Текст книги "Мир обретённый"
Автор книги: Нил Шустерман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)
Глава 37
Бестелесный
Всё случилось в один миг. Только что Милос сидел в теле человека и собирался взорвать центральный газовый коллектор, а в следующее мгновение он стоял на полу и медленно проваливался сквозь него.
Что-то изменилось.
Он сразу почувствовал это – внезапную лёгкость, мгновенное разъединение связи. Живой мир, который всегда выглядел туманным и нечётким, расплылся ещё больше, словно Милос стал на шаг дальше от него. Юноша запаниковал. К нему пришло ощущение невосполнимой потери – ощущение, которое он затруднялся определить словами. Он отогнал от себя страшную догадку, отказываясь даже думать о том, что означает это ощущение, и снова попытался скинджекить инженера. Но... он прошёл через тело человека без малейшей задержки. Милос не чувствовал плоти, не мог услышать ни единой мысли своего бывшего хозяина.
– Нет!
Он прыгал снова и снова, но это было всё равно что пробовать вселиться в тень. Наконец, Джил и Лосяра счистились со своих тушек и уставились на него.
– Что это с тобой? – спросила Джил.
– Ничего! – рявкнул Милос. – Продолжайте выполнять задание!
Но ни тот, ни другая не двинулись с места. Теперь и остальные скинджекеры начали выходить из своих носителей, пытаясь сообразить, что, собственно, происходит. Милос оказался в центре всеобщего внимания. Он завопил от ярости и принялся прыгать в каждую проходящую мимо тушку, но всё без толку.
– Я прерываю операцию, – сказала Джил.
– Как бы не так! Ничего ты не прерываешь. Я главный скинджекер! Я здесь отдаю приказы!
– Прошу прощения, – возразила Джил, – но какой из тебя главный скинджекер, если ты не можешь скинджекить?
* * *
Детишки Мэри ликовали: несчастье удалось предотвратить! Мэри не разделяла их восторга, но, будучи достаточно умна, не показала своего разочарования. Если бы Милосу удалось выполнить всё, как задумано, взрыв снёс бы несколько жилых кварталов. Вот это было бы совсем другое дело!
Тот факт, что Милос больше не был способен к скинджекингу, поставил перед Мэри целый ряд проблем, которые ей пришлось решать безотлагательно.
Да, дело не выгорело, но Мэри старалась во всём увидеть позитивную сторону. Как бы она ни была раздосадована, стакан всегда представлялся ей наполовину полным. Она обвела взглядом свою обширную тучу послесветов и внезапно поняла, что грандиозное фиаско обернулось, по сути, неожиданным триумфом. Её дети верили, что авария была предотвращена благодаря усилиям скинджекеров, из чего следовало, что подопечные Мэри теперь безоговорочно уверовали в то, что их хозяйка обладает способностью видеть будущее, и не только видеть, но и изменять. С сегодняшнего утра они станут беспрекословно слушаться её. Вот в этом случае можно было определённо утверждать, что «неудача» сделала её сильнее. Мэри воспряла духом и тут же принялась планировать следующую «операцию» – уж тогда, можете не сомневаться, их точно ждёт настоящий успех!
* * *
В течение одиннадцати лет Милос принимал свою способность входить в живой мир и выходить из него как должное. Он даже не задумывался, когда у него возникало желание полакомиться сочным бургером или вдруг приходила охота прокатиться по заснеженному склону в теле тушки, которая действительно умела хорошо управляться с лыжами.
В глубине души он, конечно, сознавал, что это не будет продолжаться вечно, но так уж устроен Междумир: в нём завтрашний день – это всего лишь повторение сегодняшнего. Милос никогда не задумывался над тем, каким станет его существование без скинджекинга, поэтому когда умерло его тело, он не был готов к обрушившемуся на него потрясению.
