Текст книги "Альдана Потерянная принцесса"

Автор книги: Надежда Кархалёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 40 страниц)

Глава 36 Сожжённый мост

Аорна запустил в зеркало чернильницей. Пол и стены оросились тёмными брызгами, стекло осыпалось, в мгновения падения сделавшись похожим на водопад с пеной осколков. Фаризе надо усмирять, да только как? Обнаглевшая дамочка сейчас спокойнейшим тоном попросила его отыскать её девчонку-ученицу, которую увели люди, вторгшиеся в Шекоган. Сама ведьма очень занята наведением в лаборатории своих порядков, отвлекаться ей некогда.

Из-за приступа гнева тёмный священник внезапно ослабел, поэтому убрать в кабинете позвал слугу-одержимого. Пока парень собирал осколки – он делал это руками, так как боль ему была безразлична, – Аорна, ослеплённый злостью, требовавшей разрушений, осуществил второй бросок увесистым предметом, на этот раз прибором с того же стола, откуда была чернильница. Удар оказался точным – в голову слуги. Не став дожидаться, пока парень умрёт, колдун одержимого сжёг. Бедняга даже не кричал, только стонал и хрипел.

Нужен отдых. Прямо сейчас. Короткий. В толщу битого стекла полетел магический шар, извлечённый из шкафа. Предмет оказался расчерчен трещинами, но цел, пришлось пустить в него сгусток колдовской энергии. Вот теперь всё. Осталось запереть дверь, и в кабинете Аорну не побеспокоит никто.

Мужчина снял со стеллажа книгу, которую начал читать так давно, что успел забыть, о чём там говорится. Это была правдивая история жизни одного охотника на вампиров, жившего два века назад. Он одолел уже пять увлекательнейших глав, когда на полу большая часть осколков, бывшее зеркало, замерцала. Кто-то пытался связаться с Аорной. Тёмный священник усмехнулся. Свет есть, а звуков речи нет, и не видно, кто пытается его дозваться. Отчаянное мерцание продолжалось пару минут, но после того, как оно погасло, вспыхнули осколки магического шара. Колдун заслонился от них книгой и возобновил чтение. Слуги, уловившие, что у входа в замок телепортировались какие-то люди, так и не смогли сообщить об опасности хозяину.

Обитель Аорны была защищена от вторжений: проникнуть внутрь с помощью магии нельзя было никому, кроме самого тёмного священника и тех, кому он лично давал это право. Это означало, что компании предстоит ждать, пока ею не заинтересуются одержимые. Патрик верно заметил, что на их месте он бы упорно игнорировал незваных гостей, но одержимые редко сохраняют быстрый и верный ход мыслей. Слуги привыкли во всех непредвиденных случаях обращаться к хозяину, чтобы он дал им распоряжения, а мужчина скрылся от них всех.

Выдержки им хватило на полчаса. Ворота, наконец, отворились. Двадцать одержимых были отлично вооружены, но трёх цепных молний и огненной волны хватило, чтобы они стали грудой бездыханных тел. Пополнив запасы мечей и кинжалов, друзья рванули по широкой мраморной лестнице. Клавьер помнил, что Аорна обычно пропадает наверху.

Не дочитав четырнадцатую главу и до середины, тёмный священник был вынужден отложить фолиант и выйти из кабинета. Побоище гремело этажом ниже. Сойдя на три ступени, он увидел только мельтешащих слуг и вспышки огня, молний и магических сгустков. Одержимые, создаваемые для сражений, приноровились к безжалостным колдовским атакам, так что гибли всё реже и реже, хотя компания нападающих не потерла ни одного человека, только двое были слегка ранены. Тёмный священник спустился ещё ниже.

