Текст книги "Детство Скарлетт"
Автор книги: Мюриэл Митчелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 30 страниц)
Глава 3
Поздним вечером Сильвинит и Батлер сидели в пустом салуне у стойки.
Сильвинит громко хохотал, доставая из-под стойки оплетенную бутыль с вином и подливая вино в кувшин. Продолжая хохотать, он бросал короткие фразы.
– Хорошая, хорошая у тебя была идея, очень хорошая.
Батлер потягивал сигару и рассматривал ногти на пальцах. Его лицо было непроницаемо, только изредка губы кривились в странной, не очень доброжелательной усмешке.
Но она, конечно, не относилась к Сильвиниту.
А хозяин хохотал, подливая вино.
– Идея у тебя, парень, была замечательная: здесь Бакстеры, здесь Рохасы, а ты посередине, вот здесь, – и он опустил бутыль на стойку.
– Да, именно так и будет, – сказал Ретт Батлер, поглаживая рукоять своего револьвера.
– Но в этом, приятель, существует еще одна проблема, – и Сильвинит положил руку на плетеную бутыль и на кувшин. – Если вот эти люди, – то есть Бакстеры и Рохасы – объединятся…
– То что тогда? – Батлер посмотрел в веселые глаза хозяина салуна.
– А тогда я могу сказать, что будет: ты останешься без работы и без денег, и у тебя даже не найдется, чем рассчитаться, со мной. Ты хоть это понимаешь?
– Да, – кивнул Батлер, вытащил и вновь вставил в кобуру свой тяжелый револьвер.
– Тебе, приятель, стоит, наверное, сразу же собрать свои вещички и быстренько уехать из Сан-Мигеля, быстренько обо всем забыв. А долг… ладно, я тебе его прощаю, – улыбнулся Сильвинит.
В это время дверь распахнулась, и на пороге появился старик-гробовщик. На его губах блуждала лукавая улыбка, он подобострастно снял шляпу, переступив порог.
– Я приготовил два гроба, – сказал старик, – и повозку, как ты просил, – обратился он к Батлеру.
Тот согласно кивнул головой и провернул барабан, проверяя, заряжен ли револьвер.
– Что ты задумал? – изумленно воскликнул Сильвинит.
А Ретт Батлер поднял стакан с вином и отхлебнул.
– Ты что, наверное, приятель, решил сменить профессию?
– Действительно, мысль отнюдь не худшая.
– Если хочешь жить дальше, от твоей профессии стоит отказаться.
Но Батлер уже не слушал его.
Он поднял со стойки свою шляпу и водрузил ее на голову.
Хозяин салуна, явно не понимая, что задумал Батлер, смотрел на его чеканный профиль, ожидая пояснений.
Но Ретт Батлер выдерживал паузу. Он не любил распространяться без нужды.
– Вообще-то, приятель, из тебя бы мог получиться прекрасный отпевальщик.
– Ладно, Сильвинит, хватит разговаривать. Закрой лучше таверну и поехали со мной.
– Закрыть таверну – дело нехитрое, – и по движениям Сильвинита было понятно, что он согласен действовать с Батлером.
Но в его движениях была и некоторая нерешительность, ведь он еще не представлял, что же конкретно придется ему делать этой ночью.
– Так все-таки, может, ты скажешь, куда мы поедем?
– По дороге ты все узнаешь, – коротко бросил Ретт Батлер.
– Так куда же мы едем? – продолжал настаивать на своем Сильвинит.
– Наверное, мы поедем к реке.
– К реке? Какого черта там делать, да еще ночью? – воскликнул Сильвинит.
– Нет, в этом есть смысл, надо посмотреть кое-какие трупы.
– Господи, к чему они тебе?
– Как это к чему, у нас есть гробы, значит нужны трупы, – ответил Батлер.
Сильвинит криво усмехнулся, так и не поняв, что же задумал его постоялец.
Бричка гробовщика медленно тарахтела по площади. Во всех домах, кроме дома Бакстеров и Рохасов, были погашены огни.
А вот дом Рохасов был ярко освещен – там ждали гостей. Ведь действительно, в этот вечер Бакстеры были приглашены на ужин к Рохасам.
В доме у заклятых врагов Рохасов царило смятение. Все нервно расхаживали на террасе у дома, поглядывая на ярко освещенные окна дома напротив.
