Текст книги "Мир обретённый"
Автор книги: Нил Шустерман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)
Глава 45
Божественный Майки
Майки изнемогал. Идиотские трансформации, которыми его буквально заездили король и его свита, довели юношу до белого каления. Когда-то он заявил Кларенсу, что он, мол, не мартышка в цирке, – и всё же при дворе короля Яша ему пришлось играть именно эту роль; и хотя монарх не водил его на поводке, Майки всё же чувствовал себя на привязи. Джикс уговаривал его потерпеть, но терпение в число отличительных черт характера Майки МакГилла не входило.
Когда король устал таскаться с Майки по всему городу, он уселся в свой портшез, и теперь его носили четверо сильных парней с плечами одно значительно ниже другого. Майки должен был передвигаться пешком.
– Пошли, перевёртыш, – приказал король, – вернёмся в кузницу и продолжим наблюдение за работой скульптора. Будешь развлекать нас в кузне.
Вся компания принялась проталкиваться сквозь танцующую, поющую и веселящуюся толпу. Они достигли огромной травянистой площади, на которую падала тень великой пирамиды, и тут Майки наткнулся на Джикса.
– Ничего не выходит, – пожаловался Майки, поотстав от короля так, чтобы тот не мог их слышать. – Я могу превращать себя, и превращать, и превращать – и всё время получается разное. Ему никогда не надоедает!
– Да, это задачка, – признал Джикс.
– Так вот, я тут кое-что придумал, – продолжал Майки. – Но ты должен мне помочь. Отвлеки короля, так чтобы я мог улизнуть.
– Не сейчас, – отказался Джикс. – Королевский визирь пропал, и мне нужно его найти.
– Да зачем? Вари – это же такой гад! Если не найдёшь – сделаешь доброе дело. Буду счастлив никогда его больше не видеть.
– Да, но гады – существа скользкие, – возразил Джикс. – Не ждёшь его, а он тут как тут – выполз из-за кустов как раз тогда, когда не надо.
– Потом поищешь. Мне нужна твоя помощь сейчас! – настаивал Майки. – Обещаю – не пожалеешь!
Джикс нехотя согласился и отправился догонять королевский портшез.
– Ваше Превосходительство, – обратился он к монарху. – Нам с вами срочно необходимо обсудить... э... угрозу вашей южной границе со стороны инков!
– Угрозу со стороны инков? – всполошился король. – Почему нас не поставили о ней в известность?
Позади них Майки в это время незаметно растворился в толпе.
* * *
Десятью минутами позже Город Душ стал свидетелем необычайного зрелища: на вершине пирамиды воздвиглось некое невероятное существо и прогремело голосом таким могучим, что сотряслись древние камни:
– ЯШ-КУУК-МО!
Все взоры обратились к пирамиде. С её вершины на город взирал ужасный пернатый змей со сверкающими нефритовыми глазами.
– ЯШ-КУУК-МО!
Существо очень походило на Кукулькана, как его изображали на чеканках и мозаиках. Это был самый могущественный из богов майя. Правда, он выглядел немного не так, каким его рисовали художники: у него было несколько лишних глаз на самых неподходящих местах. Но право слово – разве есть на свете художник, способный отобразить истинный лик божества?
Король, которому Джикс всё ещё вешал лапшу на уши насчёт несуществующей угрозы инков, сполз со своего переносного стула и затрясся от страха так, что всё его золото забренчало.
– Нас призывает бог всех стихий!
– ЯШ-КУУК-МО, – вещало божество, – ТЫ ПРОГНЕВИЛ БОГОВ! ТЫ ПЛОХО ОБРАЩАЕШЬСЯ С МОИМИ ПОСЛАНЦАМИ! Я ПРИЗЫВАЮ ТЕБЯ НЕМЕДЛЕННО ЯВИТЬСЯ НА МОЮ ПИРАМИДУ. НЕ ЗАСТАВЛЯЙ МЕНЯ ЖДАТЬ! – И для пущей убедительности бог дохнул огнём.
Трепеща, король полез по ступеням на глазах у всех своих подданных.
– Мы пришли, владыка Кукулькан, – сказал он, добравшись до вершины. – Мы готовы исполнить твою волю.
