Текст книги "Шок тьмы (НОВАЯ ВЕРСИЯ) (СИ)"

Автор книги: Наталья Авербух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

   Фея знаний нехорошо улыбнулась и опустила взгляд на свои руки. Мне внезапно подумалось, что когда-то они могли творить довольно жуткие заклинания... так, кажется, это называлось. Заклинания. Караса подняла взгляд и посмотрела мне прямо в глаза. Я поёжилась и покрепче прижалась к Лдоклу.

   – А потом я поговорила со старым учёным. Ты, Ристиль, не знаешь, что книгу книг можно и не читать. Тот старик – ты, наверное, видела его во тьме, – пишет её... и одновременно уже написал и когда-нибудь возьмётся. Он знает будущее, которое таится во тьме вместе с прошлым, и знает, какой ты задашь вопрос и поэтому заранее готовит ответ. И пишет его в нужное время.

   – О! – только и смогла вымолвить я. Вот оно как...

   – Так что мы разговаривали без книг и иносказаний, – снова улыбнулась фея, и её улыбка мне опять не понравилась. – Тогда он и сказал, что мне нужно выбрать свой путь, не связанный с тьмой. Свою стихию. Иначе демон никогда не отпустит меня. Я выбрала знания. Первое, что пришло мне в голову.

   – И стала светлой феей, – поражённо заключила я. Страшно подумать, сколько всего... тёмного совершила эта женщина тогда, в своей человеческой жизни.

   – И стала светлой феей, – согласилась Караса. Её эта метаморфоза не шокировала, впрочем, она, наверное, успела свыкнуться. – Когда я выбралась из башни, то рассказала сыну о том, что вернула себе могущество. Мама теперь колдунья, говорила я. Снова колдунья, как раньше. Мы можем вернуться домой и жить по-старому. Я забыла, что мой сын уже вырос. Я забыла, кем был его отец. Я только хотела вернуться.

   – Он пытался удержать тебя, – напомнил Лдокл. Фея кивнула.

   – Да, он сказал, что никуда отсюда не уйдёт. Что он любит отца и хочет стать демоном. Что уже стал, только не выбрал стихию. И что я нужна ему. И отцу. И останусь с ними, в замке тьмы. "Зачем тебе люди, мама? – спрашивал он. – Забыла, что они с нами сделали? Или, думаешь, они забыли?" Я... я тогда вспылила.

   – Ты заперла его в подвале, – усмехнулся Лдокл. – Отвесила пощёчину, а ведь за всю жизнь никто из родителей не поднимал на него руку. Когда же он схватил тебя и сказал, что удержит до прихода отца, ты вырвалась, и, убегая, заманила в подвал. Он просидел там месяц, подъедая съестные запасы и выпил половину вина из бочек. И простыл так, что дед отправил его жить к демону огня, в вулкан, иначе отец бы умер.

   – Я не знала, – глухо проговорила Караса. – Я не думала, что твой дед так надолго задержится.

   – С демонами это случается, – в который раз за вечер повторил Лдокл всё с той же безукоризненно-вежливой интонацией, приберегаемой, похоже, специально для этой фразы.

   – А дальше? – не выдержала я. Караса грустно покачала головой.

   – А дальше ты уже знаешь. Меня искал демон тьмы, искали другие демоны, наконец, нашли и приволокли на совет. Это было ещё хуже чем тогда, когда люди вытащили меня из дома и пинками погнали на площадь. Я думала, демон тьмы скажет, что я принадлежу ему и посадит меня на цепь в том же самом подвале, в котором я заперла нашего сына, а он...

   – Он отпустил тебя, – предположила я. Фея кивнула.

   – Он дал мне выбор.

   – С демонами это случается, – с прежней интонацией заметил Лдокл.

   – Он дал мне выбор, – повторила фея знаний, – а об остальном я узнала уже от сына. Потом. После. Когда уже ничего нельзя было сделать, а у меня был мой город и библиотека. Сын проклял меня, и не позвал ни на свадьбу, ни на праздник рождения Лдокла.

   – Ты убила его отца, – ответил сегодняшний демон тьмы. – Оставила без родителей. Чего ты ещё ожидала?

   – Если бы сын не прогнал меня, – сказала фея знаний, – он и твоя мать остались бы живы.