– Я понимаю, – сказала хозяйка и жена Бакстера, – нам необходимо пойти на этот обед, но я не верю Рохасам, не верю ни одному их слову, – и ее лицо приняло хищное выражение, – даже если они и дадут нам какие угодно гарантии. Не верю и все.
Сам Бакстер, стоя на крыльце, поглаживал рукоятку своего револьвера. Он молчал.
Действительно, предстояло принять решение – и довольно сложное для Бакстеров. Ведь не было никаких гарантий, кроме слов Рохаса, и в этот вечер их могли запросто убить. Они могли погибнуть прямо за обеденным столом.
Но самое страшное не то, что они могли погибнуть, а то, что они могли остаться неотомщенными, и Рохасы захватили бы власть в Сан-Мигеле.
А этого никому из Бакстеров не хотелось, ведь они привыкли властвовать над всеми.
– Конечно, мы пойдем, – вдруг резко бросила сеньора Бакстер. – Но вы не должны ничего ни есть, ни пить, потому что пища может быть отравлена. А самое главное – вы должны всегда быть начеку, всегда наготове. Ваши глаза должны быть начеку, всегда наготове. Ваши глаза должны быть открытыми, а револьверы взведенными и готовыми к бою. Понятно?
Никто ничего не ответил, но на лицах мужчин заходили желваки…
Мужчины, наконец, двинулись с места и неспеша направились через площадь к дому Рохасов.
Шестеро мужчин и одна женщина пересекли площадь, каждый момент готовые выхватить револьверы и открыть стрельбу.
Но все обошлось спокойно, и они неторопливо вошли в распахнутую дверь дома Рохасов.
А Ретт Батлер, старый гробовщик и хозяин салуна уже ехали к реке на своей бричке.
У реки Батлер показал Сильвиниту, какие трупы следует взять, и они вдвоем положили их в свежесколоченные гробы, которые еще пахли смолой, закрыли крышки, и бричка неторопливо покатилась от реки к городку.
Дорогу освещала своим призрачным синеватым светом луна. Звезд в небе почти не было видно. Легкие облака мчались где-то очень высоко по небу, изредка они закрывали луну, и тогда вся земля погружалась в глубокий бархатисто-синий мрак.
– А ты уверен, что нас никто не увидел? – поинтересовался Сильвинит.
– Может, кто и видел, но это были, скорее всего, привидения.
– Эй, парень, так не надо шутить, привидения – вещь серьезная. Если хочешь, я могу тебе кое-что рассказать о привидениях, которыми населены здешние скалистые горы и ущелья.
– Да ну их к черту, – бросил Батлер, – я не боюсь никаких привидений. Самые страшные привидения на этой земле – люди. Даже если они и не вооружены, все равно они всегда вынашивают какие-то идиотские замыслы, все время хотят убивать друг друга.
– А разве у тебя нет подобных мыслей?
Вместо ответа Батлер пожал плечами.
В это мгновение прозрачная туча закрыла луну, и земля вновь погрузилась во мрак.
Лошадь тяжело тащила в гору бричку с двумя гробами.
Сильвинит и Батлер молчали.
Первым не выдержал Сильвинит.
– Так что же ты решил делать, все-таки? – уже подъезжая к городскому кладбищу, осведомился хозяин салуна.
– Сейчас все увидишь.
Они въехали в каменные ворота, и Батлер остановил лошадь.
– Давай снимем гробы, – сказал Батлер, и они с Сильвинитом стали опускать свежевыструганные гробы на землю.
Батлер действовал ловко, так, как будто бы всю жизнь этим и занимался.
– Я смотрю, – скептично заметил Сильвинит, – ты прекрасно приспособился к этому занятию, и если твои дела пойдут так и дальше, то ты будешь процветать.
– Не шути на эту тему, – заметил Батлер и Сильвинит осекся.
– Послушай, но мне совершенно непонятно, почему это, если на реке столько трупов, мы хороним только этих двоих?
Батлер крякнул, взвалив на плечи уже одеревенелое тело и вынес его на самую середину кладбища.
Потом присел, опустил покойника на землю и прислонил спиной к каменной плите.
– Ты мне так и не ответил. Почему из множества трупов у реки мы хороним только этих двух несчастных кавалеристов?
– А мы не будем хоронить, – ответил Батлер, стряхивая пыль со своей одежды.
– Как это не будем? Тогда какого черта мы их тащили от реки на кладбище?
