Текст книги "Княжна Тобольская. Дилогия (СИ)"
Автор книги: Ольга Смышляева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 32 страниц)
Глава 6
А я ни разу не была в Малинках
До этого дня, точнее, до вечера…
Рингтон будильника успел доиграть до припева, прежде чем я дотянулась до телефона и отключила его. Новый день, новая борьба и на удивление неплохое самочувствие. Тело Васи исцелялось шустрыми темпами: синяки на рёбрах утратили цвет, ссадины от верёвок почти не видны, голова не раскалывается. Поразительная особенность организма! Единственное, что подпортило наблюдение – это тройной шрам в области сердца. Он никуда не исчез и, подозреваю, останется со мной навсегда.
Приняв душ, заглянула в гардероб в поисках типовой формы модного в текущем измерении военного образца, пошитой из ткани депрессивного тёмно-зелёного оттенка. Вася заныкала её в дальний угол, для верности привалив кучей шмоток откровенного фасона. Дорогие и красивые, даже немного жаль, что большую их часть придётся выбросить. Глубокие декольте отныне не для этого тела. Пугающий шрам в крайне неудачном месте настойчиво не рекомендует светить им направо и налево. Хватит одного взгляда на него, чтобы узнать во мне жертву кровавого ритуала. Причём, мёртвую по всем канонам! К сожалению, медальон Тобольска не сможет закрыть его даже частично.
Вчера перед сном я прочла краткую справку о медальонах в «Геральдическом справочнике», слишком уж приметные вещички. Предыдущие наблюдения не обманули – гербовые медальоны не просто красивая побрякушка любителя малой родины, но обязательный фамильный знак. Платиновые медальоны имеют право носить только главы губерний и члены их семей первой линии: родители, жёны, дети. Золотые – главы уездных городов и их семьи. Серебряные – главы мелких городов с семьями плюс дяди, тёти и племянники «платиновых» и «золотых» семей. И последний тип медальонов – стальные. Их носят все одарённые эссенцией стихий жители, приписанные к определённой губернии. Единственные, кому медальонов не положено вовсе, это крепостные. В принципе, ничего революционного. Без цветовой дифференциации штанов общество не имеет цели.
Форма помялась и кое-где запылилась. Я не сочла это проблемой, сама выгляжу под стать. Согласно Уставу, на пиджаке сияла звёздочка синего цвета – символ принадлежности к факультету «Управления и политики». Меня с него выгнали, но пока не подписала бумаг, оставлю значок на месте.
Закончив с одеждой, попробовала снять с руки браслет. Зачем его носить, раз камни всё равно потухли? Вот только не получилось. Застёжки нет, ни простой, ни хитроумно спрятанной, а ножом металл ободка не расковырять. Я честно пыталась, да лезвие соскользнуло и хорошенько прошлось по запястью. Занятно, но вместо разрезанной кожи и крови осталась всего лишь красная полоска. Я не побоялась провести эксперимент и уже намеренно ткнула остриём ножа в руку. Боль есть. Если надавить посильнее, взвоешь, однако эпидермис даже не повредился.
– Занятно в квадрате… Эволюция постаралась или генетики?
Как бы там ни было, а кожа у меня прочнее некуда. Отсюда вопрос: какой же силой обладал убийца Васи, раз сумел её проткнуть? Или какое использовал оружие? Что ж, в мысленную записную книжку добавился ещё один пункт.
Столовая нашлась неподалеку от актового зала – в общем крыле. Автоматические двери послушно разъехались, открыв передо мной просторное помещение с неоправданно высокими потолками и стеклянной крышей, создающей впечатление невероятного простора. Лучи утреннего солнца оставляли яркие блики на круглых столах и мягких креслах. Уютная атмосфера и пахнет вкусно.
Расчет выйти пораньше себя не оправдал: семь часов, а добрая треть столиков уже оккупирована.
