Текст книги "Битва галактик"

Автор книги: Михаил Сурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц)

   – Пехота? – пробормотала в растерянности Лиора.

   – А черт их разберёт... – Майк махнул рукой.

   – Пехота, пехота... – буркнул Тоон, обернувшись. – Через полминуты откроется пусковая камера, я задал как можно меньше времени ожидания. Все на месте? Отключаю магниты шасси... Взлетаем!

   Хлоп! Входной люк тихо закрылся. Тоон провёл руками по сенсорной панели на себя, и истребитель поднялся выше. Ригмеец заставлял машину маневрировать, уклоняясь от столкновения, плавно вывел её к пусковой камере. Здесь их уже ждали. Наррату, словно тараканы, сбежались со всех сторон. Две фигурки были рядом с консолью управления камерой. Лиоре стало понятно, что они деактивируют её.

   – Майк, займи турель, мне неудобно стрелять, – попросил Тоон.

   Турель – это небольшая сенсорная панель рядом с креслом пилота. Майк коснулся её и тотчас перед ригмейцем возникла голограмма прицела. Майк быстро навёл его, нажал на белый круг, появившийся на панели...

   Видимо, он действовал исключительно по наитию. И действительно, откуда ему знать, что значат эти символы, круги, откуда знать, что нажимать, что удерживать, а что трогать совершенно запрещено. Истребитель тряхнуло, словно кто-то дёрнул его за ниточку. Мощный взрыв разнес впереди консоль управления камерой, разбросав наррату в стороны.

   – Это был наш шанс на спасение, – констатировал Тоон. – Был. Выстрелом из протонной пушки ты разворотил его в клочья.

   Ярость нахлынула словно огромная приливная волна – Лиора была готова разорвать Майка так, как он сделал это с консолью управления пусковой камерой.

   – Там находился таймер, – продолжал Тоон. – Теперь неизвестно, когда откроется камера, и откроется ли она вообще. Время сбилось.

   – Дай дураку пострелять... – прошипела Лиора.

   Уцелевшие наррату вокруг зависшего в воздухе истребителя, начали обстреливать его из плазмометов. Плазма была не страшна обшивке, однако когда противник догадается активировать один из истребителей, которых было так много в пусковом отсеке...

   – Спокойствие, только спокойствие, – Майк попытался разрядить обстановку.

   – Мы отсюда теперь не улетим? – Вика дёрнула Лиору за руку, заглядывая ей в глаза.

   – Я сейчас что-то придумаю, и улетим, – ответил за неё Майк, наводя прицел.

   – Ты что задумал? – рявкнула на него Лиора. – Дострелялся уже, садись на место!

   Выстрел из протонной пушки оборвал её гневную речь. Майк жал на сенсорную панель перед ним, всаживая во внутренний люк пусковой камеры заряд за зарядом. Видимо, ему понравилось, решила про себя Лиора.

   – Ты уверен, что этим ты чего-то добьёшься? Сомневаюсь, что их внешнюю обшивку можно чем-то пробить...

   – Это не внешняя обшивка, – ответил Майк. Тотчас, словно в подтверждение его словам, люк камеры прогнулся, разбив обод крепления. Егоосколки разлетелись в стороны, рассыпав строй пехоты наррату. Створки люка начали разваливаться. Тоон сообразил, направил истребитель в камеру, а Майк тем временем всадил ещё несколько снарядов в её внешний люк.

   – К старту готовы? – усмехнулся он. – Да здравствует свобода!

   Истребитель вынесло в открытый космос, словно пулю из ствола винтовки. Позади в космосе растворялось небольшое облачко – это были те наррату, которым в тот момент не повезло оказаться в пусковом отсеке.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Семейные ценности

   – А теперь, салаги, запомните только одно: вы все – ничтожества, все до одного! Вы все – никто, и звать вас – никак! Сопливые нытики из-под мамкиной сиськи! И так будет до тех пор, пока в каждом из вас не проснется мужчина! Вам всем чертовски повезло! Именно здесь, из таких, как вы, делают настоящих мужчин.