– Не будем да и все, – улыбнулся Батлер.
Сильвинит явно не понимал, к чему клонит его постоялец.
– Странный ты какой-то, говоришь одно, делаешь другое. И вообще, мне непонятно все это и, если честно признаться, не нравится.
– Ладно, не надо слишком много задавать вопросов. Отнести этого солдата и посади у того камня, – и он указал Сильвиниту в глубь кладбища.
Тот, понимая, что работу делать все равно придется, взвалил на плечи покойника и, тяжело ступая, понес его к белеющему в сумраке камню. Он опустил его на землю и прислонил спиной рядом с первым.
– Батлер, зачем нам понадобилось столько труда? Какого черта мы их волокли от самой реки?
– Они нам очень даже могут пригодиться, – раскуривая сигару, наконец ответил Ретт Батлер. – Меня в моей жизни трупы выручали много раз, – сказал Батлер, поправляя мундир на одном из покойников. – Во-первых, запомни это, Сильвинит, они никогда ничего не говорят, а это очень важно. Во-вторых, возможно, нам удастся сделать вид, что они живые. А в-третьих, – Ретт Батлер замолчал, а Сильвинит посмотрел на него с нескрываемым восхищением, – а в-третьих, – продолжил Ретт Батлер, – если в них стреляешь, можешь уже ни о чем не переживать, потому что они мертвые.
Услышав эту кощунственную мысль, Сильвинит даже выронил крышку гроба, и она с грохотом упала на бричку. Лошадь испуганно заржала.
– По-моему, Батлер, в этом нет никакого смысла, ведь я живой человек. Живой, ты это понимаешь? Живой, посмотри, – и Сильвинит ущипнул себя за руку, – я совершенно живой и чувствую боль. Я совершенно не хочу находиться среди этих покойников, не хочу, поверь, – его глаза испуганно сверкали, – не хочу, – он ударил себя в грудь. – Не хочу! – вновь прокричал и грохнул кулаком по крышке гроба. – Я должен быть дома, а не здесь, на кладбище. Здесь мне вообще нечего делать.
– Что ты так кипятишься? – воскликнул Батлер. – Поспокойнее, пожалуйста, поспокойнее – и тогда ты все поймешь и сможешь во всем разобраться.
– Да ну тебя к черту! Ты какой-то сумасшедший. Если тебе хочется умереть, так умирай, а какого черта ты и меня тащишь в могилу?
– Ладно, Сильвинит, хватит, – Ретт Батлер положил руку на плечо хозяина салуна, – не надо так сильно горячиться, не надо кричать. Ты сможешь вернуться в свою таверну и сможешь торговать. Правда, люди к тебе не ходят, городок пуст. Ты же не хочешь, чтобы так было всегда, чтобы ты еще несколько лет был безработным?
– Нет, – стряхнув руку Батлера со своего плеча, сказал Сильвинит, – я уже устал от такой жизни, мне хочется работать, мне хочется жить, а эти мерзавцы не дают. Единственное, что они умеют делать – это стрелять, вешать, убивать. А зачем все это? Зачем? Ведь человек должен пить, есть, веселиться, работать. Человек должен радоваться каждому прожитому дню, а не думать о том, что вот сейчас, вот в эту минуту кто-то поднимает свой револьвер, взводит курок и выстрелит. Боже, как мне все это надоело! Мерзавцы! Дрянные негодяи! Убийцы! Бандиты!
Сильвинит не на шутку разошелся, он бегал вокруг брички, потрясал кулаками, выкрикивая проклятья в адрес бандитов, заполонивших и захвативших в свои руки весь Сан-Мигель.
А Ретт Батлер, опираясь о могильную плиту, с интересом наблюдал за этими движениями Сильвинита, за его нервным возбуждением.
– Хватит кипятиться, – вновь попытался он одернуть хозяина салуна, но того было трудно остановить.
– И ты, ты, тебе ведь жизнь недорога, тебя могут ухлопать в любую минуту, ты хоть это понимаешь?
– Пусть попытаются, – заметил Ретт Батлер без всякой злобы.
– Что значит – попытаются? Они просто тебя убьют, потому что ты один, а их… ты видел сколько? Их много, а ты один.
– А ты? – обратился к нему Ретт Батлер.
– А при чем здесь я? Я сам по себе, у меня есть работа, и я знаю, чем должен заниматься.
