Текст книги "Княжна Тобольская. Дилогия (СИ)"
Автор книги: Ольга Смышляева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц)
На слове «незаслуженное» Надир недоверчиво хмыкнул. Без сомнений, вспомнил о ритуале.
– Я тебя не упрекаю, – развивать тему он не стал.
– А ты? – прищурила на него глаза. – Что ты делал в комплексе «Двух Клинков» после полуночи в костюме для тренировки? Первокурсникам, вообще-то, запрещено находится в его залах без разрешения мастера.
Надир провёл рукой по смоляным волосам. Казалось, мороз на него не действовал, а ведь он в одной майке. Молчал почти минуту. На смуглом лице, скрытом в полумраке, отражались размышления, стоит ли отвечать правду? Стоит ли вообще отвечать? Это не его застукали в сомнительной ситуации, чтобы объясняться.
– Развивал устойчивость к стихиям в камерах, – всё же он ответил.
– Каким образом? Камеры можно активировать лишь по удостоверению курсанта с соответствующим допуском. Нам его выдадут не раньше января.
– Я нашёл лазейку. Только обещай никому о ней не рассказывать, даже Вике!
– Даю слово, – пообещала я. – Ты сохранишь мою тайну, я твою, это справедливо.
Надир кивнул.
– Восемнадцатая камера имеет уязвимость в механизме считывания. Если надавить на сенсор в правом верхнем углу в момент, когда вставляешь удостоверение без допуска, он выдаёт ошибку, но замок всё равно открывается.
Я уважительно присвистнула:
– Не постесняюсь спросить, как ты об этом узнал?
– В Самарканде, где я раньше учился, у нас стояли такие же камеры, а мой троюродный брат занимается их техобслуживанием. Он подсказал пару хитростей и на каких камерах они сработают.
– А ничего, что новичкам опасно в них тренироваться? Ты ведь слышал Ли: можно потерять сознание от непривычной нагрузки.
– Но я-то не новичок, – Надир улыбнулся до неприличия самодовольно. – У меня второй ранг в эссенции стихий, кое-какой опыт есть. Даже клинок был, но мне пришлось оставить его дома, когда перевёлся сюда.
– Ну ты даёшь, – я покачала головой. – Зачем тайком пробираться в камеры, когда осталось подождать всего месяц? Если поймают, самое меньшее лишат стипендии.
Парень пожал плечами. Похоже, для него выгода от тренировок окупает все риски.
– Мне нужно стать на порядок сильнее, чем мог бы, следуя стандартной программе. В конце года я планирую подать документы на перевод к стражам, а у них требования к владению эссенцией… – Он усмехнулся, коротко и без веселья. – Скажем так, куда солиднее. На порядок.
– Есть такое, – хмуро согласилась я. – На факультет «Княжеских войск» конкурс даже выше, чем на факультет «Управления и политики».
Зелёные глаза Надира сверкнули вызовом:
– Не важно, что я моно-практик среднего потенциала и вряд ли достигну высокого ранга в эссенции. Тут главное мастерство исполнения, поэтому и хожу в камеры каждый вечер, тренирую организм к будущим поединкам. Мне нужны победы. К концу мая надо набить не меньше 1200 очков рейтинга, чтобы просто подать заявление на перевод.
– Сильно!
Его целеустремлённости можно позавидовать, парень далеко пойдёт! А я-то ещё себя считала героиней.
– Логисты хорошие ребята, – добавил он чуть смущенным, почти виноватым голосом, – но я с самого детства хотел уйти в спецназ.
– А если план с переводом не сработает? Не проще ли было доучиться в Самарканде?
– Проще, – уклончиво ответил Надир. – Только диплом Столичного Военного института куда престижнее, с ним открыты дороги в любое место, даже во дворец Князя.
– Что ж тогда сразу сюда не поступил? Парень ты умный и вон какой способный!
– А ещё серебряный медальон, – напомнил он. – Самаркандская область не очень влиятельная, у нас всего один представитель в Парламенте, и потом я всего лишь двоюродный племянник главы. С такой биографией в СВИ сразу не поступают. Изначально я действительно планировал доучиться на стража у себя на родине, но… планы поменялись.
