Текст книги "В страну волхвов (СИ) "

Автор книги: Нина Скипа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 32 страниц)

     – Это же написано и в холле нашей гостиницы, – отметил Милан. – Отсюда следует, что если надписи и пометки на карточке и врут, то делают это согласовано.

     Вацлав согласно кивнул.

     – Еще из этого следует, что мы примерно в неделе пешего пути от сердца Трехречья. Я так понял, что здесь можно будет купить паломническую карточку и нанять сани. Значит, за неделю доберемся наверняка.

     – Сначала нужно немного отдохнуть и подлечиться, – напомнил Стас.

     – Да, конечно. Я думаю, мы выедем послезавтра.

     Станислав завтракал, оглядывая своих сотрапезников. Вот Венцеслав, такой же, каким был и в университете, где они часто сталкивались. Разве что похудел немного и глаза стали жестче. Прямо-таки две серо-голубые льдинки. Впрочем, князь никогда не славился мягкостью характера. Милан. Станислав знал двух секретарей Венцеслава в Медвенке. Оба были старше и солиднее. Да и держались поважнее. Еще бы – ученый секретарь князя чин весьма и весьма немалый. Ему, Стасу, такая карьера и не снилась. А Милан совсем молодой человек. Ему, наверное, и тридцати нет. Интересно, каким образом он обратил на себя внимание князя? Непонятно. К тому же, он, кажется, даже и не маг, а Венцеслав в последние лет десять не на шутку увлекался магией. А Янош вообще совсем мальчишка. Впрочем, это как раз не удивительно. Гораздо логичнее взять с собой молодого оперативника, чем старого офицера. Вот только опять непонятно. Вацлав совсем не сердился на Яноша за тот случай. Да и Янош не чувствует себя особенно виноватым. Хотя и старается помочь, чем может. Кстати о том случае. Стас допил чай и встал. Он же обещал починить Милану те два свитера!

     Не успела за Станиславом закрыться дверь, как Милан заговорил:

     – Я вижу, Вацлав, что ваших знакомых можно встретить в самых неожиданных местах. Вы с ним тоже вместе учились?

     – Не совсем так, – возразил маг. – Он работал над магистерской диссертацией, когда я поступил на первый курс. Он старше меня года на четыре и к науке всегда относился более чем серьезно.

     – Поэтому он достиг таких успехов? За четыре года закончить университет и подготовить диссертацию!

     – За четыре года? Отнюдь. Ему тогда было двадцать восемь, если я не ошибаюсь. Видишь ли, я занялся магией, когда мне исполнилось двадцать четыре. До этого я закончил академию управления и прослушал общеобразовательный курс в университете.

     – Философия как альфа и омега? – переспросил Милан.

     – Да. Забавный факультет, ты не находишь? С одной стороны – этакое продолжение средней школы – краткий обзорный курс всех наук. А с другой – взаимосвязь наук, что гораздо сложнее.

     – Насколько я знаю, сдача экзаменов по этому факультету приравнивается к магистерской диссертации.

     – Я все забываю, что ты тоже там учился. Кстати, тебя-то каким ветром туда занесло?

     – Видите ли, проучившись год в медицинском и два на юридическом, я пришел к выводу, что меня интересует не столько практическая, сколько теоретическая сторона дела. Причем без особых подробностей и копаний. Они, как правило, только замутняют картину. А где можно найти лучший обзорный курс, чем на филфаке?

     – Тогда тебя, вероятно, заинтересует и обзорный курс магии. Вернемся – замолвлю за тебя словечко. Ты ведь, наверно, соскучился по учебе. Да это и не удивительно – учиться двадцать лет без перерыва и вдруг – на тебе – вместо тиши библиотек какая-то нудная дорога.

     – С вами не поскучаешь, – возразил Милан. – Но вы рассказывали о Стасе.