– Я тоже знаю, чем должен заниматься. Каждый должен заниматься только тем, что он умеет делать очень хорошо, – заметил Батлер, поглаживая рукоять своего револьвера.
– Вот-вот, ты опять про это же самое думаешь, опять об убийствах.
– Да нет, я не думаю об убийствах, я просто хочу, чтобы ты, Сильвинит, мог спокойно работать, зарабатывать деньги, а не трястись по ночам и не думать о том, что тебя кто-нибудь из этих мерзавцев, которые расплодились как тараканы в вашем городе, может прихлопнуть. Мне все-таки тебя будет немного жаль. Но больше всего я расстроюсь знаешь из-за чего?
– Ну из-за чего? – выкрикнул Сильвинит.
– Да из-за того, что не смогу отдать тебе деньги. Ведь я же тебе, черт побери, должен, а я не люблю быть должником.
– О, черт, вспомнил, нашел о чем говорить! Это гроши, я тебе уже давно простил этот долг.
– Ты, Сильвинит, может и простил, но я сам простить себе этого не могу.
– И вообще, мне надоело. Я не хочу находиться ночью на этом проклятом кладбище среди покойников. Я уезжаю, хочешь, поехали со мной. А если тебе здесь так нравится, то оставайся, – и Сильвинит вскочил в бричку, дернул вожжи. – Видишь, – он поднялся в бричке во весь рост, – эту могилу?
– Да, вижу, – сказал Ретт Батлер, глядя на поблескивающую в лунном свете большую плиту.
– Это был единственный человек, который умер в Сан-Мигеле своей смертью.
– Да? – изумился Ретт Батлер.
– Да, да, он единственный, кто умер от воспаления легких, а всех остальных убили, повесили, расстреляли… Боже, какая мерзость, я уезжаю, а ты, если хочешь, оставайся.
Ретт Батлер несколько минут сидел на могильной плите, слушая, как тарахтит, удаляясь, бричка.
«Черт, Сильвинит так ничего и не понял, он так и не поверил, что я хочу, чтобы в городе жизнь шла так, как положено. Ну ладно, возможно, он все еще поймет и поверит мне».
Ретт Батлер поднялся, выбросил окурок сигары, вскочил в седло, тронул поводья и лошадь медленно двинулась с городского кладбища.
Глава 4
В доме Бакстеров, в гостиной, хозяин зажигал лампу, а хозяйка стояла, прислонившись спиной к стене и смотрела на трепещущий язычок пламени.
– Единственное, из-за чего я бы в этом городе начал войну, так это из-за тебя, – сказал Бакстер, обращаясь к своей жене. – Я не думал, что твой муж такой сумасшедший и развяжет эту чертову войну.
– Хватит об этом, – сказала женщина. – Я не верю ни одному его слову обо всем этом мире, обо всей этой чепухе. Я им не доверяю, я не верю ни единому его слову. Я чувствую, как всякая женщина, что здесь что-то не так, что-то скрыто, за этим стоит какая-то странная игра.
– Да брось ты, – попытался успокоить супругу Бакстер, – все это, по-моему, полная ерунда. Хотя и я не во всем верю Рохасам, но все же в их словах есть доля истины. Надоело убивать и, наверное, пришло время остановиться.
– Ты слишком наивен, они обманут и развяжут войну тогда, когда почувствуют, что силы на их стороне.
– Да нет, нет, этого не может быть. Они же буквально клялись в том, что не желают убивать, в том, что хотят жить с нами в мире и хотят, чтобы городок процветал, – Бакстер наполнил стакан виски и жадно отхлебнул.
– Мне кажется, тебе хватит пить, – сказала женщина.
– Ладно, я выпью еще стаканчик и остановлюсь.
– Смотри, только один. А вообще-то, пей сколько влезет, мне это все уже осточертело, я иду спать.
– Спокойной ночи, – ответил мужчина, наполняя стакан.
Женщина неторопливо, с брезгливым выражением на лице, поднялась на второй этаж, распахнула дверь спальни, зажгла свечу и остановилась у зеркала.
«Боже, как он мне осточертел с его пьянством и беспомощностью! Все решения должна принимать я, вся ответственность на мне».
Она начала расстегивать платье, глядя на отражение своего лица в зеркале. Потом посмотрела на себя как-то немного по-другому и улыбнулась. Она была все еще хороша собой: смолистые черные волосы, большие глаза, густые брови, полные алые губы и золотистая кожа.