Ясноглазого он сразу узнал, хоть тот и превратился из мальчика в юношу. Прозвище своё тот не зря получил: глаза оставались те же, с тем же появляющимся в них блеском, когда парень кромсает мечом противников. У всех взгляд затуманивается, а у него проясняется. Ему всегда было тяжелее всех убивать, но свою работу он выполнял безропотно и качественно. В голове его проносятся вереницы мыслей, в которых фигурирует каждый из врагов, окружающих Ясноглазого. Он прикидывает, кого каким ударом убить, холодно рассчитывает. Парень или не забыл, или вспомнил.

Правильным был второй вариант. Компания удивлялась тому, каким Клавьер стал великолепным бойцом. До этого дня он был воином довольно посредственным, а теперь демонстрировал владение мечом, которое оказалось сравнимо с мастерством Джессики и Ниорики. К нему было невозможно подступиться; парень, казалось, парировал по нескольку ударов в секунду, в перерывах рассекая головы одержимых. И он никого не ранил – только убивал. Действовал Клавьер на лестнице, ни разу не оступившись, не пошатнувшись.

Тёмный священник привлёк к себе внимание громкой фразой:

– Добро пожаловать в мой замок, незнакомцы.

Одержимые мгновенно прекратили битву. Молодые воительницы по инерции обрушили мечи на тех слуг чернокнижника, которые были рядом. Дашка с Клариссой договорили прерванные появлением хозяина замка заклинания, отчего эффекты получились вполовину слабее, но взрывная волна всё-таки пробежала по помещению и десяток капель огненного дождя упали на неприятелей.

Церемониться, однако, компания тут же прекратила. Грянули выкрики магических слов, все нестройными голосами, но с одинаковыми грозными интонациями. Колдовская энергия в разнообразных формах притянулась к Аорне, но отлетела, оттолкнутая защитными чарами, вспыхнувшими вокруг мужчины сиреневой оболочкой. Компанию сразило собственной магией, покалечившей заодно десяток одержимых; судьба последних, впрочем, колдуна не заботила.

– Желаете моей смерти? – хмыкнул чернокнижник.

– Сделать бы с тобой то, что ты вытворял с этими ребятами, – держась за перила, Ниорика поднялась и обвела рукой раскиданные по ступеням, лежащие в жутких неестественных позам трупы слуг тёмного священника. В девушку угодило проклятие Патрика, теперь у воительницы подскочила температура, голова начала раскалываться, приступы тошноты усилились уже до рвотных позывов. – Но за неимением таких способностей придётся банально тебя умертвить. Единственная радость – можем осуществить это долгим и мучительным способом.

– Ну-ну, – Аорна небрежным жестом махнул на компанию рукой, все стали задыхаться, заполняя пространство хрипом и кашлем.

Белый маг мистер Цельсий мог бы прекратить страдания, но оглушающие чары Клариссы отскочили именно в него, он находился без сознания. Алина – тоже, только ей требовалось произнести заклинание, что было более чем затруднительно из-за немилосердного удушья.

Пытка, наконец, прекратилась по велению чернокнижника. Она очень ослабила компанию, поэтому Аорне сделалось позволительно говорить дальше без опасений, что кто-нибудь применит магию на невербальном уровне.

– Благодарю вас за Ясноглазого, – произнёс он. – Клавьер, да посмотри ж ты на меня! – колдун пальцем начертил вертикальную линию перед своим лицом, и парня потянуло вверх, точно его схватили за шиворот. Руку чернокнижник не опускал, и бывший раб оставался в таком положении. – Ты со своими дружками назад не уйдёшь.

Никто не удивился бы слезам Клавьера в эту минуту, но они не заблестели. Те, кто видел лицо юноши, замечали, что он изо всех сил сдерживается, зубы его стиснуты, так как хочется кричать от отчаяния и, вероятно, злости на компанию, уговорившую его отправиться в замок Аорны.

Прозвище оправдывало себя и сейчас: в глазах ясно очертилась ненависть.

Мужчина провёл линию в обратном направлении, нарочно быстро, чтобы Клавьер рухнул.