   О, да! Стоя в строю, он впитывал каждое слово майора Литке. Да, он попал именно в то место, куда нужно. Кирилл Логинов точно уяснил всё, что сказала в тот день ему Лена. Слова требуют поступков, и он решил совершить что-то масштабное, необычное, особенное. Она специально сказала тогда, что Кларк поступает в лётное училище. Она хотела толкнуть его в том же направлении, мол, пускай посоревнуются, а потом посмотреть, что в итоге получится. Что ж, Кирилл решил её не разочаровывать. Если ей нравятся лётчики, то он им станет. Так думал он, когда шёл три недели назад по проспекту туда, куда указала ему та девушка из окна, когда одним росчерком пера отправил себя в жернова армейской жизни. Родители были недовольны: мать говорила, что сын загубил свое блестящее будущее, отец молчал, сидя за столом, крутил пустую чашку. Исправить уже ничего нельзя. Все подписи сделаны, аннулировать их невозможно. Впрочем, отец всё понял. Ведь он всё знал и мог предугадать мотивы сыновнего решения. Пусть это был самый трудный и долгий путь, чтобы достичь успехов в карьере и высокого положения в обществе. Но это был самый верный путь к сердцу девушки. И самая короткая дорога в самостоятельную жизнь.

   Здесь не требовали отличной сдачи вступительных экзаменов. Уладив все формальности и получив сертификат зрелости, Кирилл навсегда покинул свой дом. Отец проводил его до вокзала, сухо попрощался, и остался на перроне. А автобус увёз Кирилла на юг, в Сильвер-Хиллс – полтора часа по извилистому шоссе, петляющему по поросшим соснами склонамЗелёных гор. Красиво. Стены учебной базы появились внезапно, из-за одного из поворотов. Огромное сооружение, словно вросшее в горную породу, возвышающееся над долиной внизу. Казалось, взять штурмом эту неприступную крепость невозможно.

   Кирилл попросил водителя остановить и, законув на плечо баул с вещами, выскочил на обочину. Взревев двигателем, автобус тронулся дальше, и парень остался один на дороге. Впрочем, так было недолго. Понятно, что его уже увидели. Кирилл заметил рядом со стеной лестницу, уходящую вверх по склону, и быстро взбежав наверх, очутился перед массивными воротами КПП. Навстречу ему вышли два велита в доспехах.

   – Стой! Сумку на землю! Предъяви пропуск! – приказал один из них, указывая стволом автомата.

   Кирилл быстро выполнил требуемое. Велит внимательно посмотрел документы, достав сканер, просветил их ультрафиолетом.

   – В сумке ничего запрещенного нет? – спросил он, указав на баул.

   – Нет, только одежда, предметы гигиены, ноутбук... – покачал головой Кирилл.

   – Ладно, верим, – сказал велит, опустив ствол винтовки.

   Ворота медленно открылись. Кирилл прошёл за стену и осмотрелся.

   Выложенная плиткой дорога вела через огромный плац. Вокруг несколько сотен кадетов в легкой учебной форме выполняли физические упражнения, синхронно двигаясь в такт командам инструктора, слышимых из огромных динамиков по сторонам плаца.

   – Шестая группа. Занятия физкультурой, – прокомментировал велит. – Иди всё время прямо. Видишь то здание? Зайдешь в вестибюль, представишься. Там тебя проинструктируют.

   Кирилл кивнул и двинулся в том направлении, куда был указано. Пройдя через плац, он очутился перед КПП главного корпуса. Предъявивздесь документы ещё раз, Кирилл вышел во внутренний дворик корпуса, благоухающий запахом цветов, растущих в клумбах у стен, затем, следуя полученным на втором КПП инструкциям, вошёл в вестибюль. Здеськабинеты приёмной комиссии. Как потом выяснил Кирилл, оная выполняла только функции записи новоиспечённых кадетов, формирования групп и распределения комнат в общежитии. Кабинеты были полны людей. К семи столам методистов тянулись длинные очереди абитуриентов. Почти все – высокие, плечистые парни, с сильными руками и крепким торсом. Каждый мог побороть худощавого Кирилла одним мизинцем. Тот поёжился от щекочущего ощущения неизбежности общения с этими лбами, но, тем не менее, решил идти до конца. Лена ему не простит, если он отступит в самом начале. Терпеливо выждав в очереди полтора часа, Кирилл предстал перед методистом – седовласым стариком лет ста тридцати с суровым взглядом исподлобья. Постукивая металлическими пальцами руки-протеза он поинтересовался, что занесло такого сопляка в столь опасное место.

