Текст книги "Наковальня"

Автор книги: Николас ван Палланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)

ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ КОРАБЛЬ В ДОЛГОМ ПАДЕНИИ!

Недавняя серия внутриорбитальных аварий пополнилась еще одним происшествием. Управление Космического Движения сообщило, что исследовательский корабль с экипажем из девяти человек на борту в настоящее время направляется по спиральной траектории к Тору. Столкновение с планетой должно произойти в пределах нескольких часов.

Судно «Далекий Крик», принадлежащее «Заарон Корпорейшн», возвращалось из трехмесячного исследования туманности Штопор и ее окрестностей, когда в 05.32 по локальному корабельному времени произошла остановка субсветового двигателя. Хотя капитан, Жан-Клод Барр, описывает ситуацию как серьезную, он выразил осторожный оптимизм, что экипаж сумеет перезапустить двигатель прежде, чем корабль столкнется Тором вблизи южного полюса планеты. В настоящее время команда поддерживает связь со специалистами Орбиты-1, и, по словам капитана, их совместные усилия установить причину отказа двигателя уже дают некоторые конкретные результаты. Тон Барра был более оживленный, чем тон представителя УКД, который заявил этим утром, что у них нет в наличии ни одного корабля, который мог бы провести спасение команды в границах приемлемой степени риска. Между тем УКД отводит два своих спутника, чей курс пересекается с курсом «Далекого Крика».

Статья за следующий день гласила:

КАТАСТРОФА ПРЕДОТВРАЩЕНА!

Грозящее столкновение судна «Далекий Крик» с поверхностью Тора по причине вчерашнего отказа двигателя было предотвращено. Меньше чем за час до столкновения экипаж корабля сумел запустить двигатель, используя процедуры, которые капитан Жан-Клод Барр описал как «сделай или сдохни». Почти касательная траектория падения означала, что для предотвращения крушения требовалась лишь минимальная корректировка курса. В результате «Далекий Крик» прошел в двух с половиной километрах от поверхности Тора – самый близкий за всю историю пролет корабля без прикрытия Икарова поля. По сообщениям, корабль получил серьезные повреждения и несколько членов экипажа получили травмы вследствие перегрузок свыше семи «g». В настоящее время им оказывается на борту медицинская помощь.

Вопреки своим вчерашним заявлениям Управление Космического Движения теперь утверждает, что два его корабля были готовы осуществить спасение экипажа на ранних этапах происшествия.

Третья статья «Голосов Дуас» состояла из короткого сообщения о благополучном прибытии «Далекого Крика» на станцию Орбита-3. Изадора и Чуен терпеливо просмотрели все материалы остальных агентств, но ничего нового не нашли.

– Ладно, – сказала наконец Изадора, – давай взглянем на второй файл.

– А? – рассеянно отозвалась Чуен. – Подожди, не все сразу. Мы могли бы получить кое-какую информацию прямо из исследовательских файлов «Голосов Дуас». Они обязательно должны были собрать справочный материал.

– Через двадцать лет? – усомнилась Изадора. – Станут они хранить такую ерунду.

– Ты удивишься. Статьи написаны… Дэлом Шульцем? Никогда о нем не слышала. Наверно, уволился и блаженствует теперь во ВНУТРИмире. Но все равно они должны были сохранить его ссылки.

Положив ладонь на считывающую пластинку компьютера, чтобы подтвердить свою личность, Чуен вошла в исследовательские файлы «Голосов Дуас».

– По крайней мере я еще числюсь в платежной ведомости – сухо заметила она, когда система «Голосов Дуас» разрешила ей доступ.

Но Изадора оказалась права – не было ни справочных файлов, ни ссылок к этим статьям, вообще ничего.

– Это неправильно, – проворчала Чуен. – Кто-то был очень небрежен. Или же… Хм-м… Однако… – Ее рот сжался в тонкую линию. Казалось, она о чем-то думает. Изадора смотрела на нее выжидательно. – Ладно, – решилась Чуен, – Чуен посвятит тебя в одну маленькую тайну. Поклянись молчать.

– Гм? Да, конечно, – пообещала Изадора. Глаза Чуен озорно заблестели.

– У меня есть задняя дверь в исследовательскую библиотеку «Моего взгляда».

