Текст книги "Наковальня"

Автор книги: Николас ван Палланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)

Она склонила голову набок, отчего кисточки в ушах заплясали.

– Суть, которую я постигаю здесь, офицер Лил, такова, что без начальных обвинений – и это только первое впечатление – гм… без начальных обвинений у вас нет дела против моего клиента.

Лил Даже задохнулся. Потом откинул голову и засмеялся. Это был беззвучный смех, выдаваемый только подергиванием шейных мышц.

– У меня есть больше чем дело… – выговорил он наконец, принимая слегка отеческий вид.

– Нет, насколько я могу судить.

– Советник Эрнст, не воображайте, что простая декларация с вашей стороны может что-то изменить.

– Но у вас нет дела, – неумолимо повторила Эрнст.

– Извините, но вы принимаете меня за дурака? – Тон Лила остался покровительственным. – Вы видели обвинения против этого человека. Их список сравнится размером с ковром, и побег из-под стражи является лишь третьей его частью.

– После факта первоначального незаконного ареста вашим управлением.

– Чушь, миссис Эрнст.

– Действительно, офицер, без этого начального обвинения все остальные – просто чушь, и вы это знаете. Вам следует также знать, что судьи склонны достаточно широко смотреть на вещи, когда есть факты, говорящие, что полицейское преследование привело непосредственно к следующим преступлениям. А в данном случае мы даже имеем факты, говорящие, что побег мистера Кайли из тюрьмы, не был целиком добровольным.

Огонек в ее глазах сменился жестким блеском. Лил нахмурился:

– Вам придётся доказать преследование.

– Нет, не придется. Намека будет достаточно.

– Попробуйте, и я привлеку вас за клевету.

– Сначала вам придется отбиться от обвинения в преднамеренном незаконном аресте.

– Незаконном аресте? – В тоне Лила начало сквозить раздражение. – Мне очень жаль, адвокат Эрнст, но боюсь, мы просто перечим друг другу. Факт тот, что мы имеем дело против мистера Кайли, и основательное дело.

– Я не перечу вам. Я просто указываю, что оно должно быть основательным, чтобы остальные обвинения устояли.

– Само собой разумеется! – огрызнулся Лил. – И нравится вам или нет, но вашему клиенту придется согласиться с ними.

– Итак, вы признаете этот пункт. Лил моргнул.

– Какой пункт?

– Что без начальных обвинений все остальные ставятся под большое сомнение.

– Я не признавал ничего подобного!

– Прослушаем запись?

Взгляд, которым офицер ЦУРЗ посмотрел на Эрнст, напоминал взгляд человека, который только что обнаружил скорпиона в бельевом ящике.

– Думаю, с меня хватит этих игр, – неприязненно сказал он. – Если вам больше, нечего предложить…

– Только еще одно, – добродушно откликнулась Эрнст. Она повернулась к Габриелу: – Мистер Кайли. Для записи. Я бы хотела, чтобы вы опознали этого человека.

Она коснулась комп-бумажника, и над столом возник голопортрет мужчины. Габриел вздрогнул.

– Это один из тех людей, что напали на меня во вторую ночь после моего приезда…

Эрнст спокойно оборвала его:

– Хорошо. – Она снова повернулась к Лилу, и веселье, написанное на ее лице, сделало бы честь барракуде. – Человека, о котором идет речь, зовут Дана Сотак. Это охранник «Кьярских Предприятий 99». Он готов официально подтвердить, как и два других свидетеля, что находился с моим клиентом от двадцати трех часов пяти минут до двадцати трех часов пятидесяти семи минут того вечера, когда эта женщина… Луиза Дод… была убита, что делает невозможным присутствие моего клиента где-либо вблизи ее жилища в момент ее смерти. Вы найдете, что его кровь соответствует образцам, найденным на месте нападения.

Наступило долгое молчание. Лил выглядел ошеломленным. А у Габриела все мысли разбежались. Что здесь, черт возьми, происходит?

Лил выдавил тонкую улыбку.

– Нападения на кого? Мистер Кайли утверждает, что это было нападение на него.

Крисмас вставил:

– Мой клиент не намерен выдвигать обвинение против мистера Сотака.

«Разве?» – мысленно удивился Габриел.

