Текст книги "Ревизор Империи (СИ)"

Автор книги: Олег Измеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 39 страниц)

17. Мертвые не кусаются

В пятом часу утра Виктор покинул гостиницу. Меньше шансов столкнуться на улице с кем‑то знакомым.

Мадам Безносюк уже не спала, и к появлению Виктора в столь ранний час была индифферентна, как лейкоцит к развивающемуся мицелию. Если читатель слышит подобную фразу впервые, он может просто поверить автору на слово. Короче, Виктор у нее условных рефлексов не вызывал.

Зато Виктор, ступив на доски арендованной жилплощади, почувствовал легкое беспокойство. В комнате явно кто‑то побывал. Лебезный столик был переставлен к самому окну, один из ящиков комода чуть выдвинут, а верхняя подушка примята, словно на нее оперлись рукой, заглядывая за комод.

Он подошел к окну и осторожно отодвинул штору. Створки рамы были заперты изнутри на массивные шпингалеты – такие он помнил по Старому Корпусу.

«Так, замок не взломан. И что сперли?»

Виктор нагнулся, и дернул на себя нижний ящик комода – там, под постельным бельем, лежала коробка с патронами.

Коробка была на месте. Виктор пересчитал желтые масляные столбики: все как было, не взяли ни одного. Ревизия простыней и нательного недостачи не выявила. На всякий случай Виктор заглянул под мебель и в печку – не подсунули ли чего.

«Может, хозяйка? У нее свой ключ.»

Виктор кубарем скатился по крашеным деревянным ступеням и постучал в дверь собственницы жилья.

– Федора Игнатьевна! Федора Игнатьевна!

– Что вы гремите, как полиция? – проворчала Безносюк, отворяя дверь. – Ни свет ни заря, просто спасу нет…

– Простите, Федора Игнатьевна. Скажите, вы вечером или ночью в моей комнате не были?

– Я вам не привидение, чтобы ночью по квартирам шастать. Сняли комнату, так сами ее и содержите. Я сдаю без прислуги и самовара.

– Да, конечно. Просто ночью в моей комнате кто‑то побывал.

– Батюшки светы! Нечто замок сломали?

– Да замок‑то цел, вот я и спросить у вас, не могли бы вы по делам каким заходить.

– Нету у меня дел в вашей комнате! Ежели кража, извольте в полицию заявить, я вашим вещам не сторож. Много унесли?

– Ничего не украли. Просто комод открыли и столик подвинули.

На лице мадам Безносюк отразилось разочарование.

– Фу ты! Тогда и в полицию нечего ходить. Что они искать будут? Замок цел, а стол вы сами подвинуть могли и забыть, так они скажут. Обувку только зря собьете, ходивши.

– Так, а вот этот ваш жилец, что на этаже, он не мог?

– Какой еще жилец? Да этот жилец крохи хлеба не возьмет, где ночует. И дружки его не полезут, почто им шум и полиция? Разве из залетных какой, да и то у местных прознает, если голова на месте.

«Так. Допустим, она не врет. Кто еще мог? Охранка или контрразведка? Проверяли?»

С проходной Виктор сразу же заскочил к Брусникину.

– Георгий Андреевич, случайно не ваши люди ночью двигали мебель в моей комнате?

– Я не отдавал такой приказ. Проверю, но стопроцентно не они. Не их профиль – мебель двигать. Вот если надо трубу шатать – зовите. А что пропало?

– Ничего.

– А что Веристов говорит?

– Пока не спрашивал.

– Мой совет – поинтересуйтесь у него. У охранки свои методы. Теперь вопрос к вам. Вы знаете этого человека?

С небольшой матовой карточки, которую Брусникин положил на стол, на Виктора таращил глаза Сыдяев в пестрой косоворотке и пиджаке.

– С этим человеком я вчера столкнулся на заводской территории, когда он приставал к несовершеннолетней.

– И что вы сделали?

– Припугнул охранкой. Насколько понимаю, у вас тут правоохранительные органы беспомощны из‑за того, что ни жертвы, ни родители не заявляют, боятся работу потерять?

