Текст книги "В страну волхвов (СИ) "

Автор книги: Нина Скипа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц)

     – Так зачем мы остановились? Шли бы себе и шли, раз нам безразлично направление.

     – Ну не совсем же, – возразил Милан. – Если я вас правильно понял, вы хотите попасть вглубь страны. Вот мы и остановились, чтобы не свернуть ненароком в другую сторону.

     Вацлав кивнул. Прогулка по-зимнему Трехречью изрядно его измотала, и сейчас он с каким-то отстраненным любопытством наблюдал, как Милан суетится у костра. Языки пламени подпрыгивали и приплясывали, и Вацлав почувствовал, что это производит на него гипнотическое действие. Глаза его стали слипаться.

     – Нет, Вацлав, не засыпайте. Подготовьте-ка лучше постели, пока мы с Яношем ставим палатку. А вскипит чай – будем ужинать.

     Вацлав со вздохом поднялся и пошел исполнять поручение своего секретаря. Он уже по опыту знал, что тот если чего решил, то так просто не отстанет.

     Магу по-прежнему оставляли последнее дежурство. Когда Милан разбудил его, Вацлав вылез из палатки и обнаружил, что снег перестал сыпаться, и даже кое-где на небе показались звезды, похожие на сверкающие льдинки. Вацлав прислушался к своим ощущениям. Так и есть. Воздух заметно похолодал. Маг зябко поежился и занялся костром.

Глава 18

Яркий свет не всегда правильно освещает события

     К утру похолодало еще сильнее. На безоблачном, темно-голубом небе ослепительно сияло солнце, заставляя снег сверкать мириадами огней. Это было замечательно красиво холодной красотой, но совершенно неуютно. Даже снегопад, изрядно надоевший им за пять дней, выглядел более по-домашнему. На этом же сверкающем великолепии люди выглядели как что-то лишнее, ненужное, чужое. Вероятно, все это и стало причиной последующих событий.

     Вацлав, Милан и Янош забросали снегом костер, и пошли к дороге. По одной из дорог, приближаясь к развилке, шел одинокий путник. Путешественники обрадовались неожиданной встрече. Если этот человек куда-то идет, то он поймет и других, занимающихся тем же делом. Они поспешили к дороге. Милан и Вацлав шли впереди, Янош слегка приотстал. Милан уже приготовился окликнуть путника – тот уже был почти рядом, когда тот и сам их заметил.

     – Вы? – с ужасом воскликнул он и поднял руку. В ней оказался небольшой «пистолетный» арбалет. Милан толкнул Вацлава с линии огня, и тот упал в снег. Милан тоже упал со сдавленным криком. Вацлав с ужасом увидел арбалетную стрелу в груди своего секретаря. Это зрелище заставило мага сбросить с себя оцепенение, постепенно охватившее его в Трехречье.

     – Милан! – вскрикнул он. – Янош, не дай ему умереть!

     Вацлав призвал магическую энергию. Последний раз он делал это сто лет назад, на границе Трехречья. Маг встал.

     Незнакомец тем временем перезаряжал арбалет. Услышав голос Вацлава, он уронил и арбалет, и стрелу в снег.

     – Венцеслав?! Не может быть, не может этого быть!

     Вацлав замер с поднятой для магического удара рукой.

     – Стас? – тихо спросил он. – Вот значит как...

     – Венцеслав, клянусь, я принял вас за другого. У меня и в мыслях не было, что это можете быть вы. Клянусь именем!

     – Именем? – переспросил Вацлав. Эта клятва подействовала на него, как красная тряпка на быка. – А может быть жизнью моего друга?

     Стас шагнул было к Вацлаву, но тот резко взмахнул рукой и Стас наткнулся на невидимую преграду и остановился.

     – Стой, где стоишь, – посоветовал ему Вацлав и пошел к раненому.

     – Я мог бы помочь, – предложил Стас.

     – Тогда – не мешай.

     Вацлав подошел к Милану и сел в снег подле него.

     – Больно?

     – Больно, – пожаловался молодой человек.

     – Ничего. Потерпи, сейчас все пройдет.

