Текст книги "Битва галактик"

Автор книги: Михаил Сурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 32 страниц)

   –Я, как говорится, широко известен в узких кругах. Я подумал, что ты тоже к ним относишься, – пояснил он.

   Смотритель отмахнулся.

   – Не отношусь я к твоим узким кругам, – сказал он, доставая с полки тарелки. – Иди к столу, я сейчас есть собирался. В такую погоду только есть и спать.

   – Давно таких дождей не было, – вздохнул Виктор Алексеевич. – Нас не смоет?

   – Не смоет, строили надёжно. Смотри, как бы твой планер в море не унесло.

   – Надеюсь, он будет на месте. Ты недоволен? Я тебя отвлекаю от чего-то?

   – Нет, не отвлекаешь, – смотритель указал на микроволновку. –Я готовлю обед, так что ты вовремя. Присаживайся. Дождь успокоится, тогда дальше полетишь.

   – Спасибо, за приглашение, – сказал сенатор, осматриваясь. – А тут интересно. Чем ты тут занимаешься? В чем состоит твоя работа?

   – Я всего лишь сторож.

   – А маяк? Вдруг что-нибудь выйдет из строя? – спросил Рогозин, осматриваясь.

   – Ничего не выйдет. Чему тут ломаться? Вся аппаратура проста, как этот чайник. Я просто присматриваю за маяком, чтобы всё работало исправно, без перебоев, и защищаю периметр.

   – Интересная работа, – согласился Рогозин. – Телевизор есть тут у тебя?

   – Есть, но я очень редко смотрю. В такую погоду только есть и спать.

   Тем временем смотритель достал из микроволновки обед. Им оказались спагетти под соусом с мясозаменителем. Рогозин усмехнулся. Да, давно он не пробовал мясозаменитель – пищу вегетарианцев, солдат и бедняков. Впрочем, запах был хорош, поэтому сенатор всё же не отказал себе в удовольствии сесть за один стол со смотрителем маяка.

   – Я никак не могу отказаться от привычки выпить бокал хорошего фалернского перед тем, как приступить к еде, – старик пододвинул Рогозину фужер и принялся дрожащими руками откупоривать бутылку с вином. – Проклятье, не получается...

   – Нет, друг, к сожалению, я не пью ничего, кроме воды, – улыбнулся Рогозин. – Однако я сочту за честь налить тебе фалернского, если ты не против.

   Смотритель усмехнулся, но бутылку не отдал.

   – Что же, я не могу справиться с пробкой? Ещё как могу! – впрочем, через полминуты борьбы он всё же сдался. – На, держи. Открывай!

   Чпок! И вино с бульканьем полилось в фужер смотрителя. Себе же Рогозин налил воды из кувшина.

   – Я не знаю, кто ты, и как тебя зовут... – начал тост старик. – Да и мне, собственно, всё равно. Я вижу, что ты добрый малый и относишься не к робкому десятку, если вздумал пилотировать в непогоду по одному тебе ясным причинам. Не каждый день я встречаю гостей. Не каждый попрётся в такую даль от города, чтобы проведать меня, да и я не каждый день иду в город. Мне и здесь хорошо. Вести жизнь отшельника, это, знаешь ли, просто, если у тебя есть пенсия. Но не об этом разговор. Ты пришёл ко мне в обед, и я считаю своим долгом накормить путника. Давай выпьем за твой визит. За неожиданные встречи и знакомства.

   Виктор Алексеевич поднял свой бокал и осушил его. Довольно причмокивая, старик сел за стол и пододвинул тарелку.

   – Я будто знал, что у меня будут сегодня гости, поэтому приготовил больше обычного. Случайно бухнул в кастрюлю полпачки спагетти, хотя намеревался положить туда меньше. Ну, думаю, если так, то остатки завтра утром разогрею. А тут ты...

   – Не скучно тебе тут одному? – спросил Рогозин, наматывая спагетти на вилку.

   – Мне? Нет, нисколько. Я уже своё отжил, теперь хочу покоя своим костям. Здесь есть всё, что мне нужно: телевизор, если хочется посмотреть новости, проигрыватель с дисками старых фильмов и домашнего видео, чтобы освежить воспоминания, компьютер, если я хочу развлечься программами иного рода. Раз в неделю мне привозят свежую корреспонденцию. Это хорошо, мне не приходится разоряться на туалетную бумагу...

