Текст книги "В страну волхвов (СИ) "

Автор книги: Нина Скипа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 32 страниц)

     – Почему тысяча? По моим расчетам должно быть тысяча двести. Я ведь обещал тебе полное содержание.

     – Но, Вацлав, я купил себе кое-какие мелочи. Не мог же я выставить вам счет за пирушку с приятелями по поводу моего поступления к вам на службу!

     – Прекрасно мог, – пожал плечами маг. – Ладно, если хочешь, будем считать, что я дал тебе аванс на дорожные расходы, а жалование получишь позже, когда вернемся. Хотя... В дороге всякое может случиться. Вот что, я напишу брату. В случае чего, он заплатит мои долги.

     – Не говорите так, Вацлав, – попросил Милан. – Пусть лучше ничего не случается, а ежели все же случится, у меня совести не хватит явиться к вашему брату за деньгами. Здрасьте, я здесь вот ушел с вашим братом и потерял его по дороге. Заплатите мне за это жалование!

     – Ерунда, – улыбнулся маг. – И совесть здесь совсем не причем. Я же говорил тебе, что затеял это путешествие, положась на удачу. В случае чего – вини ее. Это и будет философским взглядом на вещи!

     – Кажется, я еще не стал истинным философом, – возразил Милан.

     – Какие твои годы? – засмеялся Вацлав. – Еще станешь.

     До заставы было два часа езды через знаменитую липовую долину, давшую название городу, и даже Горислав, при всем своем старании не смог растянуть дорогу больше, чем на три часа. Там, на заставе, они должны были расстаться. На границу пропускали строго индивидуально, по предъявлению соответствующих документов, четко определяющих цель поездки и обосновывающих ее необходимость. А для прохода через границу нужны были и вовсе серьезные бумаги. Милан слышал, что подобный пропуск могли подписать только король Яромир и его брат князь Венцеслав. Он понимал, конечно, что для получения пропуска вовсе не обязательно лично идти к королю или князю, что достаточно подать прошение, основательно обосновывающее необходимость этой поездки с рекомендациями из соответствующих инстанций. Честно говоря, Милан даже не представлял себе, какими должны быть эти обоснования и рекомендации, чтобы один из братьев подписал пропуска. Поэтому, ему было ужасно интересно, какую подпись раздобыл себе Вацлав, а какую Горислав. Хотя, Вацлав говорил, что знает князя, так что с ним все просто. А что собирался предъявить Горислав?

     Того, кто впервые приезжал на границу, ждало величественное, незабываемое зрелище. Собственно, сама застава была представлена довольно обычным восьмиэтажным зданием с аркой в ширину дороги, через которую выезжали на границу те, кто мог предъявить соответствующие бумаги. Именно обыденность этого зрелища – ну подумаешь, здание с аркой и нарядами пограничников! – и заставляла бывалых путешественников игнорировать прочие чудеса границы. По счастью, таких было немного. Новичков же поражало не сам КПП, а то, что к нему, по бокам примыкало переливающееся из формы в форму сверкающее нечто. Вацлав, правда, сказал, что это та же липовая долина, только восьмимерная. Замечательное высказывание, особенно потому, что его нельзя было проверить. Да и сам Вацлав вряд ли мог знать это наверняка. Он же сам говорил, что не отличит ногу от хвоста даже у четырехмерной лошади. А здесь восьмимерное нечто! Но что бы там ни было, пройти через это нечто было нельзя. Человек или погибал там, или сходил с ума. Говорят, во время Третьей Мировой войны находились умельцы путешествовать по многомерным измерениям, но может быть для успеха этого мероприятия необходимо достаточно сильное радиоактивное загрязнение? По крайней мере, с тех пор, как радиоактивное загрязнение убрали, таких умельцев больше никто не видел.

