Текст книги "Битва галактик"

Автор книги: Михаил Сурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)

   Фрегат Жнеца успешно пришвартовался к пристани орбитальной станции. Шлюз надёжно скрепил их, установив единое воздушное сообщение. Второй фрегат только-только заходил с другой стороны, сверкая соплами рулевых двигателей.

   – Добрый день, Александр Евгеньевич, – сир Иортанновис, высадившийся с корвета "Смелый" двумя часами ранее, встретил его в переходном отсеке НЛМИ. – Я восхищён вашим мастерством вождения.

   – Моя заслуга в этом косвенная, сир, – скромно ответил капитан. – Она состоит лишь в том, что я научил свою небольшую команду управляться с такими огромными кораблями.

   – За штурвалом второго фрегата мой младший помощник Тим Нортон, не так ли? – поинтересовался Деккерис, стоявший рядом.

   – Так точно, – кивнул Жнец.

   – Я думаю, вам бы следовало повысить его и, если сочтёте нужным, рекомендовать его к присвоению ордена, – предложил Деккерису сир Иортанновис.

   – Если Нортон пришвартует этот фрегат, то я подумаю об этом, – ответил тот, скривив губы.

   – Отлично, господа, – сир Иортанновис потёр руки. – Тогда я предлагаю приступить непосредственно к делу.

   После того, как Жнец отдал необходимые указания своей помощницеРите, отправив обратно на корабль, Иортанновис провёл для капитана небольшую экскурсию по Лаборатории.

   Лучшие умы трудились над её созданием. НЛМИ – это огромная орбитальная станция, вращающаяся вокруг Криллона, паутина ходов и переходов, сотни помещений, лабораторий. Это автономная система, не зависящая от поставок кислорода и припасов с планеты, круговорот потребления и очистки. Лучшие учёные умы могли в изоляции от остальной Вселенной трудиться над передовыми разработками, способствуя развитию человечества, его завоеваниям, двигая науку Федерации вперёд, к Истине.Здесь создавали экспериментальное оружие, которое должно было сокрушить любого противника, работали над быстросозревающими сортами ржи и пшеницы, новыми лекарствами от всех болезней. Генетики совершенствовали геном человека, адаптируя его к условиям новых планет; биологивыводили формулы заменителей органической еды; механики модернизировали маршевые двигатели, повышая их мощность; физики искали новые источники энергии. Здесь был центр научной мысли, сюда мечтал попасть каждый студент Федерального университета.

   Иортанновис провёл капитана Жнеца мимо лабораторий, за иллюминаторами которых люди в белых халатах раскрывали тайны природы, разыскивая истину под линзами микроскопов, в прозрачных колбах с раствором, над огнём горелок. Затем он показал кузни, где в пекле из расплавленного металла создавались броневые листы для боевых кораблей. Из соседнего отсека был слышен страшный рёв – проводились испытания выносливости маршевых двигателей.

   Иортанновис рассказывал, что учёным НЛМИ удалось выявить принципы работы механизмов ферров, создать его копии. В арсенале Лаборатории хранились изготовленные оружейниками плазмомёты и фазеры, пехотные силовые щиты и генераторы полей. Всё это он готов предоставить велитам и берсеркам, которые отправятся на другой конец Галактики бить злых пришельцев.

   В конце пути они остановились перед массивными дверями экспериментальной лаборатории. Иортанновис, многозначительно подняв указательный палец кверху, предупредил:

   – Когда войдём внутрь, будьте осторожны. В этом отсеке отключены гравитаторы. Чёрная материя реагирует на силу притяжения.

   Они вплыли в отсек. Посреди лаборатории на тросах было закреплено устройство цилиндрической формы, опутанное сетью проводов. Внутри его можно было разглядеть блестящий шарообразный резервуар, вращающийся по оси. Вокруг устройства зависли в воздухе несколько лаборантов, записывающих в наручные планшеты какие-то данные.

   – Это пространственный двигатель, господин Жнец, – пояснил Иортанновис, улыбаясь и потирая руки.

   Деккерис охнул от удивления. Лично увидеть это чудо он, видимо, не ожидал.

