Текст книги "Шок тьмы (НОВАЯ ВЕРСИЯ) (СИ)"

Автор книги: Наталья Авербух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

   Утро началось с неожиданно холодного носа моей собаки, сунутого мне сначала в глаз, а потом в ухо. Затем она облизала моё лицо своим шершавым языком, и я окончательно проснулась, одновременно осознавая, что умываться мне уже не нужно. Едва-едва светало, и ужасающе хотелось спать, но псина упорно стягивала меня с кровати, так что проснуться мне пришлось поневоле. Комната по-прежнему горела вся, не сжигая ни мебели, ни меня, и я бы, наверное, восхитилась чудом, если бы не увидела их за прошедшую неделю столько, что уже почти разучилась удивляться. Гораздо больше меня интересовал вопрос, приснился ли мне ночью демон тьмы и его спальня, или я в самом деле побывала в его камине. Однако задать мой вопрос было некому, и я пошла в ванную комнату. Там меня ждало разочарование, ибо вода не хотела появляться ни сама по себе, ни после моего приказа. Не хотел появляться в комнате и завтрак, когда я захотела есть. Похоже, замок не видит незваную гостью – или не считает нужным о ней заботиться.

   – Отвратительно! – проворчала я, смутно припоминая, что последний раз ела едва ли не сутки назад. – На таких условиях я совершенно не согласна путешествовать!

   Но мне никто не ответил, только собака зарычала, не то соглашаясь со мной, не то обидевшись на моё ворчание.

   – Ладно, – вздохнула я. – Если всё так плохо, вернёмся к тому, с чего начали и попробуем добраться до более гостеприимных мест. Как бы нам с тобой отсюда выбраться?

   Собака снова уменьшилась и ловко запрыгнула ко мне на руки. Я подняла с пола заплечный мешок (он как будто потяжелел за ночь), повернулась три раза на каблуках и топнула ногой. Полыхнула пламя, и комната пропала, а мы очутились в гостевой комнате на втором этаже. Собака соскочила с моих рук и выросла до размеров доброго телёнка.

   Я выглянула в окно: за ним занимался рассвет, и я увидела ту самую дорогу из Эрода в Фарог, на которой нас с собакой застал демон.

   – Отлично, – пробормотала я. Собака боком подошла ко мне, явно предлагая сесть на неё верхом, но я сняла с плеч мешок и принялась рыться, отыскивая хоть клочок бумаги. Первый мне не суждено было пустить в дело: собака выхватила его у меня из рук и съела быстрее, чем я успела этому помешать. Пришлось прикрикнуть и стукнуть животное по носу, после чего псина успокоилась и присела возле меня, обиженно отворотив голову. – И нечего дуться, сама виновата!

   Найдя новый листок бумаги, я сыскала и карандаш (на них собака больше не покушалась), и, подумав немного, написала записку:

   "Я выполнила твою просьбу, и вернулась ночью в твой замок. Теперь ты не можешь наказать меня, даже если захочешь. Не пытайся помешать мне, я приду к тебе в назначенное время и уйду снова, когда пожелаю.

   Вечно твоя,

   Ристиль".

   Положив записку на подоконник, я снова вскину мешок на плечи и похлопала себя по бедру. Собака не заставила долго ждать: вскочила, встряхнулась и снова подставила мне свою спину. Я уселась боком, по-дамски, и мы выпрыгнули в открытое окно.

   Дорога встретила нас тишиной и прохладой, которой наслаждался бы всякий настоящий путешественник... вот только очень хотелось поесть и принять ванну.

   – Нет, не выйдет из меня странницы, – ворчала я, оглядываясь по сторонам. Собака в ответ недовольно тявкала и ускоряла шаг, пока впереди не показалась деревня.

   – Каприз, – проговорила я и сама удивилась своей осведомлённости. – Это та самая деревня, которой присвоили статус города. А почему, спрашивается? Такая большая или староста разорился на каменную мостовую?

   На это мне тоже никто не ответил, но вскоре мы добрались до самой деревни, проехали через символические ворота (два столба, к которым была прибита доска с названием поселения) и собачьи когти весело зацокали по гравию дороги.