     Вацлав отломил конец стрелы с оперением, расстегнул на Милане дубленку, разрезал ножом свитер, джемпер и майку и обнажил ему грудь. Да, на дюйм правее, и Милан бы сейчас с ним не разговаривал.

     – Потерпи, мой мальчик, сейчас все будет хорошо, сейчас...

     Вацлав положил руку рядом со стрелой, так что та оказалась между большим и указательным пальцами. Милан застонал. Яношу показалось, что стрела начала потихоньку выползать. Хотя нет, не показалось. Стрела и правда выползла из раны и упала на пальцы Вацлава. Тот брезгливо стряхнул ее в снег и снова положил руку на прежнее место.

     – Сейчас все пройдет, – прошептал он.

     – Венцеслав, вы многому научились за последние годы, но все равно, позвольте вам помочь. Такие раны не лечат в одиночку даже самые крутые маги. Кроме того, я же знаю, что вы не сможете себя заставить выпить его крови.

     Янош нервно хихикнул. Вацлав спокойно сидел, положив руку на грудь Милана, и тихо его уговаривал. Кровь постепенно останавливалась. Когда ее стало столько, словно Милан попросту оцарапался, Вацлав нагнулся над ним и набрал в рот кровь.

     – Сейчас я тебе сделаю искусственное дыхание из рота в рот, – объяснил он Милану.

     Милан покорно вдохнул и почувствовал, что силы возвращаются к нему. Одновременно он ощутил холод и поежился. Вацлав заставил его вдохнуть еще несколько раз, дыхнул на рану, встал и подал Милану руку.

     – Вставай, тебе нужно срочно переодеться.

     Милан, стуча зубами, кинулся к своему вещмешку. Вацлав пошел за ним.

     – Погоди, я сотру с тебя кровь. Ты же весь перемазался.

     – Давайте скорее, Вацлав, а то холодно.

     – Будешь хорошо себя вести – дам коньяку для согреву, – пообещал маг.

     – У вас есть коньяк? – заинтересовался Милан, вздрагивая под прикосновением Вацловых ладоней, наполненных снегом.

     – А как же. Это каким лоботрясом надо быть, чтобы не взять с собой коньяку на дорожку для согреву, и для прочих медицинских целей! Ну, будем считать, что я тебя вытер. Одевайся.

     Вацлав и, правда, достал из сумки фляжку. Хлебнул сам, дал глотнуть Яношу и протянул коньяк уже одетому Милану. Тот с удовольствием выпил, постоял, прислушиваясь к ощущениям, снова отхлебнул и с признательностью произнес.

     – Вы спасаете мне жизнь, Вацлав. За этот коньяк буду вам век благодарен.

     Маг засмеялся и обнял Милана за плечи.

     – Выпей еще и угости Яноша. Только не сильно увлекайтесь. А я пока поговорю с приятелем. Помнишь, ты как-то спрашивал, где их еще можно встретить?

     Вацлав повернулся к недавнему противнику.

     – Что ж, иди сюда, Стас, поговорим. Да, друзья мои, не кисло было бы костер развести, мы выйдем только после обеда. Итак, Стас, на какого из твоих многочисленных друзей я так похож?

     Станислав подошел.

     – Мне очень жаль, что так получилось, Венцеслав. И я рад, что не попал в вас, хотя и целился. За это я благодарен вашему спутнику. Если бы не он... Мне жаль, что он пострадал. Солнце и сверкающий снег ослепили меня. Пока я не услышал ваш голос, я был уверен, что вы – это он.

     – Можешь не объяснять, я и так понимаю, что ты не собирался убивать Милана.

     – Вы очень похожи на Володимира – воспреемника Души Трехречья. Только он старше. Его волосы не белые, как у вас, а седые. На лице морщины, а глаза у него – черные, радужка буквально сливается со зрачком. Солнце ослепило меня, и я не разглядел сразу. Кроме того, я не ожидал встретить вас здесь, а с ним мы расстались не очень-то по-дружески, и я опасался погони.

     – Если я правильно понял, этот Володимир весьма важное лицо? – проговорил Вацлав.

     – Да. И очень.

     – И, тем не менее, ты подумал, что он лично погнался за тобой?