   Рогозин расхохотался. Да, смотрителю не откажешь в чувстве юмора.

   – А общение? Общение с живыми людьми? – спросил он. – Его ведь ничем не заменишь.

   – Какое общение? Мои мозги уже еле соображают, – старик махнул рукой. – Но поговорить иногда хочется.

   Тут Рогозин понял, что его собеседник немного захмелел. Ранее хмурый, ворчливый старик, улыбаясь, начал перечислять свои заболевания, накопившиеся с возрастом. Оказалось, что у него не только туго соображают мозги, но и болят ноги, скачет давление, пора менять очки, так как усилилась дальнозоркость... Рогозин всё больше молчал, в то время как речи смотрителя всё не кончались.

   – А какие передачи ты смотришь по телевизору? Как тебе нынешний Сенат? – решил закинуть удочку Рогозин. Ему представилась возможность услышать мнение электората.

   – Я тебе вот что скажу, дружище, – смотритель ткнул пальцем в гостя. – Всё это брехня, чушь собачья эта политика. Деньги они делят. Быть может он и прав, тот парень в сером костюме. Который вторым выступал на последнем заседании этого Сената. Кстати, ты на него очень похож, хочу заметить. Однако, что бы они ни говорили, у каждого своя правда.

   Рогозин хитро улыбнулся. Хоть он и догадался, кому больше симпатизирует старик, однако все же решил задать вопрос:

   – И чья же правда тебе ближе?

   – Я не верю этому сиру, оппоненту того сенатора. Мне кажется, он врёт. Я не верю ни единому его слову. На мой взгляд, он приводит неправдоподобные доказательства, раздувает мелочи. Он говорит, что нам не нужна война. В этом он прав. Но прав и серый костюмчик: хочешь мира – готовься к войне.

   – Доверяешь ли ты Консулату? – продолжал расспросы Рогозин. – Если бы ты был на месте того сенатора в сером костюме, что бы ты сделал?

   – Во-первых, я бы устранил того сира. Любым способом, любыми средствами. Ведь даже сейчас он пытается вставлять палки в колёса, перечить, мешать. Говорил, что намерен подать в Конституционный суд, представляешь? Можно похитить его, спрятать. Только потом не отмоешься, если операция будет проведена достаточно грязно. Можно помочь ему оказаться в больнице. Здесь всё гораздо проще...

   – Но как так? – Рогозин удивлённо приподнял бровь. – То, что ты мне предлагаешь, более смахивает на бандитские разборки, чем на цивилизованное решение спора.

   – Политика – грязное дело, разве ты еще не заметил? Ты, должно быть, не глуп, я вижу это по твоим глазам и манерам. Однако я много пожил, много где бывал и много где участвовал. Я помню, как покойный помощник КонсулаВознесенского застрелил в своём кабинете двух мятежных министров. Я видел, как молодой адмирал Серрвус шёл во главе велитов во время штурма Дворца Генералов. Я присутствовал на заседании Сената, когда была принята Декларация Папы Римского. Я участвовал в подкупе коллегии выборщиков, когда к власти пришел Консул Пий Олри. Тайные закулисные игры, пропитанные ядом лжи и лести. Дружище, если тебе это интересно, даже не думай об этом, тем более не лезь туда. Тебя сожрут там, я видел их зубы...

   Махнув рукой, старик отправил в рот новую порцию спагетти. Рогозин смотрел на него, пытаясь угадать знакомые черты лица. Вино развязало ему язык, и теперь тот сообщал сведения, которые трезвый человек обычно оставляет в своей голове. Что это? Враньё или бахвальство? Нет, не думал сенатор, что его опрос сможет привести к таким результатам. Это чистой воды везение.

   – Я знаю, что политика – грязное дело, – сказал сенатор. – Много читал историю. Пытаться туда пролезть я не буду. Только скажи мне, уважаемый, кем же ты был, если так близко знаком с тайной игрой властей, с ложью и предательством, царящими за кулисами этого политического театра?