– Равно как и мистер Сотак не намерен выдвигать обвинение против мистера Кайли, – подхватила Эрнст, ее карие глаза сверкали.

– Было обнаружено незаконное оружие…

– Принадлежащее мистеру Сотаку, и он вполне готов признать себя виновным во владении незаконным огнестрельным оружием, мистер Лил. У вас нет дела против моего клиента!

Снова воцарилась насыщенная тишина. Затем Лил медленно покачал головой:

– Я не клюю на удочку.

– Вы не клюете на удочку? Я бы хорошенько подумала, офицер Лил, потому что вы собираетесь похоронить свою отталкивающую персону в таком количестве бланков судебных приказов и требований, из которого вам не выбраться за всю вашу жизнь!

– Это угроза?

– Угрожают гангстеры. Адвокаты представляют оценки юридических перспектив человека.

– В таком случае, – попытался беспечно отмахнуться Лил, – меня не интересуют оценки.

– Прекрасно, тогда вообразите, что в глубине души я пекусь о вашем здоровье, и смотрите на это как на прогноз, потому что потребуется хирург с вибропилой, чтобы вызволить вас из этого. Вы знаете, кто я, офицер Лил, вы знаете, кого я представляю, вы знаете, что я докажу свои юридические оценки, вы знаете, что если я говорю, что пришпилю ваш язык к стене, то я пришпилю ваш язык к стене, и вы еще будете благодарить меня за это, если я того потребую! Итак, вы незаконно арестовали моего клиента, в результате чего он получил тяжелый ущерб, и не только его жизнь, но и жизни нескольких других человек оказались в серьезной опасности!.

– Быстрофермы…

– О, пощадите меня! Вы извлекли дробинки из шеи мисс Гацалуменди и мисс Ли! И вы знаете так же, как я, что найденный вами труп – это труп киборг-усиленного наемного убийцы-профессионала…

– Это предположение.

– Вам пришлось по горло зарыться в предположениях, чтобы найти тот род голословных обвинений, которые вы выдвинули против моего клиента. И хватит тратить попусту мое время! У него железное алиби, и вы отлично знаете, что нет судьи отсюда и до Магеллановых облаков, который не освободил бы моего клиента под его собственное обязательство.

– Может, и так, но они этого еще не сделали!

– Нет, но клянусь Эсиром, если мне придется идти в суд, чтобы вытащить моего клиента из этой тюрьмы, я уж позабочусь о том, чтобы следующие десять лет вы провели в резиновой комнате, выбирая пушок из своего пупка, и я не шучу!

Эрнст скатывала слова с языка с небрежностью дворецкого, читающего список продуктов. Что касается ее компаньона, было очевидно, что Кайнан Крисмас вовсю наслаждается яростью на лице капитана. Один раз он даже хотел забросить руки за голову, но вовремя спохватился.

Габриел был теперь даже более ошеломлен, чем когда вошел в эту комнату.

– Позвольте мне вам это растолковать, – продолжала Эрнст.

– Не стоит, – холодно откликнулся Лил.

– Но я должна, – настаивала Эрнст. – И на вашем месте я бы слушала внимательно, офицер. Если мой – наш – клиент не уйдет из этой комнаты вместе с нами, я намерена выдвинуть против вас обвинение в преднамеренном незаконном аресте и ведомственном преследовании! Фактически я собираюсь так крепко навалиться на вас лично, офицер Лил, что пробежка трусцой по Наковальне покажется вам оплаченным отпуском во ВНУТРИмире на водолазном курорте Лас-Пальмаса. И если вы думаете, что Центральное Управление скажет вам спасибо за привлеченное к нему напряженное внимание со стороны всех средств массовой информации, со стороны каждого последнего щелкопера желтой прессы – тогда, умоляю вас, проснитесь, офицер Лил! Почувствуйте жар и запах паленой шерсти от козла отпущения! Иными словами, офицер Лил, с вами, говоря прямо, будет ПОКОНЧЕНО!

Габриел слушал все это в полубредовом благоговении. Лил, к его чести, даже не побледнел. Его глаза метнулись к комп-бумажнику на столе, записывающему этот разговор. Он облизнул губы, хорошо сознавая присутствие двух своих подчиненных и оловянных солдатиков у двери.