Проигнорировав кривые взгляды и оскорбительные шепотки за спиной, прямым ходом двинулась к стойке «шведского стола» и не постеснялась набрать полный поднос всевозможной снеди. Еда, наконец-то! В процессе даже успела сжевать булочку с ветчиной, и кусок в горле не застрял. Из напитков предлагались только соки и чай в ассортименте. Кофе в свободном доступе отсутствовало. Чтобы получить бодрящий напиток богов, требовалось вставить удостоверение курсанта в специальный автомат, но пользовались этой привилегией не многие. То ли не любители, то ли он не бесплатный. Сейчас проверим!
Поставив поднос с едой на ближайший стол, подошла к автомату, выбрала «кофе съ молокомъ» и сунула карточку в прорезь.
Вместо жужжания наливного механизма раздался протестующий писк, на экране выскочила красная ошибка операции.
– Да ладно? Неужели, я так много прошу от жизни?
– Что такое, Тобольская, разучилась кнопочки нажимать? – раздался приторный голосок.
Сзади подкрались мои старые добрые знакомки Саша и Ясвена. Надо отдать им должное, девчонки смелые. Все остальные курсанты вообще обходят меня стороной, будто брезгуют дышать одним воздухом.
– Шагайте, куда шагали, хорошо? Не до вас вообще.
Вежливая просьба не сработала. Подружки подошли ближе.
– А с каких это пор первокурсники завтракают в семь? – Саша вопросительно сморщила лобик. – Время желторотиков – девять утра. Давай-ка на выход ковыляй, обнулённая. Кыш-кыш.
– Как только, так сразу.
Я переставила карточку другой стороной, на сей раз выбрав «московскiй кофе», и снова получила красную ошибку. Никаких пояснений, в чём проблема, только безликий номер.
– Хорошо, – бывшая сокурсница не желала успокаиваться, – упростим для тупых: твоя морда лица портит нам всем аппетит.
– Чужой аппетит не моя забота… – рыкнула я, не повернув головы. – Ну же, карточка, в чём дело? Тебе пин-код нужен?
Нагло заглянув в экран автомата, белокурая Ясвена коротко хохотнула:
– Ошибка сто один. Упс! Не хватает средств на балансе.
– Бедняжка, – Саша скривила губы в издёвке. – Отец финансы заморозил, да?
– Что вы, милочки, я всё спустила в интернет-магазинах. Едва справилась с целой прорвой денег.
– На пачку сухарей-то осталось?
– Саша! – Ясвена хватанула ртом воздух в наигранном возмущении. – Как ты могла подумать, будто Тобольская знает, что такое сухари?
– Так пусть заглянет в толковый словарь. Заодно посмотрит значение слова «иждивенка», оно, кстати, синоним обнулённой.
Я скрипнула зубами, начиная нехило раздражаться. Оскорбления за чужие грехи меня не трогали даже в худшие времена, но всему должен быть предел. Позавчера я была Ирой, вчера одновременно Ирой и Васей, а сегодня – и уже до самой смерти – я Вася, поэтому не позволю унижать себя обнаглевшим выскочкам с золотыми медальонами.
– Прости, это сейчас была какая-то крестьянская шутка, для которой я слишком богата?
В ответ Саша схватилась за рукоять своего клинка.
– Следи за языком, Тобольская, или…
– Что? – грубо перебила её. – В который раз блеснёшь ограниченным интеллектом и обзовёшь меня обнулённой?
– Почему же? Кровавой язычницей!
Пустая кружка в моей руке пошла сетью трещин и лопнула. Утро официально перестало быть томным.
– Ладно. Если сейчас же не свалите от меня подальше, санитары саванны, я пересяду завтракать за ваш столик.
– Надо же, напугала! – заулыбались девчонки. – Уже побежали, роняя тапки.
– Да-да. Пересяду и буду громко болтать о том, как мы с вами весело проводили кровавый ритуал, и какой же ректор дурак, раз поверил, будто я не помню имена сообщников. Ах, какая дивная получится история про наивного генерала-простофилю и ловких курсанток!
Улыбки превосходства сменились сперва неверием, а затем и вовсе гримасами ужаса.
– Ты не сделаешь этого!
– Почему нет? – пожала плечом. – Мне терять нечего, сильнее уже не накажут, а вот вас…
– Не было ничего, – прошипела Ясвена. – Мы даже не заходили в подвалы и легко можем это доказать.