   Лицо Лдокла словно окаменело, а бережное объятье превратилось в болезненную хватку.

  – Глава тридцать третья. Сватовство демона тьмы

   Демон тьмы внезапно вздохнул, и разжал руки. Подозрительно покосился на Карасу и погладил меня по плечу.

   – Моя мать была смертной женщиной, – ровным голосом произнёс он, как будто это что-нибудь объясняло. – Она была смертной женщиной, и отец поделился с ней бессмертием. Это вполовину ослабило его силы.

   – Всё это так, внук, – кивнула Караса. – И всё же ему было не обязательно нести одному эту ношу.

   – Что ты вообще знаешь об этой истории? – вспылил демон.

   – Я знаю о ней всё, внук, – твёрдо произнесла Караса. – Твоя мать была удивительно светлым человеком, и любовь её была светла, без противоречий и сомнений. О таких историях всё известно любой светлой фее, а не только фее знаний. Не то, что моя история или вот этой девочки.

   – Расскажите, – попросила я прежде, чем Лдокл успел произнести ещё что-нибудь неприятное. Фея кивнула, и, устроившись поудобнее, начала рассказывать.

   Неправда, что демоны воруют красивых девушек всякий раз, когда только увидят. Тогда в их замках было бы не протолкнуться среди красавиц. И неправда, что демоны неразрывно связаны со своей стихией. Нынешнему демону тьмы уже несколько сот лет, и он помнит, как горел без пламени его родной город. Город, в котором он родился человеком. Он помнит смерть отца и предательство матери, он ненавидит людей и именно поэтому каждый день пролетает в крылатой колеснице над их городами. Твари, запряжённые в неё, вызывают ужас даже у других демонов. Смертные жаловались феям, и феи поднимали вопрос на общем совете, но ему было всё равно. Никто не полезет в серую пустыню, чтобы сразиться с ним и разрушить его замок. Когда был жив ещё отец, это могло произойти, демоны тогда ещё помнили войну, но теперь они помнят только годы мира. Века мира. Им не хочется рисковать собой только ради того, чтобы осадить «мальчишку». Яблоко от яблоньки. Он никогда не летает в сторону Фарога. Они все никогда не летают в сторону Фарога, но только у демона тьмы есть на это веская причина. И только демон тьмы мог бы и прилететь. Говорят, мать хотела бы его видеть. У него нет матери!

   Демон тьмы летает на колеснице по всему свету, затмевая солнце. Но в одном месте он заставляет ужасных тварей спуститься на землю. Повелительный жест – и они улетают обратно, унося за собой колесницу. Дальше он пойдёт пешком, крадучись, дальше он не хочет никого пугать. Там живёт одна девушка, которую ни в коем случае нельзя огорчить, нельзя допустить, чтобы улыбка хотя бы на миг сошла с её лица. И эту девушку нельзя похитить, хотя она и прекрасней, чем тьма и свет вместе взятые. Неправда, что демоны похищают всех, кого любят.

   ... он не был тут пять лет, и даже не заметил, как они пролетели. Зачем скрывать – всё это время он набирался храбрости, не зная, как ему объясниться с девушкой, которую нельзя похитить. С девушкой, которой нельзя причинить боль. Он не видел её всего пять лет, а теперь с трудом узнал. Юная, нескладная, почти девочка – тогда, – сейчас она была уже взрослой, ещё более красивой, не уступающей в грации даже самым прекрасным феям. Она стала прекрасней, и демон полюбил её больше прежнего. Но – испугался. Людей так легко меняет время! Пока он набирался смелости заговорить с любимой, она изменилась. Он не успеет заметить, когда она состарится и умрёт, ведь он – демон, не человек, и течение дней для него ничего не значит. Он мог бы похитить её и провести во тьму, где она обрела бы волшебные силы и стала бы равной ему – но это означало бы сломать прекрасный цветок. Он никогда бы не поступил с ней так.

   – Здравствуй, – засмеялась она и поманила к себе. – Что же ты стоишь, прячешься за деревом? Или за тобой погоня? Или оробел?

   – Оробел, – помедлив, признался демон тьмы. На нём чёрная одежда из бархата и шёлка, а на девушке – простое белое платье, и подол его забрызган грязью. Но держится она как королева.

