Текст книги "Очерки японской литературы"

Автор книги: Николай Конрад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)

Тосон многим обязан и западной литературе. Он внимательно изучал Мопассана, некоторые японские критики находят в нем влияние Достоевского, но скорее всего более прав один из самых крупных знатоков творчества Тосон – Накадзава Ринсэн, называющий его японским Тургеневым. С его точки зрения, этих двух авторов сближают две вещи: «Как тот, так и другой одновременно прозаики и поэты; оба просто описывают жизнь, схватывая в то же время ее самую суть; и у обоих все согрето теплым искренним чувством». Можно было бы добавить, что Тосон, так же, как и Тургенев, сумел найти социальные темы, исполненные общественного значения, сумел создать реалистический общественно-проблемный роман.

Таяма Катай (1871—1930, Катай – литературный псевдоним) – писатель, в реализме которого есть натуралистические нотки. Писать он начал с 1891 года. В этом году выходит его первый литературный опыт – рассказ «Урибатакэ» («Дынная бахча»). В 1896 году выходит его другой рассказ – «Васурэмйдзу» («Вода забвения»), в 1899 году – «Фурусато» («Родные места»). На этом заканчивается первый период его творчества, названный позднейшей критикой «романтическим»; так критики окрестили его наивные чувствительные любовные рассказы.

Поворот в его творчестве сопряжен с огромным впечатлением, которое произвели на него Флобер, Золя, Мо– пасан и Гюксманс, которыми он в эти годы зачитывается. В результате в 1902 году он пишет рассказ «Дзюэмбн– но сайго» («Конец Дзюэмона»), которым открывается «натуралистический» период его творчества. Этот рассказ повествует об одном крестьянине, который за свой физический недостаток подвергается насмешкам и издевательствам со стороны своих односельчан. Ожесточенный этими преследованиями, Дзюэмон подговаривает свою сожительницу поджечь деревню. Выгорает половина деревни. Все знают, что настоящий виновник бедствия – Дзюэмон, но не могут привлечь его к ответственности, так как непосредственно поджег не он. Кроме того, боятся новой мести с его стороны. Кончается тем, что группа молодых парней деревни топит его в болоте. Тогда его сожительница поджигает оставшиеся дома и сама погибает в пламени.

Ободренный успехом этого рассказа, Таяма Катай продолжает идти дальше по избранному пути и публикует произведший сенсацию свой знаменитый «натуралистический» роман «Футон» («Постель»), вышедший в 1907 году. Вот его содержание.

Некий писатель Такэнака Токио, имеющий жену и троих детей, поддается просьбам неизвестной ему почитательницы и берет ее, как это постоянно делается в Японии, к себе в дом в ученицы, чтобы руководить ее литературными опытами. Очень скоро он замечает, что молодость и красота Йосико начинают привлекать его к себе. Он всячески старается подавить в себе это влечение. Со своей стороны, и жена его, заметившая это, всячески его предостерегает. Но вот обнаруживается, что у Йосико уже с давних пор есть любовник. Писатель, уязвленный в своей поздней страсти, придирается к этому случаю и отправляет ее к отцу. Йосико уходит из его дома, а писатель, оставшись один, невольно идет в ее комнату.

«Такэнака открыл ящик ее стола: там была брошена старая, со следами ароматического масла, лента. Он вынул ее и стал вдыхать ее запах. Через некоторое время он встал и открыл шкаф. Там стояли три корзины, перевязанные веревками и готовые к отправке. Около них лежал матрац, на котором постоянно спала Йосико, а на нем ее ночная одежда. Он вынул ее. Незабвенный для него запах душистого масла, смешанный с запахом пота, проник прямо в самое его сердце. Не обращая внимания на то, что воротник был засален и грязен, он приник к нему лицом п стал вдыхать запах дорогой женщины».

Этот роман доставил Таяма положение признанного вождя нового натуралистического направления литературы и сильнейшим образом способствовал его подъему. Тем более что он сам пропагандирует принципы натурализма не только творческими опытами, но и теоретическими статьями. Еще в 1902 году, то есть вскоре после «Дзю– эмон-но сайго», он выдвинул принцип «плоскостного изображения». В 1904 году он заговорил о «неприкрашенном описании». После же «Футон» он, в качестве редактора собственного журнала «Бунсё-сэкай» («Литературный мир»), основанного в 1906 г., ведет в нем, а также и в других журналах интенсивную работу по разработке принципов того, что он называл натурализмом.

