Текст книги "Княжна Тобольская. Дилогия (СИ)"
Автор книги: Ольга Смышляева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)
Глава 9
Новая учебная неделя началась стандартно – с тренировки под началом мастера Ли, но уже не шаолиньцюань. С получением клинков искусство «кулачного боя монастыря Молодого Леса» предсказуемо поменялось на искусство владения мечом – цзяньшу.
Старая китаянка с ходу велела нам рассредоточиться по залу на расстояние в четыре метра друг от друга, в руки взять стихийные клинки. Никаких учебных мечей, только заточенная под бритву сталь, только риск получить увечья! Курсант должен привыкнуть обращаться с колюще‑режущим оружием так же обыденно, как с пишущей ручкой – в любой момент без лишних мыслей и опасений покалечиться в процессе. На самом деле, риска‑то и не было. Не важно, как остро заточены клинки. Если не проводить через них эссенцию стихий, они не принесут стихийнику особого вреда, максимум порезы и ссадины.
Курсанты послушно встали в приветственную стойку: тело по струнке, клинок обратным хватом, лезвие прижато к руке. Никого учить не надо, прекрасное владение мечом подразумевалось настройками по умолчанию. Подобно шаолиньцюань, фехтование входило в школьную программу стихийников. Сперва дети изучали базовую или Нулевую технику цзяньшу, затем уже одну из четырёх её «стихийных» разновидностей, принятых в конкретной семье. Тобольские, например, уважали Первую и Вторую техники, характерные практикам воды и земли соответственно.
– Сразу предупреждаю! – голос мастера Ли прокатился по залу перезвоном стальных колокольчиков. – Ваши стихийные предпочтения меня не интересуют, здесь вы будете отрабатывать Нулевую технику, и зачёт я буду принимать только по ней. Все прочие разновидности вкусовщина и нюансы, приберегите их для занятий у Благовещенского.
– То есть, на ваших тренировках спаррингов у нас не будет? – уточнили с правого фланга.
– Нет, только разминка. Теперь смотрите и запоминайте.
Вооружившись клинком, китаянка на собственном примере показала, чем конкретно нам предстоит заниматься в её зале.
– Тридцать две классические позы формы тай‑цзи цзянь, – Далан вполголоса прокомментировал её движения.
– Мы в школе называли их танцем железного журавля, – с восторгом отозвалась стоящая сзади Лана. – Красиво.
– А по мне так бесполезная трата времени, – фыркнула другая девчонка. – У Нулевой нет преимуществ, одни шаблоны. Лучше бы стихийные техники тренировали.
– Вот‑вот, – подхватил её сосед. – Кому нужен булыжник, когда есть бриллианты?
– Любой бриллиант по сути своей обрезанный булыжник, – ворчливо ответила мастер, ни на секунду не останавливаясь. Всё она прекрасно слышала, слух как у совы. – У Нулевой техники цзяньшу нет недостатков! Её искусство универсально и требует от своего исполнителя огромной выдержки, аккуратности и сосредоточенности. Оно есть гармония между силой и скоростью. Помните, что любой удар – это всего лишь движение, соединяющее две стойки, а любая стойка – это всего лишь позиция между двумя ударами. Вы должны передвигаться быстро и чётко, а бить коротко и точно.
Весь комплекс поз занял у неё не больше двух минут. Закончив, мастер вернула клинок на место и устроилась в позе лотоса перед нами, где, по своему обыкновению, проведёт остаток тренировки.
– Запомнили?
– Так точно, мастер Ли!
– Приступить к выполнению!
К счастью, мои опасения на счёт отсутствия у себя нужных навыков ещё и в этой дисциплине не оправдались. Частные спарринги ушу с Ярославом помогли телу Васи вернуть «физическую память», и сейчас я «танцевала» наравне с сокурсниками, без напряга выполняя команды мастера Ли на одних только рефлексах. Тело двигалось легко и естественно, что вовсе не удивительно для Василисы, первоклассной фехтовальщицы с факультета «Управления» и призёра многочисленных турниров в прошлом.
Передняя стойка, задняя, фронтальная всадника, скрученная высокая, кота, змеи, на колене, на одной ноге… Затем базовые удары: рубящие, колющие, режущие, кистевые. Клинок порхал, рассекая воздух, будто мы с ним одно целое. И дело здесь даже не в опыте, а в незримой связи стихийной стали с внутренней эссенцией.