   – Говорят, на обиженных воду возят, – лукаво улыбнулась девушка и взялась за ворот колодца. – И на сердитых. А на робких глупо не возить, не отвертятся!

   Первое ведро девушка достала сама: демон просто не мог сообразить, что она делает. Второе вытащил он, положив свои руки на ворот поверх девичьих. И в самом деле понёс коромысло через всю деревню расписное коромысло – под громкое улюлюканье мальчишек.

   В те годы жизнь была не такая, как во время его детства. Мира, каким знал его прежний ребёнок, не существовало больше. Когда-то по всей земле стояли города – могущественные, гордые, славящиеся богатством, знаниями, красотой... Их жители гордились тем, что прячутся от мира за высокими стенами, и презрительно смотрели на тех, кто добывал для них хлеб. Когда люди утратили колдовскую силу и не могли ни призывать демонов, ни бороться с ними, всё изменилось. Демоны сбили с городов спесь, летая над их улицами как у себя дома и даже вытребованный феями договор не помог гордецам подняться. Сейчас ценились не знания, не сокровища и даже не красота, а только земля, земля, дающая хлеб, и самый бедный крестьянин считал себя выше самого богатого горожанина. И был по-своему прав.

   Демон тьмы принёс воду к дому девушки, и нерешительно остановился у калитки. Отец девушки, сколько он знал, был стар, богат и давно уже не вспахивал сам свои обширные земли, оставив труд для сыновей и батраков. Дочь у него была одна, и выдавать её замуж крестьянин не спешил.

   – Здравствуй, гость, – солидно поприветствовал демона будущий тесть и шикнул на девушку. Та звонко засмеялась, забрала коромысло у жертвы своего чувства юмора и ушла в дом. Старик кивнул и повернулся к стае мальчишек, которые, пробежав за парочкой до самой калитки, теперь кружились неподалёку в ожидании интересного зрелища. Детям хватило взгляда, чтобы отбежать на почтительное расстояние, и пары ругательств, чтобы вовсе скрыться с глаз долой. Но восвояси они так и не убрались.

   – Дармоеды, – проворчал крестьянин. – От рук отбились, а всё феи! Но ты не стой у ворот, гость, проходи в дом. Не побрезгуешь угощением?

   – Не побрезгую, – решительно кивнул демон.

   В людском жилище было... скромно, как великодушно решил демон. По сравнению с особняком матери тут было скорее бедно, а по меркам отцовского замка – так вовсе разило нищетой.

   – Чего оглядываешься? – усмехнулся человек. – Привык, как в сказках, есть на золоте, а без того и еда в рот не лезет?

   Перед тем крестьянин кликнул жену – румяную крепкую женщину, и она собственными руками принесла мужу и гостю немудрёной снеди, да бутыль с золотистой жидкостью, от которой разило яблоками и алкоголем.

   – Сидр, – пояснил будущий тесть, наливая гостю полный стакан. – Твоё здоровье, гостинёк!

   "Гостинёк" послушно отсалютовал хозяину и сделал глоток. Непонятная жидкость выстрелила пузырьками в нос, заставив расчихаться, и крестьянин с трудом удержал улыбку.

   – И твоё, отец, – выговорил демон.

   Старик закашлялся. Откуда-то прибежала его жена, с размаху ударила муженька по спине, от чего тот тут же затих, и убежала прочь. Крестьянин налил себе следующий стакан и поверх него взглянул на демона.

   – Чего вокруг-то ходить, – выговорил он. – Говори прямо, свататься пришёл?

   Тут уж гость и сам закашлялся.

   – Свататься, – признал он. Спрашивать, как крестьянин догадался, демон посчитал слишком глупым.

   – Сватайся, – разрешил старик. Со скрипом приотворилась дверь, и в образовавшуюся щель просунулась любопытная детская рожица. Крестьянин шикнул, рожица исчезла и дверь захлопнулась. Раздался приглушённый смех.

   – Я... – подавился словами демон. – Я прошу руки Фьойе, твоей дочери.

   – Ишь, – проворчал крестьянин. – Просит он. Небось и любишь без памяти, а? на руках будешь носить, на пуховых перинах спать уложишь, на золоте еду подашь, а? Пылинки сдувать будешь, все беды отгонишь, никогда не заставишь плакать? Так?

