Текст книги "Альдана Потерянная принцесса"

Автор книги: Надежда Кархалёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 40 страниц)

Глава 17 Вот она, правда

– Дарья, Лори, – из замка вышла Тина.

Ведьмы стояли на балконе, у перил. Занятия закончились, а на улице была такая чудесная погода, тёплая с лёгким ветерком, что первокурсницы решили помедлить с возвращением в дом.

– Да? – Лорианта повернулась, следом за ней – Дашка.

– Людвига кто-то закрыл в маленькой гостевой спальне, – пробормотала девушка, стараясь донести новость аккуратнее, поэтому говорила она медленно, обдумывая фразы. – Парень не помнит, кто, у него безумный взгляд – у гомункула, не у человека, сделавшего это, – он заладил, что «боится её» и что у него внутри пустота ощущается и ему жарко.

– Нет, – ахнула сирота, зажав рот ладонью и мотнув головой. Дашка с Тиной уставились на неё в испуге, молча требуя пояснения; Лорианта не промедлила: – Гомункулы так умирают.

– С ума сходят? – не поняла Тина. – В заведении, где преподаватели счастливы, когда на турнирах едва не погибают сами и чуть не убивают противника, где профессора страдают паранойей и вливают в студентов сыворотку правды литрами, впечатлительным натурам сложно сохранить здравый рассудок.

– Ощущения, которые описал Людвиг – признак приближения смерти, – девушка вытерла первые слёзы.

– Мы же после занятий собирались нести его в лабораторию, там всё скажут. Может, его спасут, – обнадёжила Дашка. – Надеюсь, ты не выпускала его? – спросила колдунья приятельницу из банды.

– Он так умолял! – прозвучало оправдание.

Беззвучно выругавшись, избранница Миротворцев двинулась в невидимое убежище. Нащупав дверную ручку, она рывком дёрнула, поднялась на толстые перила – порог здания был на их уровне – и скрылась в глубине.

Тут чередовались этажи с комнатами и проходными залами. Коридоры Дашка преодолевала на высокой скорости, в залах, не замедляясь, заглядывала за и под все предметы мебели. Скоро её догнали Лорианта и Тина, поисковые метания стали интенсивнее. Передышка выдалась с появлением в обыскиваемом зале на четвёртом этаже Клариссы, прижимающей к себе дрожащего Людвига.

– Не они! – выпалил юноша, вцепившись в ведьму сильнее.

– Что с ним? – произнесла женщина, оглядев живописную группу: Тину, лезущую за портьеру, Дашку, растянувшуюся на полу, чтобы обозреть пространство под софой, и Лорианту, перегнувшуюся за спинку кресла в углу.

– Вчера была частичная потеря памяти, – ведьма из Великой Троицы встала. – Нас он, по крайней мере, узнал. Утром. Потом подзабыл, но удалось напомнить.

– В течение дня мы заходили к нему, – подхватила хозяйка. – Его заперли, чтобы в забытье он куда-нибудь не забрёл. Людвиг оставался нормальным.

– Сейчас мы собирались пойти в алхимическую лабораторию, проверить его, – заверила Дашка Клариссу, заметно было, что та сильно сомневается в её правдивости.

– Вчера она закрыта была, студенты почти все в городе развлекались, – объяснилась Лорианта.

– Среди нас алхимиков нет, ни теоретиков, ни практиков, – развела руками старшая первокурсница. – А происходящее с Людвигом безобразие – эффект зелья, однозначно. Действие проклятий стабильное, а у него всё ухудшение да ухудшение.

– Ну, ступайте, – Кларисса отдала сопротивляющегося гомункула хозяйке. Не знала женщина, что заставило кого-то предложить парню этой гадости, и сильно не волновалась, тем более что создание принадлежало посторонней особе.

От сопровождения вызвавшейся Тины колдуньи отказались, в лабораторию ввалившись вдвоём (плюс жертва несдержанности Саэлис, вырывающаяся из хватки Дашки).

