Текст книги "Мир обретённый"
Автор книги: Нил Шустерман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)
Мэри собрала оставшихся скинджекеров. Теперь их было семеро, включая Джил.
– Мы подверглись нападению, – объявила она, – и должны нанести ответный удар – быстро и безжалостно. Нам надо найти тело Алли-Изгнанницы и спровадить его в могилу.
Скинджекеры молчали и лишь хлопали глазами – будучи зелёнышами, они понятия не имели, о ком речь. От этого Мэри рассвирепела ещё больше.
– Она впала в кому после автокатастрофы к северу от Нью-Йорка около четырёх лет назад. Вот там мы и должны начать поиски. Мне нужен доброволец.
Ротси сразу же воздел руку. Джил смерила его взглядом, полным презрения.
– Не будь дураком, – прошипела она, – ты даже не знаешь, как она выглядит. – И повернулась к Мэри: – Если тебе нужен работник из службы по уничтожению вредителей, лучше меня не найти.
Мэри призадумалась. Для Джил нехарактерно вызываться добровольцем, чего бы это ни касалось. Но может быть, она ненавидит Алли больше, чем она сама, Мэри? Или, скорее, это потому, что следующей в списке Алли, конечно же, стоит Джил.
– Прошу прощения, – продолжал настаивать Ротси, – но, по-моему, я лучше подхожу для этого задания.
– Ага, как же, – презрительно сказала Джил и опять повернулась к Мэри: – Даже если бы тебе хотелось послать его, ты не можешь – Дэймон нужен тебе здесь, чтобы возглавлять команду. Разве не так?
И тут Мэри увидела Джил в совершенно новом свете.
– Абсолютно верно, Дэймон нужен мне здесь, – проговорила она, пристально глядя Джил в глаза. – Так тебе известно настоящее имя Ротси! И каким образом ты его узнала?
Джил открыла было рот, но тут же закрыла его. Подлиза вежливо поднял руку:
– А мы сказали ей наши имена. Она сказала, что это важно – а вдруг мы их забудем, и тогда кто-то другой сможет подсказать.
Мэри улыбнулась, и эту улыбку никак нельзя было назвать приятной.
– Очень любопытно, Джил. Почему ты так сказала? Уж кто-кто, а ты-то знаешь, что скинджекеры не забывают своих имён, как другие послесветы.
– По-моему, ты делаешь из мухи слона, – ощетинилась Джил, с каждым мгновением, однако, впадая во всё большее беспокойство.
– А тебе известно, что я не знаю настоящих имён Милоса и Лосяры? Мне они ни к чему. Но бьюсь об заклад, тебе они известны, не правда ли, Джил?
На этот раз Джил вообще ничего не ответила, что в глазах Мэри было равноценно признанию.
– Сейчас я задам тебе вопрос, – продолжала Мэри, – и от твоего ответа будет зависеть, как мы поступим с тобой дальше. – Она сделала паузу, подождала, пока напряжение возрастёт ещё больше, а затем спросила: – Это ты сообщила Алли имена моих скинджекеров?
– А ты приказала Милосу перевернуть лодку и послать пятьдесят послесветов к центру Земли! – выкрикнула Джил.
Мэри прекрасно владела собой.
– Ты сообщила Алли их имена?
Джил обернулась за поддержкой к остальным скинджекерам:
– Происшествие с автоцистерной сегодня тоже было подстроено. Спросите её!
Мэри не знала, какую реакцию вызвали в скинджекерах обвинения Джил – она не отрывала глаз от строптивой девчонки.
– Отвечай на вопрос, – спокойно сказала Мэри. Она ждала, зная, что любой преступник сознается в содеянном, надо только дать ему время подумать. Джил – не исключение.
– Да, – нагло заявила Джил. – И теперь, когда она знает, кто они, она их всех уберёт одного за другим, пока у тебя не останется ни одного скинджекера!
Итак, доказательство получено: Джил – предательница. Если её обвинения и вызвали какие-то подозрения у скинджекеров, теперь они рассеялись, как дым.
– Измена, – промолвила Мэри, – считается самым страшным преступлением в любом цивилизованном обществе. Я постараюсь отнестись к тебе милосердно... хотя даже мне будет трудно выказать тебе сострадание.