Но радость, как скоро выяснилось, продлилась недолго. До трёх пополудни. Сразу после лекций по стихийной зоологии и финансово‑экономическому обеспечению начались практические занятия по эсс‑фехтованию у мастера Благовещенского – квадро‑практика в свободных штанах из алого шёлка и двумя угольно‑чёрными клинками на поясе. Он продолжил тему Ли, привнеся в неё профильную специфику:
– Нулевая техника цзяньшу – основа основ, первая ступенька на пути к настоящему мастерству. Вторая ступенька – её разновидности: четыре техники, заточенные под определённую стихию. И третья ступенька – сама эссенция, без которой первые две ступеньки всего лишь красивый танец. Итак, – Благовещенский хлопнул в ладоши, – ваша задача уже к концу этого часа свести три ступени в одно целое, именно оно называется стихийной практикой.
– Звучит просто.
– Для вас так и будет, – кивнул мастер. – Структурно стихийные практики представлены четырьмя группами (Вода, Земля, Огонь, Воздух) и тремя подгруппами. В подгруппу первого порядка входят комбинации двух стихий, во вторую – трёх и в третью – всех четырёх. Каждая подгруппа, в свою очередь, тоже имеет деления по виду сочетания стихий: огонь‑воздух, вода‑земля, земля‑огонь и так далее. Среди вас, дамы и господа курсанты, только двое человек дуо‑практики, поэтому мы не будем акцентировать внимание на сложных техниках и остановимся на базе.
– Один человек, – поправил Ваня. – Саратовская не дуо‑практик, а недоразумение.
– Да пошёл ты в пень, – Вика погрозила ему кулаком, на что тот развёл руками, мол, на правду не обижаются.
– Отставить! Вы двое раз в неделю будете посещать дополнительные занятия с практиками «Следственного» факультета. Там рассмотрите ваши стихийные сочетания, а также нюансы фехтования двумя клинками одновременно.
– А можно сразу к следакам? – попросил Ужурский. – Я не хочу подстраиваться под здешних слабаков даже на одну тренировку.
– Вы не потянете их программу, – прямо ответил мастер. – У вас с курсанткой Саратовской только одна стихия полноценная, вторая не больше, чем спецэффект. Кое‑какие простенькие дуо‑комбинации освоите, но в остальном попусту потратите время.
Ваню такая характеристика явно не привела в восторг, а Вика, наоборот, взбодрилась.
– Разрешите тогда развивать только одну стихию? – тут же подсуетилась она. – Мой огонь в самом деле ни на что не годится.
– Не разрешаю. Каким бы ни был талант, иметь его и не развивать – преступление перед самим собой. Как получите диплом, можете убрать второй клинок в шкаф и не брать его в руки до скончания жизни, но здесь вы дуо‑практик, Виктория, так что извольте соответствовать.
– Эх… Есть соответствовать.
Сухо кивнув ей, Благовещенский вернулся к лекции:
– Моно‑практики, как правило, выбирают техники, разработанные под использование двуручного хвата, поэтому рукояти ваших клинков длиннее, чем у остальных. С одной стороны, такая конструктивная особенность снижает напряжение потока эссенции – то есть интенсивность её концентрации на кончике лезвия. Но с другой – позволяет направлять стихию сразу с двух рук, значительно увеличивая суммарное количество выходящей эссенции. Таким образом, двуручный хват компенсирует потерю концентрации за счёт объёма, усиливая общую разрушительную способность стихии. Понятно объяснял?
За всех ответил Надир:
– Мы не потеряем в мощности.
– Базовую физику не обманешь, – одобрительно кивнул Благовещенский. – Даже если речь идёт об эссенции стихий.
– А почему мы не можем пользоваться двумя клинками? – поинтересовались с дальнего края.
– Кто вам сказал такое? – глаза мастера весело сверкнули. – Если умеете, то пользуйтесь на здоровье, раз хотите. Другое дело, что смысла нет. У моно‑практиков одна стихия, так зачем делить её силу на два клинка? Фехтование сразу обеими руками дело непростое само по себе, поэтому даже поли‑практики в большинстве серьёзных ситуаций также используют один клинок.
– Тогда, зачем им второй? Повыпендриваться? – заворчали курсанты.