   – Так, – признал демон. Он начал догадываться, почему его сородичи похищали жён, а не сватали. Что не нравится этому человеку?

   – Ишь ты, – хмыкнул крестьянин. – Говорить-то все мастаки. Погляжу я на тебя, одет богато, зашёл – морщишься, на наш дом глядючи. Видать, не привык ты к простой жизни. Городской?

   – По матери, – подумав, признал демон. Понять людей не стоило и пытаться. Чем беднейший из крестьян был лучше богатейшего из горожан, никто ответить не мог, все знали только, что главное – земля.

   – По матери, – повторил за ним крестьянин. – А у отца, небось, и землица есть?

   – Есть, – признал и это демон. – Была. Мой отец умер, старик, теперь эта земля моя. Земля и замок на ней. Твоя дочь не будет ни в чём нуж...

   – Ишь ты, замок, – с весёлым изумлением проговорил крестьянин. За дверью снова послышался детский смех. Людей можно было понять: владельцы замков почти все давно разорились и вокруг замков нельзя было цыплёнка выпустить, сделав шаг, он немедля оказывался на чужих владениях. – Мыть его с утра до вечера моей дочери, а? Велика ли землица? Аршин-то отмерить можно? Или хоть вершок?

   – Мои земли тянутся на вёрсты и вёрсты в любую сторону, – отчеканил демон тьмы, весьма уязвлённый насмешкой смертного. – А замок мой так велик, что одному человеку его не обойти и за неделю.

   – Ишь! – проворчал старик, немало не впечатлённый старик. – Говорить-то все мастаки... Ты, небось, из этих, молодых... писак городских. Выдумывают вечно, с феями соревнуются, сказочки плетут, а добрые люди им верь, ха! Не припоминаю я такого замка, чтобы земли вокруг на вёрсты тянулись, а, значит, и не такого.

   – Вы мне отказываете? – нехорошо усмехнулся демон и поднялся на ноги. Раздражение заставляло воздух в комнате сгущаться, окутывать фигуру незадачливого жениха темнотой. Дневной свет за окном померк. Старик моргнул, всё ещё неспособный принять разворачивающееся у него на глазах чудо, и вдруг дверь со стуком распахнулась, и в комнату вбежала Фьойе. Вбежала так легко, как будто ноги её не касались пола, и бросилась между отцом и страшным гостем.

   – Остановитесь! Прошу вас, остановитесь! – вскричала она, и тьма отступила, но не исчезла, а будто высветила все черты демона, придавая его лицу вид волшебный и страшный.

   – Ступай прочь, девочка, – приказал старик. – Не твоего ума дело.

   – Отец! – воскликнула девушка, поворачиваясь к нему. – Батюшка! Неужто вы не видите, кто заглянул в наш дом? Неужто не чувствуете, как от него несёт ночью и страхом?!

   – Да, – кивнул гость. – Я демон тьмы, и мой замок стоит посреди серой пустыни. Эти земли не знают плуга, на них не пасутся стада, и только чудовища, выходцы из ночных кошмаров бродят там среди песков. Каждый, кто ступит на эту землю – умрёт. И я, демон тьмы, пришёл сюда, чтобы просить руки этой девушки. Просить добром, без обмана и страха. В моём замке она не будет знать ни горя, ни печали. Я буду носить её на руках и сдувать пылинки, и я никогда не заставлю её плакать. Любое желание, любая прихоть, любая просьба – всё будет выполнено прежде ещё, чем она успеет о них сказать.

   Он преклонил колено перед ошеломлённой девушкой и взял её руку в свои. Рука была красивая, тонкая, но не изнеженная, а натруженная постоянным трудом. Демон благоговейно её поцеловал.

   – Девушка, я мог бы похитить любую женщину на земле, но это не принесло бы мне радости. Я прошу тебя оказать мне величайшую честь и радость. Ты будешь моей женой?

   Девушка, прекрасная как цветок, покосилась на отца. Тот смертельно побледнел и кивнул ей, словно благословляя. Фьойе вздохнула и покосилась на мать, незаметно вошедшую в комнату во время признания демона. Та всхлипывала и растроганно утирала глаза уголком полотенца. Тогда Фьойе посмотрела на коленопреклонного демона и осторожно высвободила руку.

