Текст книги "Наковальня"

Автор книги: Николас ван Палланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)

Рейнер выдал свое раздражение тем, что не обратил на ее внимания и продолжал, обращаясь к Габриелу:

– Пора. Это диктует закон динамизма. – Или мы идем дальше, «Байрон Системс» идет дальше, или она умирает. Я умираю. Поэтому мы пойдем дальше! Это сущность человека – строить, строить, строить! Создавать! Расширяться! Размножаться! Со-здавать! Ты не хочешь? Твое право, но тогда уйди с дороги!

Тут Рейнер с извиняющимся видом прервал свою речь.

– Ну, вот моя частица кабинетного морализма, Габриел. Возможно, она отвечает на твой вопрос?

Землянин подумал.

– Гм. Я вспоминаю о своем товарище, там, на Гелиосе… Марвине. Он управлял кабаком и варил свое пиво из настоящего хмеля, который сам и выращивал. Каждая партия была другой. Он все время пробовал всякие штуки, ну там добавлял вишни, больше, меньше, брал разную воду, что угодно. Никогда не пытался сбыть его на рынке, только продавал из-под полы в своем кабаке. И он никогда не варил его дважды одним и тем же способом. Все пытался отыскать идеал. Насколько я знаю, так и не нашел, зато, пока он искал, мы наслаждались отличным пивом.

Рейнер выглядел озадаченным.

– И какая здесь скрыта мораль? – вздохнул он. – Что все лучшее в жизни бывает задаром?

– Издеваешься? Этот малый брал десять кью за бутылку! На губах Саксона Рейнера снова заиграла усмешка.

– Так есть здесь мораль, Габриел?

– Нет. Во всяком случае, не та, которую бы ты понял. За тем исключением, что Марвин никогда никого не убивал, чтобы расчистить себе дорогу.

– А я убивал… ты это хочешь сказать? – Рейнер оперся кулаками на стол. – Ну-ка спроси меня, Габриел, что, если бы я убил? Что, если бы я был циклопом с большой горящей вывеской у меня в глазу, говорящей: «Прочь с дороги, не то раздавлю!» А они не убрались бы. Кого винить? Меня? Их? Я ясно заявил о своем намерении и размере своих ботинок. Это ли не бесподобная честность? Это ли не чистота? – Он засмеялся, мягким, рокочущим смехом и печально пробасил: – Это моральная чистота, которую мы все могли бы желать. Вместо этого мы построили свою стеклянную клетку и не можем сделать ни шагу, не разбивая несколько прутьев и не получая за это наказание. Но это было бы славной фантазией… я иду свой дорогой… ты идешь своей

– Ага, вот только я не могу больше идти своей дорогой. Благодаря тебе.

– Но это же был твой выбор, разве нет? Надо было читать предупреждающие надписи.

– Значит, я прав.

Последовала пауза.

– Нет.

– Тогда почему?

– Что почему? – В досаде вздохнул Рейнер. – Что теперь, Габриел? Я делаю все возможное…

– Ага, – согласился Габриел. – Но ты так и не сказал мне почему.

– Да что – почему?

– Почему ты вдруг захотел перевезти все из Кьяры?

– Послушай, если бы уехал кто-нибудь другой, это не имело бы ровно никакого значения. Но если бы «Байрон Системс» вдруг наводнила рынок своими активами, дно рынка бы вывалилось. Мы бы потеряли триллионы, потому что все бы внезапно занервничали…

– Нет-нет, я не спрашиваю о секретности, это мне понятно. Я спрашиваю: зачем вообще переезжать? При том положении, которое занимает здесь, в Кьяре, «Байрон Системс», Зачем вообще переезжать? Зачем переезжать на Куерин? Зачем переезжать куда-либо?

Рейнер глубоко вдохнул:

– Это сложный вопрос…

– Ах нет, это очень простой вопрос.

– Хорошо, тогда он имеет сложный ответ… – Нет-нет, ответ тоже прост.

Рейнер возвел глаза к небу.

– Полагаю, ты й его знаешь?

– Представь себе, да, – жизнерадостно подтвердил Габриел. – Ты не мог… остаться.

– Я… не мог остаться? – хмурясь, спросил Рейнер.

– Файл Локи.

Рейнер еще больше нахмурился.