   – Я хочу стать лётчиком, – ответил Кирилл.

   – Тут все хотят стать лётчиками. Уверен, что не сбежишь отсюда через две недели?

   – Уверен.

   – Ну-ну, тебя никто за язык не тянул, – усмехнулся старик, сверкнув глазами, и записав размашистым почерком имя Кирилла в журнал, хлопнул печатью в пропуске. "Принят".

   У другого стола ему выдали нагрудный значок и сообщили номер комнаты в общежитии. Кирилл закинул на плечо баул с вещами и отправился в соседнее крыло. Общага училища – четыре здания, соединённых стеклянными переходами с административным. Это удобно: в сезон дождей не нужно выходить на улицу, опасаясь промокнуть. В одном из них – комната Кирилла. IV-8-156. Римская цифра означала порядковый номер здания, две последующие – номера этажа и комнаты соответственно. Запутаться было сложно. Кирилл быстро взбежал наверх, нашел нужную дверь и, вставив ключ в замочную скважину, открыл её.

   – Ты кто?

   Киррилл бросил баул у порога. Здесь полный беспорядок. На полу разбросано всякое барахло – начиная от карандашей и шариковых ручек и заканчивая смятыми носками. По сторонам у стен стояли двухъярусные кровати, под которыми можно было разглядеть банки с маринадами, деревянные ящики, ботинки, сумки. Решётки кроватей использовались в качестве вешалок – на них были подвешены рубашки, кадетские мундиры, штаны. Плечистый громила застыл в центре комнаты, провздев голову в ворот футболки.

   – Ты кто? – он повторил свой вопрос.

   – Новый студент, – ответил Кирилл.

   – Здесь нет студентов. Кадеты. Твоя кровать – вот, – парень указал на нижний ярус нар перед ним.

   Единственная кровать, заправленная по всем правилам. Хозяева остальных, видимо, не беспокоились о том, чтобы прибраться после себя. Кирилл засунул баул под кровать, подвинув банки, стоящие там.

   – Разобьёшь там что-нить, я тебе тоже что-нить... – предупредил кадет, застегивая форменную рубашку.

   – Предлагаю переставить свои вещи. Мне тоже нужно место, – ответил Кирилл, взглянув исподлобья.

   – Ты пока не кадет. Станешь им – будешь решать тут, – парень быстро надел брюки, пиджак и, взяв с собой портфель, вышел из комнаты.

   Ощущение необычности всего происходящего не покидало его. С самого начала Кирилл понял, что здесь лучше не расслабляться. Кадет он, не кадет, здесь везде на каждом шагу опасность. На его взгляд, именно такое ощущение воспитывает в человеке твёрдость, волю и силу характера. Ему очень повезло, что он оказался здесь. Ему повезло с подсказкой, которую дала ему Лена. Ему вообще повезло с ней.

   Бессмысленно общаться с человеком, который не влияет на тебя определённым образом. Бессмыссленно общаться, если единственное ощущение, которое ты испытываешь к нему – равнодушие или желание выгоды. Ведь после того, как выгода будет приобретена, будет достигнут результат, к которому стремился союз людей, союз этот непременно распадётся. Кирилл считал, что успех возможен только тогда, когда люди, сотрудничая, стремясь к общей цели, ежедневно, ежечасно, ежеминутно делают друг друга лучше, крепче, сильнее. Сейчас именно так и происходит. То чувство, которое Кирилл испытывал к Лене, заставляло его приблизиться к тому идеалу, которое она обрисовала ему. Она не узнает его, когда увидит в следующий раз. И пусть она уже будет не доступна для него тогда, пусть она выберет кого-то другого, старания Кирилла не пройдут для него даром. Он будет лишь благодарен ей за то, что она была в его жизни, за любовь, которую она вызвала, за то, что он стал лучше, стремясь завоевать её сердце.