Для Милоса случившееся стало трагедией. Как обычные послесветы терпят всё это: постоянный голод, удовлетворить который можно лишь изредка, да и то не до конца из-за скудости пищи; медленное, но неизменное стирание памяти; безжалостную утрату собственного «я»?! Однако самое ужасное – это быстрота, с которой регрессирует бывший скинджекер – словно навёрстывая упущенное время. Воспоминания не только меркли, их словно высасывало в вакуум. Милос вдруг обнаружил, что его разум, всегда работавший чётко и ясно, стал словно открытый сундук, и стоило ему только извлечь из него какое-нибудь драгоценное воспоминание, как оно немедленно затухало, исчезало благодаря самому акту извлечения. Всего за один день он забыл окончание своей фамилии, которое бережно хранил в памяти все эти годы, и со страхом понял, что у него нет даже малейшей возможности измерить глубину того, что уже улетучилось из его памяти.
– Привыкай, – посоветовала Джил, которой вид поверженного врага доставлял необычайное удовольствие. – Научись быть таким, как все, – хотя, я уверена, тебе даже и учиться особо не придётся.
Но дело было не только в том, что он стал заурядным послесветом. Если ты долго существовал с ощущением двойного гражданства в столь разных вселенных, то потерять связь с одной из них – это то же самое, что потерять руку или ногу. Милосу раньше никогда не приходило в голову, что для обычного послесвета живой мир с тем же успехом мог бы находиться на луне – как ни тужься, не достанешь. Он не мог понять, как можно существовать без связи с миром живых.
Милос отправился к Мэри, зная, что у неё всегда найдутся мудрые слова, что она утешит, подскажет... Но когда он зашёл в комментаторскую кабину, выяснилось, что Мэри не одна, у неё появился новый компаньон.
Ротси.
Парочка сидела рядышком: Ротси цвёл улыбками, Мэри смеялась над шуткой, которой Милос не слышал. В перешедшем вместе с ареной киоске-автомате всё ещё сохранялось кое-что из его прежнего содержимого, поэтому Мэри и её собеседник наслаждались кока-колой, передавая банку друг другу. При виде того, как губы Мэри касаются того же края банки, которого только что касались губы Ротси, послесвечение Милоса потускнело. У него появилось такое чувство, будто его тело опять умерло.
Первым его заметил Ротси.
– Привет, Милос! – сказал он с видом наглым и смущённым одновременно. Милос почувствовал себя не в своей тарелке и был вынужден напомнить себе, что это Ротси здесь не на месте, а вовсе не он, Милос.
Мэри неторопливо собралась с мыслями, затем встала, расправила своё сияющее платье и подошла к Милосу. Взяла его ладонь в свои, крепко сжала.
– Милос, мне так жаль. – Она не выказывала намерения обнять его, лишь держала за руку. – Я знаю, ты сильный, ты пройдёшь через это испытание.
– Да, – сказал Милос. – Мы пройдём через него вместе.
Улыбка Мэри померкла. Девушка ещё раз пожала Милосу руку и отпустила.
Ротси, который даже не оторвал зада от стула, проговорил:
– Я хочу, чтобы ты знал, Милос: я питаю к тебе самое глубокое уважение.
На это Милосу нечего было сказать.
– Ротси имеет в виду, – объяснила Мэри, – что тебя, конечно, будет не хватать в его команде, но что поделаешь, придётся справляться.
– В его команде?
– Э-э... – протянула Мэри, обращая свой взгляд к Ротси и одаривая парня улыбкой – улыбкой, которая должна было принадлежать ему, Милосу! – Я поначалу думала сделать Джил главой команды скинджекеров, но она... м-м... не очень уживчивая. Потом я подумала о Лосяре, но он хороший исполнитель, а лидер из него негодный, ты не находишь? Зато Ротси уже успел завоевать расположение других скинджекеров.
– Но... Но я всё ещё мог бы возглавлять команду... – настаивал Милос.
– Не стоит закрывать глаза на очевидное – это ещё никогда и никому не помогало, – возразила Мэри. – Обстоятельства изменились. Твоё тело мертво, и с этим фактом нам всем придётся смириться.
С этими словами она села, взяла банку с колой и сделала большой глоток, наслаждаясь вкусом. Только тогда до Милоса дошло, что банка с колой – это не просто банка с колой. Её скорее можно было приравнять к шампанскому. Эти двое праздновали соглашение, к которому пришли в отсутствие Милоса.