   Старик на несколько секунд перестал жевать, задумавшись. Затем проглотил и ответил уже другим тоном:

   – Я был телохранителем у одного влиятельного министра. Ради этой должности мне пришлось пожертвовать многим, что должно быть в жизни каждого человека. Ни семьи, ни друзей. Дерева не посадил, дом не построил, сына не вырастил.

   Рогозин машинально спрятал правую руку под стол. Пожалуй, его собеседнику не стоит демонстрировать, что на безымянном пальце до сих пор нет кольца.Тут сенатор вспомнил, что за всё время общения со смотрителем маяка так и не узнал его имени.

   – Не важно, как меня зовут. Какая разница? Моё имя все рано ничего обо мне не скажет, – ответил старик на его вопрос.

   – Аналогично и моё имя тебе не скажет ничего обо мне, если ты не относишься к определенным узким кругам... – сказал Рогозин, пытаясь опередить вопрос смотрителя.

   Тот рассмеялся и налил ещё вина.

   – Если ты не возражаешь, это будет заключительный бокал, – заявил он, шмыгнув носом.

   – Да, напиваться, пожалуй, не стоит, – подтвердил Рогозин.

   – Я хочу выпить тост... – старик поднял бокал, но сенатор тут же прервал его:

   – Нет, свою речь ты уже произносил, теперь моя очередь. Я хочу, чтобы ты выпил за то, чтобы все цели были нам под силу, препятствия разрушались под нашим напором, а противники наши бежали от нас. Пусть перед нами будет огромный выбор средств, которыми мы решим все вопросы, пусть у нас будет много друзей и сторонников. Пусть враги и предатели обходят нас стороной. Пусть даже самые грязные поступки будут во благо большинства, пусть даже самые чёрные дела в конце концов обелят тех, кто совершит их, если они сделаны во благо. Я хочу, чтобы мы могли копаться в грязи, не мараясь. Пусть же никто не узнает о наших тайных деяниях, но пусть каждый видит результаты нашей работы. Ибо я верю, что только наши дела сделают нас бессмертными...

   С этими словами Виктор Алексеевич опустошил свой бокал. Старик несколько мгновений смотрел на него, а потом последовал его примеру.

   – Красиво сказал, – крякнул он. – Где-то я слыхал такие речи. Не на застольях простолюдинов. Не стану уточнять...

   Рогозин улыбнулся.

   – Однако то, что ты пожелал нам, мне уже не нужно, – добавил смотритель. – Это понадобится тебе. Видимо, я что-то сболтнул лишнего, но ты не верь. Точнее, не распространяйся. Я-то уже достаточно пожил, а ты пока молодой...

   – По сравнению с тобой – да, – ответил Виктор Алексеевич. – Просто у меня много дел впереди. Знаешь... с тобой хорошо говорить о жизни. Уверен, мы еще встретимся, ты мне ещё расскажешь что-нибудь о своем прошлом. Я бы послушал. Но если ты своё, как ты говоришь, уже отжил, то меня ещё ждут дела. Я хочу поблагодарить тебя за сытный обед, так вкусно я давно не кушал. В долгу не останусь, поверь. А так... я не умею прощаться, поэтому это у меня получится немного скомканно.

   Рогозин встал из-за стола и, подойдя к двери, выглянул наружу. Дождь, выплакавшись, моросил мелкими каплями. Вдали была видна серая панорама города.

   – Кажется, нас не смыло, – улыбнулся он.

   – На то и был расчёт, – ответил смотритель. – Ты ступай, ступай, я сам тут приберусь. Надо самому мыть посуду.

   Рогозин кивнул и вышел, негромко хлопнув дверью.

   –Я не буду яшкаться с Консулатом.

   За окном стемнело. Окна плотно занавешены, и настольная лампа рассеивала темноту в сенаторском кабинете. Капитан Жнец небрежно развалился в кресле и смотрел на шагающего взад-вперёд Рогозина. Тот был настроен решительно, идея начать вооружённое противостояние пришла совсем недавно и, полностью захватив его, не отпускала. Лихорадочно жестикулируя, он уже полчаса доказывал капитану необходимость устранения консулов и всех, кто встанет на пути реализации уже принятого Пакта Войны.