Если коротко передать его основные установки, то они сводятся к следующему.

Внутренний мир человека или внутренняя суть явлений – прямо, непосредственно писателю недоступны. Писатель видит только то, что лежит на плоскости, и именно это и должен изображать. Если при этом полностью отказаться от всякого привнесения в изображение чего-либо от себя, «писать только так, как видишь, как слышишь, как ощущаешь», если не искажать картину внесением в ее изображение какого-либо специально литературного приема, какого-либо искусства, мастерства, то в результате этого можно будет действительно адекватно показать явление и даже раскрыть его внутреннее содержание.

Несомненно, такие творческие установки уводят писателя от того, что мы называем критическим реализмом. И поскольку в своей творческой практике Таяма старался следовать нм, в его творчестве и присутствуют известные элементы натурализма. Они находят свое выражение в том, что автор стремится работать главным образом методом описания и при описании чего-нибудь не пренебрегает такими чертами, которые считаются натуралистическими. Ни в чем другом натуралистический метод у него четко не проявляется, отчего и назвать его натуралистом в том смысле, в каком мы называем натуралистами представителей известного литературного течения во Франции, никак нельзя.

В 1908—1919 годы выходят три крупнейших произведения Таяма – романы «Сэй», «Цума» и «Эн».

Эти романы можно назвать почти полностью автобиографическими. В них писатель рассказывает историю своей жизни и жизни всей своей семьи. Художественно наиболее значительным произведением этой трилогии является роман—«Сэй» («Жизнь»), В нем автор рассказывает о том, как его мать, оставшаяся после смерти мужа одна с четырьмя детьми на руках, сумела «вывести их в люди»: один сын стал чиновником, другой – писателем, третий офицером; дочь – удачно «пристроена». Роман рисует весьма интересный тип властной женщины, деспотически распоряжающейся судьбами своих детей, суровой, придирчивой свекрови, мучающей своих невесток, и в то же время женщины, умеющей бороться с трудностями жизни. Вокруг этого центрального образа даны образы сыновей, их жен, дочери, и мы видим, таким образом, очень ярко и правдиво написанную картину, по-видимому, одной из часто встречавшихся тогда в Японии семей. Остальные две части трилогии рассказывают о судьбах семей сыновей и дочери, в первую очередь, конечно, о дальнейшей судьбе самого автора. В целом эта трилогия, наряду с известным романом Симадзаки-Тосон – «Иэ» («Семья»), служит лучшим для того времени изображением судеб большой японской семьи в обстановке складывающегося капиталистического общества.

В 1913 году в писателе начинают проявляться признаки душевного перелома, выражающиеся в постоянной тоске, неудовлетворенности, метаниях. Он начинает все больше и больше интересоваться буддизмом. Этот процесс постепенно развивается и приводит его к решительному повороту в своем творчестве. В 1917 году он отказывается от натуралистических принципов и всецело уходит в религиозную философию. Это приводит к значительному ослаблению художественной и общественной ценности его работ, уже не поднимающихся до уровня произведений среднего периода. В последние годы жизни он обращается к историческому жанру и пишет в 1924 году исторический роман «Мипамбто Йоситомо». Работать он продолжает до самой смерти (1930 г.), но эти новые работы уже не приносят ему новой славы.

Величайшая заслуга этих трех писателей, особенно Тосон, не только в создании новой литературной школы, не только в создании полноценной художественной литературы, но и в создании нового литературного языка. Было уже указано, что литературным языком в Японии всегда считался язык классический, в основе своей восходящий к языку X—XI веков. Уже с самых первых шагов новой литературы обнаруживается стремление заменить его языком, современным автору. Первым сделал этот революционный шаг Фтабатэй в своем романе «Плывущее облако». Однако преодолеть традиции было нелегко, и несмотря на то, что многие передовые писатели – как, например, Бимё и даже в последних своих произведениях Койо, также стали переходить на живой язык, он все ене никак не мог появиться окончательно. Удалось это сделать только реалистической школе. В руках ее мастеров живой язык, язык современной Японии, оказался настолько выразительным и художественным средством, что его творчество было утверждено окончательно, и притом не только в художественной литературе, но и в деловой. С этого времени преобладающее большинство книг, выходящих в Японии, написано этим языком. Реализм превратил разговорный язык японской буржуазии в литературный язык.