   Признаться, о деревенской жизни я знала немного. Наш дом стоял возле города и, хотя мы жили не в окружении каменных стен, а на лоне природы, рядом с нами селились такие же обеспеченные люди, как и мы, а вовсе не простые крестьяне. Теперь я впервые увидела, что сельская жизнь в самом деле начинается с восходом солнца, и, когда я выехала на собачьей спине до площади с обязательным колодцем, поглазеть на нас собрались все, и мужчины, и женщины, и старики, и дети, и даже собаки и кошки со всей деревни.

   – Добрые люди, – немного неуверенно начала я, чувствуя, что вежливее было бы мне спешиться, но от чего-то не решаясь этого сделать. – Да будет счастье у вас и ваших близких!

   – И тебе свежего утра, красавица, – хмуро ответил один из собравшихся вокруг меня крестьян. – С добром или со злом к нам пожаловала?

   – Ни с тем, ни с другим, добрые люди, – честно призналась я. – Я здесь проездом, и хотела бы следовать дальше...

   – Так следуй же, кто ж мешает, – с явным облегчением ответил тот же самый крестьянин. – Вольному воля, а дорога для всех проложена.

   – ...но сперва мне хотелось бы поесть и запастись в дальний путь, – закончила свою мысль я. Столпившиеся вокруг люди попятились и все, как один, отвели взгляды. Даже маленькие дети, казалось, смутились.

   – Не прогневайся, красавица, – начал было тот же самый крестьянин.

   – Неужели в такой большой деревни нет ни хлеба, ни молока, ни творога? – перебила его я. – Или вы слишком бедны, чтобы отдавать свой хлеб даром? Так я заплачу!

   – Не надо нам твоих денег! – как будто возмутился парламентёр. – Уходила бы ты лучше, красавица, людей не морочила, беду в наши дома не приводила.

   – О чём вы говорите? – поразилась я. – Какую беду, добрые люди? Кто вас морочит? Или в вашем селе гостеприимство уже пустой звук?!

   Это были жестокие слова. Одно из требований, которые когда-то выставили людям феи – это принимать странников, угощать их, заботиться о них, причём бедняков ещё и бескорыстно. С тех пор крестьяне хоть и ворчали на дармоедов и побирушек бродячих, но исправно выполняли договор, заключённый тысячу лет назад нашими предками. Странно, что именно сейчас они решили взбунтоваться...

   – Гостям мы всегда рады, – мрачно буркнул крестьянин, и по толпе прокатился одобрительный ропот. – Но ты, красавица, не гость, а погибель демонская, и принять тебя – проклятье на всю деревню навлечь. Уходи от нас, не надо нам тебя!

   – А-а-а... – догадалась я. – Так демон тьмы до вас добрался этой ночью?

   – А как ему не добраться? – проворчал парламентёр. – Ночью налетел, колесница по небу несётся, крыльями машет, драконы зубы скалят, пламенем дышат!.. Страх, да и только! Всё про тебя сказал – и какая ты с виду, и откуда явишься. Только про собаку твою ничего не сказал, говорил, пешком дойдёшь. И даже башмаки твои описал демон. Страшными карами он грозил, если примем тебя. Ну, рассуди сама, нам ли тебя у себя принять, нам ли приветить?

   – Нет, – ответила я, сжимая зубы. – Не вам. Не вам меня принимать и привечать, это вы верно подметили. Что же, вы могли бы получить награду, а не получите ничего. Вы трусы и скряги, малодушные и злые люди. Но я ничего вам не сделаю, только кое-что оставлю на память.

   Я вытянула руку, щёлкнула пальцами, и колодец в центре площади полыхнул пламенем, которое нельзя было погасить, и которое будет гореть всегда, и днём и ночью, так что деревянное ведро и верёвка, опущенные в колодец, только загрязнят воду пеплом. Столпившиеся вокруг крестьяне ахнули, и толпа поддалась назад. Началась давка.

   – Прощайте, недобрые люди, – зло засмеялась я, – и помните, как променяли милость феи странствий на равнодушие демона тьмы.