   – Нет, – тихо произнесла она. И добавила: – Извини, пожалуйста.

   Демон тьмы поднялся на ноги. Тьма ещё больше сгустилась вокруг него, такая тёмная, что в ней, казалось, можно было различить цвета – те цвета, которые никогда не увидишь днём.

   – Почему? – тихо спросил он.

   Девушка принуждённо пожала плечами и натянуто улыбнулась.

   – Я тебя не люблю. Ты страшный.

   Демон заглянул ей в глаза. Там сиял солнечный свет, там искрилась радость, которую эта девушка несла людям, там был детский восторг перед жизнью... и там не было страха.

   – Любую другую женщину на земле, – медленно проговорил демон, – любую другую женщину я мог бы силой унести в свой замок. Так поступал мой отец, и мой дед, и все демоны тьмы, сколько их было в нашем мире. Но тебя – тебя нет. Тебя одну я не могу заставить, не могу обмануть и не могу заманить. И без тебя одной мне не будет жизни ни среди людей, ни среди демонов.

   Демон протянул руку, взялся за воздух и вытянул из него темноту, как человек бы стащил за угол со стула плащ. В комнате посветлело, а страшный гость развернул сгусток тьмы, встряхнул и набросил на плечи. Хлоп! – и он исчез, как не было. Тогда мать бросилась к дочери и, прижав к своей груди, разрыдалась.

   Навеянные рассказом феи картины прошлого развеялись тот час же, когда из истории пропал прежний демон тьмы, отец Лдокла. Я заморгала, постепенно осознавая, что по-прежнему сижу в фарогской библиотеке, и несчастный красавец в чёрном бархате и девушка в испачканном белом платье мне просто привиделись.

   – А дальше? – спросила я, неуверенно оглядываясь на Лдокла. Если эта девушка отказала его отцу, то кто же стал его матерью?

   – Ничего особенного, – усмехнулась Караса.

   – Отец ушёл оттуда и не появлялся в мире людей целый год, – хрипловато пояснил демон, разворачивая меня так, чтобы я не могла заглянуть ему в лицо. – Вернулся в замок... он не рассказывал подробно. Я думаю, он пил, кружками, бутылками и бочками пил вино забвения. Но от любви не помогает даже оно. А потом вернулся туда, потому что не мог жить без неё. С демонами такое случается.

   – С демонами такое случается, – подтвердила Караса. Я посмотрела на фею и успела увидеть, как она вытирает с глаз слёзы.

   – Ну, что ты ходишь за мной по пятам?– рассмеялась девушка, но в голосе её угадывалась жалость, а во взгляде... неужели любовь? Непрошенный кавалер в самом деле ходил за ней, ступая след в след, и в деревне поговаривали, будто по ночам он целует землю, по которой ступали её ножки. Иногда Фьойе поворачивалась и заговаривала с ним. Она всегда смеялась, но почти всегда – невесело.

   – Прикажи мне уйти, – предложил демон тьмы.

   – Ты ведь не уйдёшь, – грустно покачала головой девушка.

   – Уйду, – возразил демон тьмы. – Я клялся выполнить любое твоё желание. Итак?..

   – Уходи, – тихо сказала Фьойе и вскинула на него светлые глаза. Демон побледнел и отступил на шаг. Он не ждал... – Уходи.

   – Прощай, – с трудом выговорил он и неуклюже поклонился. Повернулся и сделал шаг прочь. Второй. Третий. Уходить было тяжело, уходить было неправильно. Сердце оставалось тут, и каждый шаг отзывался болью в опустевшей груди. Четвёртый. Он умрёт, но она никогда не узнает об этом. Он умрёт, но прежде люди поплатятся за всё, что сделали и чего не сделали, и за всё, что только могли бы сделать... и за всё, чего не могли. Люди поплатятся, но эту деревню обойдёт беда. Никакое зло не коснётся, ни один волосок не упадёт... Пятый шаг. Шестой. Седь...

   – Постой! – Крик ударил в спину как клинок. Демон обернулся на зов. Девушка, прекрасная как капелька росы в чашечке цветка на рассвете – как отблеск солнца в утренней росе – стояла перед ним, опустив руки. Она жалко улыбалась, губы жалко кривились, а в глазах росинками застыли слёзы. – Ты... в самом деле...