Благовещенский проигнорировал завистливую реплику.
– Холодное оружие требует холодного разума, – продолжил он. – Но стихии – это эмоции. Его высокоблагородие Валерий Асбестовский уже познакомил вас с основными качествами практиков каждой из стихий. Согласно им, и это доказанный факт, легче всего фехтование даётся практикам воды и земли. Они более… хм… уравновешенные.
– Что‑то Тобольская такой не была.
– Исключений в жизни хватает. Не отвлекаемся! Огонь и воздух в свою очередь должны научиться балансировать между взрывными порывами собственного характера и желаемым хладнокровием. Для них разработаны специальные приёмы медитации, помогающие совладать с так называемым «боевым аффектом».
О да, больше медитации богам медитации! Так‑то мы в институте, а не в монастыре.
Завершив теоретическую часть, мастер перешёл к практике:
– Фехтование стихийным оружием имеет уникальные особенности. Во‑первых, двойное воздействие на противника: в бою клинок наносит как механический урон, так и эфирный.
Чёрное лезвие в его руке вспыхнуло алой дымкой, а затем широким дуговым движением обрушилось на интерактивный манекен, оставляя за собой яркий искрящийся шлейф. Голографическое тело разрубило на две хорошенько обугленные по краям половины.
– А во‑вторых, дистанция. Практику не обязательно подходить, чтобы нанести удар. – Новый взмах, и уже другой манекен, стоявший в двадцати метрах от Благовещенского, покрылся неприятными на вид ожогами. – Помните о правиле: чем дальше расстояние до цели, тем меньше она получит урона. Снайперским даром обладают лишь немногие практики. Вот почему на поле боя, как и тысячу лет назад, предпочитают физический контакт. Теперь ваша очередь. Поразите мишень базовым приёмом своей стихии: «Водяной волной», «Кулаком земли», «Огненными искрами» или «Дыханием ветра». Действие очень простое – сосредоточьте эссенцию в кончиках пальцев, через рукоять направьте её в лезвие и выпустите в цель первым атакующим движением из привычной вам техники цзяньшу.
Напротив каждого курсанта активировался голо‑манекен с таблицей подсчёта урона, и через мгновение зал наполнился разноцветным сиянием стихий. Стихии эти не физические, однако их влияние явственно ощущалось в воздухе теплом, влажностью, гравитационными завихрениями и ветром.
Трудностей не возникло – почти всем ребятам в группе удалось выбить высокий процент с первого раза. Даже самые слабые показали больше полтинника!
– Не спешите. – Благовещенский медленно прохаживался за спинами курсантов. – Истинное мастерство обретается вдумчиво и постепенно. Прочувствуйте особое единение с клинком, как эссенция течёт по нему, фокусируется в кончике лезвия и затем срывается в атаку.
Пару минут понаблюдав за товарищами, я приняла боевую стойку и внутренне подобралась. Стихии воздуха соответствует Четвёртая техника. Вася ей не обучена, её конёк Первая и Вторая техники, но в начале пути это не критично. По‑настоящему сложные приёмы начинаются после третьего ранга, вот там без правильной техники не обойтись.
Тёмно‑серебристый клинок со счастливым кроликом у гарды приятно холодил ладонь. У меня второй ранг и никаких сомнений в успехе. Лезвие рассекло воздух коротким движением из Первой техники. Пальцы объяла вспышка желтоватого света, одновременно с которой кожу пренеприятно обожгло концентрированной эссенцией.
Манекен впереди остался девственно невредимым.
Стряхнув боль, покрепче сжала рукоять, чтобы ни миллиметра зазоров, и снова ударила, только уже Второй техникой.
И опять эссенция вышла у гарды! Пальцы покраснели, кое‑где наметились будущие волдыри.
– Да что за дичь⁈
Внимательное обследование рукояти и самого лезвия изъянов не выявило, на вид полный порядок. С тех пор, как Лау Фонг оценил клинок и признал его полностью пригодным, я его даже не полировала, так почему он не проводит эссенцию? Или воздуху непременно нужна Четвёртая техника?
Ладно. Не долго думая скопировала движение у стоявшего по соседству Надира.
Опасный момент, нападающий выходит один на один с манекеном. Удар! Да‑а… Третья попытка поразить мишень закончилась уже не просто фиаско, а феерическим провалом! На коже проступили полноценные ожоги второй степени с налитыми кровавой жидкостью волдырями, напрочь исключающими дальнейшее желание продолжать.