     Перед аркой Горислав остановился. Вацлав с Миланом забрали свои вещи, и все трое вышли из экипажа. Оказалось, что Милан ошибся, предполагая, что его начальник предъявит подпись князя Венцеслава. Вацлав разжился королевскими подорожными для себя и своего секретаря. А вот Горислав такими излишествами похвастаться не мог. Вместо подорожной у него было удостоверение миссионера – популяризатора.

     Вацлаву и Милану пограничники выдали небольшие книжечки в твердом переплете, на которых на нескольких языках было написано, что они являются пропусками через границу, и предлагающих соответствующим службам оказывать предъявителям сих бумаг посильную помощь. Милан был даже разочарован этой простотой. В глубине души он таил надежду, что пограничники сообщат его шефу, что ему, по званию, секретарь в разъездах не положен, и предложат ему, Милану, подождать начальника в городе. Тогда он сможет остаться дома, не нарушив данного им слова. Горислава же выпустили только на границу, дав ему хилую бумажку – удостоверение купца для выхода на границу для поиска возможных партнеров для международной торговли. В сущности, это было не мало. Но и не много. Что бы такая бумажка принесла результат, нужно было вывезти весьма и весьма солидный товар. Уж Милан-то знал в этом толк. Причем, для вывоза подобного товара бумаг нужно было оформить не меньше, чем для получения пропуска на посещение Парфенона. Нужно было документально подтвердить, что вывозимые товары не представляют из себя стратегической ценности для страны и вывоз из страны указанной партии не подорвет национального благосостояния.

     – Пропустить вас в другую страну с подобной сомнительной литературой мы не имеем права. Это может привести к международному инциденту. Они еще решат там у себя, что мы занимаемся подрывной деятельностью, с целью развала государства и развязывания гражданской войны. Так что поезжайте на границу. Там километрах в десяти от нашей заставы есть трехсторонняя площадь – Эллада, Светлогория и Верхняя Волынь. Там бывает достаточно купцов из этих трех стран, так что у вас будут шансы продать ваш товар, если сумеете их заинтересовать.

     – Здесь нет призывов к войне, – начал было Горислав, но его невежливо перебили:

     – Зато есть призыв к гражданскому неповиновению. Мы не возражаем, о душе надо думать, но не в ущерб душам и телам окружающих!

     Горислав вздохнул:

     – Что ж, поеду на площадь, – и обернулся к Вацлаву. – Подвезти?

     Маг кивнул.

     Все трое снова сели в экипаж и медленно поехали через двухсотметровую арку. Раньше Милан всегда старался держаться подальше от дорожной полиции – дескать, что та придирается не по делу. Попутешествовав же с Гориславом, молодой человек начал радоваться блюстителям порядка, как родным. Хотя бы в их присутствии, Горислав соблюдал видимость осторожности и вспоминал, что на свете существуют правила дорожного движения. Вот и сейчас, проезжая через восьмимерную границу по узкому коридору трехмерной реальности, он не боялся прорыва других измерений, как большинство новичков, а радовался нормальной езде.

     На выезде из арки обнаружилась перпендикулярная ей обычная городская улица. Висел знак «только вправо» и стоял наряд дорожной полиции. Поэтому они чинно свернули и поехали куда положено, под воркотню Горислава, который думал, что им, кажется нужно налево.

     Милан с интересом смотрел по сторонам. На правой стороне улицы красовалось название Верхне-Волынская, на левой – Светлогорская. На обеих сторонах располагались склады, магазины, гостиницы, постоялые дворы, пункты охраны порядка и немногочисленные жилые дома. На тротуарах передвигались прохожие, по краям улицы ехали экипажи, типа того, что у них, центральная часть оставалась свободной.

     Сзади раздался мерный мощный шум, Милан обернулся и увидел приближающуюся как раз по центральной части улицы упряжку. В Верхней Волыни Милан привык к четырех– и шестимеркам, но эта упряжка не могла принадлежать ни к одному из этих измерений. Лошади меняли форму с такой быстротой, что невозможно было разобрать очертания. Это был какой-то сверкающий туман, в котором вдруг на миг возникали гротескные фигуры, тут же сменявшиеся еще более гротескными или расплывающимися приливной волной тумана. Да и шла эта упряжка с необычной быстротой.