– Почему?
– Захотелось, – беспечно улыбнулся Надир, и я поняла, что настоящие причины слишком личные, чтобы так запросто делиться ими.
– Факультету «Княжеских войск» повезёт получить тебя в свои ряды, – ткнула его кулаком в плечо. – Ого, какой ты холодный! Давай-ка поскорее вернёмся в общежитие. Нам обоим не помешает горячий душ.
Уже возле дверей в корпус я сняла куртку, встряхнула её от бетонной пыли и вернула хозяину.
– Спасибо ещё раз.
– Не за что. Увидимся завтра, Вась.
Время давно перевалило за полночь, коридоры и холлы общежития тонули в полумраке, подсвеченном информационными голограммами. Сюда переполох не добрался, взрыв был локальным, поэтому наше бдение в ночи осталось незамеченным широкой публикой. Видимо, удача всё-таки существует.
Едва оказавшись в своей комнате, я отправилась в ванну, где битый час простояла под горячими струями воды, размышляя о жизни такой непростой. Оставлю пока странную дичь с зависшими обломками, я даже не уверена, что она не плод шокированного воображения. Куда больше меня волновали выстрелы и взрыв. Они не случайность даже в самых оптимистичных предположениях и наглядно показали, что дальше пускать события на самотёк непозволительная роскошь. Пора заняться проблемой, или не видать мне новой жизни в племени навахо.
Выйдя из душа, мокрыми ногами прошлёпала к рабочему столу и взяла телефон с разбитым экраном – безмолвного свидетеля последних радостей и драм юной княжны. За пару кликов создала в директории новую папку, а в ней файл «Доска расследования». Открыла его, чтобы сделать первую запись, и… и всё. Кроме того, что в убийстве Васи принимал участие хорошо знакомый ей мужчина, у меня ничего нет. Я даже не знаю, с какой целью проводили ритуал.
«Ты изменишься, станешь лучше, послушнее… счастливее».
И только.
Задумчиво постучав стилусом по экрану, выключила его. Сделаю запись, когда раздобуду больше сведений.
По-хорошему, этим следовало озаботиться пару недель назад, сразу после разговора с Рязань-Тульской. Уже тогда стало понятно, как глупо надеяться на обещание выяснить правду о ритуале силами хвалёного «Прокурорско-следственного» факультета. Время идёт, а меня до сих пор не вызвали на допрос с пристрастием. Поверили в версию потери памяти и в ус не дуют, гении дедукции, блин! А ректор вообще молодец – успешно притворился, будто ничего не было. Мутный мужик что-то скрывает или даже покрывает причастных. Но расследование он начал, в этом не сомневаюсь. У него обязан быть необходимый минимум материалов на случай, если мой отец напрямую обратится в прокуратуру, и в институт нагрянут серьёзные дяди с проверкой.
Вот бы заглянуть в его бумаги хоть одним глазком! Разумеется, там не будет откровений и имён, но мне бы только название ритуала узнать…
Ну-ну, заглянуть она захотела, мечтаем дальше, Вася. Рязань-Тульская прямо сказала – до конца расследования меня к собранным документам не подпустят, а самой подойти к ним не вариант. Вся важная информация хранится в ректорате, куда можно попасть лишь двумя путями: в компании преподавателя или по удостоверению курсанта с допуском не ниже уровня «Б», то есть, быть председателем факультета, адъюнктом или аспирантом. Увы, оба пути совершенно бесперспективны.
А если попросить Вэла об одолжении?
– Нет, я ещё не спятила, – тряхнула головой, изгоняя крамольную мысль.
Посторонних вмешивать нельзя ни при каких обстоятельствах. Малейшее подозрение, и тайна новой личности Васи окажется под угрозой разоблачения, а там… там прямая дорога если не в тюрьму на опыты, то в смерть. Князь Тобольский никогда не признает подменыша, «убившего» его дочь. И не простит.