– Почему бы тебе не присоединиться к другим послесветам? – предложила Мэри, указывая на баскетбольную площадку, где длился и длился бесконечный матч. – Понаблюдай за игрой, поболей, даже сам поиграй, если захочешь. Ты был так занят в последнее время. Когда ты в последний раз во что-нибудь играл? Наверно, целую вечность назад! Ну что ж, я уверена, ты, Милос, найдёшь себе подходящее приятное занятие, – и будешь счастлив.
– Думай об этом как об уходе на заслуженный отдых, – добавил Ротси. – Ты, конечно же, найдёшь себе полезное применение.
– Верно, – поддержала Мэри. – Полезное и для тебя, и для всех нас.
– Нет!.. – взмолился Милос, чувствуя, как умирает его последняя надежда. – Пожалуйста, Мэри... я тебе ещё пригожусь...
Мэри вздохнула и нехотя поднялась – так, будто сделать это ей стоило неимоверных усилий. Ну вот, наконец-то – она обняла его и поцеловала, но без той страсти, которую подпускала в эти действия раньше. Поцелуй – так и вообще не поцелуй, а чмок в щёку. Милос почувствовал себя так, как, должно быть, чувствует себя любимая собачка, которую собирается усыпить ветеринар.
– Прошу тебя, Милос, – сказала она. – Не стоит делать наше прощание таким... неловким.
Ротси наконец встал.
– Выпроводить его?
Но Милос не собирался дожидаться, пока его унизят. Чтобы такое ничтожество, как Ротси, выкинуло его из апартаментов Мэри? Этому не бывать! Он попятился, не сводя с неё глаз и надеясь, что она со стыдом отведёт взгляд в сторону, но не тут-то было. Мисс Мэри Хайтауэр никогда не стыдилась своих поступков. Никогда.
– Я уйду, – произнёс Милос. – Уйду и постараюсь... найти себе полезное применение.
Он повернулся и вышел, сосредоточившись на самой важной на данный момент задаче – как не забыть своё имя.
Глава 38
Во всём виновата Мэвис
Оторва Джил потихоньку, одно за другим, ухитрилась выведать имена скинджекеров, несмотря на то, что Мэри в целях сохранения тайны просила всех называться прозвищами. Мэри, конечно, была умница, но Джил отличалась крайней хитростью и к тому же вошла в охотничий азарт. Конечно, это была не совсем та охота, к которой она привыкла, но всё равно – награда будет желанной и заслуженной. Не прошло и нескольких дней, а Джил уже знала, кто эти ребята, откуда, вызубрила их имена – поскольку даже если бы ей удалось их записать, то взять бумажку с собой во время скинджекинга всё равно было бы невозможно.
Эмбер Агилар
Теперь оставалось только передать информацию Алли. Джил из себя выходила при мысли, что они с Алли на одной стороне, и, чтобы успокоиться, твердила себе: «Ты ни на чьей стороне, кроме своей собственной!» Следующая задача оказалась намного более сложной, чем узнать имена скинджекеров: улизнуть и передать добытые сведения Алли было практически невозможно. За Джил неустанно следили Ротси и другие члены их команды. Она не могла вырваться за пределы маленького, но чётко организованного мирка Мэри и при этом не возбудить подозрений. Наконец, она измыслила план.
– Эти скинджекеры – просто позорище, – заявила она Мэри. – Они должны больше практиковаться, не то толку с них не будет никакого. Уже не говоря о том, что им нужно работать вдвое больше, чтобы компенсировать потерю Милоса.
Мэри, занятую подготовкой к походу на запад, перспектива задержки не обрадовала.
– Будешь тренировать их по дороге, – сказала она.
– Как? На запад от Одессы на мили кругом пустыня. Чтобы их тренировать, нужны тушки, а этот город – единственное место на всю округу, где можно встретить живых людей.
Наконец Мэри вынуждена была уступить и разрешила им задержаться на один день. Наутро вся команда скинджекеров отправилась в центр города.
ДжонатаН голдстайн
Хотя Лосяра и Джил были наиболее опытными скинджекерами, Ротси настоял на том, чтобы возглавлять группу.