     – Да, действительно. Так вот, он закончил университет в двадцать два и отправился в Пешкопию. Это почти у границы с Элладой. Там он преподавал в школе курс магии природы и занимался исследованиями и подготовкой диссертации. Насколько я знаю, он приохотил детишек к раскопкам – двое из них впоследствии стали историками, а трое – пошли по его стопам. Стас работал над взаимосвязью физической и магической сущности предметов. Кстати, лучше всего воплотил эти идеи в жизнь один его ученик, который стал столяром – краснодеревщиком. Как я понял, ему в работе здорово помогает знание истинных имен некоторых предметов. Он и сам по случаю узнал истинное имя замечательно красивого мебельного лака, который долгие годы считался утерянным.

     – А как? – заинтересовался Милан.

     – Видишь ли, истинное имя этого лака на большую часть состоит из ругательств. Кроме редкостной красоты в сухом виде этот лак отличается поразительным вонизмом в мокром. Я так понял, что однажды ученику нашего Стаса удалось приготовить не менее вонючую смесь.

     Милан и Янош весело рассмеялись.

     – Это открытие ученик совершил под руководством, точнее при непосредственном участии учителя. Стас как раз в это время раскопал какие-то древности в окрестностях и подцепил несколько ругательств из старинных книг. Как я понял, до того как Стас унюхал изделие своего ученика, он толком не знал, как они произносятся.

     Молодые люди снова расхохотались. Отсмеявшись, Милан заметил:

     – Недаром же Стас говорил, что все великие открытия совершаются на стыке наук.

     – На этом он и защитил свою магистерскую диссертацию, – серьезным тоном объяснил Вацлав. – Потом он лет пять внедрял свое открытие в производство, заново открыл секрет дамасской и толедской стали и мозаичной плитки. Точнее глазури для этой плитки.

     – О, тогда я его знаю. Точнее не его, а ножи, изготовленные по его технологии. Они маркируются буквой "С", выписанной какими-то непонятными буквами.

     – Насколько я знаю, это какое-то арабское ругательство, точнее его сокращенный вариант. Приблизительно его можно перевести «а теперь, что б служил и не терял заточку». Но это только общий смысл. Вы, надеюсь, понимаете, что я не могу дословно перевести подобную надпись в присутствии несовершеннолетних.

     – Так что, Стас научил металлургов ругаться по-арабски? – засмеялся Милан.

     – Нет, он приспособил к этому магов. Видишь ли, мой мальчик, арабы в старые времена были весьма обстоятельным народом и к ругательствам относились с большим пиететом. Я читал об одном арабе, который ругался без перерыва трое суток и ни разу не повторился.

     – Хорошо еще, что простые люди не понимают по-арабски. У них же уши бы в трубочки посворачивались!

     Вацлав засмеялся.

     – Ну, общий смысл они улавливают. Тем более, что некоторые ругательства сопровождаются весьма красноречивыми жестами. Когда я в последний раз был на сталелитейном заводе в Огулине, я обратил внимание на то, что часть этих заклинаний вошла в обиходную речь. Не бойся, это совершенно безопасно. Правда, иногда это приводит к потрясающим результатам. А с тех пор, как металлургам удалось сварганить сталь прозрачную, как стекло, все предприятия страны, на которых применяются какие-либо заклинания, обязали работать при включенных диктофонах на каждом рабочем месте с обязательной синхронизацией по времени. Правда, повторить такой результат пока не удалось. А из той стали сделали несколько кинжалов и два столовых прибора на сто персон. Вернемся домой – покажу.

     – Но тогда Стас должен быть страшно богат, – проговорил Милан.

     – Он и не беден. Как видишь, путешествует уже третий год и есть деньги на кредитке. Но чтобы сильно разбогатеть, так это не с чего. Ведь Стас изобрел не способ сделать сталь из руды, а всего лишь способ несколько улучшить ее качество. Процесс весьма трудоемкий, а, следовательно, дорогостоящий. Услуги магов не дешево стоят. А два-три года назад Стас бросил все и ушел в Трехречье, пока окончательно не разучился нормально разговаривать. А здесь, как я понял, он не нашел, что искал.

     – А мы найдем? – спросил Милан, глядя в голубые глаза мага.