Придётся начинать с нуля – с осмотра места преступления. Благо, теперь мне известен его точный адрес: на стене рядом с ритуальным кругом была надпись «Архивъ 04». Вдруг люди ректора пропустили какую-нибудь важную улику? Звучит сомнительно, но почему нет…
Ладно, а дальше что?
А дальше спать! Утро вечера мудренее. Последую вечной классике лентяев всего мира и подумаю об этом завтра.
Глава 19
Прежде чем выйти из комнаты на следующий день, сунула в сумочку все три метательных ножика с ритуальным рисунком. Полуночное покушение в душевой настоятельно не рекомендовало впредь проявлять беспечность. Мало ли в какой момент и в каком коридоре убийцы Васи снова дадут о себе знать? Мне бы очень хотелось встретиться с ними лицом к лицу и через колюще-режущие аргументы объяснить, как они были неправы!
Сегодня утренней гимнастики с мастером Ли не было. Вместо неё первокурсникам, как и всем остальным курсантам Александровского института, приказали явиться в актовый зал ровно в восемь ноль-ноль. Ректор устроил экстренное собрание, темой которого являлся ночной взрыв в душевых тренировочного комплекса. Его превосходительство Тихон Викторович в присущей ему резкой манере потребовал каждого, кто располагает хоть какой-либо информацией по существу, открыто поделиться сведениями.
– А что вообще произошло? – спросили с центральных рядов. – Нас притащили сюда, ничего толком не объяснив.
– Да! Что случилось в душевой?
– В душевую для аспирантов бросили боевую гранату, – отчеканил Тихон Викторович суровым тоном. – Наши криминалисты обнаружили на месте взрыва осколки РТ-23, модифицированной для стрельбы на дальние дистанции из винтовки Мосина образца 1891 года. Что это было? Баловство или преднамеренная диверсия в преддверие сессии?
По рядам прошлись взбудораженные перешёптывания. Надир одарил меня изумлённым взглядом, в ответ на который я развела руками и состроила такое же ничего не понимающее лицо с капелькой страха. Граната это серьёзно. Любой нормальный человек испугается, особенно тот, кто уверяет, будто он случайный свидетель.
– Спросите у Тобольской, она знает! – выкрикнул кто-то из моих бывших товарищей с синей звёздочкой на форме.
– Верно! Это она бросила гранату, больше некому!
Теперь на меня смотрел весь зал. Кто бы, дичь заклюй, сомневался.
Я скрипнула зубами. Ну всё, с меня решительно хватит. Пора кончать с этим кунг-фу.
– Сознаю́сь! – тут же поднялась с места и в гробовом молчании вышла на сцену к ректору. – Вы не ослышались. Я сознаю́сь.
– В чём, Тобольская? – вкрадчиво спросил Тихон Викторович.
– В том, что не раз и с удовольствием нарушала Устав, нормы морали и дисциплину. В том, что наносила урон имуществу института и самолюбию отдельных особей с четвёртого курса факультета «Управления». В том, что не заправляла кровать, не чистила зубы по вечерам и даже делила на ноль в контрольных по математике. Да, всё это было, но было явно! Пакостить втихую не мой стиль. Помните прошлогодние стёкла в общем холле? Если – или когда – я сделаю что-то настолько же безумное, как взрыв в душевой, никто ни на секунду не усомнится в моём авторстве.
– Так скажет любой преступник! – выкрикнули из зала. – Это ты устроила взрыв!
– Сперва докажи, скудоумник, – тут же огрызнулась я. – Хватит голословных обвинений! В отличие от большинства из вас, его превосходительство генерал-лейтенант Тихон Викторович не страдает сорок седьмой хромосомой, чтобы голословно вешать ярлык «виновна» в мелочном желании свести счёты. Он справедливый и беспристрастный офицер военных сил Великого Княжества Российского. Не так ли? – льстиво повернулась к ректору.