Беглый осмотр зала подтвердил самые нехорошие предчувствия – проблемы возникли у меня одной.
– Почти забыл, насколько это приятное чувство. – Надир самозабвенно лупил свою болванку, раз за разом выбивая максимальный процент. Везунчик!
– И не говори…
«Дыхание ветра» другу быстро надоело, и вскоре он переключился на более сложные удары из техник второго ранга – ВЗ‑2‑. Бедный манекен сперва обморозило ледяной крошкой, затем волчком закрутило на месте и наконец оторвало от подставки и смачно впечатало в стену. Получив критическое повреждение, голографическое тело рассыпалось на части, чтобы через пять секунд «воскреснуть» на исходной позиции в новеньком виде. Маленькое представление заработало восхищённые взгляды девчонок и как всегда сдержанную похвалу от Благовещенского.
Воспользовавшись моментом чужой славы, я по‑тихому выскользнула из зала и направилась в единственное место, где мне могут помочь.
Глава 10
Медицинское крыло привычно пустовало. За исключением редких практикантов с «Лечебного» факультета, в его коридорах гулял только ветер из кем‑то открытых настежь окон. Кабинет функциональной диагностики работал в штатном режиме, то есть, спросом не пользовался. Псимодуль с клешнёй и прочими щупами мирно спал возле кроватей с синими индикаторами, аппаратура выключена. Ничто не мешало Валерию Николаевичу увлечённо разглядывать графики на рабочем мониторе.
– Отлично, вы здесь!
Зайдя внутрь, я щёлкнула по панели, чтобы запереть дверь. Разговор предстоит приватный.
– Что‑то случилось, Василиса? – Вэл оторвался от работы с флегматичным спокойствием. Моё бесцеремонное вторжение его совершенно не удивило.
– Ничего особого, ваше высокоблагородие. Пальцы сожгла немного, – показала волдыри на правой руке.
– Зачем?
– Не потому что захотела.
Глубоко вздохнув, мужчина вынул из ящика уже заполненный бланк, расписался в нём и завизировал печатью.
– Держи рецепт на мазь, а в следующий раз лучше обращайся к дежурному автомату, он для того и поставлен.
– Спасибо, но я не за рецептом. – Хотя бланк всё равно взяла. Чую, пригодится. – У меня проблема, чем‑то похожая на предыдущую с ушу.
– Выкладывай.
– Я не могу пользоваться стихийным клинком.
Вэл недоверчиво выгнул бровь:
– В смысле?
– В прямом. Эти ожоги вовсе не оригинальный предлог увидеть вас, а результат попытки провести эссенцию через клинок. Эксперимент, как видите, не удался. Стихия выходит через пальцы, а не лезвие, сколько бы я ни старалась действовать по инструкциям Благовещенского. Мы со Счастливым Кроликом – это имя клинка, не удивляйтесь – одно целое только во время тренировок цзяньшу, но стоит подключить эссенцию, как сразу выбивает короткое замыкание.
– Но ведь раньше… – заикнулся он.
– То было до кровавого ритуала и последующего обнуления, – перебила я, чтобы не выслушивать заведомо бестолковую информацию.
– Уверена, что дело в этом?
– Больше не в чем, – пожала плечом. – Мастер Лау Фонг из Пагоды сказал, что ритуал порвал эсс‑систему моего организма в клочья, но она с горем пополам сумела восстановиться и теперь работает лишь за счёт мостиков‑артефактов. Как думаете, не мог один такой сломаться?
В кабинете повисла тишина. Вэл смотрел на меня широко открытыми глазами, пытаясь найти смысл в сказанном. Я ему не мешала. В прошлый раз он помог мне, подсказал выход из весьма деликатной ситуации, сохранив её втайне от ректора, и сейчас я не сомневалась, когда доверилась ему снова.
– Нет, Василиса, – наконец Вэл отмер. – Мы с мастером Фонгом обсуждали твой случай перед отъездом из Танда‑ура. Не волнуйся на счёт эсс‑системы, несмотря на артефакты, она в полном порядке, насколько это возможно у бывшей обнулённой. Не без странностей, правда. Знаешь, а ведь поначалу Лау принял тебя за псионика.