– Снова ловкость рук, – объяснил Габриел. – Видишь ли, тебе всегда было плевать на голубой ящик. Потому что ты мог разрушить мир нажатием кнопки. Мы способны сделать это уже много столетий! Ты когда-нибудь видел Стеклянные пустыни? Какая в них польза, если ты не выпускаешь счетчики Гейгера? Нет-нет. Тебя напугало не то, что «Далекий Крик» привез оттуда. Тебя испугало то, что они нашли, вернувшись домой! Что-то, с чем человек вроде тебя никогда не смог бы справиться, потому что это противоречит твоим человекоцентрическим заблуждениям.

– Видишь ли, – продолжал землянин, – «Далекий Крик» прошел в двух километрах над полюсом со всеми работающими приборами. Это была самая близкая вещь к исследованию Тора за последние сорок лет. И Кэм Фонг наблюдал, и он нашел что-то, что до смерти испугало тебя и заставило понять, что ты должен убраться, к черту, с этой планеты.

– Вот как? – мягко пробасил Рейнер. – И что это было? Габриел поднял в руке семечко паракильи.

– Жизнь, – ответил он.

Рейнер даже не шелохнулся, но что-то в глубине его глаз дрогнуло. «В яблочко!» Габриел сиял радостью.

– О да. Это была шутка Локи на твой счет, и Кэм Фонг был твоим Локи. Последнее, что кто-либо ожидал бы найти на Торе. Какого рода форму она имеет, я не знаю. Я не видел результатов исследования. Я даже не представляю, как Кэм Фонг распознал ее. Но я могу догадаться, что дружелюбной она быть не собирается. Во всяком случае, не к нам. Посмотри в окно! Посмотри! – Габриел ткнул пальцем на Наковальню. – Ты скажи мне, что за жизнь может родиться из этого!

– Но почему, – с сомнением вмешалась Изадора, – никто не заметил ее раньше?

Габриел засмеялся:

– Как, черт возьми? Как? Сколько лет мы на Торе? Меньше ста? Год Тора длится восемьсот земных лет. Когда Эллис Куинн Макинтай родился, у него не было тени. Сегодня солнце отбрасывает тень на тротуар. Это весенняя пора! Мы прибыли в конце зимы, а теперь здесь весна! Как мы могли разглядеть спящую планету? Но теперь пришли дожди, и она расцвела!

– Весь этот чертов шарик собирается ожить – он оживает прямо сейчас, прямо под нашими ногами, – и это пугает тебя до смерти, Рейнер, потому что ты ничего не можешь с этим сделать. Ничего. Что ты собираешься предпринять? Облучить планету? Ха! Каждую секунду на поверхность Тора обрушивается столько жесткой радиации, что любая земная жизнь погибла бы в считанные минуты. Держу пари, что жизнь Тора просто слопает ее. Ты ничего не можешь сделать.

А что же будет с Кьярой, твоей Кьярой? Ты думаешь о ком-нибудь из тех четырех миллионов человек, которые живут здесь? Которым придется столкнуться с этим лицом к лицу… ну, ты уже подумал. Разумеется, ты не мог никому рассказать! И «Байрон Системс» приняла все меры, чтобы не допустить исследования Тора в течение десятилетий. А все дело в том, что когда эта тайна вылезет наружу, ничто в Кьяре не будет стоить и гроша! А «Байрон Системс» и есть Кьяра. Или по крайней мере, – едко добавил Габриел, – была.

Долго никто ничего не говорил. Леннокс сидела как соляная статуя, Рейнер с задумчивым видом постукивал пальцами по столу. Лица Изадоры и Чуен излучали неверие, которое постепенно, по мере того как Рейнер продолжал молчать, превращалось в осознание. Пелем Лил казался странно ушедшим в себя.

Наконец Рейнер заерзал в кресле.

– Габриел, при всем моем уважении, неужели ты думаешь, что, если бы все это было правдой, я бы позволил выпустить тебя из тюрьмы?

Вместо землянина ответила Изадора:

– Конечно, если вы сочли, что нас выгоднее отпустить, чтобы средства массовой информации не подняли большого шума. И это верно: с «КП 99» и с нами – профессиональными журналистами, шум был бы изрядный.

– Кроме того, – подхватил Габриел, – ты ведь уже в пути. – Он показал на контейнеры. – Ты все упаковал и готов лететь, теперь, когда ты получил то, что… – Габриел умолк на полуслове и мысленно повторил: «Теперь, когда ты получил то, что хотел».

«Что же ты хотел?»