* * *
КОМУ: [email protected]
ТЕМА: Сообщение возвращено отправителю.
*** ВНИМАНИЕ ***
Ваше письмо невозможно передать адресату.
– Следующий адрес содержит в себе ошибку:
– Transcript of session follows —››› DATA
‹‹‹ 5401 5.8.1 ‹[email protected]›… Отказано в приеме
5401 5.8.1 ‹[email protected]›… Пользователен неизвестен
‹‹‹ 504 5.0.0 Need RCPT (recipient)
Конечный адресат: RFC8232; [email protected] Действие: ошибка
Status: 5.1.1
Remote-MTA: DNS; gmail. com
Diagnostic-Code: SMTP; 5401 5.8.1 ‹stopmarynnow@ gmail.com›... В передаче отказано
Return-Path: ‹ [email protected]›
Received: from imo-ma04. tx. Odessa-access. com with ESMTP id MAILSMTPRLYDA051-3bba5bda1598379;
Кому: [email protected]
Тема: Имена шестерых скинджекеров
Статус: ОШИБКА
Глава 40
Питтсбургский вор
От Джил никаких вестей.
До сих пор в почтовом ящике stopmarynow Алли обнаруживала только спам, поэтому она начала всерьёз беспокоиться. Может быть, Джил вообще не нашла Мэри? Или опять перебежала на другую сторону? Узнать правду было невозможно.
Алли с Кларенсом сидели в баре отеля в Питтсбургском аэропорту. Кларенс выглядел хоть куда в своём новомодном прикиде. Алли находилась в теле стюардессы с роскошными пышными волосами. Куда им направиться дальше они не знали, так же как не знали, что происходит у Мэри и Джил и где сейчас обретаются Ник, Майки и Джикс. Сейчас Алли согласилась бы на любой способ коммуникации, вплоть до тех самых дымовых сигналов, о которых говорила Джил. Даже они были бы лучше, чем совсем ничего.
Всё это время Кларенс служил ей надёжной опорой – хотя в чисто физическом смысле Алли, конечно, не могла опереться на него без риска окончательного уничтожения. Таков был Кларенс: разболтанный и небрежный в том, что касалось заботы о себе самом, он становился настоящим героем, когда возникала угроза чьему-либо благополучию и безопасности.
– Междумир... – признался он Алли. – Всю жизнь перепортил, проклятый! Хуже, чем шрамы, ей-богу! Человек может жить со шрамами, но как жить с тем, чего больше никто, кроме тебя не видит?..
Снаружи, за стеклянной стеной отеля, завыл злой холодный ветер, закружились снежные хлопья. За время своего пребывания в Междумире Алли научилась ценить ощущения, приходящие к ней, когда она обреталась в чужом теле: холод и жару, удобство и неудобство, голод, жажду и даже несварение желудка. После тусклой, безболезненной бесчувственности Междумира всё, что чувствовало живое тело, было для неё благословением.
– Ну, что будем делать? – спросил Кларенс и предложил: – Мы могли бы вернуться в Сан-Антонио и найти жертв операций Милоса, которые не погибли, а остались в коме. Новые скинджекеры наверняка появились после этих происшествий.
– Нет, – решительно отказалась Алли. – Я не хочу лишать жизни всех без разбора. Я должна знать конкретно, кого убирать.
Сказать по правде, частичка существа Алли радовалась отсутствию вестей от Джил. Алли не была уверена, что у неё хватит духу отнять жизнь у совершенно незнакомого человека. Вот Милоса и Лосяру она знала, ей было известно, на какую низость способны эти двое. Но украсть жизнь у того, кого никогда даже не встречал, – дело куда более трудное.
Кларенс вздохнул.
– Ладно. Раз нам всё равно некуда податься... – Он сунул руку в карман и вытащил оттуда клочок бумаги. – Твой приятель Джикс утверждает, что у моей жизни есть какая-то особая цель. А вдруг это вот это самое? – Он протянул бумажку Алли. – Видишь ли, пока ты занималась серьёзными делами, я тут кое-что разведал... ну, ты знаешь, как говорят, на все руки от скуки... Ну и вот...