– Советник Эрнст, – начал Лил осторожно, – если вы воображаете, что Центральное Управление собирается снять свои обвинения против мистера Кайли…

Он умолк.

Улыбка Клаудии Эрнст была такой же подкупающей, как двойной ряд хлебных ножей с кремневыми лезвиями.

– Конечно, нет, офицер, но Управление может отказаться от залоговой процедуры и освободить моего клиента по собственному усмотрению, если он обязуется придерживаться законных требований, ограничивающих его при специфических условиях этого освобождения.

Их взгляды встретились. Пауза была долгой. Ногти Габриела впились в ладони, пока он ждал. Наконец Лил что-то пробормотал.

– Прошу прощения? – сказала Эрнст. – Для записи. Лил проскрипел:

– На основании данных мне полномочий я объявляю, что Управление отказывается от рассмотрения в залоговом суде и освобождает Габриела Кайли под его собственное обязательство до пересмотра обвинений, которые будут против него выдвинуты.

Кайнан Крисмас с трудом сдержал возбуждение. Он вскочил и обошел вокруг стола, чтобы помочь Кайли встать, когда кресло отпустило пленника. Эрнст забрала свой комп-бумажник и приветливо кивнула Лилу, который игнорировал ее и демонстративно вышел из комнаты.

– Я подожду вас снаружи, – сказала она Крисмасу и, еще раз приветливо кивнув, ушла.

– Считай, что тебе повезло, – широко улыбнулся Крисмас Габриелу и понизил голос: – Ты только что видел лучшую из лучших за работой. Клаудия макает прокуроров в свой кофе и съедает с потрохами. Я не поверил своим глазам, когда она вдруг здесь появилась…

Габриел все еще не мог прийти в себя.

– Я не понимаю…

– Очко у него сыграло, – ответил Крисмас. – А!

Подобно Снаппер на крыше, Лил моргнул первым.

– Пошли. – Бурная радость Крисмаса уже испарялась. – Надо убраться отсюда, пока он не передумал.

– Подожди секунду. – События развивались чересчур стремительно. – Что с Изадорой?..

– Ее отпустили, – успокоил его адвокат. – И ее и Чуен. Против них нет обвинений.

– А Хитедоро?

– Изеки? – Крисмас неуверенно провел рукой по спутанным волосам. – Это другая история. Пока мы ничего не можем для него сделать. Он наверху, арестован за нападение на офицера ЦУРЗ во время исполнения этим офицером своих служебных обязанностей. Слушай, – торопливо продолжил он, понизив голос до шепота, – тебя выпускают не потому, что у них на тебя нет ничего; тебя выпускают, потому что у тебя на них кое-что есть.

– У меня? Я не…

– Тс-с. – Крисмас весь съежился и оглянулся на роботов, все еще стоящих у двери. – Здесь действительно не место для болтовни. Может, сперва вытащим тебя, а потом обсудим остальное?

Габриел неохотно согласился.

На прохождение формальностей ушел почти час. Но наконец все документы были оформлены, отпечатки ладоней поставлены, копии распечатаны, и пожитки Габриела вернулись к нему. В том числе – по настоянию Крисмаса – и конфискованные из его номера в гостинице. Горное пальто приятной тяжестью легло на плечи, подобно объятию старого друга. Даже хлопалки и телефонная карточка, что дал ему Киппер, были возвращены. И даже нож. Габриел удивился, как адвокатам удалось добиться этого. Под бдительным оком Крисмаса и в присутствии двух офицеров ЦУРЗ он тщательно просмотрел свое имущество, дабы подтвердить, что ничто не забыто. Его внимание привлек незнакомый пласперовый конверт. Едва подняв eго, Габриел уже понял, что находится внутри. Он повернулся к Крисмасу:

– Слушай, здесь есть общественный туалет? Я бы хотел… уединиться на пару минут.

– Ты только что просидел двадцать два часа в одиночке. Тебе этого мало? – удивился Крисмас.

Габриел дотронулся до его лацкана.

– Есть две вещи в жизни, которых никто не в силах избежать, – мягко объяснил он. – Одна – это смерть, другая – необходимость время от времени нормально отлить.