– Может быть. Как вы понимаете, это не по части контрразведки. Просто этого человека утром обнаружили в лесу возле кладбища своем доме висящим в петле. Что вы об этом скажете?

– Почему не на самом кладбище? Хотя забыл – самоубийц же там не хоронят.

– Есть основания считать, что это инсценировка самоубийства.

– Хотите честно? Особо не сожалею, но это не мой метод.

– А вас и не подозревают. От Веристова уже пришли сведения о вашем железном алиби.

– Я подозревал, что у него агентура в гостинице. Чем же тогда могу помочь следствию?

– Следствию – ничем. Следствие, зная Сыдяева, готово списать на самоубийство, полагая, что это сделал кто‑то из родных потерпевших, или знакомых парней. Черное правосудие, так сказать. Но Сыдяев потому и действовал безнаказанно, что подбирал жертв, от которых не мог ожидать мести.

– Поэтому контрразведка и заинтересовалась?

– Не только. Все три последних смерти в поселке связаны с вами, Виктор Сергеевич. Прунс якобы узнает вас – и ему подстраивают несчастный случай. Вырошников разговаривает с вами – и его, как сейчас уже почти точно установлено, убивают, имитируя самоубийство. Сыдяева вы припугнули и он труп. Я не говорю, что это вы организовали, однако вполне возможно, что вы, сами не подозревая, породили обстоятельства, приведшие к их гибели.

– Маньяк убивает людей, с которыми я разговариваю?

– Вряд ли. Большинство, как видите, живет и здравствует. Самое главное, что вы – это единственное, что связывало этих людей. Другая зацепка – Сыдяева, скорее всего, убили люди, которых он знал, и потому позволил заманить себя в лес. Но это мало что дает – в Бежице почти все знакомы со всеми, за исключением разве что мадемуазель Суон, и, конечно, вас. Ну и третья – при не слишком искусных инсценировках преступники практически не оставляют следов, так что, похоже, организатор акций один и тот же, и весьма многоопытный.

– Понятно. Стрельбище или тир где‑нибудь поблизости есть?

– Зачем? Я вон по выходным хожу в лес тренироваться.

– Хочу напроситься к вам в компанию.

– Не возражаю. Тем более, у меня есть еще пара неприятных новостей.

– Кого еще убили?

– К счастью, не совсем. Господин директор обещал вам в помощь двух новых спецов, Жмакина и Гоглачева. Так вот, сегодня вечером Жмакин отравился грибами, а на Гоглачева, на того, что вернулся из Англии, ночью в поезде напали бандиты, когда он пошел покурить в тамбур. Ударили кастетом и выбросили из вагона. Сотрясение мозга и перелом ноги.

– Если это диверсия, то сделано очень оперативно.

– Мы проверили телеграммы, отправленные из Бежицы и Брянска, на предмет кодового сообщения. Пока ничего подозрительного.

– А из Орла?

– Полагаете, шпионы летали в губцентр на аэроплане и оттуда телеграфировали? Но это бы заметила половина обывателей.

– Беспроволочный телеграф. По крайней мере, до Орла могли задействовать какой‑нибудь передвижной передатчик, а оттуда уже послали телеграмму. У вас есть радиоперехват?

– Да, и несколько раз наши радисты, как и радисты охранки отмечали странное явление. Что‑то похожее на короткую передачу без всякого смысла, сплошной треск. Сначала вообще очень короткий сигнал, потом перерыв десять секунд и беспорядочный треск. Возможно, какие‑то опыты.

– Возможно, ускоренная передача.

– Предлагаете записать на фонограф, потом прокрутить с малой скоростью? Но для этого надо знать начало передачи. Иначе при каждом щелчке в наушниках наши радисты изведут гору валиков. Кстати, те, кто принимает передачу, должны покупать валики.

– Не обязательно. Могут записывать на намагниченную проволоку.