– Будем практиковаться в душесёрфинге, – решил он. – Задача – увеличить дальность прыжков.
– Можешь прыгать хоть до посинения. Я буду учить их участию.
– Чему-чему? – скривился Ротси.
Джил демонстративно закатила глаза.
– Ну, ты даешь! Совсем зелёный, да? Это когда забираешь не всю тушку, а только её часть. Рот, скажем, или ногу, или руку.
– А зачем оно надо?
– Вот тупица! Иногда этого вполне достаточно, к тому же гораздо быстрее, если торопишься!
Он в бешенстве схватил её за запястье – если бы они в это время скинджекили, то ей стало бы больно.
– Я твой начальник! – процедил он. – Будь любезна относиться ко мне с уважением!
Джил заметила, что остальные скинджекеры, включая и Лосяру, смотрят на неё выжидающе – как она поступит? Затевать битву за главенство – неумная и неуместная затея. Поэтому она по-военному козырнула Ротси – слегка вызывающе, чтобы не сильно ранить собственное самолюбие, но и достаточно почтительно, чтобы начальство успокоилось. После чего Джил сделала мысленную заметку передать его имя Алли одними заглавными буквами, чтобы та занялась им в первую очередь.
ДЭЙМОН МАКДЭНИЭЛ
Ротси и Лосяра забрали с собой четверых ребят, у которых не получался душесёрфинг, и ушли. Джил осталась с двумя мальчиками: тем, который всегда поднимал руку, перед тем как заговорить, за что и заслужил себе прозвище «Учительский Подлиза», или просто «Подлиза»; и ещё одним, корейского происхождения, которого все звали Сеульская Душка; впрочем, кличка быстро превратилась в Сушку.
Люк Нгуен
Трудность с этими двумя мальчишками заключалась в том, что оба были чересчур усердны. Пока Джил объясняла им участие, они смотрели ей в рот и слушали, навострив уши. Словом, Джил подозревала, что когда они перейдут к практике, то будут постоянно счищаться со своих носителей, чтобы справиться у неё о своих достижениях. А ей и нужно-то было всего несколько минут, когда бы на неё никто не смотрел.
– Хорошо бы нам убраться с улицы, – сказала она, – и найти место, где суеты поменьше. – Она окинула взглядом ряд магазинов. – О, вот то, что надо – сувенирная лавка.
Подлиза поднял руку.
– Э... прошу прощения... но мне кажется, что если бы люди сидели спокойно, нам было бы легче. Может, пойти вон туда, в Старбакс? Он рядом с лавкой.
– С чего ты взял, что я хочу облегчить вам жизнь?
Они прошли прямо сквозь стеклянную дверь лавки. Магазинчик был весь заставлен фарфоровыми фигурками и нераспроданными ёлочными украшениями за полцены. Послесветам приходилось прикладывать массу усилий, чтобы не провалиться под тонкий дощатый пол. Джил указала на двух тушек, стоящих в очереди:
– Ну-ка, попробуйте скинджекить вот этих – каждого наполовину. Спрячьтесь в сознаниях, но не забирайте их себе полностью, потом сосредоточьтесь на одной руке и заставьте эту руку взять что-нибудь и положить в карман так, чтобы тушка ничего не заметила.
– Но это же воровство! – заупрямился Подлиза.
Себастиан Вар]нер
– Ты скинджекер или кто? – спросила Джил.
– Мне страшно неудобно в этом признаваться, – сказал Сушка, – но у меня с полускинджекингом полный отстой. По большей части тушки чувствуют, когда я влезаю в них, и впадают в панику.
– Если не будешь практиковаться, то никогда ничему не научишься, – парировала Джил. – А теперь вперёд, если не хотите провалиться сквозь пол!
Сушка посмотрел на свою будущую носительницу, стиснул кулаки и прыгнул в тушку. Подлиза сделал то же самое со своей тушкой, и оба исчезли.
В ту же самую секунду Джил совершила невероятный финт – она прыгнула прямо сквозь стену в соседний Старбакс. Люди здесь не просто «сидели спокойно», они сидели спокойно со своими лэптопами. Она вскочила в первую же подвернувшуюся тушку – толстого парня с избытком растительности на физиономии, и в тот момент, когда она оказалась внутри...