– Да, он говорил, – не стала заострять внимание. – Тогда, в чём причина? В самой стихии воздуха? До восстановления она была рецессивной, возможно, её нужно как‑нибудь дополнительно развить или что‑то такое.
– Не придумывай ерунды, – поморщился его высокоблагородие. – Давай‑ка лучше ты возьмёшь клинок и покажешь проблему наглядно. Ударь меня «Дыханием ветра».
Сняв форменный изумрудный сюртук, Вэл швырнул его на спинку стула и отошёл от стола с дорогими мониторами так, чтобы позади него не оказалось ничего важного, только кушетка и пара стульев.
– Уверены?
– Вполне. Я практик земли тринадцатого ранга, Василиса, воздух первого ранга мне только причёску попортит.
– Вообще‑то, я уже второго, – показала ему левое запястье с двумя сияющими камушками в браслете.
Вэл подозрительно сощурился:
– Как же ты взяла его, если уверяешь, будто не можешь проводить эссенцию через клинок? Издеваешься надо мной?
– Ни в коем разе! – заверила его. – Просто так получилось. На пути к Пагоде я случайно наткнулась на… эм… некое агрессивное животное. Да, тварь была ещё та! Пришлось отбиваться всем подряд, в том числе «Дыханием ветра», а дальше искра, буря, безумие и в какой‑то момент эссенция взорвалась! Видимо, адреналин поспособствовал. Такое случается, я читала.
– Да, случается, – легко согласился Вэл. – На войне. Во время службы под Новочеркасском мне довелось видеть таких ребят. Боюсь спросить, что за лютый зверь сумел вогнать бесстрашную Василису Тобольскую в стресс на границе жизни и смерти?
– Было слишком темно, чтобы разглядеть детали.
– И о происшествии ты, конечно же, решила не докладывать, – губы мужчины дрогнули в понимающей улыбке.
– Никто ведь не пострадал, – я поспешила закрыть тему. – Давайте уже ударю вас.
Клинок отозвался приятной прохладой в руке, которая тут же сменилась огненной вспышкой боли, стоило выпустить эссенцию. Кровавые волдыри на пальцах лопнули, я едва не выронила оружие на пол, а кабинет функциональной диагностики огласился ядрёным матом.
– Однако, – Вэл озадаченно нахмурился. Безумные слова скандальной курсантки оказались правдой.
Дослушивать гневную тираду в адрес стихий он не стал. Подхватив меня под локоть, проводил к одной из кроватей и усадил на неё. Под весом будущего пациента внутренний механизм медицинской койки активировался, синие индикаторы засияли в ожидании.
– Ну нет, – простонала я. – Вы ведь не собираетесь включать клешню?
– Не собираюсь. Просто сниму боль и немного подлечу твои ожоги. Практики земли, как ты помнишь, неплохие целители.
Сев рядом, Вэл легонько сжал мою руку своими ладонями и прикрыл глаза. Почти сразу стреляющая боль сбавила интенсивность, кончики пальцев онемели, а по телу прокатилась приятная волна тепла, мало связанная с лечением. От преподавателя тире медика на полставки исходил чарующий аромат орехового кофе, на раз отнимающий разум. Мордочки китайских драконов, видневшиеся на его запястьях, будили воображение.
Смущаться я не стала. Вэл интересен мне, глупо отрицать. Пусть между нами пропасть в тринадцать физических лет и восемь ментальных, не говоря уже о статусе‑табу «курсантка – преподаватель», я решила, что могу позволить себе получать удовольствие от столь невинного прикосновения.
Через минуту‑две боль окончательно ушла. Волдыри затянулись, на их месте осталось только покраснение, и Вэл отпустил мою руку.
– На ночь всё равно надень перчатку с заживляющей мазью, – в его голосе промелькнула вина. – Прости, что сразу не поверил тебе.
– Забудьте, – махнула здоровой ладошкой. – Проблема бредовая, кто угодно усомнится.
– Эффект, конечно, получился необычным. Удар один‑один‑ноль не должен вызывать настолько сильные ожоги ни на втором ранге, ни даже на пятом. Я всё‑таки настаиваю, чтобы ты прошла полное обследование в Екатериноградском Княжеском госпитале. Ректор Костромской уверял, будто твой ритуал не представлял опасности и беспокоиться не о чем, но судя по его последствиям для твоего организма, не всё так однозначно.
