Текст книги "Княжна Тобольская. Дилогия (СИ)"
Автор книги: Ольга Смышляева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 32 страниц)
Глава 27
– Политика? – я недоверчиво выгнула бровь.
– Что же ещё? Княжество на пороге серьёзных перемен. В следующем году в Парламенте пройдут выборы нового Великого Князя, все семьи только об этом и говорят. «Кому же из трёх братьев достанется трон?» – Самаркандский изобразил жеманного аристократа. – «Артемию, Любомиру или Василию?»
– Считаешь, Трио действуют в интересах одного из княжеских братьев?
– По‑моему, логично. Ритуалы из раздела Высших практик Крови не проводят со скуки. Слишком велик риск, про издержки вообще молчу. Это ж сколько людей нужно вовлечь, сколько всего контролировать! Высокоранговые псионики и практики, способные построить портал в другой мир, редкие кадры, просто так друг с другом они не пересекаются и дёшево не просят. Ответ напрашивается сам собой – у Трио есть заказчик на самом верху.
– Действительно…
Нервно постучав ногтями по стакану, я допила остатки кислого сока без грамма сахара.
Все нюансы политики здешнего мира мне неизвестны, только то, что прочла в библиотеке на второй день после воскрешения, но общего понимания хватает.
Отречение Великого Князя дело решённое, он давно болен, и, к сожалению, его единственный ребёнок – дочь Варвара – на трон претендовать не может. Шесть лет назад по горячему настоянию его высочества Василия девушку выдали замуж за персидского шаха, а так как шах мусульманин, ей пришлось сменить православную веру, что автоматом вычеркнуло её из списка наследников. Из близких родственников у Князя остались только три брата каждый со своей политической программой и примерно равной поддержкой в Парламенте.
Именно, что примерно !
На данный момент лидер гонки – Любомир, сторонник текущего курса на мирные переговоры с соседями. Затем идёт Василий, выступающий за максимально тесное сотрудничество с Персидским Халифатом. И замыкает тройку Артемий исключительно из‑за своей агрессивной позиции. Он ястреб и стремится разбить Германскую Империю раз и навсегда в полномасштабной войне.
Некоторое время мы с Надиром провели в тягостном молчании, лениво наблюдая за танцующими парами. Среди них мелькала яркая рыжеволосая девушка в красном платье и со счастливой улыбкой на лице. Бесспорно, Вика сегодня покорила всех джентльменов в зале!
– Предположим, ты прав, Надир, – в задумчивости произнесла я. – Тогда отсюда вытекает следующий вопрос: за чей счёт банкет? Кто из братьев осмелился связаться с кровавыми ритуалами: Артемий или Василий?
– Почему не Любомир? Он не менее богат и влиятелен.
– У него есть алиби.
– Какое?
– Я. Тобольская губерния с самого начала поддерживает его кандидатуру. Трио незачем тратить усилия на попытку превратить меня в болванку, когда вокруг полно губерний, выступающих за других братьев.
– Спорное алиби, – возразил Надир. – Не стоит исключать личный интерес Александра. Он мог воспользоваться случаем, чтобы обнулить тебя в сугубо корыстных целях. Одной болванкой больше, одной меньше – кто заметит, если их много? В конце концов, братья Князя могут работать сообща, или за ритуалами вообще стоит кто‑то извне, например, кайзеровская Германия. Не забывай, у Икса был немецкий акцент.
– Тебе бы на следственный факультет пойти, а не к стражам!
– Давай без зверств, Тобольская! У следователей в программе налоги и налогообложение до самого выпуска, я рехнусь, если снова попаду на лекции профессора Самарского.
– Ладно, никаких следователей и налогов, – понимающе улыбнулась ему и почти сразу вернулась к серьёзному тону: – Не думаю, что Германии есть резон вмешиваться в выборы. Василий и Любомир ей не угрожают, а играть в команде Артемия кайзер точно не станет. Ему невыгодна полноценная война с сильным противником, у которого, на минуточку, имеется союзническое соглашение с Английской Америкой. Как оно там называется? «Аляскинский договор»?
