Ха.

Вера перестала улыбаться и тихо сказала:

– Во-первых, меньше верь сплетням, во-вторых, я все равно поменяю себе постельное сама. Можешь идти, спасибо.

Эйнис издевательски фыркнула, поизучала стены, поджимая губы с таким видом, как будто с трудом удерживается от комментариев.

– Причем тут сплетни? – наконец сказала она, опять смерила Веронику снисходительным взглядом и будто бы по секрету, шепнула: – Он у тебя пояс забыл, просил забрать.

Вероника с трудом удержала лицо спокойным, внутри полыхнул шок.

«Он что, вот так просто сказал ей всё? И по-будничному попросил забрать поясок, раз уж оказия подвернулась? Я в это не верю.»

– Я поищу, – прохладно ответила Вера.

– Угу, поищи, – фыркнула Эйнис, с кривой ухмылкой смеривая взглядом кровать, опять посмотрела на Веру и в её лице сквозь насмешку мелькнула злость: – Не думай, что это что-то значит, у него таких как ты знаешь сколько было?

– Таких, как я – это каких? – оскалилась Вера.

– Временных, – презрительно выплюнула Эйнис, – легкодоступных и легко забывающихся.

– Он сказал, это распространенное заблуждение, – насмешливо похлопала глазками Вера.

Лицо Эйнис дрогнуло болью и яростью, но она быстро взяла себя в руки и перехваченным голосом прошептала:

– Ты его не заслуживаешь.

– Возможно, – издевательски ухмыльнулась Вера. – А ты заслуживаешь? И вообще, по-твоему, его хоть кто-нибудь в этом мире заслуживает?

– И я не заслуживаю, – с горьким смирением кивнула Эйнис, – но я знаю свое место и не лезу. А ты слишком много о себе возомнила. Но ты его не получишь, я об этом позабочусь, раз уж он не спешит.

– Как позаботишься? – фыркнула Вера, – в своем неповторимом ясельном стиле? Типа как банки с кремом мне неправильно подписать, да? – Эйнис удивленно дернула бровями, Вера рассмеялась, – ты думала, я не узнаю? Или думала, я пятнами покроюсь, если намажу лицо кремом для ног? Обломись, детка, я даже с пятнами буду очень ничего. И вообще, подколы такого уровня недостойны дочери твоего папика, очень слабо, очень, даже у Барта выходит лучше.

Эйнис вспыхнула, зло сжимая губы, у неё задрожал подбородок.

– А Барт сейчас полудохлый ходит, – наконец нашлась она, – тоже по твоей вине.

– Это пойдёт ему на пользу, он справится, – подчеркнуто доброжелательно кивнула Вера, – маги могут не спать неделями.

– Какая же ты сука, – с презрительным восхищением качнула головой Эйнис, – и ты ещё на что-то надеешься… Шен остынет к тебе, как только узнает получше. И я приложу все усилия, чтобы открыть ему глаза.

– Эйнис, детка, – с фальшивой мягкостью улыбнулась Вера, – он взрослый мальчик и в состоянии решать такие вещи самостоятельно. Не лезь не в свое дело, это некрасиво.

– Да ты просто подстилка! – сорвалась Эйнис, её лицо перекосило злостью и обидой, казалось, она сейчас заплачет, – он просто спит с тобой, просто! И ты так спокойно это воспринимаешь, у тебя что, гордости нет?!

– Ты опять делаешь поспешные выводы, – криво усмехнулась Вера. – Но я не собираюсь перед тобой оправдываться и не буду ничего тебе доказывать, просто подумай своей головой. Возможно, меня не цепляют твои оскорбления потому, что это неправда? – Эйнис вся дрожала от злости, шумно дышала, как будто готова на Веру броситься. Но после этих слов в её глазах мелькнула предательская надежда, которую Вера заметила и улыбнулась чуть менее ядовито: – Сплетни врут, Эйнис, как и всегда. Если верить вашим сплетням, то я – жрица.

– Двейн вчера, когда от тебя пришел, внезапно захотел сыграть в кости с дежурными, – насмешливо фыркнула Эйнис, – хотя он никогда не играет. И раздел до трусов четверых, потом кто-то донёс Шену, он запретил и заставил вернуть выигрыш.

– Новичкам везёт, – иронично приподняла плечи Вероника, – ты же не веришь во всю эту фигню.

– Не верю, – с вызовом задрала подбородок девушка, помялась, все сильнее нервничая, бросила короткий взгляд на кровать и на секунду зажмурилась, кусая губы. Она выглядела такой несчастной, как будто сейчас расплачется, Вере стало её жалко несмотря ни на что. Эйнис решительно сжала кулаки, посмотрела Вере в глаза и тихо спросила: – Что у вас с Шеном? Только честно, пожалуйста.

– Деловые отношения, – печально улыбнулась Вера, блондинка издевательски фыркнула, Вероника развела руками: – Я тебе могу это под «часами истины» повторить.

– Я же просила честно, – тихо вздохнула Эйнис, Вера опять развела руками:

– Я тебе все сказала.

– Ну я же вижу, – раздраженным шепотом всхлипнула Эйнис, шмыгнула носом, – я знаю его много лет и я вижу.

– Что ты видишь? – криво улыбнулась Вероника, – просвети меня, я его знаю две недели и ничего не вижу.

– Я вижу, что он… по-особенному к тебе относится, – тихо выдохнула Эйнис, – но я не представляю, что он собирается с этим делать. С ним творится что-то такое, чего я раньше в нем не видела, он очень странно себя ведет, но… я ничего не понимаю, короче.

«М-да, а я думала, я одна такая.

– Вера… а ты? – Вероника вопросительно посмотрела на мнущуюся блондинку, та добавила: – Ну… ты что думаешь? По поводу будущего и вообще… что дальше?

Вероника невесело усмехнулась:

– Эйнис, какого будущего? Я Призванная, а Призванные, насколько я успела узнать, в подавляющем большинстве очень мало живут. – Эйнис пораженно распахнула глаза, как будто вот только что об этом подумала впервые, Вера криво улыбнулась и развела руками, – недели, иногда месяцы. Меня каждый день пытаются убить, а когда видишь торчащую в щите стрелу, как-то особенно тонко чувствуешь хрупкость и неповторимость каждого момента. Один раз мне уже невероятно повезло, я вспоминаю, насколько просто это у них получилось и понимаю, что… – она медленно развела руками, сардонически хохотнула и изобразила натянутое веселье, – в любой момент какая-нибудь попытка может оказаться удачной. В любой. Сегодня, завтра, через неделю. И знаешь, при таком раскладе как-то не до гордости. – Эйнис не выдержала её взгляда и опустила глаза, Вера прикусила губу, признаваясь себе, что говорит это всё не для Эйнис, Эйнис просто случайный свидетель такого себе специфического телефонного разговора. – Гордость для тех, кто рассчитывает на долгие отношения и заранее набивает себе цену. А я ни на что не рассчитываю, я просто с благодарностью принимаю даже самые ничтожные подарки жизни, каждую маленькую радость. И мне без разницы, что она мне предложит, я возьму всё. Деловые отношения – значит деловые, пускай.