   – Нам удалось создать копию двигателя ферров. Однако перекачать чёрную материю нам не удалось, поэтому внутри него стоит оригинальный резервуар. Наши лаборанты, в частности эти, ломают голову над тем, чтобы синтезировать чёрную материю из окружающего пространства. Кое-какие выводы мы имеем, но пока рано раскрывать все тайны, –сир Иортанновис махнул рукой, предлагая следовать за ним.– К сожалению, мы не можем испытать двигатель сейчас, иначе бы нам пришлось переместить НЛМИ в другой участок Галактики и тем самым поставить под угрозу будущее человеческой цивилизации. Придётся рискнуть тем, кто вызовется применить наши разработки на практике. Если двигатель собран правильно, в чём мы не сомневаемся, поскольку скопировали всё в точности, то миссия к планете ферров будет успешной.

   – То есть вы хотите сказать, что этот пространственный двигатель уже адаптирован к нашим системам управления?

   – Наши учёные уже решили эту проблему. Они не адаптировали двигатель. Они разработали свою систему, взяв исходники программ управления ферров. Для этого ребятам пришлось прямо-таки разобрать центральный отсек на их корабле, подобрать ключи к их разъемам, распутать каждый кабель...

   Отталкиваясь от поручней, вделанных в стены лаборатории, они облетели лаборантов и зависли с другой стороны около сенсорного стола. Иортанновис пробежал пальцами по панели, открывая общий чертёж двигателя. Жнец молча наблюдал.

   – Перед вашим появлением на базе мы получили сообщение с Капри, что Консулат добился благословения трёх из пяти Лордов Духовных. Можно сказать, что поход против ферров одобрен. А это значит, что мы можем без опаски приступать к сборке нашего корабля, – говорил учёный.

   – Сколько это займёт времени? – спросил его Жнец.

   – Сорок восемь часов, не более. На фрегатах ведь установлен реактор, так? Нет только маршевых двигателей?

   –Двигатели не были установлены на корабли на момент угона иостались на верфи. Они нужны вам?

   – Да, – кивнул Иортанновис. – На фрегате, помимо килевых, рулевых и тормозных, будет один пространственный двигатель и три маршевых термоядерных для ускорения. В окно образа без них не влетишь.

   – Сомневаюсь, что удастся их транспортировать с верфи. Мы только потеряем время и деньги. Экспериментальный корабль должен уйти отсюда своим ходом, – покачал головой капитан. – Можно снять их с других фрегатов, пришвартованных к пристани НЛМИ.

   – Пусть так. Я думаю, нам простят, что мы столь бесцеремонно позаимствуем маршевые двигатели с других судов без санкции штаба. Можете уже принимать командование фрегатом и даже придумать ему имя.

   – Я бы хотел просить вас установить в дополнение к основному вооружению рельсотрон, – Жнец заметно замялся.

   Иортанновис удивлённо приподнял бровь.

   – Зачем вам? Это может быть лишним. Я информировал Консулат, что корабль создаётся в разведывательных целях. Ведь сир Рогозин когда-то говорил, что для начала предполагается направить туда исследовательское судно, а затем – военную миссию.

   –Вы сообщили Консулату, что мы готовим исследовательский полёт?–Жнец открыл рот, –Но ведь мы обговаривали с вами только подробности военного рейда! На этом корабле должны полететь тысяча велитов адмирала Серрвуса и пять сотен берсерков. На случай, если мы захотим "исследовать" планету путём пробития её коры, я и прошу вас в содействии получению одного рельсотрона.

   – Но... надо посмотреть по списку... – Иортанновис почесал затылок. – Что если "Большие Берты" уже распределены по кораблям?

   – Не распределены, я уверен в этом. Если вы направите запрос в Генеральный штаб, то ответ придёт уже через двадцать четыре часа.

   Иортанновис просиял. Он нашёл выход из сложной для него ситуации.

   – Хорошо, мы начнём готовить корабль и одновременно пошлём запрос в Генеральный штаб, как вы говорите. Если "Большие Берты" уже переправляют с базы Август-5 к месту дислокации основных сил флота, и список их кораблей уже известен, тогда этот рельсотрон вы не получите.