     – Не знаю, Милан. Но если мы сумеем благополучно вернуться в Медвенку, я скажу, что мы не зря сюда шли. То, что мы узнали по дороге, стоит небольшой экскурсии.

     – Вацлав, а вы не хотите применить к Яромиру способ, который использует душа Трехречья?

     – Я не настолько жесток. Кроме того, я люблю брата.

     Янош с интересом оглядел на своих сотрапезников, подумал, что он мешает им свободно поговорить друг с другом, и встал.

     – Пойду к себе. Стас обещал починить свитера Милана. Интересно будет посмотреть.

     – Надеешься пополнить свой лексикон? – засмеялся Вацлав. – Вряд ли это у тебя получится. Как правило, это делают менее экспансивными методами.

     – Все равно пойду. Вам нужно отдыхать. А у меня еще и стирка заведена. Я все сделал, как ты меня учил, Милан. Замочил, а сейчас собираюсь постирать.

     – Ты опять взялся за это лично? – нахмурился Вацлав.

     – Но, Вацлав, здесь заломили такие цены, что мне просто поплохело! Путешествие только началось, а деньги тают со скоростью снега под ногами. Я имею в виду вчерашний день. А сколько еще будет стоить санная повозка? Да накладные расходы на четверых... Кстати, Стас и дальше поедет с нами?

     – Как захочет, – отозвался маг.

     – Видишь ли, Вацлав поклялся не отказываться в путешествии от случайных попутчиков.

     – Что ж, Стас маг. От него будет больше пользы, чем от меня.

     – Ты мог заметить, Янчи, что пока что дело обстоит с точностью до наоборот, – усмехнулся Милан. – Да, кстати, пойдем, я помогу тебе со стиркой.

     – Еще чего не хватало! – возмутился Янош. – Тебе отдыхать надо, восстанавливать кровь. Вот лучше распейте с Вацлавом бутылочку вина до обеда.

     Янош вышел из комнаты, Вацлав с улыбкой посмотрел ему вслед.

     – А и, правда, Милан, подлей нижнереченского.

Глава 21

Паломники

     Три дня стараниями Яноша превратились в пять. Янош оттягивал отъезд всеми силами, ссылаясь на необходимость сперва долечиться и прийти в себя. Вот Вацлав на границе не долечился, и чем все это кончилось? Этот аргумент, который Милан, да и сам Янош, считали шатким, произвел неожиданно сильное впечатление на Вацлава. Тот уже и сам думал, что будь он в лучшей форме, единичную стрелу он бы как-нибудь отклонил. Вацлав любил вспоминать в кругу друзей, как однажды на тренировке он направил стрелу в небо и попал в случайно пролетавшего мимо дикого гуся. А тут ведь не тренировка, где он был надежно укрыт за щитом. Здесь жизнь. И если бы Милан тогда не толкнул его в снег, Яромир, вместо исцеления, получил бы известие о смерти брата. Подобное же известие еще бы и приблизило его к могиле.

     А Милан... Он взял его с собой, считая, что тот будет скорее помехой. С его-то мировоззрением заменит ему, Вацлаву, и вериги, и власяницу. Единственную пользу от своего секретаря он видел в том, что тот, по крайней мере, доставит известие о нем Яромиру в случае чего. Да и веселее вдвоем. На деле же вышло, что о лучшем спутнике он не мог бы и мечтать. А чем он, Вацлав, отплатил молодому человеку? Стрелой в грудь?

     Так что Вацлав мало того, что согласился остаться еще на пару дней, но и заявил, что не тронется в путь, пока не проведет маго-медицинское обследование обоих молодых людей.

     Янош не терял времени даром и решил извлечь из пребывания в Ямполе максимум пользы. Дни напролет он носился по магазинам, скупая колбасы, копчености, сыры и прочие полезные в дороге вещи, среди которых оказался и ящик коньяка. В качестве тягловой силы Янош брал с собой Стаса. А то ишь какой вымахал! В дороге, небось, не станет отказываться от лишнего бутерброда. Так пусть хоть принесет малую толику посильной пользы и большую толику продуктов.