– ПРЕЖДЕ ВСЕГО, – рявкнул великий пернатый змей, – ТЫ ПРЕКРАТИШЬ ГОВОРИТЬ О СЕБЕ «МЫ». ЭТО ТАК РАЗДРАЖАЕТ! ТЫ ТОЧНО ТАКОЕ ЖЕ «Я», КАК И ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ!
– Слушаю, владыка Кукулькан!
– И ТЫ НАЧНЁШЬ ОБРАЩАТЬСЯ С МОИМИ ПОСЛАНЦАМИ С СЕВЕРА С ПОДОБАЮЩИМ ИМ ПОЧТЕНИЕМ И ВНИМАТЬ ТОМУ, ЧТО ОНИ ГОВОРЯТ, НЕ ТО Я ОТДАМ СРЕДИННОЕ ЦАРСТВО В БОЛЕЕ ДОСТОЙНЫЕ РУКИ!
– Слушаю, владыка Кукулькан!
Затем бог обратился ко всему королевству:
– КОРОЛЬ ЯШ-КУУК-МО ПОВЕДЁТ ВАС В БОЙ ПРОТИВ ВОСТОЧНОЙ ВЕДЬМЫ, ПОТОМУ ЧТО Я ЖЕЛАЮ СПАСТИ ЖИВОЙ МИР ОТ УНИЧТОЖЕНИЯ.
– Слушаю, владыка Кукулькан, – твердил король Яш. – Слушаю и повинуюсь, о бог стихий, о бог исцеления, о бог возрождения, о бог...
– ХВАТИТ, ХВАТИТ! – прервал его змей. – А СЕЙЧАС ИДИ И ВЫПОЛНЯЙ МОЮ ВОЛЮ!
Змей взревел, зашипел, завертелся и с громоподобным треском исчез в клубах дыма и пламени.
Божество удалилось. Все взирали на короля в ожидании монаршего волеизъявления, но, похоже, у властителя достало сил лишь на то, чтобы благополучно сползти с пирамиды.
Поскольку глаза всех собравшихся были обращены к королю, никто не заметил паренька, сбегающего с каменных ступеней задней грани пирамиды и старающегося на бегу избавиться от остатков перьев.
* * *
Получив божественный нагоняй, король не стал зря тратить время и немедленно приступил к подготовке похода против Восточной Ведьмы. Из опасения, что кто-нибудь в его отсутствие посягнёт на его королевство, он решил забрать с собой всех своих подданных. Ради такого случая даже ревунов сколупнули с городской стены.
– Куда я, – туда и всё моё королевство! – провозгласил король, с натугой произнося «я» вместо привычного «мы».
Поскольку любое количество послесветов можно запихнуть в какое угодно помещение, и при этом вес его не увеличится, властитель приказал всем своим подданным заполнить громадные внутренние пространства «Гинденбурга». В особенности это касалось крылатых рыжеволосых «ангелов» – кто знает, а вдруг им вздумается улепетнуть по дороге? Итак, Город Душ в полном составе пошёл грузиться в дирижабль. Король взял с собой и статую – она была уже закончена. Колосса пришлось установить у лестничного марша выходного трапа – он был так велик, что больше никуда не помещался.
– Пусть мои подданные, всходя на корабль, зрят образ мой во всей его красе и величии! – напыщенно провозгласил властитель.
Король Яш выделил «посланцам Кукулькана» целый храм и взвод гвардейцев для охраны. Ник, однако, чувствовал себя как под домашним арестом. Майки метался из угла в угол; Джикс, чтобы скрыть владевшее им беспокойство, принялся ухаживать за своей внешностью; а от Джонни-О, впавшего в депрессию после ухода Чарли, вообще ничего нельзя было добиться, кроме бесконечного нытья.
«...Толстый Аламо, Троица, Граунд Зеро...»
Слова Чарли врезались в мозг Ника. Можно было, конечно, не обращать на них внимания – мало ли что болтает дух во время перехода! – но Ник знал, что как раз в момент перед вступлением в туннель мысли проясняются, как никогда. Ник не раз видел, как уходят послесветы, но зрелище Чарли, покидающего Междумир, потрясло его до глубины души. Он понимал, что должен бы радоваться – как-никак Ник поставил себе целью освобождение послесветов, застрявших в Междумире, – но уход друга всегда переживается особенно тяжело.