– Кхм, – Тихон Викторович откашлялся. – Разумеется, курсантка Тобольская, тебя никто не обвиняет. Сперва мы проведём расследование и соберём улики, только потом предъявим обвинение и накажем виновного по всей строгости. Ему грозит отчисление, а всем, кто знает важные детали и промолчит, полное обнуление курсантского рейтинга. На этом конец. Разойтись на занятия!
Про награду информаторам не проронил ни слова. Правильно, курсанты Военного института имени Александра Первого должны помогать администрации исключительно за идею, как и подобает верным солдатам.
Юноши и девушки организованным строем покинули актовый зал. Что удивительно, больше на меня никто не смотрел. Неужто прониклись?
– Красивая речь, – тихо заметил Надир.
– Вдохновение нашло.
– Значит, неисправность в нагревателе, говоришь?
– Я тут ни при чём…
– Само собой. Ты не без странностей, но не спятила, чтобы хоронить себя заживо таким затейливым способом, как граната. Пусть ректор выясняет правду, а мы спали и ничего не видели.
– Точно, – быстро согласила я. – Совсем ничего.
Первой парой у нашего курса стояла стихийная зоология. Профессор Кунгурский собрался устроить зачёт по фауне средней полосы России. Всем, кроме меня. Я единственная из подсобников получила автомат, а с ним законное освобождение от лекций по предмету до конца сессии. Ещё вчера я не собиралась пользоваться поблажкой, хотела пойти и попросить у Кунгурского разрешение тихонько позаниматься в его личной лаборатории (там хранится шикарная коллекция дневников наблюдений за животными Центральной Америки), но сегодня планы изменились. Сегодня я отправилась в библиотеку, чтобы как можно больше узнать о практиках Крови. Если с чего и начинать расследование, то в первую очередь с них.
Поздоровавшись с вечно молчаливой дамой-библиотекарем в стильной изумрудной форме, устроилась за одним из компьютеров, что подальше от её стола, вставила удостоверение курсанта и ввела в строку поиска запрос: «Кровавые ритуалы».
Компьютер выдал звуковой сигнал отмены и баннер с ошибкой: « Нѣтъ доступа». Щёлкнула на подробности: Запрашиваемый раздѣлъ требуетъ допуска уровня «Б» или «А». Вашъ текущiй допускъ «Г».
Облом.
«Г» – самый посредственный уровень; необходимый минимум для всех и каждого, кто не обладает амбициями и стремлением получить привилегии. Понятное дело, доступ к опасным практикам таким курсантам не предусмотрен.
Просить библиотекаря о персональном исключении не стала, не в том положении. Чуть больше месяца назад Тобольская уже попадалась на участии в кровавом ритуале, и сейчас мой интерес будет воспринят в штыки. Вэла Асбестовского расспрашивать тоже не выход. Да, он многое знает о ритуалах, но он всё-таки преподаватель, человек системы. Не хочу вызывать в нём подозрения лишний раз. Остаются Вика и Надир. Вряд ли они имеют глубокие познания в запретных практиках, однако мне сойдут даже сплетни. В них порой бывает больше полезной информации, чем в справочниках.
Следующей парой после зоологии стояли лекции по финансово-хозяйственной деятельности. Предмет скучный не в последнюю очередь благодаря доктору экономических наук Марии Дмитриевне Волгодонской – молодой и принципиальной поклоннице рукописных конспектов, слово в слово переписанных из учебника. У неё на автомат можно не рассчитывать. Только очный зачёт, только хардкор!
Вики в аудитории не наблюдалось, она задерживалась в деканате по делам курса, остаётся Надир. Что ж, так даже лучше.
Разгладив форменный пиджак ладонями, забрала волосы в высокий хвост, открывающий изящную шею, затем подвела губы помадой, свела лопатки вместе до упора и подсела к парню. Теперь я понимала, почему Самаркандский единственный на курсе, кто предпочитал первый ряд на лекциях у Волгодонской. Ему нужен высокий балл к концу года почти так же сильно, как мне восстановить эссенцию стихий.
