Текст книги "Шок тьмы (НОВАЯ ВЕРСИЯ) (СИ)"

Автор книги: Наталья Авербух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

   – Лдокл сказал, – понимающе кивнул Дрип и неожиданно для себя помрачнел ещё больше.

   – Ну да, Лдокл. Мы очистили город от тьмы, на это ушло больше часа, и городские часы как раз пробили шесть, когда я поняла, что Ристиль нигде нет! Я-то думала, она постоит в сторонке, пока я справлюсь с тьмой, а она! Исчезла, как и не было!

   – И ты столько времени?.. – начал было Дрип, но Соль его перебила.

   – Я искала! Я сказала сёстрам, что со мной была девушка, которая нуждается в помощи – они ничего не поняли, но вопросов задавать не стали, у нас это не принято!

   – Угу, – кивнул Дрип: феи действительно принципиально не задавали лишних вопросов людям, попавшим в беду. Только этим они и могли уговорить кого-то довериться их назойливой помощи.

   – Тогда Эйр – ты её знаешь, фея дождя, она ещё всегда ссорится с феей облаков и демоном гроз по малейшему поводу, – она сказала, что девушка могла уйти за вещами в гостиницу, и мы пошли её искать туда!

   – И что? – спросил Дрип, уже приблизительно представляя, что сейчас услышит.

   – Дрип, подумай только, в Эроде целых пять гостиниц! Целых пять! В таком маленьком городишке! Куда им столько?

   – И вы обошли все, и только в последней сумели навести справки... – подсказал юноша.

   – А вот и нет! – торжествующе воскликнула фея и залпом допила стакан. – Сьор предложила спросить стражу на воротах, и они вспомнили девушку, которая вошла в их город несколько дней назад.

   – Повезло, – лаконично отозвался Дрип, думая, что на воротах могли оказаться совсем другие стражники, и феям пришлось бы изрядно побегать в поисках нужных. Не говоря уже о том, что стражники могли и не запомнить девушку.

   – Они указали на гостиницу, в которую направили Ристиль, – с некоторым недоумением продолжала фея. – Оказывается, она совсем не дешёвая, и хозяин платит им деньги, чтобы они называли именно её приезжающим.

   – И вы, конечно, объяснили стражникам, как они неправы, – иронически подсказал Дрип.

   – У нас не было времени! – возмутилась фея. – Ты подумай, сколько тьмы могла Ристиль выпустить за то время, пока мы бы возились со стражниками! Мы, конечно, кинулись туда!

   – И опоздали, – закончил юноша, который на месте Ристиль тоже не стал бы ждать фей в гостинице – хотя бы из упрямства.

   – И опоздали... – подтвердила Соль. – Хозяин сказал, что Ристиль пришла как только стемнело – это в середине дня, представляешь?! – и сначала не хотел говорить нам, в какой комнате она поселилась.

   – Но вы его живо вразумили, – снова подсказал Дрип. Фея кивнула и протянула стакан, чтобы юноша снова его наполнил.

   – Он поднялся туда раньше нас, – продолжала рассказывать Соль, – и вдруг начал ругаться, кричать о демонах и чудесах, которые ему совсем не нравятся! Дрип, скажи, как это так, неужели людям не нравятся чудеса?!

   – Всякое бывает, – уклончиво ответил юноша, отводя взгляд от напуганных глаз девушки. Феи жили чудесами и, увы, не всегда могли понять, что непрерывные странности людям могут и надоесть. Возможно, в идее Лдокла отселить волшебных существ подальше от людей есть здравое зерно.

   – Он сказал, что Ристиль поднялась сюда со свечой, и другого выхода из комнаты нет. Он клялся, что она никуда не выходила, но окна закрыты, а девушки нет. Только со стола пропали бумаги и свеча догорела до половины.

   – И всё? – скептически уточнил Дрип, представляя себе ярость хозяина гостиницы, которого неизвестно какие чудеса оставили без платы за отданную Ристиль комнату.

   – Он пытался сделать вид, что Ристиль не заплатила, но я сразу увидела, что он врёт, – смутилась фея. – В общем, Ристиль оставила деньги и исчезла из запертой комнаты.

   – Наверное, спустилась по лестнице, пока никто не смотрел, – пожал плечами Дрип. – В городе вы искали?