– Тут всё немного сложнее, Вась. «Аляскинский договор» сугубо защитный. Если агрессором выступит Германия, Английская Америка без промедлений выступит на стороне России, это не обсуждается. Однако если Россия нападёт первой, договор не сработает. Америка останется нейтральной, и нам придётся воевать в одиночку.
– Это настолько плохо? – спросила я, чувствуя, как по спине пробегает холодок.
Надир пожал плечами:
– Скорее да, чем нет.
– Разве сейчас Княжество не самое сильное государство на Восточном полушарии?
– Технически оно так, – кивнул парень. – Один на один мы одолеем Германию, вопрос лишь во времени, но если к ней присоединится Япония, уже не выстоим.
– Зачем ей присоединяться? Японцы с немцами не союзники. У них свои игры…
– И что? – перебил Надир. – Ты ведь не думаешь, будто Японская Империя откажется открыть второй фронт, когда на кону стоит возможность добить общего врага?
В этот раз я поморщилась уже не от кислого сока.
– Не нравится мне, куда свернули догадки, – сказала тихим голосом. – Дело и раньше‑то скверно пахло, а теперь вмешалась политика и, возможно, большая власть. Это не наш уровень при всём желании. До сих пор уверен, что тебе оно надо?
Несколько долгих секунд Надир смотрел на меня изумлённым взглядом, как на выходца с другой планеты, а затем взял обе мои ладошки и ободряюще их встряхнул.
– Разбираться с проблемами в одиночку ты не будешь, Вась, даже не мечтай. Ритуалы Высших практик, борьба за власть, большая политика, опасность… – Его глаза загорелись азартным огоньком. – Кто в здравом уме такое пропустит?
– Надир, ты…
– Отчаянный авантюрист? – подсуетился он. – Да, есть немного.
– Я хотела сказать – хороший друг.
Самаркандский расплылся в хитрой улыбке:
– Вот и не забывай об этом, когда снова решишь спросить подобную глупость. Что дальше по плану?
– Придумаю. Впереди целое лето, чтобы определиться с дальнейшими ходами по делу ритуала. Если, конечно, останется время, – подавила недовольный стон. – За каких‑то три месяца я должна экстерном пройти весь четвёртый курс управленцев или могу забыть о переводе. В конце августа экзамены по региональной, национальной и международной политике, а также государственному и муниципальному управлению. Принимать будет лично декан Таганрогский.
– Наслышан о нём и заранее сочувствую.
– Да ничего! За кровавый ритуал платят даже после раскаяния, как однажды сказала Рязань‑Тульская, так что три месяца за учебниками ещё гуманная цена. У нас Вика счастливица: на всё лето уезжает с семьёй в Английскую Америку. В Орлеан, вроде бы. А ты как? Есть планы выбраться из Самарканда?
– В Тегеран разве что, – огорошил Надир. – Месяца на два.
– Это же Персидский халифат?
– Ага. Двоюродная сестра выходит замуж за чиновника из королевского дворца. Семья моего дяди просто счастлива!
– А невеста? – поинтересовалась я.
– В первую очередь. Ей семнадцать, и она хочет красивую свадьбу на три тысячи гостей.
– Три тысячи⁈
– Плюс‑минус сотня. А теперь давай наконец перекусим. – Надир окинул столик голодным взглядом. – Будешь канапе с сыром?
– Лучше угощусь тарталеткой с икрой, – облизнулась я. – Их быстро разбирают, видимо, вкусные.
Оркестр взял финальный аккорд одновременно с чудовищным раскатом грома. Вальс подошёл к концу, и сияющая Вика вернулась к столику. Хоть кто‑то из нас получал искреннее удовольствие от званого вечера.
– Вот бы моя помолвка была такой же весёлой, – она мечтательно закатила глаза, а затем быстро глянула на меня и добавила: – Но только с любимым человеком, разумеется.
– И нормальной едой, – поддержал Надир, придирчиво гипнотизируя закуску на столике, дорогую, но совсем уж крошечную. – То ли на помолвках не принято подавать приличных блюд, то ли сознательно сэкономили, то ли не хотели выкладывать вилки, опасаясь, как бы гости их не спёрли.
Вика предупреждающе ткнула его локтем.