– Ещё раз спасибо за вчерашнее спасение, – подвинула ему купленную в автомате шоколадку. К ней прилагалась лучезарная улыбка, пусть немного неуклюжая, зато искренняя. На что-то ещё фантазии не хватило, слишком давно не прибегала к женским чарам в корыстных целях. За Ирэн всю работу по охмурению мужчин делали разноцветные волосы и татуировки.
Надир посмотрел на меня лукавым взглядом:
– Хочешь о чём-то попросить, я прав?
– Почти угадал. Что ты знаешь о кровавых ритуалах?
– Святой Георгий Победоносец! Ты в своём уме, Василиса? – парень отпрянул в сторону на добрых полметра, прямо как кот от веника. – Ничего я о них не знаю и знать не хочу.
Ещё мгновение, и я бы зажала ему рот рукой. Мы здесь не одни, вообще-то.
– Тихо, держи себя в рамках, – попросила напряжённым шёпотом. – Не собираюсь я тебя провоцировать, вербовать тем более. Это обычный вопрос без подвоха, такой же, как спросить о погоде за окном. Почему вы здесь так шарахаетесь от одного упоминания кровавых ритуалов?
– Прости, – повинился Надир. – О таких вещах не принято говорить, сама знаешь.
– Поэтому завопил на всю аудиторию?
– А какой реакции ты ожидала? – резонно вопросил он.
– Спокойной, иначе бы не красила губы «вишнёвой ванилькой». В мире полным-полно нехороших вещей. Терроризм, например, или пытки. Разве они исчезнут, если о них молчать?
– Ладно, я понял твою мысль, но давай не будем о ритуалах.
– Надир, – подвинулась к нему ближе, – я ведь не просто так завела о них разговор. Мне нужна твоя помощь.
– Святой Гео…
Всё-таки пришлось зажать ему рот.
– Да не в организации ритуала, мне одного обнуления хватило за глаза! Позволишь сперва договорить, а? – Парень кивнул, только тогда я убрала руку. – Спасибо. Как тебе известно, у меня трёхдневный провал в памяти после предыдущего случая…
– Это, вроде бы, нормально.
– Вполне, – не стала отрицать. – Но знаешь, что не нормально? Я не помню вообще ничего хоть как-то связанного с ритуалом. Ни намёков, ни планов! Будто проснулась накануне и внезапно решила испортить себе жизнь гарантированным способом. Можешь представить, как мне тошно быть обнулённой и даже не знать, зачем я так поступила?
– Могу, – настороженно согласился Надир. – Но от меня-то что нужно?
– Общей информации о практиках Крови. Хочу понять ход своих мыслей, чтобы вовремя остановиться и не наступить на эти грабли дважды. Пожалуйста, расскажи мне всё, что знаешь.
Почти минуту приятель размышлял над необычной просьбой. Я не торопила и терпеливо дожидалась, пока он сдастся. И он сдался. Не в последнюю очередь потому, что Василиса ему нравится ещё с первой встречи.
– Я немного знаю, только семейную болтовню, – Надир понизил голос до шёпота, а то мы и так привлекли к себе больше внимания, чем следовало. – Не обессудь, если в чём-то ошибаюсь.
– Даже не подумаю. Если можно, начни с азов, как будто я вообще никогда не слышала ни о каких кровавых ритуалах. Мне так будет лучше.
– Хорошо, попробую. Практики Крови – это некая искусственная помесь всех пяти видов эссенции стихий в разных пропорциях. Ритуальный круг их непреложный атрибут, как у нас клинки, а кровь жертвы связующий элемент для достижения самых разных и самых страшных целей. Об этом не пишут в учебниках истории, слишком жутко, но больше трёхсот лет назад на всех фронтах любой войны цвело человеческое жертвоприношение. Пленных массово убивали в специальных кругах и вытягивали их эссенцию. Простые ритуалы поднимали ранг силы или прокачивали узкие навыки; сложные позволяли овладеть редкими и опасными техниками боя, а то и вовсе творить нечто запредельное и непостижимое. Результаты, если верить преданиям, ошеломляли! – Надир непроизвольно передёрнул плечами. – Церковь, понятное дело, была в бешенстве. Не сразу, но именно с её подачи начались гонения на практиков Крови. Их казнили без суда и следствия, чем напрочь отбили желание проводить любые, даже не смертельные ритуалы. С тех пор многое изменилось, кроме одного – во всех цивилизованных уголках земного шара жертвоприношение абсолютное табу.