   Не знаю, что они ответили бы на это, но тут собака подо мной вызверилась, щёлкнула зубами перед лицом ближайшего человека, выросла до размеров не слишком мелкого пони и прыгнула через головы (я еле удержалась), унося меня дальше по дороге. Позади осталась наказанная за равнодушие деревня и мои мечты о завтраке. Собачьи когти недолго цокали по гравию, и вскоре бег сделался бесшумным: дорога снова сделалась грунтовой.

   – Стой, малышка, – попросила я, когда впереди показалась другая деревня. – Стой, не будем торопиться.

   Собака остановилась и встряхнулась, от чего я сползла на землю, чудом не растянувшись в пыли.

   – Не надо нам ехать дальше, – пояснила я. – Лдокл объехал все деревни, если мы въедем сюда, останется ещё одна проклятая деревня и голодная фея странствий. Кстати, не знаешь, малышка, с чего я вдруг так назвалась? Нет? Ну, да не важно. Важно – обойти деревню так, чтобы никто не понял, откуда мы приехали... и как-то изменить облик... что скажешь?

   Вместо ответа собака тявкнула и лизнула меня в нос. Я подождала, ожидая, когда я волшебным образом превращусь в светловолосую красавицу или уродливую старую каргу, но ничего не происходило.

   – Так как нам поступить?.. – начала я и встряхнула головой... прядь волос мелькнула у меня перед глазами, и была она огненно-рыжего цвета. Я опустила взгляд на руки... кожа пожелтела и покрылась веснушками. Ахнув, я полезла в заплечный мешок за зеркальцем... так и есть. Рыжие волосы, желтоватая кожа, оранжевое платье, светло-карие глаза с золотыми искорками... надо быть демоном, чтобы узнать меня в этом облике.

   Опустив взгляд ещё ниже, я засмеялась: пыльные домашние башмаки, подаренные демоном тьмы, совершенно не изменились. Ну, и бездна с ними, можно же ноги людям не показывать! От этих размышлений меня отвлёк странный звук: не то лай, не то ржание. Подняв голову, я обнаружила странное зрелище: свою собаку, поверх которой были словно нанесены лошадиные контуры... я не сразу поняла, что вижу морок, наведённый на себя волшебным животным. Стоящая передо мной рыжая лошадка была осёдлана дамским седлом, в которое я поторопилась вскочить. Издав тот же странный звук, средний между лаем и ржанием, мой скакун сошёл с дороги и собачьим шагом пустился в обход деревни деревню.

  – Глава двадцать шестая. Фея странствий (продолжение)

   Мы выехали из лесу, с трудом продравшись сквозь густой подлесок. Наверняка я бы расцарапала лицо и разорвала одежду, если бы собака-лошадь не рявкала на каждое деревце, которое преграждало нам путь. Деревья испуганно отдёргивали ветки, но в образовавшиеся бреши тоже как-то надо было протискиваться. Когда лес закончился, и перед нами лёг широкий луг, я гордо выпрямилась в седле и постаралась придать своему лицу то выражение самоуверенности, которое привыкла видеть у богатых бездельниц, занимающих все дни верховыми прогулками и флиртом. Почему, интересно, Лдокл не выбрал свою жертву среди них? Убеждена, они были бы не только счастливы навсегда поселиться в замке тьмы, но и быстро бы обжили спальню демона. И их бы ничуть не испугали те чересчур откровенные ласки, от которых у меня так сладко и страшно кружится голова, напротив, они бы наверняка начали бы первыми. Может, потому и не выбрал?

   Однако мучиться подобными рассуждениями бесполезно и бессмысленно. Проще спросить при встрече, а сейчас заняться более насущными вопросами. Едой. Луг мы обошли по краюшку: в книгах, как я смутно помнила, крестьяне не очень-то радовались, когда по пастбищу проезжали всадники, особенно на подкованных лошадях. Собака, понятное дело, обходилась без подков, у неё даже копыт не было, но кому нужно об этом знать? Объехав луг, мы вошли в деревню между двумя весьма неказистыми домиками. И сразу направились на площадь – со всё таким же обязательным колодцем посередине. На этот раз первой начать разговор мне не дали. Угрюмые, даже злые, взрослые собирались, явно оторвавшись от более важных занятий, чем приём незваных гостей, а более непосредственные дети с улюлюканьем бежали за мной и даже порывались бросаться камнями и грязью. К счастью, взрослые пресекли это раньше, чем моя собака или я сама, и сорванцы отделались затрещинами, а не ожогами.