В помещении присутствовали студенты со всех курсов. За каждым столом работали группками человека по три-четыре, занимаясь каждая своим делом. Знакомые лица принадлежали только двум девушкам, тайным помощницам Эзарии. Стараясь в проходах никого не толкать, подруги протиснулись к ним.

– Извините, что отвлекаем, – начала Лорианта. – Нашего друга угостили зельем забывчивости.

Нелла, вскрикнув, уронила колбу, наполненную чёрным жидким веществом наполовину, оставшееся место занимали языки пламени, дёргавшиеся на его поверхности. Оно сразу же потухло, но брызги ногу девушке обожгли, студентка прослезилась. Саэлис застыла с пробиркой, которую ей удалось опустить осторожно, не расплескав дымящегося содержимого.

– Кроме очевидного влияния, наблюдаются ещё какие-то? – процедила алхимик.

– У Людвига предсмертные жалобы, – Дашка поставила гомункула на стол.

– Давно? – сообразив, что проблема вскоре устранится сама собой, для виду Саэлис решила изобразить заинтересованность в возвращении юноши в нормальное состояние.

– С утра, – ответила хозяйка севшим от дикого волнения голосом.

– Точное время, – потребовала с наигранным раздражением девушка.

Вопрос поразил Неллу. Алхимикам было известно: достаточно осведомиться, что за зелье навредило искусственно созданному человеку, и дать соответствующий восстанавливающий эликсир. Для неё не являлись секретом взаимоотношения Саэлис и Эзарии, но подруга в основном обсуждала с ним планы и отчитывалась об их воплощении в жизнь, а Нелла, более талантливая в алхимии, готовила необходимое им, часто не имея понятия, для чего парочке это нужно. Зелье Людвигу – тоже результат её мастерства, теперь девушка думала: неприятности от ведьм с факультета чёрной магии будут, если парень погибнет.

– Что ты говоришь? – протянула Нелла. – Девушки, дайте ему пока это, – она, слив в чистую пробирку жидкости из двух банок, пять секунд подержала над огнём, получившийся эликсир был поднесён не то Дашке, не то гомункулу.

Юноша, к облегчению Саэлис, отказался.

– Не верю! Опять отрава, да? – завопил парень.

– Прошло уже три часа с тех пор, как возникли ощущения близкого конца? – доигрывала прислужница принца.

– Вероятно, нет, – предположила Дашка. – Мы с пар вернулись, нас «обрадовали», что Людвиг совсем плох…

– Домыслы ваши ни к чему, – вызверилась Саэлис. – Лично я не советовала бы тратить время и нервы на его спасение. Не такой уж ценный экземпляр. Хотите, своего вам подарю, мы в конце семестра начинаем заниматься гомункулами. Закажите, какую внешность угодно – всё будет, – цинично предложила студентка.

Принявшаяся поглаживать по плечу Лорианту в нахлынувших рыданиях, Дашка упрекнула девицу:

– Прекрати сорить глупостями. Гомункул не домашний зверёк.

– Уговорите Людвига принять эликсир, – взмолилась Нелла.

– Бесполезно, – настаивала одногруппница.

– Мы разберёмся, – отчеканила представительница семьи Винсент, опуская руку с пробиркой так, чтобы лабораторный сосуд не мог задеть Людвиг, порывающийся выплеснуть жидкость.

Было бы весьма неестественным отобрать спасительный алхимический состав у колдуньи, Саэлис позволила компании удалиться.

– Эрнелла, – обратился к ней по фамилии студент, корпевший над приборами рядом, – по-моему, ты ошибалась. Человекообразное недоразумение, опекаемое Дарьей и рыжей девчонкой, преспокойно будет существовать дальше, если отведает того, что Нелла велела.

– Ты мне не указывай! В их случае обстоятельства особые. И вообще, я к тебе не лезу, и ты изволь! – она отвернулась от опешившего молодого человека.

Взглядом столкнулась с подругой – девушка ждала каких-нибудь слов, смешивая новые ингредиенты для снадобья, над которым студентки бились до явления чародеек с умирающим гомункулом. Вниз Нелла не смотрела – пальцы работали, глаза просили если не прощения, то объяснения.