– Мы уже обсуждали…
– Я настаиваю! – перебил он. – Более того, напишу рекомендательное письмо твоему отцу. Хватит делать вид, будто ничего не было. Репутация института куда менее важна, чем твоё здоровье.
Встрепенувшись от пугающих перспектив разоблачения, я крепко вцепилась в рубашку Вэла, словно он собрался писать Тобольскому прямо сейчас.
– Спасибо за заботу, но обследование явно будет лишним, – заговорила торопливым тоном. – Оно ничего не даст. Здоровью моему позавидуют кони, а новую эсс‑систему выращивать ещё не научились. Валерий Николаевич, вы ведь не отрицаете, что в остальном ритуал пошел мне на пользу? Даже обнуление! Просто помогите заново научиться проводить эссенцию через клинок, а с собственным здоровьем я разберусь как‑нибудь без столичных эскулапов.
Вэлу, как медику по профессии и призванию, моя беспечность в вопросе собственного здоровья по душе явно не пришлась. Он намеревался зайти на второй круг, да вовремя осёкся. Зачем сотрясать воздух? Перед ним не маленький ребёнок, а давно уже совершеннолетняя девица, известная твёрдостью намерений.
– Ты очень странная девушка, Василиса, – вздохнул он.
В его тёплом взгляде промелькнула далёкая нежность, от которой подскочил пульс. До меня вдруг дошло, как неприлично сжимать в кулак рубашку преподавателя, и я разжала пальцы.
– После обнуления все странные, разве нет? За остальных не скажу, а я будто разом повзрослела и поняла, как неправильно себя вела прежде.
– Что же за ритуал такой был, интересно? – Вэл иронически сощурил глаза. – Не помешало бы провести его над половиной наших курсантов.
– Только если над злостными смутьянами.
К моему сожалению, он поднялся с кровати и с деловитым видом отошёл обратно к рабочему столу.
– Значит, обойдёмся без госпиталя. Разберёмся с проблемой сами. Мастер Фонг человек опытный, нет причин сомневаться в его выводах о состоянии твоей эсс‑системы, поэтому физические факторы исключим.
– Считаете, моя проблема снова психоэмоциональная? – я моментально включилась в работу.
– Один из вариантов. Хех… С тобой всё в порядке, с клинком тоже. Не будь предположение нелепым, я бы сказал, ты просто не знаешь, что делать.
Проницательный! При всех успехах в освоении эссенции воздуха, я до сих пор действую наугад. Ну ещё бы! Приёмы стихийных практик записываются рельефно‑палочным тактильным шрифтом, который особым образом воспринимается ядром эссенции стихий в мозге. До обнуления Вася «слышала» сигнатуры, они для неё были нотной грамотой, но после это умение стёрлось, и теперь мне требуется кое‑что новое – уловить логику эссенции, причём не в теории, а на практике.
– А другой вариант?
– Спазм эсс‑каналов, – произнёс Вэл. – Явление редкое, но имеет место быть в качестве ответной реакции на сильный стресс. Так что за животное на тебя напало?
– Страшное. Ночью все страшные, даже белки. Спазм ведь лечится, правда?
– В той или иной мере лечится всё, кроме смерти, – спокойно ответил он. – Спазмы хорошо снимаются интенсивными тренировками.
– Разве не горячими ваннами, массажем и пустырником?
– Мы не о мышцах говорим, Василиса. В прошлый раз тебе помогли спарринги с превосходящим по силе соперником.
– Ненамного превосходящим, – буркнула, разгадав намерения его высокоблагородия.
– Тем не менее. Твоё тело отлично реагирует на боль в сочетании с яркими эмоциями отрицательного спектра.
В тот раз идея хорошей драки привела меня в восторг. Кто ж знал, что спарринг‑партнёром окажется вовсе не красивый преподаватель с татуировками драконов, а заносчивый бывший жених, желающий видеть меня не больше, чем лапку котёнка в наполовину съеденной шаурме.
– Только не Красноярский!
Вэл невозмутимо кивнул:
– Нет так нет. Можешь попросить кого‑нибудь из своих друзей, но я почему‑то сомневаюсь, что им удастся вывести тебя хотя бы на раздражение. – И добавил с задумчивым видом: – Ты стала очень рассудительной.
