Текст книги "Княжна Тобольская. Дилогия (СИ)"
Автор книги: Ольга Смышляева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 32 страниц)
Глава 3
В маленьком поселении, затерянном в самом сердце Якутской области, мы оказались не раньше трёх пополудни. Позади остались несколько часовых поясов и два утомительных перелёта: сперва лайнером по маршруту Екатериноград – Якутск, затем грузовым бортом до военного аэропорта. Почти всё население Танда‑ура составляли стихийники, их легко отличить от обычных людей по стихийным доспехам с едва заметным сияющим орнаментом. Военные, исследователи, экстремалы и малочисленные паломники, пришедшие сюда за просветлением или новым клинком.
По приземлении нас встретили бодрящая температура в минус двадцать девять, свинцовое небо, порывистый ветер и потрясающая красота – невысокие горные вершины, укутанные пушистым снежным одеялом, на одной из которых стоит Пагода Пяти Стихий.
То, что это место вовсе не случайная дыра на карте, мы поняли сразу, едва ступили на землю. Здесь бурлила эссенция стихий! Она входила в резонанс с нашей внутренней эссенцией и неприятно будоражила чувства, подобно электрическому току.
– Мы словно в эпицентр магнитной бури угодили, – Вика обняла себя за плечи в неосознанном порыве защититься от невидимой силы.
– Что‑то такое есть, – согласилась я, точно так же прислушиваясь к внутренним ощущениям. – Будто за шиворот накидали колючек.
– Это тебе колючек, а нам гвоздей, причём в желудок. Фу, как хреново!
– И не говори, Вик. – Надир втянул носом разреженный горный воздух и выпустил облачко пара изо рта. – Волю подавляет уже сейчас. Час‑два выдержим бодрячком, а дальше придётся терпеть через силу.
– Всю дорогу до самой П‑пагоды? – голос девушки дрогнул на последнем слове.
– Только до перевалочного камня. Там станет легче, а потом и вовсе пройдёт. Чем выше поднимаешься, тем слабее действие здешней эссенции.
Ужурский, стоявший неподалёку, демонстративно хмыкнул:
– Часть дохляков к тому времени сбежит обратно, – он поочерёдно указал пальцем на некоторых сокурсников, Вику в том числе. – Половина моно‑практиков не может дойти до Пагоды с первого раза.
– Эй, я дуо‑практик, – огрызнулась Вика.
– Да хоть трио, – издевательски протянул Ваня. – Твой потенциал всё равно на уровне плинтуса. Думали, очки рейтинга за Ритуал Клинка просто так дают? У нас будет две попытки, и кто не справится – того отчислят.
– Никто не сбежит и никого не отчислят! – заявила я с преувеличенной уверенностью. – Не вздумай сеять панику, Ужурский. Дорога изначально рассчитана на зелёных первокурсников, в ней нет ничего сложного, моно‑практик ты или выше. Не беспокоимся, народ! – добавила уже гораздо громче, чтобы все слышали. – Мы с Надиром были здесь и знаем, что делать. Просто положитесь на нас, шагайте следом, и все дойдут без проблем.
Лукавлю, конечно, но как ещё поддержать их боевой дух? Только наглядным примером, щедро приправленным способностью псионики вселять веру в собственные силы. Надеюсь, она сработает.
– Пусть попробуют не дойти, – пригрозил Ваня нехорошей интонацией. – Если из‑за этих слабаков мне придётся задержаться в Танда‑уре хотя бы на один лишний день, я лично превращу им остаток учебного года в ад.
– Умерь яд, Ужурский, – грубо посоветовал Надир.
– Ну прости, что не горю желанием из‑за пары дохлятин куковать в гостевом доме с печным отоплением и удобствами на улице. Я не в хлеву вырос.
– Раз так, можешь помочь девчонкам с рюкзаками, – предложила я. – Или нытьё – твой максимум?
– Сама помогай, ты ведь у нас лидер .
– Понадобится – помогу.