С каждым днём Ник всё больше становился самим собой. Из бесформенной шоколадной лапы постепенно формировались пальцы, на рубашке начали проявляться белые пятна. Мало-помалу Ник возвращался из коричневой тьмы на свет. Вместе с прояснением разума вернулись и чувство ответственности, и сердечная боль, которую он ощущал при мысли об ушедшем Чарли. Быть слабоумным огром, мало что понимающим и испытывающим лишь примитивные поверхностные эмоции, что ни говори, гораздо легче.
То, что Ник получил шифрованное сообщение – если это вообще было сообщение, а не набор бессмысленных слов – сделало его новым неформальным лидером их маленькой группы. Да, когда он в последний раз был на командных позициях? И не упомнишь...
– Король ждёт от богов указаний, где ему искать Мэри Хайтауэр, – сказал Джикс. – Пожалуй, я был бы настроен точно так же, если бы с ним действительно говорил бог. Но я-то знаю, что это не так. – Он выразительно посмотрел на Майки.
Тот ощетинился:
– Ну, чего вылупился? Я заставил его выступить против моей сестрицы. Разве не этого мы добивались? Чего ты от меня ещё хочешь?
– Нам нужно расшифровать то, что сказал Чарли, – проговорил Ник.
– Зачем? – буркнул Джонни. – На кой оно нам? Говорю вам – пусть проклятый шарик мотает, куда хочет, а нам надо остаться здесь и долопать всё, что этот король Я-ж-Каюк-Всему не заберёт с собой!
– Нет, Ник прав, – сказал Джикс. – Нельзя просто оставить без внимания последние слова Чарли. А вдруг они пришли из света? Тогда это волеизъявление богов.
– Не богов, а Бога! – возмутился Джонни. – Я, может, и забыл свою жизнь, но что ходил в воскресную школу – это помню на все сто. Так что точно знаю – есть только один Бог, ну, разве что ты имеешь в виду пресвятую Троицу, но она вроде как бы три в одном и... Эй, послушайте! Наверняка именно это и имел в виду Чарли! Он когда заглянул в свет, увидел там пресвятую Троицу, вот что!
Ник покачал головой.
– Он тогда ещё ничего не мог увидеть. Туннель – что-то наподобие воздушного шлюза. К тому моменту, когда ты что-то разглядишь в его конце, уже поздно кому-либо что-либо говорить.
– Значит, боги имели в виду что-то другое, – сказал Джикс.
– Бог, а не боги! – настаивал Джонни.
Ник в раздражении вскинул вверх ладони:
– Бог, боги – какая разница? Нам сейчас безразлично, кто там на том конце туннеля – Иисус, или Кукулькан, или вообще танцующий медведь. Главное – у нас есть подсказка, надо только узнать, что она значит!
– Да на кой?! – снова воскликнул Джонни. – И почему Бог... прошу прощения, «Свет Вселенского Чего-то-Там» – почему он дал нам какую-то совершенно идиотскую подсказку, вместо того, чтобы попросту растолковать, что нам надо делать?
– Потому что Танцующий Медведь хочет, чтобы мы помучились, – сказал Майки.
Но у Джикса на этот счёт было другое мнение.
– Мне думается, что мироздание желает только подтолкнуть нас в нужном направлении, а не указывать, что делать. Если бы оно сказало нам прямо, это значило бы, что выбора-то у нас и нет. Вся суть ведь как раз в том, чтобы сделать выбор!
– Да, но если нам предназначеноспасти этот вонючий мир, то зачем же затруднять задачу? – возразил Джонни. – Если уж на то пошло, на кой мы этому самому мирозданию вообще сдались? Если «Свет» такой всемогущий, вот пусть сам и спасает свой мир, а нас оставит в покое!
– А может, он не хочет спасать мир, – промолвил Ник.
Майки горько рассмеялся:
– Если ты допускаешь такую мысль, то что ты вообще здесь делаешь? Тогда тебе надо к моей сестрице, тем более, что ты в неё влюблён по уши.
– Выслушайте меня, – попросил Ник. – Мэри хочет разрушить живой мир. Мы хотим спасти его. «Вселенское Что-то-Там» примет как то, так и другое. Значит, шансы пятьдесят на пятьдесят.