– Теперь, когда ты получил обратно голубой ящик, – закончил он. По тому, как сузились глаза Саксона Рейнера с золотыми крапинками, землянин понял, что угадал. – И что же тебе пришлось заплатить за него?.. – вслух размышлял он. – У кого был голубой… ящик? Да! Ты отдал Лазарусу Уайту планы Рейнер-парка! Именно их хотел Уайт, и именно у него был голубой ящик!

– Это твое предположение?

– А разве я не прав? Что ты дал ему?

Саксон Рейнер с растущим беспокойством снова поерзал в кресле.

– Габриел, ты еще долго намерен это продолжать?

– Что ты дал ему? – Габриел терял терпение и решил показать это. Самодовольство Рейнера начинало раздражать.

– Ничего, что не было бы моим.

– Рейнер-парк. Ты дал ему планы Рейнер-парка. В этот момент вмешалась Тамара Леннокс:

– Кайли, это незаконно, ему бы не позволили это сделать…

Она умолкла под презрительным взглядом Габриела, поняв, как нелепо звучат ее слова. Ей даже не нужно было ничего добавлять насчет психического блока. Больше не оставалось сомнений, что Рейнер мог избежать его, если бы захотел.

– Зачем ему планы? – спросил Габриел пока еще вежливо. Смеясь, Рейнер беспомощно развел руками.

– Послушай, Габриел…

– Непременно, Саксон, – протяжно сказал землянин. – Зачем ему планы?

Услышав свое имя, Рейнер вздрогнул, но потом озорно подмигнул Габриелу и погрозил ему пальцем.

– Габриел, ну серьезно, – откуда мне знать?

Землянин не стал больше тратить на него время. Его оружие повернулось на несколько градусов, пока не остановилось на Пелеме Лиле.

– Лил, я хочу, чтобы ты позвонил Идому Джапалджарайи. Сделай официальный звонок.

– Забудь об этом, Кайли. Не может быть и речи, – быстро сказала Тамара Леннокс.

Габриел ласково обратился к Лилу:

– Лил, ты знаешь, как сильно я тебя люблю. Надеюсь, это поможет тебе догадаться, как я буду страдать, причиняя тебе боль.

Чуен встряла в разговор:

– О, тогда можно я? Пожалуйста! Можно я? Можно я? Пелем Лил понял намек. Избегая взгляда комиссара, он потянулся к фону.

– Ах нет, – остановил его Габриел. – Используй главный телефон; я бы хотел визуальную связь. Эй, Чуен… – Он передал ей шоковый пистолет, который Чуен взяла с очевидным удовольствием.

За несколько минут Лил разделался с домашним секретарем Джапалджарайи, и их приветствовал вид рассерженного Идома, сонно взирающего с экрана.

– Офицер, вы знаете, который час?..

Инженер умолк, когда Лил ушел от камеры, и Габриел занял его место.

– Идом, я Габриел Кайли. Идом протянул заунывно:

– Вижу. Почему всякий раз, когда звонит полиция, оказывается, что я говорю с вами или Изадорой Гацалуменди? Я не обязан разговаривать ни с кем из вас.

Но Габриелу было не до споров.

– Идом, зачем кому-то могут понадобиться планы Рейнер-парка? – резко спросил он.

– Это загадка?

– Если бы кто-то получил все планы Рейнер-парка, все его технические подробности, все от пола до потолка? Какую пользу это принесло бы им? Что они могли бы сделать с этими планами?

Идом решительно отрезал:

– Никто не получил бы планов.

– А если бы получил? – настаивал Габриел.

– Никто бы не получил.

– Но если все-таки получил?

– Послушайте, мистер Кайли, возможно, я неясно выразился. Никому на Торе или где-либо еще никогда бы не позволили иметь эту информацию. Она есть у меня и у Саксона Рейнера… слушайте, откуда вы звоните?

Идом подозрительно всмотрелся с экрана. Габриел игнорировал вопрос.

– Идом, что мог бы сделать человек с этими планами, если бы получил их?

Идом зевнул.

– Да что угодно. Все, что захочет.

– Они могли бы сделать что-нибудь с Рейнер-парком? Устроить диверсию, разрушить его?

– Ну да, они бы знали расположение Икаровой решетки и местонахождение генераторов… к чему весь этот разговор? Я сейчас же вешаю трубку и звоню в настоящую полицию.

– Один последний вопрос, – заторопился Габриел. – Всего один. Почему в закон вписано, что все, кто знает о решетке Рейнер-парка, должны пройти операцию психической блокировки?