– Ну‑ну, верю. Посмотрим, как сама запоёшь, когда эссенция стихий доберётся до тебя. Ты больше не одна из самых сильных практиков на потоке, теперь ты вчерашняя обнулённая.
– Без разницы, кто я. Спешу расстроить, но всё, что мне здесь не нравится – это ты и холод.
– Мазохистка, – припечатал Ваня.
На лицах сокурсников проступила солидарность с Ужурским. Эфирный шторм действовал на них гораздо сильнее, чем могло показаться.
Надир пришёл к точно такому же выводу:
– Надо добавить ещё пару привалов по пути, – посоветовал так, чтобы никто не слышал. – Лучше позже прийти, чем в неполном составе.
– Определённо.
Сама я какого‑то особого дискомфорта действительно не чувствовала. Скорее всего, после обнуления у тела Василисы сохранилась часть иммунитета к негативному воздействию извне. Хоть в чём‑то повезло! Мне хватало другого ощущения – присутствие «человека за спиной» вернулось. На сей раз оно было не эфемерным, а очень даже материальным, поэтому я смогла определить его происхождение. Это псионика. Среди жителей или гостей Танда‑ура находятся практики стихии разума. Кто из них, сказать не могу, но вывод не подлежал сомнению точно так же, как зверский мороз, кусающий щёки.
Погодите, получается, в институте я тоже ощущала псионика?..
Нет, вряд ли. Последний псионик выпустился из СВИ в прошлом году, а среди преподавателей их нет. Наверное, дело было в чём‑то ещё.
– Для чего вообще нужны такие сложности с восхождением? – ход моих мыслей прервала Лана Ка́менская. Пока остальные бодрились и пытались шутить, она с подружкой с ужасом таращилась на огромные «ворота» из двух каменных глыб, за которыми начиналась тропа в горы. – Клинок ведь можно выковать в любом месте. В Княжестве полно подходящих кузниц, разве нет?
– Можно и в других, – ответила я. – Да только качество будет хромать. Считается, что самые крепкие клинки получаются лишь в местах особой силы и обязательно после интенсивной эфирной атаки на организм, чтобы подстегнуть собственную стихию.
– Но пешком‑то идти зачем?
– А вот это нам сейчас расскажут. Внимание, курс, строимся!
Из штаба, возле которого мы топтались с момента выгрузки, вышел мужчина в преклонном возрасте и звании полковника, о чём любезно сообщали морщины на лице, седые волосы, выбившиеся из‑под шапки‑ушанки, и два просвета без звёздочек на погонах.
– Приветствую в Танда‑уре, курсанты! – зычно пробасил он.
– Здравия желаем, ваше превосходительство!
Лениво заложив руки за спину, высокий чин медленно двинулся вдоль шеренги курсантов‑первокурсников. Его испытующий взгляд заскользил по нашим лицам без какого‑либо интереса.
А потом он увидел меня.
– Тобольская? – в округлившихся глазах промелькнуло нечто, похожее на панику вперемешку с гневом, и мне вдруг захотелось помахать ему ручкой чисто из вредности. – Скажите, что она всего лишь сестра той Тобольской.
Декан Рязань‑Тульская покачала головой и поспешила успокоить:
– Всё в порядке. Институт берёт ответственность за курсантку Тобольскую на себя. Его превосходительство ректор Костромской подготовил соответствующие бумаги на случай… гм… эксцессов. Которых не случится! – добавила она с недвусмысленным намёком в мой адрес.
Да‑да, ваше высокородие, из шкуры выпрыгну, но не допущу никаких происшествий. Даже насморка.
– Рискованно, Алиса Святославовна, – буркнул полковник.