– Да какие там «Пятьдесят на пятьдесят»! – вскинулся Майки. – Если хочешь знать моё мнение, то у Мэри сейчас ой какое преимущество!
– Ну, вот и подумай: если бы ты был светом в конце туннеля, что бы ты сделал, чтобы уравнять шансы? – спросил Ник.
– Я бы посоветовал, чтобы те, кто в невыгодном положении, пораскинули мозгами!
– Или, – сказал Ник, – ты бы дал им то, над чемони должны пораскинуть мозгами.
У всех отнялись языки. Внезапно ребята начали воспринимать храм, в котором находились, именно как храм; и хотя они молились у разных алтарей, каждый в этот миг почувствовал, как их всех неразрывно связала одна общая цель.
...Толстый Аламо, Троица, Граунд Зеро...
– Всё это названия мест, где мы побывали, – начал рассуждать Майки. – Точно вам говорю. Граунд Зеро – там жила Мэри. Ну, знаете – башни-близнецы, она ещё назвала себя в их честь. А Джикс был в Аламо, так?
– Может, имеется в виду, что мы должны вернуться в эти места? – предположил Ник.
Джонни наставил на Майки свой палец-переросток:
– Чушь собачья. Я в этих местах не бывал, с чего мне туда переться? И к тому же, при чём тут Троица?
Джикс пригладил вибриссы и задумался.
– Alamo по-испански – это такое дерево, вроде тополя... – проговорил он наконец.
– Так что – бросаемся на поиски толстого тополя? – съязвил Майки.
– Кто знает. – Джикс подошёл к одному из стражей. – ¿Donde hay un alamo gordo? [46]46
Не знаешь, где можно найти толстый тополь? (исп.)
[Закрыть]
Стражник пожал плечами.
– Los alamos son todos delgados [47]47
Тополя – они, вообще-то, худые (исп.)
[Закрыть].
И тут у Ника случился вынос мозга – можно сказать, чуть ли не в буквальном смысле: ему показалось, что у него, чего доброго, сэктодёрнули мозги.
– Что ты сейчас сказал?!
– Я только спросил, не знает ли он, где...
Но Ник не дал ему договорить.
– Los Alamos… Alamogordo! Боже мой, я, кажется, знаю, что это значит! Нет, я точно знаю, что это значит! – Все выжидательно смотрели на него, и Ник постарался придать своему голосу твёрдости. – В Нью-Мексико есть городишко, он называется Аламогордо. Это местечко хорошо знакомо людям, которые интересуются такими вещами; а я, по-моему, как раз ими и интересовался, когда был живой. Видите ли, у Аламогордо есть свой собственный «граунд зеро». Думаю, он должен быть идеально круглым мёртвым пятном.
– Мы с Чарли видели его! – вскричал Джонни. – Мы пролетели прямо над ним! Оно такое странное – чего там только не было! Валялось всякое-разное, и электрические разряды трещали – будь здоров!
– Так, хорошо, но это только два из трёх, – сказал Джикс. – При чём здесь пресвятая Троица?
– Не пресвятая, – сказал Ник. – Просто Троица. Тринити! Так называется этот самый «граунд зеро»!
– Ты разгадал загадку! – воскликнул Майки, шлёпнув друга по спине пятернёй. – Вот молодчина!
Ник взволнованно сглотнул.
– Тринити – это был военный испытательный полигон. – И пока он раздумывал над своей догадкой, весь оставшийся шоколад затвердел и пошёл трещинами, словно почва в пустыне. – Мэри направляется в то место, где взорвали первую в мире атомную бомбу!
*** *** *** *** ***
В своей книге «Моя борьба, или Мы наш, мы новый мир построим» Мэри Хайтауэр пишет:
«Судьба – это сумма всех тех выборов, которые, как известно Господу, мы сделаем».
На это Алли-Изгнанница не находит, что возразить, и лишь добавляет: «Решить такое уравнение было бы не под силу самому Эйнштейну».