Вот оно что. Понятно, почему сведений о ритуалах нет в общем доступе библиотеки. Негоже соблазнять честолюбивые умы курсантов плюшками тёмной стороны силы. Многим бы захотелось усилить себя, не прибегая к изнуряющим тренировкам, а всего-то выпустив стакан крови товарища. Ты мне, я тебе, и мы оба в шоколаде, пока один из нас не доиграется до убийства другого.
Я медленно выдохнула. Вэл говорил, что к обнулению приводят крайне сложные техники, значит Василису планировали убить ради чего-то «запредельного и непостижимого»… И если бы ритуал не выдал ошибку и завершился по правилам…
– Для ритуала требуются три исполнителя и одна жертва, – продолжил Надир. – Причём исполнители в сумме должны быть практиками всех пяти стихий.
– Три исполнителя? – новость нехило удивила. – Не два?
– Смысл в нумерологии. Ритуалы придумали в дремучем средневековье, когда люди верили в ведьм и алхимию, поэтому в каждой детали сакральный смысл. Пять – это количество стихий и общих чувств человека; три исполнителя символизируют рождение, жизнь и смерть; одна жертва как единица – начало всех начал.
Пресвятая дичь, убийц было трое! Одного Вася узнала, второй ныкался в тени, а где запропастился третий?
– Практики пяти стихий, значит, – я в задумчивости уставилась сквозь стену. – Огонь, вода, земля, воздух и псионика. Хм… Последнюю не так-то просто достать в Княжестве. А без неё никак нельзя?
– Без неё ритуал даже не начнётся, – кивнул Надир. – Псионик главное действующее лицо, именно на его стихии базируются все практики Крови.
– Любопытно.
– На этом прости, Вася, но больше ничего не знаю. За другими подробностями иди в библиотеку. Говорят, в её архивах есть всё, даже каталоги с описанием конкретных ритуалов.
– Уже ходила. Без допуска уровня «Б» там делать нечего.
– И не надо, – Надир не расстроился. – С ритуалами связываться себе дороже.
Преподаватель явилась к середине первой лекции с булочкой в одной руке и стаканом чая в другой. Мы давно привыкли к её задержкам и не жаловались. Было бы на что! Доктора Волгодонскую с не меньшим успехом может заменить учебник.
– Открываем четырнадцатую главу на теме «Роль экономического анализа в управлении организацией» и начинаем переписывать.
Отдав предсказуемую команду, мадам с удобством устроилась за кафедрой, намереваясь без спешки закончить с нехитрым обедом, когда в аудиторию рыжим вихрем влетела растрёпанная Вика.
– Простите за опоздание, ваше высокоблагородие!
– А, курсантка Саратовская! Дурной тон приходить позже учителя. У тебя десять секунд, чтобы придумать причину, почему мне не следует наказать тебя рефератом. Только творчески, пожалуйста.
– Я задержалась по важному делу.
– Ну, само собой, важному! – с издёвкой заметила преподаватель. – Эх, значит, реферат…
– Декан Рязань-Тульская сделала пометку в вашем журнале с объяснением причины.
Выдержав недовольную паузу, Волгодонская без энтузиазма проверила свой планшет, и по мере прочтения её брови недовольно поползли к переносице.
– Что ещё за собрание? – проворчала она. – Почему я должна выделять на него время из своих лекций?
– Так распорядилась декан.
– Ладно, даю полчаса, – вынужденно согласилась доктор экономических наук. Она всего лишь коллежский советник, гражданский чин шестого ранга, когда как Рязань-Тульская целый подполковник гвардии; мало кто в институте выше неё по званию, чтобы возмущаться.