   – Я не стану яшкаться с Консулатом, – повторил Рогозин. –Ни с Консулатом, ни с этим лоялистом Корхастом. Они не хотят ничего менять, они не хотят реформ. Зачем им это, если им и так хорошо? Вся наша система прогнила настолько, что вот-вот рухнет под тяжестью своей плесени. Мы говорим про демократию, мы говорим про любовь к народу, о защите его интересов. Где всё это? Всё, что мне довелось видеть, противоречит всем постулатам нашей Конституции. Как можно смотреть на это? Сауны, шлюхи, вип-места, показная роскошь. Они думают, что в этом сила... Нет, сила в правде. И правда состоит в том, что если верхи не хотят ничего менять, мы поможем им в этом. Мы сами толкнём их к этому. Мы не будем действовать открыто, так как неизвестность пугает сильнее. Я как-то разговаривал с одним типом, который поведал мне некоторые секреты скрытной войны. Я подумал и решил, что нам с вами не стоит быть столь деликатными во взаимоотношениях с консулами. Точнее, теперь мы должны хранить в рукаве запасную колоду карт. У меня есть несколько предложений, которые вам наверняка понравятся. Вы ведь солдат, не так ли?

   Жнец пожал плечами:

   – В зависимости от того, что вы мне предложите.

   – Тогда слушайте, – продолжил сенатор, остановившись перед капитаном. – Вы говорили, что на верфях Криллона висят три недостроенных болванки-фрегата. Я собирался попросить их у Министерства обороны для нашего эксперимента с пространственными двигателями. Теперь я другого мнения: мы угоним их. Их и ещё несколько военных кораблей, стоящих на приколе без дела. Фрегаты без двигателей, поэтому нам нужны транспортировщики, по два на фрегат. Никто не узнает, кто это сделал, и где находятся корабли. А потом с помощью нашего друга с НЛМИ и тех, кого он завербует, мы установим два или три двигателя из тех, что сейчас на трофейном корабле ферров. Ведь это вы захватили его, а значит, имеете право беспрепятственогодоступа на судно, ведь так? Будем действовать независимо от Генерального штаба. Когда Федерация будет захвачена феррами, мы сами нанесем удар по противнику. Главное – сохранить хотя бы часть флота. Это будет партизанская война, мой друг. Средства для этой операции мы найдём, нам нужно лишь привлечь несколько адмиралов из Генштаба. Во-вторых, мы должны продумать, как нам незаметно устранить Корхаста и ближайших его сообщников. Нужно симулировать развитие какого-либо заболевания, присущего его возрасту. Я думаю мобилизовать всех своих помощников, учёных Лаборатории и тех трёх шпионов, которые работают в Министерстве внутренних дел и завербованы моими помощниками. Сколько добровольцев вы набрали сегодня в Академии?

   – Пятьдесят два курсанта Гвардии берсерков, – ответил Жнец. – Остальные сомневаются. Я буду искать поддержки адмирала Серрвуса. Без его велитов нам никак не обойтись.

   – Уверены, что Серрвус поможет нам? Он же, по-моему, на стороне лоялистов.

   – Это ещё надо доказать. Ведь он не выступил открыто на их стороне, хотя его участие могло бы привести к отмене Пакта. А, как известно, тот, кто не на стороне нашего врага, с большей вероятностью наш друг.

   – Хорошо. Возможно, вы правы, капитан. Будем считать готовящуюся операцию частной инициативой, а участие в ней – личным делом наших генералов.

   – Сколько сенаторов высказались за принятие Пакта Войны? – вдруг спросил Жнец.

   Рогозин сложил руки, нахмурившись.

   – Из трёх тысяч четырехсот человек за принятие Пакта высказалось одна тысяча восемьсот одиннадцать. Это меньше, чем надо, однако в процентном соотношении мы держим полное равенство. Ещёзаметьте, что многие из тех, кто был "против", ушли из зала заседаний вместе с Корхастом. Однако учитывая всё вышесказанное... нам необходима поддержка Конгрегации Лордов Духовных.

   – Собираетесь лететь на Криллон? – спросил Жнец.