     Стас не возражал помочь, хотя и пытался убедить Яноша в том, что с карточкой паломника какой никакой ночлег у них будет, да и еда тоже. Янош же невозмутимо отвечал, что не знает, как в Трехречье принято кормить паломников. И вообще, мало ли что в дороге может случиться? Вот он, Янош, прикупил на границе провианта, и нисколько об этом не пожалел.

     И Янош начинал хозяйственно прицениваться к окороку. Стас покорно подхватывал очередной груз и шел следом за молодым человеком, вспоминая горячий чай и колбасу на привалах.

     Отъезд был назначен на утро. Янош накануне договорился о санях – за эти дни погода несколько наладилась – слегка похолодало и выпал свежий снег, и купил карточку паломника. Стоила она всего десятку, но Янош потолковал с портье, и тот за пятерку сделал в карточке пометку, что она выдана на четверых. Этому Стас откровенно удивился. Он знал, что хотя Венцеслав мотом и не был, может быть просто потому, что никогда не имел к тому возможности, но и скупостью не отличался. Стас бы еще понял, если бы Янош положил разницу в карман. Но нет. Янош аккуратно вписал в расходы пятнадцать рек. От удивления Стас даже заговорил об этом за ужином, правда, тут же пожалел об этом. Янош вспыхнул, Милан бросил на Стаса укоризненный взгляд, а Вацлав перестал ковырять вилкой салат и объяснил:

     – Как выяснилось, Янош лучше всех нас разбирается в финансовых вопросах. Вот он и взялся вести хозяйство нашей компании. А мы с Миланом не всегда бываем практичны. Единственное, что мы хорошо умеем, это давать чаевые в нужном размере.

     Стас заметил благодарный взгляд Яноша, обращенный на своего шефа, и подумал, что молодому человеку, видимо, хочется сменить специальность. Не всю же жизнь ему кулаками махать, в самом-то деле. А возможности дослужиться до верхних чинов, он, вероятно, не видит. Ясное дело, каждый солдат мечтает стать генералом, но статистика показывает, что число солдат превышает потребность в генералах в тысячи раз. Так что для честолюбивого молодого человека без достаточных связей такое путешествие давало возможность отличиться перед вторым лицом в стране. Венцеслав мог и перед Яромиром словечко замолвить. Хотя это и не обязательно. Рекомендация Венцеслава стоила ничуть не ниже, а с учетом его положения наследного принца, порой котировалась выше. Все знали, что Яромир слаб здоровьем и долго не протянет. И до своих лет он дожил исключительно благодаря брату. Да, и нашел же он в кого стрелять!

     После завтрака компания погрузилась в сани и покатила к сердцу Трехречья. Янош позаботился, чтобы сани были должным образом утеплены, сидения и пол были устланы длинношерстными коврами. Также было утеплено и сидение возницы. Стас не первый день мотался по Трехречью и знал, сколько могут стоить подобные удобства. Он не выдержал и наклонился к Яношу.

     – У вас оригинальная манера экономить, Янош.

     Стас и Янош сидели рядом на переднем сидении, спиной по ходу движения, и могли тихо разговаривать друг с другом, не прерывая высокоинтеллектуальную беседу Вацлава и Милана о различных видах ковров.

     Янош улыбнулся.

     – Нельзя экономить на собственном начальстве, Стас. Такая экономия обходится дороже перерасхода по всем статьям.

     Янош помнил слово, которое взял с него Вацлав, и старался соответствовать роли. Насколько он, Янош, мог судить, Вацлав занимал довольно высокое положение у себя на родине.

     Стас бросил взгляд на заднее сидение и встретился с льдистыми глазами Венцеслава. Стас вспомнил, что обещал князю не расспрашивать его служащих и слегка смутился. Вацлав перевел взгляд на Яноша, и Стас увидел, как потеплели его глаза. А ведь прав Янош, ох, как прав! Надо понимать, на чем экономить. Пятиминутный разговор – и – на хорошем счету. Он, Стас, никогда так не умел. Да и не старался.