   Она подбежала к нему и коснулась рукой его щеки.

   – Ты плачешь?

   Демон тьмы медленно поднял руку и тоже коснулся своей щеки – она была влажная. Потом дотронулся до пальцев Фьойе и прижал к своему лицу. Она неожиданно робко улыбнулась.

   – Ты плачешь, – повторила она. – Я думала, демоны не могут плакать. Я думала, демоны не умеют любить...

   Его улыбка была отражением её. Демон тьмы обнял свою избранницу и привлёк к себе. Она не сопротивлялась.

   – Поэтому? – спросил он, и она кивнула.

   – Демоны могут любить, – твёрдо сказал он. – И я люблю тебя.

   – Ты забыл сказать об этом, когда просил моей руки, – прошептала она.

   Когда туман прошлого снова развеялся, я обернулась и встретилась взглядом с Лдоклом. В его глазах стояли слёзы, а губы шевелились. Его родители погибли, и сейчас, в рассказе Карасы, он видит их совсем ещё молодыми... Такими, у которых ещё всё впереди. Вот почему он не позволил мне оглянуться...

   Лдокл провёл рукой по моим волосам и прижал к себе.

   – Демоны могут любить, – повторил он слова своего отца. – И я люблю тебя.

   Я глубоко вздохнула и, закрыв глаза, крепче прижалась к Лдоклу. Он был прав, мне очень не хватало этих слов, и теперь, когда я их услышала, меня залила тёплая волна счастья. Хотелось сидеть вот так час, день, неделю... вечность. Сидеть и не думать ни о чём больше. Рядом с ним. Но...

   Но мне не хватало не только этих слов.

   – Я знаю, – прошептала я и открыла глаза. Осторожно высвободилась – демон не пытался помешать. – Я знаю. Но этого недостаточно.

  – Глава тридцать четвёртая. Фея радуги

   Лдокл нехорошо усмехнулся и поднялся с кресла.

   – Недостаточно, любовь моя? – зло уточнил он. – Чего же тебе не хватает?

   Я запрокинула голову и посмотрела в чёрные глаза демона. Они были холодны, и прочесть что-нибудь по ним было невозможно.

   – Свободы, – выговорила я, одновременно понимая, что говорить не стоило. Лицо демона исказила отвратительная усмешка.

   – Свободы, моя бесценная? Какой свободы ты хочешь? Свободы шататься где хочешь? Свободу открывать дорогу тьме? Свободы проклинать целые деревни? Свободу разрушить этот мир? А, Ристиль? Скажи мне, чего ты хочешь. Для чего тебе эта свобода? – Лдокл уже не говорил, он кричал. – Чего ты хочешь?!

   – Ты не... – пролепетала я, чувствуя, как глаза наполняются слезами. – Неправда! Я вовсе не...

   – Ристиль, – неожиданно устало вздохнул демон и присел на ручку кресла. – Посмотри правде в глаза: ты опасна для нашего мира. Каждым своим шагом, каждым вздохом ты разрушаешь его. Ты думаешь, что владеешь волшебством, а ты просто-напросто нарушаешь законы мироздания. В Фароге меньше, но он создан для Карасы – не для тебя. А ты...

   – А Дрип? – перебила я. – Ты говорил о нём, когда усыпил меня. Он такой же, как я и Караса – так? Но он ходит на свободе, а я...

   – О Дрипе позаботятся, не переживай, – перебил меня Лдокл, вновь зло усмехнувшись. Я покосилась на Карасу, она сидела, выпрямившись и сцепив руки на коленях. На лице её застыло выражение грусти и решимости. – А ты должна вернуться со мной.

   – В замок тьмы? – зачем-то уточнила я. – Сидеть там безвылазно всю свою жизнь? Тысячу лет, вечность?

   – Много-много тысяч лет, – подтвердил Лдокл, и его лицо снова перекосила злая гримаса. – Ты не можешь оставаться здесь.

   – Ну так попробуй меня заставь! – закричала я. – Попробуй! Унеси меня силой, если сможешь, потому что добром я не стану твоей никог...