– Последнее в точку, – перед нами возник Ярослав. – Я хочу поговорить со своей невестой. Наедине.
Мрачное выражение лица блондинки не предполагало отказа, и в этот раз помешать было некому.
Бесцеремонно схватив меня за локоть, он быстрым шагом направился к балконам. Швейцар услужливо открыл стеклянную дверь, и мы вышли на округлую мраморную площадку с резными перилами. От непогоды её защищала только прозрачная крыша, ничуть не мешающая мокрому ветру задувать внутрь холодные капли дождя.
Едва остановились посередине первой же лужи, как я выдернула руку из захвата и растёрла кожу.
– Да что вы за семейка такая, а, Красноярские? У меня на этом месте синяк будет.
– Как прикажешь понимать, куколка? – рыкнул он. – С каких пор ты вдруг возжелала стать моей невестой?
– Ни с каких, успокойся.
Вопреки призыву, в холодных глазах Яра зажёгся горячий огонь ярости. От переизбытка эмоций парень вдарил ВД‑1−7–10 «Водяными искрами» по соседней луже, и сотни капелек острыми кристаллами разлетелись по площади.
– Почему не ушла с Пашей, когда был шанс? Всё сложилось просто идеально! Вмешательство церкви законный форс‑мажор, позволяющий расторгнуть помолвку без каких‑либо неустоек вообще. Ты могла спасти нас обоих!
– Не преувеличивай, только тебя, – я подставила лицо промозглому ветру. Самое оно после душной залы. – Даже если опустить то, как сильно я презираю Пашу, я не собираюсь отказываться от своей семьи.
– От своей семьи, значит? – с подтекстом спросил Яр обманчиво ласковым голосом, от которого по спине пробежали мурашки. – Так ведь ты не Василиса Тобольская, по крайней мере, мозгами и душой. Стоит мне озвучить этот факт прилюдно…
– И тебя сочтут ещё большим психом, чем Вологодского! Я уже говорила в кабинете ректора и с радостью повторю здесь: большего бреда в жизни не слышала.
– А название «Смертельный союз»?
На миг я похолодела, краска схлынула со щёк и даже попавшая в туфли вода показалась тёплой.
Яр отметил мою реакцию лёгкой полуулыбкой. В этот раз у него действительно оказалось «что‑то, кроме пустого трёпа».
– После твоей вылазки в ректорат, я шесть ночей провёл в библиотеке, – поведал он вкрадчивым тоном. – Методично изучал кровавые ритуалы один за одним, начиная с пятого класса сложности. Было непросто, надо заметить. Знаешь, сколько их с символами слияния стихий по внешнему кольцу круга? Очень, очень много! Тем не менее, я нашёл нужный, и он‑то дал ответ на все твои странности. Оказывается, из всего разнообразия ритуалов только один предполагает переселение в тело чужой души. Правильно, дыши глубже – ты кто‑то ещё, но совершенно точно не Василиса Тобольская.
– Похоже, ты выпил слишком много шампанского, парень, – я надменно вздёрнула подбородок в стремлении спрятать панику за маской высокомерия. – Мне тоже кое‑что известно о «Смертельном союзе». Если бы он завершился успехом, я бы напрочь лишилась эссенции стихий без малейшей возможности восстановиться, но, как видишь, я практик воздуха.
– А также псионик, которых в роду Тобольских никогда не было. Или ты собираешься обвинить свою мать в супружеской измене? Крайне не рекомендую. В противном случае женщине её положения придётся уйти в монастырь. Почитай на досуге законы ВКР, лишним не будет.
– Ха! Даже самый простенький тест ДНК разобьёт твою ложь с первой попытки.
– Знаю, – Яр ничуть не смутился, – но в результате вопросы только умножатся. Ты ведь ничего не знаешь о «своей» жизни. Где‑то посшибала верхушки информации, а копни чуть поглубже – поплывёшь.
– Какая‑то дурь… – на последнем слове мой голос сорвался в жалкий фальцет.
Мысленная попытка взять себя в руки не увенчалась успехом, пришлось делать это физически. Обняв плечи, я прошлась по мраморным плитам. Подол платья безбожно вымок, вода в туфлях противно захлюпала, невольно усиливая раздражение.