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
Journada de Muerto
E=MC2
В нашей Галактике триста миллиардов звёзд, а во всей наблюдаемой Вселенной – более восьми миллиардов галактик. Из этого следует, что если только на одной из миллиона планет может существовать жизнь, и лишь на одной из миллиона этих последних она действительно существует, и лишь на миллионе из третьих эта жизнь разумна, то это значит, что во Вселенной существует никак не меньше полумиллиона различных цивилизаций.
Конечно, скорее всего, будучи так разбросаны в пространстве и времени, они никогда не найдут друг друга. Однако все эти цивилизации проходят общие стадии в развитии, а именно: «до» и «после» определённых событий:
до и после овладения огнём
до и после изобретения письменности
до и после первой плавки железа
Но наиважнейшим пунктом на пути любой цивилизации является тот момент, когда она овладевает способностью сократить количество обитаемых планет во Вселенной на одну штуку.
16 июля 1945 года человечество достигло этой самой важной точки в своём развитии. В пустыне Jornada de Muerto – «Дорога Смерти» – неподалёку от Аламогордо была впервые испытана та самая сила, которая способна истребить всё живое на Земле. До этого момента она существовала лишь в качестве идеи, математической формулы в умах гениев, способных сделать шаг за пределы разумения обычного среднего человека. Но в этот судьбоносный день под конец самой страшной в истории Земли войны наиболее блестящие умы планеты при финансовой поддержке наиболее благополучной страны в мире обратили теорию в реальность.
В этот день и в этом месте была взорвана первая атомная бомба, скромно именуемая «Устройством», – взорвана в великое мгновение обоюдного творения и разрушения, ибо способность творить неразрывно связана со способностью разрушать. Взрыв мощностью в двадцать килотонн вложил в руки человека орудие самоуничтожения, и в этот момент история планеты сделала необратимый поворот.
Бомбу, само собой, никто не любил, но всё же вселенная не могла проигнорировать событие, изменившее лицо мира; и в тот миг, когда сброшенное со специальной башни «Устройство» сдетонировало, вся зона поражения перешла в Междумир и стала самым большим в мире мёртвым пятном – идеально круглым участком спекшегося песка. В нём всё сохранилось в точности таким, как было в то роковое мгновение. В нулевой точке – в «граунд зеро» – то есть в центре мёртвого пятна, находилась сама бомба. В то время как в живом мире «Устройство» распылилось на атомы, в Междумире оно осталось висеть в одном миллиметре от поверхности пустыни, застыв в последнюю микросекунду перед детонацией, в миг неопределённой, бесконечной возможности...
...вероятно, ожидая прихода Мэри Хайтауэр.
Глава 46
Сумма всех слёз
Огромная туча послесветов Мэри, увлекаемая посулами того, что впереди их ждёт нечто невообразимо прекрасное, пересекла пустыню Невады [48]48
Здесь автор явно допустил промашку: чтобы из Артезии, штат Нью-Мексико, пройти в Аламогордо, тот же штат, через пустыню Невады, нужно сделать невероятный крюк длиной в несколько тысяч километров. Думаю, здесь имелась в виду пустыня Белые Пески (White Sands).
[Закрыть]. С собой они несли более двадцати междусветов, коматозные тела которых остались в больницах Артезии. Если всё пойдёт согласно плану, то все они проснутся скинджекерами.
В погожее и холодное январское утро Мэри вступила на мёртвое пятно Тринити. Мэри не из тех, на кого легко произвести впечатление; за время своей смерти она всякое повидала, – и всё же к такому она готова не была. Мёртвое пятно, более мили в поперечнике, представляло собой настоящую сокровищницу перешедших вещей. Чего тут только не было! Стулья, автомобили, игрушки, одежда, книги – словом, все мыслимые творения рук человека, устилали поверхность Тринити насколько хватал глаз. Каждую секунду то там то сям раздавался треск и сыпались искры: между металлическими предметами, словно крохотные разветвлённые молнии, сверкали разряды статического электричества.
Понятно – это было не просто мёртвое пятно. Это был междуворот. Долгие годы Мэри торговалась с искателями, выменивая у них разные нужные и полезные для её детей вещи, но столько сокровищ ей видеть не довелось за всё время её существования в Междумире. Даже братец в свою бытность монстром не собрал на «Сульфур Куин» такого количества ценностей! Мэри понятия не имела, откуда оно всё здесь взялось, да это и неважно. Важно, что оно есть и готово служить ей и её детям.