На бумажке был нацарапан адрес. Больница в Мемфисе, штат Теннесси.
Алли сделала глубокий дрожащий вдох.
– Кто там, в этой больнице, Кларенс?
Живая половина лица Кларенса изобразила нечто похожее на улыбку.
– Ты.
* * *
Алли пыталась выкинуть мысли о возвращении из головы. Вернуться к себе самой, скинджекить своё тело – эти мечты постоянно жили в её сознании. Ей казалось, что они прожгли ей дырку в мозгах. То же самое она ощущала, когда монета оттягивала ей карман, – до тех пор, пока она не отдала её. С той самой минуты, когда Алли узнала, что её тело всё ещё цепляется за жизнь, она не могла отделаться от мысли, что придёт день и она вернётся; но наряду с мечтами о радостном воссоединении души и тела она ощущала страх. Для опасений была веская причина. Её родные уже давно жили своей жизнью, и когда она возвратится, всем придётся нелегко. К тому же она видела Милоса и Лосяру в коме, и это зрелище не добавляло ей энтузиазма. Тело Милоса почти атрофировалось, а Лосяра был практически полностью парализован. Если бы у этих парней и была возможность скинджекить себя самих, с какой стати им это делать? Намного лучше существовать в виде свободного духа, чем быть привязанным к немощной плоти без малейшей надежды на выздоровление!
Но что если с еётелом всё обстоит не настолько плохо?
Что если ей удастся просто скользнуть в него и вернуться к прежней жизни?
«Как только ты скинджекишь себя саму, – говорил ей Джикс, – дело сделано. Ты не сможешь освободиться до самой смерти». Если Алли решится на это, пути обратно не будет. Поэтому лучше ей не знать, в каком состоянии её тело, тогда и решать ничего не придётся.
И всё же несмотря на все эти аргументы, они с Кларенсом сели на самолёт, унёсший их в Мемфис, в реабилитационный госпиталь Вулф Ривер.
Глава 41
Наказание и преступление
Низвержение в центр Земли было бы слишком мягким наказанием для Джил. Кара за измену, решила Мэри, должна быть куда более мучительной. Будучи скинджекером, Джил была в состоянии ощущать боль, когда находилась в живом теле, но физическая пытка – это, на вкус Мэри, слишком по-варварски. И тут её осенило: самой страшной казнью для Джил будет засунуть её в какого-нибудь отвратительного носителя и продержать в нём так долго, чтобы она никогда не смогла с него счиститься.
Вся огромная туча послесветов собралась перед беседкой в городском саду. Коллегия присяжных вынесла свой вердикт, не заморачиваясь хлопотной процедурой суда. Затем Мэри объявила приговор:
– Оторва Джил, ты признана виновной в измене и самых тяжких преступлениях против мироздания, – провозгласила она. – Твоим наказанием станет пребывание в теле свиньи до конца твоей естественной жизни.
За всё время церемонии Джил не произнесла ни слова возражения или оправдания. В первую очередь потому, что у неё во рту торчал кляп.
На близлежащей ферме нашли подходящую свинью. Хрюшке не грозила ни смерть от естественных причин, ни топор мясника: она была лучшей, призовой свиноматкой на ферме. Три раза в год её вязали со здоровым молодым хряком, и она приносила солидный приплод. Если бы не запланированный на ближайшее время конец света, свинья прожила бы ещё не менее восьми лет. Она ожирела настолько, что больше не могла самостоятельно двигаться.
Мэри самолично присутствовала при казни. Скинджекеры засунули Джил в свинью и окружили её плотным кольцом; каждый раз, когда она пыталась вырваться, её заталкивали обратно, пока она не выбилась из сил и не прекратила попытки. Через сутки, когда стало ясно, что Джил накрепко застряла в своей тушке, скинджекеры ушли. Джил осталась одна, если не считать нескольких хряков в соседнем загоне – те с удовольствием предвкушали день, когда им будет позволено составить Джил приятную компанию.
* * *
После казни Джил Мэри собрала оставшихся скинджекеров на крайне важное совещание в перешедшем кафе. Ротси с ними не было – он уже умчался искать тело Алли. Временно исполняющим обязанности главы группы Мэри назначила Блёстку – та при жизни была капитаном команды поддержки. Что ни говори, хоть какой-то опыт руководящей работы лучше, чем совсем никакого.