     – Что это? – спросил Милан.

     Вацлав и Горислав обернулись. Горислав пожал плечами и возвратил свое внимание дороге, к несказанному облегчению Милана, а Вацлав принялся с интересом рассматривать невиданную упряжку, попутно давая пояснения.

     – Это восьмимерный поезд, Милан. Как правило, упряжка состоит из восьми восьмимерок и тянет восемь же небольших двухместных вагончиков. В последнем случае, насколько я понимаю, число «восемь» используется на счастье. Обрати внимание на центральную часть улицы. Видишь, она тоже поблескивает и создает мираж, как асфальт, разогретый жарким солнцем в летний день? Здесь применено специальное покрытие. Считается, что восьмимерки по другому покрытию не пройдут, а упряжкам из других измерений не пройти по этому. Чтобы гарантировать последнее, и заодно защититься от злостных нарушителей правил безопасности движения, центральная часть отделена силовым барьером. Перейти улицу, для торговли, например, можно по подземным, или же надземным переходам. Местами сама эта дорога прячется под землю. В таких местах для остального транспорта устроены развязки и развороты.

     Восьмимерный поезд, тем временем, нагнал их, и Милан заметил, что колеса экипажей также переливаются и меняют очертания.

     – Обрати внимание на колеса, мой мальчик, – созвучно его мыслям, продолжал Вацлав. – Они покрыты тем же составом, что и дорога. Кстати, входить и выходить в эти поезда можно только в специально отведенных местах с платформ.

     – А почему эти поезда совсем не упрятать под землю?

     – Здесь две причины, Милан, – усмехнулся Вацлав, – реальная и официальная. На самом деле действуют обе, правда, в разной степени значимости. Реальная причина – дорого. Все эти тоннели влетают в изрядную копеечку. А официальная, действующая в гораздо меньшей степени, так это желание подчеркнуть величие и значение границы. Хотя, я, пожалуй, здесь не совсем прав. Стой тоннели дешевле верхней дороги, величие границы подчеркнули бы как-нибудь по-другому.

     – А для чего нужны эти поезда?

     – Ни для чего, а для кого, – возрвзил Вацлав. – Это для таких пешеходов, как мы, которым, несмотря на отсутствие собственного экипажа, нужно попасть из страны в страну.

     – Мы поедем на таком поезде? – воодушевился Милан.

     – Пока нет. До Трехсторонней площади нас довезет Горислав, а дальше пойдем пешком или словим попутку.

     – До какой площади? – переспросил Милан. Он вспомнил, что такое название уже упоминал пограничник, тогда он хотел спросить, что имеется в виду, но постеснялся демонстрировать махровое невежество перед посторонними.

     – До Трехсторонней. Точнее, Верхневолынской трехсторонней. Здесь название Верхневолынская употреблено для обозначения верховьев великой реки. Насколько я знаю, трехсторонних площадей по границам не так уж и мало, встречаются и четырехсторонние.

     – И так выглядят все границы?

     – Все, о которых известно в Верхней Волыни. Чему ты учился в школе, мой мальчик?

     – В школе этого не проходят, – обиделся Милан. – Мы учили, что после Третьей Мировой войны были установлены незыблемые границы между странами на принципах запретной магии...

     – Какая чушь! – поморщился Вацлав. – Вернемся – напомни мне, чтобы я посмотрел соответствующий учебник. На самом деле, Милан, было следующее. Не помню, как проходят на философском факультете историю науки, поэтому вкратце расскажу. Одно время считалось, что вселенная трехмерна. Потом разные ученые дяди придумали сказки о других измерениях и даже нарисовали двухмерную проекцию четырехмерного куба. Самое забавное, что долгое время это рассматривали просто как математическую абстракцию. Примерно в то же время ученые решили, что вселенная имеет не то семь, не то девять измерений, но в измерениях начиная с четвертого и выше имеет бесконечно малые размеры.