   – Мы собирались... – потупилась фея.

   – Но... – подтолкнул рассказчицу Дрип.

   – Мы только разделились на группы и собирались обходить Эрод, как вдруг на стенах запели арфы! – сделала страшные глаза Соль и допила пятый стакан. Дрип подумал, что, будь на месте феи человек, стоило бы забеспокоиться, в конце концов, кувшин почти опустел, и это за какие-нибудь четверть часа! Но феи есть феи, и людскими болезнями они не страдают.

   – Арфы? – устало переспросил юноша.

   – Ну да, арфы! Ах, ты не знаешь... когда заключался договор с демонами, на стенах тогдашних городов поставили волшебные арфы. Когда человек, покалеченный тьмой, касается стены, они поют так, что слышно по всему городу.

   – И ты думаешь, что Ристиль полезла через стену Эрода? – уточнил Дрип.

   – Не обязательно, – засомневалась фея. – Арфы могут петь ещё когда мимо них проходит что-то волшебное, если только это не демон, не фея или что-то, нами сотворённое.

   – Иными словами, арфы поют, когда есть угроза возвращения людям волшебства, – подытожил Дрип, вспоминая старые рассказы Лдокла. Фея кивнула. – И ты думаешь, это была Ристиль?

   – А кто ещё-то? – удивилась Соль. – Мы побежали к стене, но арфы пели везде, и мы не знали, где именно Ристиль перелезла. Выбрались за город, обыскали всё вокруг на целую версту от города, но Ристиль нигде не было!

   – Может быть, она осталась в городе? – предположил Дрип. – А к стене только прикоснулась?

   – Мы и город весь обыскали! – не согласилась с ним фея. – Мы искали везде, мы звали, мы аукали, мы даже сделали стены прозрачными, но всё впустую! Только люди вокруг стали возмущаться, мол, мы мешаем им работать, и прозрачные стены – это неудобно и вообще не могли бы мы покинуть город со своими поисками и сбежавшими девушками...

   – И я их понимаю, – пробормотал Дрип как мог тихо, но Соль всё равно расслышала и расплакалась снова. Пришлось утирать ей лицо смоченным в воде платком, обнимать, гладить по голове и шептать на ухо разные глупости, которые – очень нескоро – заставили девушку улыбнуться и вернуться к рассказу.

   – Тогда мы увидели, что уже вечер, и все разошлись по своим делам, а я осталась, – закончила повествование фея. – Хозяин гостиницы предлагал мне комнату, из которой исчезла Ристиль, но я вспомнила о Лдокле...

   – Он, конечно, очень расстроится, когда узнает, – проворчал Дрип, и на глазах девушки снова появились слёзы.

   – Расстроится?! Он будет в ярости! Он убьёт меня! Он же велел не спускать с Ристиль глаз, и всё время влиять на неё, а я... Она же такая злая была, на всё огрызалась, я подумала, лучше её не трогать по дороге, вот домой приедем, и там... я же сильнее дома, а мы-ы-ы... мы не доехали...

   – Только не плачь! – испугался Дрип и снова вытер девушке глаза. – Ты ведь сама говоришь, что Лдокл знал, что Ристиль сбежит, может, он и на тебя сердиться не будет?

   – Будет, – всё-таки разрыдалась Соль. – Он ей сказал, чтобы она обязательно возвращалась к нему, а мне – чтобы я глаз с неё не спускала, и что я отвечаю, и что он с меня обязательно спросит, а я...

   – Перестань, Соль, – не слишком уверено возразил Дрип, – ничего тебе Лдокл не сделает. В конце концов, с тобой я!

   – Он узнает, – не слушая юношу, прошептала фея, – может, уже сегодня ночью, и будет искать меня... что я ему скажу?!

   – Ничего, – проворчал Дрип. Всё-таки эта Ристиль крайне неприятная особа, от неё одно беспокойство. – Я сам скажу ему всё, что считаю нужным. Вот увидишь – никто тебя не тронет.

   – Ты заступишься за меня? – с детской доверчивостью спросила фея, словно Дрип и правда обладал властью останавливать гнев демона тьмы. – Ты объяснишь Лдоклу, правда?