– Выражая свою признательность, я выпровожу вас их царства смертных самым безболезненным способом – заклинанием Вечного сна. Попадание в Аркену вам не обещаю, поскольку в светлом священничестве ничего не смыслю, однако ваши души я пристрою в тела новых слуг, и это будет мой элитный отряд, – протянул чернокнижник.

Внезапно одержимые, после прихода хозяина собравшиеся в кучу и толпившиеся на пролёте в углу, одновременно взметнули руки, указывая на нечто в окне, приближающееся к замку. Для слуг оно вправду было чем-то непонятным, а компания легко узнала в тёмной громаде с распростёртыми крыльями виверну Шанди. Аорна отдал какой-то приказ, потонувший в грохоте и звоне разбиваемого окна. Осколки потоками полились на пол и вниз по ступеням.

Проклятая ведьмовская девка! Беалинта, похоже, решила её на него натравить. Соскользнув на пол, Шаки прошла к чернокнижнику и вопросила, исказив смазливую мордашку в недовольной гримасе, по замыслу её, наверное, ещё и грозной:

– Это что? – аккуратный пальчик ткнул влево, в сторону лестницы, покрытой битым стеклом, кровью, трупами и ранеными.

– Компания твоя, – ухмыльнулся Аорна.

– Не зли его, – простонал Николас, находившийся ближе к Шаки. У него оказалось сильно обожжено лицо. Вероятно, у него появится вторая причина носить капюшон постоянно.

– Не надо было ему злить меня, – оскалилась юная ведьма.

Тёмного священника встряхнул взрыв хохота, такой мощный, что мужчина проглядел, как Шаки вдавила одну из булавок, воткнутых в свою жуткую игрушку, глубже, остриё вылезло наружу, проткнув тряпичного котёнка насквозь.

Чернокнижник ощутил удар в солнечное сплетение. Он отлетел к стене. Возле неё больше никого не было, поэтому виверна, смирно сидевшая возле окна, свесив в дыру раскачивающийся по-собачьи хвост, изрыгнула в неприятеля небольшое облако ядовитого пара. Аорна успел очнуться и воссоздать вокруг себя защитный барьер, красиво заискрившийся. Жёлто-зелёные испарения стали лениво расползаться, травя тех, кого поглощали. Дракон удивлённо фыркнул, склонив голову набок.

Шаки вогнала в игрушку все булавки, восемь штук. Мужчина, посмеиваясь, наблюдал за стараниями девчонки. Даже лёгкого покалывания и зуда в тех местах, которые должны были быть поражены, он не чувствовал.

Первые неудачи Шаки не остановили. Следовало всё повторить, произнеся заклинание, а их она знала уже немало, от простых, в одно слово, до длинных, в двадцать-тридцать предложений. Начать перебирать их ученица Фаризе не успела: колдун метнул в неё огромный комок магической энергии, принявший форму пса. Существо придавило Шаки к полу, рыча. На морде выделились красные глаза и белоснежные клыки, из-за которых просачивалась жёлтая слюна.

– Твоя госпожа подсказала мне неплохую идею, как я могу избавиться от её давления, – чернокнижник, издеваясь, напустил на себя задумчивый вид. – Моё спокойствие в обмен на тебя, дорогуша. А игрушку твою я, пожалуй, оставлю себе на память.

Он подошёл к Шаки и нагнулся, схватив оружие вуду. Падая, ведьма не выпустила его, но призванная тварь прикосновением лишила её всех сил, и сопротивляться блондинка не смогла.

Рассматривая приобретение, Аорна слишком увяз в раздумьях. Мысленно он уже избавился от Фаризе и Шаки, подчинил Ясноглазого, превратил в рабов компанию молодого убийцы и вновь принялся за игры, где на кон ставились жизни и свобода. Одержимые вернулись в подвал, решив, что битва закончена, да и хозяин не задерживал.