     Стас посмотрел на Яноша, желая убедиться в собственной правоте. Тот с улыбкой прислушивался к разговору о коврах. И тут вдруг Стас понял, что мальчишка не подлаживается к начальству, а просто искренне его любит. Такими глазами смотрят на старших братьев, а не на старших по званию.

     Карточка паломников дала им временное гражданство Трехречья, поэтому в пути они пользовались всеми предусмотренными для паломников бытовыми удобствами. На почтовых станциях им меняли лошадей и предлагали горячий чай с недельными бутербродами, в деревнях их за умеренную плату размещал деревенский староста, который по совместительству командовал трактиром для паломником и почтой. Воистину, в Трехречье не признавали безделья.

     Янош приспособился брать на станциях кипяток, заваривал чай и кормил компанию припасами из вещмешка. Правда, на обед он ежедневно заказывал горячие блюда и следил, чтобы его спутники все съедали. Стас в присмотре не нуждался и с неодобрением наблюдал, как Вацлав и Милан капризничали наперебой. Насколько он мог судить и Вацлав, и Милан делали это исключительно, чтоб форму не терять. Никакой другой причины он, Стас, не видел. Разве что просто разговор поддержать. Хотя эти двое отличались умеренным аппетитом. Может, им и в самом деле не хотелось доедать бесконечные борщи и тыквенные каши.

     Таким вот образом, компания доехала до Каменца к вечеру третьего дня.  Каменец лежал на так называемом Золотом Кольце Трехречья. Что означало это название Стас, исполнявший в Трехречье роль гида, как человек, немало походивший по стране, не мог. Зато он мог сообщить своим спутникам, что в Каменце им придется расстаться с удобными санями. Дальше паломникам полагалось идти пешком.

     Если верить карте, до резиденции Души Трехречья было километров семьдесят. На санях бы они доехали туда за день, а так опять предстояло два дня тащиться по заснеженной дороге. Дневной переход в тридцать пять километров нелегок и при более благоприятных погодных условиях.

     Посередине пути располагался странноприимный дом. Судя по нему, трехреченцы считали паломничество неотделимым от аскетизма. Единственное, чем мог похвастаться дом, так это теплом и сухостью. По зимним временам это было не мало, но путники все же предпочли бы более просторные номера. А так маленькие комнатки, в каждой по две кровати и вешалке для верхней одежды. Душ и туалет в коридоре один на этаж. Для постояльцев предназначался второй этаж трехэтажного дома, на первом этаже была столовая и комнаты персонала. Путешественники приняли душ и спустились поужинать.

      Мда, местный ужин заставлял с сожалением вспоминать тыквенные каши, подаваемые на обед в деревнях. Здесь тоже была каша, только самая обычная пшенная, и вареные овощи. Вацлав со вздохом попросил Яноша захватить ему порцию и сел на деревянный табурет у ближайшего стола. Янош скептически оглядел меню и попросил повариху приготовить им побольше винегрета. Повариха – полная женщина средних лет с выглядывающими из-под колпака светлыми кудряшками, отнеслась к молодому человеку с материнской нежностью и быстро нарезала ему большую миску овощей. Ласково приговаривая, она посолила овощи, залила ароматным подсолнечным маслом и даже не стала противиться желанию Яноша забрать миску в комнату.

      Янош прихватил миску и попросил повариху вскипятить чайник воды. Они, дескать, мечтают попить кипяточку с дороги. Стас смотрел на все эти маневры Яноша с видимым неодобрением, чего это он вдруг выпендривается, а Вацлав с улыбкой. Правда, тот же Стас посмотрел на Яноша совсем другими глазами, когда в номере Вацлава тот дал ему тарелку с винегретом и солидным куском буженины.

      Засиживаться не стали. Как только Янош напоил всех чаем, он тут же встал и сказал, что Вацлаву и Милану надо спать. Стас послушно ушел с молодым человеком в другую комнату.