   – Правда, Соль, – невольно улыбнулся юноша и, присев рядом на кровать, обнял девушку.

   – М-м-м... Дрип... – осторожно потянула фея, уткнувшись ему в грудь лицом и честно стараясь больше не плакать. – Я потратила все силы и до утра не смогу никуда полететь... мне ведь можно остаться здесь, а?..

   Дрип вздохнул и, отстранив девушку, пошёл на первый этаж к сторожу за тюфяком для себя. Похоже, фея решила здесь обосноваться надолго.

  – Глава двадцать четвёртая. Маскировка

   Едва запели предательские арфы, как я передумала немедля скакать в Фарог. Феи летают, запрягая птиц в свои воздушные экипажи, и, конечно, сверху смогут издалека заметить меня, а настичь и того легче. Тьма великая, кто знает, быть может, я найду, что им противопоставить, но выдержит ли это деяние моя совесть? Не хотелось бы мне начать волшебные битвы, которые прекратились тысячу лет назад.

   Отказавшись от спешки, я потянула воздух так же, как это делал Лдокл, и, как и он, вытянула сотканный из темноты плащ. День немедля вернул себе и солнечный свет, и все краски во всей их полноте и красоте. Сама же я прижала к себе собаку (она была горячей, но не обжигающей), скорчилась вместе с ней у самой стены и укрылась плащом, надеясь с его помощью обмануть зоркие глаза светлых фей.

   Успела я как раз вовремя: едва дело было сделано, как над моей головой раздались тревожные крики фей, увидевших угрозу своему могуществу. Встречать опасность затылком, в унизительной скрюченной позе мне показалось неудобно, и, повинуясь моей воле, плащ растянулся и выгнулся на подобие палатки, давая и мне возможность растянуться под ним в полный рост и перевернуться на спину. Сделав это, я увидела, как феи, одна за другой перелетают через стены и кружат, пытаясь высмотреть меня внизу. Увы! – сотканный из темноты плащ делал меня невидимой в тени, и не было света, который мог бы эту тень рассеять. Вот крики отдалились, вот приблизились опять, и снова отдалились.

   – Феи прочёсывают местность, – шепнула я собаке, – но хватит ли у них ума не доверять собственным глазам? В последний момент мы, наверное, прибегнем к бегству, но спасёт ли оно нас с тобой? И какими дурочками мы будем казаться, когда нас, связанных, торжествующе вернут под руку демона тьмы!

   Огненное животное не ответило, только лизнуло мою руку, а затем лицо – и я успокоилась.

   – Кто сказал, что огонь порывист и несдержан? – снова шепнула я и обняла собаку за шею, прижимая её к себе. И как раньше я могла не любить животных, видя в них только бесполезный шум, да порчу хороших вещей?

   Мне пришлось долго дожидаться, пока день склонится к вечеру, и феи решат вернуться в свои дома, как дневные птицы возвращаются в гнёзда. Но наконец солнце – я видела это сквозь плащ, который мешал моему зрению не меньше, чем до того темнота – склонилось к закату и "чудесные создания" начали сдаваться. Приземлившись, к счастью, недалеко от меня, они заговорили о том, что поиски ничего не дали и, видимо, я успела уйти дальше, чем они предполагали. После чего волшебные девушки расселись обратно по своим экипажам и улетели. Я осталась лежать, как будто неровности почвы не впивались мне больно в спину.

   – Терпение, – шепнула я и принялась отсчитывать минуты. Одна... две... три...

   Пять...

   Десять...

   Пятнадцать...

   Прошло больше четверти часа, когда я увидела в небе маленькие точки: это на большой высоте возвращались феи, наивно пытавшиеся обмануть меня притворным отказом от охоты. Точки быстро увеличивались, приближаясь, и вот уже за стеной я услышала быстрые голоса девушек, говоривших друг другу, что, по всей видимости, меня и правда нет рядом, коль скоро я не попалась на их удочку.

   – А ещё говорят, что феи не умеют обманывать, – тихонько посмеялась я. – Молва справедлива: не умеют, бедняжки. Принять одно решение, а потом принять другое, и объявить о нём, я полагаю, в нескольких местах, чтобы я непременно услышала – вполне умно. Ну, а мы останемся здесь даже после этого разговора. Кто знает, сколько раз на дню феи меняют решение?