– Доказывайте, не возражаю, – я беспечно улыбнулась. – Моё дело сказать погромче, остальное доделают слухи.
– Никто тебе не поверит.
– Пофиг. Осадочек-то останется.
– Пустой трёп!
Равнодушно хмыкнув в ответ, я отошла от кофейного автомата и язвительных дам на несколько метров для большего простора, повернулась к столикам и демонстративно откашлялась.
– Дамы и господа, слушайте! Все слушайте моё чистосердечное признание!
– Сука! – у Саши первой не выдержали нервы.
В ту же секунду в её руках оказались засиявшие бледно-зелёной дымкой клинки. Ударила она сразу. Правильно, предупреждать безоружного противника об атаке удел тех, кто знаком с понятием чести.
Я пригнулась исключительно на автомате, пропустив первую порцию фантомной дряни над головой, а от второй ушла уже осознанно. В два шага подбежала к шведскому столу, перемахнула через него передним сальто и прижалась к ящичкам с посудой. Скорость и рефлексы у тела, не скованного болезненной слабостью, просто шикарны!
Обе ударные волны смахнули на пол противни с булочками и чаши с хлопьями, а затем врезались в стену, оставив после себя приличных размеров вмятины. Будто дробью шмальнуло!
– Вылезай, крыса Тобольская!
Раздосадованная неудачей Саша легко заскочила на стол, чтобы достать меня сверху. Обломается! Вчерашняя драка с Красноярским научила меня не рассчитывать на честный бой, имея дело с местными ребятками. В Военном институте не игру на балалайке изучают, а у меня нет ни эссенции стихий, ни клинков. На равных ответить не смогу, а проверять предел прочности кожи в боевых условиях не горю желанием, значит, буду действовать как получится.
– Лучше вы к нам!
Проворно ухватившись за край столешницы, я перевернула её вместе с Сашей и оставшейся едой. Взбешённая девушка моментально отпрыгнула в сторону, одновременно прочертив полукруг клинком по плитам пола. Колючий удар невидимых песчинок принял на себя противень, которым я успела прикрыть лицо. Песчинки нематериальны, но металл процарапали знатно.
Золотое правило любой драки гласит: если противник вооружен двумя острыми мечами – беги! И я побежала. Но не на выход, а к декоративному уголку с железными деревцами. Этот бой я солью, тут без сомнений, однако сделаю это максимально затруднительным для соперницы способом, чтобы все остальные свидетели ссоры поняли, что не стоит лишний раз задевать Тобольскую. Она спятила и ей не стыдно!
Времени выбирать не было, схватила первую попавшуюся берёзку из композиции и вырвала её из крепления. Теперь у меня есть кованая дубина в полтора метра, тяжёлая и достаточно неудобная в использовании, но с одним неоспоримым плюсом – разлапистой кроной. Пока я остаюсь на дистанции толку от неё никакого, поэтому срочно перехожу в партер, а там положусь на собственную физическую силу.
Саша слишком поздно раскусила смысл моего манёвра. Безоружная жертва не сбежала, нет – она контратакует с яростью берсерка!
Девчонка взмахнула правым клинком, собираясь вызвать очередную волну стихийной гадости, когда я поймала её лезвие в ловушку веток, затем резко крутанула дерево и с силой дёрнула его вправо. Саша вскрикнула. Боль в вывернутом запястье вынудила её выпустить клинок, и он бодро покатился по гладким плитам пола. Не дав ни секунды на передышку, я той же кроной шибанула противницу по корпусу. Веса в дубине прилично, худенькая Саша отлетела к столикам, но всё же умудрилась устоять на ногах. Я шагнула за ней. Надо успеть добить, пока удача на моей стороне.
Подцепить левый клинок не получилось – Саша проворно перекинула его в правую руку и контратаковала. Острое лезвие вспыхнуло голубыми молниями. Оно легко отсекло часть кроны и передало остаточный электрический заряд ветвям. На моё счастье, ствол берёзки покрывала резиновая обмотка, и мы не увидели сценку «прощай, Вася; привет, шашлычок».
Я тут же подалась вперёд. Получив чувствительный толчок оставшимися ветками, Саша споткнулась о кресло и завалилась на стоящий рядом стол в попытке удержать равновесие. Ловко крутанув деревом, я шарахнула её по плечу, вынудив выпустить второе оружие.