– Врешь! – изумленно воскликнула Изадора. Если и существовало что-то, что все кьярские агентства новостей охраняли тщательнее, чем весталка свою девственность, то это были их справочные файлы.

– Когда я тебе врала? Я давно не пользовалась ею и вообще стараюсь не пользоваться, но сейчас, кажется, самое подходящее время. – Помолчав, она добавила сурово: – Но если ты проболтаешься Марушке или кому другому!..

Изадора не нуждалась в предупреждениях. Ей также не нужно было напоминать, что за задней дверью Чуен могут следить, и если их засекут, им с Чуен грозит иск за компьютерное воровство.

Изадора нетерпеливо ждала, пока ее подруга получала доступ к каналу «Моего взгляда» и вела с компьютером сюрреальный оперативный диалог из слов, чисел и образов, составляющих защитный код задней двери.

– Все еще открыта, – довольно вздохнула Чуен, когда библиотечное меню «Моего взгляда» высветилось на дисплее. После этого оставалось лишь снова вызвать справочные файлы по статьям о «Далеком Крике».

Техник, который наткнулся на заднюю дверь Чуен во время обычной профилактики в киберпространстве «Моего взгляда», был осторожен. Он не закрыл ее. Вместо этого он установил сигнальную систему, которая включила бы лампочку на определенном терминале, за которым в настоящий момент никого не было, – в отделе новостей «Моего взгляда». Эта лампочка и замигала теперь, ожидая прикосновения к одной кнопке, которая запустит аппетитную мину-ловушечку. Эту мину техник смастерил сам во время трехдневного отпуска по болезни. Он до смешного гордился своим детищем и окрестил ее Пыльным Дьяволом.

Женщины быстро прокрутили десятки страниц с подробной судовой декларацией для этого полета: его запланированным курсом, его полетным заданием – это действительно была исследовательская экспедиция, – его сметной стоимостью и так далее. Однако, когда они добрались до списка экипажа, Изадора остановила прокрутку.

Список экипажа/«Заарон Корп».

Судно «Далекий Крик»/ХС 73/34JVT/E[A§]

Жан-Клод Барр, капитан, астронавигатор

Эллис Куинн Макинтай, старший помощник, инженер

Мария Делани, астроном

Филипп Муабия, геолог

Сайан Хейвуд, биолог/ас. врача

Кэм Фонг, биолог

Элоиза Амие, физик

Джаап Эстерхайс, химик

Чао Ган Тай, врач

– Черт! – прошептала Изадора с растущим возбуждением. – Я уже видела это! Я видела это раньше! Здесь… – Она схватила дневник Элспет и начала перебирать листы. Через несколько минут она нашла то, что искала, и шлепнула эту страницу на стол. – Вот! – Она торжествующе указала на перечень имен, нацарапанных в левом верхнем углу.

Жан-Клод Барр

Цао Гон Тай

Мария Делани

Элоиза Амие

Джаап Эстерхайс

Кэм Фонг

Эллис Куинн Макинтайл

Филипп Муабия

Чуен с любопытством рассматривала список.

– Верно. Значит, она добралась сюда первой. Вопрос: зачем? И что это такое? – Чуен ткнула пальцем на тонкую стрелку, идущую от имени Кэма Фонга к двум почти неразборчивым словам.

– Файл Локи, – прочитала Изадора.

– Что за локи? – спросила Чуен.

– Не локи, а Локи, с большой буквы. Это я знаю, – сказала Изадора, довольная, что может похвастаться эрудицией. – Я помню это из одной статьи о происхождении Тора. Локи – это еще. один скандинавский бог, этакий проказник, интриган. Он то и дело подшучивал над Тором, пока не проиграл ему пари, и тогда озорнику зашили губы. Говорят, что, когда он вытащил стежки, его рот навсегда остался растянут в жестокую улыбку.

– Ему зашили губы, – размышляла Чуен. – И так заставили его замолчать.

Переварив это, Изадора сказала:

– Ладно, кое-что мы из этого списка извлекли. Файл Локи. Давай посмотрим на второй выход «Далекого Крика».

Второй файл был датирован годом позже и состоял из статей, охватывающих несколько недель. Заголовок первой из них приковал Чуен и Изадору к креслам.