   Феи в самом деле улетели не сразу: сперва они поднялись в воздух и почти скрылись в по-вечернему тёмной синеве, потом спустились на город, и так несколько раз, пока, наконец, не унялись и не скрылись. Соль среди них не было: после первых усилий, заставивших фей броситься к стенам и обыскать окрестности города, она вернулась искать меня на улицах и не принимала участия в наивной хитрости сестёр.

   – Нет, малышка, мы дождёмся того часа, когда власть солнечного света уступит луне и звёздам, когда костёр полезнее далёких светил, и только тогда двинемся в путь, – прошептала я и, устроившись как могла удобнее, уснула прямо на земле, согреваемая тёплым собачьим боком.

   Разбудил меня холод, вгрызшийся в мой правый бок: тот, которым я прижалась к холодной стене Эрода. Пока я спала, солнце погасло и плащ растворился в ночном воздухе, а камни стены успели остыть после не слишком жаркого дня.

   – Лето подходит к концу, – с трудом произнесла я и с тем же трудом поднялась на ноги. – Тьма великая, не хотела бы повторить такой ночлег в ближайшую неделю.

   Собака уселась возле меня и обожающе смотрела, как я, кряхтя, разминаюсь, стараясь прогнать холод и вернуть телу подвижность: во время сна оно затекло так, что я напоминала себе старую, сгорбленную и страдающую радикулитом развалину.

   – Нет, так не годится! – воскликнула я и топнула ногой, прогоняя накатившее ощущение старости. Собака встала и встряхнулась, вернув себе размеры хорошего пони, которые она потеряла за время моего сна. – Отлично, моя хорошая! Теперь дорога одна – в Фарог, и, наконец, поторопимся!

   До Фарога нам было не суждено доехать этой ночью. Едва мы проскакали, если так можно сказать о езде верхом на собаке, первую версту, как собака без предупреждения уселась на задние лапы – и коротко взвыла. Вместе с воем из её рта вырвался столб дыма, который укутал нас обеих. Я, перед тем сползшая со спины своего ездового животного, закашлялась, замахала руками, но дым и не думал рассеиваться, он словно прилип к нам, будто притянутый неведомой мне силой. Первое время я боялась задохнуться, но вскоре обнаружила, что дым ничуть не мешает дышать. Я потрепала собаку по голове.

   – Чего это ты?

   Огненная псина не отвечала, а, уменьшившись в размерах, прижалась к моим ногам. Вдалеке раздался странный шум, смесь воя, шипения и рёва, свист бича, какими бродячие циркачи погоняют своих дрессированных животных. А потом я услышала, как громовой голос с небес выкрикивает моё имя.

   – Ристиль! Ристиль, где ты? Отзовись, Ристиль, я требую этого! Ристиль!

   – Это демон, – похолодев, поняла я. – Он ищет нас. Малышка, мы пропали.

   Крик, свист и рёв драконов приближались. Чувствуя предательскую дрожь в коленях, я села на землю, прижав к себе собаку и надеясь казаться как можно меньше. По небу с жутким шумом проехала колесница. Драконы летели, громко хлопая крыльями, то сближаясь, то разлетаясь в воздухе, насколько это позволяла упряжь, и время от времени страшно кричали, выдыхая пламя, тёмное, с багровыми отблесками, какого не рождает ни костёр, ни свеча, ни керосиновая лампа, ни даже пожар. Демон тьмы стоял, одной рукой сжав вожжи, а другой – огромный бич, которым он, как циркач, щёлкал по воздуху, не касаясь драконов. При каждом щелчке от бича разлетались искры, такие же багровые, как драконье пламя.

   Прижав к себе собаку, я сидела, запрокинув голову и смотрела на пролетающую крылатую колесницу. Сейчас демон увидит нас, спустится и... Если феям я была готова дать бой, то с демоном мне не сладить, пусть он и один, а фей было много. Да и...

   Сражаться с нежными, хрупкими девушками, причинить им вред, ударить по их доверию к миру – это было бы отвратительно. Но выступить против демона тьмы было не просто отвратительно – невозможно. Много ли женщин смогли бы ночью причинить вред мужчине, к которому по своей воле льнули утром?