– Ну что же, это уже зацепка. Остается перерыть всю Бежицу вместе с окрестностями, чтобы найти радиоустановку. Ну, и наконец, новость – не знаю, приятная ли она для нас с вами или нет. Буховцев дает вам на усиление господина Ярчика. Временно, до излечения Жмакина, это где‑то до следующей недели.

– Ярчик, насколько знаю, специалист по литью.

– Не только. Был на должности во втором механическом, рекомендации превосходные, но потом попросился в литейку. Ни у нас, ни у Веристова на него пока ничего нет. Да и с выбором не густо, чтобы и грамотный, и не пил, и в политике не замешан. Но – на всякий случай старайтесь не посвящать его во все работы.

– Понятно. К изделию допускать не будем.

– Раз понятно, у меня больше нет вопросов. Сослуживцам скажете, что были у меня по поводу сигнализации.

– Зачастил я к вам по поводу сигнализации. Давайте еще идею подкину по поводу охраны объекта. В лаборатории профессора Розинга недавно свершили грандиозный замысел – показать улицу в дневном свете…

Возвращаясь в «секретку», Виктор столкнулся лицом к лицу с разгневанным Дмитрием Медведевым.

– Зачем же так‑то, Виктор Сергеич? Полиция теперь, следствие… Зачем вы так?

– Я? Я думал, что это ваши. Точнее, большевики.

– Да вы что? Наши – ни в жизнь, истинный крест! Выходит, кто‑то другой? То‑то капитан Брусникин к вам особого интереса не имел.

– Служба у него такая – проверять. Кстати, вы, случайно, не слышали, кто мной интересовался со времени прибытия в Бежицу?

– Было такое. Степка Жердяй интересовался.

– Это из местных гопников что ли?

– Не, то не гопник, то самый известный хулиган на всем Кладбище. А вы вроде как барышне сильно помогли, которая ему симпатична. Поблагодарить хотел, но та сказала, что вы ничего знать не должны. А он вроде даже к ней серьезно, он за нее убить может. Такая вот история.

«Может убить. Про Фросю капитан не знает. Так не Жердяй ли замешан?»

– А Жердяй этот, он по квартирам не того?

– Не, что вы. Хулиган он и есть хулиган, он не домушничает. Хулиганы, они же для форсу…

«Значит, уголовный криминал отбросим. Кто еще? Загадочные шпионы и охранка?»

Ярчика Виктор перехватил еще в подъезде «секретки».

– Иван Бенедиктович, вы ко мне?

– Поступаю в полное распоряжение. Хотя, честно говоря, дел куча.

– Тогда лучше рабочее место не менять, идемте к вам в корпус, объясню вам задачу. Мне сказали, что вы также специалист по мехобработке. Речь идет о горячей прокатке шестерен…

Вопреки ожиданиям, Виктора, Ярчик ничуть не обиделся на то, что его не пустили в «секретку»; беседу продолжили в в комнате заводской конторы, где у Ярчика был отдельный закуток с конторским и чертежным столами.

– Мне кажется, – взволнованно заговорил он, глядя на набросанную Виктором кинематическую схему челябинского стана 1957 года, – надо разделить внедрение этой технологии на этапы. На первом начинаем катать неточные колеса для всяких сеялок – веялок. Дефекты там не так важны. Затем осваиваем горячее – холодную прокатку для тракторов. Боремся с короблением и закатами. А первые опытные партии прокатаем на шарошечном станке – поставим индуктор и зубчатый валок. Зубчатки с модулем в пять миллиметров на нем пойдут. Одновременно пробуем ваш высокочастотный нагрев для закалки зубчаток и деталей паровозов…

Опять как в советском производственном романе, подумал Виктор. Даже лучше. Ни вредителей, ни доносов на передовика. Может, потому, что сердца людей еще не разделила гражданская война? Нет такой ненависти, озлобления друг на друга. Классовую вражду приглушили.

– Давайте сделаем так, – предложил Ярчик. – Сейчас я подберу все бумаги и сделаю предварительные прикидки как по стану, так и по электрическим машинам – там же еще трансформатор нужен, чтобы снижать напряжение? Посоветуюсь с электриками и технологами кузнечного производства. А если сегодня вы свободны, мы бы могли вечером посидеть у вас и переговорить, чтобы до вечера вы смогли бы заняться основным проектом.