– Это что – всё взаправдашнее? – спросил кто-то.
– Конечно, – ответила Мэри. Вообще-то, она немного не так представляла себе место, куда её влекло с такой неотвратимой силой, но в некотором смысле это было даже лучше. Здесь находился центр тяготения, средоточие мира.
Они бродили по бесконечному лабиринту перешедших вещей, заворожённые их видом и количеством.
Все дети задавали один и тот же вопрос:
– Что это за место?
И Мэри отвечала:
– Это сердце Междумира. Мы наконец-то пришли домой.
* * *
Как выяснилось, Мэри была не первым послесветом, наткнувшимся на междуворот Тринити. До неё сюда добрался другой дух – весьма предприимчивый, хотя и несколько... подмоченный.
Послесветов, спасшихся после нападения на поезд, постигла разная судьба: некоторые из них вновь влились в отряд Милоса, остальные образовали собственные облака и зажили своим умом. Многие присоединились к растущей туче Мэри, стремительно двигавшейся через Техас в Нью-Мексико. Но одну из самостоятельных групп, числом почти достигавшую сотни, возглавил не кто иной, как Спидо.
Спидо никогда не метил в вожди; но поскольку он в своё время считался правой рукой Мэри, поскольку служил машинистом на её поезде и, не будучи скинджекером, единственным из «обычных» послесветов удостоился особых привилегий, облако выбрало его своим вожаком.
– Мэри хотела, чтобы мы шли на запад, – сказал он им, – значит, надо идти на запад.
Спидо не знал о том, что, собственно, ждёт их на западе, но уж лучше двигаться туда, чем оставаться на месте, рискуя вновь подвергнуться нападению Кошмаров.
Представьте же себе их изумление, когда несколькими неделями позже они набрели на громадное мёртвое пятно. Это же мечта искателя! Спидо, искатель по натуре, сразу же оценил огромные деловые возможности находки. Да с такими ресурсами он станет самым богатым послесветом Междумира! И, словно старатель во времена золотой лихорадки, он тут же застолбил всю территорию мёртвого пятна и принялся составлять реестр имеющихся сокровищ.
Спидо не знал, куда их занесло, да это ему и не было интересно. Он уже видел себя главой всемеждумирной деловой империи... но тут в его владениях объявилась Мэри Хайтауэр. Все послесветы бросили Спидо и тут же перебежали к ней. Бывший машинист остался один со своими разрушенными планами и несбывшимися надеждами.
* * *
Мэри, конечно, очень удивилась, обнаружив Спидо в этом замечательном месте. Удивилась и обрадовалась: её туча выросла сразу на сотню послесветов! Если так пойдёт и дальше, придётся придумывать новое название для такой огромной группы. Например, циклон. А что, «циклон послесветов» – отлично звучит!
– Благодарю тебя, Спидо, – сказала она, – за то, что позаботился об этих ребятишках и нашёл для меня такое прекрасное место!
– Да... – промямлил Спидо. – Да... конечно... для вас... – На этот раз на его лице не появилось и намёка на его обычную, чересчур широкую улыбку.
Кругом возвышались груды однородных предметов – Спидо и его подопечные проводили инвентаризацию. Одна из куч привлекла к себе внимание Мэри. На первый взгляд она казалась сложенной из... человеческих тел.
– Господи, что это?!
– Ах это... Не волнуйтесь, – заверил её Спидо. – Ну да, оно выглядит так... я знаю, как оно выглядит, но это только пластик.
– Пластик?
– Ну да, пластик. Знаю, это всё жутко странно. Но тут полно странных вещей. – Спидо понизил голос. – Это ещё куда ни шло. Пойдёмте, покажу вам самое необычное из всего, что здесь есть.
* * *
Пластиковые фигуры, рассеянные по всему мёртвому пятну, безусловно, казались полной нелепостью тому, кто не знал, зачем и почему они здесь. А секрет был прост: почти все нации, проводящие испытания ядерного оружия, используют манекены для проверки его воздействия на человеческое тело. Обычно эвакуируют несколько населённых пунктов, в пустые дома помещают пластмассовых болванов, а затем сбрасывают бомбу. Как правило, эти самые населённые пункты представляют собой старые, заброшенные военные базы, но отнюдь не всегда. В южном районе Тихого океана ядерные взрывы превратили в радиоактивную пустыню несколько островов вместе с покинутыми домами их жителей.