   – Я не смогу с ним драться, – прошептала я в собачье ухо. – Да и... О чём я говорю! Это же безумие! Всё, что я могу, рождено во тьме, рождено тьмой! Едва он остановит над нами колесницу, как я склонюсь перед своим хозяином, будь он проклят! Безумие, безумие!

   Однако же демон не только не остановил колесницу, он уехал дальше, держась над дорогой.

   – Куда это он? – ошарашено прошептала я. Как быть, если Лдокл кинется в погоню, я не знала. Но что делать, если он во время погони сумеет меня обогнать, но не сможет настичь – это было выше всякого разумения! Вой, свист и шум крыльев постепенно стих впереди. – Дела...

   Не решаясь двигаться дальше, я решила остановиться здесь, но, конечно, не на самой дороге. Отойдя чуть в сторону, я порылась в сумке, достала тёплый плед, который в прохладные вечера привыкла набрасывать на плечи, и постелила его на землю. С каждой минутой холодало всё больше и больше, и даже прижимающаяся ко мне собака не могла отогнать ночной холод. Мою жалобу на это обстоятельств волшебное животное оценило по-своему. Она рыкнула и, вильнув хвостом, бросилась в сторону.

   – Эй, малышка! – испуганно закричала я, боясь остаться одна в темноте. – Ты куда, вернись?

   Вернулась собака скоро, волоча по земле украденную невесть где связку хвороста. Ничего не объясняя, она покрутилась, расчищая на земле возле моего одеяла местечко достаточное, чтобы ей было удобно улечься, растрепала связку, закусила одну из веток зубами, устроилась поудобнее... и превратилась в костёр.

   – О, – потянула я, с трудом различая в языках пламени очертания своей собаки. – Сколько лет нами управляют феи, но никогда ни один смертный не видел подобных чудес!

   Собака зевнула, высунув нос из огня и посмотрела на меня блестящими глазами. Намёк был яснее ясного, и я поспешила угостить животное второй веткой. Съев её, а затем и третью, псина временно угомонилась и положила морду на вытянутые перед собой лапы. Я обратила внимание, что от костра не исходит дым, зато он по-прежнему окутывает меня и мои вещи. Не знаю, что помешало Лдоклу с неба разглядеть нас с собакой под клубами дыма, но, быть может, он не заметит нас и впредь.

   Ужасающий шум, свидетельствующий о приближении демона, снова раздался над дорогой, и колесница пронеслась над нами так низко, что от взмахов крыльев пламя прильнуло к земле, а я опрокинулась на спину. Демон пролетел, и я вздохнула с облегчением, прислушиваясь, как существо, называющее себя моим хозяином, улетает туда, откуда прилетело.

   Однако же мне хватило терпения, чтобы не двигаться с места на случай, если Лдокл повторит приём, безуспешно испробованный на мне феями. Проще всего дождаться утра... и надеяться, что на смену демону тьмы не явятся светлые феи. Если "чудесные создания" будут караулить непрерывно, сменяя друг друга, мне придётся сдаться не позже, чем голод и жажда станут для меня нестерпимыми. Признаться честно, мне совершенно этого не хотелось.

   Лдокл не обманул моих ожиданий: он вернулся. Пролетел над самым костром, так, что я чуть не упала в пламя – и упала бы, если бы собака не отскочила назад, – скрылся в направлении Фарога, чтобы вновь вернуться и сделать круг над самым костром. Я замерла, понимая, что моё убежище обнаружено, и никакая маскировка меня не спасла. Сдаваться раньше времени всё же не хотелось, и поэтому я не шевелилась и не подавала признаков жизни, пока демон кружил над самой моей головой, пока он осаживал своих драконов и приземлялся в двух шагах от меня. И даже когда Лдокл подошёл вплотную и замер у костра, я молчала.

   – Эй! – крикнул демон, оглядываясь по сторонам. – Добрые люди, кто бы вы ни были, вам не следует меня бояться! Отзовитесь!