Скинджекеры прихлёбывали остатки перешедшего кофе и лакомились вишнёвым пирогом, честно разделив его на всех. Настроение у них было неважное: обвинения, брошенные Джил, всё-таки отложились у ребят в головах. Мэри понимала – нужно срочно принимать меры. Она всячески старалась оградить своих подопечных от предстоящих трудностей, но, по-видимому, этого не стоило делать. Может быть, её скинджекерам было бы полезно знать истинные цели и масштабы своего призвания. Настал момент истины. Нельзя сказать, что Мэри не испытывала волнения. Испытывала. Потому что хотя в ней и жила несокрушимая вера в собственную правоту, в окружающих её людях она уверена не была. Ведь вот Джил – она же обернулась против неё! Значит, не стоит ожидать, что все без исключения разделяют её, Мэри, точку зрения на будущее мира.
Мэри ещё не успела ничего сказать, как Подлиза поднял руку:
– Это правда – то, что сказала Джил? Что вы делаете все эти вещи нарочно?
Мэри вздохнула. Она не станет им лгать.
– Такая подлая личность, как Джил, скажет всё что угодно, чтобы отвести обвинения от себя самой. Вплоть до того, чтобы исказить смысл происходящего и превратить высокий подвиг в нечто непотребное.
Ребята ждали продолжения – уклончивый ответ Мэри их явно не устроил. Ну что ж, настала пора приподнять завесу.
– Приготовьтесь к тому, что я вам сейчас скажу. То, что вы услышите, нельзя назвать ни приятным, ни красивым, но оно приведёт к таким чудесным, прекрасным последствиям, что вы этого даже вообразить не можете.
– Так расскажите, – попросила Блёстка. – Мы готовы.
Мэри собралась с духом и сказала – без обиняков, напрямик:
– Живому миру скоро придёт конец.
Ну вот. Впервые она произнесла эти слова вслух, и обнаружила, что в них есть особая магия: теперь, когда слово произнесено, событие стало казаться гораздо более реальным.
И тут к изумлению Мэри подал голос Подлиза:
– Так я и знал!
Мэри даже слегка растерялась, но тут же поняла, что удивляться-то нечему. Живой мир сам делает всё, чтобы настроить людей на нужный лад. Постоянные разговоры о конце света, об Армагеддоне, о грандиозных катаклизмах звучали везде: от церковных кафедр до светящихся экранов.
Ничего удивительного, что скинджекеры Мэри уставились на неё во все глаза. Она даже почувствовала, как её послесвечение вспыхнуло ярче.
– Вы избраны, чтобы стать глашатаями нового мира.
Они и это проглотили не моргнув глазом, ибо разве не питает каждая душа надежду, что она избрана с особенной, божественной целью?
– Вас будут просить сделать вещи, от которых вы можете прийти в ужас, но помните: это делается для того, чтобы испытать вашу веру. Я знаю, в вас достаточно храбрости, чтобы исполнить всё то, к чему вы призваны.
Скинджекеры надулись от гордости, ибо разве не питает каждая душа надежду, что в ней достаточно храбрости, чтобы справиться с самыми тяжёлыми испытаниями?
Послесвечение Мэри теперь пульсировало – так горяча, просто обжигающе горяча была её воля. И тут Мэри открылось нечто, никогда не приходившее ей в голову ранее. Она всегда думала, что ей удаётся собирать последователей и заряжать их энергией за счёт своего обаяния и доброты, но на самом деле здесь крылось нечто большее: это был дар, такой же могучий, как у её брата Майки! Только в отличие от Майки, обладавшего поразительной способностью производить на всех отталкивающее впечатление, Мэри, наоборот, привлекала к себе души и сердца.
Теперь, когда перед ней ясно предстала эта истина, она смогла сконцентрировать жаркое излучение своей души и выслать его вперёд. Лучи серебристого света тянулись, словно щупальца, от неё к каждому скинджекеру, обвивали их, обволакивали, делали их энергию продолжением её энергии, устраняли сомнения и внушали новые взгляды. Она не уговаривала их, она не принуждала их. Зачем? К чему уговоры, когда убеждения этих ребят внезапно и незаметно для них самих заменились её убеждениями?