   – Нет, я думаю, будет лучше, если мы устроим видеоконференцию. Думаю, ваше присутствие будет необходимо. Ведь Конгрегация хорошо помнит ваши заслуги в подавлении восстания аборигенов на Капри. Если они увидят, что вы готовы проявить такое же рвение, то успех нам обеспечен. Да что я говорю, вы же сами заинтересованы в этом.

   Жнец опустил голову.

   – Итак, резюмирую, – улыбнулся Рогозин. – В то время как мы с вами будем говорить с клириками о делах насущных, ваши берсерки должны захватить несколько кораблей и увести из верфей Криллона два или три фрегата, насколько хватит времени. Параллельно я задействую шпионов. Думаю, что они устранят Корхаста в течение двух-трёх дней, пока Генеральный штаб не оправился после дерзкого ограбления. Всё нужно делать быстро и единовременно. Только тогда успех обеспечен, а последствия для нас будут безболезненны.

   – Я думаю, мне удастся договориться с берсерками. Они всегда там, где намечается большая драка. А Гуннар и Гановери, которые их возглавят, справятся с поставленной задачей лучше всех.

   – О, да! У пристани Лабораториистоит то самое железное доказательство их храбрости и верности! – Рогозин потёр ладони. – О... извините, мне звонят... Алло!

   Знакомый голос того, кого он ожидал меньше всех, ответил ему:

   – Мне нужны деньги, друг. Готов меняться.

   Спец из Министерства внутренних дел. Один из трёх шпионов. Тот самый, которого год назад с таким трудом завербовал Петерс и свёл с Рогозиным. Имени его Виктор Алексеевич не знал, да и оно ему было не нужно. Ему была нужна бесценная информация, которой располагал этот человек. Та самая, прямиком из кабинета Гвидо Аллеро: его планы, мысли и идеи. Самый эффективный сотрудник команды Рогозина и самый дорогой для его кошелька. Сегодня Неизвестный снова готов поделиться чем-то новым и важным.

   – Хорошо, буду на месте через полтора часа. Жди меня там, – ответил сенатор и прервал связь.

   "Место" – конспиративная квартира в северном районе города. Вторая из четырёх, имеющаяся в распоряжении Рогозина. Конечно, не время ехать ночью на окраину города, но промедление опасно, ведь на кону стоит успех всей кампании.

   – Мне надо ехать, – сказал он Жнецу. – У меня деловая встреча наметилась. Потом расскажу, кто это. Я постараюсь разобраться со срочными делами в течение трёх часов. Если хотите, можете подождать меня здесь.

   Капитан кивнул.

   – Пожалуй, я не стану злоупотреблять вашим гостеприимством, Виктор Алексеевич. Меня тоже ждут неотложные дела, содержание которых я сообщу вам позже, – хитро улыбнулся он. – Я предложу Гановери и Горсаку разработать план действий. Лучше них никто с этим не справится.

   Невысокие девяти– и десятиэтажные кирпичные дома с деревянными надстройками на крышах чёрными тенями нависли над головой. Бельевые веревки наверху сплели паутину.Чёрный седан мчался по тёмным узким улицам. Фары светили сквозь дождь, отражаясь в лужах на асфальте. Дворники мерно водили по лобовому стеклу, стряхивая воду. Рогозин щёлкал клавиатурой, прокладывал маршрут. Управлять автомобилем самостоятельно он не решился, доверив это дело бортовому компьютеру. В бедных кварталах северного района легко заблудиться. Снаружи ни одного фонаря, окна невысоких домов закрыты ставнями. В это время здесь никто не появляется, в это время опасно ходить даже группами. Разгул преступности в этих кварталах ничем не остановить, и Рогозин не удивился, если бы его автомобиль обстреляли из какого-нибудь переулка.Он редко пользовался здешней квартирой, предпочитая приезжать сюда только днём. Однако он чувствовал себя спокойнее, ведь никто не станет искать его концы его связей в этом районе, куда побрезгует приезжать каждый уважающий себя чиновник. В этом Рогозин был непредсказуем. О появлении чужака знали разве что единицы, ведь его автомобиль, несущийся по кривым улочкам, пока не встретил ни одного прохожего.