Ещё раз обласкал меня взглядом и только тогда приступил к торжественной речи. Голос его звучал чётко, как удар клинка о сталь, заставив последние шёпоты замолкнуть:
– Господа курсанты! Сегодня вам предстоит совершить восхождение к Пагоде Пяти Стихий. Преодолеть шестнадцать километров двести сорок один метр по пересечённой местности вдоль ущелья Каменного Медведя, без подготовки и помощи старших товарищей. Дорога для стихийника не сложная, но она станет вашим личным испытанием. Испытанием выносливости, целеустремлённости и, особенно, силы духа! Полагаю, вы уже почувствовали эссенцию стихий, бушующую у подножия хребта?
Кое‑кто из курсантов кивнул, остальные предпочли промолчать. Эта самая эссенция давила сильнее, если не двигаться. С момента прибытия прошло всего полчаса, а некоторые из моих товарищей уже сейчас вызывали опасения неважным видом. Как бы они в самом деле не сбежали на полпути.
– Отлично, – удовлетворённо хмыкнул полковник. – Ваша задача на ближайшие сутки – подчинить эссенцию своей воле, доказать самому себе, что вы достойны великого дара эволюции, и навсегда запомнить ощущение власти. Власти природы над вами и вашей над ней! Все, кто выдержит дорогу, сможет приступить к Ритуалу Клинка под руководством мастера Лау Фонга. В его кузнице вы создадите свой первый стихийный клинок, который откроет вам возможность тренироваться на качественно новом уровне и впоследствии занять достойное место в рядах защитников Родины.
– Так точно, ваше превосходительство!
Закончив со словами напутствия, суровый полковник уступил место декану Рязань‑Тульской.
– А теперь выслушайте меня и отнеситесь со всей внимательностью. К Пагоде вы пойдёте одни. Мы, – она кивнула на своих коллег Валдайского и Вэла, – останемся здесь. Шестнадцать километров пути на первый взгляд не много. Хребет не высокий, тропе присвоена всего лишь вторая категория трудности, она не требует альпинисткой подготовки, только хорошую физическую форму, но это всё равно горы. Местность далеко не парк «Зелёная роща» и погодные условия не самые простые. Восхождение займёт почти сутки. Вам придётся заночевать на половине пути у перевалочного тотема, там оборудована площадка под костёр и стоят шалаши.
Пока она говорила, майор Валдайский раздал каждому из нас по сигнальной ракете.
– Пригодится, когда вы поймёте, что больше не выдержите, и захотите сойти с дистанции, – объяснил он. – Достаточно выстрелить в воздух, чтобы маячок активировался и послал сигнал бедствия военному гарнизону.
– Простите, ваше высокоблагородие, но не «когда», а «если», – поправила я Валдайского. – Мы только на вид хилые, а на деле железо.
Майор недоверчиво выгнул бровь, но вслух издеваться не стал. Почти не стал:
– Вера, курсантка Тобольская, хорошее качество. Она превращает четвертак в двадцать пять копеек.
– А теперь краткие правила безопасности, – продолжила декан. На последнем слове послышались саркастические смешки, которые она мастерски проигнорировала. – Дорога к Пагоде проверена десятилетиями, проблем возникнуть не должно, тем не менее бдительности не теряйте. Эфирный шторм не единственная трудность. Егеря постоянно отстреливают местную фауну, однако с гор периодически прорываются голодные стихийные твари. Ни в коем случае не приближайтесь к ним и не провоцируйте, тогда они не нападут.
Здорово! Для полноты ощущений не хватает только японцев за деревьями.
И последним эстафету перехватил Вэл:
– Помните о важности взаимной поддержки. На хребте Сетте‑Дабан нет места индивидуализму, только командному духу. И, конечно же, не забывайте, чему научились на медитациях. Внешние неудобства ничто. Игнорируйте их и сосредоточьтесь на собственной эссенции – она многим сильнее той, что бушует снаружи. Вы обязательно справитесь, я в вас верю. Удачи!
– На этом всё, – сказала декан. – Рассчитываю на ваше благоразумие, и в первую очередь на твоё, Тобольская. К выполнению восхождения приступить!
– Есть приступить!