– Мы будем делать то, чего от нас ждут, так ведь, народ? – спросила Блёстка.
Все согласились.
Мэри улыбалась им, и они впитывали в себя её улыбку, словно животворный солнечный свет. Мэри обрела уверенность, что теперь её ничто не сможет остановить. Зов запада стал сильнее, чем когда-либо, и она знала: скоро она попадёт туда, куда так стремится. Ей теперь казалось, что даже направленные на неё удары служат дальнейшему успеху её дела. Взять хотя бы предательство Джил. Оно не только не повредило Мэри, но укрепило её позиции, заставило открыть скинджекерам весь её план полностью и тем самым накрепко привязать их к ней, к её замыслу. Где-то там, в широком мире маячила постоянная угроза – Алли, но вместо того чтобы деморализовать Мэри, она лишь подстегнула её. Благодаря Алли всё пойдёт теперь куда быстрее!
Перед Мэри открылась широкая золотая дорога – и она была готова пуститься по ней, не оглядываясь назад. Конец живого мира будет скорым и неизбежным. Она пока ещё не знала, как это устроить, но ведь способов разрушения такое огромное множество! Сейчас зима. Живым, пожалуй, стоило бы как следует насладиться видом своих замёрзших, заснеженных полей и колючим, пронизывающим ветром... потому что их миру больше никогда не видать весны!
– Соберите остальных, – велела она. – Мы уходим сейчас же, и не остановимся, пока не достигнем цели.
– А какая у нас цель? – спросил Сушка.
– Такая, какую яукажу! – ответила Мэри.
Все единодушно согласились следовать за ней. Им невдомёк было, что если у них и существовал какой-то выбор, то от него ничего не осталось в тот самый момент, когда их всех сдавили прекрасные щупальца света.
Глава 42
Разум и чувство... и скинджекеры
Реабилитационный госпиталь Вулф-Ривер в Мемфисе, штат Теннесси, расположен на высоте над лагуной Вулф-Ривер, на полуострове Мад-Айленд. Из корпусов госпиталя на лагуну и широкую Миссисипи с другой стороны полуострова открывается великолепный вид, но пациентам отделения долговременной реанимации не до любования красотами природы. Им вообще ни до чего в этом мире нет дела.
Опытные медсёстры никогда не трогали все те мелочи, которыми родные и близкие пытались скрасить быт здешних обитателей, – кроме тех случаев, разумеется, когда вещицы могли стать причиной пожара. Воздушные шарики, цветы в горшках, всяческие яркие украшения наполняли палаты, словно здесь шёл бесконечный праздник. Однако ничто не могло замаскировать царившую в отделении тяжкую, гнетущую тишину.
Алли Джонсон лежала сначала в другом госпитале, но когда её родные переехали в Мемфис, они забрали её с собой. Мысль о том, чтобы оставить свою дочь в больнице в Нью-Джерси была для них невыносима. Последний раз они навещали Алли на Рождество, в самый хлопотный день года, когда родные и близкие приходят в гости, и одинокие обитатели палат на короткое время перестают быть одинокими.
В это Рождество, так же как и по всем другим праздникам, родные Алли всеми возможными способами выказали её коматозному телу всю свою бесконечную любовь. Старшая сестра занялась её ногтями, как на руках, так и на ногах: подстригла, нанесла лак, и всё это – под любимую музыку Алли. Мама расчесала и подровняла ей волосы. Папе выпала самая тяжёлая работа: он массировал её ослабевшие мышцы, придавая им тонус на случай, если в один прекрасный день они вновь ей понадобятся. Врачи утверждали, что мозг их дочери не повреждён, так что нет никаких причин полагать, что она не очнётся. Вот только за четыре года Алли почему-то так и не пришла в себя.