И на этом моя удача закончилась. Удар прилетел откуда не ждали! Гадюка, пожелавшая остаться неизвестной, залепила мне в спину чем-то, по ощущениям похожим на огненные стрелы. Боль прошила кипятком. На секунду показалось, будто я вспыхнула факелом, кожу сильно и крайне неприятно обожгло, запахло горелой одеждой и опалёнными волосами.
Подлая атака неожиданного союзника дала Саше возможность подобрать клинок и кувыркнуться назад, разрывая дистанцию. Меч в её руке объял серый туман. Ясвена что-то пискнула, попытавшись остановить подругу, но тщетно.
Теперь Саша не сдерживалась, это я поняла уже через мгновение. Уклониться не получилось, с железной берёзой особо не побегаешь. Невидимый каменный кулак со всей дури врезался мне в грудь, с лёгкостью оторвал тело от пола и с силой впечатал в колонну возле декоративной композиции. Затылок встретился с жёстким мрамором, в многострадальных рёбрах послышался неприятный хруст, мир перед глазами поплыл алыми пятнами боли.
– Добро пожаловать на больничную койку, Тобольская, – рыкнула Саша, намереваясь добить.
Острое лезвие в её руке снова вспыхнуло, но удара не последовало. На полпути до цели разрушительную стихию перехватила и рассеяла по площади посторонняя сила.
– Отставить беспорядок! – приказал властный голос.
Его обладатель – мужчина в изумрудной форме преподавателей, но без погон на плечах, – вернул на пояс клинок, сверкающий остаточной эссенцией. Значит, это он не позволил добить меня.
– В чём дело, курсантка Переславль-Залесская? Тебе напомнить пункт Устава, запрещающий драки вне комплекса?
– Тобольской напоминайте, ваше высокоблагородие, – зло огрызнулась Саша.
– Это Вася зачинщик, – поддакнула Ясвена. – Саша только защищалась.
Прочие курсанты, свидетели конфликта, оперативно разошлись по своим местам, будто ничего не видели и не слышали.
Преподаватель смерил подруг строгим взглядом, от которого обе девчонки заметно стушевались.
– Не важно, кто зачинщик, курсантка Тамбовская. Это не отменяет того факта, что Александра напала на безоружного противника, к тому же утратившего эссенцию стихий.
– У меня не оставалось выбора, – зло пискнула Саша. – Тобольская сама вынудила.
– Это не оправдание. Терпение, стойкость, невозмутимость – вот качества земли, твоей доминантной стихии.
Девчонка с вызовом вздёрнула носик:
– Свобода, решительность, подвижность – вот качества воздуха, моей второй стихии. Сегодня я воспользовалась её философией.
– Будь так, ты бы уклонилась от драки, а не бросилась в омут с яростью разозлённой куницы. Воздух, прежде всего, миролюбивая стихия. Забыла?
– Никак нет.
– Хорошо, если так. Поднимайся, Тобольская, – мужчина подошёл ко мне и протянул руку, предлагая помощь. Отказываться я не стала. – Не сильно пострадала?
– Всё в порядке, спасибо.
Преподаватель оказался достаточно молод на вид, лет тридцать с копейками. Тёмные волосы собраны в хвост на затылке, приятного лица не коснулась печать суровой муштры, наоборот – в уголках тёплых карих глаз морщинки человека, привыкшего к улыбке. На запястьях виднеются кусочки татуировок в виде мордочек китайских драконов, а на груди сверкает золотой медальон с гербом города, чьё название в жизни не угадаю: на зелёном поле нарисовано кольцо из алых солнечных лучей, в его центр из верхних краёв щита сходятся по три серебряные нити и далее уже вместе спускаются столбом вниз. Возможно, моя голова пострадала сильнее, чем показалось изначально, но я нашла его симпатичным. Мужчину, само собой, а не медальон.
– Итак, дамы, – мой нежданный защитник обратился к склочным подружкам. – Ваша задача на ближайший час привести столовую в надлежащее состояние, включая поломанную композицию берёзок. Ясно?