   Меня прервал удар, и я опрокинулась в кресле, не зная, как понять, как осознать, как пережить... Лдокл меня ударил. Ударил по лицу, в губы, прерывая начатую клятву. Лдокл меня ударил. В самом деле ударил. Я подняла руку и неуверенно коснулась губ. Крови не было, не было и боли – снаружи. Невыносимо болела душа.

   – Ты теперь фея, – всё так же холодно и зло произнёс демон. – Не разбрасывайся клятвами.

   За его спиной поднялась на ноги Караса.

   – Мальчик мой, тебе не кажется?.. – неуверенно заговорила она. Демон с яростью обернулся.

   – Не кажется! – отрезал он. – Ты свидетель, я пытался уговаривать по-хорошему, бабуля! Пытался!

   Он топнул ногой и вдруг исчез, оставив вместо себя клубы чёрного едкого дыма. У моих ног затявкала-закашлялась собака, о которой я успела забыть во время ссоры с демоном.

   Караса, постаревшая на добрую тысячу лет, подошла ко мне и положила сухую старческую руку мне на плечо.

   – Поплачь, деточка, – предложила она. – Поплачь, не стесняйся. Тебе станет легче.

   Я сердито сбросила её руку.

   – Почему?.. – спросила я, но мой голос сорвался на жалкий писк. – За что?! Чего он добивается?!

   Караса покачала головой.

   – Это тебе может открыть только сам Лдокл, – грустно сказала она. – Никто другой не вправе вмешиваться.

   – Нет, вы скажите! Для чего такого я гожусь?! Для чего я ему нужна?! Что он задумал?!

   – Это тебе может открыть только сам Лдокл, – твёрдо проговорила фея знаний. – Я скажу лишь одно: он на самом деле любит тебя и сейчас, поверь мне, горько сожалеет о...

   – Я знаю, – отмахнулась я от её заверений. – Я знаю. Я только хочу понять – почему?! Чего он добивался?

   – Ты узнаешь, – пообещала Караса и протянула мне книгу. – Ты узнаешь обо всём в своё время. А пока отдыхай и набирайся сил. Читай. Эту книгу написала я сама, и здесь ты найдёшь ответы на многие твои вопросы.

   Одетый в чёрное демон, похожий и непохожий на Лдокла и его отца, ступил на семицветный мост, и одетая в радужное платье девушка отпрянула назад. За её спиной раскрылись и затрепетали огромные крылья, похожие на крылья бабочки.

   – Не упрямься, Силета, – мягко произнёс демон. Большие крылья, такие же радужные, как и мост, и платье девушки, хлопнули, как будто пытаясь поднять хозяйку в воздух, но ничего не произошло.

   – Не упрямься, – так же мягко повторил демон, и самый воздух вокруг них сгустился и потемнел. – Подойди ко мне, прекраснейшая. Ты нужна мне, так приди же.

   Силета помотала головой и шагнула назад, но демон был быстрее и одновременно с её шагом прыгнул вперёд, разрывая разделяющее их расстояние. Огромные крылья, наконец, оторвали фею от моста, и он исчез, растаял в воздухе, но демон, казалось, не нуждался в опоре. Он сделал ещё один шаг – вперёд и вверх, и окружающая его тьма сомкнулась как чёрные крылья, а сильные руки заключили Силету в объятья, ломая её собственные крылья. Хрупкие, как у бабочки радужные крылья. Фея страшно закричала, и погасла, как гаснет огонёк свечи, если неосторожно схватить его пальцами.

   ...в самом чёрном из всех самых чёрных цветов можно разглядеть все краски радуги, нужно только видеть в темноте. Такая малость, чепуховина, надо всего лишь видеть в темноте. Надо всего лишь быть демоном тьмы. Ведь это демон тьмы когда-то, больше тысячу лет назад пожелал завладеть радугой. Это демон тьмы убил её фею. Убил, отобрав всё доступное ей волшебство – чтобы подарить его тьме.

   Демоны тоже умеют мечтать...Но это не всегда хорошо заканчивается.