     Утром Милан поднял всех ни свет, ни тьма и вытащил на воздух еще до завтрака.

     – Не нравится мне это место. Не знаю почему, но не нравится, – объяснил он.

     Вацлаву тоже не понравилось в гостинице для паломников. Он чувствовал, что там что-то не так, причем не физически, а магически. Но как это смог почувствовать Милан? Его ведь никто не учил магическим наукам.

     Часа через два они наткнулись на солидную кучу валежника и остановились на привал. Вскоре в котелке уже грелась вода, а Милан поджаривал на сковороде бутерброды.

     Стас задумчиво уставился в костер и заговорил.

     – Ночевка здесь устроена как раз посередине пути. Так что к резиденции мы придем вечером. Где-то перед ужином. Здесь принято представляться воспреемнику сразу по прибытии.

     – Это Володимиру? На которого я так похож?

     – Да...

     – Ну, тогда нам не резон приходить вечером. Лучше заночуем километрах в пяти – десяти от резиденции и представимся утром. Сейчас зима, темнеет рано, а мне бы хотелось иметь побольше времени в своем распоряжении. Да и сил тоже. После дневного перехода все мы будем никакими.

     – Да, пожалуй, – неуверенно согласился Стас. – Слушайте, Вацлав, а у вас нет ощущения, что все сердце Трехречья буквально пропитано волшбой?

     Вацлав пожал плечами.

     – Я этого и ожидал. Собственно, я ожидал, что такой волшбой будет пропитано все Трехречье. Но общий магический фон здесь, скажем так, умеренный. Примерно, как на границе. А здесь, в сердце страны фонит будь здоров. Где-то на порядок выше.

     Милан механически раздавал всем еду, жевал сам, смотрел на блеск костра в тусклом свете облачного утра и как-то отстранено слушал мага. Ему вдруг вспомнилось – Трехречье – страна волхвов, здесь живут одни волхвы, учат волшбе прямо с колыбели, а всех неспособных приносят в жертву силам трех рек. На деле же оказалось, что магией занимается горстка посвященных, в точности как дома, в Верхней Волыни. Только там этих посвященных зовут магами, а здесь – священниками. Смешно право, особенно если вспомнить, как Горислав предавал магии анафеме, на основании того, что она не предусмотрена божеским откровением. Хотя... религия – штука хитрая. И здесь, наверное, Горислав прав. Истинной религии нигде не осталось. Только Верхняя Волынь впала в одну ересь, а Трехречье – в другую. В Верхней Волыни церковь проповедовала жить по совести, буде таковая найдется, а ежели таковая, паче чаяния, не сыщется, то смотреть на совестливого соседа и, по возможности, подражать ему. В общем, жить так, чтобы не причинять лишних неудобств ближним, более того, помогать им по мере возможности. А здесь тоже ересь, только здесь возвели во главу угла Душу Трехречья. Остальная жизнь должна подчиняться рациональности и советам, исходящим от этой Души. А религия... Что ж, кто может с уверенностью сказать, кто прав, кто нет? Если принять за истину основную догму религии – что она дана Богом избранному им пророку, как откровение, тысячи лет назад, то его участи, в смысле Бога, не позавидуешь. Попробовать объяснить устройство вселенной человеку, который не кончил даже начальную школу. Может этим и объясняется наличие нескольких пророков? Бог видел, что его не поняли, и пробовал довести до людей правду жизни для какой-то только ему понятной цели? Трудно разговаривать с человеком, который тебя не понимает. Еще труднее пересказать то, что не понял и не записал, по неграмотности. А при десятом пересказе теряется всякий смысл, даже ежели таковой изначально и имел место быть. Интересно, почему, когда люди стали чуть-чуть разбираться в жизни, откровения прекратились? Причина может быть только одна. Бог и не хотел быть понятым – боялся утратить божественность. Вместо этого, при его попустительстве был введен термин «промысел божий», чтобы объяснить нелепость и состыковать нестыкуемое по определению.