Идом недоуменно моргнул.

– Я ведь только что сказал вам. Они могли бы устроить диверсию в парке…

Габриел с трудом сдержал нетерпение.

– Да, я понимаю это. И я могу понять, почему «Байрон Системс» настаивала на этом, но почему по закону? Я имею в виду – для парка. Почему по закону?

– Ах, вот вы о чем. Э… – Идом заколебался. – Ну… я не знаю, как объяснить это неспециалисту… В случае парка, например, мне было необходимо знать направление питания городской решетки в точке контакта между парковой и основной городской решетками. Это нужно знать, чтобы избежать гравитационных флуктуации. И это отражено в планах. Если бы кто-то раздобыл планы парка, с помощью этой информации он мог бы определить точное местонахождение городских генераторов.

– Черт побери! – в ужасе пробормотал землянин. – Спасибо, Идом.

Он разомкнул связь и очень медленно повернулся к Саксону Рейнеру. Их взгляды встретились. Рейнер потянул себя за усы.

– Ты знал, – ошеломленно прошептал Габриел. – Ты знал.

– Знал. – что? – бесцветно спросил Рейнер. Белые полумесяцы его наманикюренных ногтей скользили по усам.

– Лазарус Уайт собирается вернуть свой народ к земле, – ответил Габриел. – Он собирается вернуть Кьяру к земле.

– Секундочку, – воскликнула Изадора. – Уж не хочешь ли ты сказать… – Она побелела.

Габриел сжал губы.

– Ом намерен взорвать эти чертовы генераторы. Он намерен вернуть весь город обратно к земле Тора, и ты… – Габриел покачал головой, словно все еще не мог поверить в это. – Ты знал. Ты… Как бы все упростилось для тебя, а? Все концы в воду. Абсолютно все. Четыре миллиона голосов, умолкнувшие навсегда.

Саксон Рейнер застонал в притворном отчаянии.

– Габриел, Габриел, это становится грандиознее и грандиознее. Сначала ты обвинял меня в убийстве одного человека, а теперь обвиняешь в желании убить четыре миллиона?

– Ты уже убил, – изумленно пробормотал Габриел. – Ты уже убил. Ты даже не видишь их из своего окна. Ты уже стер их.

– Что – прямо так? Как по волшебству? Хм! – Рейнер откинулся на спинку кресла. – Ну, если ты в это веришь…

– Верю.

– Тебе повезло. Так что ты намерен делать? Я здесь… вместе с комиссаром Центрального Управления Разведки и Задержания и одним из ее офицеров. Состав исполнителей собран. Что дальше?

– Я не уверен, – признался Габриел. – В последний раз, когда я держал на мушке трех человек, я влип в крупные неприятности. – Он неловко засмеялся и прикусил губу. – Гм… Чуен, может, лучше мне… – Габриел забрал у нее шоковый пистолет.

– Мудрый шаг, – Рейнер соединил кончики пальцев. – Я тоже кое-что скажу, Габриел, если позволишь. Офицер Лил, я слышал, вы фокусник-любитель?

Лил вздрогнул.

Рейнер добродушно продолжил:

– Комиссар сообщила мне об этом. Вы можете заставить предметы исчезнуть: кольца, камешки, маленькие вещи, большие проблемы. Ах, не стесняйтесь, ловкость – полезная штука. Знаете анекдот о глухонемом маге, который заикался всякий раз, когда ему пожимали руку? – Рейнер захихикал над озадаченными лицами всех присутствующих, кроме землянина. В современном обществе слепота и глухота практически исчезли. – Не важно, я расскажу тебе, Габриел, одну притчу. Возможно, она тебе понравится… Магнус Уэстлейк написал мне несколько строчек дурацкой риторики, прежде чем уйти во ВНУТРИмир… я получил их, когда он был уже ВНУТРИ.

– Жил-был великий маг, и какая-то женщина однажды спросила его: «В чем разница между настоящей магией и иллюзией?»

А он ответил: «Только в размерах кролика».

«Я не понимаю», – сказала женщина.

Тогда он говорит: «Смотрите. – Рейнер вытянул руки ладонями вверх. Его движения были плавными и неторопливыми. – Никакой ловкости рук… ничего в рукавах».

В подтверждение своих слов он подтянул по очереди оба рукава. Его глаза были мягкими. Рейнер снова вытянул руки, ладонями вниз, и сжал в кулаки.