Это было ошибкой. Слабость, свинцом налившая компанию, делалась всё более милостива, разрешая уже вставать. Аорна вернул всех в прежнее состояние слабой взрывной волной. Скентия умудрился применить какую-то магию, тёмный священник, разумеется, и не пошатнулся. Чернокнижник забыл, замечтавшись, что позади него девчонку Беалинты удерживает создание, не защищённое от действия колдовства, и не предполагал, что гомункул именно его сейчас и уничтожил.

Возле Шаки валялся посох Саши. Сейчас у юной ведьмы не получилось бы поразить Аорну магией самостоятельно, без оружия, но она дотянулась до посоха. Собственный у чародейки отобрали, как только забрали из Шекогана, впрочем, как и тряпичного котёнка. Игрушку нечаянно обнаружил любопытный и пронырливый Эльгар, тайком передав её обладательнице. Второе оружие, стало быть, спрятали более надёжно.

На полноценное колдовство магии, конечно, оказалось недостаточно, зато Шаки исхитрилась выстрелить ею под ноги мужчине. Он растянулся на полу: его защитные чары охраняли от проклятий и серьёзных атак, а то, что предприняла девчонка, не относилось ни к тому, ни к другому. Будь оно направлено прямо во врага, получилась бы атака, но Шаки ударила в пол. Мужчина ухватился за перила, а игрушку выронил – здоровье дороже, падение с лестницы даром бы не обошлось.

Воодушевлённая успехом, чародейка притянула оружие к себе, даже не вставая. Хоть бы кто теперь помог, вернул часть сил! Мистер Цельсий оставался без сознания, зато Алина что-то выпалила. Знакомое тепло, разливающееся по телу с кончиков пальцев к сердцу (Шаки привыкла к нему, так как её постоянно лечили волшебством), показалось жаром.

– Замолкни, девочка, – процедил чернокнижник, оглушая Алину. – А тебе ясно говорили, нельзя меня из себя выводить, – повернувшись к Шаки, мужчина поднял её, как недавно Клавьера, и притянул ближе, по-прежнему одними лишь жестами. – Ты убедилась, обычная магия для меня – лёгкий ветерок.

– Фаризе ты боишься. Значит, ты не являешься непобедимым, – заметила Шаки.

– Беалинта распоряжается тем, чего у вас нет.

– Духами?

– Угадала. Никто из вас не шаман, вы обречены.

– Ошибаешься.

Не без отчаянного самовнушения, непрочного, ненадёжного, трепещущего, ученице Фаризе удавалось верить в свои же слова. От Дашки она знала, на что способен этот маг. Избраннице Миротворцев удалось спастись только потому, что ей помог дух, иначе молодая женщина давно пребывала бы в Аркене. Шаки ещё раз нажала на все булавки в игрушке сразу. Протыкая её насквозь, они кололи ей пальцы до крови, пачкавшей грязную ткань. Чернокнижник видел это, его бескровные тонкие губы дёргались в усмешках.

– Отстань от неё, – как-то равнодушно велела вдруг Эрфа. Несмотря на осознание того, что колдуну ничего не стоит справиться с ней, девушка, даже меча не подняв, проковыляла к нему и чародейке – однако, бессмысленность поступка лишь казалась таковой. – Она нас спасать собралась, а не тебя убивать по приказу повелительницы духов. Виноваты, в первую очередь, мы, а её не трогай. К тому же леди Беалинта безнаказанным это не оставит.

– Уймись, – бросил чернокнижник раздражённо, перенаправив указательный палец с младшей Винсент на неё.

Эрфа рухнула, точно подстреленная. В ту же секунду Шаки, на мгновение избавленная от магии Аорны и очутившаяся на полу, пропорола игрушку кинжалом, оброненным здесь Клавьером.

«О, Ветры, справедливость предков должна же быть на нашей стороне! Неужели ничем, даже двойной ненавистью нельзя пробить защиту, которую создал вокруг себя чернокнижник? – твердила про себя чародейка не то как молитву, не то как заклинание. – Почему этот страшный человек должен жить и здравствовать, пока его жертвы, искалеченные сначала душевно, потом – телесно, обречены на скитания после гибели по миру смертных, почему им суждено терпеть мучительное превращение в демонов и быть убитыми, наконец, исчезнув бесследно и бесславно?»