– Будет сделано, ваше высокоблагородие, – сквозь плотно сжатые зубы отрапортовала Саша. Ясвена ограничилась кивком.
– А ты, курсантка Тобольская, следуй за мной.
Он не стал ждать ответной реакции и сразу двинулся на выход. Приказ обсуждению не подлежал.
Я резко мотнула головой, собирая мысли в кучу. В затылке стучали молоточки боли, в лёгких неприятно хрипело при вдохе, во рту стоял вкус крови от прикушенного языка; мне действительно здорово досталось.
Дав мужчине время отойти чуть подальше, я подхватила свою сумочку с ученическим планшетом, не забыла вынуть из автомата карточку и затем уже грозно повернулась к недавней сопернице:
– Признаю, в этой драке победа за тобой, рыбка Переславль-Залесская, но во всех следующих ты проиграешь, даже если снова выиграешь. Запомни и передай другим: ещё раз хоть кто-то попробует тронуть меня, и я сразу же иду к ректору с чистосердечным признанием, в котором уверенно назову вас своими сообщниками по ритуалу. Уяснила?
Саша фыркнула куда более покладистым тоном, чем десятью минутами ранее:
– Больно надо о тебя мараться.
Блеф сработал на ура. Ни к кому я жаловаться не побегу, уж точно не к ректору. Он не союзник мне в любых обстоятельствах.
– Молодец, правильно смекнула. И ещё, – я кивнула в сторону ушедшего преподавателя, – подскажи его имя.
– Валерий Николаевич Асбестовский, его высокоблагородие военный советник.
– А почему без погон?
Подружки в недоумении переглянулись.
– Потому что он гражданский чин шестого ранга.
– Знаю, – невозмутимо буркнула в ответ. – Просто проверяла, знаешь ли ты.
Глава 7
Мужчина успел пересечь половину внушительного холла, прежде чем я нагнала его. Он притворился, будто не заметил мою нерасторопность, но я почему-то ощутила потребность оправдаться. Это прошлая Вася была неуравновешенной стервой, а новая собирается создать себе репутацию вменяемого человека. Чем-то Валерий Николаевич мне понравился, аура у него приятная, при условии, если ауры вообще существуют. И наличие татуировок определённо располагало.
– Драка в столовой неизменный атрибут студенческой жизни, – заговорила я, чтобы не шагать молча.
Валерий Николаевич скептически хмыкнул:
– У тебя этих атрибутов каждую неделю не по разу, Василиса.
– Так уж и каждую? – протянула без удовольствия, потому как знала ответ. – Можно поинтересоваться: куда вы меня ведёте? В карцер для провинившихся?
– Карцер?
– Почему нет? Вы ведь считаете меня зачинщицей драки.
– Я не со следственного факультета, чтобы делать выводы о том, чего не видел сам.
– Значит, не в карцер, – я с облегчением выдохнула. Мало ли какие обычаи царят в Военном институте Великого Княжества? – Погодите, тогда к ректору?
Мужчина с лёгким весельем вздёрнул бровь:
– Так сильно хочешь быть наказанной?
– Что вы! Всего лишь исключаю наиболее неприятные варианты. Не люблю удивляться на голодный желудок.
– Стало быть, не удивишься, – кивнул он. – Мы идём в медицинское отделение, где тебя ждут со вчерашнего дня.
– Это ещё зачем?
– Провести полное обследование физического состояния твоего организма, и в первую очередь ядра эссенции. Кровавый ритуал мог нанести тебе повреждения похуже полного обнуления.
– Например?
– Неконтролируемое перерождение клеток в злокачественные формы.
– Жуть какая! – неосознанно передёрнула плечами. – Раз так, то не возражаю.
– Ещё бы.
– Получается, вы медик?
Последний вопрос вынудил его высокоблагородие остановиться и окинуть меня внимательным взглядом прищуренных в подозрении глаз:
– Похоже, ритуал повлиял сильнее, чем мы предполагали. Ты не помнишь, кто я?
– Разве? – отозвалась болванкой.
Пресвятая дичь, Ирэн! Включай голову. Вася не должна спрашивать такие элементарные вещи, она вообще ничего не должна спрашивать.