ВЗРЫВ НА БОРТУ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО СУДНА УБИВАЕТ ВЕСЬ ЭКИПАЖ

– Черт! – выдохнула Изадора. Чуен мрачно прочитала:

– «Исследовательский корабль «Далекий Крик», направлявшийся к туманности Штопор, дезинтегрировал два часа назад, находясь в трех днях пути от Тора. Опасаются, что уцелевших нет».

Следующий час прошел в молчании. Только шелестели изредка листы пласпируса да поскуливали и шебуршали в своих клетках животные. Рекламщики жонглировали раскаленными образами страха и желания на фоне окна.

Женщины бегло прочитывали статьи, отбирая нужные отрывки.

10.2.244 ст. г…корабль Управления Космического Движения «Агамемнон», отправленный к предполагаемому месту трагедии, сообщил о слабой остаточной радиации, соответствующей отказу защитного экрана на гиперпространственных двигателях…

14.2.244 ст. г…Отделом техники безопасности УКД и следственной бригадой ЦУРЗ создана совместная комиссия для проверки соответствия стандартам безопасности всех кораблей, принадлежащих «Заарон Корпорейшн»…

21.2.244 ст. г…Сегодня состоялась панихида по девяти ученым и членам экипажа исследовательского судна «Далекий Крик». Присутствовали родные и друзья погибших и представители «Заарона». Надгробную речь произнес Лиам Редферн, глава компании «Байрон Кибердрево» и близкий друг Жана-Клода Барра.

16.4.244 ст. г…Совместная комиссия УКД/ЦУРЗ, проверяющая стандарты безопасности «Заарон Корпорейшн», вынесла решение, исключающее любые сомнения в нарушении техники безопасности со стороны компании «Заарон». Для семей погибших это может стать и облегчением, и разочарованием, так как они грозили судебным процессом в случае халатности…

Несколько минут они размышляли. Затем Изадора предложила проверить список экипажа второй экспедиции.

– Элспет явно интересовалась командой.

– Надеюсь, эта леди знала что-то стоящее, – пробормотала Чуен, роясь в справочном материале по этой трагедии. Наконец появился список:

Список экипажа «Заарон Корп.»

Судно «Далекий Крик»/ХС 73/34. TVr//E[A§]

Жан-Клод Барр, капитан, астронавигатор

Мария Делани, астроном

Рут Добрауэн, старший помощник, инженер

Чао Ган Тай, врач

Кэрол Уойтас, химик

Бенедетто Гуи, биолог

Филипп Муабия, геолог

Сайан Хейвуд, биолог/ас. врача

Абелард Кюннеке, физик

– Пять, – выдохнула Изадора. – Пять из прежних девяти.

– Ну и что? – раздраженно спросила Чуен.

– Как что?

– А так. Это ничего не значит. У нас ничего нет. Исследовательский корабль уходит в экспедицию, потом снова уходит, происходит авария. Аварии случаются каждый день! Это ничего не значит.

– Тогда зачем кому-то интересоваться этим? – возразила Изадора. – А ведь Элспет интересовалась.

Чуен мрачно пожала плечами.

– Терпеть не могу эту чушь с тайными заговорами, – проворчала она. – Если бы не то, что случилось утром…

– Предположим, – нетерпеливо перебила Изадора, – предположим… – Ее глаза вдруг расширились. – Черт… предположим… они что-то там нашли.

– В Штопоре? – фыркнула Чуен. – Что? Что они могли найти там такого, чего никто до них не находил?

– Я не знаю, – сказала Изадора, ее глаза блестели. – Но это очень многое объяснило бы.

– Да что объяснять-то? – простонала Чуен. – У нас ничего нет!

– Ладно, ты сомневаешься? Сомневаешься? Отлично! – вскипела Изадора. – Но! – И она зловеще улыбнулась. – Любопытно было бы узнать, сколько исследовательских кораблей посылалось туда за все это время?

Она с новым интересом посмотрела на кораблик, в первый раз отмечая его изящество, его лепестковую изысканность. «Далекий Крик». Если бы те, кто выбрал ему название, знали, каким подходящим окажется однажды их выбор.