И, конечно, при нападении на Хиросиму и Нагасаки в пыль были обращены не только вещи, но и люди. В этих двух смертельных разрывах сто тысяч душ единовременно ушли в свет – этой трагедией ознаменовался конец затяжной тяжёлой войны.
Однако вещи, сожжённые ядерными ударами в этих городах, так же как и всё то, что было обращено в пепел в результате всех испытаний во всём мире, не покинули вселенную окончательно. Они перенеслись сюда, на этот граунд зеро, где произошёл самый первый атомный катаклизм, тот, что положил начало всем остальным подобным событиям; и поэтому полигон в Аламогордо будет вечно нести бремя всех утрат.
Междуворот Тринити – это кладовая ядерной памяти.
Для Мэри, чьё земное существование закончилось ещё до появления понятия об атомном ядре и его распаде, всё это было чем-то совершенно новым. Она знала о методах всеобщего разрушения, до которых додумался живой мир, но их масштабы до настоящего момента оставались ей неизвестны.
Сейчас, когда Спидо вёл Мэри вглубь мёртвого пятна, её охватил трепет. Притяжение, пригнавшее её сюда, выросло во много раз, из чего Мэри заключила, что Спидо ведёт её в самый центр междуворота.
– Вот, взгляните-ка на это, – сказал её мокрый проводник.
Они обогнули одну из груд. Перед ними открылось свободное пространство примерно пятидесяти футов в поперечнике. В середине, едва не касаясь заострённым концом песка, висел некий объект. Мэри эта штуковина показалась похожей на огромный металлический кувшин, перевёрнутый вверх дном, или на детский волчок-переросток. Тускло-зелёного цвета, со свешивающимися перепутанными проводами, объект насчитывал более десяти футов в высоту.
– Похоже на космическую капсулу, – проговорил один из скинджекеров.
– Мы полагаем, что это бомба, – сказал Спидо.
– Бомба? Как интересно! – Мэри приблизилась к объекту. Скинджекеры последовали за ней. На вид штуковина казалась тяжёлой. И очень сложной.
Тут Подлиза вскинул руку, но заговорил, не дожидаясь разрешения:
– Э... мисс Мэри... Я думаю, это атомная бомба. Или что-то в этом роде.
– А что такое атомная бомба?
– Вам лучше бы не знать, – ответил Подлиза.
Мэри подступила ближе к объекту.
– А я думаю, что мне-то как раз это знание не помешало бы.
Она протянула руку и коснулась поверхности бомбы.
* * *
Неодушевлённые предметы тоже обладают своеобразной формой памяти. Она не похожа на память живых людей; скорее, её можно назвать суммой намерений тех, кто создал тот или иной предмет. Однако что касается «Устройства», то в его памяти содержалось нечто гораздо большее.
В то мгновение, когда Мэри коснулась «Устройства», в её мозгу вспыхнули грандиозные картины всех когда-либо проведённых на Земле ядерных взрывов – и здесь, и на Маршалловых островах, и в Японии и в Сибири, и во всех подземных кавернах во всех концах света. На Мэри снизошло озарение. Она осознала силу, мощь, объём и потенциал этой вещи. Она поняла, на что способны этот и подобные ему объекты и насколько быстро и эффективно они могут действовать.
Мэри отняла руку от предмета. Перед её мысленным взором всё ещё стояли видения ядерных вспышек. Они были почти так же ярки, как свет в конце туннеля, но – о! насколько же они лучше, чище! Когда зрение Мэри прояснилось, она повернулась к своей свите – дети во все глаза смотрели на неё, ловили каждое её слово. Именно этой минуты она ждала. Всё её существование вело к этому моменту.
Она протянула к своим скинджекерам любящие щупальца света.
– Я призываю вас найти все подобные объекты в живом мире. Узнайте, где они находятся и как получить к ним доступ. Не жалейте усилий и вселяйтесь в любого, в кого только понадобится.
– А что потом, мисс Мэри? – спросил Подлиза.
Она ласково коснулась его лица и улыбнулась.
– А потом мы спасём мир.