Раскалившееся лезвие кромсало ткань и набивку. Аорне надоело смотреть на усилия, и он замахнулся на юную ведьму.

Миротворцы поддержали Дашку в третий раз. Самочувствие резко улучшилось, магическая энергия рвалась наружу – для управления ею, по Дашкиным ощущениям, стало достаточно мысли. В чернокнижника полетел пламенный шар – жёлто-рыжие языки топорщились, как колючки. Мужчина успел защититься, отвлекшись, таким образом, от расправы над Шаки.

Под оболочкой охраняющей магии осталось дикое жжение, носящееся по телу, повторяя движение клинка кинжала, которым орудовала ведьма. Мстительного удовлетворения, как тогда, при убийстве Дориана Ласкаро, она не получала, глотая злобу и возмущение. Что с чернокнижником не сделай – это не сравнится с тем, что он заставил испытать Клавьера, Шаки просто вымещала негодование. Находясь несколько дней в заточении в собственной комнате, она пришла к выводу: этот юноша с большими грустными глазами – её любовь. Случайно, от невозможности заняться чем-либо другим разбираясь в своих многочисленных воспоминаниях, мечтах и мыслях. Открытие это от того же безделья было преувеличено, и теперь Шаки Ясноглазого трепетно обожала. Вспомнились недели в Денаувере: Клавьер, которому было тогда столько лет, сколько сейчас ей, трогательно заботился о больной девочке, из-за идиотского закона угодившей в ссылку. Опекали десятилетнюю Шаки едва ли не все ссыльные квартала, но заботу паренька она захотела увидеть в самых нежных, красивых, особенных красках.

От игрушки остались одни обрывки, ошмётки и клочья. Аорна умер. Не пролилось ни капли его крови – он просто перестал дышать по велению Шаки.

Теона, проснувшись, первым делом подёргала дверную ручку. Заперто. Это уже вошло в привычку – перед тем, как умыться, причесаться и одеться, следует проверить, не изменил ли решения принц.

Когда священница попала в резиденцию Эзарии, уже через час изменила мужу. Он сам склонил её к этому, применив силу. Чувство после этого поселилось в ней странное и неприятное. Теоне не стал противен некромант – она сама себе оказалась противна. Молодая женщина попыталась сбежать отсюда, её поймали и закрыли в этой спальне. Эзария не раз наведывался к ней, не только чтобы поговорить, естественно, и отвращение постоянно росло.

Того, что во дворце находится её муж, Теона не знала. Принц сначала подумывал устроить им встречу, однако побоялся, что волшебница может потом попробовать наложить на себя руки, и последствия будут куда печальнее, чем смерть. Сумасшествие по возвращении в мир смертных.

Священница распустила перед зеркалом локоны. Самое красивое, что было у Теоны – волосы и глаза. Глаза потухли, а по волосам по-прежнему скатываются блики. Неподвижно она смотрела в зеркало. Редко Теона изучала своё отражение, на подобные излишества время не тратя, но теперь и свободных часов имелось предостаточно, и увидела она нечто не такое, как обычно.

Перед ней сидело существо, пронзённое и пронзающее холодом. Все, от матери и братьев до добрых односельчан не уставали замечать: льда в облике Теоны ни осколочка. А теперь его много. Она отстранённая и всем чужая. Совершенство стало таким, каким обязано быть – недостижимым. Смуглая кожа, плавные изгибы стройного тела – всё для всеобщего вожделения, доводящего до безумия. Источник страданий. Теона состояла из цветов тёплой гаммы, домашние и друзья (то есть вся родная деревня) постоянно называли её Солнышком. Поразительно, но оно может прекратить греть.

Дверь скрипнула. Эзария, встревоженный, не набросился на священницу, как она ожидала, а застыл у стены.

Теона заговорила с его отражением:

– Обычно ты приходишь позже. Что-то стряслось?