И в это же мгновение она почувствовала что-то неладное. Ей показалось, что какая-то тень промелькнула у нее за спиной.
Она резко обернулась, но все было на месте.
«Боже, что это такое? Почудилось, что ли? – и женщина перекрестилась. – Не может быть! Здесь никого не должно быть, муж внизу, дом хорошо охраняется».
Она подошла к шкафу, положила руку на дверцу – и в это время крепкие мужские пальцы сжали ее запястья, а ладонь, пропахшая табаком, крепко зажала рот.
– Тихо! Тихо! – услышала она над ухом голос и открыв глаза, увидела Ретта Батлера.
– Я вам ничего плохого не сделаю, поверьте мне, я хочу с вами немного поговорить. Меня занимает одна проблема: почему это Рохасы вдруг так резко решили с вами помириться? Еще меня интересует этот экипаж, который сопровождали мексиканские кавалеристы. Насколько я знаю, в нем было золото, и он бесследно исчез. Вернее, он не исчез… – и Батлер отпустил женщину.
Та с удивлением и восхищением смотрела на него.
А он продолжал ей рассказывать…
Через несколько минут женщина приоткрыла дверь и громко крикнула:
– Джон, а ну-ка поднимись сюда!
Джон испуганно вздрогнул, но тут же бросился наверх в спальню супруги. Он буквально ворвался в дверь.
Но едва он перескочил порог, как Ретт Батлер выхватил револьвер из его кабуры, взвел курок и крутанул оружие вокруг пальца.
– Только спокойно, мистер Бакстер, я хочу, чтобы все было тихо, потому что, когда муж застает незнакомого мужчину в спальне своей жены, неизвестно, как он будет себя вести. Поэтому я и выхватил ваш револьвер. Но вы не волнуйтесь.
– Что здесь произошло? – глядя на полуодетую супругу произнес немного дрогнувшим голосом Бакстер.
– Как это что? – немного брезгливо улыбаясь и продолжая разглядывать себя в зеркало, произнесла женщина. – Ничего не произошло, к сожалению. Дай ему пятьсот долларов.
– Что?! – услышав о деньгах воскликнул Бакстер.
Но его поразило не столько то, что его супруга сказала дать Ретту Батлеру деньги, сколько сумма – пятьсот долларов. Ведь пятьсот долларов – это были очень большие деньги, а она сказала об этом так спокойно, как будто это было пятьдесят центов.
– Сколько ты сказала?
– Пятьсот долларов, – твердым голосом сказала женщина и улыбнулась своему отражению.
– За что? Ты с ума сошла! – воскликнул Бакстер, хватаясь за пустую кобуру.
– Вот я же говорил, что когда муж застает в спальне постороннего мужчину, он всегда может сделать какую-нибудь глупость.
– Не дергайся, Джон, – сказала женщина, – лучше послушай, какую он тебе расскажет историю, но перед этим дай ему деньги.
И Ретт Батлер снова пересказал все, что только что рассказывал, самому Бакстеру.
Тот выслушал его с нескрываемым удивлением, время от времени потирая руки.
Когда Ретт Батлер закончил, он совершенно спокойно отдал револьвер Бакстеру.
Тот равнодушно сунул оружие в кобуру, вытащил из комода пятьсот долларов и передал их Ретту.
Ретт, не считая, сложил деньги в нагрудный карман рубахи.
– Ну что ж, по-моему, я их заработал абсолютно честно.
– Да, – сказала женщина, продолжая любоваться отражением в зеркале.
Через четверть часа Ретт Батлер был уже во внутреннем дворике дома Рохасов.
Первым он увидел Мигеля и тут же рассказал ему. Мигель схватил за плечо первого попавшегося человека и послал его за Рамоном.
Рамон сбежал сверху в расстегнутой рубахе.
– Батлер, а ты не ошибся? – вопросительно глядя на него, спрашивал Мигель, – может быть, тебе померещилось, показалось? Такое в здешних местах бывает.
– Я ошибаюсь только один раз, – глянув на свой револьвер, сказал Ретт Батлер.
– Так что здесь произошло, черт вас подери? – воскликнул Рамон.
Мигель повернулся к брату.
– Тех солдат, что вы постреляли у реки…
– Ну, и что? – немного холодно произнес Рамон.
– Так вот, двое из них остались живы и сейчас скрываются на кладбище.