Кураторы с видом выполненного долга отправились в штаб седовласого полковника пить таёжный чай и обсуждать перспективы охоты в здешних лесах, а мы – все двадцать первокурсников – не особо ровным и не особо бодрым строем пошагали к каменным глыбам.
Глава 4
Ветер немного успокоился, зато усилился снегопад. Начало темнеть. Совсем скоро солнце скроется за горизонтом, и Танда‑ур погрузится в февральскую ночь. Сам по себе вояж вдоль ущелья в исполнении группы дилетантов нарушает каждый пункт здравомыслия, а в такое время суток и такую погоду вообще смахивает на узаконенное самоубийство, но в этом мире я уже давненько не удивляюсь. Здесь так принято. Стихийники гораздо сильнее и выносливее обычных людей, нас непросто покалечить, так чего церемониться?
Обрадовав товарищей вестью о скором привале, я заняла место во главе шеренги и двинулась вперёд по хорошо протоптанной дороге с редкими фонарями вдоль пути. На наше счастье, они исправно сияли бледно‑жёлтыми маяками. Сразу за мной следовали Ваня и Далан, в середине все девчонки, и замыкали цепочку оставшиеся парни и мой заместитель Надир. Шли медленно. Угол подъёма тропы небольшой, но ветер, снег и эфирный шторм существенно осложняли передвижение.
Зато как тут красиво, аж дух захватывает! Минут через двадцать я практически перестала обращать внимание на неудобства и вовсю разглядывала живописный ландшафт ущелья Каменного Медведя. Виды, открывшиеся взору, стирали тревогу. В сравнении с вековой незыблемостью хребта, мои собственные проблемы казались мелкими, суетными и легко преодолимыми.
По правую сторону тропы зиял крутой обрыв, заросший густым лесом насколько хватает взгляда. Пугающий и восхитительный одновременно. Справа скалистые массивы с редкой порослью, уходящие в горную гряду. Сквозь завывание ветра мы могли слышать, как с вершин периодически срываются небольшие камушки.
Но сколько бы не завораживали пейзажи, все они отошли на второй план в тот же момент, как я разглядела первую стихийную зверушку.
Из всех предметов института стихийная зоология полюбилась мне больше всего, и воочию увидеть животных, о которых только читала, – настоящий восторг! Они гораздо агрессивнее своих «обычных» сородичей, никогда не ложатся в спячку, не боятся низких температур и шагающих мимо людей. Особым разнообразием фауны местный Бродвей похвастаться, конечно, не мог, но я всё равно заметила с десяток мелких зверьков: белок, летяг, бурундучков, кое‑каких птиц. Все они низких рангов, это легко определить – до третьего ранга включительно стихия не оставляет характерных следов на внешнем виде животных и на их повадках почти не сказывается.
Очень скоро дорога принялась неприятно петлять, ровное полотно под ногами сменилось неоднородной каменной насыпью. Постоянный подъём начал конкретно утомлять, в мышцах копилась усталость. Тёплые одежды прекрасно защищали от холода, но в то же время жутко сковывали движения, что отнюдь не добавляло радости. Мне‑то ладно, а моим товарищам, вынужденным бороться с эфирным штормом, не позавидуешь.
Если первые два часа мы удерживали заданный темп и обошлись всего одним привалом, то затем силы ребят потекли с угрожающей скоростью. Привалы пошли друг за другом, роптания за спиной раздавались чаще и громче, общий настрой скатывался в злой пессимизм, а я всё больше напоминала ту самую колли.
Накал ситуации достиг апогея около восьми вечера. Ваня, дичь его цап за башмак, оказался прав в оценке сокурсников – они изнемогали, и, что самое неприятное, Вика сильнее всех.
До перевалочного камня оставалось чуть меньше половины пути, когда Надир крикнул мне остановиться.
Бросив рюкзак в сторону тощего кустарника, Виктория Саратовская неуклюжим мешком рухнула, где стояла.
– Прости, Вася, но я хочу вернуться, – она достала сигнальную ракету и положила её рядом с собой. – Эссенция меня одолела.