   – Это естественно, – Жнец сложил руки на груди. – Спорить с начальством или просить я не стану.

   – Хорошо, – кивнул учёный. – Я дополнительно сообщу в Генштаб о цели использования рельсотрона.

   Александр Евгеньевич понял, что сир Иортанновис, скорее всего, объявил на прошедшем заседании Консулата, что сенатор Рогозин и капитан Жнец предложили ему идею совершить разведывательный полёт в систему ферров, ане военный рейд в тылы врага. Это значило, что люди останутся лишь сторонними наблюдателями, сборщиками информации, а не войнами, которые нанесут удар в самое сердце противника. Такая политика вполне отвечалачестолюбивым целям учёного – совершить открытие, войти в историю, стать во главе современной астрономии. Удивительно, что Иортанновис до сих пор не заявил о своём намерении возглавить миссию. Однако и Жнец был не робкого десятка. Если они с сенатором подарили учёному эту идею, то это вовсе не означает, что тот имеет право ею распоряжаться по своему усмотрению. Жнец вспомнил про Ивана Мезинова – родного брата своей жены Аллы. Тот занимал чиновничью должность при штабе и в некоторых случаях его голос мог быть учтён. И пусть их отношения ухудшились после гибели Вики, маловероятно, что тот не пойдёт ему навстречу. Поэтому, едва вернувшись на фрегат, он уединился в своём кабинете, уселся за свой компьютер, и,создав закрытый канал связи, отправил Мезинову электронное сообщение следующего содержания:

   "Здравствуй, друг Иван Сергеевич! Давно не писал тебе, в чём выражаю своё сожаление. Однако, зная о событиях, которые вот-вот произойдут, участвуя в подготовке к походу против агрессоров, я хочу попрощаться с тобой. По рекомендации сенатора сира Рогозина я назначен капитаном на фрегат «Перитон», который отправится в другой конец Галактики. Думаю, тебе известно и то, что наш корабль везёт команду учёных для сбора информации о далёких мирах. Мы составим карту, которая дополнит наши познания о космосе. Однако путешествие это полно опасностей, поэтому нет гарантий, что мы вернёмся обратно живыми. Тем не менее, организатор этого мероприятия сир Иортанновис не хочет взять в толк, что без велитов и берсерков наша безопасность может быть под угрозой. Более того, учитывая то, что мы находимся на пороге войны с феррами, что многократно снижает наши шансы на благополучный исход сего предприятия, он не собирается способствовать в получении одного из рельсотронов, которые предложили использовать, кстати говоря, я и сенатор Виктор Рогозин. Без «Большой Берты» мы не сможем противостоять сопернику, который поджидает нас на краю Галактики. Я просил сира Иортанновиса передать наше предложение в Генеральный штаб его устами, однако сомневаюсь, что моя идея была им услышана. Я прошу тебя о помощи и верю, что твой голос будет важнее, чем голос простого капитана. Заранее спасибо за пддержку. Надеюсь, что наша миссия будет успешной. С Уважением, твой верный друг Александр Жнец"

   Через час Рита доложила ему о прибытии сира Иортанновиса. Учёный вошёл в кабинет Жнеца и, хитро улыбнувшись, начал разговор:

   – Я решил, что для исследовательской миссии необходима охрана и солидное вооружение. Кто знает, что может случиться на пути к феррам. Подвергать себя риску я своим коллегам не дам. Да и вам тоже. Ведь нашему государству, нашему флоту нужен ваш бесценный опыт. Несомненно, я буду ходатайствовать о получении вами рельсотрона, более того, я применю всё своё влияние, чтобы добиться положительного результата в решении этого вопроса. Что же я буду за руководитель, если отправлю своих людей на верную смерть, зная об этом?

   Жнец молчал. Он понял, что Иортанновис прибыл к нему неспроста.

   – Несомненно, я очень ценю то, что вы согласились стать во главе этой миссии, – продолжал тот. – И хочу напомнить на всякий случай, что планируемое мероприятие является секретным. Я говорю это на тот случай, если у вас возникнет желание поделиться своими соображениями на этот счёт с кем-то ещё. Я верю в ваше благоразумие.