– Ну, если тебе невтерпеж… – проворчал адвокат. Укрывшись в кабинке, Габриел сел и положил голову на руки. Хоть несколько минут побыть одному, с замком на его стороне двери для разнообразия. Все было неправильно, все было чертовски неправильно! Они хотели его и получили, а теперь вдруг отпускают! Нет, это слишком легко. Габриел ударил запястьем в дверь кабинки.

«Что-то изменилось. За прошедшие сутки что-то – какое-то ОБСТОЯТЕЛЬСТВО – изменилось! Что-то переделало ландшафт, но что?»

Он вытащил из-за пазухи конверт, который прихватил с собой. Постелив на колени полу пальто, Габриел осторожно высыпал на нее содержимое конверта.

Элспет. Все это было здесь: красная галька, резная гиацинтовая рыбка, карманный ножик. Последние осколки ее последней личности. Габриел поднял прозрачный конвертик с семечком паракильи.

– Почему? – прошептал он. – Почему?

А затем… в мозгу его что-то щелкнуло. И Габриел понял.

Он привалился спиной к стене, не замечая, как безделушки Элспет соскользнули с колен. На минуту он даже забыл дышать.

– О… о, дьявол, – простонал Габриел.

Он все еще сидел, застывший, в той же самой позе, когда десять минут спустя Крисмас гаркнул по внутреннему переговорному устройству кабинки:

– Эй, парень, ты еще живой? Я думал, ты хочешь убраться отсюда.

Габриел очнулся.

– М-м… да, да, – запинаясь, пробормотал он, собирая безделушки с пола. – Я сейчас.

Изадора и Чуен встали ему навстречу, когда землянин вышел в приемную. Обе были измученными и взъерошенными, особенно Чуен. Она была белой как мел, пальцы нервно сплетались и расплетались. Не говоря ни слова, Изадора обняла Габриела и зарылась лицом в его пальто. Она была теплой.

– Ты как? – прошептал землянин.

– Все хорошо. – Изадора отодвинулась, рассеянно поправляя его воротник. Этот жест и удивил, и слегка смутил его. – Когда они вытащили те дробинки из наших шей, им уже нечего было сказать. – Она встревоженно погладила Габриела по щеке. – Ты выглядишь ужасно.

– Я только так и выгляжу с тех пор, как мы познакомились. Я рад, что у тебя все хорошо, Из. Я действительно очень рад.

Он протянул руку Чуен, но, увидев, как женщина замерла, хлопнул ее по плечу.

– А ты как, нормально? Крисмас не дал ей ответить.

– Друзья, что скажете, если мы уберемся отсюда? Здесь владения Могучего Мики. Вряд ли это лучшее место для дружеских бесед.

– Я хочу увидеть Изеки, – остановил его Габриел.

– Изеки…

– Тебе не сообщили? – удивилась Чуен.

– Чего не сообщили? Минутку, ты сказал мне… – Габриел повернулся к Крисмасу. – Ты сказал, что он еще в тюрьме.

– Так и есть.

– Просто он не примет тебя, – уныло объяснила Изадора. – Он не хочет ни с кем разговаривать.

– Он совсем никого не хочет видеть?

– Ну, нет, слушайте, это не совсем так, – поправил Изадору Крисмас. – Я только что встречался с ним и его адвокатом. При данных обстоятельствах адвокат посоветовал ему не разговаривать ни с тобой, ни с Габриелом. Но он готов поговорить с тобой. – Его палец указал на Чуен.

– Со мной? – У Чуен отвалилась челюсть. – Со мной? Он мне даже не нравится!

– Да ладно тебе, Чуен, – пробормотала Изадора.

– Слушайте… ладно, зачем он хочет поговорить со мной?

– Я не сказал, что он хочет, я сказал, что он готов поговорить с тобой, – нетерпеливо объяснил Крисмас.

– Ну я, ей-богу, польщена.

– Я лишь передаю его слова! Он сказал, что готов поговорить с тобой и только с тобой, а потом велел мне убираться.

– Вот так он и заводит друзей, – вставил Габриел. – Послушай, Чуен…

– Да знаю я, знаю!

– Просто поговори с ним, узнай, как он.

– Да поговорю я! Поговорю!

– Зй, народ, у вас тут что, пикник? – Крисмас раздраженно поскреб рукой спутанные волосы. – Весь смысл моего пребывания здесь заключался в том, чтобы вытащить вас отсюда. Я уверен, директор этой конторы совсем не прочь вернуть вас…

– Да, ты прав, мы уходим. – Габриел заметил Клаудию Эрнст, ждущую у выхода. Поймав его взгляд, адвокат подошла к землянину.