– «Вы должны верить, – продолжал маг. – Потому что, чтобы поверить в магию… сначала надо поверить, что чего-то не может быть, чтобы ты думал об этом как о магии, когда Оно произойдет. Но чтобы поверить только в иллюзию, ты должен по-прежнему считать, что этого не может быть, даже когда оно происходит. Разница лишь в степени сомнения или силе первоначальной веры».

Изадора перевела взгляд с Рейнера на Габриела. Его оружие неуверенно покачивалось.

Рейнер продолжал:

– Настоящая магия – в выходе за пределы веры и выходе за пределы сомнения. Потому что когда ты выходишь за эти пределы, тогда ничто – это магия… – его левый кулак повернулся и разжался, открывая пустую ладонь, – или все – магия.

Изадора смотрела, как пальцы его правой руки разгибаются один за другим.

В ладони Рейнера лежали три серебряных шершня.

Крик предостережения застрял у Изадоры в горле. Но Габриелу и не нужно было слышать его, он отлично помнил ее описание жуков, напавших на женщину в ее квартире. Осиный визг пронзил воздух, и три белые искры помчались с ладони Саксона Рейнера к Габриелу, Изадоре и Чуен. Шоковый пистолет уже падал из его пальцев, когда землянин шагнул вперед, без раздумий, без сожаления, только скорбно отмечая, что. где-то по пути смерть забралась на его плечо, а он и не заметил.

Призом были наручные часы со встроенным фоном и глобальной системой определения местоположения. Вещица, которую жаждали все трое мальчишек и над которой смеялся дядя Буль.

– Никогда в жизни не терялся, – хихикал он. – Зачем тебе ГСОМ, если ты знаешь песни земли? Если ты знаешь деревья, знаешь землю и умеешь чувствовать хорошие места, где джанг бьет ключом из камней?

Но мальчишки – всегда мальчишки. Всегда одержимы хромом. И что может быть соблазнительнее, чем игрушка, которая позволяет тебе знать, где ты находишься и когда, и дает возможность позвонить и сообщить всем зачем.

Поэтому они дождались того момента, когда мухи сгустились в воздухе и стали хватать их! По три попытки у каждого. Диг-Диг и Билли Полпинты выловили по три мухи: Диг-Диг в третьей попытке, Билли – во второй. Но Габриел, о-о, для Габриела это был знаменательный день. Диг-Диг жаловался потом, что две мухи Габриела спаривались в воздухе, но это было полностью в пределах правил. Дядя Буль мудро заметил:

– Ты сам выбираешь момент, это часть игры.

Правая рука Габриела пронеслась через воздух, захлопываясь с жужжащей жизнью между пальцами. И когда он разжал кулак, они были там. Четыре мухи, все переливчато-голубые и злые.

А три – это пустяк.

Правая рука Габриела пронеслась через воздух, захлопываясь с жужжащей смертью между пальцами. Одна! Две! Третья была слишком далеко и неслась прямо к испуганному лицу Изадоры. «Ты сам выбираешь момент…» С другой стороны, если ты выбираешь неудачный момент, ты меняешь правила игры.

Падая, он выбросил левую руку и сжал пальцы на металле и фарфоре. Не было никакой боли, только легкий укус, когда иглы вошли в ладони, и жжение – или Габриел вообразил его? – потекшее вверх по рукам. В любом случае все было правильно. Комната закружилась вокруг него, Пелем Лил, Саксон Рейнер, Тамара Леннокс, Чуен и Изадора. Где-то Старик смеялся от радости. И тут пол ударил Габриела Кайли и выбил из него жизнь.

МОЛОТ ТОРА

В беспомощном ужасе Изадора смотрела, как Габриел повалился на пол. Она даже не отреагировала, когда Лил прыгнул вперед и схватил свое оружие. Она видела только неподвижное тело Габриела, распростертое на паркете, его ониксовые глаза невидяще уставились в потолок. Дыхание Изадоры выходило короткими спазмами, словно кто-то зажал ее легкие в зубчатые тиски. Болью перехватило горло, и слезы ярости выступили на глазах.

– О, Богиня! – прошептала рядом с ней Чуен.

Бормоча проклятия, Лил возился со своим шоковым пистолетом, который, похоже, заклинило. Ни Тамара Леннокс, ни Саксон Рейнер не шевелились.

– Черт!