   Одетый во всё белое мужчина и грустная женщина в розовом, как первые отблески рассвета на скалах, платье сидели за одним столом и оценивающе смотрели друг на друга. Между ними лежал большой лист... бумаги? пергамента? на котором мужчина выводил бессмысленные на первый взгляд закорючки. Рыжеватые волосы и яркое платье женщины словно спорили с тусклыми красками комнаты и даже неба за окном. У мужчины были растрёпанные седые волосы и непричёсанная белая борода, но он вовсе не казался стариком. Возможно, из-за переполнявшей его силы – силы волшебства.

   – Радуга на уровне грубой материи есть не более чем природный феномен, всего лишь свет. Не более чем свет, преломлённый каплями воды, когда те после дождя повисают в воздухе. А если радуга имеет природу света на материальном уровне, то её волшебство должно подчиняться общим закономерностям... Солель, вы следите за ходом моей мысли?

   Женщина кивнула.

   – Прекрасно. Итак, коль скоро волшебство радуги было поглощено демоном тьмы, от чего мир, как мы видим, нарушено нормальное функционирование реальности и разрастается феномен, названный серой пустыней, который представляет собой не более чем деколоризацию ткани бытия... коль скоро волшебство радуги было изъято из мира световых феноменов, наша задача вернуть его, и тогда, без всякого сомнению, остановится деколоризация и прекратится рост серой пустыни. В перспективе фея радуга может вовсе залечить рану, нанесённую миру во время битвы демонов, но говорить со всей уверенностью я пока не берусь.

   Женщина снова кивнула и немного неуверенно предположила:

   – Вы хотите обратиться за помощью к фее дождя?

   Мужчина покачал головой.

   – Нет, фея дождя тут не помощница, ведь её волшебство не имеет световой природы.

   – Тогда как же?..

   – Не стоит волноваться, милая Солель. Изготовить призму, раскладывающую солнечный свет на семь составляющих, не составит большого труда. Гораздо больше меня тревожит другое обстоятельство...

   – Какое же? – подтолкнула его фея солнечного света – а это была именно она.

   – Кто будет источником или, как ещё можно назвать это явление, донором света? Оптимальнее всего было бы предложить вашу кандидатуру, однако...

   – Зачем же дело стало? – порывисто спросила фея и решительно поднялась на ноги. – Я согласна, идёмте же, время не ждёт, серая пустыня с каждой минутой...

   – Погодите, – позвал её мужчина и неуверенно протянул руку. – Вы не дослушали, а я имею сообщить вам нечто такое, от чего вы, быть может, измените своё решение...

   – Я вас слушаю, – села фея обратно на стул. Мужчина отвёл взгляд.

   – Вы знаете, Солель, что я волшебник и всю жизнь посвятил изучению природы света. Мной написано несколько книг, которыми с успехом пользуются ваши... кхм... коллеги...

   – Сёстры, – подсказала Солель, и волшебник благодарно кивнул.

   – Да, конечно, разумеется, сёстры. Так вот, о чём бишь я?..

   – О ваших достижениях, – без тени улыбки напомнила женщина.

   – Да-да, конечно. Ну, так вот, Солель. Мне очень жаль, но я должен... нет, конечно...

   – Говорите прямо! – потребовала фея, по его уклончивости почуяв недоброе.

   – Да, вы правы, – вздохнул волшебник. – Итак, вот вам правда, которую мне так тяжело открыть. Вы можете помочь в возвращении в мир радужного волшебства, но за это вам придётся отдать своё собственное. Я не в силах это предотвратить, и не в силах отдать волшебство вместо вас, и... простите, я несу чепуху, но вы, должно быть...

   – Постойте, – побелев как молоко, женщина подняла руку. – Я поняла вас. Я... я должна подумать.

   – Разумеется, – покивал волшебник. – Никто не может принуждать вас или хотя бы торопить, здесь решаете только вы и вы, конечно же...

   – Погодите, – снова прервала его фея. – Если я отдам всё своё волшебство, что же станет с миром? С солнечным светом? Что станет со мной?

   Волшебник прокашлялся и положил руку на сгиб локтя феи.

   – Милая Солель, это не должно вас волновать. Солнечный свет никуда не денется, пока не погаснет солнце, и ваше волшебство, которое вы отдадите, легко восстановится, но, к сожалению, вы уже не сможете его принять, и станете... пожалуй, станете обычной женщиной, не более, но и, конечно, не менее. А если вы...