     – Не совсем так. Я подумал, что за мной погнались ваши спутники. Володимир, по слухам, обладает способностью мгновенно перемещаться в пространстве.

     – Знаменитая Трехреченская магия? – усмехнулся Вацлав.

     – Да. Магия. Волшба.

     – Вацлав, идите разговаривать к костру, – окликнул Милан.

     Маг встал.

     – Пойдем.

     Милан и Янош не только развели костер, но и устроили импровизированные сидения из хвороста и теплых вещей.

     – Мы вам не помешаем, Вацлав? – уточнил секретарь. – А то мы можем отойти.

     – Оставайтесь, – возразил маг. – Вам тоже будет интересно послушать. Итак, кто же этот Володимир, на которого я так похож?

     Станислав слегка замялся, утаптываясь у костра.

     – Садитесь, – предложил ему Милан, указывая на одно из сидений.

     – Я только что говорил Венцеславу, что я обознался. Я очень сожалею о случившемся.

     – Рассказывайте, Вацлав ждет, – перебил его Милан.

     Стас сел, помолчал, собираясь с мыслями, и заговорил.

     – Насколько я могу судить, вы уже не первый день в Трехречье, так что у вас была возможность обратить внимание на местный уклад жизни. Все добротно, степенно и рассудительно. Я бы сказал, что вся жизнь Трехречья, видимая со стороны, рациональна. А, посему, несколько уныла. Веселье иррационально по природе, так что ему нет здесь места.

     – Это кто вам сказал? – удивился Милан.

     – Что?

     – Что веселье иррационально.

     – А... Но это же все знают. Те, кто живет в единении с природой, не веселятся. Вот возьмите, к примеру,  животных. Они не умеют веселиться.

     – У вас, видимо, никогда не было собак, Стас. Но продолжайте.

     Стас пожал плечами.

     – В Трехречье нет места и праздности. Я понимаю, господа, вы не ведете праздную жизнь с нашей точки зрения, но с точки зрения местных жителей все вы записные бездельники. Здесь с давних времен приняли за истину, что отдых – это перемена деятельности и теперь работают. Работают с раннего утра до поздней ночи.

     – Я понимаю, это не может тебя не ужасать, – усмехнулся Вацлав.

     – Честно говоря, мне без разницы все это. Каждый может сходить с ума так, как ему больше нравится. Вы еще не были в городе, Венцеслав?

     – Нет.

     – Здесь неподалеку есть город. Завтра вы во всем убедитесь сами. Если бы я вам не помешал, у вас был бы шанс попасть туда не далее, чем сегодня вечером. Еще раз приношу вам свои извинения. В городе все в порядке, господа. Деловитые жители, чистота, красота. Несколько не в моем вкусе, но что делать, если я предпочитаю всему родную Медвенку, которую мне больше, верно, не суждено увидеть. Я еще думал куда податься – домой или в Арчидинские степи, теперь же и думать нечего. Если отпустите, то мне останется только изгнание.

     Вацлав пожал плечами. Стас продолжил:

     – В каждом районе города есть храм. Если не знаешь что делать, как поступить в той или иной ситуации – иди в храм, там тебе подскажут. Если вопрос достаточно простой, то дежурный служитель, если же вопрос представляет какую-нибудь сложность, или же поступок того или иного гражданина может каким-либо образом отразиться на судьбе многих граждан, то служитель связывается с Душой Трехречья.

     – А в деревнях? – заинтересовался Милан.

     – В деревнях эти обязанности чаще всего по совместительству исполняют лекаря. В деревнях народа мало. Лекаря или священника на полный рабочий день при всем желании не загрузишь.

     – Так что же это за Душа Трехречья? – спросил Вацлав.

     – Поначалу я думал, что это глава местной церкви, или даже какой-нибудь совет старейшин. Пока не попал в Сердце Трехречья. Это земля, с которой берут начало ручьи, питающие все три реки, давшие название этой стране. Там резиденция Души Трехречья, его воспреемника, ну и конечно, там живут многочисленные служители и охрана. А что такое душа, или же кто такой душа, ответить трудно, хотя я сам его видел и много слышал о нем. Говорят, что это душа основателя Трехречья, оставшаяся охранять свой народ. Говорят, что он знает все, что было в стране за все эти годы и кое-что из того, что будет. Все знать нельзя по определению, иначе бы наши поступки не имели смысла, но он знает основные вехи, которые нужно достичь, или наоборот, которые нужно избежать. Потому, дескать, он и остался, чтобы помочь советом.