   Общее построение было созвано вечером. На плацу при свете прожекторов более шестисот курсантов принесли присягу верности своему государству, своему училищу, своим товарищам.

   – Кадеты! Приветствую вас, храбрецов, готовых открывать и покорять новые планеты! – говорил с трибуны директор Училища, сир генерал Отто Ротанг. – Приветствую вас, мальчики, становящиеся мужчинами! Ваше решение поступить именно сюда достойно уважения. Ведь вы, а никто иной, станете ударной силой нашей Федерации, победным кулаком, который сокрушит врага, откуда бы он не появился. Вы станете единственной силой, которая создаст будущее всего человечества! И кто знает, быть может, кто-то из вас, кто сегодня стоит здесь в строю, станет тем самым героем, однажды спасшим нашу расу. Я знаю, не все закончат наше учреждение, кто-то не выдержит, сломается, сбежит. Мы не осудим этого кадета. Но мы все будем знать, что каждый, получивший диплом, воистину силён, упорен в достижении цели, заслуживает уважения всех народов, возлагающих на него свои надежды. Кадеты! Я поздравляю вас с присягой Родине и желаю вам воли, силы и успеха!

   Кирилла пречислили ко второй учебной роте майора Фрэя Литке. Сразу после присяги он построил роту в коридоре общежития, видимо, решил настроить кадетов на рабочий лад.

   – Наш генерал сказал всё красиво, – заявил он. – Но я немного перефразирую его речь. Он сказал, что те, кто слишком тощ и слаб, кто привык плясать под папкину дудку, не отрываясь от мамкиной титьки, те сбегут отсюда через неделю. Отсев будет по полной. Я уверен, что из вас меньше половины получат диплом. Мы не требуем от вас учёности и научности. Мы требуем верности флагу, точного исполнения приказов, злости и храбрости. Он сказал, что вы – кулак, сокрушающий врага? Нет, пока нет. Сейчас вы жёваный хлебный мякиш. И то, что вы поступили сюда, вовсе не заслуживает уважения. Скорее так: вы все сбежали от экзаменов. Учить буду строго, пороть – каждый день. Я из вас сделаю солдат. Вам повезло, что вы оказались в моей роте, роте майора Литке. Я из вас таких мужиков сделаю, что бабы на улицах будут истекать от желания вас. Реки любви, значит.

   Строй дружно расхохотался. Майор Литке, напротив, покраснел от бешенства.

   – Кто ржёт? Я разрешал ржать? Ты, блончинчик, шаг из строя! – он ткнул пальцем в одного из ребят и, подойдя к нему, вытащил за ворот форменной рубашки. – Кто такой?

   – Кадет Тарк Гейвер! – выпалил тот, вытянувшись в струну.

   – Какой ты нахрен кадет?! Какой ты нахрен кадет?! Ты думаешь, присяга тебя им сделала? Пшёл в строй, мелочь! Через две недели станешь кадетом в полном смысле этого слова.

   Гейвер попятился обратно, а Литке тем временем принялся ходить вдоль рядов.

   –А теперь, салаги, запомните только одно: вы все – ничтожества, все до одного! Вы все – никто, и звать вас – никак! Сопливые нытики из-под мамкиной сиськи! И так будет до тех пор, пока в каждом из вас не проснется мужчина! Вам всем чертовски повезло! Именно здесь, из таких, как вы, делают настоящих мужиков.

   Дела красят мужчину. А майора Литке они раскрасили лиловым цветом шрамов. По словам капитана, он отдал военной службе "двадцать лет жизни и пять литров крови". Через всё лицо тянулся след от удара Крылатого меча. Это юный наивный Литке вздумал сразиться с берсерком в пьяной драке. Трижды был ранен во время затяжной битвы за огненную планету Рагнарёк. Потерял ногу во время восстания аборигенов Капри, свой протез прячет, стесняется, считает его главным виновником того, что в свои сорок пять лет ещё не женат. От того, видимо, зол на всех, кроме начальства. Кадеты его роты обычно дружно ненавидели его, что сближало их всех, а после получения диплома, мстили ему за два года унижений и издевательств. Как-то капитан провалялся в больнице после того, как ему на голову упала искусно подвешенная к потолку сумка с инструментами. Таким он был, этот страшный изверг Литке. Повезло тем кадетам, оказавшимся в его роте.