Выразив напрасность такой надежды перекошенным злобой лицом, Саэлис взялась за свою часть обязанностей в процессе, только у неё ничего не заладилось. Закончила полосу мелких неудач студентка тем, что опрокинула сосуд с эмульсией на записи, пополняемые в ходе опыта. За секунды пергамент сморщился и комком засох.

– Может, завтра этим займёмся? – прошептала Нелла, вытирая столешницу.

То, как Саэлис уставилась на девушку, любой интерпретировал бы как «заткнись, не мешай», однако приближённые, представленные единственной здесь подругой, расценили как одобрение высказанной идеи. Заметив стремление вырваться на волю, подальше от заинтересованности в откипевших разбирательствах окружающих алхимиков, Нелла попросила одного из приятелей по группе убрать за ними за аналогичную ответную услугу впоследствии. Под перешёптывания девушки выскочили из лаборатории.

Интриганка шла с опущенной головой, быстро, второй студентке нужно было постоянно ускорять шаг, чтобы не отстать. Они добрались до помещения, обозначенного гостями из Большого Мира бы как зимний сад – в мире Альданы зимы случались не каждый год и были короткими, так что уголок звался оазисом.

– Посиди, расслабься, – Нелла подвинула Саэлис плетёное кресло.

Девица пинком от него отказалась.

– Одно простое правило: если веду я себя странно, значит так надо, – алхимик прислонилась к столу, тоже плетёному, поэтому легкому и отъехавшему под её весом. Ножкой он упёрся в кадку с деревцем, возможность использовать садовую мебель в качестве опоры сохранилась. – Ты отлично знаешь, кто отдаёт нам распоряжения. Или нет?

– А тебе нравится уподобляться Чезигеру? – не выдержала Нелла.

– Подробнее! – её задел укор не в свой адрес, а в его.

– Те, к кому нет равнодушия, становятся эгоистами. Эзарии и чужие чувства – ничто, и чужие жизни. Ты в курсе его жутких намерений, не вызывающих у тебя ужаса – привыкаешь! Научишься у принца правилам игры, во что превратишься?

– Дрянь! – Саэлис отвесила ей удар по лицу. – И всё-таки, на что ты рассчитывала, соглашаясь помогать ему?

– Твоя инициатива была, я, доверившись, последовала за тобой, – девушка съёжилась от слишком громких, истеричных обвинений. – Я уповала на твоё благоразумие. Оказывается, оно отсутствует.

Предыдущий жест подруги повторился с удвоенной силой. Нелла пошатнулась, но продолжила:

– Понимаю, ты влюбилась в него. С прошлого курса ещё. А не находишь ли ты глупым потакать его желанию получить леди Винсент?

– Будто он будет верным ей, – фыркнула Саэлис.

– Тебя устраивает роль одной из многочисленных девиц, запасных подстилок?

В третий раз несчастной достался толчок. Падение вышло неудачным: она потеряла сознание, упав на камни.

Мейдины в больничном крыле не обнаружилось, чему очень обрадовалась вспыльчивая особа с факультета алхимии. Дежурила там лекарша, неоднократно лечившая Лорианту. Сказке о скользком полу в оазисе женщина поверила – Саэлис была хорошей актрисой.

К вечеру Людвиг стал будто бы сильно потеть: на всём теле выступали капли, запах, впрочем, имеющие спиртовой. Лорианта, не успевая вытирать слёзы, говорила, что внутри юноши, значит, началось разрушение и вещества выходят наружу. Цвет капель иногда менялся: бесцветные, синие, зелёные. Боли гомункул не ощущал, зато стал бредить. Влить эликсир силой он в себя не позволял.

Дашка отметила, что в пробирке жидкости было уже на дне, хоть давали им полную: Людвиг почти всё расплескал.

– Пару глотков, пожалуйста, – простонала ведьма измученно, младшая колдунья изъясняться внятно от частых всхлипываний, превращающихся в плач, стоило попробовать что-то сказать. – Хуже тебе не будет, почему бы ни рискнуть?