Отшвырнув оружие в сторону, Лил повернулся, чтобы встретить Габриела, и замер. Его глаза расширились. Потом он осторожно приблизился к телу.

– Он… мертв.

Тамара Леннокс заговорила:

– Обыщи его. Убедись, что на нем ничего больше нет. Ее слова лязгнули в ушах Изадоры, но их фактическое значение потерялось. Она только слышала, как Лил повторяет:

– Он мертв.

Сам капитан не торопился исполнить приказ. С жестким выражением лица он медленно опустился на колени рядом с телом землянина, старательно игнорируя три серебряные бусины, которые лежали теперь безжизненные, как сам Габриел, на полу возле его раскинутых рук.

– Ну и ну, вот это трюк, – пробасил наконец Рейнер, вставая с кресла. В его тоне звучало восхищение. – Ай да проворство. Я бы и сам не прочь научиться этому.

Изадора повернулась к нему, задыхаясь от ненависти. Она не могла больше смотреть, как Лил обыскивает Габриела, – это было подобно осквернению. Капитан уже обшарил его нагрудные карманы, а теперь уставился в лицо землянина.

– Габриел, – тихо проговорила Изадора.

– Да, – благодушно ответил Рейнер, – бесспорно, он был храбрым человеком. Увы, одно хорошее качество не делает героя живым. Что касается вас двоих…

Он не договорил, ибо в этот момент Лил замычал от боли. Повернувшись, Изадора увидела, что капитан сцепился в гротескной схватке с трупом Габриела. Руки землянина держали его за лацканы, и похоже, цурзовец только что получил удар коленом в пах, потому что его глаза едва не вылезали из орбит. Одним рывком Габриел отбросил Лила в сторону и встал как черный дух баньши, его разорванное пальто – столб дыма.

У Изадоры закружилась голова. На минуту она зажмурилась, а когда снова открыла глаза, лицо Саксона Рейнера застыло от страха и непонимания.

– Но… – Его рот задергался. – Там было достаточно статрека, чтобы остановить сердце слона…

– Да, но, видишь ли… – Улыбка Габриела была самой смертью. – У меня нет сердца.

В три шага он обошел стол. Саксон Рейнер был слишком ошеломлен, чтобы двигаться, его упыриные глаза стали круглыми как блюдца – заяц, очарованный светом фар. Сам зачарованный, Габриел смотрел, как лицо Рейнера становится все больше и больше. Смотрел, как оно растет, пока не осталось ничего, кроме этого лица. Пока оно не приблизилось настолько, чтобы дотянуться до него и ударить. И тогда он ударил.

Габриел схватил Рейнера за воротник, отвел кулак назад, сжимая в пальцах свою ярость и горе как мягкий сыр. Сжимая тысячу нахлынувших воспоминаний в тугой, раскаленный добела комок. Дядя Буль, смеющийся над миром, который он увидел в свой телескоп из пивной бутылки; старая как мир любовь бабушки Лалуманджи и ее кактусовые смешки; Элспет, прыскающая водой через зубы в озере под Скалой Макея… «Элспет…»

С первым ударом он почувствовал, что нос Рейнера повернулся и сломался, хрящ лопнул под кулаком как мягкий китовый ус, голова Рейнера дернулась назад. Только тогда председатель «Байрон Системс» поднял руки, чтобы защититься, но было поздно. Габриел застонал, как умирающее дерево, зарыдал глубоко и тяжело…

«Элоиза…»

Кто наносит первый удар, тот выигрывает бой, и Габриел выигрывал. От второго удара Саксон Рейнер забился в судорогах, как тряпичная кукла на дергающейся нитке. Габриел ободрал костяшки о его сломанные зубы, но всосал боль, словно воздух, и наносил удар за ударом…

«Дядя Буль…»

Саксон Рейнер заскулил.

«Теперь ты раскаиваешься, да? Теперь ты раскаиваешься… И теперь… и ТЕПЕРЬ…»

Одной рукой Габриел сдавил горло Рейнера, другой ухватил его за волосы и потащил вперед, намеренно ударяя головой о колонну. Глаза Рейнера закатились, и он вдруг повис всей тяжестью на руках Габриела. Его борода и усы блестели черным от свежей крови, а в горле булькало. И тогда что-то изменилось.