     – Это мы изучали, – возразил Милан.

     – Это радует. Так вот, мой мальчик, потом была Большая Война, которую некоторые называют Третьей Мировой, некоторые – просто Мировой, или Большой Мировой. Строго говоря, это была Первая Мировая война, надеюсь и последняя, так как эта война прямо затронула, точнее, прокатилась по всем странам на всех континентах. В этой войне было использовано ядерное оружие... – Вацлав бросил на Милана вопросительный взгляд, тот кивнул, в знак того, что, для разнообразия, знает, о чем идет речь, и Вацлав продолжил. – Это самое ядерное оружие некоторое время было своеобразным гарантом мира, так как считалось, что применение его погубит человечество. Оно и погубило, и оно же, как ни странно, позволило уцелевшим спастись. Непонятным образом, ядерные силы ослабили границы между измерениями. Пишут, что одно время эти измерения можно было наблюдать невооруженным взглядом в самых неожиданных местах. Кто-то лишился рассудка от увиденного, а кто-то нашел способ убрать ядерное заражение, путем проникновения в четвертое измерение. Как раз в те годы установились нынешние границы и люди – они были не ученые, скорее технари и авантюристы, нашли способ устроить восьмимерные границы, что и проделали собственноручно. Способ этот они унесли с собой в могилу, сказав, что им можно убрать границы так же легко, как и поставить, и вообще, ломать – не строить, душа не болит. Посему знать его совершенно необязательно. Во многом знания – много печали, и вообще, меньше знаешь – лучше спишь! Согласись, мой мальчик, что твои двадцать, или сколько там лет обучения ни разу не поспособствовали приятным сновидениям.

     – И рад бы, из соображений честного подхалимажа, но не могу. Последние три месяца я сплю просто великолепно, а согласитесь, что для поступления к вам на службу мое образование было просто необходимо.

     – Тоже мне, подхалимчик!

     – Согласитесь, Вацлав, что честный подхалимаж имеет то преимущество, что соглашаетесь вы со своим подхалимуемым, в смысле, с объектом подхалимажа, или нет, вы четко гнете свою линию, не прекращая подхалимской деятельности ни на минуту.

     Вацлав засмеялся и покачал головой. Единственный подхалимаж, который он видел со стороны своего секретаря, как раз и заключался в подобного рода высказываниях. Другого он не замечал, к счастью для Милана, да и для себя тоже. Отделаться от секретаря до конца путешествия он не мог – мешала клятва.

     – Но ведь можно вооружиться, как следует, и прорваться через заставу, – предположил Горислав.

     – Заставы имеют ограниченную пропускную способность, к тому же не приемлют оружия. Кстати, ряд стран распался на более мелкие после установления границ. Так там идут постоянные конфликты, бесконечно делят спорные территории, соединяются, разъединяются и делают массу тому подобных глупостей. Однажды даже в одной из стран предприняли такую попытку, о которой ты только что рассказал.

     – В какой? – заинтересовался Милан.

     – В Гуцулии. Она выделилась из Угории после установления границы. Так вот, ни Угория, ни Гуцулия не имели выхода к морю. А там до моря рукой подать. Всего то и надо, что оттяпать от Трехречья десять тысяч квадратных километров земель. В сущности, не так много. Квадрат сто на сто километров. Они и решились. Вооружились и – на границу. Мелкой группой тысяч так в двадцать солдат.

     – И что?

     Вацлав пожал плечами.

     – Гуцулам повезло, что граница имеет ограниченную пропускную способность. Помнишь ту арку, под которой мы проезжали? Так вот, когда первые солдаты дошли до конца, граница захлопнулась, – Вацлав посмотрел на своего секретаря и пояснил. – Произошел прорыв восьмого измерения. Из тех, кто находился под аркой, в живых не осталось никого. Остатки армии разошлись по домам, а пограничники были выкинуты на границу. Они то и поведали в подробностях эту историю для потомков. Так что теперь желающие повоевать, воюют в пределах установленных границ. Воистину, война относится к общечеловеческим ценностям. Равно как и прочие удовольствия, общие как для человека, так и для других представителей животного мира. – Вацлав насмешливо покосился на Горислава.