   – А я всегда верил в ваше, – так же улыбнувшись, ответил Жнец, – и никогда не ставил его под сомнение.

   Он понял, что его сообщение было перехвачено на станции.

   Сир Иортанновис расплылся в улыбке. Потирая руки, он встал с кресла и направился к выходу.

   – Знаете, как я решил назвать наш фрегат? – капитан остановил его вопросом.

   – Как? – Иортанновис сделал вид, что не знает.

   – "Перитон".

   – Летающий олень с человеческой тенью? – учёный пожал плечами. –Дух погибшего вдали от дома путешественника... Что ж, символично.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Вкус крови

   Шум толпы, словно нахлынувшая волна, заглушил последние слова Рогозина. Слов аборигентов он не понимал и решил, что таким образом оттоки выражают свой восторг. Виктор Алексеевич широко улыбнулся и помахал им рукой. Что ж, отлично, наконец сенатор получил свою армию. И пусть многие из работников резервации слышали в его выступлении ересь против власти, откровенную ложь, Рогозин, обладая реальной силой, сможет заставить их замолчать. Ведь аборигены поверили, что он император, ведь именно ему они обязаны своим освобождением.

   Успех казался ему столь очевидным, что он осмелился погрузиться в мечтания. На Цирцее Петерс тоже завлекает под знамёна Рогозина местных реутов. Если он справится с задачей, то в распоряжении сенатора будет уже несколько десятков тысяч верных ему солдат. После победы над феррами во главе этой армии он победным маршем водёт в Порт-Артур. Человеческое население Капри и других планет не станет сопротивляться, ведь именно он – их спаситель и пророк, который начал бить в набат ещё до появления агрессоров.

   Между тем аборигены начали выражать свой восторг всё более агрессивно. Оттоки прыгали в воздух, размахивая непропорционально длинными руками, подбрасывали вверх предметы, громко охали. Через минуту оханье превратилось в угрожающий клич, и Рогозин стал уже не так уверен в своей победе. Однако он тут же отмёл эти мысли, предположив, что его речь возымела своё действие и передала аборигенам боевой дух. Впрочем, интуиция подсказала: на балконе, на виду у толпы задерживаться долго не стоит.

   – Друзья, удачи! Приём добровольцев и выдача обмундирования проводится у стоек контрольно-пропускного пункта в северном крыле стены. Я лично буду вести контроль законности действий администрации резервации! – крикнул он и, подождав пока электронный переводчикрасшифрует его слова оттокам, развернулся и исчез в темноте перехода.

   Где-то здесь за углом должен сидеть Куоттерман. Виктор Алексеевич должен забрать его, чтобы медики Акиры смогли оказать ему первую помощь. Несомненно, Рогозин рисковал, доставая из кармана шокер, но "отключить" помощника Консула было необходимо – он мог помешать реализации "блестящего" плана сенатора. Что будет дальше, когда тот очнётся, Рогозин боялся предсказывать, он собирался действовать по обстоятельствам. Скорее всего, он выдумает какую-нибудь правдоподобную историю типа внезапного нападения шпионов-супостатов, первой жертвой которого стал именно Куоттерман, а сам сенатор чудом сумел отбиться. В любом случае, Рогозин должен быть как можно более убедительным, ведь даже в этой резервации словопомощника Консула имело силу. Быть схваченным и осужденным по его приказу вовсе не входило в планы сенатора.

   Где-то здесь за углом должен сидеть Куоттерман. Но его не было. Рогозин попытлся вспомнить, точно ли здесь он оставил помощника Консула. Он не ошибся? Может в другом месте? Куоттерман не должен был сам уйти, по расчётам он должен быть в отключке ещё часа два, не менее. Рогозин присмотрелся и только сейчас заметил в стене напротив дверь. Приоткрыта. Куоттерман скрылся здесь? Достав револьвер и направив его прямо перед собой, Рогозин вошёл внутрь. Он должен проверить, сюрпризов ему не надо.