– двадцать пунктов вниз дурацкие акции продавай продавай продавай —
Джил послала парня спать и захватила его тело полностью. С тех пор как она в последний раз пользовалась компьютером, прошло уже довольно много времени, да и сами компьютеры значительно изменились: клавиши стали меньше, экран больше, а этот идиотский тачпад оказался совсем не таким удобным, как мышь.
Она закрыла окно фондовой биржи и нажала на иконку электронной почты. Пошарив по меню, запустила пустое окошко с новым сообщением. Так, теперь быстро – написать имена... Но глянув на свои руки, Джил с ужасом увидела лишь два вытянутых указательных пальца – остальные никак не желали касаться клавиш. Этот остолоп не умел печатать всеми пальцами, действовал по методу «ага, нашёл – во, ткнул»! И хотя Джил печатать умела – научилась ещё в детстве с помощью программы Мэвис Бикон – её навыки были бесполезны: у тушки не хватало мышечной памяти, и с этим ничего нельзя было поделать.
«Ну давай же! Быстрее! Быстрее!» Но как Джил ни старалась, особенной скорости не получалось: нужные клавиши отыскивались с трудом и всё время приходилось исправлять опечатки. Джил заставила себя успокоиться и сосредоточилась, понимая, что волнение и досада только ухудшат дело.
Марил;у ДиЛуцио
Шесть имён. Двенадцать слов. Всего. И на то, чтобы напечатать их, у неё ушло две минуты! Наконец она закончила работу и написала адрес:
stopmarynnow@gmail. com
Она нажала кнопку «послать», убедилась, что письмо отправлено, затем счистилась с толстяка и прыгнула сквозь стену обратно в сувенирный киоск.
В живом мире у Сушки возникли проблемы с носительницей. Бедная женщина кричала и молотила руками во все стороны, сбивая товары с полок и усеивая пол осколками – ни дать ни взять пресловутый слон в посудной лавке. Наконец, Сушка не выдержал и счистился.
– Видишь, – пожаловался он Джил. – Я же говорил – с этим полускинджекингом у меня отстой!
Подлиза появился мгновением позже.
– Может, надо бы попробовать там, где нет бьющихся вещей?
– Да ладно, – махнула рукой Джил. – Вам где бы ни пробовать, всё равно облажаетесь. В другой раз.
Они отправились домой. Джил успокоилась – миссия завершена, всё в порядке. И так бы оно и было, если бы не одна маленькая опечатка в электронном адресе.
Глава 39
Город призраков
Стечение несчастливых обстоятельств, плохая карма и банальная человеческая ошибка.
По другому нельзя было объяснить то, что случилось в городке Юнис, штат Нью-Мексико, лежащем в непосредственной близи от границы Техаса. До нынешнего дня городок был всего лишь точкой на карте – сонным, незаметным местечком с населением в две с половиной тысячи человек. Из промышленности – фабрика пластиковых изделий, на которой работала половина населения. Здесь изготовляли лёгкие компоненты для реактивных истребителей и «умных» бомб.
По временам в городке проходили организованные группами активистов акции протеста, на которых жители Юниса обзывались пособниками смерти, потому что те участвовали в создании орудий убийства, и звучали пророчества, что всё это плохо кончится для самих же жителей. Карма, говорили протестующие, не заставит себя долго ждать.
Конечно, никто не принимал эти пророчества всерьёз. Тоже ещё нашли милитаристов! К тому же сами по себе пластиковые компоненты, которые выпускала фабрика, нельзя было назвать оружием – они являлись лишь мелкими частичками больших конструкций, которые собирались за тысячи миль от Юниса.
В сложившихся обстоятельствах трудно определить, ряд каких событий привёл к несчастью в Юнисе, можно только сказать, что всё началось с грузовика с цистерной. Такие автоцистерны, прибывающие из Одессы на фабрику, не были чем-то необычным – фабрика нуждалась в постоянных поставках тримеллитата, полибутана и прочего сырья для производства особого типа пластика.