– Да‑да, детка, – с лёгкой насмешкой произнёс парень. – Ты можешь провести семью или друзей, у Василисы для каждого была своя маска в зависимости от цели, но только не меня. У нас с ней не заладилось с самого первого дня в институте. Я обошёл её на голосовании лидера курса, и она не смогла мне этого простить. Два вожака в одной стае не уживутся, согласись? Мы едва терпели друг друга, а перед тем, кого ненавидишь, не притворяешься.
– Или перед тем, на кого плевать, – добавила я.
– А настоящая Василиса давно бы ударила меня за такие слова, – он даже позы не поменял, прекрасно уверенный в том, что я на него не кинусь.
– Больно надо о тебя мараться, – дёрнула плечом, будто мне всё равно. Похоже, я только что проиграла.
– Хорошо, пошли в залу, продолжишь ломать комедию перед князем Тобольским, а там на звуки скандала подтянется мой отец. Смерть настоящей невесты тоже неплохой повод расторгнуть помолвку, знаешь ли.
Яр шагнул к дверям в твёрдом намерении исполнить дурную примету о третьей помолвке прямо сейчас. И это был не блеф.
– Я её не убивала! – поспешно остановила его, не придумав ничего лучше правды. Сейчас могла помочь только она.
Блондинка обернулся не сразу. Так понимаю, потратил секунду‑другую на фирменную ухмылку превосходства.
– Повтори?
– Клянусь всем, что у меня есть, к смерти Василисы я не причастна.
Вот теперь в серых глазах Яра мелькнул триумф и нечто, похожее на удивление. Похоже, он вовсе не рассчитывал, что я сознаюсь. Даже с ответом нашёлся не сразу.
– Верю, – медленно кивнул. – В «Смертельном союзе», всё‑таки, две жертвы.
– Но всё равно расскажешь Тобольскому? – я затаила дыхание.
– Теперь уже нет. Раз сумела признаться, значит, с тобой можно договориться.
– Предлагай выход, я вся внимание.
– Разумный поступок, – похвалил Красноярский. С полминуты смотрел на грозовые облака, затем кивнул сам себе. – Хорошо, куколка. Кем бы ты ни была прежде, ломать жизнь незнакомке за просто так мне не хочется. Пока не хочется, – многозначительно подчеркнул. – Всё, что было между мной и Василисой, касается лишь меня и Василисы, а тебя я почти не знаю, поэтому, так и быть, даю год. Год до дня свадьбы на то, чтобы ты расторгла помолвку. Как это сделать, придумаешь сама, не тупая, но только попробуй выставить виноватым меня, и я тебя не пожалею.
– Договорились, – я не раздумывала. – Плюнем на ладони или подпишем договор?
– Хватит слова.
– Я сдержу его.
Хмыкнув с непонятным выражением, Ярослав вынул из кармана изящное кольцо‑печатку с гербом Красноярска и всунул мне в руку, будто копеечную бижутерию из «детского мира», а не статусную ювелирку. Золотой лев на алом фоне скалился недобрым предзнаменованием. Куда уж дальше, казалось бы.
– Наденешь сама. Знаешь хоть на какой палец?
– Что за дурацкий вопрос?
– Мало ли обычаев в твоём мире? – хмыкнул он. – И не вздумай снимать кольцо на людях, иначе сочту договор разорванным. Отныне и впредь изволь добропорядочно играть мою невесту, милая, чтобы ни тени скандала на семью Красноярских и никаких Паш.
Я мысленно усмехнулась, в который раз уловив их с отцом сходство. Яблоко от яблони и с возрастом фамильные черты проявятся ещё сильнее. Нет уж, спасибо, такого мужа я себе не желаю.
– Не продолжай, твой отец опередил с угрозами.
– Славно.
Посчитав разговор оконченным, Яр вернулся в тёплую залу к весёлой музыке, креветкам и счастливым гостям. Я же решила задержаться, и минут пять провела на улице, слушая стук тяжёлых капель по крыше, время от времени заглушаемый раскатами грома. Вдох носом и выдох ртом, как учил Вэл на медитациях, пока внутреннее напряжение не отпустило.