Возможно, причиной был звук этой пузырящейся агонии его дыхания, но Саксон Рейнер снова стал человеком. Исчезла Организация, исчез убийца, остался просто человек. Габриел почувствовал, как ярость вытекает из него, но ничем не мог остановить ее. Боже, он хотел остановить ее. Он погнался за ней, схватил, но она просочилась меж его пальцев как тающее масло. Окружающий мир обрушился на него, ревом заявляя о своем присутствии – «Мы здесь!» – и оттащил от края. Габриел понял, что выкрикивал каждое имя вслух в животном вое бешенства, а лицо его мокро от слез.

Когда его собственный крик прекратился, он услышал, как Изадора кричит:

– Габриел! Хватит! Перестань! – Она хватала его за руки, пытаясь удержать, и умоляла: – Пожалуйста, перестань, хватит…

Потом другой голос перекрыл ее крик:

– Отпустите его, Кайли, сейчас же! Отпустите его! Пелем Лил стоял по другую сторону стола, подняв к плечу охотничий лазер Саксона Рейнера. Он целился в голову Габриела. В первый момент землянин хотел бросить Рейнера в Лила, используя его вместо щита. Но потом ему вдруг стало все равно. Абсолютно все равно. Смерть оставила его, и горькая безнадежность, которую землянин чувствовал сейчас, была сродни второй смерти. Его затошнило от собственной жестокости, Габриел понимал, какую огромную часть себя ему пришлось отрубить, чтобы достичь ее. То было подлинное умирание.

Он разжал пальцы, и Саксон Рейнер рухнул на пол, где слабо закашлялся, ощупывая свое лицо.

Тамара Леннокс шагнула вперед.

– Отлично, Лил. Хорошая работа. – Она глубоко вдохнула, соображая. Потом резко приказала: – Ладно, отправляй этих троих под арест и пошли сюда ИИ-модуль с медицинской программой. А я пока позабочусь о Рейнере…

– Не так быстро.

Голос Лила был тверд как гранит. Лазерное ружье повернулось на шестьдесят градусов и остановилось на груди комиссара ЦУРЗ.

В первый раз на лице Тамары Леннокс появилось неподдельное изумление.

– Лил? Что ты делаешь? Ты?..

– Нет, комиссар, ни с места. – Лил перевернул свой воротник. – Ханна, поднимись сюда с двумя старшими офицерами, не ИИ, повторяю, никаких ИИ!.. Даже не думайте, комиссар!

Рука Леннокс замерла на полпути к фону.

– Лил, что ты делаешь? Чего ты добиваешься? Ты увяз в этом так же глубоко, как и я.

– Нет, комиссар, извините, но я с вами не согласен. Половину того, что я услышал сегодня вечером, я услышал впервые.

– Может, и так, но это ничего не меняет, Лил. Теперь ты знаешь, ты посвящен, пути назад нет.

– Нет пути назад? А как насчет черты, комиссар? Вы помните черту? Ту, которую мы не должны переступать?

Габриел следил за их диалогом как бы издалека, как если бы его единственной опорой в эту минуту была рука Изадоры, стиснувшая его руку. Чуен, о которой он совершенно забыл, неожиданно заговорила:

– Извини меня, дорогуша, я ни черта не понимаю.

– Стой, где стоишь! – Лил стряхнул капельки пота с глаз. Его челюсть спазматически сжималась и разжималась. Никогда еще Габриел не видел этого человека в таком состоянии. – Я знаю, что та черта немного податлива, когда дело касается общественного порядка. Но мне непонятно, как все, что я видел за последние полчаса, сохраняет какой-либо общественный порядок. Не желаете объяснить, комиссар?

– Лил, – осторожно сказала Тамара Леннокс. – Ты ошибаешься, если думаешь, что это сойдет тебе с рук. Нет, ты это понимаешь, иначе не оставил бы ИИ-модулей внизу. Ты прекрасно знаешь, что они выполнят мои приказы, а не твои.

– Я ни в чем не ошибаюсь, – проскрежетал капитан ЦУРЗ. – Ни в чем. Ни в чем. Ни в чем.

Раздался слабый шорох ткани, и три фигуры появились в дверях: двое мужчин, возглавляемых светловолосой женщиной, в которой Габриел узнал напарницу Лила, Ханну Борк.

– В чем дело? – удивленно спросила она, глядя на эту сцену.

Лил и Леннокс заговорили одновременно, стараясь перекричать друг друга.

Лил: – Я провожу внутренний арест комиссара Леннокс за соучастие в попытке убийства и заговоре с целью… с целью… проклятие, я даже не знаю, как это назвать…

Леннокс: – Офицер, арестуйте этого человека, немедленно!