XI

Первое десятилетие XX века ознаменовано сильнейшим расцветом реалистического романа. Прочие течения, некоторые не без борьбы (группа в журнале «Синсёсэцу»), принуждены были либо сдаться, либо отойти на задний план. Этим своим расцветом реализм обязан ряду крупных писателей, выдвинувшихся в эти годы. Среди них наиболее значительными являются: Токуда Сюсэй (1871—1943, Сюсэй– литературный псевдоним) и Масамунэ Хакутё (1879—1962, Хакутё – литературный псевдоним).

Творчество Сюсэй отличает особый присущий ему мрачный колорит. Он проявляется не только в специфической тематике – обращении к теневым сторонам жизни, но главным образом в отношении автора к своему материалу. Это соединяется и с особенностями стиля: у него нет и следа лирического воодушевления, теплого чувства, которые прорываются у Тосон и даже у Катай; он далек и от всякой литературности; он отвергает ее, ставя своей целью только одно «человечество». Человек, показанный в литературе вне всякой особой литературности,– таково его творческое задание. В связи с этим он не старается драматизировать своп ситуации, не заботится о специальной художественности композиции; японские критики отмечают, что у него иногда неизвестно, где начало повествования, где средина или конец. Удивительная простота и безыскусственность – отличительные черты его писательской манеры.

Лучшее произведение Сюсэй – роман «Плесень» («Каби»), изданный в 1911 году.

Этот роман характерен не только для творчества Сюсэй, но н для всей той ветвп натуралистической школы, которая проповедовала «объективное описание». Действительно, автор работает здесь почти целиком на автобиографическом материале; он дает образец не осложненного никаким литературным вмешательством повествования. Герой романа – писатель Сэмура, человек чрезвычайно слабый духом п волей. Поддаваясь влиянию обстановки, отнюдь не в виде каких-нибудь исключительных условий, а в форме самой обыденной, будничной жизни,– он сходится со своей служанкой о-Гин, простой необразованной женщиной. Через некоторое время она рождает ему ребенка п официально делается его женой. Начинается их семейная жизнь – серая, нудная, преисполненная всяческих трений п размолвок, с постоянно чувствуемой им разницей в их культурном и умственном уровне. Эта жизнь мешает ему и на поприще работы. Он ищет способ порвать с о-Гин, придираясь к факту наличия у нее связи до него. Болезнь ребенка на некоторое время сближает их, но в конце концов однажды, после глупой и скучной ссоры с женой, Сэмура бросает все и тайком бежит из дому.

Рядом с Сюсэй стоит Масамунэ Хакутё. Из его биографии известно, что он усердно изучал Бальзака и Чехова. В его творчестве более всего отражены, однако, какие-то нигилистические настроения.

Лучший роман Хакутё носит символическое наименование «Куда?» («Идзуко-э», 1898). Вкратце его содержание заключается в следующем.

Герой романа Суганума Кэндзи – молодой человек, только что окончивший университет. Он уже на студенческой скамье приобщился к европейской культуре, правда, довольно поверхностно, познакомился с идейными веяниями конца XIX века и вкусил от специфической атмосферы «конца века». Поэтому он выходит на арену самостоятельной жизни уже отравленный этой атмосферой, уничтожающей в нем подлинный творческий интерес к деятельности, к работе. Служба в редакции одного журнала, куда он поступил, его не удовлетворяет; дома в своей семье ему скучно. Товарищ по университету Ода,– как будто друг его, близок ему только внешне, никакого подлинного чувства дружбы он не знает. Критически он относится п к своему профессору, имевшему на него раньше большое влияние. Все ему кажется лишенным интереса: жизнь семьи, судьба сестер, любовь. Он ничем не удовлетворен, но, с другой стороны, он ничего н не ищет. В конце концов ему становится невыносимой обстановка семьи, и под предлогом, что в доме отца сыро п пахнет плесеныо, он готовится переехать на жительство в пансион. Его но удерживают ни огорчение матери, ни уговоры профессора; наоборот, он только смеется над ними. Постепенно он начинает искать каких-нибудь стимулов в собственных фантазиях, но п там ничего не находит. Родные хотят изменить его настроение женитьбой: заходит речь о его женитьбе на сестре Ода. Однако Кэндзи наотрез отказывается. И в конце концов уходит из родного дома. Но куда пойти? Поселиться в пансионе, как он думал? Но изменит ли это что-нпбудь в его жизни? Вряд ли. В таком случае: «Куда?»