Внезапно кораблик замерцал и превратился в песок, осыпающийся у нее на глазах. Поняв, что происходит, Изадора крикнула:

– Вирус!

Рука Чуен уже опускалась на основной выключатель питания. Экран погас, и Чуен ругалась:

– Черт! Черт! Черт! Эти ублюдки подсунули нам мину-ловушку! Отправили ее прямиком по этому каналу!

Изадора протянула руку и снова щелкнула выключателем. Экран остался пустым.

– Великолепно, – горько сказала она. – Просто великолепно.

Лоб Чуен избороздился морщинами.

– Что-то могло остаться, – пробормотала она, напряженно думая. – Мне это показалось довольно любительской работой.

– Этот пылевой эффект?

– Ага. Настоящий профессионал не стал бы утруждать себя дисплейными штучками; ой бы сосредоточился на максимальном ущербе. И ты заметила, сколько времени прошло? Их сторожевому псу пришлось долго надрываться. Однако есть только один способ проверить: выдернуть чипы и посмотреть, что удастся восстановить с них на другой системе.

– На еще одной? – возмутилась Изадора, хмуро спрашивая себя, как она оправдается перед Карлой за опустошенный компьютер зверинца.

– У нас скоро все компьютеры кончатся, – проворчала она и поймала взгляд Чуен. Губы подруги были плотно сжаты. И внезапно обе расхохотались.

– Ах, черт побери! – вздохнула Чуен, утирая глаза. – Нет, ничего лучше небольшой паранойи в конце дня.

Никогда еще электронное наблюдение не было таким трудным. Но словно по иронии, технология для его осуществления никогда еще не была настолько усовершенствованной. Раздел о Запрещенных Технологиях занимает тысячи экранных страниц с техническим описанием миниатюрных микрофонов и камер; улавливающих приборов дальнего действия, которые позволяют слышать слова человека, сказанные за километр и экранированные голосом его соседа; декодировщиков телефонных сигналов; сканеров для интерпретации электрической активности мозга, позволяющих узнавать, что говорит человек в комнате, не слыша его голоса, – список бесконечен.

Поле действия Закона о неприкосновенности частной жизни покрывали серые ямы, но в области слежки он был ясно очерчен и проведен в жизнь. Подслушивание телефонного разговора без судебного ордера влекло за собой обязательный пятнадцатилетний срок на Приюте без всякой возможности досрочного освобождения или добровольного корректирования; за просверливание дырки в стене для тайного подглядывания давали десять лет; за установку скрытых камер в частной резиденции – двадцать пять.

Но самым мощным сдерживающим фактором было прочно укоренившееся представление, исподволь внушенное каждому человеку с самого рождения, о святости частной жизни. Так глубоко вросло это социальное условие, что человеку просто в голову бы не пришло, что телефонная карточка в его воротнике может использоваться как микрофон решительными ушами.

Но женщина, прослушивающая фон Изадоры, была не так наивна. Она также старалась не вслушиваться в то, что говорится. Записанные разговоры вскоре будут анализироваться другими. И это, по ее мнению, было прекрасно. В этот мирный вечер неведение было поистине блаженством.

РАЗГОВОР

– Слышно что-нибудь о Кайли?

– Нет, ничего.

– О, ради всего святого…

– Что вы от меня хотите? Роботы наверху бесполезны, пока есть опасность, что они кого-нибудь убьют, и чертовы бегуны по крышам это знают. И я не могу заставлять своих агентов прыгать по крышам, и так двое из них чуть не погибли прошлой ночью! Мы имеем дело с группой психопатов…

– Проклятие! Как, чёрт возьми, они его вытащили?

– Мы это выясняем.

– Я знаю, что выясняете! И я по-прежнему жду чего-то большего, чем оправдания!

– Я не оправдываюсь.

– Нет, оправдываетесь. А что насчет пропавшего охранника «КП 99»… как его фамилия? Сотак?

– Дана Сотак. Надеюсь, ты не думаешь, что он так просто возьмет и объявится?

– Если он жив, нам, возможно, повезет.