Из них двоих комиссар была более убедительной, и один из агентов вытащил оружие – видимо, чтобы арестовать Лила, как приказано. Борк остановила его резким жестом:

– Пелем, что происходит? Это же комиссар.

– Я знаю, что это комиссар! – нетерпеливо ответил Лил. – В том-то все и дело. Поэтому я и велел тебе привести этих двоих. Давайте же, возьмите ее!

Леннокс спокойно потребовала:

– Офицер, я хочу, чтобы этого человека немедленно арестовали за заговор с целью убийства, или вы сами отправитесь под суд!

– Борк, – сказал Лил. – Хочешь арестовать меня, ладно. Это на твое усмотрение. Но если ты это сделаешь, тогда арестуй и всех остальных в этой комнате!

– Эй, секундочку… – возразила Чуен.

– Я велел тебе стоять, где стоишь! – рявкнул Лил.

– Я стою, – угрюмо ответила Чуен. Габриел громко сказал:

– Может, я могу помочь… Лил крикнул:

– Кайли, ты тоже заткнись!

Ханна Борк двинулась вперед, ладони открыты.

– Пелем, опусти ружье, парень, или мне придется уложить тебя.

Агент, который уже вытаскивал свое оружие, снова вытащил его.

– Ханна, мне все равно придется его уложить, у него же лазер.

– Стреляй! – скомандовала Леннокс. – Сейчас же! Я приказываю!

– Подожди!

Это приказала Борк.

Изадора попыталась вмешаться, потирая глаза:

– Офицер, вам бы лучше послушать нас, речь идет о жизни и смерти…

Борк повернулась к ней. – Я не хочу, чтобы кто-нибудь говорил, пока я не разрешу. Лил начал:

– Сержант, послушай ее…

Леннокс попыталась заглушить его, но капитан повысил голос до рева.

– Там, снаружи, находится шайка бегунов по крышам, которые знают точное местонахождение главных генераторов! Ты понимаешь, что я говорю? Они знают и собираются использовать это знание!

– Икаровых генераторов? – побледнела Борк.

– Да, Икаровых генераторов. Четыре миллиона жизней, Ханна, включая твою.

Леннокс начала:

– Сержант…

– Тихо! – Борк провела трясущейся рукой по волосам. Воинственный цурзовец снова попытался вмешаться:

– Борк, мы должны уложить его!

– Да замолчи ты! – раздраженно напустилась на него Борк. – Слушай, ты что, не выспался? Убери свою пушку, к чертям, мне нужно секунду подумать. – Она облизала губы. – Пелем, если я соглашусь с тобой, ты отдашь себя под арест?

– Конечно.

Леннокс зашипела:

– Сержант Борк, вы в двух шагах от конца своей карьеры!

– Вы возражаете, комиссар? Я… Комиссар, если вы правы, а офицер Лил не прав, тогда не должно быть никаких проблем, если все пойдут со мной.

– Сержант, вы слышали, что я сказала?

– Да, комиссар, я слышала. – Борк глубоко вдохнула. – Ладно, вызывайте сюда ИИ-модули. Арестуем всех.

– Всех? – Воинственный цурзовец разинул рот.

– Вчетвером мы старше по званию, чем комиссар. Беру ответственность на себя. Разберемся в Центральном.

Двое других офицеров явно не обрадовались этому, но после минутного колебания подчинились и вошли в комнату, размахивая своими шоковыми пистолетами, как электрохлыстами.

– Это, сержант, было неверное решение! Леннокс кипела от ярости.

– Простите, комиссар, но при данных обстоятельствах выбор у меня невелик.

Лил медленно опустил ружье и протянул его Борк. Не успела сержант забрать его, как Леннокс уже шагала к двери, рыча:

– С меня довольно! Можете считать это последним решением в своей карьере, сержант!

Третий офицер неуверенно двинулся ей наперерез, но это не понадобилось. Ханна Борк подняла свой шоковый пистолет, и комиссар ЦУРЗ свалилась грудой у его ног.

– А это было сопротивление аресту, комиссар, – холодно заявила сержант.

Дверь открылась, и вошли оловянные солдатики. По приказу Борк они подняли Тамару Леннокс и Саксона Рейнера и заняли посты возле каждого из остальных арестованных. С пальцами ИИ-модулей у тебя на запястье можно обойтись без наручников.