     – С тех пор? Это с самой войны? – переспросил Милан.

     – Да. С тех пор. С помощью магии, он сумел сохранить душу, а тела приходится менять. Тела стареют и умирают. Перемещает душу из тела в тело воспреемник. По слухам, это происходит, когда старческие болезни начинают одолевать временное пристанище души. К этому времени заранее готовят несколько новых детских тел. Они могут быть детьми, пока на одного из них не падет выбор души. Тогда в несчастного ребенка вселяется еще одна душа, и ребенок перестает быть ребенком. Детям не свойственно шалить, оставшись наедине со строгим воспитателем, а тут воспитатель поселяется в голове. А собственная душа ребенка остается в теле, чтобы обеспечить свежесть восприятия. По крайней мере, так говорят. А когда душа Трехречья уходит из постаревшего тела, там остается своя, родная душа, усталая и истерзанная. Думается мне, что собственные души, не столько способствуют свежести восприятия, сколько служат амортизаторами и вместилищами для всевозможных стрессов. Так что когда душа Трехречья оставляет очередное временное пристанище, человек долго не живет, хотя о нем и продолжают заботиться. Сейчас душа живет в теле семилетнего мальчика. Странно, даже страшно, видеть у ребенка глаза старые, как этот мир.

     Стас замолчал, посмотрел на огонь, где закипал котелок для чая. Милан уже приготовил заварку. Стас сглотнул, зачерпнул снега, умылся и положил немного снега на язык.

     – Простите меня, но дня три назад мне пришлось бросить вещи. Остался лишь арбалет и верхневолынская кредитка. Сами понимаете, вещи в этих краях совершенно бесполезные. А местами даже вредные.

     – Так вы все это время ничего не ели? – ужаснулся Милан.

     – Что делать? По верхневолынской кредитке я смогу получить деньги только на границе, если я туда попаду, конечно. И то по совершенно убийственному курсу.

     – С двойной маржей? – понимающе проговорил Милан, доставая из сумки еду.

     – Если бы с двойной! Но это не важно. Голод – не тетка, нужда заставит сопливых целовать.

     Милан улыбнулся.

     – Нагреть вам колбасу?

     Вацлав с улыбкой посмотрел на своего секретаря. Мальчишка прямо таки создан, чтобы заботиться о ближних и дальних.

     – Не надо, Милан, спасибо. Прежде чем стравливать в меня добрую еду, узнайте, что думает по моему поводу ваш начальник.

     Милан бросил вопросительный взгляд на начальника и махнул рукой.

     – Бросьте, Стас, помирать и то приятнее на сытый желудок.

     – Спасибо.

     Стас принял колбасу и стал благоговейно откусывать от нее маленькие кусочки. Милан протянул ему горбушку хлеба и кусок сыра.

     – Спасибо, Милан. Теперь я вдвойне ваш должник.

     Стас съел примерно треть порции и бережно спрятал еду в карман.

     – Если вы отпустите меня, я продержусь до границы на этом рационе. И если слова еще что-то значат в этом мире... Хотя я ведь могу помочь вам не только словом. Я могу проводить вас к сердцу Трехречья.

     – Посмотрим, – неопределенно отозвался Вацлав. Его не сильно обрадовало неожиданное пополнение экспедиции. Может лучше все-таки убить Стаса по обвинению в покушении на жизнь князя от науки и наследника престола Верхней Волыни?

     Милан раздал всем кружки с горячим чаем. Стас благодарно принял свою кружку и с наслаждением отхлебнул.

     – Я рад, что вы не держите на меня зла, Милан, хотя и не понимаю, как вам это удается. Но клянусь...

     – Не клянитесь, Стас, – перебил Милан. – Я уже понял, что вы хотели застрелить не меня, а этого загадочного воспреемника. Будем считать, что произошел несчастный случай, тем более что Вацлав вытащил меня. Кстати, чем вам не угодил этот почтенный человек?