– Вы не могли бы уделить мне минутку? – серьезно спросила она.

– Конечно… да… Послушайте, я не успел поблагодарить вас…

– Дело еще не кончено. Официально они только пересматривают обвинения. Они еще не сняли их. Вам не разрешат улететь из Кьяры.

Габриел покорно махнул рукой. Он это знал. Эрнст продолжала:

– Я взялась за ваше дело не совсем из альтруистических мотивов. Мой наниматель хотел бы поговорить с вами конфиденциально, с глазу на глаз. И конфиденциальность там, – она указала на главный выход, – еще сильнее, чем здесь.

«Ваш наниматель? Так вот оно что», – подумал землянин. В последний раз, когда кто-то сообщал Габриелу, что их шеф жаждет побеседовать с ним, они говорили о том шефе как о «Первом». Габриел очень надеялся, что этот деятель, кем бы он ни был, не является тоже «Первым», иначе их будет уже двое. А одного «Первого» и так за глаза хватит.

Ситуация стала ясна в тот момент, когда Габриел вышел из здания. На другой стороне зала была припаркована подвесная машина. Дверца открылась, и из машины вышла женщина. Та самая женщина, которая пыталась похитить его той ночью, когда он подстрелил Дану Сотака.

– Я мог бы догадаться.

Из заключенного Габриел превратился в заложника. Он повернулся к Изадоре.

– В чем дело? – увидела Изадора его лицо.

– Добро пожаловать обратно в этот проклятый цирк. Из, я должен съездить кое-куда. Прямо сейчас.

– Я с то…

– Нет! Мне нужно, чтобы ты сделала для меня кое-что. Мне нужно, чтобы ты позвонила Джейл Найквист в Рейнер-парк и попросила ее узнать, сколько обломков было собрано в парке на следующий день после гибели Элспет. Уверен, они хранят сведения по всей этой дребедени.

Изадора пришла в замешательство.

– Сколько обломков? Я… не понимаю.

– Пожалуйста. Увидимся позже. – Габриел сжал ее руку. – Обо мне не беспокойся.

– Будь осторожен.

– Обязательно. – Он оценивающе посмотрел на оловянных солдатиков, стоящих На часах по обе стороны от входа в штаб-квартиру ЦУРЗ. – И для этого я хочу поговорить вон с тем Блесколицым.

«Правило 1: используй все, что у тебя есть. Правило 2: если у тебя ничего нет, используй это». Габриел подошел к роботу ЦУРЗ.

– Меня зовуг Габриел Кайли, – бодро представился он. – Видите женщину на той стороне зала? – Он ткнул большим пальцем в сторону подвесной машины. – Она работает на «Кьярские Предприятия 99». Так вот, я хочу, чтобы вы запомнили ее лицо, потому что, если со мной что-нибудь случится, она будет первым человеком, с которым капитан Пелем Лил захочет побеседовать. Хорошо?

Затем, подмигнув Клаудии Эрнст, он пересек зал и подошел к своей бывшей похитительнице. Та смерила его холодным взглядом.

– Привет, – как ни в чем не бывало улыбнулся Габриел. – Ну, вези меня к своему шефу.

ВУАЛЬ ШЕПОТОВ

Изеки в сером тюремном комбинезоне выглядел нелепо, как выпирающая из кожицы перезрелая груша. Лицо его было изможденным, хитрый блеск в глазах исчез за тусклой паутиной невидящего взгляда. Время от времени Хитедоро трогал пальцами крышку стола, оставляя маленькие пятна пота, которые почти сразу же застывали.

Широкий стол, отделяющий его от Чуен, не позволял им прикоснуться друг к другу. Конечно, закон запрещает возводить барьеры между заключенным и его гостем, но не существует закона против липкой полосы в центре стола, через которую ничто не может проскользнуть. Статуты о неприкосновенности частной жизни также гарантируют, что никто не будет подслушивать их разговор, да только кто этому поверит? Неделю назад Чуен, возможно, и поверила бы.

Но теперь – нет.