   Знал бы кто-нибудь, что на заднем сидении седана лежал портфель, набитый банкнотами. Это вознаграждение для шпиона Аллеро. Всякий раз, когда поступал звонок, Рогозин открывал сейф и перекладывал часть средств из "шпионского фонда" именно в этот портфель. Шпион просил, чтобы сенатор не менял сумки. Им же была установлена такса за встречу – тысяча золотых талантов. Еще пятьсот – за фотокопии документов, подписанных министром или его заместителями.

   Через несколько минут автомобиль затормозил около трехэтажного деревянного строения. Рогозин выбрался наружу и, натянув на голову пиджак, пошёл открывать ворота. Он приобрёл одну из квартир этого дома за бесценок у одного пропойцы и с тех пор не стал вносить улучшений в интерьер. По местным меркам это было элитное жилье. Здесь большие двухкомнатные апартаменты с отдельной туалетной комнатой, почтовые ящики с замками, снаружи – небольшой двор огороженный забором из проволочной сетки. Скрипнув ржавыми петлями, ворота поддались. Виктор Алексеевич вернулся в машину и, вырулив, завел её во двор.

   В окнах было темно. Стряхнув воду с головы, сенатор отпер дверь, вошёл на лестничную клетку и прислушался. Тихо. Его квартира на втором этаже. Осторожно, стараясь не скрипеть, он поднялся наверх и, тихо щёлкнув замком, переступил порог своей квартиры.

   – Свет не включай.

   Знакомый голос заставил его вздрогнуть. Рогозин встал посреди комнаты, ожидая пока глаза привыкнут к темноте. Он хотел определить, где находится сейчас шпион, чтобы стало не так страшно.

   – Деньги принёс? – спросил голос.

   – Да, принёс, – ответил Рогозин, постучав пальцами по портфелю.

   – Вываливай на стол.

   Когда сенатор выполнил требуемое, голос сказал:

   – Садись. Я готов рассказать тебе.

   Аккуратно подтянув коленки брюк, Рогозин сел на диван напротив предполагаемого источника голоса. Черт побери, здесь так темно, что хоть глаз выколи. Ставни наглухо закрыты, а его собеседник уселся на стул в темном углу комнаты, и голос его словно из преисподней доносился:

   – Совершилось нечто необычное. То самое, что ты предсказывал. Сегодня днём торговый корабль "Эльдорадо" перехватил на орбите Криллона корвет военной базы Танатоса. На его борту был только один человек. Это сержант, руководитель группы дальнего слежения. Его имя – Робб Маккинтош. Он тяжело ранен и бредит. Несколькими часами позже капитан "Эльдорадо" передал его на фрегат "Святая Мария", который в настоящий момент следует на Капри. На фрегате помимо экипажа находится Экспедиционный корпус велитов. Это очень хорошая охрана. Консулат и Министерство внутренних дел уже в курсе появления необычного гостя, который заявляет о начавшемся вторжении и хочет передать какие-то требования. Скорее всего, его доставят в штаб-квартиру Службы внутренней безопасности. Кстати говоря, заявления о скором вторжении не лишены основания. По последней информации военные станции приняли странные сигналы с пограничных буёв, а база на Танатосе не отвечает на запросы. Генеральный штаб анализирует данные с тем, чтобы определить характер и источник угрозы. За дополнительную плату я готов в скором времени предоставить официальные распоряжения Гвидо на этот счет. Ты будешь знать всё, что необходимо. Кстати говоря, Гвидо высказал мнение о том, что вероятно это могут быть твои корабли и что ты задумал начать гражданскую войну. Это была шутка, но все мы знаем, что в каждой шутке...

   Рогозин махнул рукой.

   – Это невозможно, – скромно улыбнулся он. – Откуда у меня корабли? У меня нет таких средств, чтобы приобрести столь ценное вооружение, к тому же лишь у Федерации есть монополия на его использование. Я вот... выскреб из сейфа последние деньги для тебя. Я попробую найти ещё, чтобы купить новую информацию. А то, что мне как стороннику Консулата, не сообщили об этом, меня несколько возмущает.

   – Может, не успели, может, специально утаивают информацию, кто знает, – ответил голос. – Я не стану гадать. Я сообщил тебе то, что знаю, теперь сам решай, что будешь с этим делать. В любом случае, я буду знать, что все события, последующие после нашего разговора, будут инициированы тобой. А секретность в нашем деле тоже стоит денег.