Но одна из автоцистерн так и не добралась до места назначения. На подъездах к городу водитель ни с того ни с сего потерял контроль над управлением. Подозревали, что с ним случился сердечный приступ. Машина слетела с дороги и врезалась в трансформаторную подстанцию; прогремел взрыв, подстанция взлетела на воздух, и плотное облако ядовитого газа понесло на городок. Горящий полибутан – штука весьма неприятная и вредная для здоровья, однако не смертельная. Вот только по чьей-то халатности, допущенной в управлении химической компании в Одессе, в цистерну залили метилизоцианат – пестицид, который, тоже сам по себе не очень опасен; однако если его поджечь... Дым убьёт всё живое, очутившееся с подветренной стороны.
А именно с этой стороны и оказался Юнис. Весь, полностью.
Облако газа накрыло ничего не подозревающих жителей, и за полтора часа в городке не осталось никого живого.
Стечение несчастливых обстоятельств, плохая карма и банальная человеческая ошибка.
И только одно не укладывалось в это объяснение: как случилось, что абсолютно все постройки города, даже те, что находились далеко от места взрыва, полностью сгорели.
* * *
– Мы не смогли предотвратить эту трагедию, – объявила Мэри своим детям, – но нет худа без добра, и мы должны найти место для радости посреди скорбей.
Мэри предпочла не рассказывать ребятам, что виновниками происшествия были её собственные скинджекеры. Она отрядила Джил и Лосяру с заданием проследить, чтобы в Юнис прибыла машина не с теми химикалиями, в то время как другие скинджекеры должны были заблокировать дорожное движение. По наивности и незнанию младшие скинджкеры верили, что их действия призваны предотвратить аварию, но вместо этого они помешали жителям покинуть смертельную западню.
Зачем забивать детишкам головы неприятными и ненужными подробностями, ведь так? Люди, которые едят на обед сочные бифштексы, гонят от себя мысль о скотобойне. Так и дети Мэри – зачем им думать о чём-то, кроме стоящей под носом тарелки? А тарелкой для послесветов Мэри служила идея сострадания и спасения.
В тот миг, когда облако газа налетело на живой мир и стало ясно, что здесь ничего не поделаешь, Мэри выслала своих подопечных ловить умирающих. Тех, что постарше, невозможно было сбить с дороги, поэтому им давали уйти. А вот детей и подростков хватали в момент их перехода и переправляли в Междумир.
Поскольку в «спасательных работах» было занято огромное количество детей, число «спасённых» оказалось впечатляющим. Множество душ спало теперь на маленьких мёртвых пятнах, где погибли их тела. Им, однако, не придётся спать девять месяцев, потому что Мэри разработала план, как использовать ту самую злую силу, что преследовала её, в своих интересах. Она собиралась заманить шрамодуха и сделать так, чтобы он совершил ещё один акт гашения души, тем самым снова вызвав Великое Пробуждение. Её мало волновало, кого загасят. Мэри была уверена, что любой из её детей с радостью принесёт себя в жертву, стоит ей только попросить.
– Это место необходимо подвергнуть очищению, – сказала Мэри своим скинджекерам, как только смертоносное облако рассеялось. – Очищению огнём.
И она послала их с заданием сжечь весь Юнис дотла.
Городок запылал. Некоторые дети, движимые любопытством, входили прямо в огонь, чтобы узнать, каково это – попасть в живомирное пламя. Всё, что им удавалось ощутить – это небольшой жар, какой бывает при лёгкой простуде, ничего больше.
Вскоре от Юниса остались одни головешки и... сокровища, перешедшие в вечность.
– Вечность сохранит то, что пожелает сохранить, – сказала Мэри своим детям. – Всё, что пользуется любовью, всё, что заслуживает сохраниться до конца времён, перейдёт в благословенный Междумир.
Перешла небольшая круглая беседка, стоявшая в городском саду. Перешёл памятник ветеранам Второй Мировой. Церковь с красивыми витражами и угловое кафе тоже теперь стали частью Междумира. Из жилых домов мало какие удостоились вечности, а вот вещи – да, их сохранилось много: мягкая игрушка там, велосипед здесь, кларнет, кресло-качалка... Междумирный Юнис был теперь полон всякой всячины, покоящейся на маленьких мёртвых пятнах, а также в упомянутых нами сооружениях. И, конечно, везде души – спящие души.