   – С чем пожаловали, ваше фейство? – угрюмо спросила меня одетая в чёрное худая высокая женщина. Обращение прозвучало как насмешка, а сопровождавший его поясной поклон превращал происходящее в оскорбление.

   – Светлого утра, добрые люди, – растерянно ответила я, стараясь не утратить апломба. – Мы с друзьями решили устроить верховую прогулку, я отстала от них и заблудилась. Пожалуйста, продайте мне немного еды, чтобы я могла следовать дальше. Я щедро отблагодарю вас.

   – Ишь, чего захотела! – фыркнула женщина и упёрла руки в бока. – А твоего сердечного дружка случайно не демоном тьмы прозывают? Проваливай отсюда, пока бока не намяли!

   Толпа поддержала её нестройным гулом. Я почувствовала себя неуютно, но всё же попыталась исправить ситуацию.

   – Я не понимаю, о чём вы говорите, почтеннейшая, не знаю никакого демона и не имею никакого отношения к феям, – как могла более спокойно ответила я, мысленно уже смиряясь с перспективой остаться голодной.

   – Молода ты ещё меня обманывать! – закричала женщина и ткнула ногой в землю между нами. Я проследила взглядом... тьма и бездна! Как я могла забыть, что солнце сильнее огня?! Морок, наведённый псиной, был отличный, вот только на тени он не распространялся, и по ним явно было видно, что из себя представляет моё ездовое животное.

   – Хорошо, – с напускным хладнокровием ответила я. – Вы правы, я фея странствий и предлагаю вашей деревне своё покровительство. Дайте мне поесть, напиться и умыться, а я отблагодарю вас деньгами или чудом – чем пожелаете.

   – Не нужно нам ничего, – проворчала женщина. – Убирайся отсюда к своему демону, и вся недолга.

   – Вы боитесь его мести? – уточнила я. – Клянусь, я сумею защитить вас от гнева демона тьмы.

   – Не надо нам твоей защиты, фея, – подал голос невзрачный человечек из-за спины ведущей переговоры женщины. – Достаточно уж вы над людьми издевались. Проваливайте отсюда все! И феи, и демоны, и драконы, и собаки – все убирайтесь, пока мы вас бить не начали! Ишь, обнаглели!

   Услышав такое, я едва не постарела сама, как будто в самом деле была светлой феей. А моя собака, сбросив личину лошади, оскалила зубы и принялась расти – пока не сделалась выше деревенских домов. Мне оставалось только вцепляться в её шерсть и удерживать равновесие – а после повысить голос, чтобы меня было слышно людям внизу. Впрочем, слушать меня стало и некому: на площади нас осталось четверо. Я, моя собака, чёрная женщина и невзрачный человечек, спрятавшийся за её спину, но никуда не ушедший. Остальные с криками бросились бежать кто куда. Да, не так я собиралась заявить о себе, совсем не так...

   – Вы отвергаете покровительство феи странствий? – уточнила я, и женщина молча кивнула, непреклонно сложив руки на груди. – Вы отвергаете законы гостеприимства?

   – Какие ещё законы! – крикнула женщина. – Вы, феи, их придумали, и нам навязали. Сгинули бы все со своими странствиями, чудесами и побирушками! Вздумала пугать?! Не на тех напала! Убирайся, фея! Проваливай!

   – Хорошо, я уйду, – холодно ответила я. – Меня прогнали в соседней деревне, и я наказала их по справедливости. Беда за вину. Они оттолкнули меня из страха, вы – из злобы. Одумайтесь, ещё есть время.

   – Проваливай, – упрямо прошипела женщина.

   – Добрые люди! – прокричала я. – Если есть тут хоть один, мужчина или женщина, взрослый или ребёнок, молодой или старый – кто угодно, готовый угостить меня хотя бы куском хлеба – я с благодарностью приму дар и уйду, не причинив вам вреда!