– Что? – явно не поверив услышанному, воскликнул Рамон.
– Да-да, – подтвердил слова Мигеля Ретт Батлер, – я видел их собственными глазами.
– Этого не может быть!
– Он не мог ошибиться, – поддержал Ретта Батлера Мигель.
– Эй, Чико, собирай людей! – закричал Рамон, глядя на галерею.
Тут же сверху Чико бросил карабин. Рамон ловко поймал его и крепко сжал в руках.
– Скорее! Скорее! Собирай всех людей.
– Послушай, Рамон, Батлер говорит, что Бакстеры сейчас собираются захватить этих солдат.
– Что? – взревел Рамон. – Бакстеры, опять эти чертовы Бакстеры! Если им это удастся, то считай, все погибло! Все погибло! Скорее, скорее по коням! – кричал Рамон, бегая по двору.
Вывели его лошадь, и он вскочил в седло.
Ретт Батлер смотрел на всю эту спешку и суету, покуривал сигару и продолжал улыбаться.
Послушай, – склонившись в седле к Ретту Батлеру, сказал Рамон, – значит, ты уже и это разузнал?
– Да, – кивнул головой Батлер, – в этих краях, как говорит твой брат Мигель, жизнь человеческая часто зависит от какого-нибудь обрывка информации, от какой-нибудь маленькой вот такой новости, – и Ретт Батлер показал обгоревшую спичку.
– Но мне непонятно, зачем ты это делаешь для нас, – еще ниже склонился Рамон к Ретту Батлеру.
Тогда Ретт Батлер разжал руку.
– Пятьсот долларов с вас.
– Всего лишь пятьсот долларов?
– Я делаю это за деньги.
Рамон посмотрел на Мигеля.
– Дай ему пятьсот долларов, быстрее! Он их действительно умудрился заработать, – и натянул поводья своего скакуна.
Бакстер со своими людьми скакал в город, на ходу объясняя одному из своих сыновей.
– Если мы сможем захватить этих двух солдат, то они будут свидетелями против Рамона, а тогда правительство избавит город от Рохаса и всех бандитов, связанных с ним. И тогда только мы будем хозяйничать в нем.
– Неужели? – воскликнул молодой мужчина.
– Да, да, но нам во что бы то ни стало надо заполучить этих кавалеристов. Скорее! Скорее! – закричал Бакстер, пришпоривая свою лошадь, которая и так уже мчалась изо всех сил.
– А ты едешь с нами? – поинтересовался Мигель у Ретта Батлера.
Тот, быстро складывая деньги во внутренний карман, отрицательно покачал головой.
– Нет, Мигель, когда у человека появляются деньги, он начинает слишком ценить одну вещь…
– Какую? – поинтересовался Мигель.
– Он начинает ценить свою жизнь и мир.
Внутренний дворик Рохасов опустел.
Ретт Батлер, проехав сотню метров в сторону кавалькады всадников, задержал свою лошадь, натянул поводья, развернулся и двинулся опять к дому.
«Скорее всего, сейчас там никого нет. Нет, вообще-то, один человек стоит, он охраняет вход в дом. Но с ним, я думаю, разберусь. – Ретт Батлер прикоснулся ладонью к прохладной рукояти револьвера. – Да, с ним я разберусь, это не составит особого труда.»
Он свернул в узкий переулок, остановил лошадь у высокой стены, встал на седло и взобравшись на забор, спрыгнул во дворик. Он, крадучись вдоль стены, пробрался к колонне и замер за ней.
У ворот расхаживал охранник.
Батлер несколько мгновений раздумывал, а потом решился. Он достал из кобуры револьвер, взвел курок и несколько раз выстрелил прямо под ноги часовому.
Тот испуганно бросился сначала в одну сторону, потом в другую и прижался к двери. Ретт Батлер увидел, что над дверью висит огромный чугунный фонарь, в котором теплится огонек. Охранник, испуганно озираясь по сторонам, сжимал двумя руками револьвер.
И вдруг он начал стрелять в темноту.
– Выходи! Выходи, я знаю, что ты где-то здесь! – кричал мужчина.
Ретт Батлер потягивал погасшую сигару.
«Да, так я тебе и вышел, нашел дурака.»
Он поднял револьвер, прицелился и выстрелил в веревку, на которой висел фонарь. Тот качнулся и упал на голову часовому.