   Но никто не отозвался. Бросив беглый взгляд на пламя, я обнаружила, что не могу различить в нём своей собаки, и почувствовала, как меня охватывает щемящая тоска. Хорошо, если это удачная маскировка, а если нет? Если я больше не увижу этого животного, которое понимает меня с полуслова и которое – единственное! – может помочь мне на том пути, который я столь опрометчиво выбрала. Пламя затрепыхалось, прильнуло к земле и словно бы невзначай лизнуло ближайшую палку. Послышался треск, какой доносится иногда из каминов – треск, чем-то похожий на лай. Я успокоилась, а демон, казалось, ничего не заметил.

   – Добрые люди! – ещё раз крикнул он и, не дождавшись ответа, рассмеялся. Потянул воздух, вытягивая из него за уголок плащ, и на небе из-за тучи вышел полумесяц, осветив землю причудливым светом. Сложив вдвое плащ, демон уселся возле костра и одобрительно хмыкнул.

   – Ладно, Ристиль, – произнёс он, заставляя тем самым меня похолодеть, но почему-то не глядя в мою сторону. – Я знаю, что ты здесь, тебя нигде больше не может быть, коль скоро ты решила сбежать от меня. Фарог – вариант настолько очевидный, что мне даже смешно. Или ты думаешь обмануть меня, спрятавшись где-то в кустах? Не пытайся сделать вид, будто ты первым делом вспомнила о родном доме!

   Я молчала. Слова демона о кустах и то, что он не глядел в мою сторону, указывало на то, что он меня не видит. Но почему?

   – Не испытывай моего терпения, Ристиль, – снова заговорил демон после недолгого молчания. – Я чувствую твоё присутствие, и чувствую частичку тебя в этом огне. Ты вызвала его колдовством? Разве ты не знаешь, что людям нельзя колдовать – от этого погибнет наш мир? Ну же, Ристиль! Не молчи, отзовись! Не думай, что у меня не хватит упрямства просидеть тут всю ночь! С наступлением утра ночные чары развеиваются, и я непременно тебя обнаружу. Или ты надеешься убежать? Мои драконы догонят тебя где угодно. Ристиль! Несчастная дурочка, неужели подрожать всю ночь под кустами от холода и страха для тебя лучше, чем провести её в моём замке? Ристиль! Ристиль, я требую, чтобы ты отозвалась! Я всё равно найду тебя, раньше или позже, и для нас обоих будет лучше, если это будет раньше. Ристиль!

   Молчание, похоже, разозлило демона, но он сдержался и замолчал, безуспешно вглядываясь в ночь. Рассеянно поднял с земли ветку и кинул её в огонь. Потом вторую и третью. Мне со своего места было видно, как собака, окружённая языками пламени, взвивается вверх, чтобы поймать подачку, роняет её возле себя и прыгает, ловя следующую, чтобы, поймав все, улечься обратно и неторопливо грызть ветки в своё удовольствие. Вскоре животное растворилось в пламени, и я вновь не могла разглядеть его очертаний.

   Внезапно Лдокл поднялся на ноги, сжимая в руке очередную ветку из принесённой собакой связку.

   – Ночь тихая, безветренная, – неизвестно кому объяснил он, – а дым по земле стелется. Не к добру.

   И без предупреждения ткнул веткой мне прямо в лицо. Ошеломлённая неожиданным нападением, которого я никак не могла ожидать от демона тьмы, я еле успела заслониться... но ветка прошла через мою руку и погрузилась в лицо, причинив мне вреда не больше, чем дыму. Мне стало дурно. Демон дёрнул ветку на себя – это зрелище было ничуть не лучше предыдущего, – и присвистнул.

   – Забавно. Я предполагал, здесь могут быть твои вещи, Ристиль, которые ты попыталась спрятать. А тут ничего...

   Разочарованно вздохнув, Лдокл уселся на землю.

   Не знаю, сколько прошло времени – не меньше вечности, как мне казалось – но у меня затекли ноги. Я попыталась пошевелиться, но Лдокл так вздрогнул, что я вновь замерла на месте, тщетно гадая, как для него могло выглядеть моё движение. Ещё через вечность к затёкшим ногам прибавилась боль в спине – от усталости. Потом у меня заболела шея и, уж не знаю с чего – голова. Я начинала думать, что сдаться, быть может, и правда проще, когда демон с неожиданным кряхтением поднялся с земли.