   – Нет тут тебе ни друзей, ни угощения, – гнула своё женщина. Я немного подождала, и люди вокруг действительно появились, но не с едой и питьём, а с лопатами, вилами и, что самое смешное, с факелами. Кажется, они ещё не поняли, кто стоит у меня под седлом. Собака громко зарычала – так гудит большой пожар, когда сгорает весь город. Факелы в руках людей немедленно погасли, а собака выросла ещё на две пяди. В толпе ахнули и снова разбежались.

   – За злобу и трусость наказываю я вас, – объявила я. – Вот первое наказание – в колодце весь день будет гореть огонь вместо воды. Вот второе наказание – каждую ночь в деревне будет гаснуть любой огонь – что в печи, что у свечи, что пламя факела, что огонь из колодца, и до рассвета нечему будет отогнать темноту, как ничто не могло прогнать темноту вашей злобы. Только в том доме, в котором добровольно, без обмана и принуждения, остановится странник, будет гореть огонь. Если же кто-нибудь из вас покинет проклятую деревню, наказание перекинется на то селение или город, которое рискнёт его приютить и будет сохраняться, покуда проклятый не покинет его. И да будет так – пока все, кто оскорбил меня, не умрут или пока вы не загладите своей вины, оказав страннику беспримерную помощь.

   В меня полетел камень и собака в ответ плюнула огнём. Промахнулась, загорелся ближайший дом, но я посчитала подобное наказание чрезмерным: вода-то в колодце огненная, пожара не потушить. Сгорит вся деревня, разбредутся эти люди по округе, а там разве виноваты? Щелчком пальцев я отозвала огонь, тронула пяткой собаку и направила её восвояси. Толпа послушно расступалась перед нами – с той молчаливой обречённостью, которая, казалось, могла бы растрогать кого угодно.

   Я выехала из деревни по главной улице, переходящей в дорогу и, проехав ворота, оглянулась. Деревня звалась "Неприютная". Очень точно, если подумать.

   Когда впереди показалась третья деревня, я уже не знала, что и думать. С голодом, который я испытывала, могло соперничать только желание принять ванну, а в ближайшее время мне было нечего рассчитывать ни на то, ни на другое. Демон был прав, когда говорил Соль про отвращение людей к феям, но я не думала, насколько сильна сделалась ненависть ко всему волшебному. Надо будет обязательно рассказать Лдоклу обо всём... или можно как-то передать записку?.. Что касается отношений между людьми и чудесными существами, то Лдокл, я уверена, должен быть поставлен в известность. Страшно подумать, во что превратилась бы Соль, встретив такой приём, какой выпал мне. И страшно подумать, во что превратится мир, когда оскорблённые демоны бросятся мстить обидевшим фею. Тьма великая, там, в прошлом, я видела, как обходятся эти создания с оскорбителями! Если бы люди знали то же, что знаю я, они бы не посмели кидать камни в девушку, назвавшуюся феей.

   – Стой, малышка, куда тебя несёт?! – неприятно поразилась я, когда собака, воспользовавшись моей задумчивостью, без разрешения сошла с дороги и принялась проламываться сквозь кустарник. На этот раз она не деликатничала, и наш путь отмечали обгоревшие ветки. Я попыталась остановить псину, дёргая за шерсть и пиная по бокам, но не добилась ровным счётом ничего. Собака с неприятной уверенностью пробиралась куда-то в лес, и даже ухом не вела на все мои выкрики. Мне стало по-настоящему страшно, особенно когда я поняла, что, спрыгнув, переломаю все кости: "малышка" по-прежнему оставалась величиною с деревенский дом. Нет, паниковать ещё рано, на её широкой спине хватит места, чтобы встать, повернуться и, топнув ногой, убраться в замок тьмы, если псина в самом деле взбесилась. – Животное, немедленно прекрати! Стой, кому говорят? Тьма великая, хотя бы измени размеры! Ты сейчас весь лес спалишь!

   Животное коротко тявкнуло и вынесло меня на берег ручья, после чего уменьшилось так неожиданно, что я едва не раздавила оказавшуюся подо мной маленькую собачонку. Она обиженно вякнула и укоризненно посмотрела на меня своими чёрными глазами-угольками.

   – Ну, прости, малышка, – отозвалась я, догадываясь о замысле своей зверюги. – Ты привела меня сюда, чтобы я смогла выкупаться? Но как же?..