– Не рассчитывайте на это. Нам было бы легче, если бы он был мертв. Скорее всего он жив и они не хотят, чтобы он объявился, потому что это поставит под сомнение виновность Кайли. И еще одно. Мне только что сообщили от слежки за той журналисткой. Она интересуется «Далеким Криком», она и ее коллега.

– Что они знают?

– Пока ничего, чего нет в открытых публикациях. Вопрос, сумеет ли она сложить кусочки? Кроме того, у нее, кажется, есть что-то на распечатках…

– На распечатках?

– Да, наш клещ несколько архаичен. Мы не знаем, что это и где она это взяла. Возможно, она получила это от Кайли.

– Так в чем суть?

– Файл Локи.

– Ладно, надо сейчас же с этим кончать! Я хочу, чтобы ее обезвредили! Немедленно! Обезвредили!

– Обезвредили.

– Раз и навсегда!

– Мне… мне придется снова поговорить с Часовщиком.

– Я знаю. Сделайте это.

ЛЮДИ, КОТОРЫЕ ВИДЯТ ВЕЧНОСТЬ

Дневник Элспет:

Я бывала в Стеклянных пустынях. Там нет ни песка, ни пыли, только зеленое, крупчатое стекло насколько хватает глаз. Тогда, во время Снов, предки спели мир к жизни и оставили после себя Пути Песен – невидимые тропинки, которые соединяют священные места. Эти священные места по-прежнему там, и старые Люди все так же посещают их – бабушка Лалуманджи, Старик и другие, – только теперь, они несут бульрорер в одной руке… и счетчик Гейгера в другой.

Они собрались в отверстии у самой вершины скульптуры – в черной пещере со стенами, блестящими как угольный пласт. Внизу раздробленными льдинами лежали крыши Кьяры. Здание было достаточно близко к внешней границе города, чтобы была видна Наковальня, необозримая чернильная равнина, загибающаяся вверх и растворяющаяся в черном небе.

Большинство бегунов по крышам рассеялись, блохами упрыгав в лес пиков и шпилей, чтобы исчезнуть как саранча с бесплодной земли. Осталось только пятнадцать человек, – ядро, решил Габриел, – среди них Киппер со своей семьей, Монах и Снаппер. Черноволосая женщина сидела в углу, даже не шевелясь, только наблюдала, наблюдала. Монах и еще одна, женщина возились по локти в ванне, заполненной землей.

Остальные сгрудились вокруг костерка у одной из стен пещеры. Точнее, не костерка, а просто горящего топливного кубика размером с кулак. Но Габриел не ждал увидеть в Кьяре открытое пламя, и костерок и успокоил его, и заставил больше чем когда-либо осознать свое одиночество. В мечущихся язычках пламени он увидел тысячи костров, рассыпанных словно звезды в кильватере его жизни, в таких разных мирах, как Терра-Нова, Лас-Пальмас и Октавия. Годы прошли под открытым небом, пропитанные терпкостью мокрой древесной коры и кисло-сладким запахом травы.

Боже, он скучал по этому так, что становилось больно.

В пещере царило веселье. Бегуны по крышам перебрасывались непристойными шутками, иной раз схватываясь в словесных баталиях. Но Габриел мрачно отметил двух часовых, стерегущих вход в пещеру. Значит, о бегстве можно забыть. Рядом с ним кто-то сел. Шэрри.

– Расскажи мне о Земле, – попросила она, робко глядя на Габриела сквозь пряди гладких волос.

Оглядевшись, он понял, что снова оказался в центре внимания. Монах кончил свой раскопки в цветочном горшке, и что-то уже двигалось там, в почве, тонкий зеленый росток, который медленно покачивался, вытягиваясь вверх, как крошечная испуганная кобра. Генинж, сообразил землянин, и его рот сжался в тугую линию.

– Ну что, Габриел Кайли? Ты будешь нашим рассказчиком на сегодняшний вечер?

Лазарус Уайт развалился на полу, на стратегическом удалении от всех остальных. Местный говорок исчез из его речи, и его голос был тихим и меловым.

– Даже не знаю, о чем рассказывать, – неловко пробормотал Габриел. Его смущала не столько угроза, которую излучал Лазарус, сколько его странный магнетизм. На мгновение резкость исчезала из черт Лазаруса, растворяясь в усталую мягкость. И Габриел каждый раз ждал, что вот сейчас покажется другая личность Уайта и задержит на нем свое внимание, пусть на минуту, исполненное спокойной мудрости. – О чем вы хотели бы услышать?