Потом мама села и прочитала дочери очередную главу из «Разума и чувства» Джейн Остин. Она думала, что это любимая книга Алли, но это было не так. Алли нравился актёр, игравший главную роль в фильме, только и всего. Но вот глава закончилась, и всеми, как обычно, овладела печаль; когда бремя её стало окончательно невыносимым, они решили, что пора прощаться. Мама поцеловала Алли в лоб, и, найдя свободное место на увешанной поздравительными открытками стене, пришпилила ещё одну. Уходя, они пообещали дочери прийти к ней в день св. Валентина.
Спускался вечер, посетители покидали своих родных и близких в таком же подавленном настроении, в каком пришли сюда, но зато с сознанием, что сделали хорошее, нужное дело. Рождество закончилось, и в каждой палате установилась тишина, прерываемая лишь попискиванием приборов и гудением машин. Аппараты мониторили, анализировали, вводили питание и лекарства, словом, работали, чтобы поддержать силы в людях, заблудившихся между жизнью и смертью.
* * *
– Я не боюсь умереть, – сказала Алли Кларенсу. Они стояли перед госпиталем; была середина дня, после Рождества прошло две недели. – Я ведь больше трёх лет была уверена, что уже мертва. Мне просто надо узнать, как там моё тело, совсем плохо или не очень...
– Похоже, ты немного боишься вернуться к жизни.
– Единственное, что меня пугает, – буркнула Алли, – это мир под властью Мэри.
С этими словами она скинджекила какого-то прохожего.
– Я скоро вернусь, – пообещала она.
– Если не вернёшься, я пойму.
– Я сказала – вернусь!
И она решительно пошагала в госпиталь.
Пятью минутами позже Алли, уже в теле одной из сестёр отделения долговременной реанимации, двигалась по коридору в сторону палаты № 509, в которой, согласно реестру, почивало тело Алли Джонсон. «Почивало» – вот как они это здесь называли. Какое приятное слово для такого ужасного состояния. Алли подождала, пока из палаты не вышла другая сестра, а затем сделала один глубокий вдох... затем другой, третий – словно собиралась нырнуть на большую глубину. И только потом, всё ещё в теле медсестры, вступила в палату.
Комната была обставлена по-спартански. Минимум мебели. Поздравительные открытки на стене несколько развеивали мрачную атмосферу, но некоторые из них упали и валялись на полу. Видно, создание уюта в палатах не входило в число приоритетов медицинских работников. Да и с чего бы им этим заниматься? Кому это нужно? Два мягких кресла и эстамп на стене, как в каком-нибудь третьеразрядном отеле, предназначались не для пациента, а для посетителей – это им требовался уют и комфорт. Живым мертвецам было всё равно.
Алли заставила себя взглянуть на лежащую в постели пациентку, пока ей ещё не отказало мужество. От того, что она увидела, у неё занялся дух, хотя она чего-то такого и ожидала.
Это было плохо, но... не так уж и плохо.
Это было шокирующе, но... не так уж и шокирующе.
Девушка на койке была удивительно похожа на ту Алли, которую она помнила. И несмотря на это Алли пробрала дрожь. Всё равно что человеку, не совсем уверенному в существовании привидений, вдруг увидеть одно из них.
– Привет, Алли, – прошептала она.
Алли на постели не ответила. В её нос была введена питательная трубка, но это обычная практика. Кожа спящей девушки была бледной, почти прозрачной, но и в этом тоже не было ничего неожиданного. А вот накрашенные ногти и аккуратная причёска – не неряшливый колтун, а гладко зачёсанные волосы – удивили Алли. В комнате жужжали, попискивали и пощёлкивали аппараты жизнеобеспечения. От одного из них к конечностям пациентки тянулись толстые трубки, накачивающие воздух в резиновые пузыри; те то надувались, то с громким шипением опадали. Алли сообразила, что это сделано для улучшения кровообращения; при этом создавалась иллюзия, будто её руки и ноги чуть-чуть шевелятся.
Автомобильная авария оставила на ней свой след: глубокий шрам рассекал правую половину лба и правую щёку, верхний его конец уходил за линию волос. Шрам, однако, давно зарубцевался. Никаких других видимых повреждений Алли не заметила.
Она шагнула к койке. И вдруг её со страшной силой потянуло вперёд, словно понесло невидимым мощным приливом. Чем ближе она подходила, тем эта тяга становилась сильней.