   – Это невозможно! – объявил он, приседая, сгибаясь и разгибаясь, словно и у него затекли ноги и спина. – Ристиль, сокровище моё, ты самая невозможная девица на свете! Верно, решила окочуриться тут от холода, а то и заснула где-нибудь под кустом и не слышишь меня! Нет у меня больше сил тебя ждать, и даже рассвет встречать неинтересно. Я облетел все деревни, какие только могут встретиться на твоём пути: нигде не впустят тебя в дом, нигде не дадут и крошки хлеба, а городов тут до Фарога и не будет. Ты умрёшь от голода раньше, чем доберёшься, моя дорогая, поэтому исполни совет – возвращайся в замок.

   Я по-прежнему молчала, глядя на демона сквозь клубы дыма. Странное это было чувство: как в детстве, когда, играя в прятки, залезаешь за занавеску и хихикаешь в кулачок, пока тебя ищут в самых укромных местах, проходя меньше чем в шаге от тебя. Только сегодня мне не до смеха, только колотится сердце, и мучительно ноют затёкшие ноги.

   Лдокл шагнул к драконам, до того смирно лежащим на земле в ожидании своего хозяина. Лацертусы, как он их называл, при приближении демона вскочили на ноги и с шумом размяли огромные крылья. Я не шевелилась, ожидая продолжения.

   – Ристиль! – громко произнёс демон, поглаживая морду ближайшего дракона. – Если ты здесь и слышишь меня, знай: я не стану наказывать тебя за побег, если ты этой ночью вернёшься в замок! Но после – берегись! Ристиль!

   С трудом сдерживая стон – так болело всё тело – я нетерпеливо ждала, когда демон уберётся восвояси. Он же, как нарочно, не торопился. Приласкал всех троих драконов, ощупал каждому крылья, обошёл вокруг колесницы, словно проверяя, не сломалась ли она от долгого бездействия. Оглянулся на костёр.

   – Ристиль! – позвал он, глядя, как мне показалось, прямо на меня. – Брось упрямиться, дорогая, пойдём со мной. Ну же, милая, идём!

   Вся сжавшись, я смотрела, как демон делает шаг к костру, призывно протягивая руку. Он знал, где я прячусь, и нарочно устроил это представление. Знал! Знал и издевался! Шаг. Другой. Третий.

   Вот демон вернулся к костру и с улыбкой посмотрел на меня, но так, как если бы глядел сквозь.

   – Не упрямься, – нежно произнёс он. Я молчала, прислушиваясь к бешеному стуку собственного сердца. Казалось, эти звуки могли бы разбудить спящих в трёх верстах от меня, но Лдокл как будто их не слышал. Неизвестно, чем для меня закончилось бы это приключение, если бы демон смог сдержать улыбку. В ней не было ни торжества, ни уверенности, так улыбаются люди, по своей вине попавшие в дурацкое положение и надеющиеся, что об этом никто не узнает.

   "Какого же я свалял дурака!" – говорила эта улыбка, и я облегчённо вздохнула. Демон не услышал и этого. Ещё раз улыбнувшись, он повернулся ко мне спиной и быстро пошёл к колеснице, чтобы вскочить на неё и улететь, не оглядываясь. Я прождала ещё полчаса, не меньше, но Лдокл так и не вернулся. Все мы не любим оставаться в дураках, и демоны, как видно, не исключение.

  – Глава двадцать пятая. Фея странствий

   Когда демон скрылся за горизонтом, я поднялась на ноги и со старческим оханьем принялась разминаться: неподвижное сидение на холодной земле не прошло для меня даром. Собака выпрыгнула из костра (он немедля погас, не оставив никакого следа) и принялась ко мне ластиться: подсовывать голову под руки, чтобы я её погладила, прикусывать меня за пальцы и отскакивать при первых же признаках неудовольствия. Я приняла игру и схватила с земли оставшуюся недоеденной ветку. Псина немедля отпрыгнула, и я погналась за ней, воинственно размахивая своим оружием. Мы сделали три или четыре круга вокруг нашего лагеря, и я согрелась, а после принялась задыхаться. Только тогда собака подбежала ко мне, и я скормила ей ветку, а после подобрала с земли остальные и тоже по одной предложила своему чудесному животному. Доев всё, псина облизнулась и вопросительно посмотрела на меня.