     – Напрасно вы над этим смеетесь, – начал было тот, но Вацлав перебил его:

     – Слушай, а что относится к общечеловеческим ценностям?

     – Мне кажется, это всем понятно, – пожал плечами Горислав.

     – Мне – нет.

     – Общечеловеческие ценности – это свобода личности, включая сюда неприкосновенность жилища, всеобщее равенство, ну и преданность христианским идеалам, включая сюда соблюдение десяти заповедей.

     – Так, понятно. А что не так с вышеперечисленным в Верхней Волыни?

     – Нет свободы.

     Вацлав поднял светлые брови.

     – Как нет?

     – Ну, смотрите, людей ведь преследуют за политические убеждения. Вот я, например...

     – За политические убеждения? Ни в коем разе. Убеждайся, в чем хочешь, только не бегай по улицам, призывая к свержению существующей системы.

     – А если система основана на тирании? Терпеть что ли?

     – Лучше порушить, – насмешливо отозвался Вацлав, – и заменить одного тирана другим, да еще и погубить по дороге уйму народа, которого устраивает существующий режим, да и своих сторонников, заодно, проредить. Как говорится, меньше народу – больше кислороду. Опять-таки общечеловеческие ценности можно будет делить на меньшее число ртов.

     – Как это, ртов?

     – Видишь ли, я причисляю к общечеловеческим ценностям только физиологические. Еду, питье, сон, секс, ну и так далее. Что же касается таких высоких слов, как свобода и равенство, то после долгого изучения этого вопроса я пришел к выводу, что термины эти каждый понимает по-своему. Пожалуй, наиболее распространенная точка зрения борцов за права человека заключалась в свободе для них делать, что и когда угодно, и равенстве остальных в принятии этого с должным смирением. Вот смотри, ты говоришь о христианских идеалах. А как быть с мусульманами?

     – Это ложная религия.

     – Опять-таки, ты – борец за права человека и называешь народ быдлом.

     – Что это вас так задело? Вы из простого сословия, что ли?

     – По твоему определению, я – рафинированный интеллигент. Могу проследить родословную на черт знает сколько лет, и все, как на подбор, образованные и культурные люди.

     – Так в чем же дело?

     – За друзей обидно. Я как-то их всегда считал равными, а оказывается половина из них – быдло!

Глава 7

Когда встречаешься, приятно думать о расставании, когда расстаешься – о встрече. Впрочем, не всегда...

     Немного не доезжая до Трехсторонней площади, повозку Горислава снова остановил приграничный патруль.

     – Что еще? – недовольно проворчал Горислав, вытаскивая документы. Он вышел из коляски, поговорил с патрульными, заглянул в дверь и сказал:

     – Выходите, приехали.

     Вацлав и Милан вылезли из экипажа и тоже подошли к патрулю.

     – Ваши документы, господа.

     Вацлав подал подорожные и пропуска.

     Стражник придирчиво осмотрел бумаги, только что на вкус не попробовал.

     – Держите путь в Трехречье через Светлогорию, – сказал он. – Странный маршрут. Гораздо логичнее, да и быстрее, доехать до Угории по границе, а там – короткий переход через Угорию и Гуцулию и вы попадаете прямо к столице.

     Вацлав пожал плечами.

     – Ну ладно, это ваше дело. Только не забудьте отмечать в проездных документах возможные изменения маршрута. А сейчас – идите по тротуару на площадь, там перейдете на другую сторону и пройдете обратно по Светлогорской до пропускного пункта. Вообще-то он довольно далеко от площади – примерно в двух часах пешком.

     – Ну, я же говорил, что нам надо налево, – ворчливо заметил Горислав.