«Вернись в свой дом, – безмолвно взывало её тело. – Моя плоть – твоя плоть. Я жду тебя! Я зову тебя: вернись в свой дом, дорогая, милая Алли! Сделай нас обеих цельным существом!»
Только сейчас, перед лицом себя самой, Алли поняла, что страшило её больше всего. Она боялась зова собственного тела.
«Вернись ко мне, Алли. Стань мной, Алли!»
Призыв её плоти теперь грохотал в её ушах, как прибой. Алли захотелось бросить всё, забыть о своей войне с Мэри, прыгнуть в лежащую на койке девушку и соединить дух с телом. Неужели она готова покинуть Майки, вырасти, прожить жизнь и состариться без него? И если она всё-таки решится на это, сможет ли она жить нормальной человеческой жизнью, зная обо всём, что происходит в невидимом мире? Или она положит всю свою жизнь на то, чтобы отыскать кроличью нору, через которую она смогла бы вернуться в свою волшебную страну?
«Ты хочешь этого. Ведь так должно быть. Это правильно. Оставь то неестественное состояние, в котором ты находишься сейчас...»
Но голос исходил не от лежащей на койке Алли, он звучал в мозгу Алли-послесвета. Да, всё, о чём вещал голос, было правдой, но на свете есть вещи куда более важные, чем соединение Алли в одно полноценное человеческое существо. Поэтому она и продолжала оставаться внутри медсестры, не давая своему духу нырнуть в своё же тело. Это было очень мучительно. Сердце девушки чуть не разрывалось от боли. И всё же она противилась приливу до тех пор, пока не поняла, что может делать это столько времени, сколько нужно.
Вот теперь она осознала, зачем пришла сюда. До тех пор пока она не встретилась с самой собой, она лишь спасалась бегством. Но сейчас, глядя на свои полуоткрытые глаза и отказываясь вновь смотреть на мир с их помощью, она стала сильнее и решительнее, чем когда-либо раньше. Когда-нибудь придёт время, и она вернётся в своё тело, но не сейчас. Когда-нибудь придёт время, и она возвратится домой, но не сейчас. Это подождёт. Алли предстояла трудная и ответственная работа.
– С вами всё в порядке? – раздался голос за спиной.
Алли вздрогнула. Обернувшись, она увидала в дверях другую медсестру. У той были короткие волосы и усталая улыбка.
– Я не нашла вас на посту... – проговорила вторая медсестра. – Что, Дэйзи, с этой пациенткой что-то не так? Вам помочь?
– Нет-нет, – поспешила ответить Алли и присела. – Я всего лишь подбираю упавшие открытки. Такая жалость – она ведь совсем девочка...
Вторая медсестра вздохнула.
– Слепой случай, что тут скажешь. Всё, что мы можем – это сделать её жизнь чуть-чуть комфортабельнее.
– Да, конечно. И кто знает – может, в один прекрасный день она проснётся...
Вторая медсестра вновь улыбнулась своей усталой улыбкой:
– Может быть. Чудеса ещё случаются. – Затем, заметив слёзы в глазах Алли, добавила: – Ступайте на пост, Дэйзи. Я подберу остальные открытки.
Алли вышла, но на пост медсестры не пошла. Она направилась прямо к лифту и нажала кнопку нижнего этажа. С какой бы радостью она убралась из этого места, желательно, в другом теле – в таком, которое не напоминало бы ей о больницах и госпиталях! Алли окинула взглядом свою сестринскую униформу. На нагрудном кармашке яркими нитками было вышито имя «Дэйзи». Алли решила скинджекить первого встречного; но когда она вышла из лифта, первым встречным оказалась другая медсестра – она как раз входила в лифт. И тут Алли заметила кое-что странное...
На кармашке этой сестры тоже было вышито имя «Дэйзи».
Двери лифта захлопнулись, а Алли стояла, как громом поражённая: имя на униформе было вовсе не имя, а название компании-производителя рабочей одежды. Все другие медсёстры, конечно же, должны об этом знать!
...Если только та медсестра, что разговаривала с ней в палате Алли, не подверглась скинджекингу.