   Обучение началось с унижения. Литке собрал кадетов в лекционной аудитории, вызывал их по одному к доске и заставлял писать "Я – ничтожество".

   – Почерк тренируй, – оскалился Литке, когда Кирилл нехотя, скрипя зубами, чертил под диктовку капитана. – В школе этому не обучали?

   "Пошёл ты..." – хотелось прошипеть Кириллу, но он сдержался.

   – Тренируйте своё тело! – заявил Литке, когда все отписались. – Тренируйте без устали, постоянно, не прекращайте это. Когда вы ступите на песок чужой планеты крушить черепа аборигенов, оно вам пригодится. Оно вам пригодится и здесь, когда второгодники будут заставлять стирать их носки...

   Все занятия (впрочем, как и везде) можно было условно разделить на два типа – теорию и практику. В теории изучалась тактика, техника, вооружение, стратегия, астрономия, физика и другие дисциплины. В практику входили физическая культура, занятия на тренировочном полигоне, фехтование и рукопашный бой. Литке обещал, что на второй год обучения кадетов допустят до тренажёров.

   Отношения в общаге поначалу складывались напряжённо. Так, если соседи по комнате первые несколько дней присматривались к Кириллу, то затем стали искать его слабые места. Некоторое время спустя ему был выдвинут ультиматум освободить несколько нижних ящиков в шкафу, причём, по мнению Кирилла, оные должны принадлежать ему по праву. Он уступил и, как видимо, зря. После этого ультиматума последовал следующий -подвинуть свои вещи под его кроватью, так как одному из парней должна была прийти посылка с едой. Кирилл наотрез отказался, предложив ванн Хорну (так звали второгодника) съесть припасы, спрятанные под его кроватью, а не копить и ждать, пока всё протухнет. Следующей ночью Кирилл был разбужен диким воплем трёх глоток "ПОТОЛОК ПАДАЕТ!!!" и, пытаясь встать, упёрся головой в растянутую над ним простыню. Это была жестокая шутка. Прервав всеобщий хохот, Кирилл впотьмах с размаху огрел кого-то ботинком, отвесил мощный пендель, но тут же был успокоен крепким ударом по голове, внёсшим его в стену. Кадеты обступили лежащего на полу парня, не решаясь что-то предпринимать. "Псих"– махнул рукой ванн Хорн и отправился спать.

   После этого случая Кирилла больше не трогали. Тем не менее, парень решил не расслабляться и последовать совету майора Литке. Теперь он пропадал по вечерам в спортзале, являясь в комнату только для того, чтобы переночевать. Вскоре постоянные тренировки и белковая диета сделали своё дело. Теперь Лена не узнала бы в окрепшем парне того щуплого мальчишку, который ушел из Сикорро в поисках приключений. Кирилл сам радовался, стоя у зеркала, рассматривая вспучившиеся бицепсы и широкий торс. Вместе с болью он чувствовал необыкновенную силу в своих мышцах, чувствовал, что теперь способен на большее, нежели раньше. Даже манера поведения изменилась. Кирилл ощущал уверенность в себе, больше молчал, более не суетился. Он вообще совершал меньше движений, словно берёг силы для штанги. С соседями меньше разговаривал. И, как ни странно, заметил, что другие кадеты стали тянуться к нему. В роте Литке у него появились те, кого Кирилл мог бы назвать друзьями. Сам он не стремился войти в чью-то кампанию, всегда держался особняком, но, тем не менее, всегда мог расчитывать на помощь со стороны.

   Так пролетело несколько недель. Дни сменяли друг друга, время, казалось, летело всё быстрее. Всё вокруг стало таким однообразным, безликим потоком событий. Кирилл постепенно привык к той атмосфере, царившей в Училище, настолько, что перестал испытывать то внутреннее напряжение, мешавшее ему в первые дни пребывания. Вскоре учеба в принесла первые успехи. Преподаватель майор Катонни заметил талант Кирилла к стрельбе, и по его настоянию тот стал больше проводить времени в его учебном классе. Тяжелее давался рукопашный бой. Литке показал несколько приемов, и Кирилл часто репетировал их вместе с сокурсником Сергеем Кривошеиным. Кое-что выучил.Но в теории всё было не так радужно. Физика и химия совсем не давались. Кирилл зазубрил только основные положения взрывотехники и реакции химических веществ, но на большее его не хватило. В тактике хоть Кирилл приуспел. Медленно, но верно Кирилл учился мыслить масштабно.