     – Это им – налево, – отозвался пограничник. – Вы уже приехали. Подъезжайте к постоялому двору, – он указал на длинное двухэтажное здание в двух шагах от них, – устраивайтесь, и подходите к господину Гойко. Он главный по купле-продаже литературы в этих местах.

     Горислав вздохнул.

     – Ну что ж, тогда будем прощаться. Жаль, что я не могу довезти вас до Светлогории.

     – Что поделаешь, – вздохнул Милан.

     – Спасибо, Горислав, ты и так здорово помог нам, – почти что искренне сказал Вацлав и крепко пожал протянутую руку.

     – Да, господа, на площади вы сможете сесть в пролетку, – любезно заметил стражник.

     – Восьмимерную? – Милан резко оживился.

     – Нет, обычную, – понимающе улыбнулся пограничник. – Восьмимерные так часто не останавливаются.

     Вацлав огляделся, улыбнулся и проговорил:

     – Ну что ж, пойдем, Милан. Бери вещи, и идем. Прощайте, господа. До свидания, Горислав, может, еще увидимся.

     Милан нырнул в повозку за вещами, они вышли на тротуар, и пошли к площади.

     Это была самая обычная городская площадь. Восьмимерная дорога скрылась под землей, и о границе напоминали только необычные названия и марево за домами. Названий было четыре. Сама площадь называлась Трехсторонней Верхневолынской, а по сторонам площади, граничащим со странами, значились названия – Верхняя Волынь, Эллада и Светлогория. Милан даже запутался в вывесках.

     – Интересно, а сами они тут что-нибудь различают?

     – Не думаю, – серьезно ответил Вацлав. – Вероятней всего, они и сами не знают, кто под какой вывеской живет.

     – А как же они друг друга находят?

     – Вероятно так же, как ты находил дорогу от кухни в библиотеку у меня дома. А у меня там вообще указателей нет.

     Они перешли на Светлогорскую сторону.

     – Пойдем или поедем? – спросил Вацлав.

     – Как скажете, – пожал плечами Милан. – Я бы прогулялся.

     – Ну что ж, пошли, – согласился маг, и Милан сообразил:

     – Вы спросили мое мнение из-за вашей клятвы?

     Вацлав улыбнулся.

     – Да, в общем, нет. Я не давал обета поступать исключительно так, как хотят мои спутники. Это было бы бессмысленно. Если хочешь делать исключительно то, что тебе говорит кто-то другой, то нужно не в Трехречье идти, а устроиться лакеем в ближайшую гостиницу.

     – А можно просто жениться, – предложил Милан.

     – Вспомнил женскую руку, о которой так тосковал Горислав?

     – Да. Со скалкой.

     Вацлав хохотнул.

     – Видишь ли, мой мальчик, здесь можно и просчитаться. Некоторые женщины, к счастью немногие, хотят, чтобы ими руководили.

     – Ну и что? – удивился Милан. – Это же только упрощает ситуацию. Вы женитесь, и, исполняя желание жены, руководите ей. В результате вы живете как хотите, и соблюдаете обет.

     – О, да ты становишься настоящим философом, – засмеялся Вацлав.

     – Жаль даже, что вы и в самом деле не дали такого обета, – со вздохом продолжил Милан. – Тогда бы мы совершил наше путешествие с большим комфортом в вашем экипаже.

     – И где ты был раньше? – засмеялся маг.

     – Да я-то был у вас дома. А вот где вы пропадали – это и в самом деле вопрос.

     Вацлав чуть поморщился.

     – Деньги на дорогу зарабатывал.

     Милан с раскаянием посмотрел на него.

     – Простите, Вацлав, я не должен был спрашивать. Это ведь я ваш секретарь, а не наоборот. Вот если бы вы и в самом деле дали обет делать, что скажут другие...

     – Тогда бы я остался в Медвенке, Милан, и не нуждался бы в секретаре по философским вопросам. К тому же, с твоей стороны было бы не очень-то вежливо устраивать мне форменной допрос, зная, что я не могу уклониться от ответа.