   – Нет, малышка, ты как хочешь, а с меня хватит ночёвок на воздухе! – решительно заявила я. – К тому же, мне кажется, невежливо отказываться, когда тебя так настойчиво приглашают! Да ещё такой видный кавалер. Что скажешь, малышка?

   На это собака отреагировала глухим рычанием и опущенным хвостом. Нет, она не хотела принимать приглашение демона!

   – Глупенькая ты, малышка, – засмеялась я и потрепала животное по загривку. – Ты думаешь, я пойду сдаваться? Обижаешься? Ждёшь, я скажу, что ты мне уже не нужна?

   Судя по виду собаки, именно это всё она и думала. Рычание стало громче, шерсть на загривке вздыбилась, и в пасти стали видны клыки.

   – Дурашка! – засмеялась я ещё громче. – Как будто ты меня не знаешь! Не-е-ет, мы сейчас тихонечко прокрадёмся в замок тьмы, рухнем там на кровать в какой-нибудь пустой комнате, и там славно выспимся! А утром вернёмся сюда и отправимся в путь. Ну, как годится такой план, глупое ты создание?

   Такой план, похоже, вполне годился. Собака уменьшилась до размеров муфточки и запрыгнула ко мне на руки. Я подобрала с земли свои вещи и, прижимая собаку к себе, три раза крутанулась на каблуках, а после топнула ногой.

   – Хочу появиться в замке тьмы, да так, чтобы обо мне не знал ни человек, ни зверь, ни фея, ни демон!

   Фр-р-р! – полыхнуло пламя, и вот я стою посреди небольшой светлой комнаты, чьи окна выходят во внутренний двор: комната первого этажа.

   Собака спрыгнула с моих рук, выросла в размерах и обежала комнату, сунувшись во все углы и напоследок заглянув в ванную. Фр-р-р! – и вот в комнате загорелись все стены, пол и потолок: светлым огнём, которые горел, не сжигая комнаты и не опаляя меня.

   – Это ты сделала, чтобы нас нельзя было найти? – уточнила я, и собака согласно гавкнула. – Отлично, малышка! А теперь, думаю, мы будем спа-а-а-ать...

   Последнее слово я договаривала сквозь зевоту и, сбросив наплечный мешок на пол, стянула куртку, скинула башмаки и повалилась на кровать. Собака запрыгнула туда же и улеглась у меня в ногах.

   – Как хорошо дома, – пробормотала я и уснула.

   Этой ночью мне больше не снилась тьма и охраняющий меня демон. Я видела только пламя, одно лишь пламя, оно окружало меня со всех сторон, оно было мной, а я им. Языки огня плясали на ветру, и я плясала вместе с ними, плясала бесконечно долго, босиком и распустив волосы, пока мой танец не стал медленнее, а ветер не утих, и я обнаружила себя окружённой со всех сторон камнем, со всех, кроме одной, в которой мою свободу ограничивала лишь чугунная решётка. Страха не было, как не было и удивления и, оглядевшись, я поняла, что горю в камине в комнате, в которой никогда не зажигается свет. Стены, пол, потолок, мебель – всё было здесь чёрным, и на кровати было постелено чёрное бельё, поверх которого спал, не переодевшись на ночь, демон тьмы.

   Раньше я только подозревала – теперь я знала точно, что в этой сплошной черноте есть свои цвета, которые не разглядеть человеку, потому что он не видит в темноте. Но сейчас мне было не до разглядывания ночных оттенков. Я всматривалась в лицо Лдокла, утомлённое, будто даже постаревшее – не так, как стареют феи, а так, как люди – от усталости и навалившихся забот.

   – Бедный ты, бедный, – забывшись, одними губами прошептала я. Лдокл шевельнулся и что-то пробормотал сквозь сон. – Прости меня, если сможешь. Прости...

   – Ристиль... – проговорил демон, не открывая глаз. – Бесценная...

   На миг меня охватили стыд и жалость, мне безумно захотелось выйти из камина, присесть на постель, откинуть с его лица прядь волос, прошептать что-то утешительное... просто остаться рядом. Но тут демон снова шевельнулся и я, испугавшись, что вот-вот разбужу его, отпрянула назад, в камин... и растворилась в бесконечной пляски пламени.