– И нас, – тихо пискнула ещё одна девушка, Нина.
Лана, её подружка, мелко закивала:
– Можно мы останемся с Викой?
Ну, приехали…
Я опёрлась руками о колени напротив девчонок:
– Куда вы собрались возвращаться, красавицы? В Танда‑ур, обратно в эпицентр шторма?
– Мы больше не можем…
– Ещё как можете! Спешу напомнить: лучше вам станет только там, – ткнула пальцем в сторону Пагоды и повторила слова Надира: – Чем выше поднимаешься, тем слабее действие эссенции стихий. До перевалочного камня уже недалеко, соберитесь!
Лана открыла рот, чтобы запротестовать, но внезапно передумала. Расправив поникшие плечи, она на удивление легко вняла призыву и потянула успевшую сесть подружку. Разгадкой столь внезапного прилива сил выступили два человека – Надир и Ваня. Самаркандский взирал на девчонок с видом хмурого осуждения, а такое для них пострашнее шторма будет. На моего друга половина сокурсниц заглядывается, они на многое согласятся, лишь бы не показаться слабыми в его глазах. А Ужурский воспользовался короткой паузой и красноречивым жестом провёл пальцем по горлу, напомнив об обещании устроить ад каждому, из‑за кого он проведёт в Танда‑уре лишний день.
Однако на Вику обаяние Надира не действовало, угрозы Ивана тем более.
– Думаешь, я не стараюсь? – недовольно огрызнулась она. – Извини, Вася, но мы не похожи на тебя. Никто здесь не был практиком шестого ранга, нам физически тяжело переносить атаку эссенции. Ты в самом деле этого не понимаешь или намеренно готова загнать нас, лишь бы не потерять пару очков рейтинга? Знаменитая Василиса Тобольская желает стать председателем любой ценой, чтобы поскорее вернуться на свой факультет к управленцам!
– Успокойся, Вика, – осадила я её. Девушка она добрая, но горы здорово умеют играть на нервах. – Всё, о чём я сейчас думаю, это о чашке горячего чая, которую мы выпьем у тотема. Вместе с тобой. А ещё о том, что тебе не захочется проделывать этот путь второй раз. В одиночку, кстати. Да‑да, все остальные уже завтра будут ковать свои клинки. То есть, клинок . Ведь мы‑то всего лишь моно – практики.
Уловив посыл, подруга насупилась. Она дуо‑практик, один из двух на всём курсе, и стои́т на ступеньку выше нас в стихийной градации. Она по умолчанию должна быть выносливее товарищей. Гордость не позволяла ей мириться со званием самого слабого звена.
– Вставай, – я протянула подруге руку. – Скоро у тебя откроется второе дыхание, вот увидишь.
Несколько долгих секунд Вика сверлила меня сложным взглядом, только потом кивнула.
– Хорошо. Но если не откроется, выстрелю сигналкой.
– Лады, – ободряюще кивнула я и обратилась к остальным: – Привал окончен, граждане‑товарищи, потопали дальше!
– Да чтоб тебя, Тобольская! – раздались недовольные голоса. – Мы едва сели, дай ещё пять минут. Имей сострадание, а.
– В следующей реинкарнации обязательно.
Ответом мне стали пожелания провалиться в ущелье. Да пожалуйста, не возражаю! Главное, что послушались. Надир подхватил рюкзак Вики, чтобы немного помочь ей, и неровный строй первокурсников вновь побрёл наверх.
Снегопад не сбавлял обороты, быстро превратив нас в ходячие сугробы. Никто особо не отряхивался; нет ни смысла, ни желания. Ребята шли вперёд на чистом упрямстве и… обещанном втором дыхании. Ментальные силы псионики таки соизволили поработать по профилю! Ещё до того, как Вика поднялась на ноги, мой разум охватило воодушевление, чем‑то похожее на аффект, толкающее на подвиг не ради награды, а ради самого подвига. Теперь бы успеть добраться до тотема, пока оно не выключилось, потому что второй раз чуда не случится.