     Вацлав с удовольствием наблюдал за своим секретарем. Тот деловито вел разговор и, как бы между делом, подогревал на обед хлеб и колбасу. Стас же выглядел более пристыженным и виноватым, чем, если бы был обвинен в государственной измене.

     Стас допил чай.

     – Кажется, век чаю не пил. Спасибо, Милан.

     – Хотите еще?

     – Если можно. А этот почтенный человек, воспреемник Души Трехречья, хочет убить меня из принципиальных соображений. Боюсь, что я слишком ощутимо ужаснулся, встретившись глазами с этой их душой. Я подумал о неестественности такого положения вещей, а он угадал мои мысли. А может не он, а этот жуткий старик в детском облике, а воспреемник лишь отдал приказ. Не знаю. Знаю только, что после моего пятиминутного знакомства с душой Трехречья, вышел приказ о моей казни. Как знать, Милан, если этой Душе и правде известно будущее, то он мог пожелать наказать меня за покушение на вашу жизнь.

     – Вот это вряд ли, – усмехнулся Милан. – Даже если он и предвидел это несчастное событие, то, скорее всего, решил, что это внутреннее дело Верхней Волыни.

     Милан поджарил первую порцию колбасы и хлеба с сыром и протянул Вацлаву.

     – Глотните-ка коньяка, Вацлав. Вы устали и перемерзли, пока со мной возились. Еще не хватало вам снова заболеть. Как вы себя чувствуете?

     – Нормально, мой мальчик. А ты?

     – Я тоже. В таком случае, выйдем сразу после обеда. Вы покажете нам дорогу, Стас?

     – Я провожу вас.

     – Если Вацлав позволит.

     Стас вздохнул.

     – Жду ваших распоряжений, Венцеслав.

     – А что предпочел бы ты?

     – Проводить вас. Я уже довольно давно брожу по Трехречью. Да вы это и сами знаете. Я же ушел из Верхней Волыни два года назад. Дороги здесь не столько запутанные, сколько попросту без опознавательных знаков. Заблудиться здесь – раз плюнуть. Не думаю, что у вас столько свободного времени, что вам совершенно некуда его девать, и вы готовы потратить несколько месяцев на прогулки по Трехречью. А если вы простите мне этот шальной выстрел, то я бы вернулся с вами домой.

     – Пусть так. Да, Стас, я предпочитаю, когда меня называют Вацлав.

     – Хорошо, Вацлав. Выходим?

     Маг кивнул.

     – Куда сначала?

     – В ближайший город. Нужно отдохнуть и прикупить припасов на дальнейшую дорогу.

     Стас встал и принялся забрасывать костер. Янош и Милан уже упаковывали теплую одежду в сумки.

Глава 19

Магия слова

     Стас уверенно направился по правой дороге.

     – Кажется, ты пришел с другой стороны, Стас, – окликнул его Вацлав.

     Стас остановился.

     – Я ушел из Сердца Трехречья весной. Полгода назад. С тех пор петлял по стране, жил то здесь, то там, в городах, конечно, постепенно приближаясь к границе, пока три дня назад меня не засекли. Тогда я бросил вещи в гостинице и решил попробовать перейти границу.

     Стас увидел, что Янош взвалил на себя все три вещмешка.

     – Давайте помогу, – предложил он.

     – Спасибо, не надо.

     Стас уловил горечь в голосе Яноша и понимающе спросил:

     – Считаете, что я уже сделал все, что мог? Или боитесь, что я сбегу с вещами? Не надо. Сбегать с имуществом мага – опасная затея, даже для другого мага.

     – Лучше показывайте дорогу, Стас, – возразил молодой человек, – Вацлаву и Милану надо как следует отдохнуть, а это трудно устроить на снегу.

     Стас виновато кивнул и пошел вперед. Вацлав устало пошел за ним. Милан взял мага под руку.

     – Обопритесь на меня, Вацлав. Я же знаю, вы отдали мне все силы.

     Вацлав улыбнулся.

     – Пришлось. Стрела глубоко сидела, и место было очень опасное...