   Сообщений с гражданки поступало всё меньше. Так если первые две недели мать звонила почти каждый день, то на третью звонки и видеосообщения из семьи прекратились. Видимо, привыкли к тому, что Кирилла теперь нет дома. Друзья из школы тоже редко беспокоили его. Даже Райка, лучший друг Кирилла, позвонил ему лишь дважды. От Елены не было ни звонка. Кларка, которому она прочила учёбу в этом Училище, здесь он не видел, его не было в числе кадетов-первогодников. Медленно в душу Кирилла прокрадывалось чувство злости. Хоть она и не хотела видеть его рядом с собой, её ложь показалась ему настоящим предательством, и всё внутри закипало при мысли об этом.

   Третий звонок Райки застал Кирилла в спортзале. Положив штангу на стойки, он сел на скамье и раскрыл экран коммуникатора.

   – Привет, Кирилл! Как дела твои? Как настроение? – спросил Райка, кисло улыбнувшись.

   – Привет, дружище, пока не хвораю. Как ты?

   – Всё потихоньку. Я же ведь на экономический поступил, так? Тяжело мне приходится. У нас в группе человек сорок, конкуренция за оценки просто запредельная.Но мне нравится. Сказали, правда, что тех, кто не наберёт больше сорока баллов в общем зачёте, исключат, но я намерен в хвосте не оказаться. Нас таких, тощих кошельков, человек двадцать пять наберется, за остальных наверняка отвалят, так что я не расслабляюсь. Лучшие места могут быть заняты, и я хочу оказаться если не первым, то хотя бы вторым или третьим. У вас как с учёбой?

   – У нас нет тощих кошельков, ни за кого денег не отвалят. У нас все серьёзнее. Нам обещали, что многие сбегут после первых двух недель, но народ пока держится. Ушли из нашей роты пока только трое. Один случайно оборонил мыло в душевой... ха-ха! второй – поругался с майором, за что был избит им прилюдно, третий ушёл просто так, не объясняя причин. А так... отлынивающих и неуспевающих у нас нет. У нас есть хорошие методы воспитания – палка командира и матушка-гауптвахта. Я пока не сидел, но, быть может, скоро придется.

   – Весело там у вас. Мне нравится, – фыркнул Райка.

   – Тебе везде нравится, – ответил Кирилл.

   – Друг, я на минуту тебе позвонил, мне совсем некогда с тобой разговаривать. У нас тут такое... – Райка запнулся, на миг отведя глаза от камеры, но потом собрался с силами и продолжил. – К вам на этаж подселилась ещё одна семья. Русские. Говорят, что из пригорода. Как раз оттуда, откуда вы приехали. Мне так сказали, но я особо не верю. Так вот. У них с твоими предками вышла ссора. Они стали стрелять. Отец твой убит, мать в реанимации. Я думаю, её спасут. Состояние у неё стабильное, я узнавал. Ты только не волнуйся, всё будет хорошо. Понял?

   Кирилл молчал, глядя на экран.

   – Так вот, слушай меня. Всё будет хорошо. Я вообще не обязан был тебе звонить, но решил, что ты должен знать. Не переживай, если что мы тебе поможем. Пока.

   Экран погас. Райка положил трубку.

   Кирилл думал. И чем дольше он думал, тем дальше мысли заводили его в дебри отчаяния.