Справедливости ради, мне нравились спарринги с Ярославом. Приятно было выпустить пар, не сдерживая сил, к тому же, мне отчаянно не хватало боксёрских тренировок. Но снова прибегать к помощи блондинки? Я, вообще‑то, хочу поупражняться в эссенции стихий, а не в острословии.
– Не думаю, что он согласится, – дёрнула плечом. – Яр председатель факультета, сейчас у них дел невпроворот, вряд ли найдётся даже один свободный вечер.
– Один найдётся, а большего не надо. Спазм отпускает быстро и сразу.
– Раз быстро и сразу, – я так просто не отступала, – зачем вообще привлекать его? Красноярский последний человек на всей планете, кто согласится помогать мне с эссенцией. Это не ушу! Чем дольше Тобольская не получит четвёртый ранг, тем ему выгоднее. Право слово, он не очень‑то похож на идиота, чтобы играть против своих интересов.
– Он поможет не тебе, а мне, – коротко сказал Вэл.
– Вам?
Ответом стала невесёлая улыбка:
– Ярослав мой должник. Однажды он дал слово сделать всё, что я попрошу, невзирая на собственную выгоду. Чувство княжеской чести не позволит ему отказаться.
Такого поворота я, признаться, не ожидала.
– Вы подговорили коллег закрыть ему сессию автоматом или что‑то другое?
– Я спас ему жизнь во время Ритуала Клинка, – просто ответил Вэл. – Вообще‑то, ты должна помнить тот эпизод. Только мы втроём о нём и знаем.
– А?
Искренность моего изумления заставила Вэла поморщиться. Его мрачный взгляд вызвал табун мурашек по коже – то ли обвиняет, то ли подозревает. Или всё сразу.
– Именно, Василиса, – вздохнул он. – Это ты устроила ту злополучную вечеринку у перевалочного тотема на Ритуале. Ультразвуковым прибором выманила со всех окрестных нор опасных тварей, а затем одну из них натравила на Ярослава. Неужели не припоминаешь ледяного змея?
– О как… Да, нехорошо тогда вышло.
Ну ты дала, Васенька! Надир, оказывается, знает далеко не все подробности её скандальной выходки. Алкогольную вечеринку юных мажоров ещё можно объяснить, но покушение на сокурсника? Хочется верить, Вася в тот момент была вдрызг пьяна и не соображала. На первом курсе у неё не было причин ненавидеть Красноярского, их помолвка состоялась только через два года.
Однажды на спарринге я видела шрам от укуса змеи на плече Яра, но задумываться над его происхождением не стала. А ведь шрамы на теле стихийника остаются только в одном случае – если ранение привело к клинической смерти. Теперь понятно, с чего вдруг Красноярский так сильно невзлюбил красивую дочку ценного партнёра семьи. Вася, наверняка, даже не извинилась!
– Мне жаль, правда. Поступок очень некрасивый, я была несусветной дурой. Пьяной несусветной дурой! Но теперь искренне сожалею о том, что сотворила. Могу поклясться.
– Клясться не надо, – Вэл качнул головой. – Пусть через три года, но ты поняла, это главное. Не беспокойся, я договорюсь с Ярославом сам, он пришлёт тебе сообщение о времени и месте встречи. Не нужно усложнять там, где ещё просто. А пока, – щёлкнул стилусом по монитору, – выпишу тебе освобождение от занятий у Благовещенского на пару дней.
Напротив моей фамилии в журнале курса загорелись красные крестики.
– Спасибо, ваше высокоблагородие. Не знаю, что бы я без вас делала!
– Импровизировала, – улыбнулся он. – У тебя талант.
– Можно вопрос?
– Разумеется.
– Почему вы решили потратить долг Ярослава на меня? Его семья богата и влиятельна, и если он действительно держит слово, вы могли бы попросить что‑нибудь для себя, а не для девчонки, нажившей проблемы по собственной дурости. Вы спасли ему жизнь, это, всё‑таки, не за хлебушком сходить.
Вэл не задумался над ответом ни секунды:
– Я не буду вдаваться в философию, Василиса, но однажды ты сама поймёшь, что смысл нашей жизни вовсе не в том, чтобы получить награду, а в том, насколько наша жизнь будет важна для других.
– Жаль, что не все люди думают так же!
– Ничуть. Если люди не будут сами собой, то кто ими будет?