– Помню вас, прекрасно помню. Вы Валерий Николаевич Асбестовский, его высокоблагородие военный советник, гражданский чин шестого ранга.
– Понимаю, Василиса, – несколько печально выдохнул он. – Мои занятия ты традиционно прогуливала, ладно хоть имя запомнила. Только не Валерий Николаевич, а всё-таки Вэл. По ряду обстоятельств мы с тобой давно отбросили официоз в личном общении.
– Конечно. Вэл.
Интуиция меня не обманула: мужик, набивший на своём теле минимум двух драконов, в самом деле приятный человек.
– Основная моя профессия – преподавание эсс-медики у выпускных курсов и основы стихий с медитацией у первокурсников. В медицинском кабинете я только подрабатываю. – И добавил с шутливым подтекстом: – Хоть его-то ты помнишь?
Хотела утвердительно соврать, да вовремя уловила подвох и напустила на себя равнодушный вид:
– Его как раз не особо. Я ведь нечасто там бывала.
– Ты нет, но твои жертвы да.
– Получается, вы всё-таки медик.
– Получается, – согласился Вэл без раздумий. – Все практики стихии земли в некоторой степени медики.
Гордое звание медицинского отделения носил закуток на десяток кабинетов, включая лазарет, недалеко от тренировочного комплекса «Двух Клинков». Над стеклянными дверьми горела вывеска красного креста. Пациентов, жаждущих внимания врачей, в просторном холле с панорамными окнами не наблюдалось. Ни одного! Теперь меня это не удивляло; при здешнем запасе здоровья у курсантов есть только две крайности – либо само пройдет, либо сразу везите в госпиталь.
Вэл остановился у кабинета с табличкой «Функціональная діагностика. Безъ вызова не входить!» Приложив удостоверение к считывающей панели замка, открыл двери, и мы прошли в чистый кабинет с тремя навороченными кроватями по центру. Они вызывали неподдельный ужас при первом же взгляде – сходство с операционной по вскрытию мозгов колоссальное! Особенно тревожил большой аппарат позади них с целой дюжиной различных щупов и огромной клешнёй на манипуляторе.
Я замерла возле самых обычных на вид стульев подальше от непонятной хрени, в то время как Вэл прошагал к приборному столу с горящими мониторами. К моему неудовольствию, он принялся включать клешню.
– А где весь персонал?
– Завтракает. Не стой на месте, Василиса. Снимай обувь и убирай все металлические заколки из волос. Твоя кровать с синими индикаторами.
– Маленький вопрос: каким-таким образом вы собираетесь меня обследовать? Только не говорите, что зондированием!
– Волноваться не о чем. ЭнРП стандартная процедура.
Вслед за клешнёй в движение пришли два щупа. Гибкие шланги плавно выдвинулись из аппарата и зависли в воздухе, ожидая новой команды.
– То есть… всё-таки зондирование?
– ЭнРП – эссенсорезонансная псимография, – ответил Вэл смиренной интонацией с оттенком усталости, словно объяснят это в тысяча первый раз. – Штуковина, с которой ты глаз не сводишь, называется псимографом. Принцип работы основан на типичном резонансе атомов водорода в организме человека в ответ на воздействие пси-волнами. Помимо общего состояния органов и систем, псимограф проведёт качественную диагностику ядра эссенции стихий в твоём мозгу, который, как известно, отвечает за взаимодействие с определённой стихией.
– Понятнее не стало.
– Не страшно, ты здесь не ради контрольной по физике эссенции. Ложись на кровать, до начала лекций не так много времени.
– Честно говоря, я понятия не имею, какое у меня теперь расписание. В любом случае первую пару пропущу.
– А я свои пары знаю и пропускать не намерен, – сухо отрезал Вэл, – поэтому не подставляй меня.
Я в сомнении подошла к указанной кровати.
– Вряд ли псимография так уж необходима, – сдаваться с первой просьбы не мой путь. – Серьёзно. Я внезапно почувствовала себя гораздо лучше. Давайте обойдёмся простым измерением давления и парой неврологических тестов.