* * *
Ротси не нравилось находиться в теле женщины, но другого под рукой не оказалось. Ну что ж, хороший солдат пользуется любыми средствами. Он никогда не встречал Алли-Изгнанницы, и воображал её себе свирепой великаншей. Однако в лежащей на койке девушке не было ничего выдающегося. Какая там великанша! Хрупкая, слабая; положить конец её мучениям – просто, как пальцами щёлкнуть.
До сих пор всё шло отлично. Ротси разыскал Алли методом проб и ошибок. Сначала он нашёл полицейский отчёт о дорожном происшествии, затем, скинджекив кучу народу в различных офисах, проследил бумажный поток от «скорой помощи» до больницы в Нью-Джерси, а потом до госпиталя в Мемфисе.
Поначалу ему пришла в голову мысль использовать какое-нибудь оружие – какая же казнь без оружия? Но, сказать по правде (хотя он бы ни за что никому в этом не признался), он не выносил вида крови. В конце концов он решил, что простое удушение – тоже подходящий вид казни. Ни шума, ни крика.
Он наклонился над телом Алли, вынул подушку у неё из-под головы, чуть взбил её и прижал к лицу девушки, уже воображая себе, как вернётся к Мэри и доложит об успешно завершённой миссии.
* * *
Лифты здесь, в госпитале, были неспешные, поэтому Алли стремглав понеслась по лестнице. Медсестра, в которой она сейчас находилась, была не в лучшей спортивной форме. Когда Алли достигла пятого этажа, у неё кружилась голова, а дыхание совсем сбилось. Алли чувствовала – с ней происходит что-то неладное; она не могла определить, что это – то ли тело медсестры так реагирует на испытываемую Алли панику, то ли она чувствует, как её собственное тело умирает.
Она помчалась по коридору в палату № 509. Там она обнаружила, что медсестра, которая отослала её на пост, душит Алли подушкой. Тело на койке выгибалось и корчилось, но это значило, что оно ещё живо!
Алли не стала зря терять время. Испустив дикий вопль, она налетела на медсестру, отшвырнула её от койки и прижала к полу. Подушка полетела в другую сторону. Они боролись на полу, но у Алли было преимущество – внезапность. Она схватила голову медсестры и била её об пол, била, била до тех пор, пока холодное бешенство в глазах сестры-убийцы не сменилось выражением растерянности и страха. Алли сообразила, что скинджекер покинул своего носителя.
Затем, прежде чем Алли успела опомниться, её вздёрнул в воздух очень большой, очень лысый мужчина-санитар, у которого глаза светились той же безжалостной решимостью, что у медсестры несколько мгновений назад.
– Мэри хочет, чтобы ты умерла! – прорычал санитар и притиснул Алли к стене. – А я всегда выполняю то, за что берусь.
Вместо ответа Алли наклонилась и вцепилась зубами ему в нос. Противник заверещал. Боль была такая, что выбила скинджекера из его хозяина. Алли тоже счистилась, чтобы увидеть истинное лицо киллера.
Он оказался долговязым подростком в военной форме. В это самое мгновение он по щиколотку увяз в полу и изо всех сил пытался не провалиться. Они встретились глазами, но только на один миг.
До ушей обоих донесся топот – по коридору к их палате мчались работники госпиталя, всполошённые шумом и грохотом. В палате рыдали и стонали обе медсестры и санитар, – потрясённые и перепуганные, они никак не могли взять в толк, что с ними случилось.
Киллер-скинджекер проковылял по предательскому полу в сторону приближающегося охранника; он явно собирался скинджекить его и улизнуть в живой мир.
Ах ты неумеха зелёный! Если это орудие Мэри воображает, что может превзойти Алли по части скинджекинга, то его ждёт колоссальный облом. Алли сконцентрировалась на тушке, на которую нацелился киллер, и прыгнула. Пролетев мимо убийцы, она внедрилась в тушку прежде, чем скинджекер успел сообразить, что произошло. Алли чувствовала, как он пытается проникнуть в её хозяина, но из этого, само собой, ничего не получилось – место занято. Киллера просто отбросило, как мячик для пинг-понга. Затем Алли прыгнула в следующую тушку и снова успела раньше противника. И ещё, и ещё, каждый раз обгоняя убийцу, успевая занять тушку раньше него, – словом, показала класс.