   Собака задрала морду к небу и отчаянно, протяжно завыла. Из её рта вырвался густой дым, который немедля окружил нас и ближайшие к нам две пяди ручья, после чего собака взлаяла и бросилась в воду. Вода немедленно вскипела, а псина, взвыв, выпрыгнула на берег и подтолкнула меня к сброшенному на траву заплечному мешку.

   – Намёк ясен, – пробормотала я, принимаясь раздеваться. У меня в самом деле с собой была и чистая смена одежды, и мыло, и даже полотенце. И зубная щётка, так что водные процедуры можно было проводить по всем правилам, не жалуясь на неподходящие для того условия.

   Я ещё не закончила мыться в постепенно остывающем ручье, когда из-за дымовой завесы послышалось шушуканье, шебуршание и невнятные смешки.

   – Пошли вон отсюда, – недовольно крикнула я. После сегодняшнего ужасного утра люди мне казались отвратительными трусливыми и злобными созданиями, а мысль, что кто-то из них сидит сейчас в кустах и прохаживается на мой счёт, была совершенно невыносимой. – Проваливайте, покуда не прокляли или пятки не подпалили...

   – Я ж тебе говорил – фея! – раздался в дыму мальчишеский голос.

   – Тётя фея, а вы можете чудо сделать? – спросил второй, помладше.

   – Нет больше чудес, закончились, – ещё более сердито крикнула я и принялась выбираться на берег. Купальное настроение было безнадёжно испорчено, и ещё больше хотелось есть. – Я устала и голодна, а вам бы только развлекаться.

   Мальчишки смущённо хихикнули.

   – Вы голодны? – уточнил старший.

   – Безумно, – мрачно ответила я. – Меня прогнали в двух деревнях, а я прокляла их, и сейчас еду в третью, чтобы проклясть и её.

   В дыму воцарилось молчание, потом послышался шёпот.

   – Н-н-не надо, тётя фея, – взмолился младший.

   – Надо, – зло ответила я и зачерпнула воду, чтобы прополоскать рот.

   – А если мы принесём вам еды, тётя фея? – с надеждой спросил старший.

   – И ещё вязанку дров, – тут же отозвалась я, выплюнув воду. – А лучше две вязанки. Тогда не поеду к вам и проклинать не буду. Но только чтобы живо!

   – А вы чудо покажите? – с надеждой спросил младший. Послышался глухой удар – похоже, мальчишке отвесили затрещину.

   – Покажу, – смягчилась я. – Поем, приду в себя и покажу чудеса, если хотите. Может, и на память оставлю что-нибудь. Если быстро обернётесь.

   – Мы мигом, – обрадованно закричал старший. Топот и треск кустарника подсказали мне, что дети бросились выполнять мой приказ.

   – А зачем вам дрова, тётя фея? – был первый вопрос добравшегося до меня младшего мальчишки. Он нёс полковриги ржаного хлеба и круг сыра, а также крынку с молоком, которое я, правда, терпеть не могла, но теперь всё же решила выпить. Старший приволок первую вязанку, запрягшись в салазки, и сейчас побежал за второй, наказав мне никаких чудес без него не показывать.

   – Фея странствий, – поправила я, нарезая себе бутерброды. Один, самый маленький, поколебавшись, протянула мальчишке, но он поспешно замахал руками, отказываясь от угощения. – Вот вернётся твой товарищ, покажу.

   – А вы сейча-а-а-ас! – проныл ребёнок.

   – Цыц! – прикрикнула я, вгрызаясь в самый большой бутерброд. – Ме-ме-май-мее-е!

   – Чего? – не понял мальчишка.

   – Не мешай фее есть, – пояснила я, с трудом проглотив недожёванный кусок. – А то подавлюсь, и демон тьмы на вас очень обидится.

   – А это правда, что он держал вас в своём замке? – поинтересовался мальчишка.

   – Правда, что я сейчас сделаю что-нибудь очень нехорошее с кем-нибудь, кто задаст следующий вопрос, пока я не позавтракаю, – отозвалась я, откусывая следующий кусок.

   – Но сейчас уже время обедать! – не вытерпел мальчишка.