   Тёмный коридор вёл куда-то вперёд. Лишь в дальнем его конце вяло рассеивал тьму красный аварийный светильник. В его свете можно было разглядеть очертания дверей по сторонам. Рогозин осторожно пробовал открыть каждую, но они были заперты. Последняя, впрочем, поддалась. Осторожно, чтобы ржавые петли не заскрипели, сенатор приоткрыл её и заглянул внутрь.

   Свет из дальней части помещения еле пробивался между жестяных ящиков, стопок книг, запылённых колб со странными червями внутри, расставленных на полках стеллажей по сторонам прохода. Выяснять назначения помещения не было времени, и Рогозин наугад шёл на свет. Он инстинктивно затаился, ступая как можно тише, пригнулся, чтобы быть менее заметным. Кто знает, что впереди, там ли Куоттерман, который теперь может быть опасен.

   Добравшись до последнего ряда стеллажей, Рогозин сел на корточки, опершись на руку, осторожно выглянул и открыл рот от ужаса. Прямо перед ним на на раскладном столе лицом вниз лежал сир Куоттерман. Над ним склонилось странное существо – не человек и не отток. Перебирая в воздухе пальцами правой руки, левой оно удерживало над шеей Куоттермана колбу, осторожно вытряхивая оттуда червя. Воздух, казалось, наэлектризовался. Чтобы это ни было, Рогозин не собирался безучастно наблюдать за происходящим. Быстро взведя курок револьвера, он выскочил из своего укрытия и выстрелил. Его нападение было столь неожиданным, что существо пригнулось, резко тряхнув колбу, и червяк выпал на обнажённую спину Куоттермана и через миг впился в кожу. Но Рогозин не заметил этого. Он нажимал на спусковой крючок снова и снова, впечатывая пулю за пулей в стену, в колбы, в аппаратуру позади существа. Хлопки выстрелов дезориентировали сенатора, и он палил наугад, лишь бы не задеть Куоттермана. Бац! Он случайно попал в настольную лампу, и свет погас.

   Вот сейчас ему стало по-настоящему страшно. Он прислушался, пытаясь определить, где затаилось существо, затем, стараясь не шуметь, отошёл за стеллаж. Пустые гильзы со звоном высыпались из барабана револьвера, и Рогозин, достав из кармана горсть патронов, быстро перезарядил его. Собственно, звон падающих гильз и выдал его местонахождение. Через мгновение Рогозин услышал шум разрезаемого воздуха, и что-то металлическое угодило ему в голову. Револьвер выпал из рук, и найти его в кромешной тьме более не представлялось возможным.

   – Сирррр Р-р-р-р-огозин? – прошипела темнота. – Сейчас я до вас добер-р-р-русь...

   Шорох шагов был всё ближе. Сенатор же, придя в себя отчаянно шарил руками по полу, пытаясь нащупать рукоятку револьвера. Сейчас он стал его единственной надеждой на спасение.

   – Пшёл прочь! – воскликнул женский голос, и яркий свет ослепил Рогозина. – Сенатор, уходите отсюда!

   Повинуясь голосу, он пополз к выходу как можно быстрее. Внезапно ахнул громкий хлопок, стеллаж над ним повалился, ссыпая на пол содержимое полок. На Рогозина упало несколько ящиков, рядом со звоном разлетелось несколько колб. Черви из них мгновенно ожили, мерзко взвизгнув, они поползли по его рукам. Виктор Алексеевич в панике стряхнул нескольких, один остался на спине.

   – Живее, что вы медлите! – крикнула девушка позади него, и крепкий удар сзади сбил червя.

   –Ракка-та квирт оттакар-ра! – заверещало что-то.

   – Сир Рогозин! Куда вы? Вы что-то хотели мне сказать? – голос Куоттермана пронял Рогозина до мурашек, и он что есть ног пустился наутёк.

   Очнулся он уже в переходе. Прислонился к стене, чтобы перевести дух.

   – Что это была за чертовщина? – спросил он, почувствовав что не один.

   – Это ригмеец, – ответила девушка. – Он уже давно обрабатывает аборигенов на этой пленете.

   – Ты откуда знаешь?

   – Не важно.

   Рогозин присмотрелся к ней. Высокая, стройная, лет двадцати пяти, красивые золотые волосы волнами спадают на плечи. Одета в облегающий комбинезон пилота, подчеркивающий красоту её фигуры.