Всех междусветов снесли в одно место – в церковь, разложили по скамейкам и пересчитали. Их оказалось сто семьдесят восемь.
Довольная, Мэри повернулась к Малышу Ричарду, который занимал теперь должность её личного помощника:
– Скажи всем послесветам, что они могут пойти и обрести объект их чаяний, – распорядилась она.
– А? – вылупил глаза Малыш Ричард.
Она вздохнула.
– Скажи всем, что каждый может пойти и выбрать любой предмет из перешедших, который им по душе – но только один. Ни к чему потакать жадности.
– Есть, мисс Мэри. – Малыш умчался.
В живом мире в городок начали со всех сторон съезжаться кареты «скорой помощи», пожарные машины и полиция. Скинджекеры покинули своих носителей и вернулись в Междумир. Каждый из них принёс с собой запах гари и измождённость живых тел их бывших хозяев.
Не вернулся только Лосяра, но Мэри особенно не обеспокоилась. Наверняка парень занялся мародёрством или смотрит на горящий город.
В эту ночь Мэри, никогда не спавшая, любовалась из перешедшей беседки чудесными руинами Юниса. Все её дети нашли себе мёртвые пятна в центре городка и либо спали, либо занимались чем-нибудь увлекательным. Только в церкви не было никого, кроме спящих междусветов.
Мэри отправила двоих послесветов – тех самых, что любили забавляться шутками про «тук-тук» – нести вахту в церкви.
– Когда мы все покинем городок, вы останетесь здесь и будете охранять спящих, – сказала им Мэри. – А когда они проснутся, вы будете у них за главных. Но не забывайте, что самая главная – это я, и вы у меня в подчинении.
После этого она вручила им свою новую книгу, аккуратно переписанную девочкой с великолепным почерком – личным писцом мисс Мэри Хайтауэр.
– Прочитайте это. Читайте каждый день, и когда новые послесветы проснутся, проследите, чтобы они тоже её прочитали.
Это был ключевой момент в плане Мэри. В каждом месте, которое ей удастся вырвать из пут живого мира, она будет оставлять междусветов и группу своих подопечных, которые станут заботиться о спящих душах. Когда зелёныши проснутся, к их услугам будет город, который они с полным на то правом смогут назвать своим. А после этого они войдут в обширное Сообщество Мэри.
Правда, 178 междусветов – это лишь капля в море. В живом мире более шести миллиардов человек, и одна пятая от этого количества – дети, которых Мэри была в состоянии спасти. Даже если сегодняшний успех повторять каждый день, потребуется несколько тысячелетий! Так не годится. Война, о которой она толковала Милосу, была неизбежна – живые должны были обратиться друг против друга. Вот только пока Мэри не знала, как привести этот план в действие.
Она стояла в беседке. В живом мире подул ветер, унося гарь и дым разорённого городка на запад. Мэри вновь чувствовала, как её влечёт в том же направлении, и тяготение это было сильным как никогда. Там, на западе, прямо за тем горизонтом, лежал ответ на все её вопросы. Где-то в тех краях находился центр этого странного притяжения, и когда она найдёт его, когда встанет в самой его середине – тогда она будет знать, что делать.
Так размышляла Мэри, вглядываясь в дым, сквозь который сияли её послесветы, когда ей вдруг попался на глаза один из них – он направлялся прямо к ней. На голове у парня был шлем. Ну, наконец-то, вернулся Лосяра! И хорошо бы, если бы у него нашлось толковое объяснение, почему он задержался. Сейчас она ему устроит головомойку...
Но по мере того, как он приближался, Мэри всё больше чувствовала, что случилось что-то очень, очень плохое.