– Я хочу, чтобы ты сходила… – Голос Изеки был как глина. – Я хочу попросить тебя… или кого-нибудь из остальных… вы не присмотрите за моим братом и… Айшей?

– Да, конечно, – натянуто ответила Чуен.

– Знаешь… они все еще сидят в этом чертовом отеле и… наверное, боятся. Просто последи, чтобы они вернулись домой.

– Я прослежу, чтобы они вернулись домой. Изеки потер пальцем крышку стола.

– Они… я цурзешникам сказал, что Исаао… что он ничего не знал об этом, ни о чем не знал. Не знал…

– Конечно, не знал…

– Он только сделал то, о чем я его просил. Он не знал. Чуен поняла, что Изеки повторяет одно и то же не столько для нее, сколько для невидимых подслушивающих ушей.

– Я позабочусь об этом. Я прослежу, чтобы у них все было в порядке.

– Цурзовцы захотят побеседовать с ними, и кто-нибудь… я не хочу, чтобы они потеряли работу. Если можно что-нибудь сделать.

– Я обещаю.

– Мы продырявили все двери в офисе их босса.

– Я обещаю.

Больше Изеки ничего не говорил и не смотрел на Чуен. Тени пробегали по его осунувшемуся лицу, словно он вспоминал… те ужасы. Чуен не уходила. События двух последних ночей прокручивались перед ее мысленным взором. Мимолетный спазм гнева сотряс ее, но он был направлен не на Изеки. Женщина хотела многое сказать ему, но что-то ее удерживало.

– Изеки… Хитедоро, – нерешительно проговорила Чуен. Он не реагировал. «Ты спас нам жизнь, и я… я просто хотела поблагодарить тебя, – мысленно начала она, – я просто хотела сказать спасибо».

«Я знаю, – представила Чуен его мысленный ответ. – Все в порядке».

Она не сказала:

«Еще я хотела… извиниться. Я говорила тебе некоторые вещи… Я не хотела их говорить».

«Хотела-хотела», – не улыбнулся он. Она не покачала головой.

«Я знаю, это так выглядит. Я хотела, да. Я просто… сожалею».

Он не ответил:

«Я тоже. Я тоже наговорил тебе грубостей. Извини. Ты и твои Сестры – я всегда вас терпеть не мог. Прости, что мне пришлось сделать то, что я сделал».

«Ничего. Все в порядке».

Ничто из этого не было сказано. Они просто сидели в неловкой тишине, думая друг 6 друге. Наконец Чуен встала, негодуя на его молчание и собственную неспособность выразить свои чувства к нему. Ну, его брат в этом не виноват, и она сделает, что обещала.

– Счастливо, – сухо попрощалась Чуен.

Хитедоро отсутствующе кивнул и не сдвинулся с места, когда дверь за Чуен закрылась. А она вдруг подумала: «Впервые в жизни Изеки сидит в камере без Окон».

Они ехали в молчании. Клаудиа Эрнст отказалась сопровождать его, так что Габриел остался наедине со своей экс-похитительницей. Она поставила управление на автоматику и села лицом к землянину, старательно избегая его взгляда. Габриел попробовал мягко поддеть ее, но безрезультатно. Видно, ее словарный запас исчерпался еще в прошлый раз фразами: «Садись», «Выходи» и «Скажи нам, где он, а не то…»

Итак, они ехали в молчании, и у Габриела было время поразмышлять. Было очевидно, что его свобода временная и останется свободой, только пока он будет полезен – то есть еще час или два. Однако что-то опять не состыковывалось. Как и его нынешняя спутница, Клаудиа Эрнст представляет «Кьярские Предприятия 99», а значит, ее угрозы подкреплены авторитетом второго самого могущественного транссистемного конгломерата в Кьяре. Это солидная гора мускулов, но достаточно ли их, чтобы освободить Габриела? Нет. Где-то во всем этом по-прежнему не хватало жизненно важного куска.

Подвесная машина остановилась перед огромным, расположенным ярусами зданием. Его венчал купол, чересчур затейливый даже по кьярским меркам. «Кьярские Предприятия 99» связывают сегодня с вашим завтра!» – светилось над входом, слегка мерцая, чтобы привлечь невольный взгляд каждого человека, проходящего мимо здания. Все так же молча спутница Габриела провела его внутрь, мимо секретарши, и жестом указала на открытую дверь. Это оказался частный лифт на верхний этаж.