* * *
Время приближалось к полуночи, когда впереди наконец‑то показалась широкая площадка с рядом фонарей по периметру, наполовину замёрзшим родником с чугунными котелками на кольях и высоким каменным столбом по центру – тем самым тотемом. Его вершину украшала огромная медвежья голова с хищно разинутой пастью и грозными глазами, горящими живым огнём. В паре метров от него жители Танда‑ура обозначили место под костёр, чуть в стороне виднелся десяток деревянных шалашей и аккуратная стопка дров под навесом. Бюджетный лагерь для утомлённого путника. Не бутик‑отель, но какое же приятное зрелище!
Стоило переступить невидимую границу (определённую высоту над уровнем моря), как давление эссенции стихий резко ослабло. Я поняла это по лицам сокурсников. Девчонки едва не разрыдались от счастья, дорога далась им очень тяжело. Сейчас они её проклинали, но уже завтра, когда мы войдём в двери Пагоды Пяти Стихий, и наш курс получит максимальное количество очков рейтинга, их мнение сменится на прямо противоположное.
– Какой красавец! – Ваня остановился напротив величественного тотема. – Говорят, будто этот медведь – дух ущелья, хозяин всего вокруг на сотни километров. Паломники оставляют ему монетки в дар, чтобы получить благословение. Смотрите, тут даже его имя написано. – Он пригляделся к тщательно выцарапанной надписи на подножии и с изумлением прочёл: – То… Тобольск? Что за дрянь?
– Не дрянь, а губернский город, – ответила я, убедившись, что вся группа на месте и никто не отстал.
– Твои родственнички‑вандалы постарались испортить сакральный камень или сама?
– Не скажу.
– И не надо, – фыркнул Ужурский. – Уже вижу, что почерк не твой.
Я не стала влезать в бесполезную пикировку. Пройдя мимо белобрысой занозы, остановилась возле костровища и обратилась к товарищам с маленькой ободряющей речью:
– Молодцы, дамы и господа! Вашей силе духа можно только позавидовать. Такой стойкости и бесстрашия нет даже у практиков с факультетов «Княжеских войск» и «Управления», что о многом говорит. Самая сложная часть позади. Нам осталось пережить ночь в декорациях каменного века, а дальше взойдёт солнце, и всё станет проще. Теперь располагаемся, разбиваем лагерь и разводим костёр. В меню ужина чай с армейскими сухпайками! На вкус они так себе, зато идеально сбалансированы по белкам, жирам и углеводам. Но это вы и сами знаете.
– Да когда же ты угомонишься, Вася? – со стоном поинтересовался Далан. – Мы едва живы. Сил нет даже послать тебя, не то чтобы костёр разводить.
– Не вопрос, – елейно улыбнулась ему. – Отдыхай спокойно, Дал, дрова принесёт кто‑нибудь из девчонок.
– Дьаабыга түс! – ругнувшись по‑якутски, парень скинул рюкзак с плеч и отправился к дровеннику.
– Спасибо! – крикнула ему вдогонку.
Пока девушки переводили дух, Надир с двумя товарищами принялся расчищать костровище и скамейки вокруг него от снега, кое‑кто из парней пошёл к роднику за водой.
– Ужурский, с тебя огонь. Есть спички?
– Я сам спичка.
Криво усмехнувшись, Иван с подчёркнутым самодовольством сдёрнул перчатку с руки. Спустя мгновение на его ладони засияла алая дымка призванной стихии. Не хотелось признавать, но потенциал стать неплохим практиком у парня есть. Я оценила его силу, показав большой палец, и тоже занялась обустройством стоянки.