     – Я даже не поблагодарил вас, – виновато заметил Милан. – Но мне нечего сказать. Патетично воскликнуть, как герой любимого романа Яноша, «вы спасли мне жизнь, теперь можете располагать ею» как-то глупо, это вы и без меня знаете, а бросить – «свои люди – сочтемся» – еще нелепей.

     Вацлав сжал пальцы Милана.

     – Это я должен благодарить тебя. Если бы не ты, меня бы уже не было в живых, и никакая магия это бы уже не изменила. Я вылечил тебя, но все равно, я у тебя в долгу.

     – Свои люди. Сочтемся, – улыбнулся Милан.

     – Ты же сказал, что это глупо.

     – Теперь нет. Да, Вацлав, кажется, мы разгадали еще одну тайну Трехречья.

     – Какую же?

     – У нас дома говорят, что здесь, в Трехречье, приносят в жертву младенцев. Теперь я, кажется, знаю как.

     Вацлав кивнул.

     – Остается только выяснить, что стало с предыдущими экспедициями, – продолжал Милан. – Не могла же эта душа Трехречья уничтожить их всех!

     – Ну, во-первых, все может быть, – возразил маг, – а во-вторых еще остаются эти загадочные Арчидинские степи, в которые так рвался Стас.

     – Это государство?

     – Если и государство, то выделилось оно уже после установления границ, – ответил Вацлав. – Но это не главное. Главное, я не понимаю, чем может помочь эта душа Трехречья в моих поисках. Если верить тому, что рассказал нам Стас, его беспокоит только собственное могущество и продление жизни до беспредела.

     Несмотря на то, что сегодня путники вышли поздно и сразу после обеда, часов в пять Вацлав предложил остановиться и перекусить. Он очень устал и тяжело опирался на руку Милана. Стас предложил, было, свои услуги, но Вацлав только отмахнулся, не пожелав даже тратить на него слов. Стас не настаивал. Он и сам был изрядно измотан трехдневной прогулкой по зимнему Трехречью без запасов продовольствия и достаточного количества теплой одежды. Он держался только на силе воли – остановиться значило умереть.

     На этом привале устройством костра, удобных сидений и приготовлением раннего ужина занимался Янош. Остальные совсем без сил ждали, когда он вложит горячий бутерброд им в руки. Сам Янош есть не стал, сказав, что не голоден. На самом деле, он бы с удовольствием перекусил, но припасов осталось так мало, а в город они придут только завтра. И неизвестно еще что их ждет в этом городе!

     Стас тоже отказался от предложенной порции. Вместо этого, он достал из кармана остатки своего обеда, и отщипнул от этого малую толику. Пусть Милан на него не держит зла, и Венцеслав не торопится с осуждением, все равно, по его вине они потеряли силы и время. Он понимал, что, вряд ли Янош тащит с собой месячный запас продовольствия, и не хотел причинять дополнительные хлопоты. Попросту говоря, боялся объесть. Тем более что Милан потерял много крови и то, что сейчас он был в пристойной физической форме, исключительно заслуга Венцеслава. Милан жил только на энергии Вацлава. Зато сам Вацлав остался совсем без сил.

     Пока они отдыхали, начало темнеть. Вацлав вздохнул и встал.

     – Пойдемте.

     Они снова вышли на дорогу, и пошли вперед. На небе опять собрались плотные тучи. «Словно специально солнце выглянуло», – подумал Стас. Воздух потеплел. Снег под ногами противно захлюпал. Из-за сырости стало зябко и неуютно.

     – Сегодня нас ждет офигенный ночлег, – пробормотал Милан.

     – Да, спать в воде не очень-то весело и летом, – согласился Вацлав.

     – Почему вы не сказали, что теперь понятно, от кого Янош нахватался жаргонных словечек?

     – Я так подумал, – меланхолично ответил маг.

     Милан вздохнул.

     – Может, сделаем плот?

     – Ни в коем случае нельзя рубить деревья, – вмешался Стас.

     – Жалко, – серьезно сказал Милан. Он и, правда, не представлял себе, как организовать ночлег в таких условиях. – Правильно вы говорили, Вацлав, путешествовать нужно зимой.