Сама она в лифт не вошла. Но когда двери закрывались, женщина наконец-то заговорила, проронив с безрадостной угрозой:

– Наслаждайся, пока едешь вверх. Когда будешь спускаться, мы, возможно, встретимся.

Через несколько секунд Габриел вышел из лифта в просторную и пустую гостиную. Стены были бледно-розовые, а блестящий мрамелиновый пол инкрустирован абстрактной мозаикой фрактальных спиралей. Вся мебель состояла из четырех диванчиков, принимающих форму тела. Они, как жемчужного цвета пудинги, обступали кофейный столик в виде позолоченной мужской фигуры, свернувшейся калачиком. Прозрачная крышка стола поддерживалась его плечом и бедром. Два стрельчатых дверных проема смотрели друг на друга с противоположных стен, завешенные полупрозрачным паучьим шелком. Отблески света на левой занавеске выдавали присутствие в соседней комнате бассейна. Габриел даже слышал журчание фонтана сквозь несущееся со всех сторон веселое пение птиц.

Однако его внимание захватили павлины. Их было три: один голубой, второй винно-краеный, а третий – желтый с золотым. Развернув хвосты веером, они с царственным величием медленно кружили по комнате. Врожденная неприязнь Габриела ко всем генинжевым существам была почти побеждена их абсолютной красотой. Они казались не столько птицами, сколько живыми и прекрасными ювелирными изделиями, позолоченными и украшенными перьями из драгоценных камней.

С трудом оторвав от них взгляд, Габриел вышел на середину комнаты. Откуда-то доносились голоса.

– Эй, привет! – позвал он. – Есть кто-нибудь дома? Его голос отозвался странным эхом. Фиолетово-розовая птичка выпорхнула из шелковых занавесок, и глаза Габриела Последовали за ней. Птица взмыла вверх. И еще выше. И еще. И еще.

– Ого-го, – прошептал он. Габриел считал, что его ничем не удивить, но такого… такого он не ожидал.

Стены комнаты оказались всего лишь трехметровой высоты перегородками. Такие же перегородки делили все пространство под куполом здания на анфиладу комнат без потолка. Сам купол уходил ввысь метров на тридцать, а висящий в центре его необыкновенный мобиль словно бросал вызов законам тяготения. Прозрачный янтарный шар, больше метра диаметром, окруженный кольцами, которые вращались одно в другом в разных плоскостях и направлениях. Плющ и прочие висячие растения обвивали весь купол, и радужных окрасок птицы порхали с ветки на ветку. Кое-где с листьев растений тонкой струйкой сбегала вода и падала куда-то за перегородку.

Птичка цвета океанской зелени с бирюзой полетела из купола вниз, и Габриел инстинктивно протянул руку. Птица тотчас замахала крыльями и, усевшись к нему на запястье, весело запела.

Не было никакого сомнения, что это маленькое создание – генинж и запрограммировано садиться на протянутую руку и петь. По форме тела это был соловей, хотя никакой соловей не мог бы похвастаться таким тропическим оперением. К тому же соловьи редко носят воротнички, украшенные драгоценными камнями.

Клюв у птицы тоже был странный. Он совсем не шевелился. Габриел осторожно накрыл птицу рукой, нежно зажимая пальцами крылья, пока не лишил ее подвижности, потом внимательно осмотрел клюв. Это оказался вовсе не клюв. Нижняя челюсть была вплавлена в череп, образуя конструкцию в форме трубки, неподвижную и неспособную ни открываться, ни закрываться. С приступом тошноты Габриел перевернул птицу, она по-прежнему истерично пела. Как он и подозревал, ануса не было. Как же тогда?.. Ну, конечно, для этого и нужен ошейник! Птицу кормят внутривенно.

«Правильно, – горько подумал землянин. – Мы же не хотим, чтобы птицы гадили на нашу драгоценную мебель, не так ли?»

Услышав приближающиеся шаги, Габриел разжал пальцы. Затрепыхавшись, птица вырвалась на свободу и упорхнула в купол, ни на секунду не переставая петь.

– Мистер Кайли, простите, что заставила вас ждать. Вижу, вы уже познакомились с нашей дикой природой.