     – Ничего, Вацлав, я бы отнесся к вопросам вежливости философически.

     – Ну, надо же! – восхитился маг. – Как дорожные неурядицы способствуют развитию философского мировоззрения! Надо бы рекомендовать это в качестве последнего семестра на филфаке!

     – Боюсь, что ваш друг Горислав не сможет обслужить всех желающих, – возразил Милан.

     – Он мог бы открыть курсы и учить этому.

     – Что вы, Вацлав, это надо впитать с молоком матери!

     Через два часа, как и обещал пограничник, они дошли до перекрестка. Вацлав подошел к пограничникам и спросил, каковы здесь порядки для пешеходов. Стражник презрительно оглядел их с ног до головы и указал на боковую дверь.

     Вацлав и Милан вошли в дверь и вместо помещения, которое они ожидали увидеть, оказались на обочине дороги. На шоссе стража проверяла документы путников в шикарной повозке. Им же велели ждать своей очереди.

     Очереди не было. Прошла одна повозка, за ней другая. Вечерело. Небо окутали плотные облака.

     – Кажется, дождь собирается, – уныло проговорил Милан.

     Вацлав посмотрел на секретаря и подошел к ближайшему пограничнику, на ходу вынимая бумажник.

     – Вы не подскажете, где я мог бы обменять деньги? – вежливо спросил он.

     Стражник бросил взгляд на пухлый бумажник и с готовностью сказал:

     – Обменный пункт здесь метрах в пятидесяти. Позвольте, я посмотрю ваши документы и провожу вас.

     Вацлав кивнул и подал подорожные.

     – О, вы маг? – с опаской спросил пограничник.

     – Вас это не устраивает? – удивился Вацлав.

     – Нет, что вы.

     Стражник выглядел несколько приунывшим. Кажется, он потерял надежду получить щедрые чаевые.

     – Можете идти, – сообщил стражник.

     – Вы обещали показать нам обменный пункт, – напомнил маг.

     Пограничник неуверенно посмотрел на него и официально произнес:

     – Следуйте за мной, господа.

     Милан ожидал, что Вацлав протянет в окошко верхневолынские деньги, но тот сунул кредитку и попросил обналичить тысяч десять. Милан невольно охнул.

     – В Светлогории другой уровень цен, – пояснил Вацлав. – В переводе на наш курс, это будет порядка двух тысяч.

     – Две сто с какой-то мелочью, – подтвердил пограничник. Видно было, что масштабы наличных на дорожные расходы произвели на него впечатление.

     Вацлав получил обратно свою кредитку и пачку наличных, положил купюру в руку стража и спросил:

     – Вы не подскажете, где здесь можно найти приличную гостиницу?

     Страж с благодарностью спрятал деньги и задумчиво покачал головой.

     – Ближайшая приличная гостиница в Беловодах, но пешком вам туда не добраться до темноты. Неподалеку здесь есть постоялый двор – не бог весть какие удобства, но цены совершенно запредельные. Впрочем, вряд ли это имеет для вас большое значение. Вот только сегодня что-то много проезжающих.

     – А ничего попроще нет?

     Стражник пожал плечами.

     – Уверяю вас, вам все же лучше остановиться на постоялом дворе. Здесь неподалеку есть старый баронский замок, хозяин пускает переночевать в сторожке...

     – А почему не в замке? – удивился Милан. – Мне кажется, на этом можно было бы сделать неплохой бизнес. За ночевку в настоящем старом баронском замке, да еще с современными удобствами, спрятанными в потайных комнатах, богатеи отваливали бы крупные суммы.

     Пограничник пожал плечами.

     – В замке никто не живет. Рассказывают много разного. Не знаю, правда, какой половине можно верить.

     – Привидения, – подсказал Вацлав.

     Пограничник кивнул. – А вы верите в привидения?

     На этот раз пожал плечами Вацлав.

     – Не знаю. Но если они существуют, то им без разницы, верим мы в них, или нет.