Зверский голод после эпичного перехода мобилизовал последние силы не хуже ментального воздействия, и вскоре первокурсники факультета «Логистики» с большими чугунными кружками горячего чая в руках в полном составе расположились возле весело потрескивающего костра. Жевали сухпайки и негромко обменивались впечатлениями перед тем, как разойтись по шалашам. Вместе с дровами Далан прикатил большое бревно с продольным надпилом. Оно занялось не сразу, зато будет гореть до самого утра тихим, стабильным пламенем. Пригодится часовым. Как бы сильно не хотелось спать, я настояла на карауле. Мало ли что? Какой бы проверенной ни была дорога, на многие километры вокруг нас никого, кроме диких стихийных тварей, а в голову так некстати полезли истории о перевале Дятлова.
– Твоя идея, ты и сиди, а мы пас, – Ваня высказал точку зрения большинства. Выплеснув остатки чая в сугроб, демонстративно повесил кружку на колышек и отправился спать, подавая пример товарищам.
– Спокойной ночи, принцесса, – помахала ему ручкой я.
Надир подсел ближе ко мне и с удовольствием вытянул ноги к костру.
– Твоя неприличная бодрость их злит, – заметил он со смешком. – Будь добра, хотя бы завтра притворись, что устала. Сделай ребятам подарок.
– А ведь ты тоже не выглядишь уставшим.
– Я практик второго ранга, мой организм тренирован в камерах стихий, чего удивляться? А вот ты всего полтора месяца назад была напрочь обнулённой.
– Да хоть вчера, теперь это вопрос репутации. Когда я подписывалась на должность лидера курса, декан сказала мне, что хороший лидер должен подавать пример и мотивировать других через личные действия. А вообще… – я в притворной задумчивости подняла голову к небу, откуда продолжали сыпаться хлопья снега. – Мне нравится быть пастушьей колли.
– Так и знал! – рассмеялся друг.
Псионика помогла, спору нет, только она не даёт нового, она всего лишь усиливает личные склонности. Глупо отрицать, но мне действительно нравилось быть лидером курса, нравилось принимать решения и нравилось будоражащее чувство ответственности за других.
– Рязань‑Тульская наверняка удивляется, почему никто из нас не выстрелил ракетницей. – Надир подлил в свою кружку кипятка. – Я, кстати, тоже. Что ни говори, а моно‑практикам нелегко выдержать натиск эссенции стихий с непривычки.
– Нам просто повезло.
– Или мы заснули на первом привале, и этот костёр нам снится.
– Узнаем утром, – отозвалась с улыбкой. – Но хорошо бы ты ошибся, не хочу тащиться сюда второй раз.
– Вообще‑то, четвёртый.
– Да, точно. Четвёртый. Ужурский все нервы вымотал со своим братом, памяти никакой.
– Что ты в нём нашла, Вась? – внезапно спросил Надир.
– В Ужурском?
– В его брате. Вологодском.
Я поперхнулась воздухом:
– Ты знаешь обо мне и Паше⁈
– Видел вас вместе несколько раз, – он не стал отпираться.
Вот дичь! А ведь Вася считала, будто они хорошо скрывались.
– Что нашла, уже потеряла, – буркнула в ответ. – Ваня прав, я разбила его брату сердце и склеивать обратно не собираюсь.
– Правильно, Вологодский трус.
Я пристально посмотрела на друга. В его тёмно‑зелёных глазах плясало отражение костра, которое на мгновение заворожило меня. Прекрасно понимаю сокурсниц. Парень он симпатичный, не глупый, с чувством юмора и – самое главное – надёжный. С ним легко почти так же, как с Вэлом, с той лишь разницей, что Вэл видит во мне курсантку со скандальным прошлым, а Надиру я понравилась как девушка и, похоже, задолго до кровавого ритуала.
Сделав над собой усилие, перевела взгляд на медвежью голову тотема. Свирепое выражение морды с непропорциональными клыками на раз вышибало лирический настрой. Рано мне думать о романтике. Не время и не место.
– А ведь я в который раз замечаю, что ты неплохо осведомлён обо мне, Надир. Не только с Ритуалом Клинка и Пашей, а вообще. Наводил справки?