   Рогозин понял, к чему клонит шпион. Теперь он шантажирует его. Что ж, сыграем в его игру.

   – Ты будешь вознаграждён с лихвой. Сколько захочешь, когда захочешь, – кивнул сенатор.

   – С вами приятно работать, Виктор Алексеевич, – согласился голос. – А теперь извините, мне пора уходить. Думаю, и вам тоже.

   Это означало, что Рогозин должен был побыстрее убраться из квартиры, из этого квартала, из этого района. Иначе шпион пойдет на крайние меры. Тайна его лица не будет раскрыта, а деньги он получит в любом случае. Поэтому смысла рисковать у Рогозина не было. Он безоружен, а биться врукопашную не обучен. Молча кивнув, он встал и поспешно вышел вон.

   На улице по-прежнему шёл дождь. Темнота. Ни души. На ощупь сенатор подошел к воротам, отпер их и, усевшись в автомобиль, вывел его со двора. Внезапно приступ неконтролируемой ярости захватил Рогозина. Громко взвыв, он со всей силы ударил по рулю и сжал кулаки. Ему не сообщили! Не сообщили!!! Проклятые иуды не сообщили ему то, что он предсказывал! О да, слизняк-Аллеро в курсе, Корхаст тоже всё знает по-любому... Нет, Рогозин доберется до них всех, он их всех покарает. А то, что сказал шпион... с ним сенатор тоже рассчитается, но другой валютой. Надо же когда-то заметать следы...

   Внезапно Рогозин остановил взгляд на мигающем значке в углу монитора бортового компьютера. Входящее сообщение. Небрежно щёлкнув ногтём по экрану, он открыл его.

   "Десятого декабря по времяисчислению Капри в полдень срочное совещание в малом зале Министерства внутренних дел. Быть обязательно.

Секретарь, советник третьей категории Сергей Аристов".

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Под пологом леса

   Шлюп сбрасывал скорость, выходя на орбиту неизвестной планеты. Сверкнув носовыми соплами, он медленно пошёл на сближение. За штурвалом "Авори" сидел Тоон, равнодушно наблюдая, как фиолетово-розовый шар планеты становился всё больше и ближе. На полу рядом с ним лежала, прислонившись к стене, Лиора и пустым взглядом смотрела в пол. Рядом с ней, разложив детали автомата на полу, чистил шомполом его ствол Майк. Он уже почти закончил и теперь с тревогой поглядывал на приближающуюся планету. Вика же взобралась на кресло штурмана и начала пристёгиваться.

   – Расчётное время прибытия – тридцать минут, – предупредил ригмеец. – Прошу занять свои места и пристегнуться. Падение будет не из приятных, ведь у нас почти не осталось топлива для торможения.

   Майк торопливо собрал автомат и, проверив боезапас, вставил магазин. Лиора нехотя поднялась и уселась в кресловторого пилота. Вид перед ней открывался великолепный, ведь планета вдруг заискрилась всеми цветами радуги в свете Звезды, но Лиора не обратила внимания на эту красоту. Тоон покосился на неё, грустно вздохнул и нажал на кнопку электропривода. Огромное забрало медленно поползло вниз, закрывая иллюминаторы.

   Этот полёт очень тяжело им дался. Они были в пути одиннадцать дней и теперь полностью израсходовали все запасы пищи. Голодные и жаждущие, гнетомые "чужой энергией", они мчалисьсквозь вселенную, заточённые в огромном ржавом куске металла. Вопреки измерениям Майка и Тоона большая часть термоядерного топлива была израсходована уже при рывке с Орри, остальное было потрачено при маневрировании между космическими телами. Теперь же Тоон пытался выжать из реактора максимум энергии, направив её на питание тормозных двигателей. Ему удалось хоть как-то сбавить скорость, но о мягкой посадке на И-Тка пришлось забыть.