– О твоей родине, – тут же ответила Шэрри. – Расскажи нам о своей родине.

Этого Габриел и боялся.

– Моя родина почти как ваша, только люди пытаются найти свой путь, – сказал он уклончиво.

– Ну, давай, парень, нарисуй нам большую картину, – настаивала Шэрри. – Дай увидеть все твоими глазами. На что похожа твоя родина? Она должна здорово отличаться от Тора. Элспет однажды показала мне семечко, которое привезла оттуда.

– Я знаю. Семечко паракильи.

Увидев разочарование на лице Шэрри, Габриел смягчился.

– Наковальня, – услышал он свой голос. – Она похожа на Наковальню. Плоская и… но не черная… красная, куда ни глянь. Это терпеливая страна. Самый старый континент Земли. Он такой выветренный и такой плоский, что вода больше никуда не течет. Люди приезжают из других мест и думают, что земля здесь мертва – сухие деревья, сухая трава и ни капли дождя. Но нет. Она просто старая и терпеливая. Год за годом не будет дождей, но потом, однажды… дожди придут. Семена паракильи, как то, что показала тебе Элспет, которые годами лежали как мертвые, набухнут и расцветут, и через пару дней это больше не Наковальня, она не старая, она розовая от паракилий, розовая, как детская ручонка. Внезапно равнина становится морем. Есть даже лягушки… вы знаете, что такое лягушка? Маленькое земноводное. Лягушка, запасающая воду. Она делает себе мешочек, закрывается в нем и ждет под землей. Приходят дожди, вода просачивается туда, где спит лягушка, и в мгновение ока вся равнина кишит лягушками. Еда, питье, спаривание, потомство – все должно произойти за несколько недель… – Габриел поймал себя на том, что улыбается как любящий папаша, и замолчал. – Ну… вот таким образом, – кончил он, злясь, что его вытащили на этот разговор. Лазарус Уайт тихо засмеялся:

– Похоже, что плетение хороших баек – один из многих твоих талантов.

– И что это за таланты? – холодно осведомился Габриел.

– Тебе лучше знать, хотя я был свидетелем довольно многих за те несколько дней, что ты провел в Кьяре. Нечасто я думаю согласно с властями Тора.

– Не уверен, что хочу узнать, в чем обнаружилось это согласие.

Лазарус снова засмеялся – как будто стальной напильник зашаркал по фарфору.

– В природе охотнику, чтобы поймать добычу, лучше всего прикинуться чем-то безобидным.

– А безобидной добыче, чтобы спастись от охотника, лучше всего походить на что-то смертоносное, – тотчас возразил Габриел.

– Действительно. Так кто ты?

Землянин сдержал досаду. «Черт побери, – Подумал он, – неужели никто больше не принимает ничего за чистую монету?» Он сменил тему:

– Расскажи мне о голубом ящике.

– О голубом ящике? – Глаза Лазаруса метнулись к Киллеру, который ухмыльнулся и подмигнул Габриелу. – Что ты знаешь о голубом ящике?

– В этом городке такая болезнь – отвечать вопросом на вопрос? – сухо поинтересовался землянин.

– Ладно, Габриел Кайли. – Лазарус встал и подошел к генинжевому бобу, который вырос уже на полметра и раскрывал свои первые почки. – Это было то, что твоя сестра жаждала приобрести. Она пришла к нам… она пришла к Кипперу… спрашивая, не поможем ли мы достать его. – Лазарус покачал головой, гладя зеленый листок. – Мелкое воровство не та затея, которая стимулирует мой адреналин.

– И чем было это то, что она хотела украсть?

– Я сказал «украсть»?

– Так я услышал.

– Ты услышал, Габриел Кайли? – набросился на него Лазарус с перекошенным от ярости лицом. – Ты слышал, что я сказал «украсть»? А что еще я сказал, Габриел Кайли? Что еще я сказал? Кто мы такие? Разбойники с большой дороги? Шайка мелких жуликов? Это гнездо орла, Габриел Кайли! – закричал он. – Гнездо орла!