     – Сейчас и есть зима.

     – Но она какая-то неправильная.

     – Это называется оттепель, – сообщил Янош.

     – Надо бы эти оттепели запретить. И о чем думает эта душа Трехречья? Нет, правда, Вацлав, к чему эти полумеры? Зима так зима, лето так лето.

     Вацлав не ответил. Судя по тому, что он с каждым шагом все тяжелее опирался на руку Милана, он просто берег силы.

     – Ничего, Вацлав, вот мы сейчас найдем какой-нибудь пригорок, счистим с него мокрый снег и прекрасно отдохнем. Вот только с костром придется повозиться. Дровишки-то отсырели.

     Вацлав молчал. Стас обеспокоено оглянулся и посмотрел на него глазами мага. Увиденное не вдохновляло. Вацлав шел вперед, если, конечно, так можно было выразиться о его способе передвижения, только потому, что остановиться в этой сырости было попросту негде. А промокнуть сейчас для него было просто смертельно.

     – Вацлав, может, вы позволите вам помочь?

     – Нет.

     Голос мага прозвучал хрипло. Милан испугался.

     – Шутки шутками, шеф, но может, вы воспользуетесь своими запасными клыками и хлебнете кровушки? Вам ведь не привыкать народную кровь пить.

     – Я б хлебнул, да у тебя ее слишком мало осталось, – отозвался маг.

     – Так хлебните у Яноша.

     – И что получится? Так хоть есть надежда, что он нас вытащит в случае чего. А то хорошая картинка получится, если мы, все четверо, загнемся в двух часах пути от гостиницы, а значит от еды и тепла.

     Время уже близилось к полуночи, когда Милан облюбовал какой-то пригорок. Он быстро собрал немного веток, положил сверху спальный мешок и усадил Вацлава. Потом вместе с Яношем занялся палаткой, а Стаса отправил собирать хворост. Когда палатка была разложена, Янош занялся постелями, а Милан костром. Дров натаскали много, вот только они никак не желали разгораться – слишком уж отсырели. Милан трудился над ними несколько минут без всякого толка, извел полкоробка спичек, и, наконец, раздраженно бросил Стасу:

     – Раз уж вы – маг, могли бы хоть костер развести.

     Стас с сомнением оглядел дрова.

     – Интересно, как это я подожгу воду?

     Вацлав протянул руку к сложенному костру, выдернул одну ветку и задумчиво повертел в пальцах. Не так все уж и плохо, если вдуматься. Подсушить пару-тройку веток, остальные сами высохнут и разгорятся в лучшем виде. А по такой погоде без костра никак нельзя. Что, Стас не видит этого, что ли? Вацлав испытывающе поглядел на Стаса. А ведь и вправду не видит. Черт бы побрал этих теоретиков!

     Вацлав вздохнул.

     – Дай руку, Янош. Что бы там тебе ни напел Милан, но я могу быть и вампиром.

     Янош стянул с руки перчатку и поддернул повыше рукав, вспомнив, видимо, как Вацлав однажды приложился к его запястью. Вацлав тоже снял перчатки, аккуратно вернул на место рукав молодого человека и сжал пальцы Яноша. Другой рукой он сжал сырую ветку. Через пару минут пошерудил веткой в костре и вспыхнуло пламя. Милан немедленно принялся подкладывать кусочки коры и раздувать костер.

     – Чего-то я не понимаю, Стас, – ядовито приговаривал Милан. – Если вы маг, то почему не разожгли костер, а если не маг, то, что вы забыли в Трехречье?

     Стас вздохнул.

     – Видите ли, я магистр по магической сущности вещей. Мы у себя исследуем природу вещей, магическую природу вещей и взаимосвязь физической и магической природы, как саму по себе, так и в сочетании с филологической сущностью.

     – С филологической? – переспросил Янош. – Это надо понимать, что вы изучали возможность получить любую вещь, просто произнеся заклинание?