Окончательно придя в себя, резко встряхнула головой. Хватит переживаний для одного вечера. Поворот паршивый, но, по большому счёту, ничего особо страшного не произошло. Спасибо грозе, что не дала автомобилю мамы приехать сюда вовремя! Если бы наш с блондинкой разговор состоялся до помолвки, помолвки бы не состоялось, а там… уф.
Буду считать, легко отделалась. Даже удивительно легко. Ярослав получил в свои руки козырь, который не перебить, однако использовать его в полную меру не стал. Пожалел бедную не‑Васю или что‑то ещё, не суть важно. Он дал мне год, а год срок солидный – там либо эмир помрёт, либо ишак сдохнет.
– Чего хотел Красноярский? – налетела любопытная Вика, едва я, намокшая и сердитая, подошла к столику.
– Кольцо вручить, – продемонстрировала друзьям кусок платины с гербом из цветной эмали. – Смотрите‑ка, по размеру сел ошейник.
Рыжая восторженно ахнула, но от комментариев тактично воздержалась.
– Пойдём, Вась, отвлечёшься, – Надир протянул руку.
– Куда?
– Танцевать, конечно!
Я с улыбкой приняла приглашение.
– А говорил, обе ноги для вальса левые.
– Не критично. Всё равно из нас двоих спотыкаться будешь ты.
– С чего это вдруг? – возмутилась я больше для вида.
– Мы все видели, как ты танцуешь.
– Да ладно! На второй раз выйдет лучше.
– Мои ботинки очень на это рассчитывают, – вздохнул он с комическим ужасом.
Зазвучал неизвестно какой по счёту вальс. Надир заключил меня в объятия и под звуки «Голубого Дуная» уверенно повёл вперёд.
Глава 28
Чёрная, до блеска начищенная машина класса люкс покинула территорию Военного института ровно в десять утра и без спешки покатила в сторону аэропорта. Вообще‑то, я планировала задержаться в общежитии ещё на пару дней или даже неделю, чтобы завершить переезд в старые апартаменты, собрать необходимые материалы для подготовки к экзаменам и погулять по столице, но отец решил иначе. Пора домой.
Машина настоящая мечта! Вопреки всем правилам и сдержанному недовольству водителя, я устроилась на переднем сиденье и принялась с интересом разглядывать руль‑штурвал и необычную приборную панель, похожую на клавиатуру. Предназначение бо́льшей половины датчиков и кнопок тяжело угадать, однако водитель управлялся с ними вполглаза одной рукой. Думаю, я бы тоже смогла. В жизни Ирэн был мотоцикл, а правила дорожного движения, смотрю, в наших мирах идентичны.
– Как называется модель?
– «Каракал», Василиса Анатольевна, год выпуска 2035, – ответил водитель. Он представился Глебом.
Предупреждая следующий вопрос, мужчина вывел на голоэкран характеристики автомобиля. «Каракал» мог похвастать двумя независимыми типами движения – магнитным и бензиновым, пятью сотнями лошадиных сил под капотом, укреплённым корпусом и максимальной скоростью в триста километров в час.
– Обалденная малышка! – я погладила торпеду. – Можно мне за руль?
– Простите, Василиса Анатольевна, у вас нет водительских прав.
– Как это нет? Я получила их два года назад.
– И через месяц лишились за пьяное лихачество.
– Досадное недоразумение, я давно другой человек. Пожалуйста, Глеб, всего один квартал!
– Нет, – отрезал он. – За руль вы сядете только с личного разрешения вашего отца и никак иначе.
– Жаль, весьма…
Проехав по мосту через Исеть, «Каракал» свернул к Демидовскому тракту, когда в зеркале заднего вида нарисовалась моргнувшая люстрой полицейская «Астра‑универсал». Цвет красный металлик с белыми полосами – это значит, что люди внутри имеют полное право останавливать транспорт стихийников, кому бы он ни принадлежал. Пискнула сирена, следом за которой на нашем голоэкране выскочил приказ прижаться к обочине.
Глеб послушно включил поворотник и затормозил.
– Ты что‑то нарушил?
– Не беспокойтесь, Василиса Анатольевна. Скорее всего, обычная проверка документов.