Габриел испуганно отшатнулся. Остальные бегуны по крышам рассматривали пол, за исключением Киппера, чей взгляд перелетал с Лазаруса на Габриела и обратно. Малышка заплакала, и Тох рассеянно покачал ее, чтобы успокоить. Лазарус снова повернулся к бобовому стеблю.

– Итак, – заговорил он спокойным тоном, будто предыдущей вспышки никогда и не было, – что еще ты слышал?

Все еще не понимая, что так разъярило Лазаруса, Габриел проговорил осторожно:

– Ты сказал, что тебя не прельщает мелкое воровство.

– Да, не прельщает.

– Так что такое голубой ящик? Лазарус пожал плечами:

– Я не знаю. Правда. Элспет считала его важным, и его владельцы считают его важным.

– Ну, тогда кто его владельцы?

Лазарус поднял брови и странно передернул плечами. – Я что, похож на человека, которого интересуют такие мелочи? Твоя сестра… твоя сестра была фанатиком. Всегда ругала власти. Сражайтесь с властями, сражайтесь с властями, сражайтесь с властями. – Лазарус презрительно скривился.

По пещере разнеслось шуршание, и слабо запахло едой, синтетической, в саморазогревающейся упаковке. Через минуту Шэрри, ободряюще улыбнувшись, вложила в руки Габриела коробку, от которой поднимался пар, и вилку.

– Вершина пищевой цепочки – это мы, – заметил Киппер над плечом землянина. – Каждому чуду нужен сытный кусок хлеба, чтобы крепко удерживать свои три точки.

Только Лазарус не ел. Он снова полулежал, с ледяным величием обозревая свое племя гномов.

– Ты законопослушный человек, Габриел Кайли?

– Не очень, – честно признался Габриел. – Я никогда особо не доверял Организации и ее методам.

– Организации?

Габриел пожал плечами, не желая попадаться в сети, которые там плел Уайт.

– Организация, – повторил Лазарус, разглядывая его. – И что твоя Организация означает для тебя, Габриел Кайли?

Габриел задумался.

– Она означает самый старый охранный рэкет в истории, – ответил он наконец. – Я считаю, что правительство – любое правительство – это всегда та же самая старая банда, которая хочет править миром. Чтобы сохранить лояльность населения, они будут давать обещания, которые не смогут исполнить, строить дороги, которые никому не нужны, а когда все остальное провалится, скажут: «Может, мы и плохие, но мы защищаем вас от тех громил, что живут по ту сторону гор. За это вы нам и платите. И будете платить. Иначе поплатитесь». И всю историю люди платили: и потом, и кровью, и целью своей жизни.

– А Закон – просто эвфемизм для «делай так, а не этак»? – мягко добавил Лазарус.

Габриел согласился немного смущенно. Его собственные доводы всегда казались ему пустыми, когда он излагал их вслух. Непреклонный голос рациональности редко способен передать суть аргумента, основанного на чувстве.

– Но Земля имеет самые жесткие законы о неприкосновенности частной жизни в КЗС, – указал Лазарус. – Каково тогда жить по ним?

Габриел заколебался. Ему не хотелось углубляться в эти воспоминания.

– Там, где я рос, мы никогда не обращали на них большого внимания. У нас как бы было собственное правило.

– И что это было за правило? – не отступал Уайт. Габриел холодно улыбнулся:

– Мы не лезли в чужие дела.

С минуту Лазарус молча разглядывал его, потом расхохотался. Этот смех был подобен крику боли, он отразился от стен пещеры безрадостным стоном баньши. Габриел вздрогнул и закрыл глаза.

Будто по сигналу остальные бегуны по крышам засмеялись вместе со своим вожаком. Монах подошел и радостно хлопнул Габриела по спине:

– Я знал, что ты огурец нашей породы. Я сразу заметил Наковальню в твоих глазах, это точно.

Атмосфера разрядилась, но Габриел не мог не спросить себя, каким энтузиастом надо быть, чтобы войти в этот клан сумасшедших гоблинов.

Только Киппера не захватило общее веселье. Его улыбка была широкой, но тонкой как пласпирус.