   Это была словно чёрная дыра. Огромная пустота внутри, которая затянула в себя все ощущения, все чувства, оставив лишь два – невыносимой боли и злобы. Райка не мог врать. Как так получилось? Теперьстало ясно, почему всю неделю ему никто не звонил из дома. Кирилл сетовал на мать, на отца, что они забыли его, но причина была куда трагичнее. А Кирилл покинул их в тот самый момент, когда им, быть может, сильнее всего нужна его помощь. Он взрослый, сильный и здоровый, именно его руки, его поддержки не хватило им в тот день. Кто причинил зло его семье? В чём причина? Найти бы этих людей, всех до единого. Всех до одного – щёлк! щёлк! щёлк! Райка не мог ему соврать, Райка его друг. Значит, Райка может выдать ему ту самую семейку, покажет их ему, а дальше Кирилл всё сделает сам.Так, о чем он? Он замышляет побег из Училища? Кадет сразу охладел, поняв, чего он хочет. Сбежать из Училища – всё равно, что отказаться от учёбы. Ему этого не простят. А Литке будет только рад тому, что первогодник сломался.

   Райка не мог врать...

   Но если попробовать сбежать из Училища и также незаметно вернуться? Но как он сможет сделать это? Тогда нужно успеть провернуть это за одну ночь. Уйти с сумерками и вернуться с рассветом. Ему потребуется транспорт, до города достаточно далеко. Может поймать попутку? По шоссе ездит много машин даже ночью.

   – Ты делаешь? – второгодник подошел к Кириллу, указывая на штангу. Тот покачал головой и пересел.

   Ну да, всё верно. А в городе он, как рыба в воде. Быстро прибудет, совершит месть и обратно. Тут в голову Кирилла пришла блестящая идея. Ведь на стрельбище он был одним из первых! Надо добыть оружие.

   На следующий день Кирилл задержался в классе майора Катонни. Старик-преподаватель высказал одобрение, отметив, что кадет, уже имеющий успехи в этой дисциплине, хочет добиться ещё больших.

   – Говорят, что нет предела совершенству, – сказал он. – В следующий раз научу тебя стрелять, не целясь. Вынул пистолет – и сразу в лоб.

   – Вы так умеете? – спросил Кирилл, закладывая патроны в барабан револьвера.

   – Среди всех велитов я был одним из лучших. Так говорили, по крайней мере. Однажды во время Гражданской войны меня припёрли к стенке повстанцы из Армии Освобождения. Хотели расстрелять. Но у меня был нож. Одному я разрезал сухожилия над пяткой, швырнул лезвие во второго – прямо в глаз, а когда тот перестал дёргаться, забрал его винтовку и добил первого.

   – Ничего себе! – Кирилл изобразил восхищение.

   – Да ладно. Умеем кое-что. Надеюсь, что за годы прозябания здесь я не растерял свои таланты. Ладно, я пойду поем что-нить. Отстреляешься – сдай револьвер Дереку.

   Дерек – велит, охранник стрельбища. Он следит за оружейными шкафами. С ним Кирилл тоже подружился. Хороший малый, только глуповат немного. При его физических данных – давно служил бы в Гвардии, а так просиживает штаны в оружейной комнате.

   Кирилл дождался, пока Катонни выйдет из зала, затем подошел к его столу и открыл ящики. Так и есть, в одном из них он нашел коробку с патронами. То, что нужно. Кириллу повезло. Кажется, они подходили для револьвера. Взяв штук десять, Кирилл закрыл коробку и задвинул ящик. Теперь у него шестнадцать патронов, их должно хватить. От четырёх из них можно избавиться для приличия, чтобы Дерек понял, что кадет не на скамейке ногами болтал, а упражнялся. Сделав четыре выстрела и просмотрев отчёт, Кирилл спрятал револьвер за пояс под пиджак формы. Так незаметно.

   – Эй, Логинов! Давай ствол! – Дерек встал из-за стола и протянул руку, когда Кирилл миновал оружейную.

   – Прости, Дерек, – он показал свои ладони. – Я, похоже, забыл его на стойке. Мне вернуться?

   – Ладно,я сам заним схожу. Ступай, а то капитан тебя взгреет за опоздание.

   Добравшись до своей комнаты в общежитии, Кирилл, пока никого нет, спрятал в сумку револьвер, осторожно ссыпал патроны в боковой карман и отправился на занятия.