     – О, вот с этим-то и возникают наибольшие трудности. Достоверно известно, что можно вызвать любой предмет, назвав его истинное имя, но как раз с этим и связана вся сложность проблемы. Как доказал доктор Изяслав четыреста двадцать семь лет назад, все вещи магически связаны со своими истинными именами. Вот только найти истинное имя вещи неимоверно сложно, особенно в наших условиях жестких границ. К тому же правительство практически не выделяет деньги на раскопки.

     – Раскопки? – удивился Милан. Он даже перевел взгляд с жарящейся грудинки сначала на Стаса, потом на Вацлава.

     Вацлав выглядел несколько лучше. Вероятно, он использовал силы Яноша не только для разжигания дров в костре, но и себе чуток оставил. Почувствовав взгляд Милана, он улыбнулся.

     – О, это совершенно бесполезная трата денег и времени. Видишь ли, истинным именем является то, что впервые прозвучало под этим небом применительно к каждой конкретной вещи, даже если впоследствии оно и не прижилось. Насколько я знаю, на сегодняшний день известно несколько десятков имен простых вещей, я имею в виду вещей, не совершенствовавшихся с течением времени, и все они не представляют ни малейшей практической пользы. Так, например, рыбий хребет, погасшее кострище, обглоданная берцовая кость пещерного медведя и тому подобные не менее актуальные вещи. Имен же рыбы, костра или медведя не сохранилось. Они истлели вместе с артефактами. А что же касается таких предметов, как скажем стул, то его гораздо проще, быстрее и дешевле сделать, чем произнести его истинное имя. А если учесть, что в этом имени задействованы все языки, как живые, так и давно скончавшиеся, и потому никому не известные...

     – Понятно, – улыбнулся Милан, и принялся раздавать ужин и чай. – Скажите, Вацлав, а по какой отрасли специализируетесь вы?

     – По общим вопросам.

     – Это надо понимать, как обзорный курс?

     – Можно сказать и так, – пожал плечами маг.

     – А можно и не говорить, – вмешался Стас. – Как правило, именно на стыке наук и совершаются величайшие открытия. Да что там, несколько лет назад, года за три до моего отъезда из Медвенки, я слышал, что вам присвоили степень магистра как раз за удачное объединение различный отраслей магии.

     – Вацлав имеет степень доктора, – вмешался Янош.

     – О, не знал. Поздравляю.

     – Не помню, что бы я об этом говорил, – проворчал Вацлав.

     – Но это правда?

     – Правда... Хотя, что ты можешь знать о правде, провокатор?!

     – За что такая немилость?

     – И я тоже хорош, попался на твою удочку. Настолько привык отождествлять тебе со всякой заумью, что совсем забыл, что в первые два года учебы все маги получают общемагическое образование.

     – Вы отдали слишком много сил, Вацлав. После этого долго шли по холоду, а теперь еще и ночевка в местной луже. Вам бы отдохнуть в тепле и комфорте недельку – другую.

     – Отдохнем в городе.

     – Если получится.

     – А что нам может помешать? Волшба?

     – Хуже, Вацлав, много хуже. Местная бюрократическая система.

     Вацлав насмешливо изогнул светлую бровь.

     – Этими вопросами по очереди занимается мой секретарь и офицер службы безопасности.

     – Ну, может быть у них что-нибудь и получится. Они-то ведь не маги.

     Город показался еще до обеда. Почти с самого утра после очередной деревеньки потянулись дачные участки с небольшими, аккуратными домиками, расположенными с геометрической точностью и, насколько можно было судить по внешнему виду, с совершенно одинаковыми размерами и планировкой. Некоторые домики выделялись резными наличниками или расписными ставнями. Даже зимой было видно, что небольшая площадь участков используется на полную катушку. Рационально посаженные деревья и кусты перемежались ровными грядками и небольшими теплицами.

     – У них здесь что, натуральное хозяйство? – удивленно проговорил Милан. – Если хочешь что-то съесть, то это что-то нужно сначала вырастить? А как же с одеждой и инвентарем? Простой и честный обмен?

     – Это называется «тяга к земле», Милан, – объяснил Стас. – Знаете, горожане, наработавшись за рабочую неделю в четырех стенах на общее благо, зато за жалование, спешат сюда, чтобы поработать в свое удовольствие под открытым небом. Как вы понимаете, совершенно бесплатно.