Обернувшись, Габриел увидел перед собой миниатюрную темнокожую женщину. Она была одета по североконтинентальной гелиосской моде высшего света: длинное парчовое одеяние небесно-голубого цвета в серебряную и желтую крапинку и причудливый головной убор с вуалью, которая бросала дымчатую тень на ее лицо. Кожа ее рук была эбеново-черной и младенчески-гладкой, но осторожная точность движений говорила о накопленных годах опыта, и Габриел заподозрил, что женщина намного старше, чем показывает ее регенерированная кожа.

– Вы – Габриел Кайли… или мои люди прихватили случайного прохожего с улицы?

В мелодичном голосе звенело веселье.

Габриела все еще мутило от осмотра генинжевого соловья, и он не чувствовал в себе тяги к большому дружелюбию. С усилием он сгладил резкость в своем тоне до чего-то, похожего на вежливость.

– Нет, вы получили кого нужно.

Он медленно повернулся кругом, обозревая купол, потом криво усмехнулся:

– Вот, значит, как живут сливки.

– Высшие из сливок. – Улыбка цвета слоновой кости засияла под вуалью. – Наоми Сол. Рада познакомиться с вами. – Ее рука указала на один из пудингов. – Пожалуйста, садитесь. Хотите что-нибудь выпить? Или, может, вы голодны?

– Ни то, ни другое.

Габриел неуклюже сел и словно бы погрузился в жидкость, которая уплотнилась под его спиной и плечами.

– Вы уверены?

– Меня накормили в тюрьме. Они обязаны это делать. Внимательно наблюдавшая за ним Наоми Сол опустилась на диванчик напротив.

– Да, – сочувственно откликнулась она. – Вы действительно не получили обычного туристического представления о Кьяре, не так ли?

– Вы же об этом и позаботились, – небрежно заметил Габриел.

Глаза Наоми сузились под вуалью.

– Я? Да, понятно.

Она хотела еще что-то сказать, но тут раздалось покашливание. В одном из дверных проемов стоял мужчина в зеленом форменном комбинезоне с эмблемой «Гене-Р-Ус» на отвороте. В руке он держал белоснежного лирохвоста.

– Простите, я не хотел перебивать. Мисс Сол, я осмотрел ее. Птицу придется заменить, она никуда не годится. Оба легких повреждены, и с диафрагмой не все в порядке. Я доставлю новую сегодня же после обеда, если это удобно.

– Да, хорошо, Аллард, только проследите, чтобы она была здоровой. Я не хочу, чтобы она умирала у меня при гостях.

– Я все проверю.

Мужчина исчез в лифте, и Наоми Сол снова повернулась к Габриелу:

– Никогда не думала, что содержание вольера потребует столько хлопот. Мы попытались создать здесь простейшую экосистему, но недели не проходит без несчастных случаев. И неизменно по причинам, которых можно было бы избежать, если бы не юридические проектные ограничения на все что угодно генинжевое. Сами знаете, все должно быть одобрено чуть ли не в пятнадцати независимых технических комитетах.

– Ну, полагаю, у них есть свои причины, – небрежно сказал Габриел.

– О, конечно, и я последняя, кто стал бы это оспаривать. Но желать не запрещено. В прошлом месяце у одной из карликовых белых цапель случился припадок, и она запуталась в плюще. Мы обедали здесь и услышали треск. В следующую секунду эпилептическая цапля уже плескалась в тарелке судьи Уэллера. Но судья и глазом не моргнул. Он поднимает голову и говорит: «Не могли бы вы сказать повару, что мой суп немного недоварен?»

Хозяйка весело засмеялась, а Габриел выдавил кислую улыбку.

Отсмеявшись, Наоми счастливо вздохнула:

– Такие вот дела. Обычно говорят, что верблюд был лошадью, разработанной каким-то комитетом. В наши дни это буквальна так.

Грациозным жестом она подняла вуаль, открывая лицо, напоминающее полированную африканскую статуэтку. Ее глаза под нависающими веками смотрели гордо и уверенно. Кожа Наоми была гладкой, но твердой как красное дерево – красивая, но без подлинного характера. Может, косметические процедуры и возвращают вид юной конфетки, но по лицу человека можно прочесть историю его жизни, а регенерация неизбежно счищает эту историю. И какой тогда смысл жить, чтобы потом так себя ограбить?