– Мне нельзя жить, – его веки опустились так, что из-под ресниц ещё виднелась белая полоска с голубым пятном радужки.

– Почему? – ужаснувшаяся Лорианта на мгновение сдержала слёзы, чтобы задать вопрос.

– Из-за меня у вас неприятности. Куски памяти мне не просто так стёрли.

– Ты осознаёшь это, значит, не всё потеряно! – на первое утверждение Дашка не обратила внимания. – Ошибки тем ценны, что их возможно не повторять!

– А в чём они заключались? – парень внезапно замер, дрожь отпустила.

– Связался ты, с кем не надо, или увидел, чего не следовало, или услышал, – почувствовав шанс, колдунья вновь показала юноше эликсир. – Ну же, не бойся, в девушке, сделавшей его для тебя, я не сомневаюсь.

– Девушка… Та особа тоже была молоденькой… – Людвиг напрягся, как и чародейки, предвкушая прояснение. – Милой… Доброй… Приветливой… Я всё ей рассказал…

– О чём? Что? – подталкивала к подробному ответу старшая колдунья.

– Перед смертью случается, магия прекращает действовать, – сообразила Лорианта, принявшись трясти Дашку за рукав: – Позови кого-нибудь! Мы же на допустим, чтобы он погиб!?

Юноша стремительно слабел и противиться был не в состоянии. Ведьма из Великой Троицы помогла ему сесть, придерживая ладонью. Голова запрокинулась, влить эликсир оказалось легко. Утих он чересчур быстро, в момент, что настораживало, но на него, тихо спящего (во всяком случае, гомункул походил на такого), глядеть приятнее было, чем на метающегося по постели.

– Средством мы его не убили? – ахнула девушка.

– Хочется верить, нет.

– Не считаешь, что, несмотря на отсутствие в вашей компании алхимиков, привести кого-нибудь надо? – Лорианта промокнула платком покрасневшие глаза.

– Да, – Дашка, встав, поправила растрепавшиеся волосы перед зеркалом. – Я постараюсь быстро.

Ведьма выскочила из комнаты (драма разворачивалась в её спальне). Замок расстраивал пустыми залами и коридорами. Томас, Алина, Саша и Шаки пропадали у Теоны, впрочем; от волшебницы, призывателя и начинающей тёмной колдуньи толку бы не было. Бруно с Николасом и Клариссой ушли осматривать осквернённый храм. Куда делись некомпетентные в магических делах Клавьер и Тина, Дашку не интересовало, а Патрика, балующегося иногда алхимией, четыре дня в землях Элиорамии не было, по приглашению Скентии он разбирался с недавно отстроенным некрополисом возле Чёрных Гаваней. Магическую связь там не наладили, и Тейлор пребывал в абсолютной недосягаемости. Отметив с досадой отсутствие в замке подходящих и вообще каких-либо личностей, Дашка подумала оторвать от опытов кого-то из студентов-алхимиков.

Нужда подниматься в лабораторию отпала, как только ведьма покинула убежище. На балконе спорили Амерден и Фестеан. Точнее, мужчина пытался навязать своё мнение, эльф, сохраняя спокойствие, отбивался.

– На территории Академии должны находиться хранители закона, – брюнет, похоже, устал утверждать это, судя по невыразительному, ленивому голосу.

– Словно ты забыл, каким был в молодости, – рассмеялся призыватель. – Последних предупреждений для нас не существовало, только предпоследние. Получат несколько ребят магическим лучом в живот, пробьют тревогу, алхимики наладят производство защитных зелий, и все будут продолжать дразнить бедных стражей порядка. Да, им же очень обидно, – пояснил эльф, заметив неодобрительную реакцию Амердена на его определение хранителей закона, – когда их не боится никто. Ты с товарищами разве не любил дразнить молодцов при волшебных жезлах в свои двадцать?

– Кто бы распространялся про нормальную молодость, – хмыкнул мужчина.