     Вот и Трехречье. Кем бы ни была эта Душа, она явно темнила. Она не хотела быть понятой. Нет, отнюдь! Отсюда и эти сказки о всенародной волшбе – ну ни дать, ни взять накормление пяти тысяч тремя хлебами! А что касается магического фона в этом Золотом Кольце, то он, Милан, готов прозакладывать килограмм колбасы против вареной улитки, что фон не столько силовой, сколько информационный. Шпионский.

     Кстати о фоне, Милан оторвал взгляд от костра.

     – Вацлав, а какой средний фон в Верхней Волыни?

     Милан даже не заметил, что перебил того же Вацлава на полуслове.

     – Чуть ниже, чем не границе, процентов на тридцать – сорок.

     – Так это не опасно?

     – Опасно? Нет. Это всего лишь фон. Остаточное явление от вмешательства других измерений. Это отход, загрязнение, но сейчас это не оказывает заметного влияния на людей. В сущности, после последней войны, фон настолько же обычен, насколько обычен дым костра. Думаю, он даже необходим нам. А опасна концентрация напряжений, мой мальчик. То, что ты почувствовал в этой гостинице для паломников.

     – Но если фон, это остаточное явление, отходы магопроизводства, то откуда он здесь, в Сердце Трехречья? Здесь нет многомерных упряжек, да и заводов я не вижу. – Милан замолчал, потом взглянул на своего начальника. – Вы не находите, что все Сердце нашпиговано аппаратурой магического слежения и прослушивания?

     Вацлав пожал плечами.

     – Нахожу. Хотя, мой мальчик, чтобы так фонило только от этой аппаратуры, она должна устилать землю сплошным ковром.

     – Ну, это вы загнули, Вацлав, – возразил Стас. – Столько аппаратуры установить невозможно.

     – Невозможно? – Вацлав поднял светлую бровь. – Все возможно, было бы желание. А это Трехречье, страна волхвов, а, Милан?

     – Но если не аппаратура, то что? – Милан продолжал гнуть свою линию.

     – В том, что здесь полно следящих устройств, я почему-то не сомневаюсь. Но существует еще и передающая аппаратура. Для связи, если там консультация нужна, или еще для чего.

     – Это и правда даст больший фон, – согласился Стас.

     – Тем не менее, в резиденции должны происходить забавные вещи, – задумчиво продолжил Вацлав. – Кстати, Милан, о чем ты думал, когда спросил меня о фоне?

     Милан улыбнулся.

     – О взаимосвязи магии и религии.

     – Ты решил, что эта Душа играет роль местного бога?

     – По крайней мере, его первого заместителя.

     – Стас, ты ничего не рассказал нам о резиденции.

     Стас принялся подкладывать сучья в костер.

     – В сущности, это город, господа. Небольшой город, в котором чуть не половина домов – гостиницы для паломников.

     – Так много паломников? – удивился Вацлав.

     – Чему вы удивляетесь?

     – Хотя бы тому, что мы ни одного не встретили. Да и странноприимный дом был почти пуст. Кого мы там видели, кроме служащих?

     – А кого мы хотели увидеть?

     – Я допускаю, господа, что зимой паломников меньше, – вставил Милан. – Вышли мы рано, по гостинице не особенно разгуливали. Давайте посидим, подождем попутчиков.

     – Зачем? – удивился Стас.

     – Вы сказали город, и добрая половина домов – гостиницы.

     – Ну, насчет половины я может, и загнул. Дело в том, что в резиденции нет жилых домов в обычном смысле этого слова. У нас дома мы это называем меблированными комнатами, здесь – гостиницами. В резиденции живут служащие высшего ранга из канцелярии Души Трехречья и обслуживающий персонал всех сортов.

     – Тем не менее, мне почему-то кажется, что паломников селят отдельно. Ты был весной. Много было паломников?

     – Очень. Но, в основном, они приходили посмотреть, как вскрываются истоки рек ото льда. К Душе паломников не так уж и много. Да и зачем? Если волю Души гораздо проще узнать у местного священника. В самом деле, Вацлав, для того и существуют иерархические структуры, вы это лучше меня знаете. А поклониться Душе можно и у истоков. Так гораздо спокойнее. Кстати, город так и называется, Истоки.