– Каким проектом?

– Ну, вы же изобретаете огнетушитель? Анни мне рассказывала, да и на заводе уже все говорят. Мне тоже так удобнее распланировать день, потому что литье с меня хоть и сняли, но наверняка то одно без меня не решить, то другое.

– Согласен. Встречаемся после гудка.

Виктор открыл дверь, чтобы выйти, и стал, как вкопанный. На пороге стоял Веристов.

– Господа, произнес начальник охранки, отстраняя Виктора и входя в комнату, – у меня не совсем приятная весть. Как вы знаете, у нас в Бежице снова труп. Поскольку такие вещи теперь случаются чуть ли не каждую ночь, орловское начальство отбило с утра телеграмму, чтобы ваш покорный слуга отправился с личным составом на завод и произвел опрос ранее видевших покойника. Как вы понимаете, хотя бы формально все это придется провести. Мои люди уже сидят во втором механическом, а я решил заглянуть к вам, чтобы опросить сначала вас, Иван Бенедиктович, потом вас, Виктор Сергеевич, – кстати, вы собрались куда‑то идти?

– К себе. Мы уже обсудили дела.

– Отлично, тогда я после зайду к вам, а сейчас, надеюсь, не отниму много времени у господина технолога.

Веристов появился у Виктора после обеда, вызвав его для разговора на улицу.

– Вы вчера передали мадемуазель, что я просил? – задал он вопрос с ходу.

«Из гостиницы уже настучали.»

– Да. Вечером.

– Отлично. Полагаю, события ускорились. Что подозрительного?

– Это не ваши люди ночью проникали ко мне в комнату и двигали вещи?

– Нет. Что‑то пропало? Или, наоборот, прибавилось?

– Ничего.

– Все нормально.

– Вечером сегодня будете там же?

– Нет. Мы договорились с Ярчиком у меня на квартире вместе подумать над методом прокатки шестерен.

– Это великолепная идея. Просто замечательная идея! – неожиданно воскликнул Веристов. – Только, прошу вас, всегда помните, что можете рассчитывать на мою помощь.

«Чего это его на производственные дела потянуло? Охранка хочет кого‑то съесть на заводе? План по вредителям, ставящим палки в колеса? Или, наоборот, на меня уже кто‑то телегу накатал?»

– Спасибо, пока все нормально, сами справляемся.

– Ну, это пока… Ладно, не буду мешать новым идеям. До встречи!

18. Слово и дело дворянина

– Да, скромно живете, – промолвил Иван Бенедиктович, входя в комнату Виктора. – С соседями‑то хоть порядок? А то такие шекспировские страсти порой бывают…

– Это временно. Знаете, пока устроишься, пока что… На первых порах экономил.

Закрыв за собой дверь, Виктор на всякий случай запер ее на задвижку. Прокатка, она вроде как секрет фирмы, мало ли что.

– Ну, с вашими способностями, – продолжал Ярчик, – вы довольно скоро снимете нормальные меблирашки на Елецкой с горничной и кухаркой. Кстати, – и он вынул из‑за пазухи плоскую фляжку, – не вспрыснуть ли нам начало такого проекта? Настоящий французский.

– Большое спасибо, – Виктор вдруг почему‑то вспомнил, чем окончилось распитие коньяка с Альтеншлоссером, – но я уж воздержусь сегодня. Желудок что‑то побаливает.

Отказ, казалось, ничуть не огорчил Ярчика.

– Тогда, конечно, повременим, – молвил он, пряча флягу обратно, – а у меня к вам, Виктор Сергеевич, дело есть на сто миллионов.

– Интересно… Да, чаю хотите?

– Если ради меня, то не стоит. Дело вот какого характера. Я прямо скажу – вы у нас, Виктор Сергеевич, феномен.

– Да тоже скажете. Скорее, больше неудачник.