Сарказмом он что-то задел в душе Фестеана, сразу сникшего. Взгляд эльф отвёл, что дало возможность заметить Дашку, не решавшуюся прервать деканов.

– Нам нужен профессор Роамонес, – быстро сообщила ведьма.

– Кому – нам? – алхимик, как водится, был недоверчив.

– Мне, Лорианте Блазе и гомункулу её, с ним не всё в порядке.

– Зовёте в замок? – взгляд брюнета скользнул вверх-вниз, по месту, занимаемому незримым убежищем.

– Ада бывала там и возвращалась всякий раз невредимой, – улыбнулся эльф. – Как и Десмилия, и София – все, кто идёт в Рицию, охранять Томаса с Теоной.

– Трое? Мало, – вздохнул Амерден. – Не надо убеждать меня, что посторонние в царство мёртвых толпу взять не могут, – предотвратил мужчина ответную реплику собеседника. – Я давно осведомлён. Просто это слишком… Слишком…

– Тебе не по нраву, – закончил за него призыватель. Высказывание было язвительным, но соответствующих интонаций не содержало, Дашка и профессор не разобрали, хотел ли Фестеан им уколоть коллегу или нет. – Девушка, кстати, ждёт. Если ты настолько мнительный, я могу пойти с тобой. Между прочим, это у неё и её приятельницы повод опасаться тебя. Кто в недалёком прошлом с сывороткой правды перестарался?

Мужчина промолчал, скривившись. Дашка посчитала это согласием. С ощущением, как профессор алхимии скептически наблюдает за её рукой, скользящей по воздуху в намерении найти дверь, колдунья вход обнаружила. Времени на это потребовалось многовато – чувство волнения быстроте реакции не способствовало. Ведьма забралась в проём первая. Амерден полез за ней с сердитым ворчанием. Преподаватель не отставал от Дашки, и его недовольное сопение за спиной первокурснице успело надоесть к моменту, когда она распахнула перед ним свою комнату.

Лорианта спала в кресле, вымотанная последними событиями, Людвиг также не бодрствовал. Парень невероятно побледнел, кожа стала белоснежной. У Скентии, тоже искусственно выраженного в лаборатории создания, она была и всегда оставалась такой, это являлось, скорее, результатом пристрастия породившего его алхимика к экспериментам с внешностью своих гомункулов. Лицо Людвига же неизменно оставалось цветущим, за исключением сегодняшнего тяжёлого дня.

Амердену подробно изложили проблему. Алхимик наклонился над пострадавшим, задумавшись.

– В замке есть лаборатория, – сказала Дашка на всякий случай.

– Показывай, – велел профессор. – Память у него прояснится, но жить юноше без алхимического вмешательства пару дней.

Он бережно вытащил Людвига из-под одеяла – тот не очнулся. Мужчина проследовал за обрадовавшейся Дашкой на этаж с заветным помещением.

– Зрелище впечатляющее будет не в лучшем смысле, – Амерден осадил её, пробежавшую к единственному, но большому столу в лаборатории. – Я клянусь, верну твоей подруге приятеля целого и здравомыслящего. Конечно, если это качество было ему присуще, – не преминул он придраться, кладя гомункула на стол и начиная расставлять перед собой некоторые из пробирок, банок, колб и прочих сосудов, находившихся кучками но углам вперемешку с простейшими приборами – сложные посверкивали шкалами за дверцами шкафов. – Возвращайся к леди Блазе, я закончу через час, – спокойно распорядился мужчина.

– Профессор, а почему вы с лёгкостью решили помочь? – уже из проёма поинтересовалась Дашка.

– Намекаешь на мою неприязнь к вам? Здравый смысл победил её. Ваш маленький пронырливый друг получил немаленькую дозу зелья за что-то, что может быть необходимым для того, чтобы мы это знали, – витиевато изрёк Амерден.