Моя настороженная реакция позабавила Вэла:
– Не думал, что знаменитую Василису Тобольскую способно что-то напугать. Ты отважилась на кровавый ритуал, когда другие курсанты даже произносят эти два слова шёпотом.
– Вероятно, я не как все.
– Знаю, – вздохнул Вэл не то с сожалением, не то с укором. – Как бы там ни было, а в твоём случае псимография жизненно необходима. Аппарат современный, модель А7–2035, последняя версия на текущий момент. Сама процедура совершенно безвредна и не займёт много времени, что очень удобно и для пациента, и для врача.
– Чудо техники, не сомневаюсь, но всё равно желания подставлять голову под клешню пепелаца больше не стало.
– Ты про псимодуль? Забавно, действительно похож на клешню.
Посчитав дискуссию оконченной, Вэл погрузился в настройку программы. Синие индикаторы на кровати замигали с кошмарной для эпилептика частотой.
– Он хоть мысли не читает? – спросила на всякий случай.
Лезть, всё-таки пришлось.
– Нет, но вряд ли твои мысли могут меня заинтересовать, – вполголоса ответил преподаватель, не отрываясь от монитора.
– Вы бы удивились, – так же вполголоса пробормотала я.
Кровать на поверку оказалась очень удобной. Индикаторы испускали лёгкое, покалывающее кожу тепло. Псимодуль пришёл в движение уже через полминуты. Клешня обхватила мою голову, будто рука великана любимую игрушку, и накрепко присосалась к вискам и затылочной области. Вэл скомандовал закрыть глаза, замедлить дыхание и расслабиться. Стоило выполнить инструкцию, как меня повело, тело утратило ощущение веса и положения относительно горизонта. От паники спасло лишь то, что процедура очень скоро закончилась. Или же я потерялась не только в пространстве, но и во времени.
– Всё нормально? – поинтересовалась сразу, едва клешня соизволила отцепиться.
Вэл задумчиво потёр подбородок, лишь затем кивнул:
– Абсолютно. У тебя отменное здоровье, Василиса! Есть кое-какие повреждения – типичные травмы после особо усердных тренировок, но все они в пределах допустимых норм. Органы и системы функционируют без особенностей, показатели крови и уровень гормонов соответствует полу и возрасту. Разве что присутствует анемия лёгкой степени, вызванная недавней кровопотерей. Ты получала какое-то ранение, о котором не сообщила медикам?
– Нет, – соврала не моргнув глазом. Меньше всего мне нужен осмотр с пристрастием. – Неудачно порезалась при полировке клинка пару дней назад.
– Ага, тогда понятно, – Вэл снова уткнулся в монитор и сделал соответствующую отметку.
– Выходит, – я чуть замялась, – даже с сердцем всё в порядке?
– Почти, но переживать не о чем. ЭКГ показало снижение амплитуды зубца R, депрессию сегмента ST и лёгкую экстрасистолию, свойственные анемическому синдрому. Это не критично и пройдёт сразу, как твой организм восстановится. Я выпишу тебе рецепт на препараты железа, и больше не полируй оружие «неудачными» способами.
Результат странный. Очень странный! Чувствую себя относительно хорошо, если не считать боли в затылке после поцелуя с колонной, но смертельная рана в сердце должна была оставить куда более серьёзные следы, а не только внешний шрам.
– Вы удивлены моими показателями, док?
– Вообще-то, да, удивлён. Кровавый ритуал в исполнении дилетантов подразумевает более серьезные увечья, нежели трещина в ребре, отбитые печень и правая почка, а также несколько внутренних гематом.
– А если это были не дилетанты?
– Тогда бы ритуал завершился по правилам.
– Я до сих пор ничего не помню, – предупредила вопрос.
– И вряд ли вспомнишь, судя по состоянию ядра эссенции стихий… – Вэл собирался добавить что-то ещё, но в последний момент остановился.
– Что с ним?
Вскочив с кровати, я подошла к столу с мониторами, чтобы самой взглянуть на результат. Десяток линий с непонятными аббревиатурами напоминали ЭКГ покойника. И без дополнительной подсказки понятно, что дела мои плохи.
– С ним всё несколько… хм…
– Говорите как есть, я взрослая девушка, справлюсь.