   – Тем более, – пробурчала я.

   – А вот и я! – выскочил из кустов второй мальчишка с салазками. Я посмотрела на него внимательнее, чем прежде. Высокий, тоненький, с копной светлых волос, того неприятного возраста, когда с человека требуют много, как со взрослого, а позволяют мало, как ребёнку. Младшему было от силы десять лет, и его отношение к происходящему исчерпывалось наивной верой в чудеса, тогда как старший смотрел на меня с далеко не детским интересом.

   – Ну, а вот тебе и чудо, – отозвалась я, принимаясь за следующий бутерброд и делая знак своей собаке. Первым делом она метко плюнула огнём в крынку с молоком. Молоко забурлило и поползло к краю крынки, явно вознамерившись "убежать", но собака чихнула, и оно опало.

   – О-о-о... – хором отозвались мальчишки, а моя псина с видом существа, выполнившего свой долг, подошло к вязанке дров и, выхватив из неё полено, принялась с урчанием его грызть. – У-у-ух ты!

   – Довольны? – уточнила я, беря в руки крынку и делая большой глоток. Подогретое молоко... почему-то с медовым привкусом. Не стоит пить в разгар дня, сонная буду... с другой стороны, что мне мешает поспать хотя бы и на спине у собаки? Или просто под кустом...

   – А-а-а-га, – отозвался младший, как зачарованный глядя на собаку. Старший смотрел примерно с тем же выражением, но почему-то на меня, хотя во мне-то уж точно не было ничего чудесного. – Тётя фея странствий, а почему у вас такая собака?

   – Какая, дружок? – спросила я, доедая последний бутерброд и чувствуя себя изрядно подобревшей.

   – Ну, огненная...

   – А почему бы и нет? – не поняла я.

   – Но вы же фея странствий! При чём тут огонь и дороги? – воскликнул мальчишка. Старший нахмурился и потянулся отвесить товарищу подзатыльник, чтобы не донимал взрослых вопросами, но младший поспешно отскочил.

   – В пути нужен друг, – задумчиво ответила я. – А что может быть лучшим другом для странника, как не огонь? Тепло, свет, защита от диких зверей и от тьмы... какую собаку ещё выбрать феи странствий?

   Мир как будто замер. Словно я на мгновение остановила время, словно замерла сама жизнь и прекратило действовать волшебство, когда я произносила свои слова. Мир замер, а после словно покачнулся и время снова пошло – но иначе, будто что-то непоправимо изменилось и этим чем-то была я сама. Словно мои слова были важны, необходимы, и мир давно ждал их от меня. А я сказала их случайно, в пустой болтовне со случайными встречными...

   – Вот вы какая, – как будто охрипшим голосом проговорил старший мальчишка.

   – Да, – не стала ничего объяснять я. Собака, успевшая каким-то непостижимым мне образом, слопать обе вязанки дров, сыто рыкнула и подошла к детям. – Не испугаешься?

   – А чего тут бояться? – дрожащим голосом ответил подросток. Собака, вернув себе размеры хорошего телёнка, встала передними лапами ему на плечи и облизала лицо. Потом отпрыгнула, немного уменьшилась и повторила эту же процедуру с младшим. Теперь дети никогда не простудятся, никогда не испачкаются, никогда не обожгутся, ну, и похорошеют малость.

   – Ой! – отозвался младший мальчишка. – Щекотно.

   – Терпи! – назидательно прикрикнул старший и всё-таки отвесил товарищу воспитательный подзатыльник.

   – Не ссорьтесь, – прикрикнула в свою очередь я и поманила к себе старшего.

   – Ну? – отчего-то угрюмо спросил он, подходя ко мне поближе и усаживаясь возле меня на траву.

   – Не смотри на меня так, – попросила я, грустно улыбаясь. – Вот, держи, это вам на память.

   – Что это? – недоверчиво произнёс подросток, глядя на горячий комок у себя в кулаке.

   – Подарок, – пожала плечами я. – Закопай его в землю там, где пожелаешь, и жди. Через три дня, а, может, и раньше, если очень захочешь, там будет огненный фонтан, который никому не причинит вреда, но согреет и доставит много радости. Это вашей деревне за еду и питьё.