* * *
Митчелла Лоснера по прозвищу «Лосяра» постигло воистину тяжёлое несчастье во время футбольного матча. В результате его тело угодило в Питтсбургскую больницу, где и лежало в коме, парализованное ниже шеи. На его ночном столике стоял букетик увядших цветов, из чего можно было сделать вывод, что парня регулярно навещают. Но в тот момент, когда его посетила Алли Джонсон по прозвищу Изгнанница и дала отдых его многострадальному телу, он был совершенно один. В отличие от Милоса, с мозгом Лосяры не случилось ничего страшного. Фактически, его мозг функционировал нормально, и тем не менее парень так и не вышел из комы. Для Алли в этом не было загадки: как же можно прийти в сознание, если сознание гуляет где-то далеко от своего хозяина?
Лосяра мог бы запросто скинджекить собственное тело, если бы захотел. В этом случае он очнулся бы почти полностью парализованным и без малейшей надежды встать на собственные ноги, но не только – он даже дышать не был бы способен самостоятельно. И всё же он мог бы сделать это и вернуть себе хотя бы подобие своей прежней жизни...
Правда, теперь, вопрос был снят с повестки дня.
* * *
Лосяра боялся многого: преисподней, шрамодуха и много чего ещё – но Боже упаси стать свидетелем ярости Мэри Хайтауэр! Лосяра был убеждён: её гнев – это самое страшное, что существует во вселенной. Впервые за время своей смерти парень был рад, что носит шлем; он искренне верил, что если бы не эта деталь футбольной экипировки, от хозяйского гнева у него взорвалась бы голова.
– Какая же я дура! – ругала себя Мэри. – Слепая, беспечная дура! Как только Милос потерял свою способность к скинджекингу, я просто обязана была обо всём догадаться!
– А может, это прошто шовпадение? – В глазах Лосяры стояли слёзы, но, к счастью, маска на лице скрывала их, да и Мэри особенно не приглядывалась.
– Если ты действительно так считаешь, то ты ещё больший глупец, чем я полагала!
Лосяра потерял способность к скинджекингу сразу после того, как автоцистерна врезалась в подстанцию. Всё это время он прятался, боясь вернуться назад.
Мэри в бешенстве расхаживала по беседке взад и вперёд.
– Это всё Алли! Я уверена – это её рук дело! Милос виноват! Ему надо было утопить её в земле, а не цеплять на паровоз. Это всё он! Это всё из-за него!
– Не, не совсем... – попробовал защитить его Лосяра, потому что сам Милос не имел ни малейшей возможности защититься. Всё его внимание было в этот момент сосредоточено на колоде карт, которую он отобрал у другого мальчишки. Милос проводил вечность, тасуя эту колоду в поисках одноглазых валетов.
– Но самое главное – это как она умудрилась найти ваши тела! – продолжала бушевать Мэри. – Должно быть, узнала ваши настоящие имена!
– Не обяжательно... – промямлил Лосяра.
– Прекрати мне перечить!
Разъярённая Мэри носилась по беседке с неистовством урагана, из-за чего Лосяра всерьёз стал опасаться, что из неё сейчас посыплются молнии. Наконец она повернулась к бедному бывшему скинджекеру и увидела слёзы в его глазах. Это зрелище немного смягчило её.
– Я знаю, ты здесь ни при чём. Ты не виноват. Как несправедливо, что тебе приходится безвинно страдать!
Лосяра кивнул; слёзы потекли по его щекам, хотя он и старался их удержать.
– Можешь идти, – сказала Мэри. – Мне очень жаль, что тебя постигло такое несчастье.
Он ушёл, всхлипывая. Слёзы Лосяры были столь же обильны, как в тот день, когда загасили Хомяка. Но теперь они не были слезами печали. Это были слёзы радости. Хотя Лосяра по природе своей всегда чувствовал себя частью команды, бремя существования в качестве скинджекера Мэри страшно тяготило его, он нёс его с трудом, едва не надрываясь. Лосяру не волновало, что он потеряет память и станет таким же блаженным, как Милос – он, пожалуй, предпочёл бы, чтобы это произошло поскорее. Уходя от Мэри, Лосяра уже чувствовал, как его мысли туманятся, разбегаются; он поспешил на развалины Юниса и принялся искать. Вскоре он нашёл своё счастье – футбольный мяч. Потому что перспектива бросать и принимать мяч с этого момента и до конца времён в точности соответствовала представлениям Митчелла Лоснера по кличке Лосяра о рае.