   – Ты вообще кто такая? – спросил Виктор Алексеевич.

   – Ты можешь называть меня Са-тин, – ответила девушка, и в глазах её блеснул огонёк злости. – Ты видел то, что сделал ригмеец, так что ты теперь для него цель номер один. Он не потерпит свидетелей.

   – И что мне теперь делать-то? – растерялся Рогозин.

   – Бежать отсюда как можно скорее!

   Где-то сверху глухо ухнуло, и по стенам прошлась волна вибрации.

   – Оттоки атаковали... – прошептала Са-тин.

   – Что? – Рогозин поморщился – такими неправдоподобными показались её слова.

   – Через восемь минут они доберутся сюда, – Са-тин внезапно толкнула сенатора к выходу. – Беги быстрее, пока не поздно!

   – Ага... – раскрыв рот, кивнул тот и поспешно засеменил вперёд. Новый взрыв, ещё ближе предыдущего, придал ему ускорения.

   Через несколько минут он уже был в административном корпусе. В коридорах были видны следы недавнегобоя. Двери кабинетов распахнуты настежь, иные вовсе выбиты. Пол завален бумагами, книгами, папками. В стенах видны пулевые отверстия. Под ногами – красные следы, капли...

   За углом его едва не расстреляли пятеро велитов из гарнизона резервации:

   – Стой! Кто идёт?

   – Человек вроде...

   – Я свой! –сенатор живо поднял руки и пригнулся, когда несколько пуль ударились в стену позади него. – Я – Рогозин... сир Рогозин!

   Двое велитов выбежали к нему, схватив под локти, повели к своим позициям.

   – Эти черти лезут и лезут... – говорил один, испуганно пялясь на сенатора через стекло визора. – Это всё, что осталось от нашего отделения... Мы прикрыли директора Акиру, а затем отступили. У нас много раненых... И откуда у них только огнестрельное оружие...

   – Захватили северный склад, оттуда и оружие, – отрезал второй, оглядываясь назад.

   Велиты забаррикадировали узкий коридор, завалив его шкафами, столами и стульями из кабинетов. Перетащив сенатора через укрепление, бойцы перепрыгнули вслед за ним.

   – Вам здесь нельзя оставаться, сир Рогозин, – лейтенант отдал ему честь. – Оттоки вот-вот должны нагрянуть. Мы не отступим до тех пор, пока не перебьём всех до единого.

   Сенатор кивнул:

   – Молодцы! Бейте их, пока не образумятся.

   – Иванов! – лейтенант толкнул одного из своих велитов. – Проводи гостя до взлётной площадки.

   – Нет-нет, – запротестовал Рогозин. – Я помню, как туда добраться. Вам надо оборонять проход...

   Лейтенант кивнул и надвинул на глаза визор.

   – Спасибо за доверие, – сказал он. – Мы не подведём.

   Оставив солдат позади, Рогозин пошёл дальше по коридору. До выхода на взлётную площадку осталось всего несколько метров.

   –Берегись: оттоки! – раздался сзади чей-то истошный вопль, и крики наступающих утонули в треске пулемётных очередей.

   Первое, что почувствовал Рогозин, раскрыв дверь наружу – запах гари в воздухе. Панорама битвы захватывала дух. Восточное крыло стены было объято пламенем. Пушки из оборонительных башен вели огонь по наступающим аборигенам, засевшим в жилых многоэтажках снайперам; оттоки, взбираясь вверх по стене, перебегая по наружным переходам, лестницам, отвечали залпами из РПГ, очередями винтовок. Совсем рядом, всего в нескольких десятках метров грохнул взрыв, вышвырнув вверх куски бетона, арматуры, мерцающие осколки стекла, и одна из башен провалилась вниз со стены на территорию резервации. Всё заволокло клубами пыли и едкого дыма. Рогозин, закрывшись рукой, побежал вдоль взлётной полосы, закашлялся.