Я перевела взгляд на шедшего к нам полицейского в тёмно‑бордовой форме стража правопорядка, его рука в напряжении замерла на кобуре табельного оружия комбинированного действия. Что‑то не похоже, будто его интересуют документы. Словно в подтверждение нехороших догадок, горло схватили липкие пальцы тревоги.
« Верни мне моё», – сознание кольнули до боли знакомые парализующие иголки.
Зэд!
Проклятье, я ведь чувствовала присутствие псионика за спиной, но почему‑то списала на похмелье после вчерашнего шампанского.
– Гони, Глеб. Давай, вперёд, быстро!
– Не беспокойтесь, – болванчиком повторил он с механической покорностью в голосе и, вместо того, чтобы вдавить педаль в пол, отщёлкнул ремень безопасности и доверчиво опустил стекло. – Добрый день, ваше благородие.
– Добрый, – бесстрастно улыбнулся полицейский и в упор выстрелил ему в лицо шоковым зарядом. Моментально отключившись, Глеб ткнулся лбом в руль. Короткий гудок клаксона прозвучал как похоронный марш.
Следующие полторы секунды растянулись маленькой вечностью. Щелчком пальца мужчина переключил режим оружия – три пули прошили приборную панель. Веер искр, и магнитный подвес тут же вырубился, машина резко опустилась на колёса. Затем ещё щелчок, и дуло нацелилось уже на меня.
Ждать выстрела я не стала. Пока восприятие времени не пришло в норму, собрала силы в единую точку и психокинетическим ударом толкнула на полицейского водительскую дверь. Получилось мощно! Настолько мощно, что вместе с замком хрустнули удерживающие петли. Бронированный кусок металла вылетел наружу с силой апперкота Джорджа Формана и со всей дури впечатался в полицейского, отбросив его на дорогу под колёса проезжающей мимо легковушки. Легковушка вдарила по тормозам и вывернула на полосу встречного движения, где в свою очередь врезалась в трамвай.
– Прости, Глеб. – Той же псионикой вытолкала оглушённого водителя на улицу, перебралась на его место. Ладонь ударила по рычагу переключения передач, нога вдавила газ в пол.
«Каракал» взревел, но не двинулся. Колеса с жалобным визгом забуксировали на месте, будто машину удерживает стальной трос. В салоне адово запахло горелыми покрышками.
Снова Зэд, дичь его заклюй!
Из полицейской «Астры» спешно вылез ещё один мужчина с оружием наизготовку. Так понимаю, не для того, чтобы помочь раненому товарищу.
Физическая сила против силы разума ничто. Продолжив выжимать газ, я лишь сожгу резину, когда как Зэд даже с дыхания не собьётся. Разорвать действие психокинеза можно только двумя способами: как‑либо повлиять на его практика, тупо заставив отвлечься, или же другим психокинезом. К сожалению, второй вариант в моём случае напрочь отпадает. Согласно учебнику: «При условии одновременного воздействия на предмет силами двух псиоников, предмет подчиняется старшему по рангу» . Знакомая песенка! Старший по рангу всегда будет сильнее, даже если оба используют один и тот же удар.
Ну и не надо. Справлюсь, чем умею.
Использовав зеркало заднего вида как прицел, первым делом отбросила второго полицейского подальше, затем перевела взгляд на «астру» и дёрнула её за капот в сторону. Веса в машине полторы тонны, сделать с ней что‑то посерьёзнее, чем разворот на девяносто градусов, у меня не хватило опыта, но концентрация Зэда пошатнулась, это главное.
Давление на «Каракал» мгновенно ослабло. Автомобиль рванул вперёд с такой бешеной скоростью, что мне едва удалось удержать руль и не вписаться кому‑нибудь в зад. Со всех сторон послышались недовольные гудки.
Оба полицейских – хозяева машины – выведены из строя, но неприятности, как скоро выяснилось, на этом не закончились. Зэд сориентировался до неприличия быстро, и уже через несколько секунд красная «Астра» сорвалась следом.