– Все можно изменить… Скажите, вас действительно устраивает, что с вашей работы основные купоны стригут Буховцев и компания, а вам предлагают остатки?

– Вы же сами сказали – скоро сниму приличную квартиру, значит, рост будет?

– Это как сказать… Комфорт вы от хозяев получите. Приличная квартира, прислуга. Чтобы быт не отвлекал от идей. Потом вас женят на юной горячей бесприданнице, чтоб вдохновляла, купите себе «Форда», купите дачку за городом и будете туда ездить. Но это потолок. Другие положат в карман миллионы, а с вас под разным соусом будут тянуть и тянуть идеи.

– Ну что ж, там увидим. Война скоро, чего загадывать.

– Кому война, а кому… На костях и крови тысяч Общество наживет миллиарды. Думаю, что вы это уже давно поняли. Хуже то, что и ваше скромное благополучие в один прекрасный день кончится. Буховцев и те, кто стоит за ним в столице, играют на росте курса акций. Эта игра затягивает, выйти из нее невозможно. От вас потребуют все больше проектов, вскоре их число превысит возможность финансирования, и вам придется открывать новые, чтобы как‑то завершить старые. Думаете, я не представляю трудностей и расходов, которые повлечет за собой этот ваш новый метод? Вскоре мыльный пузырь лопнет, вас обвинят во вредительской деятельности и посадят, а, может, повесят, как шпиона.

– Предлагаете вовремя смыться?

– А вы не сможете смыться. У вас, насколько я понял, есть причины скрывать прошлое. Мне‑то это ни к чему, но для Общества это возможность держать вас в Бежице под присмотром тайной полиции и военной контрразведки. Да если бы вы и были кристально чисты – интерес к вам всегда можно подогреть. Здесь все, от мала до велика, чем‑нибудь, да обязаны Обществу. Вас не выпустят за пределы уезда. Попытаетесь уехать – найдут и вернут.

– Оптимистичная картина.

– И это – лучший вариант. Есть и худший. Дошли слухи, что вас по приезду в Бежицу угораздило впутаться в какую‑то игру между местными карающими мечами. А это значит, что ваша судьба может печально решиться уже в ближайшие дни.

Сейчас предложит какую‑то комбинацию, подумал Виктор. Зачем? В чем его выгода? Ярчик, человек вне подозрений, с чистой анкетой, грамотный инженер, новатор и передовик, да к тому же в приятелях мадемуазель Суон. Двойник, в которого стреляли, и который по сему поводу совершенно не переживает. Истинный ариец, характер нордический, стойкий… И еще что‑то он знает о проблемах с Брусникиным и Веристовым, и работал с Сыдяевым в одном цеху. Не заведи он этот разговор, все бы эти обстоятельства никогда не сложились…

Виктор молча подошел к окну, из которого неслась волна аромата цветущих лип, освеженных в парикмахерской весеннего дождя, и закрыл его на шпингалет. Он хотел выиграть время. Ярчик тоже выдерживал паузу.

Из форточки долетели чьи‑то голоса и отдаленное цоканье копыт.

– Ну что ж, – нарушил молчание Виктор, – давайте определимся с планом работ по прокатке на эти ближайшие дни, чтобы завод мог внедрить технологию без меня.

– Напрасно вы полагаете свое положение безнадежным. У меня есть план… Я знаю людей при дворе императора с достаточно высоким положением; имен в этих стенах называть не будем. Но, чтобы мне к ним пробиться, нужны или большие деньги, или феномен, с помощью которого можно получить очень большие деньги. Как вы понимаете, феномен – вы.

– Заодно вы выбираетесь из провинции, и делаете карьеру. Ничего личного, просто хочу понять ваш интерес в этом деле.

– Вы правы, – улыбнулся Ярчик. С вашей помощью я делаю головокружительную карьеру, и ради этого готов рисковать. Я помогу вам сегодня же бежать отсюда.

– Бежать? – удивленно воскликнул Виктор. – Куда? Вы уверены, что охранка не достанет меня в столице, несмотря на покровителей?