   Лиора молчала уже сорок шесть часов. Там, за дверью мостика что-то неизвестное двигало предметы, грохотало, скрипело и тихо шептало. Казалось, оно хочет проникнуть внутрь, захватить всё и всех. Однажды Лиора прислонила ухо к переборке и услышала, как "оно" назвало её имя. Несколько раз Тоон уходил на верхнюю палубу, в трюм в поисках припасов. В этот момент становилось действительно страшно. "Оно" неистовствовало, бушевало, словно пытаясь помешать ригмейцу. И ужасный крик разрезал тишину корабля, казалось, это совсем рядом, в нескольких метрах от переборки... Но Тоон всякий раз возвращался невредимым и, в то же время,ещё мрачнее.

   Слава Богу, теперь их полет подходит к концу! Лиора облегченно вздохнула. На её долю выпало слишком много переживаний, и скоро-скоро всё это прекратится. Первое, что она сделает после того, как покинет эту тюрьму, эту скорлупу из металла – помоется и приведет себя в порядок. На мостике нет зеркала, поэтому она даже представить себе не может, как выглядит сейчас. А ведь женщина всегда должна быть красивой...

   Курс корабля рассчитан бортовым компьютером. Совершив ещё четыре витка вокруг планеты, "Авори" упадёт на мелководье у берега единственного материка где-то на экваторе. А сейчас Тоон, отпустив руки от штурвала, наблюдал за показаниями сферографа и сверял данные с графиком, мерцающем на экране монитора.

   Все молчали. Время здесь словно остановилось. Казалось, с того момента, когда Тоон объявил о приближении к И-Тка, прошла целая вечность. Стало теплее. Стены мостика стали постепенно раскаляться. Лиора заметила, что изоляция проводки, закреплённой на металлической обшивке, оплавилась. Лампы на потолке нервно заморгали и отключились. Теперь лишь свет мониторов консолей управления и голограммы сферографа рассеивали сгустившуюся тьму. На миг Лиоре показалось, что они все падают в неизвестность, и ригмеец больше не контролирует посадку, однако она сразу отмела эти мысли. Ещё не хватало разбиться.Внезапно внутри мостика всё задрожало. Стеклянные стаканы,стоящие на выдвижном штурманском столике, слетели на пол и разлетелись блестящими осколками. С полок, столов, приборных панелей упало всё, что могло упасть: алюминиевый термос клацнул по решетке, рюкзак Лиоры шлёпнулся под панель сферографа, карандаши Вики покатились в угол. Где-то снаружи загрохотало, словно корабль начал разваливаться. Вика заплакала, вжавшись в кресло. Майк отстегнулся и дотянулся до неё, коснувшись руки.

   – Вика, не плачь, мы почти прилетели, мы почти на твёрдой почве... – говорил он, пытаясь её успокоить.

   Внезапно резкий удар встряхнул пространство мостика. Майк взлетел и, ударившись о потолок, упал на пол рядом с креслом Вики. Забрало мостика снаружи приподнялось, и в появившийся зазор хлынул свет, ослепив всех. Прикрыв глаза рукой, Лиора сумела разглядеть несущиеся навстречу море, волны, прибой...

   Удар.

   Взрыв.

   Беспамятство.

   – Вставай! Слышишь? – кто-то снова ударил её по щеке. – Корабль затапливает!

   Размытый образ перед глазами стал чётче. Лиора медленно приходила в себя. Тоон, склонившийся над ней, облегчённо выдохнул:

   – Хоть с этой всё в порядке...

   Ригмеец отошёл куда-то в сторону. Только теперь Лиора заметила, что потолок мостика заволокло густым дымом,тлела оплётка проводки, капая на пол огненным дождём. Лиора закашлялась, приподнялась на локтях. Голова закружилась.

   – Что с ним? – спросила она, глядя, как Тоон колдует над телом Майка.

   – Ты видела. Ударился о потолок и сломал шею. Сейчас вправлю...

   – А Вика где? – воскликнула Лиора, с ужасом понимая, что девочки нет рядом.

   – Я уже вывел её отсюда, – ответил ригмеец. – Она наверху сидит, ждёт нас.

   Тоон перебирал руками над Майком, словно зашивал его воображаемыми нитками. Щёлк! Вдруг что-то произошло. Лиора заметила какое-то золотое свечение, будто вокруг Майка появилось мерцающее биополе и тут же исчезло. Майк резко дёрнулся и, широко открыв рот, вдохнул.