     Стражник с улыбкой согласился, пожелал счастливого пути и пошел на свой пост.

     Милан проводил его глазами и задумчиво сказал:

     – А мне кажется, что если они есть, то им нужно, чтобы в них верили. Как иначе они смогут пугать случайных прохожих? Ну, допустим, идем мы себе мимо замка, а там начинают завывать и греметь цепями. Если мы будем уверены, что привидений нет, то ведь не обратим на это никакого внимания. Решим, что хозяин завел себе собаку, и пройдем спокойно мимо.

     – А если мы будем верить в привидения, то мы попросту скажем друг другу «а, да это привидения, они же не собаки, кусаться не будут» и пройдем мимо еще спокойнее, – отозвался Вацлав.

     – И то верно, – засмеялся Милан.

     – Ладно уж, идем. А то нам придется ночевать где нибудь на поляне и надеяться, что воют поблизости именно привидения, а не волки.

     Они прошли границу, и вышли на большой тракт, связывающий Светлогорию со своей западной границей. Дорога шла по смешанному лесу, заросшему кустарником. В ясный, летний день здесь можно было бы с удовольствием прогуляться, но сейчас была осень. Золотые и багряные листья уже почти все облетели, оставшиеся же на ветках уныло мокли под начавшим моросить дождем и мечтали присоединиться к товарищам на земле. Мимо них катили экипажи, но остановиться и подвезти путников желающих не находилось.

     Когда Вацлав и Милан добрались до трактира, было уже почти совсем темно. Вацлав дернул дверь. Она оказалась закрыта. Тогда он постучал. На крыльцо вышел здоровенный амбал, критически осмотрел путников и проворчал:

     – За подаянием стучат с черного хода.

     Вацлав и Милан оглядели друг друга. Промокшая, заляпанная грязью одежда, тощие заплечные мешки...

     Вацлав повернулся к громиле.

     – Мы хотели остановиться здесь на ночь.

     – Мест нет, – отрезал тот.

     – Так много посетителей?

     – У нас здесь чистая публика, – высокомерно сообщил мордоворот. – Говорят, от границы к нам едет Верхневолынский князь со свитой. Мы бережем покои для него. На всякий случай.

     Вацлав насмешливо посмотрел на здоровенного жлоба.

     – Не думаю, чтобы князь остановился в вашей забегаловке. Я слышал, что в Беловодах лучше и дешевле.

     Вацлав легко сбежал с крыльца. У громилы возникло было искушение помочь ему сосчитать ступени, но он передумал. Видимо, уборка также входила в его обязанности.

     Вацлав пошел по дороге на Беловоды. Милан бегом последовал за ним.

     – Кажется, тебе повезло, мой мальчик, – сообщил маг. – Теперь ты на собственном опыте узнаешь, надо ли верить в привидения. Поверь, Милан, ничего нет лучше собственного опыта!

     – Охотно верю, – огрызнулся Милан. – Вы ведь уже на собственном опыте убедились, нужно ли брать в дорогу экипаж!

     – В экипаже, конечно, путешествовать гораздо комфортнее, – согласился маг. – Зато ни тебе романтики, ни приключений. Да и само слово – «путешествие» предполагает пешую прогулку.

     – По грязи и под дождем, – вставил Милан.

     Вацлав засмеялся.

     – Ладно, путешественник, смотри, чтобы не пропустить поворот к сторожке. А то спать в грязи еще менее комфортно, чем ходить по оной.

     Милан смущенно замолчал. Вацлав терпит те же неудобства, что и он. Хотя это путешествие – затея Вацлава. Чего он хотел, то и получил. Он бы, Милан, в жизни не ввязался в такое мероприятие! Хотя... его тоже никто на веревке не тянул...

Глава 8

Ничего нет лучше собственного опыта

     В темноте они чуть не пропустили нужный поворот. Да наверно и пропустили бы, если бы Милан, все еще пытавшийся разрешить задачу, чего это его сюда занесло, не наткнулся на указатель.