Особым путем шел крупнейший писатель второй половины натуралистической эпохи – Нацумэ Сосэки.

Расцвет творческой деятельности Нацумэ (1867—1916, Сосэки – литературный псевдоним) падает на последнее десятилетие его жизни – 1907—1916 годы, и этп же годы могут быть названы «годами Нацумэ» в японской литературе: настолько сильно было его влияние на умы японской интеллигенции тех лет – ее наиболее образованной, серьезной, независимой части. С 1907 по 1916 год японский читатель, раскрывая утром газету «Асахи», знал, что он найдет там следующую главу очередного романа своего любимого писателя. С 1907 года Нацумэ – профессор Высшей нормальной школы и доцент университета – порывает с этой деятельностью п переходит на службу в газетное предприятие «Асахи симбун», где ведет литературный отдел, а главное – п в этом, в сущности, и состояли его обязанности в газете – пишет для нее один за другим своп романы. Таким образом, в ежедневной массовой газете в Японии утвердился крупнейший писатель своего времени, один ив признанных классиков японского буржуазного реалистического романа.

Нацумэ по своему университетскому образованию – специалист по английской литературе. Над ее изучением он – с конца 1900 года по начало 1903 года – работал даже в самой Англии. Наряду с тем он занимался и проблемами литературы вообще. Продуктом такой работы явилась изданная пм в 1907 году книга «О литературе» («Бун– гакурон»). Таким образом он был одним из самых образованных представителей вполне европеизнрованпой японской интеллигенции начала XX века. И вместе с тем он был типичным японцем. Его всегда называют «>д6кко» – ^коренным эдосцем», то есть человеком, и по рождению, и по вкусам, и по характеру принадлежащим городу Токио, в столь недавнем прошлом – старой сёгун– ской столице Эдо. Для его времени быть «эдокко» для интеллигента означало: быть влюбленным в старину родного города, в его традиционный быт, питать вкус к старой живописи и особенно к поэзии «хайку», этому своеобразному искусству поэтической эпиграммы. Эти склонности привели Нацумэ к известному в те годы поэту – реформатору хайку – Масаока Сйки, сделавшемуся его наставником в этом искусстве. Та же эдоская закваска – уже по другой линии – проявилась в нем в виде пристального интереса к буддизму Дзэн с его духом отрешенности и созерцания. Такое соединение в одном лице очень отличных друг от друга стихий – европейской образованности п чисто японских вкусов и настроений – было характерно для многих представителей японского общества того времени, что и делало для них Нацумэ особенно близким.

Творческий путь Нацумэ, как и большинства писателей мэйдзинской Японии, шел изгибами. В критике принято говорить о «романтическом периоде» в его творчестве; сюда относятся все произведения, написанные им до 1906 года. В самом деле, помимо ряда мелких вещей, в эти годы им написан роман «Кусамакура» («В дороге», 1906), в котором действительно наличествуют элементы романтизма. В нем на фоне живописной горной природы, в атмосфере отзвуков старых легенд развивается трагическая история загадочной красавицы девушки, воспринимаемая глазами странствующего художника, оказавшегося участником этой драмы. Развертывание этого сюжета сопряжено при этом у автора с идеей, которую он обозначает словом «хининдзё» – «отрешением от человеческих чувств» во имя единственной, по его мнению, реальности, каковой является для автора сфера искусства. Однако наряду с таким действительно романтическим произведением Нацумэ в эти же годы – в 1905-й и 1906-й – дал две повести: «Вагахай нэко дэ ару» («Я – кошка») и «Боттян» («Мальчуган»). Первым произведением, обратившим на себя всеобщее внимание, был роман «Вагахай нэко дэ ару». Этот роман принадлежит к числу сатирико-юмористических произведений Нацумэ. В нем выведен некий школьный учитель Кусямп-сэнсэй, его семья, его близкие и все окружение. Необычный прием описывать все так, как это представляется взору домашней кошки, дает автору широкую возможность сатирического, насмешливого или же просто юмористического показа своих объектов.