Часовой рухнул сначала на колени, а потом уткнулся лицом в пыльную землю.
Ретт Батлер подошел к нему, посмотрел, приоткрыл дверь и вошел в дом.
Он знал, что если Рохас и прячет золото в доме, то оно, скорее всего, не в комнате, а в каком-нибудь служебном помещении, где хранятся продукты и прочие хозяйственные запасы. Ведь спрятать такое большое количество золота в жилых комнатах не так-то легко.
И поэтому он открыл тяжелую, обитую железом дверь, и вошел в склад, который располагался в нижних этажах дома, почти в подвале.
Он даже вздрогнул, увидев, сколько же запасов хранится в доме Рохасов. Весь полуподвал был заставлен огромными бочками с вином, какими-то странными ящиками, сундуками, со стен свешивались вязанки острого перца, лука, у стен стояли мешки, висели окорока.
Ретт Батлер вытащил из кобуры револьвер, взял его за ствол и принялся неторопливо обходить склад, постукивая рукояткой револьвера по бочкам.
– Здесь явно ничего нет, – шептал он, направляясь к другому бочонку. – И здесь ничего нет, – простучав дно, произносил Ретт Батлер, переходя дальше.
«Для того, чтобы мне отыскать золото, понадобится не менее трех часов, так много здесь всякой посуды, пригодной для того, чтобы спрятать золото.»
Он уже устал обходить этот подвал, но пока еще ни на что не наткнулся.
Наконец, облокотившись на бочку, он осмотрелся. Он понял, что так просто ему найти золото не удастся. Скорее всего, Рохасы не такие глупые и если спрятали свое сокровище, то спрятали наверняка, надежно, может быть, даже закопали в землю.
Он посмотрел себе под ноги. Прямо у его сапог была небольшая горка зерна.
Ретт Батлер наклонился, поднял несколько зернышек, внимательно посмотрел на них. И тут же его осенила догадка. Он сбросил мешок лука с бочки, о которую опирался, поднял крышку и заглянул внутрь.
– Так я и знал, – произнес он, вытаскивая тяжелые кожаные мешки, полные золота.
Он взял в руки два мешочка и ударил ими друг о друга: послышался специфический звук.
Ретт Батлер улыбнулся.
«Оказывается, все было куда проще, чем я думал. Золото стояло прямо посреди склада, а я обошел весь склад, пытаясь его найти. Значит, звезда удачи еще не погасла и ее лучи согревают мою душу», – подумал Ретт Батлер и тут же услышал торопливые шаги в коридоре.
Он схватил револьвер, взвел курок, бросился за колонну, которая была у двери.
Дверь со скрипом распахнулась и вначале в складе появилась рука с фонарем. Ретт Батлер крепко схватил ее за запястье, фонарь упал на землю, Ретт Батлер рванул на себя и нанес удар в голову.
Каково же было его изумление, когда соперник от этого, не очень сильного удара, осев, потерял сознание и упал к его ногам.
Мужчина наклонился и увидев, что это женщина, приподнял ее голову, заглянув в лицо.
«Боже, да это же Морисоль! – промолвил Батлер. – Какого черта она делала здесь ночью? Что ей нужно в складе? Ну ладно, потом разберемся.»
Он взял женщину на руки и вынес ее из дома.
А в это время Бакстеры уже приблизились к кладбищу. Небо подернулось едва заметной предрассветной пеленой. Тусклые звезды погасли, только луна все еще бледно сверкала на небе.
– Всем остановиться! – приказал Бакстер. – Скорее! Скорее! – торопил он своих людей. – Обходите кладбище вот с этой стороны. Скорее!
Бакстер и его люди приблизились к ограде, держа наготове револьверы и винтовки. И действительно, они заметили в глубине кладбища двух солдат, сидящих, привалясь к надмогильной плите.
– Вот они, – сказал Бакстер, указывая стволом револьвера одному из своих людей. – Понимаешь, их надо во что бы то ни стало взять живыми, только живыми, мертвыми они нам не нужны.
– Почему? – спросил его помощник.
– А что мертвые могут сказать? Мертвые будут молчать – и тогда мы не сможем доказать, что фургон захватили Рохасы.
– А-а, – задумчиво произнес помощник, взводя курок револьвера, – тогда надо попытаться захватить их живьем.
– Да-да, только живьем, скажи всем, чтобы в солдат не стреляли.