В таверне, куда завернула Шаки, было всего три посетительницы, девушки из отряда Айрис, кажется, только вернувшиеся со штрафного задания – такие молодым воительницам давали, когда они плохо справлялись с чем-либо на тренировках или нарушали там дисциплину. Одна из них, Алана, в отряде состояла давно, Шаки её знала. Две другие – новенькие. Воительницы госпожи Ави не были столь спесивы, как обрисовывала их молва, поэтому младшая Винсент подсела к ним. Она зашла сюда поесть и поговорить, дома второе удовольствие было бы доступно в компании братца, в связи с чем оказалось бы безнадёжно испорчено. Вообще навещать односельчан девушка не собиралась, выбравшись из замка проверить виверну (Клавьер, как подумала Дашка, отправился не с ней, а по поручению Клариссы в лавку ингредиентов для зелий за какими-то травами). Выйдя из леса на дорогу, она вдруг сообразила, что соскучилась по Тинзо, но дома у Цельсиев никого не застала, и пошла к порталам на Центральной улице, по пути решив пообедать.

– Давно не виделись, – заметила Алана. – Таури, Валиара, это Шаки Винсент, – воительница представила её остальным.

– Сестра Джесс? – оживилась девушка, при взгляде знакомой на которую было произнесено первое имя, шатенка с тёмными гладкими волосами, не касающимися и плеч, раскосыми карими глазами и выделяющимися скулами, очень худая. При плохом освещении она могла быть принятой за юношу.

– Ага, – кивнула Шаки и переключилась на человека, явившегося спросить, что леди будет заказывать.

– Как она? Айрис возмущается, что Джессика покинула отряд надолго, – уведомила её Алана. – Не соизволит осчастливить старушку своим присутствием на тренировке – сперва одиночное штрафное задание, через сутки – исключение из рядов Лесных Воительниц.

– Ты же заявляла, что Айрис нельзя называть старушкой! – воскликнула Валиара. Фигура у неё была чуть лучше, чем у Таури, зато девушка имела совершенно невообразимые тусклые лохмы невнятного мышиного цвета, торчавшие в разные стороны, наверх в том числе. Без помощи гребня такое безобразие на голове устроить явно было никак, да вот зачем нужно? – Услышит случайно – здравствуй, энный штраф.

– Тут госпожи точно нет, – рассмеялась Алана, заправив за уши разметавшиеся каштановые локоны. – А Дефрин, – подмигнула она бармену, – нас не сдаст.

Недоразумение было устранено, Шаки ответила на свой вопрос:

– Я передам. Преподавательница боевой демонологии как-то ведь без Джессики обходилась. Пусть возвращает вам образцовую воительницу. Кого Айрис вам в пример хоть ставит? – развеселилась девушка.

– Показывает, что и как надо, на личном примере, – проворчала Таури. – Я вашу легендарную Джесс Винсент видала всего несколько раз, кстати.

– По словам Айрис, её лицо напоминает лицо жены принца Эзарии, – пояснила Валиара, сама, значит, не удержавшая в голове облик Джессики.

– У супружницы королевского сынка физиономия, словно девица убьёт любого, кто к ней обратится пусть даже с безобидным пожеланием доброго времени суток, – хохотнула шатенка.

– Так и есть, – сообщила Шаки. – Просто портрет сестрицы. Но Тецарра собачится, а Джесс действительно лезет в драку.

– Чего вы хотели от молодой женщины, обречённую жить бок о бок с Эзарией Чезигером? – упрекнула болтушек Алана.

– Откуда знаете, как она выглядит?

– Великие Ветра изобразили. Целый день, поднимая голову, созерцать вместо облаков жениха с невестой – брр, – встряхнулась Валиара.

– С чего ты взяла, Алана, что Тецарра замужем не по собственной воле? – предположила внезапно Таури. – Папочка её тот ещё мерзавец. Лаборатория Минаурес, расположенная на месте какой-то деревушки, разрушенной специально, ему принадлежит. Поселение по его инициативе снесли. Из жителей почти никто не спасся.

– Что за деревня? – пролепетала Шаки.

– Фривелл, – проронила девушка, принимаясь за прерванный обед.