Этот же учительский мир служит материалом для второго крупного произведения этого периода – повести «Боттян».

Школьный мир хорошо знаком автору по собственному опыту,– одно время по окончании университета он сам работал учителем в одной провинциальной школе. И это провинциальное учительство – уже в вполне конкретных образах выведено в повести «Боттян». Если раньше все подавалось через взоры кошки, теперь все изложение ведется от лица героя повести – юноши, только что окончившего школу и назначенного учителем в маленький городок далекого Сикоку. Этот юноша – настоящий (Боттян», то есть взрослый мальчуган – честный, прямодушный, искренний, органически не терпящий и не понимающий фальши, интриги. Среда же, в которую он попадает, состоит из хитрых интриганов, подхалимов, надутых невежд, косных чиновников. Если и есть привлекательные фигуры, то это – добродушные, но никчемные добряки или замкнувшиеся в себя тихони. Естественно, что Боттян не может ужиться в этом мирке. Плохо встречают его и ученики,– злые, мстительные, озорные дети, находящие высшее удовольствие изводить своих наставников. Боттян не выдерживает и бежит из школы.

Боттян – первый положительный герой Нацумэ. Нацумэ сначала считал, что главное в мире – простота и_; непосредственность. Однако жизнь, по-видимому, стала показывать ему, что таким людям приходится плохо. Бежать, как это сделал Боттян, тоже, в сущности, некуда: окружающий мир всюду в общем одинаков. Поэтому Нацумэ в дальнейшем поворачивает на другой путь: становится изображателем человека, одолеваемого рефлексией, не знающего, куда ему идти. Таким людям посвящены три романа, составляющие как бы трилогию: «Санспро» (имя) – 1908 год, «Сорэкара» («Затем») —1909 год, «Мон» («Врата») – 1910 год. К этому времени меняется и круг наблюдений Нацумэ: в 1907 году он бросает преподавательскую деятельность (в то время он был доцентом английской литературы в Токиоском университете и профессором Высшей нормальной школы) и поступает на службу газетной компании «Асахи», издающей две крупнейшие газеты «Асахи», одну в Токио, другую в Осака. Это значит, что он получает полную свободу распоряжения своим временем, может целиком отдаться писательской работе, но, с другой стороны, закабаляет себя обязательством доставлять для этих газет ежегодно по одному роману. Таким образом началась полоса «газетных романов» Нацумэ, сделавшая его имя исключительно популярным.

Герой первого романа – молодой студент университета Огава Сансиро, только что попавший в Токио из деревенской глуши Кюсю. Здесь он сталкивается с другими студентами, профессорами, с окончившим курс раньше его земляком Нономура; знакомится с двумя девушками, Мймико и Йосико.

Автор рисует, как этот юноша не знает, где ему искать себя: на далекой ли родине, где осталась его старуха мать, в тиши лабораторий и библиотек, что составляет центр жизни его старшего земляка – ныне кандидата естественных наук Нономура, или же в чудесном для него мире, где находятся обе девушки. В конце концов он женится на Мимико, но это не устраняет его колебаний и смятенности духа.

Герой романа «Сорэкара»—уже не юный мечтающий провинциал, а воспитанный столицей интеллигент Нагаи Дайскэ. Он встречает в Токио своего старого приятеля Хи– раока Цунэдзиро, близкого ему еще по университету, который приехал сюда из провинции, где он служил до этого. Жена этого Цунэдзиро – Мйтно, женщина, похожая на «старинную гравюру», давно уже служит предметом мечтаний Дайскэ, несмотря на то что он в свое время сам содействовал ее браку с Цунэдзиро. Встретив ее снова, Дайскэ чувствует, что любовь овладевает им с большей силой. Но его удерживает сознание своего долга перед приятелем; с другой стороны, досаждают с проектами другого брака его родные. Дайскэ не знает, как ему поступить. Однажды он не выдерживает и открывает Митио свое чувство. Потом, не будучи в состоянии действовать за спиной друга, он признается во всем и ему. В результате Дайскэ теряет и любимую женщину, и друга; от него отшатывается и его семья. Он остается один и не знает, как ему строить жизнь.