– А если они начнут стрелять? – поинтересовался помощник.
– Ну и что, если они начнут стрелять, в них все равно стрелять ни в коем случае нельзя.
– Понял, – предупредительно кивнул головой помощник, указывая другим людям, с какой стороны обойти сидящих у надмогильной плиты солдат, чтобы проще было взять их живьем.
Люди тут же бросились исполнять приказание, а сам Джон Бакстер, взведя курок, осмотрелся по сторонам.
И тут он услышал приближающийся топот. Это мчались к кладбищу Рохасы, они приехали по другой дороге.
И Джон Бакстер увидел невдалеке всадников, которые, осадив лошадей, спрыгивали на землю.
– У, дьявол! Эти Рохасы уже здесь, их, наверное, кто-то предупредил.
А Рохасы и их люди медлить не собирались, они тоже взводили курки револьверов, передергивали затворы ружей.
– Скорее! Скорее! – командовал Рамон. – Всем залечь и двигаться цепью! Солдат обязательно надо уничтожить! Обязательно! Во что бы то ни стало! Кто застрелит, тот получит награду лично от меня.
Все обрадованно закивали головами, бросившись врассыпную, прячась за серыми надмогильными камнями, за полуразвалившимися оградами. Мужчины, вооруженные револьверами, крадучись ползли к середине кладбища туда, где у плиты виднелись в темноте два солдата.
– Послушай, – сказал Бакстер одному из своих сыновей, – что-то мне они очень не нравятся.
– А что такое, отец?
– Какие-то они неестественные.
– А какие же они, по-твоему, должны быть? Наверное, они спят.
– Да нет, они какие-то как куклы, – сказал Бакстер, разглядывая неподвижных солдат, которые сидели, сжимая в руках револьверы, прижавшись спинами к плите.
– Какого черта они сидят и не двигаются? – сказал Джон Бакстер, – что-то здесь не так.
Но тут раздался первый выстрел. Это стреляли люди Рохаса. За первым последовал второй, третий и вот уже все кладбище заполнили раскатистые звуки револьверных и оружейных выстрелов. Палили с двух сторон.
А солдаты продолжали оставаться неподвижными.
– Дьявол! – шептал Джон Бакстер, нажимая на курок.
Один из людей Рохаса пошатнулся, схватился за простреленную грудь и навзничь рухнул на серый надмогильный камень.
– Есть! – произнес Джон.
А с другой стороны, Рамон Рохас, передернув затвор своего карабина, внимательно прицелясь, нажал на спусковой крючок, и один из людей Бакстера, крутнувшись на месте, уткнулся головой в могилу.
– Есть один из моих заклятых врагов, – произнес Рохас.
Но тут же пуля ударила в камень, за которым он прятался.
Рохас зло выругался.
– Мерзавцы! Ведь так в темноте могут и подстрелить. Проклятые Бакстеры! Эй, Чико и Алехандро, идите сюда, прикройте меня, а я постараюсь пробраться поближе и пристрелить этих двух недобитых кавалеристов.
– Хорошо, хорошо, – ответили люди, взводя курки револьверов.
Рамон, сжимая свой карабин, бросился на землю и пополз. Потом вскочил, пробежал несколько шагов и вновь растянулся на земле, прячась за невысокими холмиками. Над ним свистели пули. Ударяясь в камни, они высекали искры.
– Дьявол! В темноте хуже нет воевать, плохо видно, плохо целиться, иначе я бы уже давно пристрелил этих двух недобитых.
В это время пуля ударилась в плиту прямо у самого виска Рамона и он почувствовал, как по его щеке горячей струйкой побежала кровь.
– Дьявол! Проклятый Бакстер! Ну я вам покажу. Алехандро, Чико, прикрывайте!
Раздались беспорядочные револьверные выстрелы, Рамон Рохас вскочил со своего места и, пригнувшись, бросился за следующий могильный холм, приближаясь все ближе и ближе к солдатам.
А Бакстер руководил захватом свидетелей с другой стороны.
– Скорее-скорее! Цепью, цепью, – командовал он. – Вы двое пойдете справа, а вы двое – слева, а ты пойдешь прямо, старайся подобраться к ним как можно ближе. Может быть, они еще живы, – явно не различая в предрассветных сумерках, прокричал Бакстер. – Только скорее, иначе Рохасы успеют их прикончить. Скорее, ребята. Вам будет награда.