   Там, впереди он услышал звук лопастей. На площадке стоял, вращая винтами, готовый к отлёту гексакоптер. В этот момент сенатор заметил другой аппарат, удаляющийся в сторону Дактоны. А из гексакоптера, того, что впереди, знакомая фигурка пилота отчаянно прыгала, махала рукой, призывая поторопиться. Это Ирина.Боже, как ему повезло! Однако радость Рогозина мгновенно испарилась, когда он увидел, как к парящему вдали аппарату откуда-то снизувылетели две ракеты и на скорости врезались в его корпус. Разваливаясь в воздухе, он рухнул в саванну.

   – Где Роше? – крикнул Рогозин девушке-пилоту, не увидев того в салоне гексакоптера.

   – Он улетел рейсом ранее, – ответила ему Ирина.

   – Твою... – выругался сенатор.

   – Нам надо стартовать! Вы с нами?

   В салоне гексакоптера сидело ещё трое – директор Акира и двое незнакомцев, вероятно служащих.

   – Разумеется... – Рогозин влез внутрь и закрыл дверь.

   – Где сир Куоттерман? – спросил Акира.

   – Погиб, – отрезал Виктор Алексеевич, щёлкнув ремнём безопасности.

   Пассажиры надели наушники. Гексакоптер дёрнулся всем корпусом и оторвался от бетона стартовой площадки.

   – Прошу вас лететь ниже к поверхности! – обернувшись, крикнул пилоту Рогозин.

   – Сама знаю, – ответила та.

   Внизу промчались развороченные бетонные надстройки, горящие переходы, несколько пуль ударились в днище фюзеляжа. Ирина направила гексакоптер вниз, к саванне. Зелёное море травы приближалось с невообразимой скоростью, и через мгновение ветки низких деревьев проносились,казалось, в нескольких сантиметрах от корпуса.

   – Добро пожаловать на войну, сир сенатор, – улыбнулся один из пассажиров. – Впервые так?

   – А я смотрю, вам не впервой драпать, да? – оскалился Рогозин.

   Гексакоптер резко тряхнуло, и, видимо, именно это помешало получить сенатору несколько оскорблений в свой адрес.

   – Мы залетим в космопорт, чтобы высадить сира Рогозина, – предупредила пилот Акиру, – а потом я отвезу вас в Дактону.

   – Хорошо, – ответил тот. – Меня это устраивает.

   Рогозин первым увидел два огонька, быстро приближающихся к гексакоптеру со стороны резервации.

   – Господа, я вижу ракеты... – успел промямлить он.

   Жар разрыва ударил ему в лицо. Два пассажира, сидевших в кормовой части салона, словно исчезли. Рядом захрипел Акира, захлебнувшись в собственной крови. Виктор Алексеевич почувствовал пустоту под ногами, увидел проносящуюся внизу траву, и через мгновение гексакоптер, точнее то, что от него осталось, с грохотом рухнул.

   "Ты видел то, что сделал ригмеец, так что ты теперь для него цель номер один. Он не потерпит свидетелей. Беги быстрее, пока не поздно!"

   Рогозин открыл глаза. Тишина. Перед ним разверзлась голубая бездна неба. Огромное пространство без конца и края. Это странное чувство, будто висишь на вертикальной плоскости, прикованный к её траве, а перед тобой проплывают облака. Время остановилось.Гравитации нет. Сейчас оторвёшься и упадёшь в небо...

   "Кто я? Как оказался здесь? – думал он. – Зачем всё это?" Но не было рядом никого, кто мог бы ответить на его вопросы. Лишь облака, медленно проплывающие мимо него.

   – Ты живой?! – чьё-то лицо загородило собой голубую бездну, возвращая его к действительности. – Сир сенатор!

   Щёлк! Щёлк! – пальцами перед глазами.

   – Так-так... зрачки реагируют... Сейчас будем тебя поднимать...

   Она схватила его за ворот рубашки и дёрнула с такой силой, что он едва не задохнулся. Небо взлетело куда-то вверх. Рогозин сел и обвёл всё вокруг бессмысленным взглядом.

   – Ну и здорово же тебя долбануло... – девушка заглянула в глаза сенатору, словно пыталась найти там искру разума.

   – Гхм... х... я... в порядке... – Рогозин поморщился, почувствовав сильный раскат головной боли.