Заключительным звеном этого цикла является третий роман – носящий символическое название – «Мои» («Врата»). В нем герой выведен «стоящим у закрытых ворот и знающим, что он не может вернуться назад, по не знающим, как открыть ворота, как найти могучее слово, которое распахнет преграду п откроет дорогу в новую жизнь. У него нет больше сил, и знает он, что суждено ему так стоять и ждать, пока не подойдут люди сильнее его» '.

«Сансиро», «Сорэкара» и «Мон» считаются как бы некоей трилогией, поскольку онн раскрывают единый замысел автора: дать картину последовательного увядания сил в человеке. Это делается им на примере чувства любви. В «Сансиро» изображается чистое, светлое юношеское чувство; в «Сорэкара» – пылкая страсть зрелого мужчины, в «Мон» – угасающее чувство пожилого человека. Но автор с этим не мирится, он ощущает это увядание как трагедию и хочет найти выход, чувствует, что нужно войти в какие-то «врата», но не решается, да и сам не знает, что за ними.

Эта тема половинчатости, нерешительности, душевной слабости людей своего поколения н своего социального слоя становится одной из самых важных в дальнейшем творчестве Нацумэ. Отпыне его задачей становится раскрытие душевной жизни своего поколения. Это делают произведения третьего, чисто реалистического, периода его творчества– с 1912 по 1916 год – год его смерти, произведения, считающиеся образцами психологического романа. Но эта тема духовной слабости соединяется у Нацумэ, особенно в последних его произведениях – трплогпи «Кокоро» («Сердце»), «Митигуса» («Дорожная трава»), и «Мэйан» («Свет и тьма»), с другой необычайно важной для него темой – темой эгоизма как основной силы, управляющей в конечном счете всеми действиями человека. Тема эта раскрывается им в трагическом плане: начало эгоизма, действующее в человеке, приводит его не только к столкновению с окружающими, но и к конфликту с самим собой, к столкновению с другой мощной силой – моральным чувством, совестью.

Роман «Кокоро» вышел в 1914 году. В нем явственно обозначается стремление автора переводить конфликты своих героев в психологическую область, искать причин и путей разрешения этих конфликтов в человеческой душе, в сознании, в совести, воле или безволии. Весь сюжет «Кокоро» построен на таком чисто психологическом конфликте: на сознании обманутого доверия друга. И выход из положения диктуется герою также только одним его сознанием, без участия какой-нибудь внешней силы: велением его собственной совести. II если друг, честное сердце которого было вероломно обмануто, покончил с собой, то же должен сделать и обманувший его друг.

«Кокоро» – чисто психологический роман одной иден – идеи непереносимой власти совести в человеке; все действие в нем происходит, собственно говоря, в человеческом сердце: недаром роман назван «Сердце». В следующем романе этого цикла – «Митпгуса» («Дорожная трава»), изданном в 1915 году, дано как будто бы больше внешних событий, но это не означает, однако, возврата к прежнему; наоборот, стремление Нацумэ все сводить к человеческому сердцу здесь обнаруживается с еще большей яркостью: все эти события даются только как содержание души героя, проходят сквозь призму его сознания. И опять перед нами основной персонаж Нацумэ: не находящий себе пути в жизни интеллигент. Один японский критик так характеризует героя «Мптигуса»: «У него есть прошлое, убежать от которого он не в силах; у него есть плоть, убежать от которой он не в силах; у него есть пмпульсы к достижению внутренней цельности и полноты, убежать от которых он не в силах; он хочет и то и другое отбросить н не может отбросить; он хочет любить до конца и не может любить до конца; он не может подойти ни к одному, ни к другому, он сознает это и одолеваем страданьем, гневом, печалью, горечью». Именно этому, а не внешним событиям, и посвящен роман. II образ, выведенный в нем Нацумэ, представляет собой наплучшее изображение японского интеллигента эпохи империалистической войны и назревающих революций.

Последний роман Нацумэ «Мэйан» («Свет и тьма») им не закончен. Он был начат в начале 1916 года, а в декабре этого года Нацумэ умер.