– Уверена?
– Валерий Николаевич!
– Хорошо. Ядро эссенции не подаёт активности ни по одному из показателей. Вот его снимок, – Вэл переключил картинку и ткнул стилусом в серый однотонный участок в глубине мозга. – Ничего нет! Ни очагов повреждения, ни царапин. Вся область будто отполирована.
– А как должно быть?
– Противоположно. Мне доводилось проводить ЭнРП у обнулённых в результате кровавого ритуала. Их ядра походили на лунную поверхность.
Слова Вэла мне крайне не понравились. Я в задумчивости села на первую попавшуюся поверхность – в кресло оператора клешни.
– Получается, моё ядро эссенции тоже обнулилось?
– Можно и так выразиться.
– М-да. Короче говоря, не стоит рассчитывать, что у меня получится вернуть хотя бы один ранг в эссенции стихий, так? Восстанавливать тупо не из чего! Легче выиграть миллиард и всё такое.
– Невозможное не всегда невозможно, – заметил Вэл мягким, призванным утешить тоном. – Подобная картина, – он снова постучал по экрану, – свойственна эмбриону в фазе формирования мозга, когда только закладывается ядро эссенции. Если направить все силы на его стимуляцию, может, что и получится. Рекомендую пройти более углублённое и всестороннее обследование в Княжеском Екатериноградском госпитале. Сейчас выпишу направление…
– Не нужно! – я живо забрала у него ручку. – Обследования ничем не помогут, а хлопот доставят. Мне и так не сладко.
– Этого не отнять.
– Просто подскажите, чем это ядро стимулируют? Электрическим током, витаминками, изучением латыни?
Вэл чуть заметно улыбнулся:
– Как ты умудрилась сдать теоретический экзамен по основам эссенции на первом курсе?
– Механической зубрёжкой.
– Очень зря. Без понимания сути эссенции на прогресс в её восстановлении можешь не рассчитывать.
– А таблетки? – спросила с надеждой. – Ведь существует какое-нибудь чудо-лекарство, правда? Пусть дорогое; моя семья заплатит, сколько потребуется.
– Нет, Василиса, таких таблеток нет. Эссенция стихий не принадлежит материальному миру, и восстановить её физическими лекарствами нельзя.
– Раз в мозгу есть специальное ядро, значит мир этой эссенции очень даже материальный, – проворчала в ответ. – Но если не таблетки, то что?
А вот теперь Вэл рассмеялся, да искренне так:
– Понятия не имею, для чего тебе этот спектакль с глупыми вопросами! Если хочешь откосить от учёбы, зачем отказалась от направления в госпиталь?
– Валерий Николаевич…
– Ну хорошо, Василиса, – он вернулся к серьёзному тону. – Воздействовать на ядро эссенции можно через медитацию.
Мне захотелось выругаться. С чувством, с толком, с расстановкой. Так грязно, чтобы симпатичный мужчина передо мной сравнялся цветом лица со свёклой. Сейчас медитация, а дальше что? Чакры, ауры, астрал и – гвоздь программы! – сила веры? Да я быстрее в гомеопатию поверю, чем в чушь о пользе парапсихологической дребедени. Но вместо грубой отповеди покладисто кивнула:
– Ясно. Значит, мне надо усиленно практиковаться в медитации и всё, я снова полноценный член общества?
– Медитация может помочь, но она не панацея, – Асбестовский покачал головой. – Природа стихийной эссенции слабо изучена и больше похожа на чудо, чем любой другой процесс в организме. Строить прогнозы на её счёт неблагодарное занятие.
– Спасибо за честность.
Вэл ничего не добавил, избегая напрасно меня обнадёживать, и принялся заполнять отчёт об обследовании для ректора, из чего я сделала логичный вывод о том, что всерьёз рассчитывать на внезапное исцеление будет напрасной тратой времени.
Мне гарантированный капец, однако мириться с мрачной перспективой я не стану. Раз медитация может помочь, отрекусь от материализма и буду медитировать. И хорошо бы поскорее вернуться в привычную для Васи жизнь, только без вечеринок и драк. Знакомые действия дадут больше толку, чем пьяное офигивание в углу своей комнаты.