– Да, – принц, закрыв дверь плотно, шагнул к стулу, опустился. – У нас возникли проблемы с возвращением домой.

– Насколько серьёзные? И с чем они связаны?

– Убит тёмный священник, отправивший меня сюда.

– Но Вивьен жива, – Теона, наконец, повернулась, не вставая со стула.

– Кто это? – Эзария подошёл к ней.

– Наша священница. Она помогла нам попасть в Рицию, – её безжизненные зелёные глаза в меховых ресницах, распахнутые, поднялись, отразившись во взгляде принца.

– Нам – это тебе, твоему мужу и профессоршам, – разъяснил Эзария нервно. – Вернуться должны мы с тобой и Томас.

– Чем тебе не угодили Ада, София и Десмилия? И как же принцесса? – поразилась Теона; в глазах стало пульсировать волнение – первая за последние десятки часов эмоция.

– Никто из них нам не нужен, – некромант сказал «нам», не заметив этого, он уже представлял себя и её одной семьёй, забыв, что волшебница пока мыслит не в том направлении, какое необходимо ему. – К тому же, я уже заплатил за то, чтобы от Даниэлы избавиться.

– Зачем? – спросила Теона тихо, но в интонации была мощь восклицания.

– Даниэла нам мешает, – невозмутимо ответил Эзария. – Из-за неё ты не со мной, как бы тебе хотелось, а с Томасом. Спорить ведь не будешь?

– Судьба такая, – прошептала она, прижав его ладонь к своей щеке. – Прости.

В комнате был полумрак, потрескивал огонь свечей. В этой обстановке её шёпот закрадывался в душу, доставая до дна, и эхом гулял по ней. Парень слушал его, поэтому продолжил говорить не сразу.

– Глупая ты, – вздохнул Эзария.

– Знаю, знаю. И за это прости, – Теона накрыла его ладонь второй рукой, подрагивая, голос тоже колебался, предвещая слёзы.

– Я пойду, – проронил он, постояв так с минуту. – У нас всё будет хорошо, я тебя не брошу, какой бы ты не была, – добавив, парень не смог заставить себя сдвинуться с места.

– Мучаю я тебя, да? – волшебница отпустила кисть Эзарии и прислонилась к его бедру. Некромант её обнял за плечи.

– Нисколько. Я уверен, мы справимся. Тебе бы самой от страданий избавиться.

– Эзария, – после недолгой паузы, уютной, но грустной, возобновила диалог священница, – зачем ты пришёл? Ты всегда заглядывал ко мне ради плотских утех и жалких попыток объяснить, что мне не следует думать о Томасе.

– Мне сообщили пренеприятное известие. Почему-то я сразу захотел сказать тебе, – принц опустился на пол перед ней, сжав её сцепленные на коленях руки. – Я не мыслю себя без тебя. Я должен вернуться в мир смертных, потому что туда предстоит вернуться тебе.

– Не думай обо мне, – Теона кинулась к окну, не желая смотреть на некроманта, но он отражался в стекле. – Я замужем. Вероятно, я смогу полюбить своего мужа. Брак не игра, которую можно бросить, если надоест.

– Тебя вынудили, – отчеканил Эзария.

– Я же согласилась! Ради Даниэлы, ради всего королевства, – молодая женщина прильнула к холодному стеклу, неприятно холодному, отвернувшись.

– Вот по этой причине я готов вытащить Сагрену из Риции специально для того, чтобы собственноручно её умертвить, – процедил, сдерживая ярость, принц. – Запомни, я найду способ выбраться и освобожу тебя от всего, чем ты обременена.

Это и являлось, и прозвучало страстным обещанием, а не угрозой. Услышав, как Эзария уходит, Теона, сломавшись, шагнула к нему. Опять молчание. Клокотавшая в священнице любовь, получившая запрет показываться наружу и нарушавшая его робко, торопясь всякий раз вернуться в состояние покорности и не получая никакой радости от нарушения, полилась бурным потоком. Эзария чувствовал её энергию, исходящую от Теоны, от неё едва ли не дрожал воздух. Она будто бы стремилась вытечь вся, без остатка, опасаясь, что течь внезапно заткнут.