Друг ничуть не смутился:
– Я любопытный и наблюдательный, а ты красивая девушка с неоднозначной репутацией. Конечно, я осведомлён о тебе.
– Осторожней, шустрый! Ещё вскружишь голову, а я дама несвободная, и отец у меня тиран с километровыми амбициями за чужой счёт.
– Слышал о нём, да, – понимающе кивнул Надир. – А ещё слышал, что твоя помолвка с Красноярским приостановлена. В определённой степени ты всё‑таки свободная.
– Временно, – тяжело вздохнула я.
Помолвка – как много в этом звуке для сердца женского слилось, как много в нём отозвалось. Неприятного.
В приготовлении к Ритуалу я несколько позабыла о ней, а ведь проблема серьёзная. «Любящий» папочка‑тиран, ведомый жаждой власти на политической арене Княжества, вознамерился выдать Василису замуж за наследника семьи Красноярских и тем самым заключить обоюдовыгодный союз между двумя губерниями. Моё обнуление практически сорвало его планы, и теперь, если не хочу лишиться буквально всего, в том числе свободы, я должна достигнуть четвёртого ранга уже к концу мая. Так прописано в договоре: разница в силе между женихом и невестой не должна составлять более трёх рангов.
Сейчас у меня первый.
Если не справлюсь или откажусь, то пополню ряды крепостных вместе с матерью. А если справлюсь – стану невестой Ярослава Красноярского, парня, которого не могу терпеть сама, и который не может терпеть меня. Даже не знаю, что хуже.
– Хочешь восстановить помолвку? – Надир подгадал мои мысли.
– Да, хочу.
– Зачем? Ты ведь не любишь Ярослава.
– Не люблю, – ответила ему. – Да только у меня нет выбора. Контракт жёсткий. В противном случае Тобольская губерния потеряет часть своих земель в пользу Енисейской. Сам представь, как разозлится мой родитель. Но давай‑ка лучше оставим эту тему, хорошо? Не будем портить вечер.
– Чем портить? – сзади подошла Вика.
– Разговорами о грустном.
Стряхнув свежевыпавший снег со скамьи, подруга устроилась слева от меня.
– Прости за то, что наговорила тебе в дороге, – робко начала она. – Я вовсе не считаю, что ты ждёшь не дождёшься, как бы вернуться к управленцам. Меня охватила паника наполовину с отчаянием и злостью… А ещё зависть. Дорога тебя ни капли не вымотала, когда как я уже через час проклинала жизнь.
– Не извиняйся, – перебила её. – Это всё эфирный шторм, от него мутнеет в мозгах. Со мной нечто подобное происходило в первый Ритуал Клинка. Давай забудем! Просто знайте, я рвусь в председатели не для того, чтобы выслужиться и поскорее уйти к бывшим товарищам. Декан Рязань‑Тульская предлагала мне перевод на факультет «Управления» сразу после олимпиад, но я отказалась.
– Почему? – Надир с Викой уставились на меня как на снежного человека. – Тебя всё равно переведут в конце года, зачем терять четыре месяца у логистов?
– Нравится мне с вами, вот зачем.
– Ты действительно себе на уме, Тобольская, – заулыбалась Вика. – Знаешь, иногда ты кажешься мне такой взрослой… Тебе точно двадцать один?
Я кивнула:
– Точно. Но чувствую себя лет на пять старше.
– И как там на четверти века? Суставы уже начали болеть? Появилось желание есть домашние соленья и разгадывать кроссворды?
– Про соленья не скажу, а разгадывать всякое разное – в точку!
– Соленья, – мечтательно протянул Надир. – Эх, я бы сейчас не отказался от баночки маринованных вёшенок. Сухпаёк сытный, но такой безвкусный…
Посиделки возле костра не затянулись. Друзья отправились спать, а я подбросила к бревну очередное полено, чтобы горело повеселее. Моя вахта началась. Через два часа разбужу Надира, ещё через два его сменит Далан, потом Борис Симбирский, а дальше взойдёт солнце, и можно будет продолжить путь.