Демидовский тракт, в моём мире известный как Кольцовский, дорога прямая, до ближайшего поворота километр плюс‑минус и особо по нему не разгонишься. Всё преимущество расстояния я растеряла на удивление быстро, но тут вина не в столичном трафике, а в моём «Каракале». Ко всему прочему, пули повредили узел переключения скоростей, вынудив выжимать максимум на первой передаче. Скромный, к слову, максимум. При таком раскладе далеко не уехать, а ножками бежать смысла ещё меньше – вокруг открытое пространство. Остаётся только одно – барабанная дробь! – уйти вплавь.
План безумный и капельку трусливый, но почему нет? Без вменяемой подготовки встречаться лицом к лицу с высокоранговым псиоником я не собираюсь. У нас критически разные весовые категории.
Резко крутанув руль влево до упора, сменила направление и влилась в обратный поток. Возвращаюсь к мосту.
Зэд повторил манёвр без раздумий и какой‑либо осторожности. Она ему не требовалась. Полицейская «Астра» шла как Моисей по дну Красного моря. Все, абсолютно все машины на её пути безжалостно уводило в стороны, будто невидимой рукой Господа. Зрелище по‑настоящему жуткое. Псионик расчищал дорогу с немыслимой лёгкостью, совершенно не заботясь, какой хаос творится позади него, пока между нами не осталось никаких препятствий.
Ох, не к добру это…
Впереди показался мост – большой, красивый с высокими бортиками, под которым плескалась Исеть. Не припомню, чтобы в моём Екатеринбурге она была настолько широкой и полноводной.
– Давай, малыш, до реки всего чуть‑чуть.
Я уже приготовилась к жёсткому съезду, как вдруг все четыре колеса разом заклинило. «Каракал» потерял управление, пошёл юзом вправо‑влево, споткнулся и в конце концов оторвался от бренной земли. Тяжёлая бронированная машина сделала элегантный кувырок через правый борт. Тут же сработали подушки безопасности. Ремнём пристегнуться я забыла, поэтому меня выкинуло в отсутствующую водительскую дверь далеко на обочину в колючий кустарник. Однако приземлилась я мягко. ВЗ‑1−1–0 «Дыханием ветра» успела погасить инерцию перед ударом, прямо как в злосчастном ущелье хребта Сетте‑Дабан.
«Каракал» не взорвался, у него даже бампер не оторвало в процессе. Метров сто прокрутившись веретеном по магнитному полотну дороги, он встал на все четыре колеса, и лишь из‑под капота поднимался лёгкий дымок.
Ещё до того, как взвизгнули тормоза подъехавшей «Астры», я стрелой ломанулась к реке. Забежав в ледяную воду, бесстрашно нырнула с головой и сразу же ушла на глубину.
А такое тебе слабо́ повторить, Зэд?
«Не‑е‑ет!» – отчаянный вопль резанул по сознанию прощальным проклятьем.
Значит, слабо́.
Лёгкие позволили продержаться под водой до самого моста. Я вынырнула в тени бетонной сваи и просидела без движения, пока на берегу не собралось приличное количество машин спецслужб. Все красного цвета с мигалками и сиренами. Ощущение чужого присутствия ушло почти сразу. Зэд, по понятным причинам, не собирался давать показания.
Выждав контрольное время, вышла к людям в образе мокрого чудища в грязной одежде с тиной на волосах. Ни царапин, ни синяков, ни стресса. Легко отделалась, как сказал врач скорой помощи, протягивая стаканчик с пахучим лекарством. Молодой капитан полиции любезно отыскал в недрах покорёженного «Каракала» мою сумку с одеждой, телефон и клинок. Клинку я обрадовалась особо. Восстанавливать его лютая цензура! Не важно, насколько ты богат и влиятелен, всё равно подниматься к Пагоде будешь собственными ножками, как простой смертный.
* * *
Князь Тобольский влетел в кабинет начальника Главного управления внутренних дел по столичному региону подобно разъяренному дракону, сметающему всё на своем пути. Массивная дубовая дверь с грохотом ударилась о стену, заставив содрогнуться даже тяжелые фолианты в резных книжных шкафах. Воздух в просторном помещении, пропахшем кофе и бессонницей, мгновенно наэлектризовался. Карие глаза князя метали молнии, руки то и дело тянулись к клинкам.