– За границу. Например, в Швейцарию. Там вы получите лабораторию, людей, оборудование. Под вашим началом будут работать первоклассные инженеры и ученые. Вы заметили, как в России любят соплеменников, уехавших в Европу? Здесь вы будь хоть семи пядей во лбу, но вас будут держать за второй сорт, пока вы не доберетесь до Европы и не устроитесь там на службу в какую‑нибудь фирму. И тогда местное общество будет страдать по вас, как впечатлительная барышня: ах, у него мировое признание! Ах, мы его потеряли! Ах, как бы нам этого человека соблазнить вернуться – ведь это же не то, что наши, косорукие, это Ев – ро – па!

– Заметил, заметил, – хмыкнул Виктор. – Есть у нас такие.

– И вот тогда, – с жаром продолжал Ярчик, – вот тогда вы станете по – настоящему богатым человеком. Вы почувствуете вкус настоящей жизни. Купите себе поместье на берегу Фирвальдштетского озера, заведете черный «Эксцельсиор» с пятилитровым двигателем и шофером и яхту для прогулок. Если захотите, сможете основать свое дело. Деньги не дают свободы: ее дают лишь очень большие деньги. Конечно, на ваших результатах будут обогащаться люди, которые обладают астрономическими состояниями, но это будет куда более справедливый дележ. Да и результаты в такой лаборатории будут куда выше, чем в здешних закутках.

– Как же вы организуете мое бегство под носом у охранки?

– Багаж знаменитой Стеллы Суон смотреть не будут. Да, сама мадемуазель едет с вами. Именно вы способны решить ее затруднения, после чего она оказывается в вашей полной власти. Вы ведь не против ее общества? Остальное полностью беру на себя.

Ну, вот он, человек для контакта, подумал Виктор. Стоило намекнуть Анни, что гостапо вышло на убийцу Прунса, как ее неревнивый приятель утром получает доступ к проекту, а вечером предлагает вместе бежать за бугор.

Остается самая малость – выяснить, кто больше врет. Если Ярчик – то он из того самого шпионского гнездышка, которое ликвидировало трех, и еще двоих временно вывело из игры, чтобы внедрить в проект своего человека. Покушение – инсценировка. Повод познакомиться, войти в доверие. А если Ярчик прав? Тогда Брусникин и Веристов тупо куплены дирекцией и разыгрывают перед ним комедию… а кто тогда Ярчик? Представитель конкурентов, большого денежного мешка, что имеет при дворе большую волосатую лапу? Возможно. И еще эти конкуренты убили Прунса. А что удивительного? Нет такого преступления, на которое не пойдет капитал за большую прибыль – так, кажется.

– В Швейцарию? Интересно, никогда не был в Швейцарии… – Виктор тянул время, пытаясь обдумать ответ. – Очень заманчивое предложение. А сколько конкретно там будут платить, и какие гарантии? Какие документы потребуется подписать? А то, знаете, пообещать можно…

– Слово дворянина! Бумаги будут в Москве, там, скажу прямо, уместен торг, и мы с вами в этом торге будем на одной стороне. Можете рассчитывать на годовой доход, как у министра. Да и притом, выбора у вас особо нет, Виктор Сергеевич.

– Это точно… Но и рискованно.

– Вы боитесь риска? Странно, вы производили на меня иное впечатление.

– Я люблю расчетливый риск. Надо подумать. Тем более, не обижайтесь, но в этом деле я пока мало знаю вас, как компаньона, при всех прекрасных отзывах. Завтра я дам ответ.

– Виктор Сергеевич… – Ярчик встал и рассеянно похлопал себя по карманам, словно ища сигареты. – Завтра не получится. Бежать надо именно сегодня. Не могу все объяснить, но другого случая не будет.

– Ну, тогда это судьба. У меня принцип, я не могу сразу так…

– Жаль. Жаль… Простите, у вас можно закурить?

– Да, пожалуй…

Не успел Виктор моргнуть, как на него уже смотрел черный зрачок карманного семизарядного зауэра.