     Вацлав усмехнулся.

     – Потому и удивляюсь, что хорошо представляю себе иерархические структуры. Ты ведь сказал, что каждый вновь прибывший должен представиться лично воспреемнику?

     – Только те, кто хочет попасть непосредственно к Душе.

     – И пропускают всех беспрепятственно?

     – Насколько я слышал, так.

     – Тогда непонятно, почему так мало желающих.

     – Но, Вацлав, что, у нас в Верхней Волыни каждый ломится на прием к королю?

     – Скажешь тоже! То – король, а то – Душа. Это же живая легенда! Ходят же люди в зоопарк, а там далеко не такие редкости!

     – Ну, у вас и сравнения, – восхитился Стас. – Но вы правы, Душа страны интереснее вульгарного шестимерного волка, которого и не разглядишь-то толком!

     – Интереснее, да, но и опаснее, – возразил Милан. – Подумаешь – волк, пусть даже шестимерный. Что он может – убить и съесть. Умирать все равно придется рано или поздно. Кончено, никто не торопится, но все там будем. А властитель, причем не ограниченный законом, потому как он сам – закон, может все. Поэтому, он опасен по-настоящему. Вацлав, может, вы передумаете и не пойдете к Душе? Сходите к истокам, принесите меня в жертву наиболее приглянувшемуся, ну чем плохо?

     Вацлав улыбнулся.

     – Ты правильно сказал, мой мальчик, властитель, который сам закон для себя и для подданных, опасней целого зоопарка голодных зверей. Но не для нас. Мы не его подданные, над нами он не властен. Он может нас убить и только.

     Милан встал.

     – Пойдемте, господа, а то мы и к утру не придем.

     Все быстро собрались и пошли дальше по заснеженной тропинке. Стас подошел к Милану.

     – Вы это серьезно говорили насчет принести в жертву?

     Милан покосился на рослого, русоволосого мага.

     – Вацлав в таких случаях говорит, что в каждой шутке есть доля шутки, Стас.

Глава 22

Душа Трехречья

     Шли быстро. Милан задавал темп. Но делали частые и длительные перерывы. Милан озабоченно говорил, что ему, де, надоело ночевать на снегу, и он хочет до ночи попасть в город. Вацлав подумал, что Милан вспомнил их общего друга Горислава. В результате, как и следовало ожидать, к ранним декабрьским сумеркам он совершенно выдохлись, но это не удивительно. Гораздо удивительнее было то, что их так никто и не обогнал.

     Землю окутала тьма и Милан, наконец, пошел более ровным шагом.

     – Стас, вы не умеете ориентироваться на местном снегу? Далеко до Истоков-то?

     – Километров десять.

     – Как вы определились?

     – Не видно никаких признаков жилья. Истоки не самый большой город, но гостиницы там многоэтажные, да и конторы тоже. А уж за целый день километров двадцать пять мы должны были пройти. Вышли-то еще затемно.

     Вацлав тихо хмыкнул.

     Часа через два путники и, правда, увидели городские огни. Милан решительно сбросил с плеч вязанку хвороста и объявил, что не в состоянии больше сделать ни шагу. Вацлав принялся разводить костер, Стас и Янош тоже сбросили с плеч вязанки хвороста и начали ставить палатку. Милан занялся ужином.

     – У вас оригинальная манера путешествовать, Милан, – заметил Стас. – Я что-то не замечал у вас ее раньше. Где вы такой обзавелись?

     – У меня был хороший учитель, – улыбнулся Милан, переворачивая вилкой колбасу на сковородке.

     – Хотел бы я с ним познакомиться.

     – Могу оказать вам эту услугу, когда вернемся в Верхнюю Волынь. Думаю, он будет в восторге. Я представлю вас как близкого знакомого, даже друга князя Венцеслава. Тогда он будет с вами чрезвычайно любезен, расскажет вам много нового и попросит познакомить с князем.