– Я бы не смеялся слишком громко. – Голос Лазаруса прорезался наконец сквозь общий гомон, хоть Уайт не повышал его. – Речистое отступление нашего гостя ярко высветило различие между революционерами и вандалами.

– Эй, Лаз, этот малый на ножах с Могучим Мики, – заметил Монах не без подковырки. – Его путь – наш путь, разве нет?

Лазарус дал бобовому побегу обвить свой палец.

– Мы живем вне закона, – неласково ответил он, – а не без него.

– Но это их закон, – возразила Шэрри.

– Чей закон? Чей закон! Это наш закон, и мы должны потребовать его обратно! Вы хоть представляете… – Лазарус схватился за стебель, будто хотел вырвать его с корнем. Несчастное растеньице корчилось в его руке, как тонущий в меду питон. – Вы хоть представляете, в каком мире мы бы жили, не будь законов о неприкосновенности частной жизни, или законов о генинжах, или статутах о запрещенных технологиях? Вы действительно думаете, что тут достаточно не лезть в чужие дела? Оглянитесь на дочумовые времена, и вы поймете, что сегодня происходит то же самое. Посмотрите, что вы имели тогда: системы тайной слежки для правительства, системы портативного развлечения для народа и понемножку того и другого для клещей посредине, дабы поток информации шел в обе стороны. В конце концов, народ имеет право знать. Камеры и микрофоны размером с булавку в руках каждого мужчины, женщины и ребенка. Правительство и граждане, играющие в восхитительную игру «я первым тебя увидел» против друг друга… и самих себя.

Лазарус шагнул было к Шэрри, но опомнился, и в первый раз его лицо смягчилось, принимая скорбное выражение.

– Ах, Шэрри! – Уайт отпустил стебель и погладил его. – Что за времена! В литературе есть всего один основной сюжет, и когда ты рассказываешь ту же самую историю снова и снова, двадцать четыре часа в сутки, каждый день, каждый год, сколько ты сможешь ее продолжать, пока не исчерпаешь все возможности? Сколько ты сможешь ее продолжать, прежде чем люди отвернутся от вымышленных драм и начнут снимать, записывать и искать реальные жизненные драмы для своего развлечения: болезни, катастрофы, войны, насилие… ха! – Он с отвращением встряхнул головой. – Как будто они реальнее, чем выдумки… как будто есть реальный способ различить их. Но раз это есть на экране, это должно быть правдой!

Но много ли катастроф происходит вокруг? Много ли насилия совершается у тебя на глазах, чтобы ты мог этим развлекаться? И вот люди принялись за то единственное, что осталось доступным. За соседей!

Несколько бегунов по крышам засмеялись, и Лазарус снисходительно улыбнулся. Он расхаживал по пещере, не в такт речи жестикулируя руками. У Габриела возникло такое чувство, будто перед ним огромный валун катится по склону горы. Медленно набирая скорость, он с каждой проходящей секундой становится все более опасным, непредсказуемым и неостановимым.

– Настрой приемник и обнаружишь семью еще несчастнее твоей, – кричал Лазарус, – и она не выдуманная, она настоящая и живет прямо через дорогу! – Он раскинул руки и продолжил уже нормальным голосом: – В конце концов, мы имеем право знать! Публика, весь этот жалкий плебейский муравейник имеет проклятое право знать! – Лазарус издал горький, скрежещущий смешок. – Как ты защитишь себя? Ты можешь защитить свое имущество, но как ты защитишь себя от людей, крадущих твою жизнь? Твою жизнь! Твои… мгновения. Когда вор слишком мал, чтобы его увидеть. От этого нет защиты. Нет механической защиты! И при отсутствии защиты от миниатюрной аппаратуры слежения посягательство на частную жизнь больше не противоречит закону. Вскоре оно даже не считается неприличным. И вот уже неприкосновенность частной жизни как понятие перестает существовать… почти.

Лазарус погрозил пальцем Габриелу и сказал:

– Человеческие существа бесхитростны, им удалось засунуть этого джинна обратно в бутылку. Но они не заметили, что два пальца остались торчать наружу. А эти пальцы шарят вокруг.

Габриел осторожно заметил:

– Но… я всегда думал, что в Кьяре самые жесткие законы о неприкосновенности частной жизни после Земли.