Жизнь Нацумэ свидетельствует, что все эти проблемы и конфликты нравственного сознания глубоко переживались им самим. Его неприятие той среды, в которую поместило его полученное образование и первоначальная профессия, заставило его в 1907 году порвать с благополучно складывающейся карьерой. Его ненависть к погоне за положением, званием, сопряженной с прислужничеством правящим классам, побудила его в 1911 году в резкой форме отвергнуть присужденный ему министерством просвещения диплом доктора филологических наук («бунгаку хакуси»), Это же возмущение распространенным среди интеллигенции и писателей сервилизмом по отношению к правительству побудило его резко отклонить приглашение князя Сайондзи, «гэнро», могущественнейшего человека в правящих кругах того времени, который, желая привлечь на свою сторону писателей, пригласил наиболее крупных из них в свою резиденцию для беседы. Нацумэ ответил, что для того, чтобы говорить о литературе, нужно не ему идти к Сайондзи, а Сайондзи к нему. Нацумэ всячески оберегал свою независимость. Стремление к такой независимости, духовной свободе заставляло его даже отвергать всякие привязанности, проповедовать «хининдзё» – отказ от чувств. Для того чтобы ничто в мире не смогло сковать свободный человеческий дух, он стремился смотреть на мир «гарасудо-но нака» – «сквозь стеклянную дверь», как названо одно из своеобразнейших его произведении.

Все это делало Нацумэ чрезвычайно характерной фигурой для Японии второго десятилетия нашего века, особенно годов первой мировой войны. Его чувства и переживания были чувствами п переживаниями очень многих представителей японской интеллигенции, у которых сознание и нравственное чувство не могли примириться с самодовольным п наглым духом капитализма, но которые могли предаваться только самоанализу, удостоверяющему их, что в них самих действует темная сила, с которой они бороться не в состоянии. Отсюда п попытка найти выход в отрешенности, в укрытии за «стеклянную дверь». Конечно, это не выход, а, наоборот, тупик, но решить задачу – найти себе место в жизни эта часть японской интеллигенции не могла в силу своей столь явно выраженной классовой ограниченности.

К числу представителей «натуралистической школы», то есть «большой литературы» японской буржуазии должен: быть отнесен упомянутый уже выше Токутоми Рока. Как уже было описано, в 1907 году он бросает город, отвергает цивилизацию, уходит в деревню и начинает жить на земле трудом своих рук, то есть стремится превратиться в того крестьянина, который представляется ему единственным праведником и чей труд ему кажется единственно достойным человека. Творческим памятником этого этапа его жизни является книга под причудливым названием: «Мимйдзу-но тавагбто» – «Бормотание земляного червяка», изданная в 1913 году. Эта замечательная книга представляет собою собрание рассказов о себе, о своей жизни в Касуя, о своей работе на земле; об окружающей природе– равнине Мусаси, о крестьянах, живущих на ней; описывается весь земледельческий год; даются картины взаимоотношений крестьян и близкого к ним города. Все это подается, конечно, в плане идеалистического преклонения перед «святостью крестьянского труда», в плане отрицания города и всей его цивилизации. Временами автор готов даже грозить городу чем-то вроде крестьянской революции, представляющейся ему в каком-то космическом плане – как сотрясение самой матери-земли. Утверждается извечность п вечность этого труда – притом именно в примитивном облике: в образе крестьянина с мотыгой. Иначе говоря, Токутоми здесь во многом повторяет Толстого и стоит на явно реакционно-идеалистических позициях.

Однако в одном он отходит от своего русского учителя. Если Толстой всерьез относится к своему собственному опрощению, к своей собственной работе за плугом, Токутоми никогда не утрачивает чувства реальности и сохраняет способность наблюдать себя как бы со стороны. И такое наблюдение со стороны заставляет его по существу дела относиться к себе, к своему «крестьянству» с некоторой иронией. «Эстетический мужик» —так он называет самого себя.

В этой книге Токутоми дает, по существу, настоящий эпос, с исключительной простотой и в то же время огромной выразительностью языка. «Мимидзу-но тавагато»,– несомненно, одно из самых замечательных в художественном отношении произведений японской литературы и яркий идеологический документ, характеризующий состояние умов некоторых слоев японской буржуазии.

Превратившийся в «крестьянина» Токутоми не бросает все-таки и чисто художественного творчества. В 1914 году он печатает роман «Куроп мэ то тяиро-но мэ» («Глаза черные и глаза карие»).