   – Опа! Завёлся, – воскликнула Ирина. – Отлично! Я думала, тебе там череп проломило, когда мы упали.

   – А мы упа... – тут Рогозин вспомнил всё: две ракеты, раскалывающийся корпус, горящие обломки, Акиру... – Кто еще выжил?

   – Только мы, – пожала плечами Ирина. – Я нашла директора метрах в сорока отсюда. Он мёртв.

   – Ага, конечно...– прорычал Виктор Алексеевич. – Этого ещё не хватало. Где мы?

   – Посреди саванны. Когда мы упали, навигатор показывал сорок три километра до космопорта и шестьдесят семь – до города.

   – Меду городом и космопортом есть шоссе, так? – спросил Рогозин. – Я видел его из иллюминатора сегодня утром, когда мы с сиром Куоттерманом летели в резервацию. Ведь там оживлённое движение?

   – Я думаю, да, – пожала плечами Ирина. – После того, что произошло в резервации, наверняка вся Дактона стоит на ушах. Все захотят улететь.

   –Тогда пойдём к шоссе. Далеко до него, кстати?

   – Я не видела его, когда мы ещё были в воздухе. Может, лучше к космопорту? Вот он, – Она указала на тёмную полосу на линии горизонта.

   Рогозин пожал плечами:

   – Давай. Сорок три – не шестьдесят семь.

   Обломки гексакоптера разбросало в радиусе ста метров. Взрыв ракет был такой силы, что разорвал его надвое. Служащие резервации погибли мгновенно, Акира получил смертельное ранение и был какое-то время жив – рама фюзеляжа, расколовшись, вонзилась в его грудь подобно копью. Ирина показала, где лежит его тело.

   Прошло часа три, не меньше. Шли быстро, но космопорт, казалось, не приближался. Саванна казалась бескрайней. Бескрайнее море переливающейся в свете закатного солнца травы. Тут и там тянулись к небу своими кривыми лапами низенькие деревца, вносили в окружающий пейзаж хоть какое-то разнообразие.

   Рогозин всё время молчал. Слова не шли к нему, да и не было темы для разговора. Девушка быстро шла впереди него, сенатор еле поспевал за ней, и быстрая ходьба отнимала силы. Усилилась головная боль, что было, видимо, следствием сильного удара о панель обшивки салона во время падения гексакоптера.

   Рогозин думал, и мысли его были тяжёлыми. Сегодня он потерпел своё первое поражение. Ведь он был так близко к цели. Несколько тысяч аборигенов под его единоличным командованием почти были реальностью. Конечно, он не знал, он не мог знать, что на резервации мог быть подстрекатель, шпион, главной целью которого изначально был подрыв спокойствия, экономической стабильности Дактоны и Криллона в целом. Поэтому у него было оправдание. И пусть теперь, когда, казалось бы, всё самое страшное позади, угроза его жизни попрежнему сохраняется, ведь он всё еще жив, ведь он всё ещё цель номер один. И если оттоки пока не направили десант к сбитому гексакоптеру, то это может означать, что велиты до сих пор держатся, бои за резервацию ещё идут.

   – Смотри в небо! Это гексакоптер! – Ирина указала пальцем. Рогозин, подняв голову, увидел точку на небосклоне, летящую в сторону космопорта.

   – Он следует из резервации, так? – задумчиво пробормотал он, оглянувшись назад. – Тогда почему его не сбили...

   А Ирина уже махала руками, прыгала, пытаясь привлечь внимание пилота:

   – Э-э-э-эй! Мы здесь! Мы здесь!

   – Стой, стой, дура! – Рогозин, выпучив глаза, метнулся к ней, дернул за руку, принуждая садиться.

   – Чего "дура"? – возмутилась Ирина. – Он же заберёт нас!

   – А вот теперь пораскинь своим умом, отчего их не сбили из резервации, как нас? Два гексакоптера сбили, а третий – нет! – Виктор Алексеевич ткнул пальцем в рокочащую точку над головой. – У меня есть все основания считать, что он тут по нашу душу летает!

   – Сир Рогозин, вы человек очень умный, судя по вашим выступлениям в Сенате и на телевидении, но сейчас вы мелете чепуху...