Замерев в мягком кожаном кресле у панорамного окна, я безучастно слушала, как он грозит карами небесными всем и каждому от последнего патрульного до самого генерала, если виновники в нападении на его дочь не будут найдены уже к вечеру.
Генерал‑лейтенант Муромский – грузный мужчина с одутловатым, бесцветным лицом – напоминал затравленного быка за массивным письменным столом. Он кивал, вытирая платком вспотевший лысеющий лоб, и сыпал заверениями, готовый пообещать что угодно, лишь бы разъяренный князь убрался из его кабинета.
– На данный момент основной версией выступает попытка, хм, похищения по политическим мотивам, – несколько суетливо доложил он Тобольскому. – В прошлом году на вас уже пытались оказать давление. Однако, – его взгляд скользнул в мою сторону, – мы не исключаем, хм, личные причины.
– Например? – ледяная нотка в голосе отца заставила Муромского едва заметно вздрогнуть.
– Вчерашнее происшествие на помолвке, хм, позволяет заподозрить причастность семьи Вологодских.
– Проверяйте все версии, вам за это платят. Что моя дочь?
– Уверяет, будто ничего не разглядела, ничего не знает и, хм, попросила от неё отстать, – ответил Муромский, прежде чем я успела открыть рот.
– Василиса? – отец с подозрением уставился в моё лицо.
– Так и есть, – пожала плечом. Собственно, почти не соврала. Я действительно не видела Зэда своими глазами, а псионическую уверенность к делу не пришьёшь.
Такой ответ князя Тобольского полностью устроил. Утверждать не возьмусь, но, похоже, ему понравился мой внешний вид. Нет, не спутанные волосы и бледное лицо с плохо отмытой грязью, а отсутствие страха. Мой отец из породы тех, кто презирает слабость, тем более в собственной семье.
В аэропорт мы отправились вместе, в одной машине рядом друг с другом. Соседство не самое комфортное, и всё равно лучше он, чем мама. Её вечное сочувствие, слезы и причитания были бы сейчас совершенно некстати.
– Отец, позволишь просьбу? – я прервала тягостное молчание.
– Говори.
– Не увольняй Глеба. Он закрыл меня от выстрела, когда тот полицейский выдернул дверь.
Чуть приукрасила, но почему нет? Не хочу, чтобы парень пострадал за мои личные проблемы с Зэдом.
– Хорошо, будь так, – неожиданно легко согласился Тобольский. Похоже, ожидал чего‑то другого. – Ты удивила меня, Василиса, и не только сегодня. Влияние матери едва не превратило тебя в бестолковую принцессу, но гены моего рода в конце концов взяли верх. За прошедшее с момента ритуала время ты пересмотрела своё поведение в правильную сторону и показала целеустремлённость молодой княжны, готовой отвергнуть мелочные капризы ради блага семьи. Хороший знак.
– Спасибо.
– Признаться, когда на помолвку явился Вологодский я немного занервничал. Охране были даны чёткие инструкции не пускать Павла ни под каким предлогом; кто ж знал, что он пройдёт с братом по его фамилии? – отец гневно цыкнул, непроизвольно сжав кулаки до белых костяшек. Боюсь представить, какой нагоняй получила служба безопасности за свой промах! – Ваши с Вологодским истинные отношения никогда не были для меня секретом, – признался он, спустя несколько секунд тягостного молчания. – Но вплоть до вчерашнего вечера я считал их не больше, чем глупым капризом.
– Они…
– Закончены, – отрезал князь. Таким бы тоном да гвозди в крышку гроба заколачивать! – Рад, что ты сама поставила в них точку. Ещё одного разрыва помолвка с Красноярским не переживёт, и если это случится по твоей вине, я безо всяких условий отрекусь от тебя на веки вечные, а твою гламурную мать отправлю в монастырь. Один раз простил – милосердие, дважды – глупость. Мне нельзя быть глупым, особенно на пороге выборов Князя, поэтому отныне твоим воспитанием займусь я. Забудь об отдыхе этим летом, тусовках с друзьями и прочей ерунде. Я найду тебе хорошего учителя эссенции стихий, будешь сидеть дома и усиленно тренироваться. Четвёртый ранг слишком мелко для Тобольской.