   – Да мы ни у кого не спрашивались... – потянул в сторонке младший, вытягивая шею, чтобы рассмотреть подарок.

   – Тогда это поможет вам извиниться, – рассудила я. – Ну, идите себе, и ничего не бойтесь. За сегодняшнее вас не накажут.

   – Возьми салазки, – приказал старший младшему, – оттащишь их и кинешь у кузницы, где мы взяли.

   – А ты? – не понял ребёнок.

   – Я крынку оттащу. Иди, чего встал? Сказал – догоню тебя! Уходи, живо!

   Младший пожал плечами и скрылся в кустах вместе с салазками. Старший дождался, когда стихнут шаги и повернулся ко мне, красный как рак, но решительный.

   – Ну, говори, – улыбнулась я.

   Мальчишка стиснул губы, как будто это я его допрашивала, а не он хотел мне что-то сказать. Покраснел ещё больше, хотя, казалось, дальше было некуда. Взглянул мне в глаза с безумной надеждой и опустил взгляд в землю.

   – Я фея, но мыслей читать не умею, – сообщила я. – Проси, чего захочешь.

   – А вы сделаете? – тут же вскинулся мальчик.

   – Не обещаю, – покачала головой я. – Но мы можем это проверить.

   – Возьми меня с собой, фея! – выпалил мальчишка.

   – Нет, – грустно ответила я и, не удержавшись, потрепала подростка по волосам. Он весь напрягся под моим прикосновением, и я одёрнула руку. – Прости, но нет. Я не могу украсть тебя у родителей, это запрещено. Попроси чего-нибудь другого.

   – А если они отпустят меня?! – взмолился мальчик.

   – Нет, – покачала я головой. – Прости, но я не могу. Возвращайся в свой дом и живи, как жил. Мне будет приятно, если ты хоть иногда будешь меня вспоминать.

   – И всё? – спросил мальчишка дрожащим голосом.

   – И всё, – твёрдо ответила я. – Каждый сам творит свою сказку, для твоей ещё не пришло время.

   – Вы возвращаетесь к демону, – надулся подросток. – Так бы сразу и сказали!

   – Я отправляюсь странствовать, – возразила я. – Но если меня поймает демон тьмы, тебе уж точно не поздоровится.

   – А я не боюсь! – выкрикнул ребёнок, сжимая кулаки.

   – Нет, – последний раз произнесла я и поцеловала мальчика в лоб. – Прощай и не думай обо мне!

   Миг – и разбросанные по траве вещи сами собой попрыгали в заплечный мешок. Ещё мгновение – и я уже сижу на спине своей собаки. Отъезжая, я оглянулась. Мальчишка стоял на коленях с закрытыми глазами и протягивал перед собой руки. Как будто надеялся удержать. Бедный ребёнок! Он ещё не знает, какой страшный подарок я ему оставила в награду за упорство и в наказание за упрямство.

  – Глава двадцать седьмая, рассказанная от третьего лица. В гостях у феи

   Утро пришло вместе с пониманием, что дружба с демоном тьмы портит даже человека, всё детство которого прошло в походах и дальних экспедициях. Набитый соломой тюфяк вызывал ностальгические воспоминания об удобных перинах в замке тьмы, высокий голос феи солнечного света – о благословенной тишине по утрам в том же прекрасном местечке. Стоило ли из-за какой-то взбалмошной девицы ссориться с Лдоклом и возвращаться в эту дыру?

   Дрип со вздохом отогнал недостойные мысли и сел на тюфяке. В конце концов, он дружил с Лдоклом не потому, что у него в замке удобно. А фея солнечного света не в пример принципиальнее... если бы она ещё не просыпалась с рассветом...

   – Всё ещё спишь, соня! – засмеялась девушка, пуская солнечный зайчик в лицо Дрипу. Разумеется, зеркало для этого фее не требовалось. – Как можно спать, когда светит солнце?

   – Если в глаза светит – никак, – мрачно ответил юноша, но Соль не поняла или не захотела понять намёка.

   – Вставай! Такое утро прекрасное! Спать просто стыдно! Кстати, Дрип, я не нашла у тебя в комнате умывальника.