– Скажи, а почему ты считаешь, что Даниэла нужна альданцам? – вдруг спросил некромант, собравшийся покинуть спальню, но замерший в проёме. Сначала его задержало это магнитящее чувство Теоны, потом – внезапная идея.

Ловушка. Волшебница с ужасом поняла, что действовала, по сути, против Эзарии. Принцу корона не требовалась, как и власть вообще. От отца ему переходили в подчинения некрополисы – парень и к ним оставался безразличен. А Теона не знала. Говоря о Даниэле, все твердили: нельзя допустить пребывания на троне Ирвинга, после него – и его сына. Она выполняла волю людей, настроенных не только против нынешнего короля, но и против Эзарии. Она отдала свободу и счастье за то, чтобы сделать хуже тому, кто его составляет.

Будь он неладен, этот долг перед страной! Принца ненавидят все, кто каким-либо образом, лично или косвенно, с ним знаком, исключение составляют студентки-потаскушки из Магической Академии. Имеет ли она право любить его, пусть и единственная среди жителей королевства? Если нет, то почему, неужели из-за того, что её никто не поддерживает?

Она слепо приняла их решение: своей семьи, своих друзей. Она привыкла ради них отказываться от многого и даже научилась забываться в этом. Они не смогли повторить её подвиг. Они не стали понимать его. Они просто восприняли его как должное и стали требовать ещё.

Отрезвило Теону объятие Эзарии. Сообразив, что она сколько-то минут стоит, уткнувшись носом в плечо принца, и парень гладит её по голове.

– Извини, – некромант чмокнул волшебницу в висок. – Не думал, что так тебя расстрою. Хочешь чего-нибудь?

– Домой, в Фатону, – по-детски доверчиво поведала та.

– Тогда отпускай меня, – улыбнулся Эзария. – Запрусь в кабинете и буду соображать, как нам попасть в Альдану.

Они поцеловались, колдун удалился. Кулон, данный Основателями, почти заполнился – подобралось время вести Даниэлу к ним.

Девушка, постоянно зарёванная, ежеминутно вскрикивающая и кидающаяся прятаться за первый попавшийся предмет или закрывающаяся руками от мерещащегося врага, при виде вошедшего в её комнату Эзарии запустила в него канделябром. Некромант был для неё, сейчас переживающей день из прошлого Софии, риксом. Конечно, Даниэла сопротивлялась. Принцу пришлось оглушить её магией и нести на руках.

На поверхности лавового озера Грашмайл периодически вздувались и лопались пузыри, вкрапляя в окружающую тишину булькающие звуки. Посреди него темнел вулкан мягких очертаний, напоминающий холм с дыркой-кратером посередине. Оттуда лениво валил пар.

У лавы на равном расстоянии друг от друга стояли пирсы, у каждого покачивались по нескольку лодок, в них сидели духи, переправлявшие желающих на тот берег. Напротив, у берегов холма-вулкана, располагались такие же пирсы, и возле них наблюдалась аналогичная картина. Народу было не очень много – попасть на холм просто так было нельзя; чтобы воспрепятствовать свободному посещению, вокруг озера был барьер, не позволяющий телепортироваться.

Тут заключаются сделки с влиятельнейшими духами Риции. Они принимают не всех, поэтому доступ на холм ограничен. Перевозчики осведомлены, кому можно сюда, кому нельзя. Кто-то надеется пробиться. По слухам, здесь можно получить пропуск в мир смертных ненадолго.

– Здравствуйте, – Эзария обратился к одному из скучающих в лодках духу, старику с густой бородой. – Мне назначено…

– Основателями, – кивнул дух. – Прошу вас, господин Чезигер, – жестом он пригласил его сесть в лодку.