   Тактика космических сражений. Сегодня они изучали то, что никогда не применялось в истории войн. Самая настоящая теория, то, как могло бы быть. Ведь все сражения между людьми всегда происходили только на поверхности планет, а у аборигенов звездолётов не было. Зная это, Кирилл совсем не слушал монотонную лекцию преподавателя и думал о том предприятии, которое затеял.

   – Серёг, – прошептал он, толкнув локтем соседа по парте. – Как можно выйти отсюда, миновав велитов на КПП?

   – Из Училища? – переспросил тот.

   – Не из класса же. Конечно!

   Кривошеин замолчал. Видимо, думал.

   –В Сильвер-Хиллс собрался? Там в стене есть трещина. С северной стороны. Недалеко от ангаров. Администрация вроде знает, но пока не заделают. Наши тоже в курсе и иногда пользуются. Ну... выбраться в посёлок траву покурить или по девкам... Там высоко, придется прыгать. А обратно забраться можно по лестнице. Она спрятана в кустах.

   Кирилл изумился про себя, но виду не подал.

   – Ты сам как узнал?

   – Сказали. Кто – не скажу, мне голову оторвут, если что.

   Кирилл усмехнулся.

   – У ангаров, говоришь? Я запомню.

   – Запоминай. Только не трепись, что знаешь. А то голову оторвут и тебе.

   Итак, теперь всё готово. Сегодня ночью можно выдвигаться. Как выйти за периметр и вернуться обратно, Кирилл узнал. Оружие у него есть:револьвер и двенадцать патронов к нему. Перочинный нож, который Кирилл всегда носил в кармане брюк, он выкладывать не стал. Деньги всегда были. Так что проблем по ходу выполнения операции быть не должно. Самое главное дождаться ночи.

   День закончился быстро. Оставшиеся занятия пролетели незаметно, а то время, что оставалось до сумерек, Кирилл скоротал в столовой и в спортзале. В комнате он переоделся в гражданскую одежду, сославшись, что хочет зайти в бар Училища и нажраться там, как следует. Ванн Хорн махнул рукой, мол, валяй, пьянствуй, а я сегодня пораньше спать лягу. Кирилл, довольный тем, что снял оставшиеся подозрения, вышел.

   Путь его лежал из общежития за учебные корпуса, где располагались склады и ангары с техникой. Там было темно, и людей почти не было. Только несколько охранников-велитов, которые особо не старались нести свою службу. Отсвет фонарей заканчивался за первым ангаром, и Кирилл, тихо прошмыгнув мимо солдат, нырнул в темноту. А вот и стена. И трещина, о которой говорил Сергей. Стена заросла плющем, так что её совсем незаметно. Это просто чудо, что Кирилл нашёл трещину сразу. Да, она была узкой. Втянув живот и осторожно ступая, Кирилл продрался через торчащие кирпичи и спрыгнул во тьму. Почва появилась так внезапно, что он не успел сгруппироваться и больно ударился. Впрочем, не страшно, могло быть и хуже. Не теряя ни минуты, Кирилл пошёл вдоль стены, шаря рукой и прихрамывая. Казалось, прошла вечность, прежде чем он выбрался на шоссе. Никого. Если в ближайшие пятнадцать минут Кирилл не поймает попутки, можно будет возвращаться обратно. Стараясь побыстрее скрыться, он тихо побежал по направлению к городу. У велитов, тех, что ходят по периметру, наверняка хороший слух и инфракрасные визоры в шлемах, так что сейчас лучше не расслабляться. Лишь миновав первый поворот и оказавшись за деревьями, Кирилл смог отдышаться. Свет фар появился настолько внезапно, что первая мысль, возникшая в голове – майор Литке за ним едет. Однако это были парни из соседнего посёлка.

   – Далеко тебе? – спросил водитель, остановив автомобиль, когда Кирилл проголосовал.

   – Мне до города, – ответил тот.

   – Садись. Подброшу, так и быть.

   Кирилл сел на заднее сиденье. Девушка, занимавшая это место, подвинулась.

   – Ты кадет? – спросила она.

   – Нет пока, – соврал Кирилл, решив не давать попутчикам почвы для размышлений. – На будущий год собираюсь поступать.

   – А то я тут почти каждую неделю подбираю ребят твоего возраста, – усмехнулся водитель. – С чего бы это?