– Кто у тебя всё выпытывал? – в нескольких десятках километров от Фатоны, в летающем замке вспыхнула Кларисса.

– Саэлис Эрнелла, – Людвиг виновато взирал на ведьму, хозяйку, Великую Троицу, Николаса, Бруно и Томаса.

– Ради Эзарии, – с большим трудом Алине верилось в это. – Принцу из-за Теоны надо было держаться в курсе наших планов?

– Или из-за Даниэлы, – выдвинул более разумную, но неправильную версию некромант. – Не в интересах семейки Чезигеров, чтобы дочь Мартина, законная наследница власти, выбралась из Риции.

– Я из замка ни на шаг отныне, – замотал головой во всех направлениях гомункул.

– Помолчи, – приказала старшая ведьма. – Нам бы догадаться, к каким неприятностям готовиться.

– Теону следует забрать из больничного крыла, – обеспокоился Томас. – Эзарии в замок хода временно нет, но алхимичка запросто подменит какое-нибудь снадобье.

– Вот и ступай за женой, – велела женщина. – А я, пожалуй, оповещу преподавателей. Тебе же, милочка, – презрительно бросила она Лорианте, – рекомендую учить своего мальчишку законам жизни.

– Она сама в них не разбирается, – Николас, подойдя к девушке, снял капюшон: глаза он показывал редко и далеко не каждому. Вероятно, в банде, его семье, окружающей странного человека много лет, ещё не все их видели. – Любому существу, созданному магией, передаётся часть характера, привычек и интересов творца. У тебя весёлое было детство, Лори?

– Без родителей, без друзей, – молодая чародейка хотела отодвинуться, отвернуться, да от Николаса веяло такой добротой, что Лорианта разомлела. – Дом опекуна, хороший особняк, но темноватый, с вечно задёрнутыми тяжёлыми портьерами. Из игрушек – содержимое алхимической лаборатории и книги. Общение – с эпизодными визитёрами старика, в основном покупателями его зелий, и лавочниками. Все прогулки были к лавкам и обратно, в дни ярмарок – на рыночную площадь, – описала немудрёные детские годы девушка… девочка.

– Как можно осуждать её за то, что она в людях не разбирается? – обратился к компании Николас.

– Лорианта их боится, – холодно поправила его Кларисса.

– Бояться неизведанного – обычное явление. Девушка вложила в Людвига свои силы, кусочек себя. В нём не только её жизненная энергия – частичка души. Я ведь тоже не рождён, а создан.

Признание изумило, но не шокировало. Храни такую тайну кто-нибудь другой, например, Бруно или Томас, все провели бы в оцепенении минуту. Николас же слишком отличался от остальных, чтобы не иметь права на это.

– Ты гомункул? – выдвинул идею Клавьер, но не угадал.

– Названия подобным мне нет. Я имею биологических родителей, но мать, беременная, умерла, попав затем к некроманту. Меня он извлёк и с помощью алхимии оживил и вырастил, – мужчина погрустнел. – Теоретически я наполовину зомби, наполовину гомункул, Клавьер относительно прав. Капюшон я ношу всегда, защищаясь от солнечных лучей. Создатель предупредил: они мне вредны. Кстати, три года назад я отпраздновал не двадцать какой-то, как вы вообразили, день рождения, а сто пятидесятый. Живой мертвец в некотором смысле.

Кларисса подошла и обняла его, для чего ей пришлось опуститься перед ним, сидящим в кресле, опуститься на колени, а её руки обвили его талию, голова легла на колени.

– Ты, подобно любой другой женщине, не можешь иметь от меня детей – цена жизни, – он поднялся, ведьме тоже пришлось. – Я всё к тому, – Николас отдалился на четыре шага, взгляд опять облетел друзей и приятелей, задержался на любимой и остановился на Людвиге, – что некромант, подаривший мне возможность радоваться свету, оказался подлецом, – мужчина замолчал, принимая, наверное, решение не делиться подробностями. – И я опасался стать таким же.

Капюшон натянулся на место. Николасу дали покинуть зал.